Свободный

      - Доброе утро! Джунмён на мгновенье теряется спросони, обнаруживая в кухне малознакомого человека, затем оглядывается и, наконец, понимает, что он не дома. Вздыхает.       - Доброе, - отзывается в ответ коротко, плюхаясь за стол и накрывая голову ладонями.       - Как вам спалось? – Чондэ ставит перед ним чашку кофе. – На новом месте, - уточняет он. – Мне звонил шеф, он будет в пятницу. А в среду нас ждёт официальное мероприятие, чтобы представить «Утопию».       - Официальное мероприятие? - уточняет Джунмён, благодарно кивая за кофе и делая пару глотков из своей чашки. – Крепкий, - подытоживает, - но вкусный, пряный. Это по-турецки?       - Да, любимый у шефа. Подумал, вам тоже придётся по вкусу, - Чондэ пожимает плечами.       - Да, спасибо, - Джунмён снова кивает. – Так что за мероприятие?       - Званый ужин, - отвечает Чондэ. – Мы начали подготовку на прошлой неделе. Туда будут приглашены члены правительства, инвесторы и, конечно, дом мафии.       - Будут приглашены? – Джунмён хмурится. – Сегодня понедельник. Дом мафии не соберётся на среду.       - Это мы посмотрим, - отзывается Чондэ с улыбкой. – Ужин-представление. Шефом велено посмотреть, как всё пройдёт и кто придёт. Вы тоже идёте.       - Я? – Джунмён удивлённо указывает рукой на себя. – С какой стати?       - Как часть «Утопии», - отвечает Чондэ.       - А ничего, что из-за нарушения правил меня законно могут ликвидировать прямо там? – Джунмён вопросительно выгибает бровь.       - Об этом не волнуйтесь. Шеф об этом уже позаботился, - Чондэ довольно кивает. - Господин Ким, о своей безопасности вы можете больше не волноваться вовсе. Дом мафии не посмеет покушаться на вашу жизнь и свободу.       - Это каким таким образом? – Джунмён вновь хмурится.       - У нас есть свои рычаги влияния. Мы обещали вам безопасность – и мы её обеспечим.       - Ладно, - Джунмён неуверенно кивает в ответ, всё ещё неверяще глядя на Чондэ.       - Завтракайте, а потом я жду вас в гостиной. Покажу отчёты о нашей деятельности за последнее время и введу в курс дела.       - Ясно.       - И вам не обязательно обращаться ко мне на «вы»! - успевает позвать Чондэ прежде, чем выходит из кухни. Джунмён снова вздыхает и плюхается на стол, стукаясь о него лбом и вновь закрывая голову руками. Весёлое время его ждёт! В гостиной большое панорамное окно занимает буквально всю северную стену, от этого комната залита светом. Джунмён опускается на диван возле стеклянного столика, оставляя на его краю свою чашку кофе и устремляет пытливый взгляд на Чондэ и документы в его руках, которые тот приготовил.       - Это отчёты по нашей деятельности в последнее время. Я думаю, многие прецеденты тут вам известны, но это не исключает наличие вопросов, - рассказывает Чондэ, вручая ему папку, и пока Джунмён берётся читать и понимать, продолжает: - Несмотря на то, что в этой стране данный уклад жизни с домом мафии во главе устаканился довольно давно, это не мешает нам выступать против. У нас достаточно сил, чтобы дать дому мафии отпор. Мы – передавая страны в Азии, но управленческий аппарат её состоит из криминальной верхушки общества, так не должно быть. Стране нужен нормальный управленческий аппарат, демократия и полноценная президентско-парламентская республика.       - Погоди-ка, - перебивает Джунмён осторожно. – Эти досье и другие личности для людей – это… - Джунмён подозрительно прищуривается. – Это пропавшие молодые люди? Много месяцев по всей столице, по всей стране? – уточняет он, получая кивок в ответ. – Но где они, что с ними?       - Они завербованы, - просто объясняет Чондэ с улыбкой. – В «Утопию».       - А выборка рандомная? – Джунмён теряется ещё больше.       - Старшее поколение привыкло к устрою в стране, а молодёжь не хочет так жить. От этого молодых людей завербовать гораздо проще! - следует объяснение. Джунмён задумывается – в этом есть смысл. – Прошу вас, изучайте дальше. Чондэ указывает открытой ладонью на папку в его руках. Джунмён вновь углубляется в чтение, но не проходит и минуты, как он снова вскидывает взгляд на собеседника.       - Система безопасности и 200 миллионов…       - Благодарим дом мафии за оказанную финансовую помощь! - благосклонно улыбается Чондэ. Джунмён замечает, с каким восторгом он рассказывает о делах их рук и понимает, что он искренне верит в то, что делает и в чём участвует. Это немного настораживает и пугает – такая безоговорочная вера и преданность!       - А если бы отследить ip-адрес удалось и на вас бы вышли? – уточняет Джунмён.       - Это невозможно, - Чондэ отрицательно качает головой. – Система безопасности у дома мафии никудышняя.       - Так и никудышная! – Джунмён фыркает.       - Ну если сравнивать с той же в Голубом доме или с Бейджинской – то прекрасная. Но не сама по себе, - Чондэ пожимает плечами. – Простите, господин Ким, но ваше мнение о доме мафии предвзято и приукрашено.       - Чондэ, сколько лет существует «Утопия», официально? Как полноценная действующая организация? – перебивает его Джунмён.       - Официально – четыре, - отвечает Чондэ. – До этого ещё несколько лет собирались с силами и экспериментировали, так сказать.       - Я в доме мафии с пяти лет, - отзывается Джунмён. – И официальная его часть – более двенадцати, - объясняет Джунмён. – Как тебе кажется, кто из нас знает дом мафии лучше?       - Дело же не в этом, - Чондэ вновь улыбается и смотрит на него так, словно ему всё ещё пять, и он по-прежнему так же наивен. – Суть в том, что у дома мафии, как и у любой организации, тем более пережившей столько времени и перетерпевший столько адаптаций к смене эпох, есть своих слабые стороны.       - И только «Утопия» совершенна! – подытоживает его мысль Джунмён, хмыкая и усмехаясь следом.       - Нет, господин Ким, не совершенна! Но несмотря на то, что дом мафии – главный управленческий аппарат страны, это вовсе не значит, что под его началом собраны лучшие, умнейшие и сильнейшие.       - Что не скажешь об «Утопии»?       - Не утрируйте. Я этого не говорил! – Чондэ отрицательно качает головой, внимательно глядя на него. – Продолжайте. Джунмён выжидающе глядит на него ещё пару мгновений и вновь возвращается к чтению. С каждой страницей отчёта становится всё интереснее!       - Авария автобуса? – Джунмён трёт переносицу. – Интересно получается, - устремляет он взгляд на Чондэ. – Зачем это было? Шесть жертв!       - Ваш бывший Хозяин ведь был там, верно? – уточняет Чондэ.       - И что? - Джунмён настораживается и путается ещё больше.       - Как он оценил ситуацию?       - Говорил, что складывается впечатление, словно водитель влетел в остановку намеренно, - вспоминает Джунмён. – Но причём здесь это и каким образом к этому причастна «Утопия»?       - Водитель правда влетел в остановку намеренно. Но он не был нашим человеком, нет, - Чондэ качает головой. – Это был обычный житель столицы, его звали Чон Ынсо, и он работал водителем много лет, это его профессия. С горем пополам кормил семью и много раз пытался сменить работу – найти какое-то более оплачиваемое место. Но единственное хорошо оплачиваемое место водителя ему мог бы предоставить дом мафии. Он этого не сделал.       - Погоди, Чондэ, - Джунмён фыркает. – Ты пытаешься повесить его, судя по всему, самоубийство на дом мафии? Знаешь, скольким людям дом мафии отказывает в работе? А знаешь, скольким её даёт? Людей с улицы не берут в ближайшее окружение Хозяев. Даже мелких. Этим занимаются начальники охраны.       - А я не вешаю, - объясняет Чондэ. – Просто рассказываю. Пытаюсь вам напомнить или объяснить, что дом мафии убивает людей не только намеренно, но и случайно. Как например Санчжона. Джунмён даже с дивана поднимается, глядя на собеседника. Теперь в его взгляде не недоумение, а ярость – открытая и чистая.       - Ты хотя бы понимаешь, о чём говоришь? – уточняет он, прищуриваясь. – Ты знаешь, сколько детей видели его на подоконнике? Ты знаешь, сколько детей видели его разбитое тело на асфальте? Ты знаешь, сколькими были услышаны его слова? И на скольких детей он ими повлиял? Тебе это кажется шуткой? Ты не представляешь, как устроен Дом смирения и как там живётся.       - Представляю, - кивает Чондэ. – Я был его воспитанником.       - Ты – что? – Джунмён вновь становится удивлённым, усаживаясь обратно к нему на диван. – Прости, ты – что? – переспрашивает он вновь, во все глаза уставившись на Чондэ.       - Я был воспитанником одного из столичных Домов смирения, - подтверждает Чондэ. – До определённого возраста, - уточняет. – Это сейчас неважно. Суть в том, что я представляю, о чём вы говорите и всё прекрасно понимаю. Санчжон не хотел быть частью дома мафии. Никогда. Он не смирился, не смог понять и принять. И нашёл такой выход для себя.       - Ты откуда это знаешь?       - Мы были друзьями до того, как его перевели в ваш Дом смирения, - отзывается Чондэ. – До моего ухода оттуда.       - До твоего ухода? – Джунмён снова растерян и поражён. – О чём речь вообще?       - Господин Ким, вас это не касается, - мягко прерывает его Чондэ, таким образом закрывая эту тему. Джунмён вздыхает, закрывает лицо руками. – Я пытаюсь донести до вас, что подмена понятий сработала не со всеми. И то, что для многих людей всегда было злом, таким и осталось. И дом мафии не имеет права думать, что это не так. И что все принимают происходящее. Нет. Это не так. Далеко не так.       - Чондэ, какими рычагами «Утопия» намерена повлиять на дом мафии для моей защиты? – озвучивает Джунмён свой вопрос и вдруг понимает, что, кажется, задаёт его вовремя и верно. Ведь единственный способ повлиять на дом мафии – угрожать ему.       - Шантажом и провокацией, - просто отзывается Чондэ. – И убийствами. Если понадобится, - Чондэ уверенно кивает. – А понадобится наверняка.       - И ты говоришь мне о том, что дом мафии убивает не только намеренно, но и случайно? А «Утопия» нет? Не так? Ненамеренно? – Джунмён разводит руками.       - Господин Ким, а вам не кажется, что стандарты какие-то двойные? Почему дому мафии убивать дозволено, а «Утопии» нет? – Чондэ почти смеётся ему в лицо.       - То есть ты считаешь, что дом мафии убивает налево и направо? – Джунмён хмыкает. - Ликвидации подлежат провинившееся – те, которые не выполняют правил дома мафии, те, кто проворачивает дела за спиной дома мафии. Кто привозит запрещённые вещества в страну, занимается нелегальной проституцией и продажей оружия, сливает стратегически важную информацию, похищает и торгует людьми, занимается шантажом и вымогательствами населения.       - Это кто решает? – Чондэ вопросительно вскидывает бровь. – Национальный глава? Столичный глава? Любой другой Хозяин? Путём самосуда? Путём устранения тех, кто дому мафии неугоден? А тех, кто делает всё вами вышеперечисленное не за спиной дома мафии и, так сказать, легально? Их что? По головке гладят? Поощряют?       - Дом мафии в этой стране – основополагающая сила, основная управляющая организация, власть, ибо даже политики в Голубом доме выбираются его силами, - напоминает ему Джунмён.       - Те, которые ему выгодны, верно?       - Двойные стандарты не только у меня, Чондэ. Джунмён откидывается на спинку дивана, устало прикрывая глаза.       - Я оставлю вас подумать, господин Ким. Чондэ поднимается с дивана, оставляя ему папку, и уходит. Джунмён допивает холодный, кажущийся ещё более пряным кофе и думает о том, что шило на мыло, как говорится. Или же к одному шилу он привык и был с ним с пяти лет, а мыло кажется другим, но на самом деле очень даже похоже, хотя и новое. В папке ещё довольно документов, на них стоит взглянуть, только Джунмён и знать не знает, о чём ещё может там прочесть и уже совершенно не уверен, хочет ли он этого.

***

Бэкхён молчалив с того самого мгновенья, как Хёк приносит в кабинет, где он работает с Хозяином, конверт с приглашением. Оба жутко удивляются, почему приглашение доставляют так поздно, но Хозяин на всякий случай перезванивает Национальному – спросить, собирается ли на мероприятие он. Бэкхён молчит весь день до вечера, пока они обедают, а затем как собираются. Молчит в машине по пути на званый ужин. Кусает губы, перебирает тонкие пальцы и молчит. Он озадачен, а ещё взволнован – это видно в каждом движении, во взгляде карих глаз, даже в напряжённой позе. Чанёль бросает на него взгляд каждый раз, когда может отвлечься от дороги на светофоре. И на особо большом перекрёстке уже просто не выдерживает – отпускает рычаг переключения передач и тянется к тонким пальцам, чтобы заключить обе ладони Бэкхёна, лежащие на животе, в свою одну.       - Бэкки, - зовёт мягко и так привычно, ожидая ответного взгляда, но того не следует. Бэкхён лишь поднимает взгляд, глядя перед собой. – Поговори со мной. Ты молчишь весь день.       - Джонин тоже так думает, да? – после вздоха Бэкхён, наконец, переводит на Хозяина взгляд. – Ты спрашивал у него?       - Не спрашивал, - Чанёль отрицательно качает головой. – Он сам предположил.       - Ты удивлён, почему? – Бэкхён вопросительно выгибает бровь. – Мы соскучились, мы волнуемся. Я просто хочу, чтобы он был там, понимаешь? Я на это надеюсь. Я не знаю, как он там окажется и как они смогут гарантировать его безопасность в зале, полном мафии и её людей, но…       - Я тоже соскучился и тоже волнуюсь, - теперь вздыхает Чанёль, сжимая его ладони в своей сильнее. – От него не было никаких вестей, но на их месте я бы не приводил его. Разве что, если бы преследовал какую-то цель.       - Но я почему-то думаю, что этот званый ужин затеяли неспроста, - Бэкхён чуть хмурится, устремляя на Хозяина взгляд. – Политики, предприниматели, бизнесмены… да кто угодно в этом городе знает прекрасно, что если он хочет видеть мафию на своём мероприятии, приглашения рассылаются минимум за неделю. Но не в тот же день с утра.       - Ты думаешь, это ловушка? – теперь хмурится Чанёль, сосредотачиваясь на дороге и, наконец, двигаясь с места.       - Нет, - Бэкхён отрицательно качает головой. – Я думаю… Я не знаю, - он трёт переносицу. – Но я безумно хочу увидеть лучшего друга, понимаешь? – Чанёль слышит тоску и волнение в его голосе, а ещё нотки страха – настоящего неприкрытого страха. – Я хочу знать, что он в порядке. Что мы отдали его туда как вещь на хранение не ради того, чтобы ему было так ещё хуже.       - Бэкки, не говори так, - просит Хозяин.       - Почему? – Бэкхён хмыкает. - Почему не говорить, если это правда? Чанёль ничего не отвечает, только сменяет передачу и прибавляет скорость. На званом ужине довольно много своих – здесь также и политики, и юристы, бизнесмены. Банкетный зал прекрасно украшен – шёлковые шторы, свежие цветы в вазонах, небольшие круглые столики для четверых и узкие столы с напитками и закусками вдоль стен. Шныряют официанты, комната залита мягким жёлтым светом, стоит галдёж и довольно много людей. Негромко звучит музыка и атмосфера кажется абсолютно непринуждённой. Бэкхён почтенно здоровается с теми присутствующими, кого знает, пока цедит сквозь зубы фиалковое шампанское, и осторожно оглядывается по сторонам в поисках знакомой фигуры, периодически бросая взгляд на Хозяина, который рядом с Национальным. Минхо и Шин что-то рассказывают, находя его в толпе и подходя ближе, чтобы обнять. Друзья делятся новостями, обсуждают дела, а Бэкхён слушает в пол-уха. Ему стыдно, что он уделяет им недостаточно внимания, которое им должно, но взгляд непроизвольно мечется от одной двери к другой. И когда в фигуре человека в другом конце зала у барной стойки он вдруг узнаёт что-то до боли знакомое, руки заходятся дрожью от волнения. Коротко извиняясь и обещая, что он найдёт их позже, Бэкхён двигает не в противоположный угол к барной стойке, а к Национальному, потому что, если у него галлюцинации, Джонин точно не ошибётся. Чанёль, видя, как спешно он идёт через зал в их сторону, без слов понимает, в чём причина, и тоже начинает рассматривать людей в зале совсем пристально. Бэкхён вырастает возле них, тут же меняя свой пустой бокал на полный на подносе у официанта, который как раз предлагает им напитки. Вручая бокал в руки Чанёля, Бэкхён забирает из его ладони стакан с виски, одним глотком осушивая его, и возвращает бокал с шампанским себе, осушивая его также быстро следом.       - Мне кажется, он здесь. Бэкхён предпочитает не тянуть, не задавать вопросов и не ходить вокруг да около. Что-то в лице Джонина незримо меняется.       - Где?       - В противоположном углу, у барной стойки, - начинает он, следом берясь взволнованно жестикулировать. – Я не уверен, Джонин. Он сидит почти спиной, да и макушка у него каштановая, а не карамельная, но что-то в нём мне показалось таким знакомым, словно…       - Это он, - коротко кивает Джонин, перебивая, после, как смотрит туда, куда указывает Бэкхён.       - Он, - выдыхает Бэкхён то ли с облегчением, то ли с ещё большим удивлением. – Что мы будем делать? – зовёт он, понимая, что Джонин всё ещё смотрит в сторону барной стойки. – Наверняка, если бы мог, он бы уже подошёл к нам. Он ведь не может не знать, что мы тоже здесь, правда? Он ведь…       - Бэкки, не кипишуй, - Чанёль заключает его запястье в пальцы и мягко тянет к себе, чтобы в следующее мгновенье обхватить за талию и прижаться на короткое мгновенье носом к его щеке. – Всё хорошо. Он здесь, так что не суетись.       - Я пошёл, - допивая виски в своём стакане, Джонин разворачивается прочь на 180 градусов.       - Куда? – задыхается Бэкхён от удивления. – Погоди! - и успевает поймать за локоть. – Погоди, - повторяет уже более трезво и спокойно. – Джонин, ты можешь его подставить, если просто подойдёшь и заговоришь с ним. Ты и себя подставишь. Мы же не знаем, что происходило за эти дни, пока его не было.       - Бэкхён прав, Джонин, - соглашается Чанёль. – Давай немного подождём. Мы должны разобраться, что здесь происходит. Дождёмся начала ужина.       - Я просто подойду немного поближе, чтобы… - Джонин хмурится. – Просто поближе. И уходит, куда собирался. Чанёль провожает его недоумённым взглядом, следом устремляя тот на своего Вверенного с немым вопросом в глазах.       - Чтобы посмотреть, - глядя, как в толпе исчезает широкая спина, объясняет Бэкхён, понимая. – Он соскучился. Пускай хотя бы насмотрится. Джонин едва успевает дойти до середины зала, замечая лёгкую суету впереди, когда узнаёт человека возле Джунмёна. Это его он видел, когда Джунмён ушёл. Бонмин навёл справки. Чондэ. Кажется, так его зовут. Он здоровается, они перекидываются парой слов, он принимает с подноса одного из официантов бокал с шампанским и человек, которому Джонин совсем не доверяет, двигает к микрофону, негромко откашливаясь в него и привлекая к себе внимание. Музыка играющего за прозрачной ширмой позади него оркестра утихает.       - Друзья! – зовёт Чондэ. – Я благодарен, что многие из вас, несмотря на так поздно разосланные приглашения всё-таки пришли сегодня! Кто-то в толпе тут и там поддерживает аплодисментами, и Джонин понимает, что в зале не только они двое с Джунмёном. Да и на что он только надеялся?       - Благодарю также глав дома мафии за принятое приглашения, - продолжает Чондэ – Мы очень рады видеть вас здесь, - Джонин понимает, что чужой взгляд ищет кого-то в толпе и вдруг находит его. – Национальный! – зовёт приветственно, поднимая руку с бокалом, широко улыбаясь ему. – Это большая честь видеть вас здесь! – кивает он почтенно. Джонин не реагирует, молча наблюдает. – Меня зовут Чондэ – и я правая рука главы «Утопии», который любезно пригласил вас на этот ужин, чтобы познакомиться. А пока мы с господином Кимом, - рука с бокалом устремляется в сторону Джунмёна, который всё ещё за барной стойкой и все взгляды в зале тут же устремляются на него. Тишина зала, царившая мгновенье назад, тут же сменяется галдежом. Но Джунмён совсем не тушуется и не выглядит растерянным. Он только усмехается уголком губ, отвечая на взгляд Чондэ, и также поднимает бокал в ответ. – Желаем вам приятного вечера. Уверен, каждый из вас о нас ещё узнает, а пока предлагаем вам насладиться ужином, изысканными напитками, музыкой и приятной компанией! – Чондэ снова поднимает бокал в зал.       - А вам известно, уважаемый, - подаёт голос Чанёль, перекрикивая гул, и снова повисает тишина. Джонин знает, что он скажет. Они не должны выдать того, что отправили Джунмёна намеренно. – Что ваш особенный гость нарушил с дюжину правил дома мафии, в соответствии с которыми должен быть немедленно ликвидирован?       - Конечно, Столичный, что вы? - Чондэ хмыкает совсем обиженно, словно Чанёль проявил к нему высочайшее неуважение, и он крайне озадачен этим фактом. – Конечно, мне об этом известно. Но понимаете, в чём дело, от неприкосновенности особенного гостя напрямую зависит безопасность воспитанников и преподавательского состава одного из столичных Домов смирения, - Чондэ просто пожимает плечами. В зале вновь поднимается галдёж. – Считаете, стоит испытывать судьбу? – спустя мгновенье переспрашивает Чондэ.       - Уважаемый, - зовёт, наконец, Джонин, замечая, как Джунмён фокусирует на нём взгляд. – Разве вы собрали нас здесь, чтобы угрожать? Или для званого ужина?       - Национальный, - нараспев тянет Чондэ. – Ваша привязанность слишком заметна. Будьте посдержанней, - хмыкает он совсем добродушно. Джонин не ведёт и бровью, даже не моргает, не реагируя на колкость вовсе. – Приятного аппетита, господа! Чондэ жестом приглашает гостей занять места за столиками. Возобновляется музыка и официанты снова появляются в зале. Занимая третье кресло у столика, где размещаются Чанёль с Бэкхёном, Джонин бросает короткий взгляд через два столика вправо, замечая, что кроме Джунмёна и Чондэ за столиком ещё двое. Его положение за столом предоставляет ему прекрасный обзор. Он правда снова каштановый и эта укладка жутко напоминает ту, с какой Джонин впервые увидел его в Доме смирения. Чёлка мягкой волной спадает на лоб. Он выглядит расслабленным, но не уставшим. Поддерживает беседу, улыбается едва заметно уголком губ, иногда даже смеётся, закидывая голову назад. Ест, привычно облизывая губы – совсем непроизвольно, по привычке. Касается губ кончиками пальцев, на некоторых из которых Джонин замечает кольца. Он тянется за своим бокалом шампанского, откидываясь на спинку своего кресла и подпирая голову рукой, когда тема разговора за столиком мало волнует его и, понимает Джонин, который не отводит глаз с того момента, как опускается в кресло, наконец отвечает на его взгляд. Джонин едва сдерживает облегчённый выдох и улыбку. Пробегается взглядом по любимому лицу, плечам и рукам. Пытается совладать с приятным ощущением тепла в своей груди, потому что он красив до умопомрачения. И таким расслабленным, гармоничным, естественным Джонин любит его больше всего. Он такой всегда после пары бокалов шампанского или после душа, слегка разомлевший, лохматый и самую малость розовощёкий на соседней подушке. И сейчас, даже после нескольких дней разлуки ему хочется запомнить каждую и так выученную наизусть черту его лица, изгиб его руки и наклон головы. И эту крошечную, его любимую родинку справа над губой, и ту, что под ухом слева на шее. И цепочку на шее, что виднеется под рубашкой – Джонин знает эту цепочку. Он вместе с монеткой на ней подарил её на одну из годовщин Посвящения. Он сидит всего через пару столиков, но кажется таким недосягаемым, таким запретным. Джонин не может перестать смотреть. Ловит каждый вдох и взмах ресниц. Упивается его красотой, некогда лишь ему принадлежавшей. Неотрывно наблюдает, как дрожат ресницы и как приоткрыты его губы, наблюдает и за тонкими пальцами у губ, и за тем, как он чуть чёлку поправляет. Двое присутствующих, вежливо кланяясь, уходят из-за их столика. Чондэ что-то говорит ему, на что он кивает, и поднимается со своего кресла, двигая за двумя ушедшими из зала. Джунмён провожает их взглядом до двери и снова устремляет взгляд через два столика, теперь замечает Джонин, глядя на него совсем осознанно, и указывает взглядом куда-то влево от себя. Джонин осторожно оборачивается через плечо, замечая двери у противоположной стороны зала, и также взглядом кивает, давая знать, что понял. Джунмён пару раз подряд моргает, информируя о разрыве в две минуты и следом просто встаёт из-за своего столика, двигая к вышеназванной двери, скрываясь за ней.       - Следите за обеими дверями, - просит Джонин, глядя на свои наручные часы, когда Чанёль с Бэкхёном устремляют на него взгляд. – Кто бы не пытался через них выйти – не позволяйте. Две самых длинных минуты в его жизни, наконец, заканчиваются и Джонин поднимается из-за стола, застёгивая на себе пиджак, да двигает к двери. Бэкхён, наконец, понимая, что происходит, удовлетворённо кивает, усаживаясь в своём кресле поудобнее, чтобы отлично видеть и зал, и двери. Джонин выходит в коридор с красными ковровыми дорожками и двигает по лестнице вверх, потому что снизу ближе к выходу людей обычно больше. И Джунмён тоже должен это знать. Проходя три пролёта, Джонин ещё со ступеней замечает каштановую макушку и Джунмён оборачивается на его шаги, встречая его взглядом. Джонин оказывается напротив полноценно и едва успевает сделать пару шагов, когда Джунмён спешно шагает к нему сам, сгребая его буквально за шкирку, с силой притягивая совсем близко к себе, прижимаясь к его груди, приподнимаясь для этого на носочки, и буквально впивается поцелуем в его губы. Реагируя мгновенно, Джонин обхватывает за талию и накрывает его щёку ладонью, с готовностью отвечая на глубокий, чувственный поцелуй, который ему дарят. Жадно. Почти больно. С привкусом немого отчаяния и горечи.       - Как ты? Джонин отстраняется после поцелуя, но находится всё так же близко, прижимаясь носом к чужому, продолжая обнимать.       - Это Кансогу, - выдыхает Джунмён. – Дом смирения, - уточняет. – Он под ударом.       - Я понял, - Джонин согласно кивает. – Я позабочусь об этом. Как ты? – повторяет свой первоначальный вопрос Джонин.       - Я никак, - Джунмён отрицательно качает головой, прижимаясь к ладони, которая всё ещё накрывает его щёку. Джонин осыпает мягкими едва ощутимыми поцелуями его лицо, не смея отстраняться более, чем на пару-тройку сантиметров.       - Любимый, - зовёт. – Маленький мой, что происходит?       - Это их способ защиты – шантаж, - Джунмён вздыхает, прикрывая глаза, и хмурится. Джонин видит на его лице гримасу боли. - Я не хотел, чтобы так было. Я боюсь, что кто-то пострадает из-за меня.       - Мне забрать тебя? – Джонин заключает любимое лицо в ладони, заглядывая в глаза. – Силой?       - Джонин, они теперь меня не отпустят, я знаю слишком много, - Джунмён отрицательно качает головой, на дне его радужек плещется отчаяние. – Они не те, кем кажутся. Ты не представляешь, на что они способны. Под ударом окажется вся столица.       - Да как… - Джонин пытается быть сдержанным, но негодование рвётся наружу.       - Всё то, что мы им приписывали – действительно их рук дело. И даже некоторые вещи, которые, мы думали, совершил Бейджин! - убеждает Джунмён. Его голос чуть дрожит. Джонин ошалело хлопает ресницами.       - О чём ты сейчас?       - Ты знаешь, о чём, - Джунмён невпопад кивает. – И ты, и он… - договаривает почти шёпотом. - Я должен идти.       - Зачем мы только всё это затеяли, - Джонин зажмуривается.       - Это не мы затеяли, - Джунмён вновь качает головой. – У нас изначально не было выбора. Всё было рассчитано на то, чтобы вышло как вышло.       - Мён, да как это возможно? – Джонин сводит брови на переносице.       - Спроси у Минкю, - советует Джунмён, вздыхая. – Он знает, - кивает. – Он тоже попался на их крючок. Я должен идти. Джунмён снова поднимается на носочки, оставляя на пухлых губах несколько коротких, быстрых поцелуев, и спешно спускается по ступеням вниз. Джонин возвращается в зал через те же двери, через которые выходил. Джунмёна ещё нет, как и за его столиком никого. Двигая мимо удивлённых Столичных, Джонин обнаруживает за одним из столиков Ханя, давая ему короткие указания по поводу Дома смирения, и возвращается за свой.       - Что происходит? – тут же интересуется Бэкхён. Джонин заключает в пальцах свой обновлённый стакан виски, делая из него пару глотков, и отрицательно качает головой, давая таким образом понять, что сейчас он не хочет об этом говорить.

***

      - Господин Ким. Джунмён понимает, что они с Чондэ одни в машине, когда охранник и водитель даже пару мгновений спустя не занимают своих кресел, а остаются стоять снаружи машины.       - Да, Чондэ? – спокойно отзывается Джунмён, устремляя на него взгляд.       - Шефу не понравится ваше поведение, поэтому, пожалуйста, впредь, если вы не хотите вызвать его гнев, воздержитесь от любых контактов с представителями дома мафии во избежание неотвратимых последствий для кого бы там ни было. Чондэ говорит не строго, но сдержанно и ясно даёт ему понять, что его сегодняшний порыв – вещь недопустимая. Более того, он довольно чётко говорит о том, какими последствиями это может быть чревато.       - Я понял. Джунмён коротко кивает, принимая к сведенью, и молчит всю дорогу назад, глядя в своё окно. Теперь после такого прозрачного предупреждения он ясно понимает, что последняя возможность оказаться с ним так близко была не тогда, когда его, Джунмёна, передавали, а сейчас.

***

      - Бонмин, привези мне Минкю! Сейчас! Начальник охраны не задаёт лишних вопросов, не делает уточнений и не спорит. Коротко кивает, уходит из дому, двигая в гараж за машиной. Джонин идёт в кабинет, не закрывая туда двери, где стягивает с себя галстук и расстёгивает пиджак. Наливает виски и плюхается в своё кресло. Проклятье! На воротнике рубашки он всё ещё чувствуется его запах – кожи и парфюма. Дома. Себя. Почему-то это оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось. Сейчас, спустя пару часов Джонину кажется, что было бы лучше, если бы они не подходили друг к другу так близко. Не дорывались. Не соприкасались кожей. Потому что, чувствуя его в своих руках пусть на короткое, но время, Джонин тут же разомлел. Расслабился. Вмиг. Забыл о том, что это ненадолго. Вдохнул его полной грудью. Распробовал. Хотя надышаться особо не успел. И конечно, следом он уже жалеет о том, что думал ещё минуту назад. Нет, если бы он не имел возможности прикоснуться к нему хотя бы на мгновенье – сбрендил бы просто там, в зале. Сразу. Без возврата назад. Потому что это дикое искушение. Видеть его, но знать, что нельзя. Что не стоит. Что это может быть чревато для него. Видеть его и понимать, что вот же он, прямо перед глазами – красивый, родной, любимый, необходимый, единственный, желанный, но недоступный. Не его. Не с ним. Допивая стакан одним глотком, Джонин наливает себе ещё. О чём ему сейчас расскажет Минкю? О чём его спросят на ближайшем совещании члены Совета? О чём пытался сказать ему Джунмён? И ты, и он…       - Хозяин! Бонмин кланяется с порога, слегка запыханный. Видно, выполнял приказ максимально быстро. Он получает кивок от Джонина и шагает от дверного проёма прочь. За его плечом Джонин видит Минкю, что мнётся на пороге.       - Закрой за собой. Джонин вновь опускается в своё кресло, перекатывая в стакане жидкое золото и кубики льда, что бьются друг о друга. Минкю делает, как велено, затем после короткого жеста подходит, усаживаясь в кресло против чужого стола, на самый его край, складывая ладони на коленях. Выглядит сбитым с толку, перепуганным и растерянным. Так, словно знает, о чём пойдёт речь. А он может и знает.       - Рассказывай об «Утопии». Джонин не строг, но просит коротко. Нет, не просит. Отдаёт приказ. Чётко и конкретно.       - Хозяин, я…       - Минкю, у меня нет сил слушать твои блеянья, отговорки, что ты ничего об этом не знаешь и оправдания. По делу. Не заставляй меня применять к тебе силу, - Джонин отрицательно качает головой. – Я этого не хочу.       - Они связались со мной, Хозяин, - начинает спешно Минкю, глядя на свои руки. – Тогда, когда я узнал, что вы на Бали с хёном, - поспешно уточняет он. – Предложили…решить эту проблему. Убрать…соперника. Но я не…       - Как решить? – перебивает Джонин. - Сказали, что если я помогу им сделать так, чтобы он примкнул к ним и ушёл из дома мафии – я освобожу себе дорогу.       - О чём конкретно они тебя попросили?       - Они сказали, что заставят его вернуться в столицу. А потом заберут от вас. Хозяин, это я… - Минкю тушуется. – Я выдал его приезд в столицу. Джонин вздыхает.       - После они ещё с тобой связывались?       - Нет, - Минкю тут же отрицательно качает головой. – Я правда ничего о них не знаю. Только название и что они хотели получить национального Вверенного. Это всё.       - Хорошо. Ты свободен.