***
- Шеф! Чондэ перебирает ногами по лестнице вниз быстро настолько, что кажется, сейчас даже шлёпнется. Джунмён вопросительно вскидывает бровь, наблюдая за ним из гостиной и следит глазами, пока тот скрывается в кабинете Донвана. - Джунмён! Проходит всего от силы пару минут, как Чондэ с папкой документов прибегает в кабинет, как Джунмён уже слышит своё имя. Вздыхает, обхватывая чашку обеими руками, да двигает в кабинет следом за Чондэ. - Что? – отзывается с порога, и Донван коротким жестом приглашает войти и сесть против его стола. Следом молча протягивает папку, чтобы и он взглянул. – И что это? – интересуется он, рассматривая подшитые в папку досье. – Обыкновенная зачистка. Что тебе тут не ясно? – пытается уточнить он, возвращая папку Донвану. - Какими снайперскими винтовками в основном пользуется дом мафии? – интересуется он, уточняя. - Семёрками, девятками и одиннадцатыми, – просто отзывается Джунмён, потянувшись к своей чашке и делая из неё глоток. Чондэ, сидя в соседнем с ним кресле, наблюдает, как он пьёт. - Господин Ким, чай пришёлся вам по вкусу? – уточняет следом. - До тех пор, пока я чувствую себя с ним дверью, – просто отзывается Джунмён, бросая на Чондэ взгляд и снова сосредотачиваясь на чае. Чондэ не скрывал его состава, когда принёс чашку впервые уже более недели назад. Сказал, что он травяной да имеет седативное действие. Довольно ощутимое седативное действие. И будучи не в состоянии встать с кровати на тот момент, Джунмён согласился взять и выпить, а затем соглашался так следующие пару дней и на третий вдруг, кажется, почувствовал себя немного легче и лучше. И подумал, что будет плыть по течению. Что нет никакого смысла загадывать и строить планы, накручивать и жалеть себя, а ещё, главное, что он понял, что больше таких предупреждений от Донвана просто не переживёт, а потому пообещал себе, что больше никаких нарушений правил. Довольно. - Обыкновенная зачистка – это какая? – снова уточняет Донван. – Бывает ещё какая-то необыкновенная? – хмыкает он следом и Джунмён смотрит на него как на дурочка. - Необыкновенная – это личная, – уточнеят он. – Это когда Хозяин лично приезжает разобраться с проблемой. Но это уже не зачистка, это приказ на ликвидацию и, следовательно, задание. - Хочешь сказать, что и национальный глава участвует в зачистке? – вопросительно вскидывает бровь Донван, глядя на него. - Ну, когда понадобится, он и ради тебя приедет лично, – просто отзывается Джунмён, не ведя и бровью, чем вызывает у Донвана смех. - Мне нравится твой пофигизм в последнее время, – замечает он с улыбкой. - Это не мой, это чая, – всё так же спокойно отвечает Джунмён, вновь делая глоток из своей большой чашки. – А что, национальный глава отдал приказ достать вас даже из-под земли? – уточняет он следом. - Как будто ему это удастся! – Донван хмыкает и Джунмён следом тоже хмыкает, поднимается из кресла, забирая свою чашку, да двигает к двери. - Мой национальный глава, – подытоживает довольно и гордо, следом скрываясь за дверью. - Чондэ, а ты не слишком ли концентрированный чай ему даёшь? – уточняет Донван, провожая Джунмёна до двери взглядом. - Иначе никак, шеф, – Чондэ вздыхает. – Чай безопасен, он полностью на травах. Но если начну уменьшать концентрацию, он снова откажется подниматься по утрам с кровати. Просто не будет иметь на это сил. Донван стучит пальцами по своему столу и выдыхает следом. - Собери наших на собрание завтра.***
- Национальный глава, ты должен взглянуть! Джонин реагирует на постоянные визиты в свой кабинет на протяжении дня вот уже последние недели три теперь уж совершенно спокойно, и даже довольно, потому что муниципальные Хозяева приходят отчитываться о хороших новостях и это даёт надежду, что совсем скоро он доберётся и до Донвана и заберёт, наконец, своего мальчика обратно домой, себе. Скоро совещание муниципального Совета и Ён прибегает, чтобы спешно поделиться, судя по всему, новостями. Видя его на пороге, Джонин ожидающе протягивает руку тут же и тот молча вручает, опускаясь в кресло напротив. «Чем-то» оказывается номер столичного ежедневника трёхнедельной давности с таким кричащим заголовком, что Джонин даже газету поближе к глазам подносит, чтобы рассмотреть лучше. - Интересно получается, – выдыхает он, рассматривая СМИ, и следом тянется за телефоном, чтобы взглянуть на календарь и сопоставить даты, и пазл в его голове тут же складывается как надо. – Так вот, в чём было дело. - Джонин-а? – зовёт Ён, слабо понимая, что происходит. - Помнишь, я рассказывал, что на одном из приёмов недели с три назад, устроенном «Утопией», видел Мёна? – переспрашивает Джонин. – Когда его быстро увели. - Когда, ты говорил, он был разбит и расстроен? - Да. - Думаешь, – теперь доходит и до Ёна, – он тоже держал в руках эту дурацкую газету? Логично! Поэтому у него была такая реакция, увидев тебя, – кивает сам себе Хозяин Тондэмунгу. – У этого Донвана, у него хоть что-то, похожее на совесть есть? Хоть что-нибудь от человека? – Ён хмурится, Джонин отрицательно качает головой. - Ён-а, я хочу, чтобы нашли весь тираж этой дряни и тотчас же уничтожили. Понимаю, что скорее всего это было напечатано в нескольких экземплярах исключительно для шантажа и провокации, но это необходимо. - Понял! – Хозяин Тондэмунгу кивает, поднимаясь с кресла. – Главный редактор «Чосон ильбо» не слишком симпатизирует дому мафии и вот уже пару месяцев открыто поддерживает «Утопию», – замечает Ён уже на пороге. - А решение простое! – Джонин разводит руками. – Пора немного заняться цензурой в этом городе. Ён кивает, понимая, о каком приказе речь. Чётко и ясно – ликвидировать. - Тогда, национальный глава, я слегка припозднюсь с совещанием? – уточняет он. - Припозднись, Ён-а, припозднись.***
- Как мне нравится вся эта движуха! Джонин прячет смешок в кулак, реагируя на слова Чанёля, и посылает ему благодарный взгляд за огромный стакан кофе, который он ставит рядом с ним на стол в Переговорном, пока Хозяева собираются на совещание. - Я Вверенного уже дня четыре не видел, но полное ощущение удовлетворённости от того, что с каждым днём этих ублюдков в городе и стране становится всё меньше – очень меня воодушевляет. - Когда всё закончится, я отпущу вас с Бэхёном в полноценный отпуск, – обещает Джонин. – А иначе он по мою душу просто лично придёт. - Это точно, – теперь прыскает Чанёль, следом хлопая по плечу и окидывая Переговорный взглядом. – А где Ён? - Тондэмунгу на задании. - На каком? – удивляется следом Чанёль. – Когда успел? - Полчаса назад его послал, – отвечает Джонин, тоже рассматривая зал и понимая, что все кроме одного кресла уже заняты, удовлетворённо кивает. – Господа, я готов со всей внимательностью вас выслушать и поддержать! – подаёт он голос, обращаясь к присутствующим муниципальным Хозяевам. – Что нового расскажите? Чем порадуете? В чём нуждаетесь? - Национальный глава, – подаёт голос Хань. – IT-отдел с Минхваном выяснили, как была взломана наша система безопасности и городская система оповещения. - Удиви меня, Хань, – Джонин выдыхает снисходительно. - Доступы столичного Вверенного. - Зараза! – вырывается у Чанёля, и Хозяева в зале поддерживают смешками, полностью поддерживая его реакцию. - Кансогу, продолжай, – возвращаясь к теме разговора, даёт вновь добро Джонин. - Наша система безопасности, вернее некоторые её составляющие, завязаны на доступах муниципальных Хозяев и Вверенных, тут всё понятно и просто. Что касается городской системы оповещения, тут цепочка подлиннее: получив доступ к нашей системы, был получен таким образом доступ к некоторым компонентам системы безопасности мэрии, оттуда в муниципальные управления и в итоге в систему оповещения. Минхван заблокировал на данный момент все доступы кроме национального и столичного. Хозяева, услышав это, переглядываются и переговариваются, соглашаются. - Это на время? – уточняет следом Чанёль. - Да, Столичный. Пока не напишем новую систему безопасности каждой из структур. Я предлагаю предоставить каждому из муниципальных Хозяев доступ только к их муниципальному округу в системе, а также национальному и столичному чинам – на этом всё. Сейчас нам нужно ограничить наши рабочие возможности ради безопасности, когда есть открытая угроза не только непосредственно дому мафии, но также и жителям столицы и страны и, что немаловажно, Вверенным и воспитанникам Домов смирения. - Это хорошая идея, – соглашается Джонин, устремляя взгляд на Чанёля, и тот кивает. - Выношу на голосование! – поддерживает и он, вскидывая руку и руки других Хозяев тоже, по очереди каждая, вздымаются в воздух. - Хорошо, – подытоживает удовлетворённо Джонин. – Что нового расскажите по нашей зачистке? – уточнеят он. – Рассказы о том, как решается проблема с «Утопией» – как мёд мне в уши. Хозяева снова поддерживают понимающими смешками. Следом скрипит негромко дверь. Ён, извиняясь поклоном с порога, усаживается на своё место за столом, тут же получая вопросительный взгляд от Джонина. - Минус один. - Чисто отработано, Тондэмунгу. Хвалит он, следом вновь окидывая коллег взглядом. - Национальный глава, сегодня районные Хозяева отчитались о том, что был разминирован очередной Дом смирения – первый, – отчитывается глава Йонсангу. - Хорошо, Мину, Джонин снова кивает довольно. Но договорить уже не успевает. На пороге появляется Бонмин – совершенно взволнованный, сбитый с толку и растерянный. Тут же кланяется, прося прощение за вторжение. - Хозяин, – обращаясь, конечно, к Джонину, зовёт Бонмин. – Только что доложили: первый Дом Смирения Йонсангу 2,5 минуты назад взлетел на воздух. Выстрел с 18 метров с базуки. - Проклятье! Озвучивать вслух приказ о том, что на месте взрыва необходима помощь, никому не нужно – каждый и так это понимает. В зале начинается галдёж, Хозяева переглядываются, возмущённо обсуждают сложившуюся ситуацию, пока Джонин закрывает ладонью лицо и перестаёт дышать. Чанёль отдаёт отмашку, что все свободны, и ожидает, пока зал, наконец, опустеет. - Джонин-а…– нарушая тишину, зовёт Чанёль, кладя руку ему на плечо и сжимая то. - Это когда-нибудь закончится? – Джонин вздыхает, поднимая на него взгляд. – Мы по несколько недель отслеживаем и отлавливаем их, думаем, что Дома смирения в безопасности, вынося по несколько десятков килограмм тротила, а они одним махом тут же перекрывают все наши усилия. Чанёль ничего не говорит, только продолжает сжимать его плечо.***
- Что ты делаешь? Джунмён появляется на пороге чужого кабинета уже привычно с чашкой в руках. Без стука входит и двигает к столу, усаживаясь в кресло напротив. - Работаю, Джунмён-а, – отзывается Донван, вскидывая на него взгляд. - Нет, что ты делаешь? – настаивает Джунмён, звуча теперь чуть более требовательно. – Почему? Почему опять Дом смирения? Почему снова дети? Почему я узнаю последним и спустя три дня? - Я смотрю, ты пытаешься перебороть действие чая, – замечает Донван следом вслух, наблюдая, как эмоции сменяют друг друга на лице Джунмёна, но совсем смешанные, едва заметные. Очевидно только недовольство. Едва выслушав, Джунмён выплёскивает оставшийся в своей чашке чай ему в лицо. В кабинете повисает тишина. - У тебя правильный настрой, – кивает следом Донван, вытирая лицо ладонью. – Вот он-то мне сейчас и нужен.***
Донван высаживает его у офиса за квартал от Центрального. Открывает перед ним двери и подаёт руку, чтобы помочь выбраться из машины, и Джунмён впервые за всё время чужую руку принимает, потому что несмотря на то, что он успел за утро выпить три чашки чая, голова всё равно прекрасно осознаёт происходящее и от этого очень сильно не по себе. - Джунмён-а, будь умницей, и всё пройдёт спокойно, – просит он, поправляя на нём не застёгнутое, а только запахнутое пальто. - Так же спокойно, как моё состояние сейчас? – уточнеят он и Донван кивает. - Не наделай глупостей. Не забывай – я обо всём узнаю: всё увижу и услышу, – предупреждает он, кивая на надетое на нём пальто, прячущее под собой суть происходящего. Джунмён коротко кивает и двигает неспешно в необходимую сторону, отмеряя шаги. С одной стороны, конечно, он осознаёт, что какое-то неаккуратное его движение не спровоцирует случайно механизм, с другой, сердце в груди колотится с такой скоростью, что в какой-то момент он ловит себя на мысли о том, что учитывая дозу успокоительного в его крови сейчас, даже встреча с Джонином не взбудоражит его так, как то, что он прячет под пальто. Из-за соседнего офисного здания уже виднеется знакомый стеклянный фасад и Джунмён замирает на несколько мгновений на повороте, чтобы собрать мысли в кучу. Он чувствует себя довольно неплохо, наверняка выглядит спокойным и даже отрешённым, безразличным, хотя внутри натянутое тонкой струной где-то совсем глубоко и дрожит волнение. Сворачивая, он уверенно двигает ко входу, не опуская головы и глаз. Не останавливается у входа, принимая короткие кивки от охранников да их удивлённые взгляды. Внутри же пересекает холл, двигая к лифту. - И мы могли бы…– Джонин не успевает договорить, пищит внутренний телефон и он тянется за трубкой, чтобы снять ту. – Слушаю. Да, у себя. Что? Вы уверены? Хорошо. Джонин кладёт трубку, нахмурившись, и вскидывает взгляд на Чанёля с Бэкхёном, сидящих, напротив его стола, и следом на Ханя. - Джонин-а, – зовёт по имени Бэкхён, замечая его озадаченный взгляд, направленный на себя. – Ты чего? - Охрана внизу сказала – Мён поднимается. - Что-что? – Бэкхён даже с кресла поднимается, упираясь в стол ладонями и так же озадачено глядя на Джонина в ответ. – Мён? Ты уверен, что… - Тебе не послышалось. Негромко скрипит дверь. Джунмён появляется на пороге, прикрывая её за собой, уже через мгновенье, следом подходит поближе. - Вот это сюрприз! – присвистывает Чанёль и Бэкхён пихает его локтём в бок. - Я по делу, – просто отзывается Джунмён, неизменно глядя только на Хозяина, как и тот на него, словно боясь моргать. - Нам уйти? – мягко уточняет Бэкхён, но Джунмён отрицательно качает головой. - По сути, это касается вас всех, – объясняет он. – Меня прислали кое-что передать. - Прислали? – Бэкхён фыркает. – Ты что, уже связной? – Бэкхён фыркает, следом выходит из-за стола, чтобы шагнуть к нему, но Джунмён выставляет вперёд руку, не позволяя ему, и развязывает слабый пояс пальто на себе, раскрывая то и демонстрируя, что под ним. В кабинете Национального повисает тишина. Каждый присутствующий даже перестает дышать, во все глаза устроившись на сложный механизм проводов, переходников, таймеров и экранов, которые являются автоматическим детонатором. - Твою… – многословно вырывается следом у Бэкхёна, точно описывая ситуацию. Джунмён прижимает палец к губам, указывая пальцем на небольшую камеру возле экранчика, который зайдётся отсчётом, едва что-то пойдёт не так, как запланировано. - Зачем прислали? – мягко интересуется Хань. - Предупредить, – кивает Джунмён. – Облавы и попытки найти и ликвидировать ничего не дадут. Только навлекут ещё больший гнев и последствия. Сделают только хуже. - Нам или тебе? – осторожно уточнеят Чанёль. - Городу, – отвечает Джунмён. – Горожанам. Домам смирения. Дому мафии. - Джунмён-а, неужели он боится? – наконец, подаёт голос Джонин, хмурясь. - Нет, – Джунмён отрицательно качает головой. – Говорит, ты ему мешаешь. И видит мою реакцию на происходящее – хотя с реакциями у меня в последнее время плоховато. - То есть, сидеть и ждать? Встречать тебя в роли бомбы замедленного действия? – Джонин хмыкает, но в его голосе горечь. – Это то, чего он от меня хочет? А пойти… Джонин поднимается на ноги, выходя из себя, но Джунмён снова многозначительно указывает пальцем на свою грудь, говоря не только о детонаторе, но и о камере. - Это элементарная провокация, как и обычно, – спокойно отзывается Джунмён. - Кого? - Тебя. Джунмён разводит руками, указывая на очевидные вещи. Джонин вздыхает, замолкает на несколько мгновений. - Выйдете все, – просит следом, обращаясь к Ханю с Чанёлем и Бэкхёну. – Оставьте нас одних! – когда просьбу, или скорее приказ, выполняют, Джонин неспешно выходит из-за своего стола, двигая к бару, а оттуда просто к Джунмёну, обходя его. – Ты кажешься слегка сонным, – замечает он негромко. – И довольно безразличным. - Я пью успокоительный чай круглый день вот уже несколько недель – спокоен, как две двери, – отзывается Джунмён. – Фактически – ничего не чувствую морально. - Даже любви ко мне? – негромко интересуется Джонин, замирая за его плечом, но прикасаться не рискуя, сходя почти на шёпотом, так, чтобы избежать камеры визуально и на слух. - Это само собой разумеющееся, – отзывается Джунмён. – Как ты можешь в этом сомневаться? - Я не знаю, чего мне ждать… – едва слышно отзывается Джонин. - Сейчас ты должен сделать, как тебя просят! – чётко озвучивает Джунмён. – Это необходимо, чтобы избежать последствий. - Необходимо разобраться с проблемой! – перебивает Джонин, чуть повышая голос. – Жертв не избежать. - Если ты будешь так рассуждать, то в какой-то момент поймёшь, что «Утопия» победила, когда, пытаясь поймать их, падёт сам дом мафии! – перебивает Джунмён. – Значит, ты выбрал не тот путь, если всё выходит наоборот, – следом едва слышно роняет Джунмён. – «Утопия» оказывается на шаг впереди. Я предупредил и должен идти. Вновь громко и чётко, на камеру. Джонин выходит за ним вслед из собственного кабинета и юркает также следом в лифт. Джунмён замирает у противоположного его угла и только смотрит оттуда. - Ты исхудал. - Тебе кажется. Охрана у выхода отдаёт честь – Джунмён оборачивается уже на крыльце, едва заметно, ласково улыбаясь, и сворачивает за угол, двигая туда, где всё ещё ожидает машина. Донван сидит на капоте и вскидывает взгляд, когда он оказывается в поле зрения. - И, конечно, ты никак не мог не поболтать? – Донван то ли спрашивает, то ли утверждает, Джунмён пожимает плечами, подходя поближе. - Я не проронил ни слова лишнего, – объясняет он. – А можно теперь, наконец, поспать? – Джунмён раскрывает на себе пальто, демонстрируя механизм, и расслабляется, тут же сгорбившись, потому что сам факт наличия на себе такой конструкции знатно выбивает из колеи. - Можно. Чондэ снимает с него пальто и Донван отключает устройство, помогая снять как бронежилет. Пальто вновь возвращается на плечи. Джунмён выдыхает с облегчением, кутаясь в него, да юркает в машину, устраиваясь поудобней и устало прикрывая глаза.***
День выпадает солнечным впервые за долгое время. Солнечным и морозным. Джунмён поднимает воротник своей куртки, кутаясь в шарф, и улыбается в мягкую ткань – тепло. Было солнечно в день его первых Смотрин, когда Хозяин замер напротив. На Джунмёне был совсем тонкий плащ, но солнце грело по-особенному именно потому, что он был рядом. Донван отпускает его в центр в этот раз совершенно спокойно, Джунмён понимает – почему. Он больше никуда не выходит один. Чётко очерчивает свой маршрут и цель назначения и «Утопия» находит способ наблюдать за ним со стороны, при этом не будучи рядом физически. Народу в этот солнечный день в центре действительно довольно много – солнце даёт надежду на скорое тепло, которое каждый ожидает после и даже в воздухе пахнет каким-то скорым приходом весны, пусть и не таким скорым, как хотелось бы. Джунмён обожает весну. В детстве, когда воспитатель Ли спрашивал у каждого из них – «какая ваша любимая пора года?», все они называли ту, когда родились. Сейчас Джунмён смог бы привести длинный список положительных черт весны, начиная Смотринами и Посвящением, и заканчивая насыщенным желанием жить, дышать полной грудью, менять что-то в себе или вокруг к лучшему. И кофе вкуснее, и воздух вкуснее, и улицы красивее, и солнце ярче, если под весенним небом сплетать пальцы с любимой ладонью, в которой твои собственные могут спрятаться полностью, как в перчатке. Весной хочется заново влюбиться. И рассказать об этом каждому, встретившемуся на улице. В этом году Джунмён сомневается, что сумеет не то, что вновь испытать эти восхитительные мурашки по запястьям от одного его прикосновения, а хотя бы просто проинформировать его о том, что он неизменно любим, и неизменно необходим, и неизменно желанен, и неизменно самый родной и близкий. В одной из любимых кофеен даже небольшая очередь и Джунмён снова не сдерживает улыбки в шарф, прячась за ним. Сегодня за полдня он успел выпить лишь одну чашку чая и это позволяет почувствовать хотя бы что-то кроме вечной подавленности, приходящей после третьей чашки. Ощущение такое, словно слушаешь музыку с помощью поломанных наушников – звук откуда-то издалека. Кажется, доносится, но разобрать, какой именно – невозможно. Примерно то же происходит и с эмоциями. Единственный плюс в том, что приглушаются как позитивные, которых и без того немного, так и негативные, которых, на самом деле, с лихвой. Джунмён переминается с ноги на ногу, пока решает, что выбрать, затем, пока ищет в кармане бумажник, понимает, что слегка замёрз и окидывает кофейню взглядом, чтобы выяснить, свободен ли его любимый угловой столик у окна, и вдруг улыбается совсем широко, снова прячась за шарфом. Не свободен. Более того – занят не каким-то случайным горожанином, а занят одним конкретным человеком, и с какой целью занят именно он да именно здесь – тоже настолько очевидно, что Джунмён прижимается щекой к плечу, украдкой наблюдая с ласковой улыбкой. Он абсолютно сосредоточен на том, чем занят, словно работает в кабинете, а не в одной из столичных кофеен. На небольшом столике перед ним раскрытый ноутбук и пачка прошений, часть из которых на коленях, а другая перед ним на столе, он крутит в пальцах ручку, расслабленный и спокойный, при этом собранный. Джунмён радуется мысленно отсутствию костюма – значит он приехал сюда намеренно, из дому. На нём чёрная водолазка, к высокому вороту которой он постоянно прикасается свободной от ручки рукой, собираясь с мыслями. Рядом большая чашка кофе. Джунмён узнаёт его пальто на вешалке в паре метров справа. Паркер крутится в смуглых пальцах словно палочка барабанщик, пока он вычитывает что-то, чуть хмурится и Джунмён едва не пропускает свою очередь, засмотревшись, потому, что когда приходит время делать заказ, он вдруг вскидывает взгляд, задумавшись, и обнаруживая его. Тут же совсем мягко, уголком губы улыбается. Джунмён отвечает такой же улыбкой, следом берёт для себя большой стакан капучино на вынос. Он никак не может остаться – теперь это действительно слишком рискованно. Джонин не отводит он него глаз всё то время, пока он здесь, а затем провожает до двери. Джунмён оборачивается уже снаружи, через большое витринное окно, у которого он сидит, и одними губами роняет короткое «люблю». Джонин так же только ему понятное роняет в ответ «и я», не сдерживая улыбки, и Джунмён уходит, грея ладони о свой стакан и греясь от мысли о том, что накануне весны ему всё-таки разок, но удалось.