мне плевать на тебя.

Бэкхёна встретили дома игнорированием, но хорошо, что хоть не выгнали. Дали пощёчину чуть позднее, сказав, что он неблагодарный ребёнок. И если ещё раз такое повторится — уже обратно не примут. Поэтому он старался своевременно делать уборку, мыть посуду и выполнять все домашние дела, чтобы не было никаких конфликтов. Их и не было. Его даже не трогали, но он знал, что это банальное затишье. Потому что так всегда. Дома может быть спокойно, но в любую секунду может случиться бум, в момент которого, естественно, Бён попадёт под горячую руку и будет во всём виноват. Все эти дни он ходил в школу, учился (что давалось сложнее всего), ездил к репетитору и будто не существовал. Да, Бэкхён не привык раскисать. Но одно он понимал, хоть и не хотел признавать: ему было больно. Он ходил как зомби эту прошедшую неделю после того, что случилось. В его жизни такое впервые. Наверное, поэтому так ударило. Он всё ещё не понимал, как он мог поверить Чанёлю? Как он мог позволить ему управлять собой? Было ужасно паршиво на душе. Дома не пахло кофе, дома не было уютно, дома не было его — человека, которого Бэкхён почти возненавидел. Юноша всё ещё чувствовал себя дурачком, но так было первые дня четыре, потому что потом он почувствовал себя ещё хуже, когда понял, что злость ушла, но теперь на смену пришла тоска. Он скучал. Бэкхён пытался забыться в учёбе, делах и старался не думать об этом, но всё заканчивалось в итоге именем. Все его мысли заканчивались именем Пака. Бёну не хотелось идти на поводу у своего сердца, потому что для него, как бы то ни было, Чанёль был тем, кого хотелось простить. Этот мотор, перекачивающий кровь, хочет к нему. Всё естество тянулось к нему, когда разум всё ещё оказывал попытки сопротивления. Бён настолько сильно загонялся, что мог чувствовать онемение и ломоту в кончиках пальцев на руках, одновременно с ощущением, что его грудную клетку будто пробивают кинжалом. Так он чувствует боль. И как бы он ни хотел быть холодным и жёстким, ничего не чувствовать и жить дальше, — сердце одержало победу. Бэкхён начал спрашивать у Сехуна, как там Чанёль. И получая в ответ: «Бэк, он ушёл в работу полностью» или «Бэк, он вообще ни с кем не разговаривает» — становилось ещё хуже. Бэкхён знал, что так будет. Он знал, что Чанёлю всё равно. Просто хотелось верить в обратное. Конечно, кому нужен малолетний пацан, который ещё ничего не добился в своей жизни? Глупый, маленький и никчёмный мальчишка. Сначала было так пусто. Да и сейчас тоже. Он только поменял свою жизнь до неузнаваемости, как снова вернулся в это место, где его никто и не ждал по сути. Где он был никем. Он не чувствовал себя так, будто находится дома, потому что его дом был в другом месте. И рядом с другим человеком, которому он оказался просто не нужен. Сегодня как раз была попойка у отца. Брат Бэкхёна вместе со своей семьёй уехали на пару дней к родственникам жены, поэтому день должен был пройти тихо, но не судьба. Несмотря на это, Бён смог выдержать этот шум, вытерпеть смешки в свою сторону и дождаться окончания. Если бы он что-то сказал — было бы только хуже. Один раз ответил и больше не захотелось. Ему очень прямо намекнули на то, что случится, если он не закроет рот. А новые побои Бёну были не нужны. Сейчас юношу наконец отпустили в комнату, когда всё закончилось, а гости ушли. Отец с матерью остались на кухне, чтобы дальше что-то там праздновать. Но не успел Бэкхён сесть за уроки, как в дверь постучали. Звонок сломался ещё месяц назад. Мать сразу начала ругаться, что он не открывает дверь, поэтому пришлось вставать и бежать к двери. Он не знал, кто мог прийти вечером. Может, кто-то что-то забыл из собутыльников его отца? Бён уже подумал о том, что собирается уйти сразу же, как откроет дверь, чтобы с этими придурками отец разбирался сам, но когда он увидел того, кто стоит перед ним, — все мысли вылетели из головы. Перед ним стоял Чанёль. Тот самый. Он был в обычных джинсах и футболке. Он стоял и смотрел на Бэкхёна настолько пристально, что стало не по себе. Понадобилась секунда для того, чтобы из его уст вырвалось: — Что вы здесь делаете? Сердце пропускало удары. Ладони начали потеть. Бэкхёну вдруг стало так дурно, что он схватился за ручку двери покрепче. Он только сейчас начал осознавать, что это правда Чанёль. Он стоит прямо перед ним. И это не его иллюзия. Это не бред. Это самый настоящий Пак Чанёль, который смотрел на него будто с облегчением. Надо ли говорить о том, что Бэкхёну тоже стало легче? — Кто там припёрся? Чанёль изгибает бровь. Бэкхён будто отмирает и быстро подходит чуть ближе. Он понимает, что чувствует... перегар. Пак явно выпивал, и Бён хотел возмутиться, напрочь забывая о том, что они разошлись не на очень хорошей ноте и вообще они сейчас не в очень хорошем положении дел, но мужчина прикладывает палец к губам, не давая произнести даже слово. — Тс. Тебе говорить нельзя, понял? Мать выходит на голос и с удивлением смотрит на Пака. Отец выходит следом. Напряжение повисает в воздухе. Бэкхён зажмуривается на секунду, что не уходит от взгляда Чанёля. Юноше даже смотреть в сторону родителей не хочется. — Здравствуйте. — Пак старается быть вежливым. Пока что. — Я пришёл поговорить с вами. Насчёт вашего сына. Бэкхён ошарашенно смотрит на мужчину, который вообще не обращает на него внимания, полностью сосредотачиваясь на его отце, который хмурится и спрашивает: — А вы, собственно, кто? Отец подходит ближе, и Чанёль двигает Бэкхёна за свою спину, будто специально защищая. Юноше становится ощутимо легче, когда он понимает, что Пак не даст в обиду. Ощущение безопасности так стремительно охватывает его, что становится легче дышать. — Давайте присядем? Бэкхён хватается пальцами за футболку Чанёля, но тот игнорирует. Отец смотрит пару секунд и указывает кивком в сторону кухни. Бён идёт следом за мужчиной, который крепко схватил его за руку на пару секунд, давая понять, что ему не нужно волноваться. И юноше вполне хватило этого мимолётного действия для того, чтобы послушно двигаться дальше. На самом деле, он до сих пор не верил в то, что сейчас происходит. Они садятся на стулья, ютясь в маленьком помещении. Бэкхёну тут же хочется уйти, как только он ловит на себе странный взгляд отца, но: — Сиди здесь, Бэкхён. И он остаётся. Потому что голос Чанёля. Снова голос Чанёля. Бэкхён понимает, что сейчас ослушиваться не хочется. Хочется сесть рядом и снова взять за руку. Он ждал Чанёля так сильно, что сейчас вообще не хотелось отпускать его руки. А ещё — он совершенно не знает, чем всё это закончится. Он панически опасался того, что отец начнёт хамить или вызовет конфликт, но в то же время он знал, что Пак сможет сделать так, чтобы всех этих сложностей не было. Это парадоксально. Сейчас Чанёль выглядел спокойно и смотрел сосредоточенно. Даже несмотря на то, что он выпил, в чём Бэкхён был уверен. Неужели он спонтанно рванул к нему? — Моё имя Пак Чанёль. С вашим сыном у нас спонсорские отношения. И прежде чем вы начнёте думать лишнее — объясню. Он мой преемник в компанию. — Бэкхён сглатывает, не понимая, чего Чанёль пытается добиться этим разговором. — Я готовлю его к поступлению в отличный вуз для того, чтобы он смог обеспечить себе будущее и принести доход моему бизнесу. Я владелец огромной компании, которая занимается недвижимостью нашего города. У нас филиалы по всей стране. Стакан с соджу ставится на стол, практически перебивая этим звуком голос Чанёля, и Бэкхён стискивает зубы, когда слышит отцовское: — Вы спите? Но мужчина совершенно спокойно отвечает, будто ждал подобного: — Я понимаю ваш вопрос и ваше любопытство. Нет. Я изначально дал вам это понять. — С какой целью вы вообще пришли, если он вам не нужен для развлечений? Вы мужчина видный, с большими деньгами, бизнесом, а на таких, как мой сын, просто так такой человек не посмотрит. Бэкхён зажмурился, как от пощёчины. Губы на мгновенье задрожали, а в грудной клетке что-то сжалось. Он сглотнул и взял себя в руки, потому что не мог сейчас показать свои эмоции. От его отца вполне можно было ожидать подобного, но слышать такое в присутствии Чанёля — другое. Рука Пака невзначай коснулась сложенных на худых коленках ладоней Бэкхёна. — Ваш сын очень умён. Он может добиться успеха во всём, если захочет. Но для этого ему нужен стимул и мотивация. Ему нужна поддержка. — Лицо отца скривилось, потому что этот нескрываемый укор Пака был замечен. — Или вы думаете, что в этом мире всё построено на грязи? Поверьте, у меня и в мыслях такого никогда не было. — Горячая ладонь всё ещё лежала на прохладных ладошках Бёна, который готов был слиться со стеной от этого напряжения. — Я повстречал вашего сына совершенно случайно. Но в том, что у него большое будущее — был убежден сразу же. В наших интересах — искать новые блестящие умы. Чанёль закончил говорить, и отец только сильнее нахмурился. Мать, стоящая всё это время неподалёку, вдруг заулыбалась и ожила. — Может, вы хотите чего-нибудь покушать? Я могу приготовить, господин Пак. Бён усмехается, потому что это говорит его мать. Стоило только о деньгах услышать, так всё. Отношение резко меняется. Становится ещё противнее находиться здесь, потому что всё это настолько лицемерно с её стороны и не по-настоящему, что тошно. Чанёль улыбается. Но Бэкхён видит, что совершенно неискренне. — Нет, не нужно, госпожа Бён. Я пришёл только из-за вашего сына. — И каков итог? Вы пришли просто сказать нам об этом? — Создается впечатление, что вам неинтересно слушать об успехах вашего ребёнка. — Успех — это деньги. Чанёль не собирался молчать, хоть и понимал, что обстановка накаляется. С каждой новой репликой отец Бэкхёна становился резче и хмурее. Но Пака это абсолютно не пугало. Он мог отбиваться хоть до рассвета, но это не имело никакого смысла, поэтому в любой момент он был готов поставить точку в разговоре. — Ваш сын только выпускается из школы. У него всё только начинается, и он совершенно правильно делает, что старается учиться как можно лучше, чтобы поступить в университет и добиться успеха в будущем. — Вы хотите сказать, что знаете жизнь лучше меня? — Чанёль изогнул бровь, слушая. — Я всю жизнь работал. С самого маленького возраста. И знаю, что такое — зарабатывать деньги. — Но вы упустили одну маленькую деталь. — Бэкхён сжимается, когда слышит твёрдое чанёлевское: — Бэкхён — не вы. — Он мой сын. — Но не ваша копия. Он должен обходить ваши ошибки и учиться на них, а не проходить через всё, через что прошли вы. Бэкхён — индивидуальность, в первую очередь. — Вы пришли сюда для того, чтобы учить меня жизни? Тон отца стал грубее и ещё резче. Громкость повысилась. Бэкхён сжался, неосознанно прижимаясь к боку мужчины. Это подействовало отрезвляюще. — Нет. Ни в коем случае, господин Бён. — Чанёль вздыхает. — Я просто хочу его забрать отсюда. Говорю начистоту и без прикрас: я желаю лучшего для Бэкхёна. — Бён понимает, что тон мужчины изменился с обычного на холодный за одно мгновенье. Ему хотелось, чтобы всё это закончилось. — Поэтому я хочу забрать его из места, где ему перекрывают кислород. Я возьму за него ответственность и сделаю из него достойного человека, буду оказывать поддержку и направлять. И поверьте, я смогу сделать его счастливым. Бэкхён ошарашенно смотрел сейчас на Чанёля и не понимал, что тот творит. У него было ощущение, что Пак скажет сейчас что-то не то. Он и так сказал слишком много. Но проблема даже не в этом. Он сказал, что сделает счастливым. Было банально страшно, если Чанёль скажет что-то ещё, намекающее на то, что у них могли быть какие-то отношения. Присутствующие здесь стороны и так балансировали на грани скандала. Единственное, в чём был уверен Бэкхён — Чанёль не даст его в обиду. — Если не хотите проблем, просто согласитесь. — Вы смеете угрожать? Было видно, как отец Бэкхёна злился. Но также Бён отчётливо видел, что его гордость и честь были задеты. Пак очень тактично указал его родителям на то, что они с ним делают. Без грубости, без ругани. — Поверьте, у меня достаточно влияния для этого. Юноша, смотря куда-то в пол, думал над тем, что же будет дальше. Мать молчала, даже слова вставить не могла. Что было с отцом в этот момент — он не знал, но всё же поднял голову и наткнулся на него взглядом. Мужчина задумчиво смотрел на Чанёля, пытаясь что-то для себя решить. И с каким же облегчением Бён вздохнул, когда он озвучил свой ответ: — Проваливайте оба. Чанёль выдохнул, пропуская мимо ушей грубость со стороны мужчины, обращаясь к юноше. — Бэкхён, собирай вещи. Мы едем домой. Бён смотрел на профиль Пака и еле сдерживал себя от лишних слов. Поэтому встал и пошёл в свою комнату, где начал кидать в сумки всё самое необходимое как можно быстрее, всё ещё не веря в то, что возвращается «домой». А ведь это сказал именно Чанёль. И что-то внутри ликовало. Бэкхёну стало легче дышать. Будто его только что вытащили из долгой холодной комы. Он даже не думал о том, что сказал отец. Самым главным было то, что он уходит отсюда. А на кухне отец Бэкхёна смотрел на Чанёля уже с презрением. — Ваш сын очень умён. Здесь, с вами, он не имеет шанса на лучшую жизнь. Но со мной — он станет большим человеком. Со мной — у него есть будущее. — На что это вы намекаете? На то, что мы ужасные родители? Господин Бён изгибает бровь, но Пак ничего не успевает ответить, потому что Бэкхен выходит к нему уже переодетый и готовый к отъезду. Чанёль встаёт. — Вы заберёте его только при условии, что он больше никогда не возвратится. Бэкхён сглатывает, стискивая зубы, но тут же выдыхает, когда слышит: — Я забираю его для того, чтобы никому больше не отдавать. Отец гневно выдыхает, но молчит. Мать просто остаётся в стороне. А Чанёль берёт юношу за руку и уводит из этого дома. Никто больше ничего не сказал и не попытался остановить. Но Бён подумал о том, что это даже к лучшему. Чанёль ловит такси, пропускает вперёд и садится рядом. Пак говорит адрес, откидывается на спинку и только потом позволяет себе расслабиться, потому что он сделал то, что сделал. Потому что теперь Бэкхён рядом и больше не вернётся в то место. А Бэкхён сидит рядом и даже пошевелиться боится. Потому что ему вроде спокойно, но так странно. Всё произошло очень быстро. Вот он слушает смешки от собутыльников отца, убирает посуду, а сейчас он сидит в машине, а рядом… Он вздрагивает, когда слышит: — Как мне хватило самообладания сдержать себя от рукоприкладства? Бён усмехается. Тревожные мысли постепенно уходят из головы. — Вы бы его уделали за один удар. — Ты расстроен его словами и отсутствием какой-либо реакции твоей матери? Бэкхён сглатывает. Было неприятно. Откровенно говоря. — Они мои родители. И я не думал, что им будет так легко со мной расстаться. Я пока не знаю, что чувствую. Знаю только, что то место больше не считаю домом. Руки коснулась горячая ладонь. Бэкхён скрепил их пальцы в замок и не отпускал больше ни на секунду. Потому что на данный момент ему было плевать на всё, что произошло в прошлом. Ему хотелось сейчас держать руку Чанёля в своей.

«Я забираю его для того, чтобы никому больше не отдавать»

Бён резко вспомнил сказанные раннее слова мужчины, и губ коснулась улыбка. Чанёль всё ещё не смотрел на него. Но крепко держал. До дома они доехали быстро. По обыкновению, Бэкхён скинул свои кеды и понёс сумки в комнату. Чанёль молча наблюдал за ним, а затем заметил опустошённые бутылки коньяка около дивана и поспешил убрать их в мусорку. Бён выходит из комнаты через пару минут, сразу уходя на кухню, где Чанёль уже заваривает кофе. Им определённо нужно было поговорить, но так не хотелось. Именно сейчас не хотелось. Бэкхён молча подошёл ближе и соприкоснулся плечом с плечом мужчины. Тот отставил чашку и посмотрел на него. Наконец-то. Бэкхён не знал, что говорить. Он просто смотрел на мужчину и не мог поверить, что они снова вдвоём на этой кухне. — Что мы будем теперь делать? Чанёль улыбается уголком губ, слыша ожидаемый вопрос. — Для начала — по чашечке кофе? И Бэкхён улыбается в ответ. Совершенно искренне. Им определённо нужно о многом подумать. Но не сейчас. Бэкхён принимает из рук Пака чашечку кофе и делает глоток. И в этот момент всё окончательно становится на свои места. Ведь Бэкхён дома. Он снова дома.