Бэкхён проснулся через часа два после того, как уснул. Состояние было разбитым. Он не чувствовал себя отдохнувшим, выспавшимся или бодрым. Он чувствовал, как разваливается на части, стоило ему начать подниматься с кровати.
Юноша спустил ноги на пол и потёр глаза руками. Затем посмотрел куда-то вперёд и вздохнул. Было ещё рано. Будильник только через час, но Бэкхёна это не смутило. Нужно сварить кофе, приготовить завтрак, собраться и по мелочи. Бён медленно поднимается с кровати и берёт в руки телефон. Несколько сообщений от матери, которые он даже не собирается читать. Бэкхён просто удаляет их. Как и все мысли об этом. Он и не знал, что это будет так легко сделать.
Бён идёт в душ, пытаясь смыть с себя всю тяжесть вчерашней ссоры и разговора с матерью, и приводит себя в порядок. Он складывает учебники в сумку, но затем резко останавливается посреди комнаты. Запах кофе разносится по его спальне с такой силой, что юноша тут же движется в сторону кухни, замирая на пороге. Мужчина стоит около кофеварки и медленно разливает напиток по чашкам. Бён прикрывает глаза на секунду, пытаясь сбить внезапно окатившее его волнение, а когда открывает — Чанёль смотрит прямо на него.
Парень сглатывает, не зная, что говорить. Был ли их вчерашний разговор ссорой? Или просто недопониманием? Может ли Бён разговаривать как обычно, или он должен как-то оправдаться? Или он должен первый сделать этот шаг вперёд? На Бэкхёна давит груз непонимания. Скорее… неизвестности и незнания.
— Ты спал?
Бэкхён резко встряхивает головой, выбираясь из своих мыслей в реальность, и смотрит на мужчину, который уже держит вторую чашку в руке. Юноша осторожно подходит ближе, берёт чашку из рук и облокачивается на столешницу рядом. Если Чанёль начал говорить, значит это уже означает, что всё не так страшно, как себе снова накрутил Бэкхён.
— Часа два поспал. Этого вполне достаточно. — Чанёль молчит. А Бёну трудно слушать сейчас тишину. Она кажется убивающей. — Вы рано встали. Надо пораньше быть на работе?
— Нет. Я поеду на работу только к обеду.
Тишина всё-таки настигает. Бэкхён держит в руках чашку с кофе и осознаёт, что Чанёль поднялся раньше только потому, что заваривал напиток для него. Для них. Юноша резко выдыхает и отставляет чашку. Ему хочется что-то сказать, но он банально не знает, что. В его груди происходит что-то невероятное. У него изнутри рвётся что-то наружу. Что-то мощное и сильное. Чего он никогда ещё не ощущал.
Чувство благодарности топит? Бён выдыхает.
— Спасибо за то, что не злитесь.
Чанёль хмыкает, отставляя чашку на стол.
— Почему я должен злиться на тебя? Ты просто всё ещё надеешься на то, что твои родители изменятся, веришь в лучшее.
— Но я вам не доверяю.
— Научишься. Если захочешь. Я вчера высказал все свои мысли по этому поводу.
— Я бы хотел быть таким же уверенным, как вы.
Чанёль хмурится, задумываясь о чём-то на секунду. А Бён допивает кофе. Юноша ещё многого не может понять. И это очень сильно мешает. Но он научится. Это только начало их совместной истории с Чанёлем, и Бэкхён понял, что имеет огромное желание стать лучше. Стать сильнее.
— Когда мы не были парой, Бэкхён, я метался из стороны в сторону и поступал как дурак, потому что не знал, что чувствую к тебе. Потому что позволял себе такие вольности в проявлении чувств. Но теперь мы вместе — и мне не нужно метаться. Теперь я чётко знаю, кем мы друг другу являемся, и могу рационально решать проблемы, встречающиеся на нашем пути. — Мужчина делает последний глоток. — Доверять трудно. Я понимаю это. Но я уверен, что осторожными шагами, мы с тобой придём к этому.
Бэкхён поворачивается к мужчине, всматриваясь в сосредоточенный взгляд, и что-то внутри кричит о том, как сильно ему хочется доверять. И если то, что он собирается сказать — является маленьким шагом к доверию, он сделает этот шаг.
— Моя старшая сестра умерла, когда мне было 10.
Чанёль замер на месте, не говоря ни слова. Бэкхён чувствовал, что мужчина даёт ему время подумать над тем, что он хочет сказать. Он не давит. Просто даёт понять, что рядом и слушает. И Бён благодарен настолько сильно, что это наполняет изнутри. Ему бы хотелось, чтобы Чанёль знал об этой благодарности.
— Её звали Хваён. — Бэкхён улыбается, но эта улыбка медленно сползает с лица. — Это была передозировка.
Пак шумно выдыхает, берёт за руку и притягивает к себе, обнимая за плечи. Бэкхён не сопротивляется. Он резко выдыхает от облегчения. Юноша накрутил себя настолько, что казалось, Чанёль больше никогда с ним не заговорит, но всё оказалось не так. Всё оказалось совсем не так. Бён в очередной раз понял, что мысли по ночам до добра не доводят. Мало того, Чанёль встал ради него пораньше, сварил кофе и не злился, так он ещё и успокоил. Он понял. Он принял. И Бэкхён не знал, как можно быть таким.
Воспоминания о сестре так ярко заиграли в голове. Бэкхён утыкался щекой в плечо Чанёля и улыбался, пытаясь удержать последние крупицы терпения. Он пытался гнать эмоции, пытался гнать плохое, но рядом с Чанёлем хотелось говорить. Хотелось рыдать навзрыд. Бэкхён испытывал такой спектр эмоций и чувств, что сложно было передать всё словами.
— Родители винили всех, кроме себя. — Чанёль начинает успокаивающе гладить по спине. — Они видели, что что-то не так, но были слишком помешаны на брате, который поступил в хороший вуз. Я пытался ей помочь, но понимал, что моих слов будет недостаточно. Что может сделать 10-ти летний ребёнок? — Ухмылка. Бэкхён сглатывает, прижимаясь ближе. — Она была единственным человеком в семье, которому я доверял, которому я мог всё рассказать. И который доверял мне. Поэтому после её смерти я замкнулся, почувствовал себя абсолютно одиноким и никому не нужным.
Под конец голос затих. Бэкхён больше ничего не говорил. Он молча прижимался к груди мужчины, ища поддержку, которую получал сполна. Пак осторожно поцеловал в лоб, давая Бёну немного времени на то, чтобы успокоиться и продолжить дальше. Он не стал упоминать его ошибки, не стал давить, не стал ругаться дальше. Чанёль просто начал разговор. Потому что люди должны разговаривать, так? Потому что так и должно быть. Люди спотыкаются, люди падают, люди ошибаются, но поднимаются и идут дальше. Вот и Бэкхён ошибся. Оступился.
Чанёль одним своим присутствием делал жизнь Бэкхёна лучше.
— Я нашёл её без признаков жизни в комнате. — Бэкхён зажмурился, понимая, что в его голове эти воспоминания восьмилетней давности всё ещё свежи. — Родители винили меня в том, что я не спас её. И я правда так считал, потому что был единственным человеком, который знал о том, что с ней происходит. Но они не учли одного. Я говорил им, просто они не слышали. Или не хотели слышать.
Чанёль отстраняет от себя и смотрит прямо в слезящиеся глаза.
— Мне очень жаль, что с твоей сестрой произошло подобное. Мне жаль, что твои родители взвалили всю вину на твои плечи, испугавшись своей безучастности. Мне жаль, что ты всё это пережил, но мы с тобой вместе создадим новые приятные моменты и не будем больше думать о прошлом в плохом ключе. Оставь только хорошие воспоминания, ладно?
Бэкхён выдыхает, кивая, и мысленно бьёт себя по щекам за такие вольности. Он не собирался плакать. И не будет. Поэтому ему понадобилось ещё пять минут в объятиях мужчины для того, чтобы полностью взять себя в руки. Он отстраняется, устало взъерошивает волосы и говорит, наконец, о том, что его волнует.
— Мне трудно сближаться с людьми. Ломать себя и лепить заново — не такая уж и простая задача, но я хочу постараться измениться.
Пак нахмурился.
— Я не собираюсь тебя ломать, Бэкхён. Я просто хочу, чтобы мы научились доверять друг другу. Вот и всё. — Бён поджимает губы. — Ты не виноват в смерти сестры, малыш. Ты ни в чём не виноват. Запомни это, ладно?
Юноша кивает и снова оказывается в сильных объятиях Чанёля, который снова ловит себя на мысли о том, что Бэкхёна хочется обнимать. Они простояли так совсем немного, потому что будильник уже был проигнорирован и нужно было начинать собираться в школу.
— Вы правда не злитесь на меня?
Чанёль качает головой, выпуская парня из плена своих рук.
— Нет, Бэкхён. Не злюсь. Да и к тому же… — Чанёль улыбается. — Кофе кому попало не заваривают.
***
Бэкхёну стало ощутимо легче после разговора с Чанёлем. Он рассказал о своей сестре, считая, что может это сделать. Он хранил воспоминания о ней, как что-то драгоценное. Как то, что никому не должно быть известно. И сейчас — ворошить прошлое оказалось весьма больновато, но всё же отпустило. Оказалось, что рассказывать то, что терзает душу кому-то — это не так страшно. Но Бёну всё же не хотелось, чтобы Чанёль пропускал через себя то, что он чувствовал когда-то.
Он не понаслышке знал, что есть люди, которые могут только говорить и взваливать всё дерьмо из своей жизни тебе на плечи, а взамен даже не вникать в твои проблемы и мысли. И Бён не хотел быть таким. А с другой стороны — кому нужны твои проблемы, когда у самого их достаточно? Бён никогда не поймёт, как взаимодействовать с людьми, а точнее — как правильно это делать.
Чанёль даёт понять, что всё не так страшно, как думает Бэкхён. И с людьми разговаривать тоже не страшно. И рассказывать о том, что тебя печалит — тоже. За все годы своей жизни Бён усвоил лишь то, что его проблемы никому не нужны, его жизнь ничего не стоит и будущего у него нет от слова совсем. Усвоил, что у него ужасный характер, его никто не любит и он всегда во всём виноват.
А Чанёль начал показывать ему, что всё совсем не так. Боже, Бэкхён до сих пор не верит, что они с Чанёлем теперь пара. Как можно было настолько сильно вляпаться в этого человека? Вляпаться по самые уши. Бэкхён легонько улыбнулся, попутно думая о докладе. Он по обыкновению отсидел все уроки, сдал все задания и прочитал этот самый доклад, получая твёрдое "отлично". Домой добрался без происшествий, поел и даже успел сделать все уроки к приходу мужчины. Тот был уставшим. Даже очень. Бэкхён стоял и смотрел на Чанёля, пока тот разувался и шёл в комнату, стягивая галстук на ходу.
Когда мужчина вернулся из спальни, Бён ждал его на кухне. А затем они с чашками кофе переместились в зал на диван. Это становилось привычным. Пить кофе с Чанёлем, кушать с Чанёлем, быть с Чанёлем. Бэкхён смотрел на мужчину так, как никогда не смотрел. Его пижамная атласная рубашка была расстёгнута на несколько пуговиц, рукава закатаны, открывая вид на сильные руки, волосы взъерошены, и сам мужчина — он выглядел потрясающе. Бэкхён смотрел восторженно. Осталось только рот приоткрыть для эффекта.
Но Чанёль застаёт врасплох, впиваясь в него взглядом.
— Чего так смотришь, Бэкхён?
И получает в ответ задумчивое:
— Не знаю.
Это единственное, что смог выдавить из себя Бэкхён, которого нагло перетянули на свои колени сильные мужские руки. Спрашивать никто не стал, да и Бён не был против. Ладони юноши кладутся на плечи Чанёля. Сам Пак внимательно рассматривает его лицо, будто ожидая чего-то. Бэкхёну кажется, что он сознание сейчас потеряет от того, как это сильно. Внутри него ураган чувств. Он волнуется? Переживает? Боится сделать что-то не так? Бэкхёну кажется, что всё вместе. И даже больше.
— Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
— Вы сказали, что это будет внезапно.
— Хочешь или нет?
Нос мужчины трётся о кожу его щеки, и Бён сглатывает, понимая, что плавится. Он просто плавится и всё. Потому что по-другому никак. И нет, он не чувствует, что то, что происходит сейчас, — это что-то неправильное или странное. Наоборот. Ему кажется, что всё так, как должно быть.
Губы мужчины накрывают его, как только Бён кивает. И становится страшно что-то сделать не так. Мужчина двигает губами с такой осторожностью, будто Бэкхён вот-вот может рассыпаться, хотя будем честны, Бэкхён и так рассыпается от того, что сейчас происходит. Юноша пропускает момент, когда его притягивают ещё ближе. Одна рука мужчины сжимает талию, вжимая в себя, а пальцы второй — оглаживают скулу, будто Пак пытается максимально его расслабить. Бэкхёна никто и никогда не целовал, поэтому когда чужой язык начал переплетаться с его — банально начал забывать дышать.
Мужчина, заметив это, тут же остраняется для того, чтобы проконтролировать ситуацию.
— Дыши, малыш.
Бэкхён сглатывает. Как тут дышать, когда такое происходит?
— Я пытаюсь осознать, с кем целуюсь.
— Осознал?
Бён видит улыбку на лице мужчины и отрицательно мотает головой.
— Нет.
— Тогда… повторим?
Мужчина снова накрывает его губы своими и удивлённо вздёргивает бровь, когда Бён, понимая суть процесса, через некоторое время начинает проявлять инициативу. Это приятно удивляет. Не только Чанёля. Но и Бэкхёна, которому до безумия нравилось то, что происходило в данную минуту. Целовать Чанёля было крышесносным. Целовать Чанёля было невероятно приятно. Целовать Чанёля было чем-то запредельным. Невозможным.
Низ живота скрутило болезненно-приятным спазмом. Бэкхён отстранился первым, не понимая, почему ему вдруг стало трудно соображать. Ему хотелось быть ещё ближе, но одновременно хотелось остановиться. Дикое непонимание читалось в глазах. Мужчина лишь улыбнулся, продолжая прижимать к себе.
— Возбудился, малыш?
— Идите к чёрту.
Усмешка.
Бэкхён переводит дыхание, осознавая, что Чанёль не трогал его. Он просто его целовал. Он не лапал, не касался, не трогал. Он обнимал, целовал и… всё. А у него такая реакция, будто они позволили себе большего. Стало вдруг легче от того, что Пак мог держать себя в руках. Что он не переступал границы слишком рано.
— Всё в порядке, Бэкхён?
Кивок. Бэкхён осторожно слезает с колен мужчины, как только тот ослабляет хватку, и садится рядом, снова притягивая к себе чашку с кофе. Чанёль сидит ровно ещё некоторое время, а затем тоже берёт напиток, делая глоток. Неловкость. Бэкхён чувствует бешеную неловкость.
— Что-то не так?
Он поворачивается к мужчине, не понимая хмурости, которую видит меж его бровей. Чанёль же лишь усмехается:
— Если бы ты не так сильно елозил своей задницей на моих коленях…
Щёки краснеют за мгновение. Бэкхён ставит чашку на стол и закрывает лицо руками.
— Боже, простите, я просто не мог контролировать это. Я не думал, что вы можете, ну…
— Возбудиться?
— Можете не произносить это слово, пожалуйста?
Чанёль двигается ближе, изгибая бровь.
— То есть тебя пугает тот факт, что ты меня возбуждаешь?
— Я же сказал, не произносить это слово, ну.
Пак цокает.
— Какое слово? Возбудить?
Бэкхён хочет встать и уйти, когда понимает, что мужчина специально его смущает, но его тянут за руку обратно, и приходится сесть. Чанёль смотрит на него с мягкой улыбкой на устах.
— Злишься?
Бэкхён отрицательно мотает головой.
— Прости. Придётся тебе привыкнуть к мысли о том, что ты меня…
Бён обречённо вздыхает, закатывая глаза.
— …возбуждаешь.
— Вы невыносимы. Терпеть вас не могу.
Чанёль хмыкает.
— Я тоже, малыш. Это у нас взаимно.
После переглядываний и молчаливого кофепития Бэкхён окончательно успокаивается и относит посуду на кухню, где моет чашки и ставит на место. Чанёль всё ещё сидит на диване. А Бён понимает, что слова мужчины, его действия, всё, что он делает — выбивает из колеи. Привычный ритм жизни сбит напрочь, но Бэкхён уверен, что ему просто нужно время. Он привыкнет.
29 мая.
Мог ли Бэкхён знать, что всё будет так? Юноша движется к своей спальне, останавливаясь около Пака для того, чтобы пожелать ему спокойной ночи, и получает поцелуй в щёку. Бэкхён валится в кровать, понимая, что сегодняшний день явно запомнит надолго. Он засыпает с хорошими мыслями в голове, впервые за долгое время осознавая, что действительно находится…
дома.
Кофе кому попало не заваривают.
