мне плевать на тебя.

Дни летели за днями. Бён хоть и успел влиться в учёбу, но было сложно сосредоточиться, как только объём получаемых знаний стал больше. Уже нужно было сдавать какие-то лабораторные, а он всё ещё был где-то рядом с Чанёлем, но только не в лекционной или лаборантской. Мужчина бы за такое отругал. Направил в нужное русло. Но об учёбе они почти не разговаривают. Как и об отношениях. Чанёль уже вспомнил даже слишком многое. Но не заводил эту тему лишний раз. Это не напрягало, но если так было нужно, значит, так было нужно. Юноша каждый раз с нетерпением ждал воспоминаний Чанёля. Именно воспоминаний о каких-то мелких деталях. Даже если воспоминаний было уже очень много, хотелось ещё. Прошло больше месяца. И юноша до сих пор не мог понять, какой Чанёль именно сейчас. Он был задумчивым большую часть времени. Но Бён не собирался торопить его, понимая, что сейчас мужчина погружён в свою память. Да, это всё был тот же Чанёль, но как же сложно было Бэкхёну, когда приходилось себя сдерживать от того, чтобы обнять или поцеловать. Юноша скучал по этому. Порой настолько сильно, что было паршиво оставаться дома одному с этими всеми мыслями. Он часто ездил к маме. И это здорово отвлекало. Они становятся ближе. Маленькими шагами идут к доверию. И пытаются друг друга понять. Всё больше и больше. Чанёля в палате не оказалось. Процедуры по расписанию. Поэтому Бэкхён сел на диван и задумался. Задумался о том, что успел стать ещё более самостоятельным. И если раньше Чанёль следил за тем, чтобы Бён принимал таблетки и так далее, то теперь они поменялись ролями. Юноша помогал во всём, давал лекарства, приносил еду. Всё остальное Пак делал сам, упрямясь, потому что: «я не маленький ребёнок, а взрослый мужчина!». Но всё же принимал эту помощь. И благодарно сжимал плечо или край футболки. Такого за ним раньше Бён не замечал, но узнавать что-то новое — всегда интересно. Его не расстраивало даже то, что они были в отношениях почти полгода. Возможно, Чанёль мог что-то скрывать, мог не показывать чего-то, мог просто закрывать маской какие-то свои черты и так далее. И сейчас для Бэкхёна было настоящим шансом узнать что-то новое. Юра возвратилась вместе с Чанёлем из процедурного через час. Голова мужчины была влажной, а это значит, что он принимал душ. Бэкхён открыл окно на проветривание, чтобы не было так жарко. Сегодня солнце светит ярче обычного. Тепло. Несмотря на то, что на дворе конец октября. Но окно он закроет быстро. Не хватало ещё, чтобы Чанёль из-за сквозняка заболел. Нужно бы голову высушить. — Бэкхён, ты уже здесь? — Да. Привет. Юра улыбается, подзывая к себе. Мужчина перебирается на больничную койку из инвалидного кресла с их помощью и выдыхает, переключая режим для того, чтобы сидеть. — Бэкхён, врач сказал, что Чанёль набрал вес! Он выглядит лучше, это заметно. Юноша улыбнулся. Но Чанёль вдруг решил нахмуриться. — Ты бы так следила за питанием Бэкхёна. Посмотри, какой он худой. Ему нужно больше питаться. Это был не первый раз, когда Чанёль проявляет что-то, что похоже на заботу. Как-то раз он сказал, что Бэкхёну очень идут очки. А Бён ответил, что это он их ему и купил. И он уже слышал эту фразу. А в другой раз Чанёль сказал, что Бэкхён красивый, когда улыбается. И сердце сбивалось с ритма снова и снова, потому что мужчина всё не переставал говорить подобные вещи. Сегодня Чанёль рассматривал так, что щёки краснели. Как только Юра побежала на работу, парень решил, что обязательно спросит кое-что. Но взгляд мужчины сбивал, поэтому в один момент юноша просто не выдержал. — Почему ты так смотришь? — Мы же близки. Я люблю на тебя смотреть именно так. — Да, просто это всегда неожиданно. Особенно сейчас, когда ты больше начал уходить в воспоминания. — Чтоб ты знал, малыш, я вспомнил почти всё. Как мне кажется. Я просто не знаю, как загладить свою вину за то, что обращался с тобой так плохо, когда очнулся после комы. Я чувствую ступор. Я вроде знаю, кто я, а вроде совсем ничего не понимаю и не знаю. И это сложно. Понимаешь? В лоб. Резко и быстро. Будто Чанёль боялся или… опасался (?) сказать и увидеть реакцию на откровение. Бэкхён сглатывает, хмурится и робко кивает. Ему бы хотелось быть смелее, но сейчас они не в том положении. Да, Чанёлю можно уже полноценно думать и так далее, но всё-таки врачи рекомендовали не слишком сильно давить на голову. Бён следовал этим рекомендациям. — Я помню всё. От первого прикосновения до первой близости. — Бэкхён не знает, куда девать алеющие щёки. Господи боже, они же с Чанёлем были вместе столько времени, а сейчас юноша краснеет как в первый раз. От этих слов. И вроде бы — ничего такого, но краснеет. Всё равно. — Я дал понять уже давно, что воспоминания возвращаются очень быстро. Я хочу, чтобы ты больше не боялся проявлять себя в отношениях таким, каким был до всего того, что произошло. Ладно? Бён поджимает губы и всё-таки опускает взгляд. Он ждал этого. Нет смысла лгать. Но было так неловко. — Не смущайся. Я вообще удивлён, что ты ничего не спрашиваешь. Наверное, нужно было больше говорить. Я даже вспомнил парочку наших ссор про проблемы с доверием. Между нами есть сейчас доверие, как думаешь? После всего, что случилось? Мы же можем быть прежними? Я не хочу на тебя давить. — Оу. Ладно. — Чанёль хмурится, ожидая продолжения, но Бён находится в ступоре ещё с минуту. — Я просто… Не слишком много вопросов? Тебе нельзя так напрягать голову. — Брось. Просто ответь. Ты приходишь почти каждый день, помогаешь мне, отвечаешь на мои вопросы. Но ни разу не сказал мне о том, что сам чувствуешь. И чего хочешь. Ты же видишь, что я не агрессирую. Что я улыбаюсь тебе, сжимаю твою руку в благодарность, ищу повод прикоснуться к тебе и понять. Я же чувствую, что ты… — Голова не болит? Бён просто не знает, что сказать. — Не тяни кота за яйца, Бэкхён. Я потерял полгода из своей памяти. И ты — единственный, кто был со мной всё это время. Только ты сможешь рассказать мне эту историю о нас до мельчайших подробностей, если я что-то всё-таки забыл окончательно. Думаешь, я дурак? Бэкхён цокает. Чанёль слегка улыбается. Сердце пропускает удар. Потому что он смотрит… как раньше. Бён собирается с силами. Конечно. Проницательность мужчины на высоте всегда и везде. Несмотря ни на что. Паковская порода. Но боязнь. И неверие. Всё это берёт первенство. Бэкхён настолько привык, что Чанёль не помнит их жизнь, что он потерял память, что он в процессе восполнения пробелов, что казалось, он никогда и не вспомнит. Но сейчас было чертовски странно слышать, что он помнит всё. Как он думает. Да, всё к этому шло. Да, Бэкхён видел все взгляды, чувствовал все прикосновения, но в нём самом что-то переключилось. Ему просто банально страшно, что его оттолкнут? Спокойнее, Бэкхён. Спокойнее. — Мы в отношениях. С мая. Это ты помнишь? — С 28. Я помню. Сегодня 28 октября. Получается… годовщина. — Что? — Бэкхён непонимающе смотрит на мужчину, не зная, что говорить дальше. Хватает сил только лишь на вопрос. — Ты прямо помнишь все эти мелочи? Правда помнишь? Мужчина в задумчивости кивает. — Я же сказал, что вспомнил практически всё. — Но ты не говорил мне об этом раньше. — Потому что вспоминал. — Бён сглатывает, но не злится. Чанёль упоминал, что вспоминает, но не говорил, что помнит такие мелочи. Сегодня он впервые сказал, во-первых, о том, что вспомнил практически всё, и, во-вторых, о том, что помнит даже такие мелочи, как дату начала их отношений. Но если подумать, эта дата никогда не была мелочью. И что-то внутри вопило от нежности, потому что Бэкхён медленно, но верно начинает понимать, что Чанёль правда теперь более реален в их повседневности и любви. — Сегодня в первой половине дня я многое вспомнил. Это странно, конечно, но в первую очередь я вспомнил именно тот момент, когда мы начали отношения. Я и до этого много чего вспомнил, но до даты дошёл только сегодня. Почему ты мне не сказал её раньше? — Я не знаю. Я хотел, чтобы ты… — Вспомнил сам? — Наверное. Бэкхён опускает взгляд. Трёт слезящиеся глаза и старается дышать ровно. Нить стала крепче. Нить, связывающая их. Только вот теперь не очень ясно, что будет дальше. Чанёль протягивает руку внезапно, сжимая ладошку юноши. Парадоксально чувствовать столько всего сразу. Бэкхён даже понять не может, почему прямо сейчас готов разрыдаться, как малое дитё. — Даже если я тебя забыл, с самого начала я… чувствовал. Я другой. И я думаю об этом уже очень давно, Бэкхён. Я изменился. Настолько сильно, что себя порой не узнаю. Поменялся в лучшую сторону. Бэкхён смотрит на их руки, а затем поднимает взгляд и слегка улыбается. Чанёль смотрит тепло. И юноша не выдерживает. Не может. — Не смотри на меня. — Почему? Бён отвечает быстро и легко. — Ты же в тех воспоминаниях, когда ещё не был таким, каким стал со мной. Ты ненавидишь, когда люди проявляют эмоции. — Но я не чувствую этого. Сейчас во мне нет ненависти, Бэкхён. Мне лишь хочется тебя успокоить. — Чанёль… — Не цепляйся больше за то, что я забыл тебя. Я тебя помню. Воспоминания ко мне вернулись практически в полном объёме. И любить я тебя не перестал. Я просто забыл. Сначала. Но достаточно быстро понял, что к чему. Я же у тебя молодец, верно? — Бён слушает, понимая, что внутри что-то стремительно меняется. — Мы в настоящем. Мне кажется, теперь официально. Я вернулся к тебе из прошлого. Так вернись и ты ко мне. Наверное, мне стоило сказать раньше, что я хотел бы снова с тобой сблизиться и вести себя, как раньше, но я просто хотел уйти в себя. Это сложно, но так оно и есть. Я был засранцем, когда очнулся и никому не верил, но так было, наверное, нужно. Моей голове. Не мне. Потому что я чувствую себя ужасно, вспоминая слова, которые я тебе говорил. Парень выдыхает. Мужчина смотрит на него пристально, но без какого-либо намёка на гнев или на прошлое. Тишина уже не давит. Бэкхён вдруг улыбается, делясь своими мыслями, потому что стало спокойнее, когда вот так вот просто держишь любимого человека за руку. Бэкхён мечтал об этом. — Хочу поехать в то кафе. Где пляж и тихо. Ты меня туда возил два раза. Но нам там даже было комфортно молчать. Почему-то сейчас вспомнилось именно это. Чанёль хмыкает, улыбаясь. Руки не отпускает. Вздыхает и облизывает губы, начиная медленно говорить. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо мне. Он нас. Я уже вспомнил многое. Но ты можешь помочь мне вспомнить всё остальное намного быстрее. Хорошо? — Кивок. — Я помню это кафе. И помню наши поездки туда. Я наполнен воспоминаниями на процентов 97. — А чувствами? — К тебе? — Кивок. — На все 99. Мне так кажется. Бэкхён улыбается в ответ, смотрит прямо в глаза и понимает окончательно, что всё налаживается. Возвращается на круги своя. Они смотрят вот так друг на друга секунд тридцать. И Бён осознаёт, что процесс узнавания запустился с огромной скоростью уже давно. Они смотрели друг на друга так, как раньше. И Бэкхён бы ушёл в эти мысли, но Чанёль неожиданно вырывает в реальность: — Ещё я помню ту фразу про кофе, которую ты написал на гипсе. — Мужчина прикусывает губу и осторожно задаёт вопрос, выбивающий почву из-под ног. — Что бы ты сделал прямо сейчас, зная, что я не стану отталкивать? Зная, что я прежний? Бэкхён облизывает губы. Затем легонько улыбается. Он давно мечтал о том, чтобы обнять, прижаться ближе, поцеловать. Ему бы хотелось валяться рядом, банально обниматься и просто касаться. Ему бы так многого хотелось бы. Он так по этому скучал. Поэтому не медлит. — А я могу? — Да. Можешь. Повторять не нужно. Бэкхён делает. Обнимает, зарываясь пальцами в шевелюру. Чанёль не двигается. Позволяет. Но не расслабляется. Похоже на проверку, но Бëну сейчас плевать. У него здесь сердце приобретает оттенок птички в клетке. Чанёль ничего не делает, просто сидит, но Бэкхёну достаточно всего того, что происходит. Ему не нужна отдача без чувств. Ладно. Возможно, это даже немного больно. Но Чанёль же сказал, что чувств в нём все 99%. И реакция не заставила себя ждать. Чанёль обхватил руками в ответ, прижимая к себе с такой силой, что рёбра готовы были треснуть. А ведь Чанёлю лучше бы не напрягаться. Хочется продлить мгновение единения, ведь сегодня Бён впервые почувствовал, что всё действительно нормально, поэтому они так и обнимались ещё минут пять, пытаясь почувствовать друг друга. Как раньше. Пришлось всё-таки отстраниться. Но только для того, чтобы спросить, что за один единственный процент. Чанёль дальше кольца своих рук не отпустил. Бэкхён абсолютно не сопротивлялся, кладя руки на его плечи. — Что за 99 процентов? Почему не 100? Чанёль поднимает руку и убирает мешающую чёлку. Прикосновения всё ещё осторожные, но это совершенно нормально. В их ситуации. Нет, они не будут друг к другу снова принюхиваться, как в начале взаимоотношений, но всё же. — Один процент — это то, что нужно нам обоим. Бэкхён тормозит. Откровенно тормозит, смотря на спокойное лицо Чанёля, взгляд которого бегает от его глаз к губам и обратно. Он насчитал раз пять, пока Чанёль не задал вполне понятный вопрос: — Я могу тебя поцеловать? Бэкхён быстро кивает, но потом резко тушуется, сам не понимая, почему. Отводит взгляд, хмурится, отгоняет волнение. — Прости, Чанёль, я… не стоит сейчас. Я понимаю. — Нет, подожди. Мы же в отношениях. Или уже нет? И мы всё выяснили. Бэкхён, я вернулся. Понимаешь? Я здесь. Эта улыбка. Та самая. Чанёль произносит последние слова, касаясь своим носом носа Бёна. А Бэкхён улыбается и без слов встаёт на носочки для того, чтобы наклониться к мужчине и прикоснуться своими губами к его. Это даже не похоже на поцелуй. Просто касания губ. Но для них это значит намного больше. Чанёль пробует юношеские слёзы на вкус, отпускает руку и снова утягивает в полноценные объятия, вспоминая, как же это приятно. А Бэкхён помнит. Но наслаждается долгожданным. Тем самым, чего он так сильно ждал. Юноша утыкается куда-то в шею, наслаждаясь моментом. И всё бы ничего, но Юра с Сехуном, мирно стоящие около двери, подглядывали в щель. Но этого никто не замечал. Хотелось лишь подольше чувствовать тепло. Всё остальное — не имеет совершенно никакого значения.