мне плевать на тебя.

— Мне кажется, что здесь не такой ответ, Джэхён. — Там же треугольник, верно? — Да. — Ну. Удобрение, почва, растение. Что не так? — Вопрос прочитай. Они сидят в столовой, пока окно размером в две пары позволяет, и делают домашку, пытаясь разобраться в том, в чём совсем не хочется разбираться, потому что зачёты не за горами, а у Джэ ещё ничего не сдано из текущих работ. Он пропадает на тренировках сутками, не думая ни о каких треугольниках в агрохимии, потому что оно ему не надо и «подождёт!», но Доён другого мнения. — Схема? — Именно. Рисуй треугольник, Джэ. Давай. — Как всё сложно. — А зачёт через неделю — это не сложно? Он не будет спрашивать у тебя и интересоваться, сложно ли. — Не бухти, До. Закатывание глаз, смешок, но послушное метание карандашом с целью — нарисовать этот злосчастный треугольник. И Бэкхён был бы только рад поддержать беседу, но сам был далеко не здесь. У него все мысли как-то перекочевали в другое русло. Он мог думать только лишь о дне рождения Чанёля, который (о боги) уже завтра. И об отдыхе, который будет после зачётной недели. Об учёбе тоже, но не в такой огромной степени. У него вообще появились мысли о том, чтобы бросить всё это, но он старается думать не так глобально всё-таки. Куда он пойдёт в итоге, если всё бросит? Сидеть на шее он не намерен. — Бэк, о чём задумался? Пока Джэ сосредоточенно вычерчивает треугольник, Доён поворачивается к Бэкхёну, садясь чуть ближе. — Завтра день рождения Чанёля. И я всё ещё в поисках подарка. Я не знаю, что ему подарить, кроме себя. Но я же не заверну себя в упаковочную бумагу и не завяжу бантик, верно? Доён разводит руками. — Чисто теоретически, ты вполне можешь такое провернуть. — Доён, я же совета прошу… Ким смеётся, но задумывается. Задумывается до такой степени, что пропускает момент, когда Джэ подсаживается ближе и тоже задумчиво начинает глядеть в стол вместе с ними. Бён замечает первым и прыскает от смеха. — О чём думаем? Доён вздрагивает, чуть ли не подпрыгивая на месте, но смеха в этом всём намного больше. В уголках его глаз смешинки, а причина сидит совсем рядом и улыбается. Джэ облизывает губы, ожидая ответа. — Ты меня напугал. Но ладно. У Чанёля день рождения завтра. Думаем о подарке. — Мне кажется, это не важно. Главное, просто будь рядом. Не знаю, подари какую-нибудь мелочь. Чисто формально. Если хочешь. Не грузись особо. Доён так сосредоточенно смотрит на Чона, что у того растерянность на высоте. Он хлопает глазами, пытаясь понять, что сказал не так. Бэкхён смотрит почти так же, потому что не ожидал от Джэ такого романтизма, но здесь другое. Доёну явно понравилось то, что он сказал. И там во взгляде не просто заинтересованность. — Ты чего так смотришь, До? — Я просто не ожидал от тебя такого… ладно, это прозвучало так правильно и мило. Джэ расплывается в улыбке. — Да, я у тебя романтичный. Бэкхён сливается на этом моменте, чувствуя себя немного лишним, но он знает, что это не так. Просто ему действительно нужно прогуляться до соседнего корпуса перед парой для того, чтобы забрать задание по почвоведению, потому что он пропустил этот день, но не намерен сдавать позиции. Ему кажется, что именно этот предмет ему придётся сдавать, а автомата не видать. Но это будет лишь в сессию. А до неё ещё месяц. Зачётная неделя казалась ближе, чем он думал, но он успеет. Как и всегда. Задание на кафедре ему выдают быстро, обычно в корпусе во время пар всегда тихо и нет толп студентов, но как только пара заканчивается, коридор заполняется гулом, и юноша быстро покидает эти коридоры. Джэ с Доёном уже на местах. Пара начинается с лекцией, а закончится обсуждением зачёта. Бэкхён уже заранее знал, что по органике у него автомат, но не пытался радоваться так быстро. До этого ещё допуск к этому самому экзамену. Система у них весьма странная, но огромную роль играло отношение. Пишешь все лекции, не прогуливаешь, сдаёшь всё вовремя — автомат. Но допуск всё равно придётся получить. Бэкхён получает допуск в конце пары, забирая лекционную тетрадь со стола преподавателя. И теперь становится на одну проблему меньше. Из аудитории они выходят достаточно быстро. Впереди планеты всей, потому что душно до ужаса, несмотря на то, что почти зима на дворе. Бэкхён опрометчиво думает о том, что этот день проходит весьма спокойно, не считая дилеммы насчёт выбора подарка, но когда в поле зрения появляется Сону, эти мысли покидают чат. — Мы можем поговорить, Бэкхён? Никаких приветствий. Джэ не выдерживает рамок приличия первым, выходя чуть вперёд. — Слушай, Сону, шёл бы отсюда. Когда уже отстанешь? С первого раза не понял, со второго тоже… — Я сомневаюсь в его умственных способностях. Доён делает добивку, а вместе с холодным взглядом Бэкхёна это выглядит так, будто они в супергеройском фильме или в сериале для подростков, которые крутят по детским каналам. Когда задумываешься глубже, понимаешь, что это не детский канал, а прямо реалити-шоу или настоящее страшное телевидение. На выбор. Что больше нравится. — Не хочу грубить, но я не с вами разговариваю. — Я тоже грубить не хочу, но оно само, Сону. Доён кладёт руку на плечо Джэ и двигает назад, когда замечает спокойный взгляд Бэкхёна. А Бэкхён действительно спокоен. Спокоен настолько, что готов прямо сейчас просто проигнорировать и уйти. — Нам не о чем говорить, Сону. — Это займёт одну секунду. Джэ не остаётся в стороне, довольно пыхтя: — Раз. Всё, время прошло. Мы уходим. — Джэ, стой. Я… — Бён смотрит на удивлённых друзей и кивает, мол, всё в порядке. — Вы идите. Я напишу потом. Ладно? Бэкхён делает это только потому, что хочет поставить все точки. Он ненавидит недоговорённость, хоть часто и сам недоговаривает, но здесь смысл в другом. Он уже совсем не понимает, что в голове у Сону. И не то чтобы ему вообще хотелось знать, просто надо. Так будет проще. Проще понять, как избавиться от него навсегда. Друзья уходят, но Джэ бурчит ещё столько, что Бён стоит на месте ещё минуту, прежде чем поднять взгляд на Сону. — Ну. — Не здесь. Бэкхён идёт по правую сторону, смотря по сторонам. И с каждым метром людей становится всё меньше, а открытых местностей вообще нет. Спокойствие сейчас убило бдительность. Жаль, что Бэкхён понял это только тогда, когда его вдавили лопатками в холодную стену бетонного характера. — Отпусти. Но Сону держал крепко, зная, что Бэкхён физически намного слабее. Сейчас Бён не пытался сопротивляться не потому, что не хотел. А потому что банально не мог. Ком в горле. Сону давит на плечи, становясь вплотную. И Бэкхён понимает, что в горлу подкатывает самая настоящая паника. Сейчас он потерянный. Полное отсутствие контроля побуждает желание залезть под одеяло и спрятаться там, пока это не пройдёт. Но он не дома. Он где-то в каком-то закоулке пытается справиться с собой. И он должен это сделать. Он должен справиться. Он уже не тот маленький мальчик, которым двигала паника и чувство слабости. Чужие губы на шее в секундном порыве заставляют проснуться. Не только сознанию. Но и ярости. Бэкхён начинает яро сопротивляться, понимая, что по-другому сейчас просто не может. Да и это невозможно. Он понял ещё в школе, что Сону добивается всего, чего хочет, именно такими путями. Где-то там, где никто не видит, он вот таким вот паршивым образом с помощью силы пытается взять то, что ему не принадлежит. Бэкхён попадает по яйцам. Это он понимает, когда Сону хватается за пах и отходит на шаг назад. Теперь теряться нечего. Злоба делает своё дело за Бёна, который влепляет смачную пощёчину, как только Сону поднимает голову, а затем подключает кулак. Теперь дело за малым. Бён уходит. Нет, сбегает. Со всех ног, потому что никогда никого не калечил. И ему так не стыдно. Внутри мерзопакостное ощущение из-за губ Сону, но ещё, даже если совсем маленькое, чувство превосходства и собственного достоинства. Бэкхён ожидал чего-то такого. Когда-нибудь. Но не думал, что это произойдёт сейчас. Точки он не расставил, но по точкам попал. И внутри разливалось некое спокойствие. Он ещё не знает, расскажет ли Чанёлю об этом, но затем останавливает поток своих мыслей и понимает, что хочет рассказать, потому что он смог себя защитить. И он хочет, чтобы Чанёль знал об этом. Дом встречает теплом и запиской о том, что Чанёль в офисе. Поэтому, долго не думая, Бён отправился в центр для того, чтобы побродить по магазинам. Ему сказали про мелочь. Он думает про мелочь. Друзьям он пишет, что всё расскажет потом. А сам заходит в первый же магазин с какими-то безделушками, книгами и канцтоварами. Бэкхён находит антистресс. С цветочками. Но не суть. Они такие все красивые. Есть и волшебные единороги, и герои аниме, и коты, но он берёт цветочки. Для себя прихватывает котов и идёт дальше. подушки в виде игрушек не вариант. Наверное. Держатели для телефонов, копилки, настолки и прочее. Здесь так много всего, что Бэкхён останавливается на антистрессе, выходя только лишь с ним. Он задумчиво трёт свой кулончик, подаренный Чанёлем на его день рождения, и понимает, что ответ лежал на поверхности. На поверхности его кожи. Если у него звезда, то у Чанёля будет месяц. Банально, но нужно. Это вот такое вот проявление чувств. Бэкхён заходит в ювелирный и сразу же идёт к консультанту, понимая, что так разберётся быстрее. Нужный вариант находится на удивление быстро, и когда Бён держит в руках кулон в виде месяца из затемнённого серебра, осознаёт, это оно. Чанёль встретил его дома. И пакеты с продуктами, которые они должны были закупить вместе, почему-то уже на кухне. Юра оказывается именно там. Они с Чанёлем беседуют о чём-то, сосредоточенно хмуря брови, пока Бён не рушит эту семейную идиллию. — Вы купили продукты без меня? Бёна чмокают в щёки со всех сторон, а затем приобнимают за талию и двигают ближе к себе. — Мы решили, что не будем тебе мешать и заехали ещё до офиса. — Я на кухню даже не заглянул после универа, поэтому не заметил. — Ты не ел? — Чанёль, это сейчас не так уж и важно! — Важно. — Мужчина мягко касается кожи на щеках и обнимает свободной рукой за пояс. — Юра, положи ему, пожалуйста, чего-нибудь поесть. Бэкхёна отправляют на соседний стул. Перед ним оказывается порция риса с мясом и бонусом парочка бутербродов с ветчиной. — Я уже начала готовить, так что мы всё успеем. Горячее всё равно нужно будет готовить завтра, сегодня на нас лишь салаты и закуски. Что думаете? — Думаем, что ты можешь сесть и выпить с нами чая. — Поддерживаю! Бэкхён говорит с набитым ртом и тут же получает замечание, но без укора и злобы. Как-то по-семейному. — Не говори с набитым ртом, подавишься. Бэкхён закатывает глаза. Но до конца трапезы больше ничего не говорит, тихо наблюдая за тем, как Юра носится по кухне, игнорируя предложение присесть, слушая бурчащего Чанёля по этому поводу, и чувствует чувства. Огромные чувства. Где-то в рюкзаке лежит коробочка с месяцем. Бён потирает свой кулон и улыбается. Затем моет за собой посуду и начинает помогать. Чанёль тоже рвётся, в итоге получая доску и овощи. А Юра с Бёном справляются со всем остальным со скоростью метеоров. По крайней мере, Бёну именно так и кажется, когда всё оказывается в холодильнике, за Юрой заезжает Сехун и увозит её домой, а они с Чанёлем после душа заваливаются в кровать. — Как дела на учёбе? — Терпимо. Получил один из допусков. Взял задание по почве. Встретил Сону. Дал ему по яйцам. Да, это уже точно не про учёбу, но Бэкхён не нашёл более подходящего момента. Рядом лежащий Чанёль напрягается, привстаёт, а потом и вовсе садится, утягивая Бёна за собой. — Ты молодец, Бэкхён. Но с части про Сону можно поподробнее? Бэкхён усаживается поудобнее в позе лотоса, в то время как Чанёль вытягивает больную ногу вперёд, чтобы не было неприятных ощущений. Усталость в глазах напротив не пугает. Потому что Бён и сам устал. Ему бы лечь и просто уснуть. Но сначала — он расскажет всё Чанёлю. — Нет, иди сюда. Поближе. Бэкхёна перетягивают к себе, усаживая сверху. Руки привычно на бёдрах. Парню удобно, но вопрос вырывается сам по себе: — Ты же помнишь? Мы можем попробовать более безболезненную позицию. Чанёль усмехается. — Мы обязательно попробуем более безболезненную позицию, малыш, когда не будем настолько уставшими. И ты мне расскажешь про то, что случилось. Я рад, что он получил по яйцам, но каким образом? Бэкхён цокает на первую часть предложения. Но становится серьёзным на второй. — Он позвал на разговор. — И ты пошёл, потому что? — Потому что хотел поставить точку и навсегда от него избавиться. Я могу терпеть его присутствие, но тогда бы он больше ничего не говорил. А это уже плюс. Чанёль в задумчивости хмурится. — И как так вышло, что он по яйцам получил? — Он прижал меня к стенке и полез к шее. Успел прикоснуться к ней губами. А потом я ударил его по яйцам, влепил пощёчину и закончил всё ударом кулака куда-то в скулу. Да, слабовато, потому что рука даже не болела, но всё же! Я смог себя защитить. Ты гордишься мной? Чанёль был настолько непроницаем, что Бэкхён испугался на мгновение. — Ты поэтому тёр шею так сильно в душевой? Кивок. Бэкхён тёр. Сильно тёр. Потому что ему хотелось избавиться от этого мерзкого ощущения. — Я горжусь, но злюсь. — На меня? — На него. И на себя. Бэкхён спрашивает с ноткой удивления: — На себя? Почему? — Потому что я даже не могу тебя сейчас защитить из-за перелома и трости! — Но я же себя защитил, верно? И тебе не нужно на себя злиться, Чанёль. Да, в тебе моя защита и опора, но я и сам уже не малыш. — Ты малыш. Бэкхён коротко смеётся и лезет обниматься, потому что может. — Знаю. Но ты понял, что я хотел сказать. — Понял. Мужчина сжимает руками крепче. — Если я увижу его рядом с тобой, не пытайся меня удерживать. — Он же глупый студент. — Это не снимает с него ответственность за то, что он сделал. Лезть к тебе своими грязными руками он может, а ответственность нести за это нет? — Согласен. — Бэкхён чуть отстраняется и видит всё ещё напряжённый взгляд. — Но разве это не импульсивно? Я сам могу ему втащить, и тебе не нужно в это ввязываться. М? Пальцы оглаживают скулу. — Иногда, Бэкхён, взрослые люди не пытаются быть сдержанными и правильными. И ради своих любимых готовы совершать ужасно глупые или импульсивные поступки. Знаешь, насколько я могу быть импульсивен? — Наверное? Бэкхён изгибает бровь, ожилая ответа. И Чанёль отвечает так, будто это было самым правильным импульсивным поступком в его жизни: — Я решил, что ты будешь моим после пяти минут нашего знакомства. И позвал тебя в кафе, уже будучи уверенным в том, что вижу тебя не в последний раз. Достаточно импульсивно? У Бэкхёна внутри фейерверк. Там огонёчки взрываются миллионами искр. Он кивает и целует в губы, понимая, что тогда тоже поступил довольно импульсивно, когда согласился зайти в кафе. Бэкхён жмётся ещё ближе и понимает: импульсивность — это у них семейное.