Я слышу плач за горизонтом

День третий. На утро меня разбудил рев мотора. Подойдя к окну, я взялась за металлические штыри, выглядывая на улицу: четыре больших внедорожника, набитых вооруженными пиратами, что-то бурно обсуждающими, выезжали за главные ворота лагеря. Ваас быстрым шагом обходил своих людей. Он выглядел раздраженным и сосредосточенным, был на взводе, любая медлительность подчиненных буквально заставляла его срываться на ор. Я нахмурилась, не понимая, что происходит, но была более чем уверена, что дело снова связано с ракъят. Наконец Монтенегро приблизился к одному из пиратов, смотря на того гневным взглядом, пригрозил ему пальцем, что-то процедив сквозь зубы, и твердым шагом направился к тачке, садясь за руль. Спустя несколько секунд машины скрылись за бетонными стенами, оставляя за собой только облако песочной пыли. Пират, которого Ваас, по всей видимости, назначил главным на время его отсутствия, выкрикнул остальным что-то на испанском, и все разбрелись по своим делам. Я же с недоверием глянула на закрывающиеся ворота лагеря и рухнула обратно спать, ибо ничего мне больше не оставалось. Сквозь сон я почувствовала, как что-то больно впивается в мою руку, и распахнула глаза, встречаясь взглядом с каким-то упырем. У пирата каким-то хером оказались ключи от двери в мою хижину. Он беспардонно ввалился ко мне и связал мне руки за спиной, пока я не успела опомниться, а теперь собирался вывести меня на улицу. И ему было глубоко насрать, что я со стоном хромаю со своей забинтованной ступней. — Эй, куда ты меня ведешь?! Блять да отпусти ты меня! — огрызнулась я, пытаясь повернуть голову к пирату, но только получила грубый тычок в затылок. — Мне больно, твою мать! — Заткнулась живо, сука! — вцепившись в мое предплечье, рявкнул мерзкий пират. Каково же было мое удивление, когда пират завел меня в стриптизклуб, где мы были вчера. Днем это место казалось мне заброшенным, пустым и неубранным. Во время ночных тусовок, в свете неоновых бликов, не было так заметно наличие разбросанных бутылок, бычков и пачек от презервативов. Здесь было холодно и темно, окна отсутствовали как таковые, дневной свет почти не проникал сюда, а из-за отсутствия толпы в дневное время суток клуб выглядел безлюдно и опустело. Прошлой ночью убранство этого заведения казалось мне далеко не дешевым, но сейчас, при свете дня, кожаные кресла предстали передо мной как грязные и порванные куски обивки, а бар — всего лишь набором халявного пойла, которое мог позволить себе любой на этом острове… На одном из круглых подиумов, возле шеста, вальяжно сидела девушка, сложив ногу на ногу и опираясь на руки за своей спиной. Не сразу, но в ней я узнала ту блондинку, с которой развлекался вчера главарь пиратов. Вроде бы ее звали Крис… Мы остановились в паре метров от нее — пират вцепился в мое плечо и насильно усадил меня перед девушкой на колени, что вызвало во мне еще больший шквал негодования, в довесок к «прекрасному» пробуждению… — Какого черта?! — Не кричи. Заткнись, — спокойно ответила Крис своим мелодичным голосом. — Будешь говорить, когда я тебе разрешу. — Неужели? — шикнула я, стиснув зубы от боли в плече и ноющей ступне. На мой сарказм девушка только иронично повела тонкой бровью и кивнула пирату за моей спиной — послышалась возня, и спустя пару секунд я согнулась в три погибели, так как этот ублюдок вдарил мне прикладом прямо в живот. — С-сука… — зашипела я, хватаясь за живот, молясь, чтобы не выблевать все внутренности. Но мудак не дал мне спокойно перенести вспышку острой боли: он схватил меня за волосы, заставив посмотреть на девушку, и тогда я смерила ту ненавистным взглядом, сдавленно шипя от боли в животе и чувствуя на своем лбу липкие капельки холодного пота… — Еще вопросы будут? — безмятежно спросила она, надув губки. «Вот же… СУКА!» — П-пошла ты! — через силу бросила я, и пират демонстративно потянул меня за волосы. — ДА ОТЪЕБИСЬ ТЫ! — Что ты только что сказала мне, сука?! Мужчина оттянул мои волосы так, чтобы я смотрела на него — он замахнулся, от чего я невольно вздрогнула, но девушка, которой надоела вся эта возня, раздраженно цокнула, поднимая руку в стоп-жесте. — Хватит! Да угомонишься ты или нет, а? — покачала она своей белобрысой головой и смерила меня оценивающим взглядом. — «Непрогибаемая» русская… Ну да, Ваас говорил, что ты малость бесноватая. — С какого перепуга ему вообще обсуждать меня с тобой? — последнее слово я нарочно язвительно выделила, буквально выплюнув его. Девушке такой жест явно не понравился. Она слегка замешкалась, от гнева сжимая кулаки так, что ее длинные ногти впились в ладони, затем нервно усмехнулась и обратилась к пирату. — Ты можешь идти, Карлос. Спасибо за помощь, с меня причитается… Прикусив губу, она бросила на пирата двусмысленный взгляд — тот, довольный, подмигнул ей и, отпустив наконец мои бедные волосы, вышел из клубного зала. Я сразу же поднялась с колен, преодолевая сильную боль в ступне и смотря на девушку исподлобья. Связанные запястья за спиной ощутимо мешали двигаться. Стоило пирату хлопнуть за собой дверью, как девушка спрыгнула со сцены и твердой походкой направилась ко мне. Выражение ее лица искривилось в гневном оскале, и она прошипела: — А вот об этом, деточка, мы сейчас и поговорим… Оказавшись возле меня, Крис внезапно залепила мне смачную пощечину и, не дав опомниться, притянула к своему лицу за подбородок, впиваясь в мою кожу своими наманикюренными когтями. К слову, если бы не шпильки этой мадам, она оказалась бы ниже меня как минимум на голову, и почему-то этот факт придавал мне уверенности. Поначалу… — Учти, сука, Ваас спит только со мной, и он… — Меня он не ебет. Ни в прямом, ни в переносном смысле. А теперь отвали от меня, — процедила я, пытаясь вырваться из ее хватки, но та сжала мое лицо только сильнее. — Нет, паскуда, ты будешь слушать дальше. Что? Решила спасти свою шкуру, отдавшись моему мужчине, который заправляет тут всем? — она фальшиво рассмеялась. — О-очень умно. Но знаешь, так банально… Но ты не учла кое-чего, дрянь: этот мужчина — мой. Такова реальность, и этого желаю не только я, но и сам Ваас. Он хочет лишь меня, и никто его у меня не отнимет, тем более жалкая бледнолицая пигалица с материка. Девушка уставилась на меня со знакомым оскалом: видно, переняла привычку своего ебыря. В ее глазах горел азарт и ехидство. Она, конечно же, ожидала гневной реакции, но я лишь презрительно усмехнулась в ответ. — Чего скалишься, сучка? — Ты забыла добавить, что скоро вы поженитесь, заведете собаку, нарожаете спиногрызов с ирокезами, и они продолжат бизнес вашей ебнутой на голову семейки. Такой дерзости эта особа явно не ожидала — на секунду она зависла, стерев улыбку с лица. — Ближе к делу, окей? К чему ты тут эту Санта-Барбару развела? — Остри-остри, дрянь… — гаденько ухмыльнулась девушка и вдруг одним толчком повалила меня на пол. Встав сверху, эта сука наступила своим острым каблуком на незажившую рану на моей голени — я взвизгнула от боли, завертевшись, как рыба, выброшенная на берег. Остановить эту ненормальную или оказать хоть какое-то сопротивление я не могла, так как руки за спиной были прижаты моим весом к земле. — Ты спросила, причем же тут ты и наши отношения с Ваасом. Я объясню тебе, причем. Но для начала… КАКОГО ХУЯ ТЫ ВЕЧНО ОШИВАЕШЬСЯ ВОЗЛЕ НЕГО?! А?! — рявкнула она, глядя на мои мучения обезумившими глазами. — В этом лагере тебя никто не трогает, не бьет, не спаивает, не трахает — так что ты блять забыла здесь?! Ни рожи, ни мяса — просто мелкая ублюдина с материка! Какого черта Ваас заходит к тебе каждый день и каждую ночь?! Крис кричала, не давая мне и слова вставить, а ее каблук продолжал впиваться в мою рану, из-за чего я сдавленно шипела, не в силах даже закричать. — Он использует тебя, да? Использует, чтобы проучить меня… Чтобы сделать мне больно… Чтобы внушить мне, что он ничего не чувствует ко мне… И вчера он сделал то же самое! Привел тебя в мой, мать его, клуб! В мое сокровенное! Он унижает меня, МЕНЯ! Его единственную опору и поддержку! И все из-за тебя, русская шлюха! — ХВАТИТ! Девушка была словно одержима: она не слышала моих мольб, а наслаждалась гримасой боли и страха на моем лице, продолжая цедить сквозь зубы бесконечные угрозы, которые я еле могла расслышать сквозь звон в ушах… — Я больше не хочу видеть тебя возле моего мужчины, стерва. Я слишком долго добивалась того положения, в котором нахожусь, и никакой другой девушке здесь не добиться этого, потому что Ваас — мой. Услышала? Я спрашиваю, УСЛЫШАЛА БЛЯТЬ?! Она резко перенесла вес тела на каблук, из-за чего тот буквально вошел в мою плоть. Я не сдержала крика, и ей это было только в кайф. — Да-а, кричи, деточка, кричи… Я принесу тебе столько страданий, что ты будешь жалеть о том, что вообще появилась на свет. Будешь молить меня о быстрой, легкой смерти… — ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?! — закричала я. Сил на мат уже не оставалось. Девушка хмыкнула, убирая ногу с моей голени — метнувшись в сторону, как ошпаренная, я тяжело задышала и бросила испуганный взгляд на кровоточащую рану, а затем на полоумную, которая уже безмятежно рассматривала свои ноготочки. — Хм, чего же я хочу… Сложив руки на груди, Крис вдруг наклонилась ко мне, от чего я невольно вздрогнула, и та безумно улыбнулась. — Я хочу, чтобы ты исчезла, русская. Сдохла, была продана, убита — мне плевать, как это будет. Главное, чтобы ты больше не портила жизнь ни мне, ни Ваасу. Поэтому прости, деточка, и ничего личного… В руках у девушки появился 1911 — она уверенно навела дуло пистолета на уровень моего лба, и вот тогда я почувствовала, каково это, когда земля уходит из-под ног. — Эй, послушай! — позвала я ненормальную в более примирительном тоне. В глазах девушки появился интерес — она иронично подняла бровь, легко улыбаясь. — Мне твой мужчина и даром не сдался, я говорю правду! Все, чего я хочу — это сбежать отсюда куда подальше! Как ты не понимаешь? В ответ молчание — смотрит с подозрением… — А Ваас? Зачем ему ты? Он держит тебя здесь по своей воле? ОТВЕЧАЙ! — Да, но… Звук снятого предохранителя. — ОН ХОЧЕТ ПРОДАТЬ МЕНЯ, КАМОН! ПРОСТО ЖДЕТ, КОГДА ЗА МОЙ ПРИЕДЕТ ПОКУПАТЕЛЬ! — в панике завопила я, прикрываясь руками. — Ваас сам недоволен тем, что ему приходится терпеть меня! Поверь, я не интересую его! Ему нужны только бабки! — прошипела я, не сводя глаз с белобрысой. — Только блять бабки! И ничего между мной и ним нет! ЯСНО?! В помещении повисла давящая тишина. Я с опаской смотрела на Крис — блондинка недоверчиво глядела в ответ, пока не убрала пушку в кобуру. Вдруг она подскочила ко мне, торопливо подняла на ноги, аккуратно взяла за плечо и, заглянув мне в глаза, с надеждой спросила: — Точно? А ты не врешь мне? — Нет… — недоверчиво ответила я, с неприязнью смотря на Крис. Та прикусила алую губу и вдруг хитро оглядела меня, широко улыбнувшись. — Ну-ка, пошли со мной… Давай-давай… Крис приобняла меня за плечо, торопливо направляясь к выходу из клуба. Хромала я жутко, и теперь не только из-за растяжения связок, но и из-за новой дырки в теле, протораненной каблуком этой суки у меня в голени. И сил уже не хватало даже на то, чтобы скинуть ее руку со своего плеча. «Я с этой стервой в подружаек играть не собираюсь…» Мы шли через весь пиратский лагерь. Подчиненные Вааса оборачивались на нас и смотрели с подозрением и прищуром, но блондинке было плевать на это — она все так же приобнимала меня за плечо и рассказывала с блаженным видом о своей нелегкой судьбе. Не знаю, какой процент из всего сказанного ей был правдой, но вот, что мне удалось узнать. Кристина Фостер. Сменила настоящее имя на это. Никто не знает об ее прошлом имени, да и нахрен оно кому-то вообще сдалось. Родилась на севере Аляски, в городе Барроу, в бедной рабочей семье. Закончила самую простую и бюджетную школу, где училась среди заносчивых, дерзких и спермотоксикозных парней, вечно стремящихся зажать ее в каком-нибудь углу. Вскоре отец девушки отправился на ледники. В итоге, не вернулся и был признан пропавшим безвести… — Потеря папаши была единственной потерей близкого человека, которую я тяжело переживала, — безмятежно говорила Крис. — Но ничего, как видишь, пережила. Семья девушки потеряла кормильца, и мать металась между работами, но из-за отсутствия образования и какой-либо квалификации найти достаточно оплачиваемую работу ей было очень сложно, хотя прокормить нужно было не только себя и Крис, но и младшую дочь. Прошло время, много времени, около шести или семи лет — семья не справлялась. Влезла в долги, вся их жизнь обратилась в страх перед жестокими коллекторами и перед хозяйкой их дома, у которой они арендовали жилье, ведь отсутствие оплаты уже который месяц грозило выселением на 40-градусный мороз… — Моя мать никогда не была такой типичной мамашкой, которая сюсюкается со своими детьми, читает им сказки на ночь и спрашивает, как у них дела, когда те возвращаются со школы, — рассказывала Крис. — Но в тот день она отвела меня в комнату, заперла дверь и усадила в кресло. Видимо, хотела обсудить что-то, но мы так и не поговорили толком: она мялась, не могла усидеть на месте, а потом как залилась слезами. Так ничего мне и не объяснила, только обняла. Вот так вот притянула к себе за макушку… — надув губки, Крис попыталась уложить мою голову к себе на плечо, но лишь усмехнулась, когда я с неприязнью дернулась в сторону. — И зарыдала мне в шею. Этой же роковой апрельской ночью 26-летняя девушка была повязана в своей же спальне неизвестными ей людьми с масками на лице, и выволочена на улицу, где ее затолкали в грузовик, полный такими же молодыми девушками. Заплаканная и шокированная Крис увидела в маленьком окошке стоящую на пороге их дома зареванную мать… Это был последний день, когда Крис виделась с семьей. — Я до последнего не верила, что матушка продала меня на черный рынок в Банкоке, — с улыбкой вспоминала Крис, разглядывая облака над головой и слегка повиснув на мне, от чего мне еще больше было неприятно наступать на ногу, но я терпела. — Она хотела спасти себя и сестру от голода и насилия… А что в итоге? Взяла за меня копейки, которых не хватило даже на то, чтобы долги погасить… Надо было больше требовать, ебанутая мамочка. И ты представь: на прощание даже не взглянула на меня! Видимо, ей было стыдно… Стыдно, что продала меня за такую ничтожную сумму! Девушка хихикнула, но вскоре тихий смех превратился в истерический хохот. Я молча косилась на долбанутую и старалась даже не дышать, чувствуя на плече ее острые коготки… Мы оказались возле неширокой реки, разделяющей лагерь на две неравные части. На другом ее берегу стояли несколько домиков, сама же река впадала в море, и выход в него был абсолютно свободным. — Вот мы и пришли. Плыви, рыбка, ты свободна! — улыбнулась девушка, доставая нож, чтобы перерезать веревки на моих запястьях, и махнула в сторону устья реки. Такого поворота я никак не ожидала, выпучив глаза на блондинку, но та лишь подбадривающе похлопала меня по плечу. «Что-то здесь нечисто блять…» — Не бойся. Тебе лишь нужно переплыть под теми сваями. Дальше взойдешь на берег и беги хоть на все четыре стороны. — А как же охрана? — Об этом не переживай. Пиратов в этой части лагеря можно по пальцам пересчитать, им здесь просто-напросто нечего делать… Ох, да хватит так смотреть на меня! Ну же, давай! Ты свободна! Ты же этого хотела, разве нет, русская? — с усмешкой уточнила блондинка, потянув меня за щеку, как маленького ребенка, но я раздраженно отбила ее ладонь. — Хорошо. Раз ты так боишься попасться охране, я прямо сейчас пойду и отвлеку их. Как тебе такой план, мм? Удачи! Не дав мне вставить и слова, закончила она и быстрым шагом скрылась за углом. Знала бы она, чего я на самом деле боялась: меня бросало в дрожь далеко не от пиратов, а от одной только мысли, что если Ваас узнает о моем очередном неудачном побеге, то вновь запрет меня в тот набитый трупами подвал, и просижу я там уже далеко не пару часов. Да и этой белобрысой я не доверяла от слова совсем… На другой же чаше весов был манящий меня своей близостью путь к свободе: вот он, нужно было только выплыть за пределы лагеря и все, я больше не пленница! И я решилась бежать… В тот момент, когда я оказалась под крышами домов, сваи которых уходили глубоко ко дну, я услышала групповой пиратский мат и быстрые приближающиеся шаги берцев. — Эта сука все-таки спалила меня… — тихо процедила я и, не сдержав гнев, с досадой ударила кулаком по поверхности воды. — А я так наивно повелась! Но времени на то, чтобы корить себя, у меня не было: когда несколько пиратов остановились перед бродом, мне ничего не оставалось, как нырнуть под воду, так как сваи, удерживающие хижины над водой, были слишком высоки, чтобы тень от них могла послужить мне маскировкой. В мутной воде я ничего не различала, морская соль щипала глаза, и я просто плыла по течению, вслушиваясь в заглушенные потоками воды голоса пиратов. Дыхалка закончилась быстро, я всплыла на поверхность: берег находился в каких-то десяти метрах от меня, я осмотрела его издалека. С облегчением заметив, что никого на нем нет, и вся шумиха задействована в лагере, я вышла на песчаный берег и быстрым шагом направилась к джунглям, попутно оглядываясь и ловя потоки ветра, от которых становилось неприятно и холодно. Я уже успела дойти до растительности, как краем глаза заметила сквозь нее припаркованные у главных ворот внедорожники, которые уже видела сегодня утром. И тут до меня дошло… — Далеко собралась, принцесса? Этот голос я бы узнала из тысячи. Матернувшись про себя, я неспешно развернулась к Монтенегро — тот довольно улыбался, разглядывая мое тело, а именно, вставшие от холода соски под насквозь промокшей майкой. Черт бы побрал закон природы… — Нет, как видишь, просто вышла искупаться! Не обессудь, но с душевыми у вас тут все очень херово! — сложив руки на бедра, огрызнулась я, настолько меня бесила вся эта ситуация с Крис и ее подставой. — Я поражаюсь тебе, Mary. Просто поражаюсь… — покачав головой, засмеялся Ваас и убрал пистолет в кобуру. Он кивнул кому-то за моей спиной — меня тут же настигли, поставив на колени. Я не сопротивлялась, только бросила ненавистный взгляд исподлобья за спину главаря пиратов. «А вот и главная крыса пожаловала…» Крис уже подоспела к этому спектаклю, подкравшись к Ваасу из-за спины своим веляющим задом. Она надменно посмотрела на меня, приобнимая мужчину за плечо. — Отлично сработано, Крис. Если бы не твоя милая головушка, эти обезьяны не додумались бы начать поиски этой засранки, — обратился к девушке Ваас, а затем кинул ключи человеку, удерживающему меня на коленях. — Девку в ее конуру. Запрешь ее, ключи потом отдашь. Валите. После этого Ваас развернулся к Фостер, и они о чем-то заговорили. Я не слышала их разговор, да меня он и не интересовал. Все, о чем я думала, это о том, какая же я наивная дура и как буду наказана главарем пиратов за свой побег, а все из-за этой хитрой белобрысой стервы. Подходя ближе к воротам лагеря, я услышала, как вскрикнула Крис — обернувшись, увидела, как Ваас оттянул ее волосы на затылке. Пират был зол и кричал что-то ей в лицо, но из-за расстояния я не могла разобрать его слов. Крис никак не сопротивлялась, только с болью в глазах смотрела на мужчину перед собой. — Еще одна такая выходка, и я сниму скальп с твоей белой головки, уяснила, Барби?! — все, что долетело до моих ушей, но этого было достаточно, чтобы внутри разлилось приятное чувство злорадства над белобрысой сукой.

***

— Слушай, я знаю, что ты будешь делать: наорешь на меня, польешь грязью, изобьешь до потери сознания, а потом запрешь в тот гребаный подвал! НО! Прежде, чем ты сделаешь это, дай мне объясниться, ладно?! — затороторила я, вскочив с матраса, стоило Ваасу показаться на пороге. Пират, на удивление, выглядел абсолютно спокойным. — Окей, — ответил он, и в его поле зрения попала рана на моей голени. — Блять, а это еще что? — Это я и хотела объяснить! — Валяй, — Ваас оперся об стол и сложил руки в карманы, внимательно смотря в мою сторону. — Я не собиралась сбегать, Ваас, — в ответ получаю смешок. — Но твоя белобрысая подружка сама приказала вытащить меня отсюда. Она освободила мне руки и пустила на все четыре стороны. Еще и подарочек своим каблуком оставила, чтоб она им подавилась… — фыркнула я, кивая на ногу. — Окей. И нахуя ты ей сдалась, Бэмби? Ваас не выглядел удивленным — у меня вообще возникло ощущение, что он уже обо всем прекрасно догадывался, и именно за этот проступок Крис досталось там, на пляже. Но мотивации пирата вытягивать из меня подробности я объяснить не могла… — Ревнивая баба думает, что между нами что-то есть, вот и бесится… И ладно если бы просто бесилась: она меня чуть не пристрелила, Ваас! Втихоря, пока тебя нет, решила нарушить твой чертов приказ! Не о таких ли крысах ты упоминал, а? Я была более чем уверена, что узнав правду о своей пассии, Ваас просто так не спустит с рук ей такую самодеятельность. В конце концов, убей она меня, и пират мог потерять не только деньги, но и репутацию среди своих же людей… Однако Ваас все так же смотрел на меня насмешливо и умиротворенно, а затем предложил продолжить. «Ему что, мало этого?» — Я объяснила ей, что все ее догадки — это бред. Сказала, что все, чего я хочу — это выбраться отсюда. Если бы я не сказала этого, если бы блять отказалась сбежать и вернулась назад, эта ненормальная прикончила бы меня! В общем, она привела меня туда, — я махнула пальцем в направлении залива. — Сказала, что свободна. Я не поверила ей, не собиралась так рисковать… Но она не оставила мне выбора, Ваас! Блять, она просто подставила меня, понимаешь? Чтобы сейчас ты сорвался на мне… Ваас иронично поднял бровь и вдруг залился искренним смехом. — Я сказала что-то веселое? — Вот хитрая сучка… Неплохо она тебя наебала, amiga. Скажу Крис, что пиздец как горжусь ей: наконец-то хоть кто-то, кроме меня, приподал тебе урок и поставил на место. Туда, где ты и должна быть, perra… Остаток фразы главарь буквально выплюнул, смеряя меня гневным взглядом. На его лице не осталось и тени улыбки. Я же охуевала и делала это в открытую: сложив руки на груди, я с недоверием посмотрела на пирата, во мне зарождалась буря негодования и раздражения. — Ты сейчас, мать твою, шутишь? Почему ты так спокоен?! Она пыталась грохнуть меня, Ваас! Эта стерва нарушила ТВОЙ приказ! — Заткни пасть! — Ваас ударил по столу так, что вибрация от удара прошлась по всей комнате. Вдруг пират метнулся ко мне, преодолевая расстояние между нами за доли секунды, и толкнул меня к стене. Монтенегро был зол, очень зол. Я снова вывела его из себя, но мне было плевать, ведь теперь я была зла на него не меньше. Ваас подошел ко мне вплотную, и я выставила руки вперед, прижимая их к его вздымающейся груди. — Ты слишком много о себе возомнила, Mary. Думаешь, мне есть хоть какое-то дело до тебя? А?! Иди нахуй, amiga! Я с нетерпением жду того дня, когда тебя заберет чертов покупатель, и уже пиздец как сочувствую ему! А знаешь, что еще меня в тебе бесит, а? Знаешь? Меня бесит то, что я не могу наконец прикончить тебя! Бесит, чертова ты сука! — прокричал он мне в лицо, и я попыталась отвернуться, сжав кулаки. — Нет блять, ты будешь смотреть мне в глаза, сучка! Мое лицо оказалось в цепкой хватке пирата. Теперь я против воли смотрела в его зеленые глаза, метая в них искры возмущения и бессмысленной обиды. — И знаешь блять, что самое херовое? А то, что дело даже не в том, что ты сраный товар, и тебя нужно доставить клиенту целой и невредимой. А то, мразь, что я не убью тебя, даже если положу хуй на этот факт. Не-не-не, не потому, что не могу, детка, а потому… Ваас вдруг медленно переместил ладонь к моему горлу — я тут же вцепилась в его забинтованные пальцы, перекрывающие доступ к кислороду в мои легкие. Уже тогда мой гнев в синих глазах смешался со страхом перед смертью… — А потому, что я знаю, что буду столько же рад твоей смерти, сколько и разочарован, Mary… С первого дня своего пребывания на острове ты ебешь мне мозг, принцесса. Своим стремлением выделиться, показать свое никчемное «я», наебать чертову систему, — с пренебрежением выплюнул он. — Ты никак блять не признаешь, что никогда не сможешь сбежать от меня и скрыться на моем острове. Так вот что, Mary: ты бежишь от того, от чего не скрыться. Бежишь по какой-то сраной траектории, которую тебе установили псы моей сестрицы. Ты даже не думаешь о ебучих последствиях, в тебе играет присущее всем овцам стадное чувство… Совсем скоро я перестала толком понимать, что говорил пират: от нехватки кислорода все мое тело подрагивало, а в висках пульсировало. Все свидетельствовало о нарастающей панике. Ну а Ваас ей жадно упивался… — Вот только все овцы знают, что против льва им не пойти, даже если они атакуют его всем ебаным стадом. Но блять каждый раз находятся те, кто хочет переписать ебучий закон джунглей! Кислорода уже катастрофически не хватало — я впилась острыми ногтями в кулак мужчины, смотря на него с ненавистью. А ублюдок все не унимался — он приблизился к моему уху и понизил голос, словно говорил о чем-то личном… — Окей, Бэмби, я признаюсь: поначалу это было забавно. Я наблюдал, как слабое и никчемное создание, возомнившее себя чем-то большим, упрямо брыкается в попытках облегчить свою никому в хуй не впившуюся жизнь. Я наблюда-ал, смея-ялся, обду-умывал… Порой я даже невольно восхищался, Mary, — завороженно прошептал Ваас. — Но не тобой, тупая ты сука, а страхом. Страх делает с людьми такие невероятные вещи. Согласись, hermana? Смотря на тебя, моя cordero inocente, я в который раз убеждался, что страх позволяет не только манипулировать стадом, как марионетками. Ваш животный страх, оказывается, сам же требует руководства… Ваас резко отстранился — я схватилась за горло, пытаясь вдохнуть воздуха, но только судорожно закашлялась. Но несмотря на жуткую боль в легких и горле, я нашла в себе силы, чтобы поднять полный ненависти взгляд на пирата. — Ублюдок… — прохрипела я, сжав зубы. Пират проигнорировал мою дерзость, но на его лице проскочила тень раздражения. Я продолжала попытки выровнять дыхание, но было такое ощущение, что мне нужно было учиться заново дышать. Воспользовавшись моей беспомощностью, главарь пиратов схватил меня за запястья, чтобы связать их. — Хотя бы… Хотя бы руки мои в покое оставь, — последнее, что устало прошипела я, вырвав связанные руки из хватки пирата. Сзади послышалась усмешка. — Ну что ты, принцесса, — Ваас резко дернул на себя веревки, фиксирующие мои запястья, так, что я прижалась спиной к его груди, и над моим ухом раздался его издевательский шепот. — Если я не свяжу тебя, ты опять упорхнешь от меня…

***

За весь день ко мне так никто и не зашел, даже какой-нибудь пират не был отправлен сюда, чтобы принести мне поесть. Возможно, это и было моим наказанием: провести остаток дня, подыхая от голода, я же со вчерашнего дня ни крошки в рот не положила. После разговора с Ваасом у меня остался ужасный осадок: я злилась на него так сильно, как никогда прежде, за его издевательства, за его гнев, за его слова… И самым отстойным была никчемность моей обиды: я априори не должна была злиться на этого человека. «Это же чертов пират, пират, похитивший тебя и удерживающий в рабстве, который торгует людьми и убивает их каждый день, в нем нет ничего святого, нет сострадания или хотя бы скрытой капли доброты! Он не твой гребаный друг, чтобы злиться на него за его мудачье и те слова, что он высказал сегодня!» — бушевал внутренний голос, и я соглашалась с ним, но не могла перестать чувствовать себя втоптанной в грязь… Спала я ужасно: мешали и физические, и душевные страдания. Из-за перенагрузки этим хуевым утром моя стопа ныла, несмотря на до сих пор фиксирующий ее мокрый бинт, она опухла, и вставать на нее было бы мазохистством. В голову лезли дурные мысли, а с улицы грохотал дабстеп, поэтому покоя мне было не видать ни у себя в комнате, ни в голове. Стоило мне наконец-то погрузиться в сон, и мне приснился кошмар: вокруг была черная пустота, я сидела на полу в окружении толпы пиратов, на их лицах играл оскал. Они смотрели на меня с похотью в безумных глазах и надвигались, чуть ли не противно капая слюной. А за их спинами я разглядела довольную Крис. Она смотрела на мое отчаянье с надменностью, сложив руки на бедрах, а под ее высокомерно поднятым носом сияли белоснежные зубы, обрамленные алыми губами. «Если Ваас позволил ей делать со мной все, что вздумается, значит, тем самым позволил и всем остальным… Теперь меня никто не спасет. Никто не защитит меня от этих страшных людей…» Я кричала, чтобы эти твари ушли от меня и не трогали, но они уже протянули ко мне свои мерзкие лапы. Я почувствовала, как рука одного из пиратов дотронулась до моей щеки. — Как долго я этого ждал… Этот грязный шепот раздался прямо над моим ухом. Я сморгнула, осознав, что никого рядом нет. Исчезла толпа, изчезла блондинка. Я осталась одна в этой кромешной тьме, завозившись на месте. — Ну-ну, тихо, не торопись, я сам все сделаю… Я слышу этот знакомый голос еще отчетливее, но сквозь сон не могу определить, чей он, и вновь оглядываю пустоту вокруг себя, никого не замечая. Внезапно я почувствовала грубое прикосновение ко внутренней поверхности бедра, и тут же проснулась. Сон как рукой сняло, когда я обнаружила нависшего надо мной гребаного Оливера, который даже не заметил моего пробуждения: он был сильно занят тем, что лапал мои бедра. На меня накатило все и сразу: паника, отвращение, страх и гнев. Я не придумала ничего лучше, как вдарить уроду коленкой по его носу, тот не ожидал этого, и я успела вылезти из-под него, соскачив с матраса и оказавшись возле стены. Путь ко входной двери был прегражден его поднявшейся фигурой. — СТОЙ НА МЕСТЕ! НЕ СМЕЙ ПОДХОДИТЬ КО МНЕ! — тяжело дыша, вскрикнула я и вскинула руку перед собой, как будто этот жест мог остановить это животное. — О-о, моя птичка проснулась, — лукаво улыбнулся он, потирая ушибленный нос. — А ты все такая же неласковая… Пират медленным шагом направился ко мне. Только сейчас я заметила, что на нем уже не было его майки, только штаны и берцы. Я поджала губы, с животным страхом смотря на его перекошенный оскал, и никак не могла совладать с подступившими слезами… — Вообще-то я хотел разбудить тебя во время более приятного процесса… Но так мне нравится даже больше, а тебе, птичка? Ну чего ты, детка? Сделай приятно своему другу. Мы ведь друзья? Дрожь по всему моему телу так заводила его, что пират бросился ко мне, прижимая к стене и впиваясь в мою шею губами. — НЕТ! ОТПУСТИ! ТЫ, УБЛЮДОК! Я что есть силы выворачивалась между ним и стеной, пыталась ударить связанными руками, а за мои попытки сопротивляться, пират ставил мне больные засосы… — ОТЪЕБИСЬ, УРОД! — ЗАТКНУЛАСЬ БЛЯТЬ! — встряхнул меня Оливер. — Не выводи меня из себя, русская шлюха, иначе я засажу тебе по самые гланды! На миг ублюдок отстранился, чтобы порвать на мне майку — тогда на меня накатила такая паника, несравнимая со всеми другими встречами с этим уродом, вместе взятыми. Он здесь. И он настроен, как никогда. Майка, теперь больше походившая на порванный лоскут ткани, полетела в сторону, а я почувствовала себя еще более мерзко и уязвимо. Каким-то чудом я все же заехала Оливеру ногой по причинному месту, и тот ослабил хватку, однако выскользнуть из-под него мне так и не удалось: сильно мешали веревки, фиксирующие запястья, а боль в забинтованной ступне ощущалась даже несмотря на ударивший в кровь адреналин. За такой финт Оливер заехал кулаком по моей губе, на подбородке тут же появился железный привкус крови. Пират задержал взгляд на моей разбитой губе и вдруг впился в нее своими, я сомкнула зубы, не давая ублюдку пролезть в мой рот языком, и продолжила брыкаться. В тот момент на меня накатил тот самый животный страх, о котором говорил Ваас. «Ваас?..» — ВААС! — я выкрикнула его имя, стоило только Оливеру оставить в покое мои губы и вернуться к шее, спускаясь ближе к ключицам. Я звала так громко, кричала во все горло: не знаю, на что я надеялась, ведь здание, в котором он жил, находилось далеко отсюда. Но я продолжала кричать, ведь больше мне ничего не оставалось. — ВААС! ПРОШУ, ПОМОГИ МНЕ! ВААС! Страх овладел мной. Я плакала уже навзрыд. Мне было так херово как физически, так и морально. Я быстро и верно приближалась к тому состоянию, в котором пребывала Ева. « — Ты все еще сильная, да? А я вот сломаалась… Однажды это случится и с тобой. Не волнуйся, переживешь. И мы тогда еще увидимся… И вот тогда ты меня поймешь, Маш…» — пронесся в мыслях ее пьяный голос. Во мне было столько отчаянья и… разочарования в людях. Ведь всем им плевать, всем им! Они проходят мимо этой хижины, мимо этой двери, они слышат мои мольбы о помощи, слышат мой плач навзрыд, слышат срывающийся от крика девичий голос… И они ничего не делают. Им просто наплевать. Но я билась. Всеми покидавшими меня остатками силы я билась, не смея проявить покорность. Хотя в глубине души прекрасно понимала: «Мне так нужна помощь…» С улицы послышалась возня, и мы не сразу обратили на нее внимание: букет обеспокоенных и ничего не понимающих голосов, чьи-то приближающиеся твердые шаги, сплошной мат. Дверь в хижину с грохотом отворилась, в помещение залетел прохладный вечерний воздух, на стены упали цветные блики от включенных лампочек, где-то замелькали проснувшиеся рожи пиратов. Оливер оторвался от моей шеи, со скрытым страхом посмотрев на вошедшего человека. Я вновь задрожала всем телом и перевела мокрые глаза на мужчину. Ваас. Главарь пиратов замер на месте при виде всей этой картины: никак не мог понять, как хватило духу его подчиненному так нагло нарушить его приказ. Но стоило прийти осознанию, и глаза главаря пиратов налились кровью. При виде его сжатых кулаков ублюдок, который домагался меня, стал отходить вглубь комнаты, говоря что-то на испанском. Видимо, оправдывался. — Jefe, no lo sabía… ¡Realmente no lo sabía! Теперь это он дрожал как осиновый лист, и на его лбу выступил холодный пот. Но в тот момент мне было плевать на злорадство: я чувствовала, что во мне что-то сломалось, и починить это будет почти нереально. Я прижала свои связанные запястья к чудом уцелевшему белью, чтобы хоть как-то прикрыться, и на подкошенных ногах сползла по стене, со страхом и ненавистью бросая взгляд исподлобья на Оливера. — Hijo de puta! TE MATARÉ! — взревел Монтенегро и накинулся на подчиненного. Сквозь пелену слез и гул в ушах я завороженно наблюдала, с какой яростью главарь пиратов избивает подчиненного: как выступает кровь на лице Оливера, как она струйкой стремительно стекает по виску и мощной шее, а затем оказывается на огромной волосатой груди. Пират периодически пытался оказать сопротивление, но несмотря на внушительно большие размеры в сравнение с боссом, все его попытки ловко пресекались. — МУДИЛА! КАК ТЫ ВООБЩЕ ОСМЕЛИЛСЯ ПРИТРОНУТЬСЯ К МОЕМУ, МОЕМУ БЛЯТЬ, ГРЕБАНОМУ ТОВАРУ?! А?! Они оба кричали, я толком не разбирала их слов. И не хотела понимать. Мне нужно было исчезнуть из этого лагеря, с этого острова, возможно, из этого мира. Только так я бы излечилась… — Ты решил, что тебе все сойдет с рук, ебучий ты гандон? А?! Ваас встряхнул подчиненного, держа его рожу в мертвой хватке — теперь она была похожа на кровавое месиво. В особенности, расквашенный к херам нос. И несколько секунд главарь пиратов любовался плодами своих стараний, бегая глазами по морде этого придурка… Вдруг с губ Монтенегро слетает смешок, который тут же перерастает в истерический смех. А я, тем временем, чувствую, как меня трясет изнутри… — Думаешь, ты крут, да? Ты так думаешь? — сквозь еле обузданный смех, наконец спрашивает Ваас и наносит удар по переносице. — Так значит, у пидора из Калифорнии оказался стояк на нимфеток, ха? Обмякшее грузное тело упало на пол, когда Ваас уже стоял над ним, а в его руке появился глок — звук ломающегося под тяжестью металла носа. Затем еще и еще. Я уже даже не смотрю ни на жалкого ублюдка Оливера, ни на разъяренного Вааса, чья грудь вздымалась из-за тяжелого дыхания — я просто прижимаю колени к груди и прячу в них заплаканное лицо… Спустя несколько секунд на всю хижину раздается выстрел, я вздрогнула, подняв глаза из-под растрепанных волос, и увидела, как кричит Оливер, хватаясь за то место, каким он, видимо, всю жизнь думал вместо мозга. — Эй, парни! — позвал двух пиратов Ваас, а сам поднял меня за локоть и толкнул к себе за спину. — Тащите этого говнюка в клетку и звоните Эрнхардту, пусть причаливает сюда. Этот мудила мне нужен живым. И в сознании. Пираты кивнули и похватали Оливера с обеих сторон, бросив нечитаемый взгляд на окровавленную ширинку этого урода. Я стояла на ватных ногах, смотря из-за спины мужчины на то, как скрючевшегося Оливера выволакивают из хижины. Подчиненные ушли, и Ваас развернулся ко мне, закрыв меня собой от все еще толпящихся на улице пиратов. Пожалуй, впервые мне было так страшно и стыдно — я не могла поднять глаза на мужчину, только сильнее прижимала запястья к груди. — Этот мудила успел че-то сделать тебе? — спросил Ваас, бегая по мне взглядом, затем приподнял мой подбородок и увидел красно-синие отметины. — Блять… — сжав кулаки, прошипел он. Я мельком глянула на выход из хижины, встречаясь взглядом с несколькими пиратами, которым было до жути интересно, что здесь произошло. Ваас проследил за моим взглядом, раздраженно обернувшись к выходу, и его люди тут же уткнулись носами в землю и поспешили смотаться. — На, — Ваас вдруг снял свою красную майку, накидывая ее мне на плечи через голову. — З-зачем? — Хочешь пойти через весь лагерь полураздетой, Mary? — Пойти куда? — В мои хоромы блять. Не тупи, amiga! Если так хочешь остаться здесь, то я не возражаю, — вспылил Ваас и уже развернулся, чтобы уйти, но я с мольбой в глазах схватила мужчину за плечо. — Я пойду! Только не оставляй меня здесь! — Окей-окей, не цепляйся. Я быстро просунула руки в накинутую майку и пошла вслед за пиратом. Пираты на улице провожали меня с насмешкой и похотью в глазах, но после одного грозного взгляда своего босса они разбрелись по хижинам. И только один взгляд продолжал жечь дыру в моем затылке — кареглазый взгляд сучки Фостер. «Кажется, я догадываюсь, кто подначил этого сраного ублюдка…»

***

— Садись. Ваас кивнул на кровать, когда мы вошли в его комнату. Свет он не стал включать, поэтому единственным его источником были блики прожекторов с улицы, попадающие в большое окно. Тигрица тем времнем лежала под подоконником и с любопытством следила за тем, как ее хозяин достает из тумбы хлоргексидин, а затем рухает напротив меня. — Голову подняла, — я послушалась, и Ваас принялся обрабатывать мою разбитую губу, пока в один момент не выдержал. — Блять да не дрожи ты так, что я даже по твоей роже не попадаю! Громкий мужской голос вновь заставил подступить ком к моему горлу — я сжала в кулак одеяло, понурив голову и из последних сил сдерживаясь, чтобы не разреветься перед пиратом. Усталый вздох. — Эй, принцесса… Ваас наклонился к моему лицу, убрав прядь растрепанных волос мне за ухо. — Ты можешь кричать, бить все, что попадается под руку, разводить сопли, давай. Давай же, выскажи все, о чем молчишь, — тихо и низко произнес он. И я не выдержала. — Он… Он хотел… Мой голос сорвался на всхлип, дыхание участилось и потеряло былое равновесие. Вдруг я почувствовала, как на затылок ложится теплая ладонь пирата, и он прижал меня к своей груди, поглаживая по волосам. — Я знаю, — улыбнулся он. — Я знаю, Бэмби… Не знаю, как долго мы так сидели в кромешной темноте: я тихо плакала, его ключица уже была мокрая от моих слез, но Ваас терпеливо ждал, не произнеся больше ни слова, и продолжал поглаживать меня по голове. И когда я более менее успокоилась, я так и осталась лежать на его плече. Впервые за много дней я почувствовала себя в безопасности, была уверена, что вот они: вот они те считанные мгновения, когда я точно знаю, что меня не дадут в обиду, что мне не причинят боль. И рядом с кем? С Монтенегро? Господи, это безумие… Я не знала, какие чувства управляли Ваасом, что двигало его к тому, чтобы сидеть и утешать меня, но это было уже неважно, я списала этот добрый порыв на банальную непредсказуемость, присущую этому непонятному человеку… Со стороны окна послышалось сонное мурчание тигрицы, и Ваас наконец нарушил тишину. — Почему не рассказала мне, что этот пидрила пристает к тебе? — тихо спросил он, укладывая подбородок на мою голову. — Как ты узнал? — Смеешься? Это мой чертов лагерь, принцесса, — спокойно ответил Ваас. — Каждая обезьяна здесь — это мои глаза и уши. Я просто обязан знать обо всем, что здесь творится. — Я испугалась. — Испугалась? — удивился пират. — Чего ты испугалась? — Я хотела рассказать тебе, но… После нашего разговора утром, у меня возникли сомнения… — охрипшим голосом ответила я, выливая все, что накопилось на душе. — Все это время, по сути, меня защищал ты. Но после твоих слов, я подумала: раз ты больше не защитишь меня, то уже никто не сможет. И даже если я и расскажу об Оливере, ты ничего не предпримешь и тем самым… Не знаю. Наверное, убьешь надежду на спасение. Я не видела выражения лица пирата, но, лежа на его груди, почувствовала, что тот словно перестал дышать. Ваас с минуту ничего не отвечал. Его мышцы вновь напряглись, но пират упорно продолжал делать вид, что умиротворен. — Этот мудила будет наказан, жестоко наказан. Об этом не переживай, hermana, — без эмоций произнес пират, вдруг отстранившись и вставая с кровати. — Ложись спать, — бросил он и направился ко входной двери. — Куда ты? — настороженно спросила я. — Тебя ебет?! — вдруг раздраженно рявкнул он, обернувшись ко мне. Но, увидев мое печальное и все еще напуганное выражение лица, Ваас немного смягчил тон. — У меня дела, amiga. Меня не будет всю ночь… Так что спи спокойно, Mary, — последнюю фразу пират буквально выплюнул, вложив в нее остатки не пойми откуда возникшего раздражения и, возможно, даже обиды. «Что именно его так разозлило?» — подумала я, сидя на кровати пирата с видом побитого щенка. «Хотя чему я удивляюсь — он просто чертов нарик…» Ваас хлопнул дверью, не забыв запереть ее на ключ. Утерев слезы, я накрылась одеялом и посмотрела в сторону Адэт — тигрица лежала к верху животом, смотря на меня из-под нависших на глаза усатых щек, не подавая признаков угрозы или опасности, словно это было не дикое животное, а обычная домашняя кошка. Я легла спать, и еще долго вздрагивала от любого шороха за входной дверью, но большой зверь в комнате слегка успокаивал своим присутствием.