***
Я проснулась спустя два-три часа — развалившись по всей кровати, потянулась и бросила сонный взгляд к окну. Солнце поднялось достаточно высоко, но его утреннего света все еще не хватало, чтобы озарить пелену раскинувшихся джунглей. Я оглянулась — в комнате никого больше не было, даже тигрица Адэт куда-то пропала, может, отправилась на охоту в джунгли за пределами лагеря. Я зашла в душевую пирата, чтобы умыться холодной водой, так как тяжелые веки продолжали опускаться на глаза. Никакой бодрости я не чувствовала, скорее, наоборот — не выспалась от слова совсем. Убрав мокрые ладони с лица, я с неохотой взглянула на свое отражение в настенном зеркале — я была похожа на гребаное чучело, с синяками под глазами, слегка опухшей губой, кровоподтеками на шее и с торчащими ключицами. Еще бы, сколько раз в день меня здесь кормят? Два? Два — это только если хорошо себя вела, но когда такое вообще было? «Монтенегро точно поехавший, раз решился полезть ко мне целоваться, когда я выгляжу ТАК…» — вздохнула я про себя, но не стала портить себе настроение, задерживая взгляд на своем отражении, и вернулась в комнату, подходя к окну и раздвигая тонкие занавески. Весь пиратский лагерь словно лежал на моей ладони — пиратов можно было по пальцам пересчитать, они сонно зевали, протирая глаза. Самого главаря пиратов заприметить я не смогла. Зато сумела узнать в чистящем оружие пирате более симпатизирующую мне личность — Арэса. Я быстрым шагом направилась к входной двери и, о чудо, она оказалась открытой. Почему пират не запер меня? Да хер его знает — уже наплевать. Я бегом спустилась по лестнице на первый этаж, проходя мимо больших железных контейнеров с неизвестным содержимым, освещенных неоновыми лампочками — я подняла голову и увидела огромную тигриную тушу, подвешанную на штык, который был просунут через пасть мертвого животного. Раньше я почему-то никогда его не замечала, и от такого зрелища мурашки пробежали по коже: все же, каким бы суровым и опасным ни был зверь, мне всегда будет больно, если я увижу страдания животного… Я вышла из здания, тут же замечая Арэса и направляясь к нему. В моей голове красным цветом мигала поставленная цель, и эта цель была… — Эй, чувак… Парень поднял на меня растерянный взгляд, после чего улыбнулся, отложив грязную тряпку, которой он протирал дуло винтовки. — Воу, Маша, ты где была? — лениво поднявшись, спросил он. — Знаешь ли, я малость так прихуел, когда вернулся и не обнаружил вас с боссом на месте. Он ничего тебе не сделал? — Нет-нет, все окей… Слушай, времени мало. Помоги мне! — отчеканила я, оказавшись близ высокого пирата и подняв на того молебный взгляд. Тот непонимающе уставился в ответ, слегка нахмурившись. — Окей, только чем? — с недоверием в голосе спросил пират. — Помоги мне сбежать, прямо сейчас! — на выдохе шепнула я и с надеждой посмотрела на Арэса, который тут же растерянно забегал светлыми глазами. — Но ты же… Я… Слушай, Маш, я… Подобрав с ящика брошенные пистолет и тряпку, парень уже хотел было отмахнуться от такого рискованного предложения, нервно стуча пальцами по патронташу. Но я не дала ему договорить, впустив в ход все свои оставшиеся женские чары. Хотя с такой-то расквашенной рожей шансов оставалось немного… — Пожалуйста, Арэс! — я опустила руки на его шею, немного приблизившись и с надеждой заглянув в глаза парня. — Только ты можешь мне помочь! Если я не сбегу отсюда, то уже завтра меня продадут какому-то извращенцу! Сам подумай! — Блять… Пойми ты, я не могу. — Ты был так добр ко мне все это время. Ты единственный здесь, к кому я испытываю теплые чувства… Я опустила руки на его плечи, продолжая упрашивать оказать мне помощь, и по обеспокоенному взгляду пирата было очевидно, что тот вот-вот сдастся, поэтому я решила добить его, мягко улыбнувшись. — Мне так неловко просить тебя об этом, но… Пойми, я просто хочу жить, Арэс. — Скорее, ты хочешь напакостить моему боссу, — снисходительно улыбнулся парень. На такое заявление я лишь изогнула бровь, мол «ты сейчас серьезно?» — Арэс выставил руки в примирительном жесте. — Понял, шутка херовая. Я знаю, это не так. — Так… Ты мне поможешь? — уставилась я щенячьим взглядом на парня. — Черт… — он выдержал паузу, запуская пальцы в свои волосы и что-то обдумывая, и наконец тяжело вздохнул. — Ну конечно же помогу, Маша… Я не сразу поверила в услышанное, но парень усмехнулся и кивнул, смотря на меня сверху вниз. — У тебя так глаза заблестели… — тихо добавил он, мягко улыбнувшись, чем заставил кровь прилить к моим щекам. Я сразу вспомнила о том, что мои руки уже незаметно улеглись на грудь парня и что пора бы отстраниться, что я со смущенной улыбкой и сделала. — Пошли, — с невозмутимым выражением лица пират взял меня за руку и вдруг сплел наши пальцы. Я уставилась на наши руки, чувствуя, как быстро забилось мое сердце, и растерянно подняла взгляд на пирата, который только легко усмехнулся. — Это чтобы ты не убежала от меня, Маша… «От тебя я бы никогда вот так не сбежала…» — пронеслась мысль в голове, и я без сомнений последовала за пиратом.***
— Есть вариант добраться до соседнего конца лагеря, там не бетонные стены, а проволока, соотвественно — дохуище дыр, через которые ты сможешь выбраться из лагеря, — словно читая рапорт, объяснял пират, быстро ведя меня по какому-то «лабиринту», выстроенному из больших железных контейнеров. — Но ведь это так долго, мы потратим ценное время, — бегло оглядываясь, отвечала я. — Разве не быстрее будет пройти вон там? Пират бросил незаинтересованный взгляд в ту сторону, куда я указывала, и усмехнулся, не меняя курс. — Да, быстрее. Быстрее нарваться на ебучую охрану. В лице «Бенжамина-Бенни-Бена», кстати. — Я думала, ранним утром вашу базу патрулируют только снайперы. — Как видишь, нет. Но в это время охраны не так много, поэтому сбежать вполне реально. Главное — не попасться псам. Но ведь такой расклад нас не устраивает, так? Не думай, что они не увидят ничего подозрительного в том, что пленница свободно гуляет по лагерю, в семь утра, да еще и босс ничего об этом не знает. — А вариант переплыть под мостовой? Несколько дней назад мне это почти удалось… — Исключено. Попадем под пулю снайперам, они и разбираться не станут — будут стрелять по всему, что движется за пределами лагеря. — А если… — ТАК, СТОП! Время бежит, красавица, а мы — нихера! Я же сказал, самый безопасный выход вон там, — Арэс указал пальцем в сторону стриптизбара гребаной Фостер. — Только за ним нет бетонных стен, и охрана там не шастает. Доберемся, скажу, что делать дальше. Вперед, ходу! — закончил он и прибавил шаг, буквально обращаясь в легкий бег. Я поспешила вслед за Арэсом, сжимая его ладонь. Сердце было готово вырваться наружу. И я не знала, от чего именно.***
— Чувак… Я понимаю, конечно, консперация и все такое, но… Я чувствую, что… Гкх… с такими темпами мы до конца лагеря добежим не за пять минут, а за пять часов, — причитала я, пытаясь взобраться на высокий железный контейнер, который преграждал нам путь, вслед за парнем. Он любезно подал мне руку, подтянув наверх с такой легкостью, словно я весила не больше перышка. И хотя пират, кроме роста, не отличался внешними габаритами, в который раз я убедилась в его внушительной силе и поспешила обматерить свои пылающие щеки. Парень спрыгнул вниз, и я повторила то же самое, аккуратно перенося вес на здоровую ступню. — Ты уверен, что обходить весь периметр лагеря по каким-то задним дворам, было хорошей идеей? — Ничего, таких контейнеров впереди осталось всего пара штук. Они установлены поперек дороги, ну знаешь, типо чтобы отделять один задний двор от другого. И блять хорошо, что мы пошли окольными путями, Маш. Поверь, скрывались бы мы среди улиц с бараками — нас бы уже давно спалили и отпиздили. — Да я и не имею ничего против… — отрешенно произнесла я, взволнованно оглядываясь вокруг, пока спустя несколько пройденных метров не врезалась в спину парня. — Арэс? — Придется нам замараться, милая, — загадочно усмехнулся парень, но в его голосе, скорее, прозвучало недовольство. Я обошла парня и увидела несколько навалившихся друг на друга ящиков и огромный кусок обмотанной вокруг них проволоки. — Блять… — Окей, давай так, — спохватился парень, подходя к проволоке и хватаясь за ее острые концы. — Я попытаюсь поднять ее, а ты пролезай… Хоть на попец твой полюбуюсь, — усмехнулся он. — Любуйся, мне стесняться нечего, — усмехнулась я в ответ, подходя к парню, чтобы помочь. Уже спустя несколько секунд совместными усилиями этот кусок железа все же поднялся на полметра от земли, оставляя достаточно места, чтобы пролезть под ним по грязной земле. Ладони мы, конечно, расцарапали знатно, но здесь это всего лишь цветочки. Все преграды остались позади. Мы успешно добрались до клуба Крис. Волноваться о консперации не приходилось: как я уже упоминала, в здании отсутствовали какие-либо окна, поэтому вариант того, что нас заметят проснувшиеся в зале пираты, тупо отпадал. Единственной проблемой могла стать излишне шаркающая листва и мусор под ногами. Мы шли неторопясь вдоль изрисованной в граффити стены, аккуратно переступая ногами, и, по необходимости, переговаривались как можно тише. — Ты уверен, что за баром никого нет? Никто нас не заметит? — спросила я, следуя позади пирата. — Вообще, не должо быть. В любом случае, если все делать тихо, то никто не увидит. А знаешь, дай волю, и эти алкаши до обеда там дрыхнуть будут без задних ног, пока босс им всем пиздюлей не вставит и не отправит на точки… Кстати, как ты вышла из его комнаты? Он че, сам отпустил тебя? — негодующе спросил парень. — Да нет, конечно. Ваас оставил меня в своей комнате, а сам куда-то уперся. Видимо, к Крис. Я вырубилась часа на два, а когда проснулась — никого в здании не было. Я решила, что это отличный шанс сбежать отсюда. — Хах, а ты не теряешь ни единого шанса… — А ты? Ты что, вообще не спал сегодня? — обеспокоенно спросила я, перелезая через дыру в заборе, парень последовал за мной. В нескольких метрах впереди раскинулись густые, еще темные из-за недостатка света от восходящего солнца джунгли. — А, — отмахнулся пират. — Я могу днями не сомкнуть глаз. Это моя работа, со временем к ней привыкаешь, — в голосе парня проскочили грустные нотки. Я в нерешительности остановилась перед дикими джунглями: казалось бы, вот она — свобода, и что мне с ней делать? Было так непривычно ступать в ту сторону, куда желает твое сердце, непривычно осознавать, что весь этот кошмар наконец закончился. А еще мне хотелось поблагодарить парня и сказать ему, как он стал мне дорог за эту неделю. И я бы так и сделала, если бы не опустошенный взгляд молодого человека. — Арэс? — Мм? — Ты никогда не жалел, что стал пиратом? Парень опешил от такого вопроса, удивленно подняв брови, он замялся и ушел мыслями в себя: его лицо побледнело сильнее обычного, глаза забегали по холодной земле, сухие тонкие губы приоткрылись, не в силах сказать что-то важное. Парня сковывало непонятное мне чувство, словно оно мешало открыть всю правду, он метался из стороны в сторону внутри себя, пытаясь найти ответ на вопрос в своей голове: «а стоит ли рассказать? стоит ли открыть ей правду?» И я была удивлена такой реакции: казалось бы, для него такой вопрос должен был быть обыденным, но… Арэс что-то скрывал. Не по своей воле. Ему приказали молчать. Но молчать о чем? Я не стала давить на парня расспросами, только отвела взгляд в сторону, молча дожидаясь, пока он закончит с рефлексией и сам продолжит наш разговор. И вскоре это произошло — он несмело поднял на меня глаза, но, стоило мне сделать то же в ответ, и он быстро увел их. — Знаешь, да… — негромко произнес он и вновь сдержал паузу, обдумывая дальнейшие слова. Я не понимала, что так гложит парня изнутри, но чувствовала, как медленно, но верно его душевная боль передается мне. Я не хочу, чтобы ему было больно. — Только вот… Наконец пират приблизился и заглянул мне в глаза — его серая радужка была наполнена печалью и отчаяньем, несмотря на то, что парень упорно продолжал тчетные попытки улыбнуться уголком губ. В своей привычной манере. — Я не расскажу тебе всего. Просто знай, Маша, что я не тот, кем ты меня видишь, и не такой, каким считаешь… Восходящее солнце пробилось сквозь грузные бетонные здания, роняя бледные телесные лучи на наши лица, до этого затерявшиеся во мраке заднего двора. Запели первые утренние птицы. Парень продолжал держать меня за руку, но неосознанно сжимал ее так, что я должна была уже завыть от боли. Однако я не замечала ее. Я не замечала ничего, пока он был рядом со мной. И был так близко… Это не знакомое мне чувство, вопреки приятному теплу, которым оно обволакивало душу, даже пугало. Я впервые поймала себя на мысли, что этот человек вызывает во мне куда больше эмоций, нежели просто друг… И когда все успело так поменяться? — Не можешь объяснить мне все? Или же не хочешь? — неуверенно спросила я, заглядывая в его приковывающие мое внимание глаза. Они были затуманены, но продолжали мерцать под бликами восхода. Из-за солнца серые глаза парня приобрели бледно-оранжевый оттенок, и теперь выглядели еще прекрасней. Они были наполнены желанием, волнительным желанием. — Вот зачем? — сорвалось с его губ, но голос дрогнул и снизошел до шепота. — Вот зачем тебе нужно это знать, милая? Арэс сократил расстрояние между нами до минимума, кладя вторую ладонь на мою щеку и нежно проведя по ней большим пальцем. Мое сердце замерло, а дыхание сбилось — все внутренности буквально сводило от неизвестного доселе мне чувства, и я была не в силах не то, что сдвинуться с места, я не могла даже отвести такой же полный желания взгляд от лица пирата. — Моя правда не должна удерживать тебя на этом кровавом острове. Мы оба хотим, чтобы ты была свободной. — Я хочу, чтобы и ты был свободным, Арэс, — я обвила пальцами ладонь парня, чей большой палец уже спустился до моих губ. — Ты несчастлив, проживая такую жизнь, я же вижу… — Остановись, прошу тебя, не говори это… Я ни за что не покину этот лагерь, Маш… — неуверенно заматал головой пират, прикрывая глаза и разжимая пальцы на моей ладони. Я видела, как трудно ему дается каждое слово, связывающее его с жизнью пирата-наркоторговца, как он не хочет вспоминать о том, кем он является и как хочет открыть мне правду, кто он есть на самом деле, но что-то заставляло его удерживать рот на замке. Я не дала даже на сантиметр отстраниться парню, кладя ладони на его скулы и прижимаясь к его лбу своим. Этот человек был физически необходим мне. И чем ближе — тем лучше. Арэс вновь поднял глаза на меня, его тихое дыхание стало таким же, как и мое: неровным, почти неслышимым из-за отсутствия банальных вздохов. Казалось, что мы вообще могли не дышать. Это было не нужной тратой времени для нас, когда мы находились рядом друг с другом. — Послушай, я не знаю, почему ты молчишь и, главное, о чем ты молчишь, — быстро проговорила я, бегая взглядом по лицу парня. — Я… Я лишь хочу знать, что это не последняя наша встреча, Арэс. И что в следующий раз мы встретимся на свободе. — Ты не сможешь подарить мне свободу… — мягко улыбнулся он, словно я была наивной дурочкой. — Я все смогу. Мой голос был полон уверенности, и пират не стал спорить. Вместо этого он перевел затуманенный взгляд на мои губы. Его глаза буквально горели желанием, он думал совершенно о другом… Впрочем, как и я. — Арэс?.. — Маша… Я почувствовала его горячее дыхание. Пират еще раз провел пальцем по моей щеке и вдруг притянул меня к себе, впиваясь в мои губы требовательным, но нежным поцелуем. Я поддалась эмоциям, обвивая руками его шею, и целуя в ответ. В этот момент я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Его губы с ярым желанием сминали мои, но пират оставался таким же нежным: он не сжимал мою талию до синяков, притягивая к себе, не норовил пролезть языком в мой рот, как какой-то недо-альфа-самец. Он знал меру, знал, что я чувствую. Он целовал меня так, как подсказывало ему сердце, а не гребаные животные инстинкты. Я ощущала грудью, прижавшейся к нему, как бьется его сердце, и пират ощущал то же самое. Мы не могли отстраниться друг от друга, не могли завершить этот поцелуй, мы забыли о том, где мы находимся: в этот момент нам было плевать, что охрана может увидеть нас, мне было плевать, что меня могут хватиться, когда узнают про мой побег, а пирату было плевать, что его увидят вместе со мной в роли зачинщика побега и могут просто пристрелить за предательство. Мы оторвались от губ друг друга, только когда в легких закончился кислород: мы прижались лбами друг к другу, тяжело дыша и улыбаясь, как идиоты. Я притянула Арэса, утыкаясь в его шею, он спрятал лицо в мои волосы, вдыхая их запах, и точно так же сгреб меня в объятия. И нам было наплевать на все, пока мы были рядом… За зданием послышалась какая-то возня, быстрые шаги, принадлежащие нескольким людям. Мы услышали отдаленные мужские голоса, понимая, что те явно как ищейки бродят по лагерю. Все произошло слишком быстро: я услышала где-то вдалеке громкий испанский акцент Вааса, что-то приказывающий его шестеркам, и грозный лай собак, спущенных с цепей. Я отстранилась от Арэса и с ужасом обернулась на выход с заднего двора в надежде, что на бетонных стенах здания не замельтешат тени рыскающих пиратов и их слюнявых питбулей. — В джунгли, быстро! — процедил сквозь зубы Арэс, подталкивая меня к лесу, а сам быстрым шагом направился обратно в лагерь. — Я отвлеку псов, беги! Я наугад бросилась в джунгли, скрываясь в густой темной листве. Я бежала так быстро, насколько позволяла мне незажившая связка голеностопа, ветки били по лицу, неприятно царапая щеки и лезя в глаза. Лес кончился довольно быстро, и я выбежала на пляж, тяжело дыша и впиваясь шокированным взглядом в бесконечное море перед собой. «Блять! Блять! Блять!» — завопила я про себя, раздраженно пнув песок, который волной прокатился по воздуху. В отчаянье я схватилась за волосы на затылке, принимаясь ходить из стороны в сторону, бросая отчаянный взгляд то на горизонт, то на путь обратно. Дыхание сбилось от незнания, что делать дальше. Ведь гребаный выход с острова Вааса остался там, с другой стороны его острова. Здесь же меня ждал только один вариант — нахуй утопиться в бушующем море. И если я уже была не против, то моих преследователей такой расклад явно не устраивал…***
— Босс, вон эта сучка, — меня толкнули на колени перед главарем пиратов. — Хуй знает, как ей удалось сбежать. Этого больше не повториться, босс. «Какая щенячья покорность, мне аж тошно» — грустно усмехаюсь я про себя. «Как насиловать и убивать молодых девушек — так он первый в очереди, а стоит отчитываться своему уебку-боссу, так весь пафос и фальш куда-то пропадает, вы посмотрите, как голосок задрожал». Я не поднимала головы до тех пор, пока испанские переговоры этих двоих не закончились, и Ваас не послал своего подчиненного на три веселые буквы. Я не боялась встретиться взглядом с этим человеком, дело не в этом: я все еще была зла на него, зла за его необоснованную жестокость и безумные поступки. А увидев исподлобья носки его берцев, я почувствовала, как мой гнев стал нарастать с геометрической прогрессией… Охрана ушла, и мы остались с Монтенегро один на один в его комнате. Он, на мое удивление, вместо того, чтобы вновь избить меня, просто отошел в сторону — я проследила глазами за его удаляющимися берцами и не собиралась возникать. Пират, достав зажигалку и пачку, одними зубами вытащил сигарету и сам начал разговор. — А ты ведь мазохистка, принцесса… — усмехнулся он, зажигая фетиль. — Не стыдно тебе, а? Я раздраженно вздохнула, опускась с колен на задницу: игнор его Величества успешно продолжался, хотя боковым зрением я прекрасно видела, как мужчина, опирающийся о стол, не отрывает от меня своего насмешливого взгляда, выпуская облако дыма изо рта. — Что там по плану? Или ты не собираешься меня пиздить? — иронично подметила я, ибо «клин клином, ублюдок». — Что, Ваас? В тебе проснулся мужчина? — с вызовом поднимаю глаза на пирата, облизнув кровоподтек на обветренных губах. В полумраке еще раннего утра, исходящем от его занавешенных окон, наши глаза угрожающе сверкали, отражая свет небольшой лампы, стоящей на столе в опасной близости от этого психопата. — Да знаешь, принцесса, я только с удовольствием… Он вновь затянулся, не отрывая такой же полный вызова взгляд изумрудных глаз. — Но в чем ебаный смысл, amiga? Это и так сделает твой новый хозяин. Через какие-то 24 часа… Ох уж этот плотоядный оскал вместо человеческой улыбки… Но, боюсь, такое давление на меня уже не подействует. — Слышала сто раз. Советую тебе поменять тактику, Ваас. С этой ты уже лажаешь, старик… Несмотря на утреннюю тишину вокруг, наши голоса не несли в себе угрозы или же опасности: мы не кричали и даже не говорили на повышенных тонах, мы буквально перешептывались, сквозь зубы цедя одно оскорбление за другим. Что-то очень личное витало в воздухе этой комнаты, пустой и до тошноты прокуренной… — Я бы с тобой еще поболтал, моя дорогая, но, знаешь, я ведь все сраное утро искал тебя совсем для другого. У меня же для тебя, суки такой, такие новости… — ехидно продолжил Ваас, выпуская дым из легких. Нахмурившись, я смерила того недоверчивым взглядом. — Десять секунд. — Что? — Десять секунд блять, amiga. Десять секунд, как твоя подружка дрыхнет в наркотической коме. Пират выдержал паузу, чтобы поглядеть на мою реакцию, и на свое удовольствие он тут же ее получил: черты моего лица смягчились, а глаза приобрели взволнованные искры. — Она умирает, Mary. Попробуешь это остановить? — он вдруг медленным шагом направился ко мне, понижая голос до предела, в котором читался откровенный вызов. — Или уже наконец поймешь, что ты не та хуйня с нимбом над головой, которая способна сделать этот мир лучше? — Ева? — сорвалось с моих губ, и я вдруг почувствовала, как быстро застучало мое сердце при мысли, что она что-то сделала с собой. Или… Кто-то с ней сделал? — Оп-па, — издевательски пропел он, смотря на свое запястье, как если бы на них были часы. — Уже двадцать одна, двадцать две, двадцать три… — Ты чем-то накачал ее, ублюдок?! — срываюсь я на пирата. Поднявшись с пола, я оказалась возле него за доли секунды, чтобы сжать расцарапанные кулаки, заглянуть в его насмешливые глаза и процедить сквозь зубы. — Отвечай, Ваас. Иначе, Богом клянусь, я не побоюсь врезать тебе по лицу. А поверь, силы у меня достаточно. Ни один мускул его лица не дрогнул: Ваас улыбнулся только шире и поднял ладонь, поочередно загибая пальцы и иронично шепча: — Тридцать две, тридцать три… «Ева!» — Л-ладно! ЛАДНО! Просто скажи, где она! Ваас довольно кивнул, засунув руки в карманы. — Что… Что нужно делать? — Вот этот подход мне уже нравится, принцесса.***
Этот человек задумал страшную игру со мной. И почему такая ноша пала именно на мою долю? Сколько помню, Ваас цеплялся исключительно ко мне. Разумеется, с того момента, как я связалась с ракъят и открыто пошла против него, начав ставить палки в колеса ему и его людям. А до этого наши отношения «пирата и пленной» были весьма скучны и прозаичны… Как часто Ваас был зол на меня, с такой же частотой он находился рядом. Он постоянно напоминал мне о трех вещах, чуть ли не загибая пальцы перед моим носом: раз — как он ненавидит меня, два — как продаст меня и три… Как разочаровался бы во мне, если бы я отбросила копыта. И как поведение любого ненормального, его я никогда не могла понять. Скорость смены его настроения была чересчур быстрой… Скорее всего — с годами его мозг проели наркотики. Хотя я не могла назвать Вааса конченым наркоманом. Торчок был бы не способен управлять таким огромным стадом, как его пираты, и ставить их по струнке. Торчок бы не вызывал страх и уважение у своих людей. Торчок бы не контролировал свое желание трахать все, что движется, и торчок бы не выглядел к тридцати годам так привлекательно, как выглядел главарь пиратов. Хотя бы за это его можно было уважать… Но не больше. А чаще всего Ваас испытывал гнев. В такие моменты я особенно жалела, что чем-то подкупила внимание этого человека, потому что всю злость он не стеснялся вымещать именно на мне. Собственно, для этого я ему и была нужна. О, а еще этот ублюдок хотел меня продать. Вот только с детства я была мастером ставить палки в колеса всем тем, кто пытался залупаться на меня, и этот раз — не исключение. Я бы никогда не смирилась с участью рабыни-подстилки, никогда бы не изъявила свою покорность этим уебкам, работающим на черном рынке, даже в знак благодарности, что меня сразу не грохнули. Благодарности? Ах, да. Ваас не раз спасал мою жизнь. Охуительно, правда? Вот и он так думает. К слову, на мою попытку сказать банальное «спасибо», он лишь послал меня, указав на ненужность этих слов, и добавил, что спас он не меня саму, а товар, в качестве моего тела. Мразь. О-о да, как только мы не оскорбляли друг друга. В присутствии Вааса мой «русский лексикон», словно по велению волшебной палочки, пополнялся новыми словами, в особенности матами, и всецело был посвящен этому ублюдку. Или что, одному Монтенегро можно использовать свои гребаные испанские словечки, значение которых из нас двоих понимает только он? Хуй там, в русском ругательств и побогаче наберется… И пороскошней, на все случаи жизни, так сказать. Мы быстрым темпом направлялись в неизвестную мне сторону. Ваас обещал привезти меня к Еве, которая, по его словам и точному подсчету времени, уже как несколько минут умирала в наркотической коме. Я отказывалась верить в его слова до последнего: может, из-за недоверия, а может, от нежелания верить в такую страшную правду. А правда действительно была страшной, ведь Ева спокойно могла решиться покончить с собой, наглотавшись непонятных таблеток. В последний раз мы виделись с ней не при лучших обстоятельствах: стриптизбар, толпа танцующих, пьяных в дюпель людей. И она. С выпивкой, косячком и… Пустым взглядом. Совершенно одна в этом мире — мне было больно вспоминать, как она выглядела. Я выхватила косяк из ее руки, затем бутылку, только тогда ее лицо ожило, зажглось гневом — девушка поведала мне горькую правду, рассказала о том, что ее изнасиловали, использовали, как подстилку, эти грязные животные. За день до этого она узнала, что ее любимого больше нет в живых. Наши подруги находились в комнатах наверху и обслуживали пиратов Вааса. Все это навалилось на бедную молодую девушку — Ева сорвалась, обвинила меня в бездействии: она предупреждала меня, горько усмехаясь, что и мне не избежать ее участи, что и я буду сломлена, как она. И она была права: мое ментальное здоровье было подорвано сполна, когда глубокой ночью в мою комнату забрел мудила Оливер. Да, он не смог изнасиловать меня, но только ли это должно причинить человеку боль, как физическую, так и моральную? И я оставила ее одну. Я блять оставила Еву одну! Пьяную, беззащитную и отчаявшуюся! Как я могла так поступить, чем я думала, твою мать?! Я больше не злилась на ее необдуманные слова, не злилась на то, что моя подруга, когда-то служившая мне мотивацией быть такой же сильной, смелой и уверенной, как она, предпочла сдаться. Боже… Ведь она прямым текстом дала мне понять в ту ночь, что больше не видит смысла в этой жизни! С каждой секудой я неосознанно верила в слова пирата все больше и больше… — Многие люди слепо верят в то, что у них есть нимб над головой, — вдруг заговорил пират. — Что именно от них и от их пиздец всем важных наставлений зависят чужие жизни. Знаешь, хуй пойми, откуда берутся эти сраные ангелы, но блять… Ваас попытался сдержать свой рвущийся наружу смех и, успокоившись, продолжил, все так же твердо ступая вперед. — Суть в том, amiga, что мое предназначение — ловить таких «невинных» пташек и отрывать им крылья никому в хуй не впившейся надежды. В этом… Райском аду нет места живым душам. Они просто напросто здесь погибают: дохнут, как мухи, попавшие в паутину, одна за одной. А кто паук, принцесса, догадайся сама. Мы вышли на улицу. Поблескивающие сквозь пальмовые листья лучи солнца сильно контрастировали с окружающей утренней полу-тьмой, но слепили глаза. Пиратов на улице было не так много, правда, большинство из них без причины оборачивались при виде нас, чтобы усмехнуться мне в лицо, напоминая о моем неудачном побеге. «Ебать я на утреннюю пробежку вышла сегодня, заебись просто…» — раздраженно подумала я при виде очередной скалящейся рожи. Не выдержала — вскинула средний палец. Лица шутников тут же налились кровью, но сделать мне они ничего не могли, ибо впереди меня шла машина для убийств в лице их босса. Пользуясь своим положением, я ехидно ухмыльнулась тому, что в итоге пираты тупо замялись на месте. Ну не станут же они мне кулачком издалека угрожать, мы же не в гребаном детском саду… — Садись, — прервал мои размышления Ваас и сел за руль знакомого мне пиратского внедорожника. Я села на переднее сидение, специально отвернув голову от пирата, желая как можно меньше провоцировать его на диалоги. Видок, конечно, у меня оставался все тем же уебским: грустная сонная мина с синяками под глазами и кровоподтеками. Ваас даже хотел что-то сказать мне: может, подшутить или позлорадствовать, но видимо решил, что это точно не к месту, и молча завел тачку. Все это я наблюдала через зеркало заднего вида. Когда же я подняла глаза, то заметила знакомую фигуру, и мое сердце невольно забилось чаще. Арэс стоял возле оборонной бетонной стены, оперевшись об нее спиной и скрестив руки на груди, дуло его винтовки за спиной красиво переливалось под восходящим солнцем. Мы обменялись быстрыми взглядами и отвернулись друг от друга так, словно не были знакомы: нельзя, чтобы кто-нибудь заподозрил его в том, что он помог мне сегодня утром, тем более, чтобы не заподозрил Ваас. Кстати о нем… Я медленно обернулась к водительскому сидению, чувствуя на себе пристальный взляд. Чутье меня не подвело, Ваас не спешил жать на педаль газа. Он откинулся на свое сидение, уложив одну руку на бортик окна, а вторую — на руль, и… Пристально вглядывался в мои глаза. — В чем дело? — неуверенно спросила я. — Мне нравится за тобой наблюдать, Mary, — как-то хитро улыбнулся пират, и мы выехали за пределы его чертового лагеря.