What If

Прошедшие выходные стали для Сары настоящим испытанием на прочность. Оглушительный успех Майкла не остался незамеченным, и сразу после окончания матча состоялось знакомство всей команды с агентом-представителем одного из ведущих университетов Калифорнии. До окончания школы оставалось не так много времени, потому ослеплённая похвалой кучка самых раскрепощённых футболистов не упускала шанс впитать последние лучи своей популярности. Директор быстро сдался под напором общественности, задобренный ростом рейтинга, а потому покорно закрывал глаза, ведя внутренний отсчёт до выпускных экзаменов. Каждый парад, сопровождаемый бегущим впереди пареньком с магнитофоном под мышкой, превращался в настоящее шоу, а число проходок по этажам только увеличивалось, собирая всё больше зрителей. И как бы нахождение в эпицентре лицемерного урагана ни прельщало мечтающих о внимании девочек, Сара грезила лишь тишиной, в крайнем случае берушами, и компанией лучшей подруги, что не встретила её утром на парковке. — О’Нил, ты чего такая кислая? — по-дружески толкая её в бок, Стив строит хитрые глазки, намекая на собственную проницательность и недавний разговор о приятельской взаимопомощи. — Не лезь к ней, придурок, — сильнее обнимая за плечи, Майкл довольно улыбается, кулаком второй руки впечатывая дверцу раскрытого шкафчика в петли, наводя свой хозяйский порядок. Девочки из группы поддержки мерзко перешёптываются, демонстративно отказывая ей в поднятии боевого духа. Делая из неё главную интриганку, которая подстроила падение дочки Моринга со школьного пьедестала. Показное пренебрежение порядком надоело, и Сара в который раз не понимает, почему поддаётся течению его самомнения, покорно неся крест послушной подружки. — Майкл, мне нужно… — кивая в сторону дамской комнаты, она выпутывается из его кандалов, гадая, когда он перейдёт к использованию наручников. Чтобы наверняка. До неё долетают лишь отголоски, среди которых можно разобрать, как Стив отпускает очередную высокоинтеллектуальную шутку о физиологических потребностях, а колонна будущих звёзд национального спорта под басистый хохот начинает завершающий круг. Открытая форточка впускает свежий воздух, и, закрыв за собой дверь, Сара выдыхает. Никого. — Во что ты превратилась, — слова сами срываются с губ, попадая точно в цель — в собственное отражение, пока глаза придирчиво рассматривают совершенно не знакомую ей девушку. Зрачки поблёкли, нос опущен, плечи немного ссутулены. Призрачная тяжесть руки Майкла продолжает давить, и пальцы быстро раскручивают вентиль крана, подставляя ладони под холодную воду. Она знает, что не так. На проводах раскачивается выцветшая кеда, а ржавый почтовый ящик мистера Уэзерби одним видом добивает зачатки некогда сносного настроения. Сара не любит эту часть города всей душой, да и к Сентфору особой симпатии не питает, говоря самой себе, что пребывание здесь — вынужденная, и что самое обнадёживающее — временная мера. По иронии судьбы, импровизированная полоса препятствий — самый короткий путь до закусочной. Время назначенной встречи подползает всё ближе, если верить большим круглым привокзальным часам, и девушка ускоряет шаг. Стефани ждёт подругу у Гарсии ровно в шесть, чтобы поделиться подробностями состоявшейся встречи. Коротко сообщив по телефону, что жива и даже довольна, брюнетка разожгла пожар неистового любопытства, волнения и чего-то ещё, в чём Сара не собиралась себе сознаваться. Настоящий баланс и гармония с паранойей. Душевное равновесие, сохранять которое оказалось куда сложнее, чем физическое, когда они бродили по разрушенному мосту или ездили на мотоцикле, к примеру. Отвлекаясь на слишком быстро проезжающий автомобиль, колёса которого так и норовили окатить её дарами щедрых осадков, Сара чертыхнулась. Она думала не о том. Намыливая волосы в душе перед выходом, она тоже думала не о том и сокрушалась от невозможности помыть голову изнутри. Там скопилось слишком много лишнего мусора, который засорил все чакры здравого смысла. Ритмично шагая, размахивая руками от нетерпения, которое, она была уверена, сменится трусливой нерешительностью на подходе, Сара не заметила, как вышла на освещённую вечерним неоном парковку. Ещё не стемнело, но розоватый отлив уже подсвечивал мокрый асфальт. Сдерживая рвущийся наружу сумбур, останавливаясь для проверки припасённого выражения невозмутимости и безучастности, Сара репетирует пару дежурных фраз, убедительно кивая. Всё не так плохо. Приготовившись дёрнуть ручку стеклянной двери, девушка замирает. Склонившись над столом с широко распахнутыми глазами и приоткрытыми от удивления губами, Стефани падает обратно на диван, сползая по спинке, и подхватывает меню. Обмахивая себя, она заливисто смеётся, и в голове звучит эта мелодичная трель. Её лицо светится. Подруга определённо счастлива, потому что редко позволяет себе так забываться из-за комплекса крупных, как ей кажется, зубов. Беря себя в руки, Сара отвешивает себе мысленную пощёчину. Она должна быть бесконечно рада за неё, потому что Стеф — первый человек в клубе одиночек, заслуживший билет в счастливую жизнь. Вишня с лёгкой улыбкой вырывает ламинированный лист, разворачивая его как веер, и часто работает кистью, от чего его кудри немного летят в сторону. Подруга быстро кладёт руку на его ладонь для прощания, но он успевает перехватить её, оставляя поцелуй на тыльной стороне. Растеряв последние крупицы уверенности и похоронив любопытство под толстым слоем принятия реальности, Сара делает несколько шагов назад, скрываясь на лесной тропинке, чтобы сконцентрироваться на подборе правдоподобного оправдания своей забывчивости. Несколько брызг летит на светлые джинсы, добавляя пятен, а взгляд привлекает картинка в измазанном отпечатками женских губ зеркале. Маленькое окошко открывает вид на ворота, где парень на мотоцикле ценой великих усилий пытается отобрать лист бумаги из тонких рук. Стефани продолжает дразнить Вишню, но он не сдаётся, обманным ходом завладевая вещицей. «Лучший вор в Сентфоре», — думает Сара, покидая туалет, чтобы встретить подругу у входа. Время давно перевалило до границы уважительного опоздания, и главному организатору всех школьных мероприятий определённо стоит поторопиться, ведь спортзал уже наводнили спешно собранные добровольцы-помощники. Проходит несколько долгих минут, посвящённых изучению выцарапанных на стене надписей, прежде чем Стефани с силой толкает дверь, вспоминая о взятых на себя обязанностях и замечая оживившуюся Сару. — Я думала, тебя лесные монстры утащили, — с размаху налетая на неё, брюнетка качает подругу вправо-влево, отстраняя, чтобы рассмотреть. — Ты так и не пришла вчера. Я ждала, правда, но стало поздно… — Я уснула, прости, — глаза стыдливо впиваются в пол, ведь ничего лучше она так и не придумала, а признавать статус свидетеля почему-то не хочется. — После матча я сама не своя. — Я бы удивилась, если бы ты с наскока заняла центральный столик в кафетерии, отправив нашу рыжую дьяволицу во двор. Ты ударила по больному. Дважды, — выделяя последнее слово, Стефани продолжает тащить её в сторону пункта прибытия. — Уважаю. — Как обстоят дела с… — мямлит Сара, надеясь на понимание. — Нормально. Утром выбила у директора разрешение на продление дискотеки до десяти. Для старших классов, разумеется. Запрягла парней-баскетболистов для иллюминации, книжные черви обещали заняться афишей, сахарное королевство состряпает флешмоб, — продолжая вспоминать, девушка уходит в себя, вызывая улыбку на лице Сары. Вот кто всегда находится в своей тарелке. — Майкл обещал достать алкоголь. — Я не о Дне Колумба, Стеф. — А, ты о нашем любвеобильном драконе? — Сара осторожно кивает, а Стефани врывается в просторный зал и, сориентировавшись, жестом даёт указание нести декорации в другое место. — Он не такой отбитый, как я думала. Весёлый, неглупый. Нарцисс, конечно, но в пределах разумного. — То есть… Он тебе понравился? — ногти впиваются в кожу, а зубы прикусывают язык, чтобы не взболтнуть лишнего. — Есть новости, — непривычно озадаченный вид толкает на тревожные мысли, но подруга не даёт завести катушку Теслы и быстро выпаливает всё одним предложением: — Я говорила с папой, и он сказал, что я би. — Бисексуальна? — Типа того, — опуская голову, девушка сильнее кутается в твидовую красную куртку, несмотря на тепло в помещении. — Неожиданно вышло. У меня никогда не было проблем с собственным восприятием, а тут… Сюрприз. — Вау, — всё, что может произнести Сара, пропуская ребят с красками внутрь. — Нет, нет, нет. Вы мне тут весь паркет измажете. Кыш отсюда! — брюнетка разворачивает художников, упираясь в группу поддержки без предводительницы. Пока в голове складываются детали озвученной информации, нагоняя растерянности, Саре всё же удаётся заметить поджатые губы Мелани и их кривые переглядки с подругой. Заместительница Адель отворачивается от Стефани, поправляя идеально сидящую на ней форму. Она нервничает. — Мне ведь не показалось? Что за кошка между вами пробежала? — Она злится на меня, — тоска в голосе подруги говорит о глубоком внутреннем переживании, и это первый раз, когда лучезарная девушка выглядит так подавленно. — Мы целовались… И тут я решила метнуться. — Разве это теперь важно? — осторожно спрашивает Сара, наблюдая за разогревом. Она тоже должна была присоединиться, но в ходе последних событий такие танцы стали запретным хобби. — Нееет, — активно жестикулируя, оправдывается подруга, блуждая глазами по залу. — Просто не хочу обижать… Мы ведь успели пообщаться, у нас много общего, да и вообще. — Ты ей нравишься Стеф, и поэтому она не может на тебя долго дуться. Это невозможно. — Ты так думаешь? — с надеждой во взгляде спрашивает девушка, получая подтверждающие поглаживания. — Однозначно, ты — любимица всех и каждого, а потому небольшая смена ориентации не вызовет бурной реакции. — Я должна поговорить с ней. — И сейчас отличная возможность, — толкая брюнетку в спину, Сара делает воинственное лицо, поднимая сжатый кулак вверх. Мелани справится. Как и сама Сара. — Крошка, — оборачиваясь на неё, Стефани бьёт себя по лбу. — Будь другом, принеси мне коробку с остальными украшениями из старого подвала. — Все остальные ужасно заняты, и у меня нет выбора, да? — обречённо вздыхает Сара, вспоминая жуткое техническое помещение в наименее используемом крыле. — Точно, — кивком подтверждает Стефани, а Сара, поймав воздушный поцелуй, начинает путешествие в допотопные закрома. Поздравительный постер напоминает о состоявшемся матче. В голове мелькают трибуны, свет прожекторов, скрещенные пальцы Вишни, и она опять отвлеклась. Преодолев путь в три поворота и не внушающую доверия лестницу вниз, Сара оказывается в объятиях темноты, оценивая карту хранилища. Должно быть, верхняя коробка слева. Шестое чувство не подводит, и как только цель попадает в руки, раздаётся скрипучий лязг железной двери. — Какого чёрта? — подскакивая к источнику грохота, она дёргает за ручку. Противник не поддаётся, а паника подбирается к горлу. Тело стремительно тяжелеет, а колючие мурашки перебираются на спину, толкая холодок по позвоночнику. — Сара? — зовёт голос за преградой. — Адель? Адель, открой дверь, она захлопнулась, и тут темно. — Конечно, погоди секундочку, — наступает тишина. — Ой, она что-то не открывается. Подожди ещё немного, может отойдёт. Стоя у портала в мир света, Сара сжимает кулаки, концентрируясь на дыхательной гимнастике, как вдруг догадка озаряет стушевавшегося пленника: — Это ты заперла меня! — Что? Не может такого быть. Хотя… может. Поразмысли над местной иерархией, мисс-Балтимор и своим поведением заодно. Сара слышит стук удаляющихся каблуков и медленно оседает по стене, проводя ладонями по лицу. Этого стоило ожидать. Задетая самооценка главной школьной знаменитости — слишком значимое событие, чтобы застрять в рутине, не получив огласки. Скандальное интервью Кэнди обсуждается на каждом углу, а капитан группы поддержки принимает сочувственные взгляды от своих приспешниц. Поставив локти на колени, девушка думает о том, что было бы неплохо узнать точное время, чтобы начать коротать его за примерным подсчётом продолжительности своего заточения. Глаза привыкают к темноте, и очертания труб под потолком добавляют подвалу колорита. Сейчас бы Вишню сюда со своими отмычками, вызволил бы за пару секунд. Чёрт. Тряхнув головой, Сара решает настроиться на что-то другое. Ей не следует впускать его так далеко в свои мысли, рискуя сильнее привязаться. Играясь носками ботинок, ловя глухой стук подошвы, она усмехается самой себе. Уже впустила. Так чего теперь терять. Глаза закрываются, и в памяти яркими картинками проплывают все их встречи, разговоры, уроки по обольщению парней и такие ценные подсказки. Одна стальная зажигалка чего стоит. Каждое утро она привлекает внимание, удобно ложась в руку и наполняя теплотой. Удивительным образом все принадлежащие ему вещи кажутся особенными. Из одного факта, что они его. Что он к ним прикасался. Сара сильнее зажмуривается. Глупая, наивная, влюблённая… Неожиданно в тишине слышится короткое шуршание, и пленница напрягает зрение, запрещая воображению рисовать подружку Адель с усиками и длинным хвостом. Таким же длинным как её язык. Шорох повторяется, и на светлом пятне неровно окрашенного пола появляется крыса, быстро перебирающая лапками на пути к образовавшейся от протёка в трубе луже. Хозяйка помещения утоляет жажду, а комнатку пронзает такой громкий крик, что по расчётам зажавшейся в угол девушки на первом этаже должно треснуть хотя бы одно стекло. Фальцет не производит на крысу никакого впечатления, и она начинает приближаться к Саре, поношенное сердце которой давно распрощалось с ней. Металлическая дверь несколько раз дёргается, с противным скрежетом распахиваясь, и явно напуганный Майкл влетает внутрь, подхватывая её ни живую, ни мёртвую на руки. — Ты как там оказалась? — чувствуя ногами твёрдую поверхность, Сара открывает один глаз, осматривая пустой школьный коридор и облегчённо выдыхая. — Меня заперла твоя подружка. Решила дать мне возможность порефлексировать. — Адель? Вот ведь… — парень старательно давит ругательство, обхватывая побледневшее девичье лицо. — Я больше такого не допущу. Ничего не бойся, никто не посмеет издеваться над моей девушкой. Подаваясь вперёд, Майкл накрывает её губы своими, мягко сминая, и Сара впадает в транс, на автомате отвечая. Так нежно и в то же время чувственно, он целенаправленно вытесняет скребущееся в душе чувство, поливая семя сомнения. Может, так действительно лучше? Одиночество обещает стать невыносимым, ведь засевший в голове друг не даёт покоя ни днём, представая на страницах учебника испанского, ни ночью, заглядывая в полусерьёзных думах. Ясные голубые глаза вновь смотрят из недр памяти, укоризненно сощурившись, и Сара разрывает дурацкую попытку забыться. На уровне солнечного сплетения чувствуется тугой сжимающийся комок, что за невидимые нити тянет её назад — ещё дальше от парня, чьи руки терпят поражение в намерении двинуться дальше границ общественного приличия. — Нет… я так не могу. — Сара, нет, — он пытается приблизиться, чтобы вновь заключить в объятия, но Сара ловко выскальзывает, упирая ладони в его грудь. — Майкл, я больше ничего не чувствую к тебе. Прости, но это так. Мы можем быть неплохими друзьями, и я всегда готова поддерживать тебя в спорте, учёбе, да и вообще, но только как твой друг. — О чём ты? Это всё из-за Вишни? Ты хоть представляешь, что о тебе говорили? Я спас твою репутацию в школе, сказав, что между вами ничего не было, и ты по-прежнему моя девушка. — Между нами и так ничего не было. А мнение твоих подкаблучников меня не особо волнует. Я выше этого, — веря собственным словам, Сара расслабляется в душевном подъёме, осознавая, что этот разговор должен был состояться куда раньше. Всё правильно. Честно по отношению к Майклу и себе. — Ты не представляешь, на какие подлости они способны, — продолжает стучаться он, сжимая тонкие предплечья. — Представляю, ты встретил меня с этим, и теперь я готова. — Рискнёшь всем ради него? — усмехается Майкл, сужая свои зелёные глаза. — С чего вдруг? Погоди-ка, а ведь засосы на твоей шее были настоящие. Неплохой аргумент за наличие связи. — Связь бывает и духовной, — снисходительный тон заставляет её почувствовать мнимое возрастное превосходство, сводя угрызения вины на нет. — Он научил меня не бояться. Чужого мнения, кривого взгляда, даже высоты. Он дал мне уверенность в себе, а это покруче чем секс, так что… — она разводит руки в стороны, спиной удаляясь от парня, — я желаю тебе того же. Найди себя и освободись от стереотипов. — Не будешь жалеть? — без иронии спрашивает он. — А ты? Майкл молчит, обдумывая заданный вопрос, и Сара решает оставить его наедине с собой, ведь главные слова уже сказаны. Как ни крути, думает она, шагая в сторону выхода, позабыв о коробке с мишурой, а сердцу не прикажешь. — Я ведь мог бы помочь тебе. Сделать остатки пребывания в этом змеином клубке более комфортными. Просто сделай шаг навстречу и прими правильное решение. — Если захочешь помочь мне, — Сара останавливается, слегка обернувшись, — сделай это просто так. — Сара! — вновь прилетает в спину, а Майкл быстро догоняет её, не решаясь взять за руку. — Будешь моей «плюс-один» на тусовке у Морингов? Я просто хочу пойти с тобой. Как друг, если тебе так удобнее. Пожалуйста. Переминаясь с ноги на ногу, он ждёт ответа и держит дистанцию, наверное, желая доказать правдивость своих намерений. Предупреждение Стефани всё ещё хорошо помнится, но что-то необъяснимое толкает её, легко улыбнувшись, пообещать: — Хорошо, я приду.

***

Школьный звонок оповещает детей о долгожданном окончании занятий, и Сара решает покинуть крыльцо до того момента, как окажется задавленной. Растерев ладони друг о друга, она прячет их в карманы, не нащупывая ничего примечательного. Пальто отлично греет, полностью покрывая колени, но девушка готова поклясться: с драконом на спине необъяснимым мистическим образом было теплее. Мысли витают далеко от приземлённых вещей, нанося сокрушительный удар по настроению. В голове стоит фантомный рёв мотора, и вот сейчас он остановится, чтобы проводить подругу до дома, поздоровавшись со старшей О’Нил и получив кусок пирога с собой. Вой двухколёсного монстра слишком реалистично разносится по округе, поднимая птиц с деревьев и только что устоявшееся спокойствие. — Кто умер, Принцесса? — насмешливый тон входит в уши, и Сара оборачивается, встречаясь с пытливыми голубыми глазами. — Никто, если только перспективы. Спина неестественно выпрямляется, пока она храбрится, замечая, что с некоторых пор им не нужны формальные приветствия. Отвечающий за речь отсек мозга переходит на режим тотального фильтра. Малейший сбой системы приравнивается к поражению. — Ты не носишь куртку, — с огорчением замечает Вишня, глуша двигатель. — Неужели не подружилась с моим хранителем? — Что ты. Мы отлично провели время, но у любого общения есть срок годности. И мой… вышел, — уголки губ приподнимаются в натянутой улыбке, и Сара ловит дежавю. В первую официальную встречу было примерно то же самое. Только причина сменила имя на прозвище. — Я занесу её, скажем, завтра. Удобно? — Можешь не торопиться, мне не горит. Да и сидит она на тебе что надо. Я даже предложил боссу взять тебя к нам. Для украшения. — И как он отреагировал? — искренне смеётся Сара, представляя лицо Аарона, озадаченно подбирающего ей куртку. — Приходи уже в… — он осекается, замечая лишних слушателей, и подзывает ближе, чтобы не кричать. — Приходи туда, где может оказаться только избранный, и узнаешь всё лично. А сейчас… Тебя подвезти? — Нет, — вытаскивая ладони, чтобы поправить лямку рюкзачка, Сара увеличивает опасное расстояние. — Я дышу воздухом и… коротаю время. А ты по делам своего ордена в такую морось шатаешься? — Не совсем, — поджав губы, он демонстративно выдыхает горячий воздух, моментально превращающийся в пар. — Еду ставить эту красотку на зимовку в гараж. — Можно с тобой? — Вишня приподнимает бровь, а Сара спешит оправдаться, не желая показывать собственной слабости: — В школе успели напомнить о законах джунглей, и поэтому мне просто необходимо заняться чем-то полезным. Могу подавать инструменты, стереть пыль или что-нибудь ещё. — Просто составишь мне компанию. Запрыгивай, — кивая на место позади себя, он двигается чуть вперёд, когда тонкие кисти смыкаются у него на животе. — Не думал, что встречу кого-то, поэтому не брал шлем. Обещаю не гнать. Сара коротко кивает, прижимаясь щекой к холодной коже и прикрывая глаза. Они трогаются с места, заставляя дышать чаще. Кто-то определённо заслужил пару минут душевного умиротворения и новый эпизод для ночной программы. На удивление, они едут совсем недолго, оставляя позади квартал с новостройками, брошенный в начале восьмидесятых завод, как рассказывал Майкл, и городской парк при женском монастыре. Гаражный массив не выглядит отталкивающе, а ровные ряды железных домиков простираются до самого края высокого берега реки. Хмыкая себе под нос, Сара приваливается к поблёкшей на солнце зелёной стене, осматриваясь. Вновь горы, грохот бурных потоков реки и целая груда железа. Не такая изящная и функциональная, но тем не менее. — Ещё немного, и я поверю, что у тебя в груди есть большой магнит. Тебя тянет на металлолом. Взять хотя бы собрания Драконов на свалке. — Это не свалка, а старое автомобильное кладбище, — играясь связкой ключей на пальце, поправляет Вишня и проворачивает самый длинный в замке, галантно приглашая войти. — Ого, здесь так… — По-мужицки? — щёлкая тумблер выключателя вверх, щурится он. — Это же гараж, — смеётся Сара, принимая протянутую ладонь, чтобы переступить высокий порог. — Разумеется, здесь несёт твоим одеколоном и машинным маслом, но я не об этом. Очень чисто. — Не все парни имеют привычку разбрасывать носки и сорить крошками от снеков в постели, — помогая снять пальто, он аккуратно укладывает его на стульчик, игриво улыбаясь. Вгоняя гостью в краску. — Верю на слово, — поднимая руки в уверительном жесте, Сара спешно отворачивается, не давая воображению завести в гости к другу. Вишня вытаскивает щеколду из бетонного пола, распахивая створки дверей, впуская и дневной свет. Взгляд скользит по обшитым панелями стенам, маленькому креслу в углу и компактному стеллажу с коробками. По центру красуется колесо от велосипеда, а под ним стоит небольшой столик с тисками. Часть пространства занимает старенький велосипед, и, замечая объект её внимания, Вишня с особой теплотой проводит по треснувшей коже сидения. — Это дедушкин. Он учил меня кататься на нём. Раньше на руле был звонок, но я посеял его ещё в школе. — А второе сидение для кого? — Прикрутил тогда же для одноклассницы. Первая любовь, — кладя руку на сердце, он делает воодушевлённый вид, косясь на довольную откровением Сару. — Поступок истинного джентльмена. Ты красиво ухаживал… Выходя на улицу, чтобы закатить мотоцикл внутрь, Вишня попутно подхватывает несколько рабочих тряпок и присаживается на корточки перед стальным конём. Он проводит по маслянистой смазке, растирая её меж пальцами: — Если содранные с чужой клумбы цветы засчитываются, то да, — не отвлекаясь, бормочет он, позволяя Саре любоваться его сосредоточенностью. — Это не был вопрос. Значит, ты с детства донжуан. — Я в этом хорош, — с наигранным самодовольством он тыльной стороной ладони откидывает прядь с лица, поднявшись, чтобы вернуться к проверке. — И не только в этом, верно? — не подумав, выпаливает Сара. Выставляя вторую подножку и разворачивая руль, Вишня несколько секунд смотрит на неё пристальным, выискивающим доказательства взглядом, удовлетворённо кивая закусившей язык девушке. Фильтр явно прохудился. — Я хорошо на тебя влияю, ещё немного, и ты начнёшь говорить на понятном мне языке. Скажи, как будешь готова, я одолжу кассетный звукозаписыватель. Будем увековечивать твоё взросление, — с неприкрытой помпезностью его слова заполняют пространство гаража, эхом отдаваясь от стен. Неприятное чувство шевелится внутри. Взрослеть. Он видит в ней соседскую девочку, которой по всем правилам дворовой чести должен уступить подаренный набор формочек в песочнице. Он не видит в ней того, что она так старательно подмечает в нём. Вишня не хочет тоже читать между строк в стремлении украдкой взглянуть на изнанку. Обёртка. Красивый фантик и необходимость оправдать ожидания. Понятный ему язык. Что ж, вздыхает она, оборачиваясь за висящей на краешке ведра тряпкой, в дураках тут только малышка Сара, которая просто обязана втиснуться в припасённый для неё костюмчик. — Принцесса, ты чего зависла? — щёлкая пальцами перед лицом, он возвращает её на землю, отбирая тряпку. — Задумалась, — как можно легкомысленней бросает она, анализируя, насколько правдоподобно вышло, и предпринимает ещё одну попытку поймать яблоко чистоплотного раздора. — Что на этот раз? — приписывая себе очко, парень распыляет аэрозоль с воском. — Забей, столько всего навалилось за последнее время: контрольные, рождественский бал, экзамены, выпускной… — И это всё, что тебя волнует? — голубые глаза сужаются в подозрении. — А что ещё должно волновать девочку в моём возрасте? — почти идеально играет Сара, игнорируя трели совести. — Странный юмор. Скажи, если я лезу не в своё дело, но тебе ведь по барабану на всю эту чушь. «Даже не представляешь, насколько». — Ничего подобного. А вдруг у бывшей подружки Майкла платье окажется лучше чем у меня? У Адель состоятельные родители, и мне не тягаться с ней в вопросах обновок. — О, — задумчиво охает брюнет, присев, чтобы в сотый раз пройтись по блестящей в свете одинокого плафона раме. — Я, кажется, впервые не знаю, что сказать. То есть… это, конечно, важно, ну там пластмассовая корона и светящаяся палочка, первая полоса в выпускном альбоме… — Первая полоса? — Я не знаю, как там всё устроено. В альбоме моего выпуска нет моей фотки. Я тогда жёстко гибал, потому что зависал не с той компанией, а учитывая наличие брата близнеца, никто не заметил подмены. — Серьёзно? Как можно не понять, что это другой человек? У тебя же на лице бегущей строкой можно прочитать: «осторожно, главный красавчик». Или так: «берегись, я украду твоё сердце и девственность», — угрожающе скандирует Сара, размахивая отвёрткой в воздухе и с вызовом глядя на него. — Дилетанты. — Вернулась наконец! — довольно хлопает по коленям Вишня, забирая опасный инструмент. — Милый фокус, Принцесса, но я никогда не поверю, что ты такая… поверхностная. — С чего ты взял, что моя глубина не равняется луже? — отталкивая грозящий палец, она покидает насиженное место и рассматривает какой-то хитровыдуманный агрегат. — Потому что успел хорошо узнать тебя. Я чувствую людей, достаточно избирателен в окружении, да и вообще. Именно благодаря чуйке Аарон взял меня в банду семь лет назад. Я спас его от подставной сделки. Денег тогда было в обрез, и он вкладывал всё, что… накопил за долгие годы. — И как ты это понял? Что его хотят обмануть, — отдёргивая изучающую ладошку от острого наконечника, она поднимает руки, обещая больше ничего не трогать. — У того мужика был противный золотой зуб, который так мерзко шатался, — Вишня высунул язык, кривя лицо. — Меня тогда аж передёрнуло, так хотелось выбить. И ведь выбил. Только позже и при других обстоятельствах. — Боже, — заливисто смеётся Сара. — Главный эстет среди Драконов собственной персоной. — Люблю всё красивое. — Это тоже красиво? — демонстрируя найденные переводные наклейки с обнажёнными девушками, Сара замечает тень смятения на его расслабленном лице. — Это не мои! Честно, не помню, откуда это тут. Бросая стопочку чужих мечт в выдвижной ящик, он возвращается к тряпке, веля Саре сесть на место. Из потрескивающего от старости радиоприёмника доносится знакомая мелодия, и Вишня поднимается с деревянной табуретки, чтобы крутануть колёсико громкости. Сквозь шуршание помех пробивается чарующий голос Клауса Майне, пока главный хит двухгодовалой давности заставляет девушку расплыться в искренней улыбке. Still loving you. — Обожаю её, — прикрыв глаза, Сара выводит узоры носком ботинок, одними губами пропевая строчки. — А обложка. Ты видел? Я даже пыталась перерисовать её однажды. Ничего не вышло, но сам процесс… Вишня ничего не отвечает, забрасывая полотенце для рук на плечо, и наклоняется к одной из коробок с инструментами, что-то тщательно перебирая. Распрямившись, он проводит ладонью по картонному футляру, оставляя на запылившейся от рабочей суеты поверхности свои следы. Сара ошеломлённо принимает пластинку звучащей мелодии с тем самым изображением на обороте. — Когда услышал в первый раз, оббегал все музыкальные киоски Балтимора. В нашей дыре такое ни за какие деньги не сыщешь. — И нашёл в старом магазинчике на углу Бейкер-стрит? Там есть… — Полка с новинками. Да, старик Смит любит держать планку главного меломана, но её, — Вишня указывает на протираемую рукавом джемпера пластинку, — я украл. Последнюю увели у меня из-под носа, и мне пришлось нарушить собственное правило. В первый и последний раз. — Что за правило? — отрываясь от футляра, спрашивает Сара. — Никогда не ворую для себя. Только на заказ и за большие деньги. Нет смысла лишний раз подставляться. — Звучит логично. Я, конечно, должна сказать, что это плохо… — Некрасиво и аморально… — помогает он. — Что хорошие мальчики так не поступают, но у меня язык не поворачивается, потому что ради неё, — возвращая экспонат, Сара касается его руки и задерживает дыхание, — ради неё я бы и сама смогла пошариться в чьём-нибудь доме. — Нет нужды, Принцесса. Если ты готова на такое, я, так и быть, подарю её тебе. Хотя я бы с радостью посмотрел, как ты лезешь в моё окошко. — Я не могу. Ты нарушил собственный кодекс чести, чтобы получить это. — Я вообще с тобой постоянно что-то нарушаю. Давай тогда заключим ещё один договор. Услуга за услугу, — протягивает мизинец Вишня. — Что на этот раз? — руки складываются на груди, и девушка закусывает губу в предвкушении очередной хохмы. — Ответь мне на один вопрос, и мы квиты, — выдерживая интригующую паузу, он зловеще раскрывает карты. — В прошлый раз всё прошло цивильно, — скорее для себя вспоминает Сара, отмахиваясь. — Ладно. Спрашивай. — Как думаешь, если бы у меня всё-таки был выпускной, я бы стал королём бала? — Серьёзно? — не сдерживаясь, прыщет Сара. — Ты же сам знаешь, что да. Голубые глаза наливаются азартом, и, перешагивая ещё одну коробку, он вплотную приближается к ней, слегка вытягивая руку и переходя на заговорщический шёпот: — Тогда я хочу немного наверстать. Королю полагается танец. — Для этого тебе нужна королева зрительских симпатий, а я только принцесса, — Сара всеми силами старается придать голосу наивной весёлости. Она не выдержит этого. Не вынесет сильных рук на талии, обрекая себя на бессонные ночи за думами о том, что было бы, если бы ей удалось втиснуться в тело Стефани. Какой финал их вальса мог получиться. — Это ненадолго. Давай, будущая королева выпускного. Я не принимаю отказов. Проклиная себя последними словами, Сара вкладывает руку в его ладонь, ощущая вовсе не выдуманные разряды в точках соприкосновения. Слабость разливается по телу, и неверный шаг подкосившихся ног толкает её ещё дальше в террариум к самым красивым бабочкам на свете — в его поддерживающие объятия. — Не подумал о том, что тут мало места. Осторожнее, не запнись. Стены гаража заметно сжимаются, загоняя в ловушку собственных чувств, а единственное, что можно рассмотреть в скрывающем недомолвки пространстве — их отражение в небольшом зеркале на стене. Картина падает на плечи неподъёмным грузом, и Сара прячет лицо на крепком плече, задыхаясь от аромата его одеколона. Сумасшедшая. — Ты неплохо танцуешь, — теряется размякший голос, вынужденный нарушить слишком болтливую тишину. — Я же король, — вытягивая руки, чтобы закрутить к себе, Вишня наклоняет королеву этого небольшого бала. Светлые волосы касаются пола, и он подтягивает её чуть выше, чтобы не испачкать. — Сказала бы я… — выпрямляясь, шепчет Сара. — Так скажи. Она по-прежнему прижата спиной к его груди. Удивительное чувство защищённости внушает крепкий торс, и внутренние спазмы отпускают. Навряд ли его многочисленные подружки хоть раз чувствовали это, думает Сара. И эта мысль греет словно первое весеннее солнце. Ровно до того момента, как плавные покачивания уменьшают амплитуду, и они не останавливаются. Девушка вновь оказывается лицом к лицу со своим самым большим страхом, сдаваясь параличу от неприкрытой серьёзности. — Ты хотела что-то сказать, — убирая выбившийся локон, Вишня позволяет себе задержаться чуть дольше дозволенного. — You should give me a chance, — поёт Сара, понимая, что такая форма признания — единственное верное решение. Сказать что-то по-настоящему важное, имея возможность скрыть правду за строчкой песни — слишком подходящий случай, чтобы его упускать. И пусть он рассмеётся, потешив своё эго, приписав ещё одну палочку на бесконечной доске достижений. Это не имеет значения, ведь… — This can’t be the end, — проговаривает Вишня, и она чувствует обжигающие слова на своих губах, вздрагивая от соприкосновения носов. Дыхания сплетаются воедино, норовя сжечь их дотла, оставив лишь пепел трепетной в своей непорочности робости. Глаза закрываются, а биение сердца затихает. Образ самой близкой подруги кладёт руку на плечо, укоризненно качая головой, заставляя обернуться. Громкий стук по металлической двери добивает острый клин в затянувшееся молчание, и Сара окончательно отходит от парня, что с вопросом смотрит на нервно одёргивающую задравшийся в танце джемпер девчонку. Щёки полыхают, взгляд мечется, осознание не приходит. Невозможно. Она почти предала Стефани, посягнув на чужое. — Вишня, мать твою за ногу, открывай! — стуча по железу пяткой с обратной стороны, посетитель явно торопится попасть внутрь, совершенно не догадываясь, что ему сегодня тут не рады. С раздражённым вздохом Вишня вынимает щеколду запора, грубовато бросая: — Что на этот раз, Микки? Забитый татуировками парень тупит взгляд, но, находя растерянную его появлением девушку, понятливо ухмыляется, обещая не занять много времени. Сара ловит себя на мысли, что за всё время разворачиваемого спектакля её впервые заботит общественное мнение. — Я привезу тебе байк на починку, там просто в мясо, но парень хорошо платит. Мой дружбан впилился в дерево. Вот ведь придурок. — Посмотрю, но ничего не обещаю. Что-то ещё? Длинные пальцы тарабанят по двери, недвусмысленно намекая об окончании переговоров. — По поводу нашего дела… — гость косится на Сару, переходя на общие формулировки. — Есть небольшое осложнение… — Я не изменил своего мнения. Ты знаешь, что я завязал с этим. Решайте свои проблемы сами. — А ты у нас в святые записался? Хочешь сказать, тебе бабки не нужны? — Нужны, — нехотя и сквозь зубы проговаривает Вишня, понижая голос. — Ну так давай, — Микки радостно хлопает его по плечу и сгибается в шутливом прощальном поклоне перед Сарой. — Майки хороший парень, — бросает он, ступив одной ногой за порог, — добра не забывает. — Тёрнер? — чёрные брови взлетают вверх, а Сара выходит на свет. — Дааа, а ты его знаешь? Вишня смотрит на него как на последнего идиота, словно чёрная куртка с драконом на пареньке ни о чём не говорит, а шериф носится за ними, руководствуясь исключительной симпатией. — Он из ваших? — поправляя репутацию недалекого тугодума, скорее утверждает парень. — Тогда понятно. Ваш боец жив, — нарочито сухим тоном докладывает Микки, — более-менее здоров, но проку от него сейчас ноль, так что… Ну, решай сам. Возникшее смятение пробивает дрожью, а ноги врастают в пол. Сам того не осознавая, знакомый дракона сеет обоснованный страх, и как только створка гаража закрывается за ним, Вишня подаёт ей сложенное пополам пальто, горько усмехаясь: — Иди. Ты нужна ему сейчас.