***
— Надень мою куртку, чтобы не было лишних вопросов. Аарон за петельку у воротника протягивает ей свою кожанку, оставаясь в одной рубашке, и Сара без сопротивления подчиняется, немного оседая под тяжестью его чешуи. Она толще, грубее и куда массивнее чем у той, которую она бережно носила несколько недель. — Ты просто не привыкла, — понимающе усмехается мужчина, пока она гадает, не озвучила ли мысли ненароком. — Если захочешь вступить к нам, подберём по размеру. — Для полного боекомплекта мне осталось только Бурого раздеть, — слегка подпрыгивая, чтобы примостить кожу на плечах, она выправляет волосы и зеркалит выражение Аарона, вопросительно изогнувшего бровь. — Следить за языком, я поняла. — Умница, — выстукивая пароль, он пропускает её вперёд, придерживая, чтобы не споткнулась в темноте служебного коридора. Свет в конце освещает выкрашенные в серый стены, а гомон посетителей становится громче. Заметив, что спутница инстинктивно замедлилась, лидер берёт её под локоть, не сбавляя темпа. — У нас заказное мероприятие, поэтому никому нет до нас дела. Расслабься, ты в кругу друзей. Крепче обхватив, Аарон не выпускает её руку. Периферийное зрение ловит несколько посторонних взглядов. Недостаточно коротких для простой реакции на внешний раздражитель. Порыв сжаться и опустить глаза в пол затихает, как только знакомая фигура за барной стойкой выныривает из-под неё и ставит несколько стаканов на отполированную поверхность. Между губ застревает восхищённый вздох. Вишня ловко переворачивает посуду, орудуя полотенечком. Официальная белая рубашка сидит на нём безукоризненно, плотно обтягивая выразительные руки, и даже закатанные рукава не способны скрыть присущего во всём перфекционизма. Начиная сводом личных правил, заканчивая всегда начищенной обувью. Воображение восстанавливает силуэт, а щёки полыхают от стыда. Бойся своих желаний, говорили мудрые, но можно ли корить себя за такое в семнадцать? Подходя ближе, она видит, как он вновь опускается на корточки, пересчитывая двумя пальцами бутылки в коробке, как быстро дёргается уголок губы. Сбился. И заметные в косом освещении мешки под глазами подтверждают наблюдение. Он жутко устал. Червячок сомнений так не вовремя закрадывается в голову. Связано ли это со слухами, которые так старательно распускает Стив по всей школе? Или с тем самым «дельцем», о котором вскользь упомянул Микки? Есть ли между ними взаимосвязь? — Я уж думал, мне придётся дорожку из леденцов выкладывать, чтобы ты пришла сюда, — добрый насмешливый голос проясняет взгляд, и голубые глаза упираются в его полярно сосредоточенное лицо. Вишня смотрит на её кожаный билет в логово Драконов, отворачиваясь к зеркальной полке, чтобы поправить склянки этикетками по центру. — Пришла ко мне на мастер-класс? Или к нашему боссу? — Позови кого-нибудь себе на замену и давай за ближний стол. Устроим перерыв, — положив ладонь на лопатки, Аарон ведёт её к единственному пустующему игральному столу, подзывая дилера. Щелчком пальцев он отдаёт распоряжение, и перед ними оказываются фишки, колода и пластиковые карточки. — Можно я буду смотреть? Не знаю правил. — Мы покажем, — опуская стакан с янтарной жидкостью для Аарона и яркий коктейль с украшенной мишурой трубочкой для неё, Вишня придвигает себе стул, манерно оставляя одну ногу на полу. Позволяя себе немного полюбоваться, Сара подмечает, насколько выгодно он смотрится в центре всеобщего движения. Такой красивый в своей внешней уверенности, такой чуткий на обороте. Она неосознанно задерживается на уровне третьей пуговицы его рубашки, мысленно отвешивая оплеуху за затянувшуюся паузу и слишком откровенное изучение. — Начинайте без меня, я сейчас, — лидер Драконов оставляет стакан, обещая вернуться, а Вишня сгребает фишки в сторону, освобождая поле. — Итак, приступим. Правило номер один, — деловито начинает он, не дав ей сосредоточиться. — Совесть вон. Правило номер два… — Погоди, погоди, то есть ты сейчас бросил бар, чтобы научить меня выдуманным правилам? Или дело в начальстве? — хитро прищуривается Сара, пробуя напиток и прикрывая глаза. — Боже, как вкусно. — Ты просто алкогольный не пробовала, — гордо заявляет Вишня, явно довольный похвалой. — Не только. Если начистоту, я пришёл за советом, — её бровь скептически изгибается, и дракон слегка откидывается на спинке, увеличивая дистанцию для общения. — Скажи мне, Принцесса, как вести себя с потрясающей девушкой? Я знаю, что нравлюсь ей, но она не может себе в этом признаться. — Вот это интрига, великий конспиратор, — долго отпивая свой коктейль, она смотрит на него поверх кромки фигуристого фужера. — Стефани была на сеансе у отца. Он — первоклассный психоаналитик. Сказал, что её ориентация распространяется и на мужской пол в определённых случаях, так что… Так что я поздравляю тебя с поимкой рыбы твоей мечты. Главное — не веди себя как со всеми, а просто… будь собой. Иначе какой смысл? Вишня думает над её словами некоторое время, и притупленное располагающей к откровениям атмосферой волнение вновь подбирается на коварных лапках. Тонкие губы складываются в задумчивую линию. — А какой я? — как-то слишком отвлечённо спрашивает он. — Очень самонадеянно, — выпуская весь скопившийся воздух, она прячется в помутневшем от частого дыхания стекле. — Я не буду говорить с тобой о тебе. Тем более здесь. — Просто хочу знать, кого ты видишь перед собой. У меня много лиц. Какое тебе больше нравится? — Сосредоточенное, — не раздумывая, отвечает Сара и кивает на растасованные им же карты. — Не отвлекайся, а то ещё разорю вас ненароком. — Я слышу серьёзную угрозу, — раздаётся низкий голос Аарона за спиной. — Решила оставить нас без копейки? — Пока я здесь, этому не бывать, — словно в подтверждение своих слов он мастерски шуршит картами из одной руки в другую, разложив их между пальцами, чтобы соединить ударом о стол в одно целое. — Это, конечно, впечатляет, но, помнится, кто-то обещал показать мне фокусы с шестёрками. Говорят, драконы сдерживают обещания, — Сара тянется за протянутой для неё стопочкой и снимает верхнюю карту, демонстрируя Аарону валета червей. — Это чистая правда. Лучший шулер штата к Вашим услугам, — Вишня забирает загаданную карту и, немного покрутив, убирает в центр колоды. Одним завораживающим движением на бархатном зелёном столе появляется ровная дуга. — Выбирай любую. Взгляд скользит по простирающемуся узору, а в душе поднимается детский неуёмный восторг. Какую выбрать? Эта выглядывает чуть больше чем остальные, точно намекая, а эта просто привлекательнее. — Любую, Принцесса, — снисходительно шепчет брюнет, следя за направлением её указательного пальца. — Результат будет один. Брови стягиваются к переносице, выражая сомнение, и Сара быстро вытаскивает самую неприметную карту, переворачивая и отпуская удивлённый вдох. Червонный валет. Вишня приглушённо смеётся, прикусывая тонкие губы и наслаждаясь мозговым штурмом девчонки напротив, что быстро подсматривает другие карты. Разные до последней. — Старый финт, — усмехается лидер, наконец отпивая из стакана. — Но для начала сойдёт. — Эй, кое-что я тоже умею, — едва не высунув язык от комичности ситуации, Сара бегло складывает несколько карт в двухэтажный домик, накрывая рот сидящего рядом Аарона ладонью, чтобы не разрушил сотворённый шедевр. — Два мастера карточных дел в одном помещении — это перебор, — горячо мычит в пальцы мужчина, толкая домик стаканом. — Кому-то из вас нужно сменить роль. — Ролевуха — это прикольно. Знатно заводит. И освежает отношения, — со знанием дела выпаливает Вишня, прежде чем заметить пунцовые щёки Сары, и смеётся гораздо чище, когда всё-таки замечает. — Кажется, наши отношения тоже пора освежить, — вскидывает брови повеселевший от дружелюбного опьянения Аарон. — Я буду боссом, а ты — моим подчинённым. Мне нужна сводка по бару за месяц, сладкий. Рукав кожаной куртки закрывает губы девушки, которая отчаянно пытается сдержать смешок, но не выдерживает и прыскает, потрясываясь плечами. — Э-э-э, стоп-слово! Я понял, — мирно поднимает руки Вишня, отодвигаясь от игрального стола, чтобы вернуться за стойку. — Я скорее кислый, это раз. Точно не пассив, это два. Аарон наигранно замахивается опустевшим сосудом, грозно посматривая на своего первого помощника, который готовно прикрывается самыми дорогими экземплярами коллекции, высовывая нос, чтобы патетично бросить: — Не для тебя моя роза цвела. — Я начинаю привыкать, — обмахивая себя веером из собранных карт, Сара убирает слёзы в уголках глаз. Такие взрослые, а ведут себя как дети. Придвигая свой коктейль, девушка ловит себя на мысли, что тоже хочет пронести их невозмутимость сквозь года. — А вот это уже интересно, — в отличие от привычки сутулиться в стрессовых ситуациях, добавляет она, и приосанивается, когда соседний стул со скрипом отодвигается для уже знакомой подружки Вишни. — Малышка, тебе не пора в кроватку? Время недетское. Игнорируя этот поистине джентльменский жест, уверенной походкой Синди достигает края стола, опираясь на него одной ладонью. Конечно, она из Драконов. Как можно было сомневаться? Брюнетка принимает свой фужер из рук кудрявого бармена, поглаживая его пальцы в благодарность. Густые волосы уложены в крупные локоны, а чувственные губы изогнуты в насмешке. — Зайка, а тебе не пора готовить стакан для вставной челюсти? Крем для протезов — штука крайне ненадёжная, моя бабуля теряла зубы пару раз. Неприятное зрелище, — саркастичный тон заставляет Синди опешить от удивления, но ещё больше поражена сама Сара. — Ещё советы? — Разве что один, найди себе занятие по способностям, — деловито улыбается Сара, возвращаясь к игре. Она понятия не имеет, откуда в ней скопилось столько дерзости, но голубые глаза напротив проясняются в явном одобрении. Аарон не выдерживает первым, трепля Сару за плечо. Его сопровождающая наконец набралась смелости для ответа. — Я же говорила, — довольно смеётся брюнетка, сталкивая свой острый кулачок с большим кулаком Вишни. — Она всё может, надо только подтолкнуть. — Спасибо, Син, я твой должник, — он коротко целует её в щёку, провожая взглядом в проход служебного коридора, и возвращается к приоткрывшей рот девушке. — Она обещала помочь мне чуточку раскрепостить тебя. И я очень доволен, Принцесса. Над формулировками, конечно, ещё нужно поработать, но это уже что-то. — То есть я напрасно считала её… — не договаривает Сара, недоумённо уставившись на потягивающего новую порцию бурбона Аарона. — Ну же… — с мольбой в голосе просит Вишня. — Инфантильной профурсеткой, — заключает она, слыша, как парень с вымученным стоном театрально падает на локти. — Маленькими шагами к большой цели, — философски рассуждает лидер Чёрных Драконов. — Стефани за словом в карман не полезет, так что не переживай так сильно, — будто невзначай бросает Сара, упиваясь откуда-то взявшимся актёрским мастерством. — Найду себе какого-нибудь воспитанного молодого человека. Будем ходить с ним по музеям, полемизировать за чашкой воскресного чая и уплетать мамины пироги. — А как же твой Тёрнер? — с прищуром тянет брюнет. — Теперь он только ваш. Такой здоровяк в быту пригодится. Вишня понимающе ухмыляется, качая головой и отпивая из её стакана. Нельзя сказать, что он удивлён. — Ну раз так, у Вишни есть брат-близнец, и он просто образец воспитанности, — врывается в их беседу Аарон, становясь за её спиной под прожигающим взглядом своего главного зама. — Работает в нашем музее и полностью подходит под описание. Я вас познакомлю, если не встретишь кого-нибудь раньше. Пальцы Аарона легко проходятся по рукаву мешковатой для неё куртки, и Сара видит, как он двусмысленно улыбается, приближаясь, чтобы приподнять карты. Ухо чувствует горячее дыхание, а мужчина без всякого стеснения накрывает её ладонь, крепко удерживая, не позволяя отстраниться. — К советам от старших нужно прислушиваться, да, босс? — цедит Вишня, сгоняя дилера со своего места, чтобы занять напряжённые руки второй колодой. Воспоминания о намёках миссис Хилл, случайно брошенной фразой от него самого у неё в комнате складываются в цельное изображение, и Сара понимает, что происходит. Аарон пытается вывести его на ревность, но это ведь бессмысленно, когда объект стратегического вмешательства ничего не чувствует к другой стороне. Между ними ничего нет, а оборвавшийся приходом Микки поцелуй — просто случайность. Стечение обстоятельств, о котором она никак не может забыть. — Именно, — соглашается лидер, оборачиваясь, чтобы осмотреть помещение. — Не сдавай. Там гости на входе, и мы поиграем в кабинете. Лишний стол не помешает. Принцесса, ты не против продолжить у меня? — Она ничего не умеет, — быстро находится Вишня, наблюдая за переглядывающейся парочкой, и Саре кажется, что он недоволен расширением авторских прав на её прозвище. — Я всему её научу, — слишком красноречиво отвечает Аарон. — Принеси нам фишки, колоду без меток и ещё выпить. — Не хочу тебя огорчать, но мне семнадцать, — подперев висок ладонью, она следует правилам игры. Из спортивного интереса, разумеется. Вишня победно откидывается к стене, хвастливо поднимая стакан с алкоголем, но на полпути победный настрой стремительно сходит на нет: — Мы никому не расскажем. Так ведь? — Не расскажем, — соглашается Сара, готовясь принять предложение. — Ты слышал, — обращение адресуется Вишне, что отрывает точно приколоченный взгляд от входа, яростно сужая глаза. — Нет. — Что? Я не ослышался? — Как же меня всё это задолбало! — отбрасывая карты, кричит он, навлекая на них внимание всех присутствующих людей. Не успев задуматься о причине резкой смены настроения, Сара бегло смотрит на Аарона, силясь понять, что именно она сделала не так. Где они перегнули. Мужчина внимательно рассматривает пышущего пренебрежением друга, напрягаясь всем телом и сдвигая брови к переносице. Он тоже удивлён, только в отличие от потерявшей всякую уверенность школьницы требовательно ждёт объяснений. — Малолеткам здесь не место, — зло выплёвывает Вишня, толкая Сару в омут банального непонимания с головой. Он ведь шутит, просто неудачно шутит. Вот только никто не смеётся, когда остальные члены банды стягиваются на перепалку. От вмиг воцарившейся тишины становится неуютно: никто не звенит стеклом бокалов, не радуется сорванному кушу, не тревожит пепельницы на столах. Кажется, даже свет застыл. Или не кажется, потому что все очертания стремительно блёкнут, а колкий стыд за количество отмеренных календарями лет пронизывает каждую клеточку тела. Кто-то из хозяев заведения громко кашляет, заставляя посетителей нехотя взяться за фишки, всё ещё прислушиваясь. — Сара, извини за эту сцену, но тебе сейчас действительно лучше уйти, — тихо говорит Аарон, подавая руку, чтобы помочь слезть со стула. — Мои ребята проводят тебя домой… — Не нужно, — поднимаясь, достаточно твёрдо говорит Сара. Представление возымело эффект. Перед ними стоит укутанная подростковыми предрассудками девушка, но понимание этого ничуть не добавляет ей возраста. — Я знаю дорогу, и все отморозки сейчас здесь. В городе безопасно, но спасибо за беспокойство. В глазах дрожит блеск подступающих слёз, но она словно настраивает внутреннюю полярность, не давая им сорваться, удерживая пелену на поверхности, удивляя распалённого гневом мужчину с каждым разом всё больше. Собственные шаги к выходу кажутся неестественно медленными, а попытки ускориться вязнут в потяжелевших ногах. Ей хочется провалиться под землю или раствориться в воздухе, лишь бы не чувствовать на себе эти усмехающиеся взгляды. Она не помнит, как оставляет куртку Аарона на стойке, как за спиной хлопает тяжёлая металлическая дверь, как оказывается дома, без объяснений отказываясь от традиционного вечернего какао, чтобы побыстрее очутиться в эмоциональной безопасности, не напугав взволнованную её состоянием маму. И как только четыре стены замыкаются безопасным забором, первая слеза скатывается по щеке. Здесь уже можно, думает Сара, жмурясь, ощущая предательское пощипывание в носу. Заводя руки за спину и нащупывая молнию, она стаскивает школьное платье, небрежно бросая на стул. Всхлипы раздаются всё чаще, а свежие и оттого такие чёткие воспоминания больно царапают её изнутри. Пальцы протискиваются в волосы, с силой оттягивая, чтобы отрезвить. И ни черта не выходит. Быстро достав пижаму, Сара падает на кровать, забираясь под одеяло с головой в попытке заснуть. Она не знает, что почувствует утром: облегчение или ещё бо́льшую тупую боль, но это всяко лучше, чем стирать бельё солью. «Тебе действительно лучше уйти» — итоговым приговором звучит проекция Аарона, пока пальцы размазывают влагу по разгоряченному лицу. Голова начинает болеть и пульсировать. «Правило первое» — добивает до боли полюбившийся голос. — Никогда больше не думать о тебе, — заканчивает за ним Сара, переворачиваясь на бок.***
Биологические часы с сожалением напоминают, что время давно перетекло за полночь. Близится ежедневный подъём, а она так и не сомкнула глаз. Кажется, лучшую подругу ждёт новая работёнка. Только одними разговорами без имён тут не обойдёшься. В этот раз внутри действительно что-то болит. «В этот раз» — хмыкает про себя Сара, выбираясь из тёплого кокона наружу. Свежий сквозняк из приоткрытого окна проходится по покрасневшему лицу, заставляя глубоко вдохнуть. Высовывая пальцы ноги наружу, тело остывает, возвращая способность мыслить. Сон не идёт, забыться не получится, поэтому ей стоит спокойно рассмотреть альтернативные маршруты до школы, магазина, лавки миссис Хилл, чтобы ненароком не встретить нежелательных знакомых. Неужели у взрослых всегда так? Разве может быть желанная самостоятельная жизнь такой грубой и суровой? Снаружи завывает ветер, и погружённая в себя, она не замечает, как потрескивает стекло от интервальных ударов. Раз за разом зов становится более настойчивым, и, проиграв паранойе, Сара подтягивается на локтях. Одеяло сползает до талии, плечи втягиваются от холодка, а звуки прекращаются. Отругав себя за бессмысленный порыв, девушка всё же подходит к окну и вздрагивает. Напугавший тёмный силуэт оживляется. — Я знал, что ты не спишь, — убирая ногу с трубы, выпрямляется Вишня. Его лицо находится в тени, и только одинокий уличный фонарь подсвечивает непослушные растрёпанные кудри. — Впусти меня, надо поговорить. Сара молчит, пока её ногти упираются в деревянный подоконник, наверняка царапая и краску, и лак. Он делает это так просто, что обида, спорящая с желанием выяснить причину визита, уступают чёртовой гордости. С приоткрывшихся губ срывается громкий для глухой ночи смешок, и ставни закрываются, оставляя недоумевающего парня стоять внизу и звать её по имени. Под звон ещё нескольких брошенных камушков она с самодовольной улыбкой намеревается вернуться в постель, жутко довольная собой. Если он решил, что может вот так просто заявляться к ней… Скрип металла, приправленный страхом за чуткий сон мамы, против воли вынуждают её дёрнуть цепочку светильника и метнуться к окну, чтобы окончательно выставить наглеца. — Принцесса, я не уйду, пока мы не поговорим. Мне есть, что сказать, — останавливаясь на середине водосточной трубы, шепчет он. — Нет, это ты меня послушай, — начинает тираду Сара. — На перемены в твоём настроении у меня аллергия, так что проваливай. Мне глубоко плевать на ваши психические расстройства и пубертатные заскоки, поэтому… Замерший в ступоре Вишня слегка вытягивает руки от трубы, и луч света от ночника падает на его удивлённое лицо, заставляя Сару резко умолкнуть: разбитая губа, рассечённая щека, запёкшаяся кровь под носом. Распахнутые в страхе глаза быстро находят его руки, крепко сжимающие водосток. Костяшки на пальцах больше напоминают кровавое месиво, и от этой картины по спине бегут мурашки. Ему должно быть так больно. Посылая в пекло обещание не общаться с ним как можно дольше, она подаёт ему ладонь, помогая одной ногой перебраться на карниз. Достигнув подоконника, дракон упирается в него, быстро подтягиваясь, занося ботинок на светлую поверхность и останавливаясь. Грубая подошва рисует грязный мокрый след, и, поморщившись, Вишня виновато смотрит на девушку, подоконник которой он только что измазал. Не в силах вымолвить и слова, Сара поднимает створку окна до упора, хватая его сырую кожу, чтобы затащить внутрь. Совсем как когда-то на мосту. — Говори, что хотел, и уходи. Вопреки требованию, оказавшись внутри, он не торопится выполнять данное обещание, испытывая её терпение и долго всматриваясь в покрасневшие глаза, что слишком быстро падают на единственный беспорядок. Поймав объект внимания, парень быстро доходит до стула, обходя ковёр, чтобы поднять брошенное платье, встряхивая и аккуратно складывая, оттягивая время для поиска нужных слов. После всего того, что он наговорил ей, любой способный предугадать нормальную реакцию человек должен был приготовиться обороняться. Но Сара не была нормальной. Один-единственный вопрос бился в поджатых в обвинении губах, и от его правильного прочтения кислород в лёгких стремительно выжигался. — Я не хотел говорить того, что сказал, — медленно оправдывается Вишня. — Точнее хотел, но нарочно. Чёрт. В общем, когда вы играли с Аароном, я заметил одного человека. Он несколько раз пытался отжать бизнес и часто отпускал угрозы в наш адрес. Дальше трёпа дело обычно не заходило, но сегодня его люди решили перейти к действиям и… Сара, я просто испугался за тебя. Ты сидела в куртке главаря, а наш босс никогда не светился с девушками при всех. Они могли принять тебя за одну из нас, взять Хилла за горло тобой. А я не мог этого допустить. — Что произошло после моего ухода? — неживым голосом спрашивает Сара, подмечая все его ссадины. — Как видишь, мы мило побеседовали и указали гостям на место в их конуре. Поверь, больше никто не рискнёт соваться в Сентфор. — Как Аарон? — Порядок. Он самый опытный из нас, да и тот ещё бугай, — пытается отшутиться Вишня, хотя она прекрасно понимает, что он явно недоговаривает. — Это… всё, что я хотел сказать. И извиниться. Ты так смотрела на меня там, что я почувствовал себя последним мерзавцем. Мне, конечно, часто доводилось слышать такое, но не от тебя. — Всё в порядке. Мои заблуждения — не твоя вина. Тебе не за что извиняться, — обхватывая себя за плечи, она прикрывается от сквозняка и держит маску непробиваемого спокойствия. — Не говори так, — требует он, приближаясь и толкая мурашки по всему телу. — Как так? — на выдохе спрашивает Сара, инстинктивно делая шаг назад. — Словно мы чужие друг другу люди, — продолжает наступать Вишня, доходя до середины комнаты. — Так было нужно. Ради твоей безопасности. И если отмотать время назад, я не поступил бы иначе. — Разумеется, — голубые глаза заметно сужаются, а руки поднимаются выше к груди в защитной позе. — Ровнять меня с землёй при всех драконах, с позором выпроваживать из казино, давать новый повод для насмешек. Так было нужно, как я сама не догадалась?! — Да что с тобой не так, Сара?! — повышает голос Вишня, а его глаза загораются опасным переливом. — Я хотел защитить тебя, и это твоя благодарность?! Я, чёрт возьми, волновался. — Не кричи, — робким шёпотом просьба отбивается от межкомнатной двери, и он стискивает зубы, придавая скулам остроты. За пусть и недолгое время их знакомства она никогда не видела его таким, забывая, кто стоит перед ней. Необъяснимая благосклонность и хорошее положение на счету у главаря преступной группировки затуманили взгляд на их будни. Сара и думать перестала о том, чем они на самом деле занимаются. Чёрные Драконы — не кружок кройки и шитья. Они бандиты. Опасные, с отбитой в драках головой, неуправляемые, внушающие страх. Проглотив образовавшийся ком, девушка поворачивается к нему спиной и открывает дверь своей комнаты. До ушей доносится тихий смешок. Он ждал, когда она убежит от него, поджав хвост. И она убегает. Медленно и неторопливо на носочках плетётся до ванной комнаты, чтобы проскользнуть мимо спальни чудом не проснувшейся мамы и без лишнего шума забрать махровое полотенце из сушки. — Вытирайся, — жёстко произносит вошедшая обратно Сара, отправляя тёплую ткань ему в грудь, встречаясь с удивлённым взглядом. Медицинская косметичка оказывается на столе, пока пальцы с поразительной ловкостью перебирают блистеры таблеток в поисках обезболивающего. Она не смотрит на него, гася внутренний пожар. Трезвое сознание вопит о том, что она должна быть признательна ему за беспокойство, а не ворчать без повода. Но повод был, подначивает затронутая гордость, перекрикивая глас разума, а потому девушка грубовато выкладывает таблетки на стол и пододвигает принесённый мамой стакан с водой: — Выпьешь одну сейчас, вторую заберёшь с собой. Раздевайся, будем мыть тебя, защитничек. — Лихо Синди тебя разворошила. Это уже чуточку неприлично. — Мне параллельно, — тихо произносит Сара, смачивая вату перекисью. — Если что-то не устраивает, выход найдёшь. И свою куртку прихвати, я не стану за тобой бегать. — То есть ты выгонишь меня ночью из дома, подбитого и уставшего, — он кривовато скидывает кожу, расстёгивая рубашку, обнажая широкие плечи и татуировку дракона на левом предплечье, — когда хороший хозяин даже пса не выгонит? — Выгоню, если не перестанешь много болтать, — подходя ближе, ворчит девушка, подписывая согласие на растерзание собственной совести. Как бы то ни было, он хотел, как лучше для неё. Так почему она нагло хамит, вспоминая образцовые словесные перепалки Майкла с парнями? Ответ приходит сам собой. Вести себя подобным образом — единственный способ унять дрожь в коленях от его присутствия, обнажённого торса и полушутливого флирта. Как только лишнее оказывается в стороне, а Вишня разворачивается к ней, смоченное тёплой водой полотенце мягко промакивает глубокие царапины на груди, впитывая выступающие капельки крови. Сара концентрируется на узорах его ран, хладнокровно и профессионально приводя дракона в порядок. Так, словно делала это не единожды. Так, как хочется делать постоянно, чтобы быть нужной. Потрёпанный дракон изредка позволяет себе направлять тонкую ладошку, стойко выдерживая игру в медсестру и пациента. — Спасибо, — тихо-тихо звучит его благодарность, и внутренняя гроза окончательно сходит на нет. — Спасибо в карман не положишь, — вырывается на автомате, и они смотрят друг на друга, легко улыбаясь, зная, что положишь. — Слишком много знаков, — мигающей лампочкой загорается прямой вопрос, и дразнящие кудри становятся ближе, пока их носитель выдерживает паузу: — Карта, которую ты загадала. Червонный валет — это я. Ты выбрала меня. — Карты были меченые, — наивно пожимает плечами Сара, буквально ощущая его закатанные глаза. Самый крупный клочок ваты щедро поливается перекисью, пока девушка думает, как лучше подобраться к самому сложному участку. Длинный порез берёт начало под ребром, скользя по ложбинке выразительного рельефа, уходя под пояс голубых джинсов. Пальцы дрожат от волнения, смущения и, Бог знает, чего ещё. — Оправдывайся, — хмыкает Вишня, резко замолкая. Следуя тонкой линии, она опускается на колени, чтобы не сгибаться в три погибели. Подушечки несколько раз ведут обеззараживающую линию по выразительным мышцам пресса, наконец останавливаясь у резинки нижнего белья. Сара всеми силами старается не смотреть на его тяжело вздымающуюся грудь, дорожку тёмных волос, уходящих под запачканные свежей кровью джинсы, когда спускает ткань немного вниз, находя конец раны, не задаваясь вопросом о чисто техническом аспекте её нанесения и умирая от выступающей косой мышцы живота, опасно рядом перекатывающейся у лица. В ночной тишине их дыхание кажется неестественно громким, лишая возможности спрятать выдающий смятение вздох. Перекись на ватке холодит пальцы долю секунды, равняясь с температурой комнаты, но от прикосновения к раненой коже, он начинает втягивать воздух сквозь зубы. Быстро положив вторую руку ему на талию, чтобы не отстранился, Сара сильнее прижигает царапину и чувствует, как сильное тело напряжено. Хочется пошутить о том, что даже дети стойко терпят вспененное «лекарство», но только нужные слова находятся, как тёплая ладонь ложится на макушку, ласково проходясь по волосам, чтобы в конечном счёте приподнять девичье лицо. Его взгляд такой гипнотический, нетрезвый и далёкий от реальности, что девушка сглатывает, беспрекословно и послушно подчиняясь. Большой палец гладит подбородок, а веки стремительно тяжелеют. — Не стой так, Принцесса, — хрипотца в его голосе наталкивает на определённые мысли, поверить в которые ей не хватит ни подоплёки, ни смелости. — А говорят, смотреть сверху вниз — предел мечтаний, — в тон ему отвечает Сара. — Так и есть, но не сегодня, — ставя её на ноги, он быстро накидывает рубашку, застёгивая мелкие пуговицы и хватая куртку, явно избегая визуального контакта. Глухой звук шагов разбивается о скрип вновь поднятой рамы, и Сара замирает, когда Вишня оборачивается, чтобы попрощаться. Также порывисто, как и пришёл. Но он ничего не говорит, а так и стоит на месте, возможно, предлагая ей ещё одну подсказку. Шанс договорить. В комнате было только трое: он, она и выставившее между ними руки молчание. Дышать становится всё труднее, и с губ срывается разочарованный вздох. Он смотрит вниз, рассуждая, как менее болезненно спуститься, а затем бьёт по подоконнику, замечая приоткрытую дверь, вовремя вспоминая о других обитателях дома. — Я… — неловко замолкает парень, всё ещё блуждая взглядом по неплохо изученным стенам и с трудом возвращаясь к присевшей на краешек кровати девушке. — Можно я останусь? — Конечно, — словно между делом произносит Сара, забираясь под одеяло и благодаря тёмную ночь за спасительный полумрак. Подтянув край к груди, она смотрит, как Вишня следует обратно, попутно закидывая куртку на спинку стула и стоя вполоборота, ослабляет шнурки на высоких ботинках, пятками стаскивая их у импровизированной вешалки. Его действия такие лёгкие и естественные, что возникает невольное ощущение. Ей кажется, что она подглядывает за ним в окно, внимая картину подступающего вечера простого парня-работяги, отпахавшего две смены на разных работах, чтобы оплатить аренду квартиры и радости спелой молодости. Гаснет ночник. Приподнимая уголок одеяла, Вишня с вопросом смотрит на застывшую в собственных мыслях девчонку, и она, опомнившись, двигается к стене, освобождая место. Он ловко проскальзывает внутрь, опускаясь на взбитую подушку, и просто смотрит в потолок, пока Сара на долю секунды допускает мысль о том, что было бы здорово немного согреться. За время её врачевания постель заметно остыла. Будто читая её мысли, парень поворачивает голову и в привычной игривой манере предлагает руку под голову. На этот жест Сара только фыркает, отворачиваясь от него и отпуская предсонный вздох, знаменующий занятое на ночь удобное положение. Меньше всего ей хочется, чтобы он притворялся и играл в публичного себя. Меньше всего хочется, чтобы он спрашивал, ведь Вишня никогда так не делает. Усмехнувшись тупиковому умозаключению, она немного ёрзает, как вдруг крепкая рука за плечо поворачивает её обратно. — Мне так неудобно, — заявляет опирающийся на локоть Вишня, стаскивая девушку ниже, запуская ногу между её и устраивая голову на груди. — Вот теперь другое дело. — Хоть бы джинсы снял, а то проснёшься завтра в полосочку, — бормочет она, размышляя, куда пристроить освободившиеся руки. — Не хотел тебя сильно смущать. Если только у тебя под кроватью не валяются всякие журналы с непристойщиной. Хотя кого я обманываю. — Сходи, проверь, — опуская ладони на спину, Сара старается не сильно громко дышать, чтобы не выдать участившееся от волнения сердцебиение. Будет максимально неловко, если он обнаружит там все свои подарки в коробке. — Найдёшь что-то интересное, скажешь. — Раз так, утром проверю. Принцесса? — Да, — он смотрит так твёрдо и серьёзно, что воздух выбивает из лёгких, а тело будто бы сжимается в размерах, идя на поводу у инстинкта самосохранения: — Я никогда тебя не обижу. Просто хочу, чтобы ты знала. Кивая на, возможно, слишком громоздкое в своей непредсказуемости обещание, Сара несильно, но с толикой настойчивости надавливает на его затылок, прося или всё же требуя опустить голову обратно. Кто разберёт. Покорно подчинившись, он слегка трётся об открытый участок кожи, оставляя невидимые царапины от проступившей щетины и забытой честности. Они лежат так некоторое время, и как только она начинается проваливаться в сон, учтиво принесённый им с собой, вкрадчивый голос возвращает обратно: — Принцесса? — Ты мешаешь мне заснуть, — бормочет Сара, не открывая глаз. — Что бы ты сделала, если бы это был только сон? — игнорируя замечание, он приподнимается, возвышаясь над лежащей рядом девушкой. — Залечила бы твои болячки силой мысли, чтобы перестал ворочаться, — с шумным выдохом через нос она сдаётся и поднимает веки. — Прости, но выглядишь правда паршиво, — губы растягиваются в довольной улыбке, и даже чужое дыхание от солидарных смешков на них больше не смущает от чего-то осмелевшую Сару. — А ты? Что бы ты сделал? Возвращаясь на место, Вишня сцепляет руки в замок под шеей и прикрывает глаза. — Будь я во сне, попросил бы тебя погладить меня. — Что? — не сдерживаясь, смеётся Сара. — Погладь меня, — подставляя голову, он закидывает руку ей на талию и ждёт. С максимально сосредоточенным видом девушка робко опускает ладони на обтянутую смятой рубашкой сильную спину, ощущая тугие мышцы под пальцами. Удивляясь, как правильно скользят неторопливые движения, как уместно вписываются в подаренное ему прощение. — Не здесь, — кончик носа поддевает подбородок, подсказывая направление, хотя Вишня прекрасно знает, что она поняла его и с первого раза. Послушно отпустив спину, Сара продолжает играться, находя спрятанную в джинсах ногу под одеялом, и чуть не вскрикивает, когда он легонько кусает её за плечо, указывая на очередной неверный ответ. Желание продолжить изучение карты его тела подавляется остатками хлипкого самоконтроля и, принимая поражение, она касается шелковистых вьющихся волос, пропуская локоны через пальцы и мягко массируя кожу головы. Приятно до невозможности. Вишня напрягается всем телом, словно потягиваясь, а затем на выдохе легко стонет ей в волосы, продолжая ластиться. Сара забирает кудряшку ему за ухо, проводя по щеке. Аромат его шампуня входит в лёгкие, поднимая пульсирующие удары в груди. Пряный, терпкий, уникальный. Такой его. В унисон внутреннему ритму, она думает, скольким девушкам довелось чувствовать то же самое. Не физически, ментально. Узнавать его настоящего. Со своими слабостями и свойственными каждому человеку недостатками. Видеть дальше выстроенной стены, к которой ей наконец удалось подобрать достаточно высокую лестницу. Она смотрит за границу публичного обаяния. Сейчас в этом нет сомнений. — Сара, — слегка шипит он, когда девушка опускает одну руку ниже, чтобы обнять, вздрагивая от того, что он позвал её по имени. Вишня морщится и задерживает дыхание, а Сара быстро и часто извиняется, понимая, что сделала ему больно. — Я бы многое отдал за этот момент, правда, но, чёрт, пожалуйста, не трогай рёбра. — Как ты вообще смог забраться сюда? — её голос сквозит тревогой, и она быстро возвращается в исходное положение, боясь побеспокоить и другие ранения. — Тебе бы в больницу. Вдруг перелом? — Ты такая милая, — Вишня поправляет слегка задравшуюся майку пижамы и подтягивает слишком тёплое для осени одеяло повыше. — Дай мне пару дней, а там можешь лапать, где захочешь. Ау! — возмущённо ворчит он на назидательный щипок. — Воображала, — тихо констатирует Сара, видя, как он улыбается, спрятавшись в её волосах. Угловая спальня на втором этаже небольшого дома погружается в тишину. Они оба слишком вымотались в борьбе с собственными неурядицами, и Сара не сразу заметила, как чужое дыхание стало ровным и глубоким, преисполненным неподдельным спокойствием. Невозможное ощущение. Чувство, аффект, наваждение. Сладковато-приторный вкус победы момента над обстоятельствами, препятствиями и, кажется, даже самой реальностью. Иметь возможность делить скопившееся между ними тепло, звучать под ровный такт бьющихся в рутинной усталости сердец, быть, а не казаться. Его щека лежит у основания шеи, и Сара как никогда прежде чувствует себя правильно, наивно радуясь тому, что он не видит, как она борется с рвущейся наружу улыбкой. Что-то щёлкает внутри, чистая интимность момента подписывает право на любую оплошность и вольность, оттого короткий поцелуй опускается на волевой лоб, немое «доброй ночи, дорогой сердцу человек». С изогнутых в борьбе с ночным противником губ срываются первые посапывания, и на душе воцаряется звенящий новой отдушкой покой. Он не почувствовал. Вишня спит. И ей давно пора. Луна проливает собранный свет, наполняя комнатку белым свечением и играющими на мебели тенями. Узоры от раскачивающихся снаружи ветвей танцуют незамысловатый танец, попадая на лица пленённых безмятежностью людей. Ровно вздымающаяся грудь укачивает его точно в колыбели, и, зажмурившись в притворном беспамятстве, он осторожно касается повёрнутой к нему девичьей щеки, ласково проводя рукой по телу под собой, унося мальчишескую шалость. Сара спит. И ему давно пора.