Вишня.
Конец письма венчает жирная точка из чернил. Автор долго размышлял, что написать дальше, но после неё виднеется лишь пустой край аккуратно вырванного листа. Воровато оглядываясь на слышимое из коридора цоканье каблуков, Стефани задвигает улику на прежнее место и занимает самую непринуждённую позу, жёстко поджимая губы, чтобы не выдать её небольшого своднического сговора с главным дамским угодником Сентфора. Его признание в закусочной у Гарсии прозвучало искренне, а огонёк надежды за будущее счастье подруги не оставил выбора. — Только попробуй подкачать, партнёр, — звучит внутренний голос, когда Сара с расчёской появляется в дверях.***
— Прошу, не молчи. Сара умоляюще смотрит на крепко сжавшую руль брюнетку, что частенько поглядывает на маркировку коробки передач. — Я ни о чём не спрашиваю, — не отвлекаясь от дороги, заверяет она. — Расскажешь сама, когда проучишь Тёрнера по полной программе. — Но… — Ну-ка цыц! Всё потом. Решаем вопросы по мере их поступления. Почти приехали. — Как тебе доверили машину? — подпрыгивая на декоративном ограждении лужайки, Сара чудом избегает столкновения с дверной стойкой. — Ну, после недавних обстоятельств мне противопоказаны сильные переживания и негативные эмоции, поэтому любая прихоть прокатывает, — усмехается Стефани, выворачивая руль и кривовато останавливаясь на подъездной дорожке. — Сойдёт. Дай глянуть на тебя ещё раз. Рентгеновское сканирование успешно заканчивается на губах, когда после просьбы «дыхнуть» брюнетка удовлетворительно кивает, распахивая дверь нового джипа своего отца. — Что бы ни случилось, я рядом и держу тебя в зоне видимости, — ещё раз напоминает она, поднимаясь на крыльцо роскошного особняка Морингов. Сжав ладони друг друга на удачу, Сара бьёт молоточком и расправляет плечи. Главная деталь уверенных в себе девушек. Выпутав руку, Стефани ободряюще прищипывает ягодицу, и Сара едва не подпрыгивает от неожиданности, упираясь в широкую грудь. Их личный швейцар оценивающе скользит от самых ног до подчёркнутой корсетом округлой груди, виднеющейся из-под расстёгнутого плаща, и ухмыляется, встречая игриво надутые губы своей «подруги». Широкая белая шина обрамляет его шею, а правая рука надёжно примотана к туловищу. Ехидный смешок отбивается от порога, когда они заходят внутрь. Кого-то сегодня возьмут на горячем. — Привет, — едва здоровается Майкл, накрывая губы коротким поцелуем и так же быстро отстраняясь. — Прости, это по привычке. — Ничего страшного, — наигранно томным голосом отвечает вошедшая в роль девушка, проводя по щеке кончиками острых ногтей. — Рад, что ты пришла, — по притихшим голосам в огромной гостиной Сара понимает, что их наспех прикинутый план вступил в свою и первую и главную стадию, а потому, ухватившись за локоть, она подходит к столику у диванов. Развалившись, первые спортсмены школы оценивающе осматривают местную Бэйби, многозначно улыбаясь Тёрнеру-старшему, который молча призывает их заткнуться. Пунктик быть внимательнее выделяется цветом. Ярко-красным. Совсем как платье гордо вздёрнувшей нос хозяйки вечера. Адель не скупится на пересчёт достоинств конкурентки, перекидывая ногу на ногу и фыркая себе под нос. Кажется, их столбики с палочками сегодня равны. Ладонь подруги ложится на плечо, когда Сара садится рядом со своим «плюс-один», встречаясь взглядом с заполняющим угол Бобби. Удивление охватывает обеих, ведь точно приклеенный свитер остался дома, уступив официальной рубашке с геометрическим узором, а очки сменились на линзы. Рыжие как у брата волосы зачёсаны назад и основательно уложены гелем, добавляя пару лет и свойственной всем Тёрнерам привлекательности. Преобразившийся парень коротко кивает подруге, и Сара понимает, что их вчерашний разговор остался в тайне. Как и то, что причина его странного поведения действительно кроется в вопросах любовных. Избранница Бобби находится среди них, в этом нет сомнений, и обзорная экскурсия Стефани это только подтверждает. Вечер обещает быть интересным. — На чём мы прервались? — деловито нарушает тишину Майкл, сдвигая банки с пивом на край журнального столика. — На тематике выпускного. Римские каникулы, — с профессиональным европейским акцентом утверждает Адель. — Одри. Скутеры. Пре-пати у бассейна. Последнее на мне, разумеется. — Европа? Серьёзно? — кривится он, подавая шаловливой ручке Стефани поднос с канапе. — Самая популярная тема сейчас, — поиграв кистью, заключает Моринг, получая солидарные реплики от девочек из группы поддержки. — Тебе пойдут усы как у Дали. Я буду в образе Галы. — Поднимите руки, кто считает меня клоуном, — усмехается Майкл, делая крупный глоток из банки. Не раздумывая, Стефани и два его самых закадычных приятеля вскидывают руки вверх, пока Сара из последних сил сдерживается, чтобы не последовать их примеру. — Не забудь соответствующий псевдоним, — щурится брюнетка, проглатывая последний кусочек канапе со шпажки. — Что-нибудь вроде Майклитто Припиздуччи. — Что, прости? — непонимающе отклоняется парень, разворачиваясь всем корпусом из-за бандажа, пока оживлённая компания за столом не сдерживается до смешков, а Сара назидательно бьёт её по руке. Для публичного разоблачения они ещё не наигрались. — Шутка такая, не принимай близко к сердцу, — опуская ладонь на его соприкасающееся с её колено, невинно отвлекает Сара. От собственного голоса так и хочется закатить глаза, но сентфорская школа жизни преследует иной менталитет. — И побереги шею. Скоро поступление как-никак. — Как ты вообще умудрился? — оживляется старшеклассник напротив. Саре доводилось видеть его пару раз на тренировках, но имени высокого шатена с пронзительными серыми глазами она не знает. — Было скользко, и я улетел с мотоцикла, — коротко поясняет Майкл, озвучивая лаконичную в своей недосказанности легенду, сразу после накрывая ладонь девушки своей. — Ерунда, заживёт и не заметишь. На драконе… — Как на собаке? — слетает раньше, чем Сара успевает прикусить язык. — Как на кобеле, — поправляет Стефани, ловя ещё один укоризненный взгляд. — Брейк! — вмешивается вскочившая Адель. — Я не для того собирала нашу тусовку, чтобы портить всем настроение. Ты, — она тычет пальцем в Стефани, — принеси нам всем выпить. Сара, — собственное имя звучит весьма коряво и небрежно, — будь добра, помоги своей защитнице… — А ты вспомни о приличиях и как хозяйка вечера поухаживай за своими гостями, — проходя мимо них, роняет Люк, неизменно удерживая книгу локтем. — Там два парня сцепились в библиотеке. Торшер уже ушёл в минус. Майкл, не присмотришь за своими ребятами? А то кому-то ещё отчитываться перед родителями за погром. Медленно, в полном соответствии с состоянием здоровья своего альтер-эго, Майкл поднимается с дивана, перешагивая несколько пустых бутылок у подлокотника, и скрывается за резными двустворчатыми дверьми. Адель высокомерно оправляет длинный подол, перекидывая роскошные огненные кудри на спину и пальцем подзывая одного из футболистов за собой. Знаменитое светское воспитание не позволяет проигнорировать замечание брата, а потому она опережает Сару и Стефани, легко толкая плечами обеих, не замечая, как Бобби Тёрнер аккуратно покидает полюбившийся ему угол.***
— То есть мне не показалось? — изумлённо шепчет Стефани, пробираясь через толпу хором зачитывающих реп подростков. — Думаешь, он запал на Адель? — Это ведь логично. Твой Тёрнер порвал с ней ради тебя и теперь помогает младшенькому завоевать внимание главной стервы школы. Если бы только у него был хоть шанс, — менее весело констатирует она, подчиняясь тянущей силе Сары и увиливая из-под падающего с кусочка пиццы сыра. — Вовсе он не мой! — добравшись до минибара, девушка прикладывает ледяную колу к виску, прогоняя в голове список запретных тем. — Да и Бобби выглядит что надо. Может, присмотреться? Сверля друг друга серьёзными взглядами, они заливаются несдержанным смехом, и Сара уступает подруге механическую открывашку, жадно отпивая из горлышка. — Не разменивайся на мелкую рыбёшку, когда у тебя на крючке висит что покрупнее. — В каком смысле? — прокашливаясь, недоумевает О’Нил. Ладошки резко потеют, а по спине бежит холодок. Если она правильно понимает смысл метафоры, ситуацию срочно нужно исправлять. Сара никогда не сделает Стефани больно, даже если ради этого придётся пожертвовать собственной самой сильной влюблённостью. Она твёрдо решила это ещё днём, говоря самой себе, что они с Вишней просто перешли в следующую стадию близкой дружбы. Когда совместные походы в кино сопровождаются борьбой за попкорн, последний ряд привлекает только отличным обзором, а шутливые объятия и подколки — не более чем дань врождённому гонору. — Подруга, тебе стоит вынырнуть из своего мирка и посмотреть вокруг. Наверняка заметишь что-нибудь стоящее, — запрыгивая на тумбу, щебечет она. Юбка её обтягивающего платья неприлично задирается, но это совершенно не беспокоит владелицу длинных ног, заполучить которые так мечтает кислый дракон. — Стеф, скажи прямо, — отрывая глаза от пола, а руки от подола, Сара готовится пообещать ей всё, что та только попросит. — Я не очень понимаю, о ком именно мы говорим. Если ты о… — Прости, мне нужно отойти на минутку, — резко повернув голову, Стефани отставляет своё пиво и едва не вылетает из кухни, скрываясь в волнах пьяных тел. — И что это было? — бормочет себе под нос Сара, вновь прихватывая бутылочку и вздрагивая от дёрнувшейся изнутри двери кухонной подсобки. Звук повторяется, и ноги сами отходят за располагающийся по центру стол. Традиционные разборки или выяснение отношений. Без криков и лишнего шума. Естественно, но одновременно слишком подозрительно. Обхватив себя руками, Сара делает несколько глубоких вдохов и, поддаваясь тревоге, подкрадывается к источнику единичного шума, касаясь круглой ручки. Язычок замка чуть щёлкает, и тонкая полоска света падает на сцепившихся парней. По модной куртке она узнаёт Стива, задевающего ряд банок в порыве неконтролируемой агрессии. Второй парнишка отчаянно хватается ему за края ветровки, подбираясь ближе, и невольная свидетельница побоища уже готовится звать на помощь, как вдруг они разворачиваются ближе к свету. Сара отшатывается, закрывая рот ладонью. Яростно приподнимая своего любимого мальчика для битья за грудки, удивительным образом оказавшегося на вечеринке для избранных, Стив впечатывает его в стену, напористо целуя и сжимая смятую серую футболку с логотипом популярной рок-группы. Они не замечают точно остолбеневшую девушку, продолжая тесно обнимать друг друга, и в голове у Сары мигает предупреждающая лампочка, призывающая срочно покинуть своеобразную будку поцелуев. Пальма первенства заслуженно отправляется к Стиву, шкаф которого таит самые тёмные на сегодняшний день секреты. С одной стороны, ей стоит радоваться серьёзному козырю против заносчивого громилы, который больше не посмеет раскрыть свой болтливый рот в сторону её друзей и самой Сары, но с другой… На смену потрясению и пробивающему до пят шоку приходит, казалось бы, такое неуместное сочувствие. Школьная иерархия никогда не позволит им быть вместе, потому что имиджа Стива, подпитываемого за счёт статуса лучшего друга Майкла, едва хватает на него одного. Увиденная картина всё ещё стоит перед глазами, и, осмотревшись, Сара упорно ищет запропастившуюся подругу, желая поделиться оглушительной новостью. Хорошо, что помимо потрясающих внешних данных у Стефани поразительно короткий язык. Знакомая макушка мелькает на втором этаже, но попытка подобраться к лестнице разбивается о противный лязг серебряной ложки по кастрюле самопровозглашённого церемониймейстера. — Кушать подано! — нетвёрдым голосом объявляет он, и главные силы начинают бурным потоком стекаться в сторону заднего двора. — «Надеюсь, мой бывший в меню» — едва успевает подумать Сара, ныряя в образовавшийся проход. Из-за всеобщего гомона коридор просторного особняка кажется более узким, чем есть на самом деле, а будто из-под земли вырастает башня из чередующихся тарелок и стаканов, создавая непроходимую преграду. Цель атланта — повеселить подначивающих в спину старшеклассников, а цель Сары — найти себе место раньше, чем фуршет приземлится на платье. Бегло оглянувшись, она готовится в следующему приключению. Выбор падает на единственную дверь в зоне досягаемости. За спиной крутая лестница, а потому тактичность отправляется в сторону, когда рука хватается за изогнутый конец, и Сара оказывается внутри, привалившись спиной к поверхности и шумно выдохнув. Слабо верится, что всё обошлось, когда мантия чёрной полосы — единственное одеяние и рабочий костюм. — Тут занято, — звенит из глубины знакомый голос, а глаза впиваются в притаившихся на кровати людей. Поглощённая планированием собственного спасения, Сара и не заметила, что вновь оказалась лишней. Она знала, по крайней мере догадывалась, куда шла, но кто мог подумать, что грозная резиденция первых богачей Сентфора станет пристанищем несчастной любви стольких людей. Тактичное покашливание приводит в смешанные чувства. В одном ярко-красном бюстгальтере Мелани сидит на коленях второй девушки, закрывая её собой и красноречиво намекая, что ей пора убраться отсюда восвояси. — Погоди, крошка, у тебя всё в порядке? Вот теперь Саре не кажется, и её лёгкие действительно скручиваются в тонкую верёвочку. Это Стефани. С Мелани. Не с Вишней. Полураздетая. Вполне себе довольная и с широко распахнутыми в волнении глазами. — Она что, не в курсе? — возвращаясь к брюнетке, интересуется старшеклассница. Кажется, её компания их нисколько не смущает, и Стефани уже гладит подругу по бедру, прося слезть, чтобы поговорить, но Сара быстро делает козырёк из ладоней, мямля что-то про сожаление вперемешку с пожеланиями хорошего вечера, и выметается из их укрытия. Перепрыгивая ступеньки на пути к открытой террасе и свежему воздуху, Сара всё ещё видит приглушённый свет, подругу, сделавшую выбор в пользу женской солидарности и будущее расстройство Вишни. Это будет сокрушительный удар по его самооценке. Как хорошая подруга Сара просто обязана смягчить последствия неприятных новостей, хорошенько подготовив его ко взрослому разговору. И, кажется, стакан разбавленного алкоголем пунша — её лучший помощник в этом нехитром деле.***
— Вот ты где. Я повсюду тебя ищу. Вызванные ненавязчивой прохладой мурашки сосредотачиваются в области лопаток, когда Сара оборачивается на Майкла в обновлённой «экипировке». Колонки от музыкального центра уже звучат на улице, и пространство подле бассейна заполняется до предела. — Считай, нашёл, — хмыкает она в картонный стаканчик. — Тут прохладно. Замёрзла? — он по очереди растирает её предплечья, и его забота выглядит невозможно милой и галантной, вот только Сара знает, что все его манеры — лишь обёртка. Средство для достижения цели. — Тут тепло. Тебя бьёт озноб из-за травм, — отхлёбывая чудом найденный какао, она медленно подносит стаканчик к его губам, предлагая. — Беспокоишься? — сверкнув своими изумрудными глазами, ухмыляется Тёрнер. — А я могу иначе? — переняв его выражение, низко произносит Сара. Второсортный флирт. Такой же дешёвый как его детсадовские уловки. — Мой парень постоянно вертится вокруг опасностей, — Майкл широко улыбается, — ты чуть не сворачиваешь себе шею, — и тут же хмурится. — С вами, мальчики, никаких нервов не хватит. — Опять за своё. Детка, я знаю, что вы не встречались. Можешь расслабиться и забыть Вишню как страшный сон. — Разрешаешь? — склонив голову набок, она продолжает держать маску роковой красотки, когда настоящая Сара рьяно дерётся за подсказки с маленьким кудрявым дьяволёнком и грязно ругается собственной забывчивости. Они ведь ещё тогда всё прояснили. — Рекомендую, — снисходительно поправляет Майкл, играясь «здоровой» рукой с её локоном. — Он не тот человек, с которым стоит близко общаться. — Мне так не показалось. — Думаешь, что он весь такой невинный, начищающий свою стойку и обыгрывающий школьниц в карты на раздевание? — вспыхивает он, отпуская волосы. — Очнись, Сара! Вишня — правая рука Хилла. Никто не признается, но он первый дракон в банде, которого реально стоит опасаться. Ты видишь его милым и обходительным, но это — простое притворство. Он никогда не откажется от разнообразия в пользу одной девушки. Даже такой хорошенькой как ты. Порыв молча оставить его наедине с собственным самомнением гаснет прозвучавшими в голове воспоминаниями. Раз Майкл считает, что Вишню стоит бояться, значит, к нему втройне следует прислушиваться. Кулаки непроизвольно сжимаются, а ногти впиваются в ладонь, когда Сара переходит на «понятный всем язык». — Всё сказал? — Господи, О’Нил, какая же ты дура. Хочешь рискнуть — вперёд! Только не говори потом, что я не предупреждал, когда будешь находить презенты в своём шкафчике. Я пытался тебе помочь. Но это бесполезно. Иди к нему. Иди и попросись в кроватку. Там тебе и сказку расскажут, и убаюкают. — Твоими сказками я сыта по горло. — Ты перепила? Какими сказками? Неприятная сцена выяснения отношений главных героев местного сериала собирает всё больше свидетелей, и Сара довольно хмыкает, предвкушая окончание затянувшегося представления. — Может, расскажешь ещё раз, как именно ты покалечился? Тебе, наверное, так больно. Больно? — крепко хватаясь за бицепс, шипит Сара, чувствуя, как жгучее чувство обжигает тело изнутри. — Что ты творишь? — поправляя эластичные бинты, отходит он, но девушка быстро сокращает дистанцию. — Ну же, Майкл. Расскажи нам, каково это жить в шкуре симулянта? Чего ты хотел добиться этим? — с характерным шуршанием расстёгивая липу бандажа, она отбрасывает его в сторону, толкая парня ближе к бассейну. — Мамочка не дожалела тебя в детстве, и ты решил воспользоваться моими чувствами, когда отправлял Микки сказать об аварии? Люди точно замерли, одаряя капитана футбольном команды насмешливыми взглядами, попадая прямиком в единственную брешь — мужскую гордость. — Детка, да ты не в себе. Давай поговорим в более укромном месте. — Что такое? Не хочешь играть по вашим правилам? Мне казалось, публичные разборки — главная достопримечательность Сентфора. Ты же сам говорил, что это гнилое место и тут не умеют иначе. Смотри, я втягиваюсь в местное окружение. — Я лишь вернул то, что принадлежит мне. Я всё ещё нравлюсь тебе, так что хватит строить из себя неприступную штучку из большого города, Принцесса, — передразнивая её прозвище, не отступает он. — Знаешь, как поступают в Балтиморе с такими, как ты? — её лицо принимает наигранно задумчивое выражение. — Да в принципе так же. Ладошки упираются ему в грудь, точный импульс, и Майкл спиной падает в бассейн, не успевая схватиться за какую-нибудь опору. Брызги летят в разные стороны, толпа охает, а кто-то даже победно свистит вслед удаляющейся девушке. — Передавай дружку привет, — кричит в спину Майкл, и гордо поднятый вверх средний палец служит ему ответом. — И как тебе его дружок, а, Сара?! — кричит кто-то с галёрки, заставляя с дерзкой улыбкой обернуться, уловив подтекст. — Так себе, не советую. Под звонкие улюлюканья она направляется к выходу с чувством выполненного долга. Ей даже не нужна местная группа поддержки, обитающая вовсе неподалёку. Сумасшедшее сердцебиение азбукой Морзе выстукивает своей хозяйке хвалебную песнь. Не за остроту ума. Не за подмоченную во всех смыслах репутацию Тёрнера. За смелость и риск. И как бы нескромно это ни выглядело, Сара позволяет себе притормозить у самой двери возле заинтригованной её поступком Адель, чтобы бросить до смешного пафосное: — Он твой, подруга.***
Знаменитый сезон дождей ударил в собственную грязь, одарив удивительно тёплую ночь лишь приятной моросью. Сара глубоко дышала, подставляя лицо ласковым осадкам, что слегка тронули вечерний макияж. На губах играла безмятежная улыбка, а на языке перекатывался вкус добытого освобождения. Больше ни один кривой взгляд не загонит её в клетку неуверенности. Никто больше не властен над ней. За одним, несомненно приятным исключением. До дома четыре с половиной квартала. Около пятнадцати минут ходьбы. Двадцати на каблуках, звонко стучащих по треснувшему в некоторых местах асфальту. Туфли сберегла, бывшего проучила, записку на спину не схлопотала. Лучший день за всё время пребывания здесь. Улица встречает умиротворённой тишиной, и даже басы вечеринки не нарушают ночной чистоты. Пожалуй, это один из немногих плюсов маленьких городков, по которому она будет скучать, когда уедет. Темнота не пугает, потому что драконы распугали всех мелких жуликов, а у самой Сары, по словам Аарона, безлимитный абонемент на их услуги. Словно с подачи Вселенной ушей касается шуршание шин по дороге, опережающее свет мощных фар на доли секунды. Не оборачиваясь, стараясь идти так же ровно, как мигом прежде, и не греметь колотящимся о рёбра сердцем, боковым зрением она улавливает блестящий от лунного света автомобиль, что резво проносится мимо неё, даже не притормозив. Пульс возвращается с подбородка на отведённое ему место, мгновением позже падая к набойкам маминых каблуков. Машина останавливается, огни заднего хода угрожающе загораются, а расстояние между телом с покинувшей его душой и ночным гостем стремительно сокращается. Тонированное окно начинает медленно, словно издеваясь над своей жертвой, опускаться, и, набравшись смелости, Сара встречается с прищуренными не от веселья голубыми глазами. — Тебе не говорили, что молодым девушкам опасно шататься одним по ночам? — строго смотрит Вишня, по традиции опуская формальные приветствия, тщательно оценивая оголённые ноги и сложенный на локте плащ. — Тем более в таком виде. Волна негодования проносится внутри, поднимая такие противоречивые чувства, что она даже не знает, с чего начать. Ответить на претензию, упрекнуть за конфуз с мамой, потребовать объяснений его странному поведению. Пожалеть за всё-таки розовый флаг на башенке Стефани. — Так присоединяйся, — хмыкает Сара, расправляя юбку и шагая дальше, отмечая, что под его взглядом распрямлять колени значительно сложнее. Он смотрит иначе, совсем не по-доброму и без какой-либо насмешки. Ей вспоминаются слова Аарона про наличие у Вишни брата. Может, это он сейчас так холодно обращается с ней? Потому что забравшийся к ней вчера друг никогда так не делал. Чёртов Майкл со своими страшилками. — Я бы и рад, но немного занят, — нехотя проговаривает он, медленно двигаясь за ней. — Садись, быстро. И постарайся ничего не трогать. Сара резко останавливается, с подозрением осматривая его новое средство передвижения. Длинный чёрный кадиллак. Слишком красивый для Сентфора, слишком дорогой на вид. Наверняка Аарона. Три шкуры спустит, когда узнает, смеётся Сара про себя, но решает не упускать возможности прокатиться на таком авто. Будет что детям рассказывать. — Что за прикид? — закрыв за собой дверь и не успев пристегнуться, она легко касается рукава противно яркой болоньевой куртки, гадая, что ему пообещали в обмен на драконью кожанку, которую он благородно забрал с собой по её же просьбе. В салоне приятно пахнет ароматизатором в виде раскачивающейся ёлочки, но обстановка кажется неестественно напряжённой. То ли чрезмерно крепкая хватка его тонких пальцев на руле, то ли прикованный к зеркалам взгляд. — Решил сменить имидж. Нравится? — не отрываясь от дороги, ухмыляется он, с деланой весёлостью натягивая уголки тонких губ. — Это ужасно, — морщится Сара, ловя согласный смешок. — Зато ты выглядишь потрясно. Как думаешь, хватит нам твоего чувства стиля на двоих? — Выглядела, ты хотел сказать, — чуть нервным движением поправляя невидимку, отворачивается к окну она, стараясь высмотреть хоть что-то в непроницаемой темноте. — Нет, — качает головой он. — Откуда ты такая… — Сбежала с неудачной вечеринки, — не дав развить мысль, обрывает Сара, подставляя руки горячему воздуху из обогревателя. — Ты трезвая. Значит, и правда неудачная. — Приличные девушки не напиваются, — негодующе протестует Сара. — Приличные девушки не бродят в ночи в таком виде, — отбивает Вишня. — Вот ведь заладил. Каком таком? — Таком соблазнительном, Принцесса. Прости, но я не могу сейчас подбирать слова для тебя, поэтому начинаем взрослеть. — И не страшно тебе, дракон, говорить такие вещи несовершеннолетней? — Хочешь перейти от слов к действиям? — вскидывает брови он. — Хочешь оценить тюремное барокко? — парирует Сара. Вишня только фыркает, принимая поражение, а Сара самодовольно скользит по спинке сидения, скрещивая ноги. Подол мерцающего от света редких фонарей платья волнами лежит на ногах, открывая обзор на колени, и ей впервые хочется, чтобы кто-то специально на них посмотрел. — Им меня не посадить, — после небольшой паузы продолжает он, и Сара понимает, что повисшее молчание было посвящено неудачной шутке. — Не поймают, а если что не так, Аарон вытащит. — Тебе не кажется, что это слишком… — начинает она, щурясь от ослепившего яркого света. Часто моргая, сгоняя налипшие слепые пятна, девушка хочет отпустить воодушевляющее ругательство, но вдруг тельце впивается в дверь, когда Вишня резко сворачивает в сквозную подворотню. Острое подозрение чётко встаёт перед глазами. — Вишня? — Да, Принцесса, — разгоняясь и чуть не сбивая выскочившую под колёса чёрную кошку, совершенно буднично отзывается он. — Скажи мне. Только честно, — Сара выжидает паузу, призванную прояснить всю серьёзность будущего вопроса. — Ты угнал её? — Приличные молодые люди не угоняют тачки, — чопорно заявляет Вишня, поправляя зеркало и опуская руку обратно на руль. — Они их одалживают. — Вишня! Машина круто тормозит на перекрёстке её улицы, и этот одалживатель перегибается к ней, толкая пассажирскую дверь: — Уходи! — Что? — едва слышно вырывает из себя Сара, теряя способность внятно слышать. Сирена полицейской машины шерифа застигает врасплох и царапает барабанные перепонки, но страх внушают только ледяные глаза напротив. — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, глупая! Давай же! Он грубовато толкает её в плечо так, что половина корпуса оказывается на улице под накрапывающим дождём. Что-то острое, прежде не знакомое проходится по мягкой коже изнутри, наполняя тело силой и решительностью, когда Сара больно бьёт его по выпроваживающей руке, готовясь укусить, если потребуется, и с оглушительным хлопком закрывая за собой дверь: — Гони! Утекающие сквозь узкие улочки секунды не оставляют ему иного варианта, как втопить педаль газа в пол и с визгом шин рвануть вперёд. — Ничего не бойся, я рядом, — обещает он, крепко сжимая ладонь, и отключает фары. Небольшой кусочек освещённого мира блёкнет, но они продолжают двигаться, петляя по всему городу, старательно избегая центра с нежелательными свидетелями, и Сара не знает, кто сдастся первым — её выдержка или ревущий под капотом мотор. Понимание того, во что она влипла, какое наказание свалится на голову от обычно добродушной матери и сколько недель ей придётся провести в заточении, крошится о ничем не обоснованную слепую уверенность: всё будет хорошо. Неприятный звук усиливается, знаменуя сокращение расстояния с полицией, и Вишня щёлкает тумблер радиоприёмника, толкая ползунок вбок, чтобы настроить волну. Найденная рабочей станцией мелодия становится громче, сглаживая поистине эмоциональную симфонию воя сирен. Его лицо трогает авантюрная улыбка, и Сара понимает, он сейчас в своей тарелке. У него всё под контролем. Насколько это вообще возможно. Проскальзывая на коже сидения от быстрых переключений передач и резких толчков, колени летят в лакированный бардачок, а ладони упираются в торпеду. — Держись крепче, почти приехали. Его мастерство восхищает. Сара чувствует себя героиней какого-нибудь боевика, когда пара главных героев ловко уходят от погони и отскакивающих от металла пуль. В какой-то степени, так и есть, думают оба, подпрыгивая на кочке. Рычаг передач одним движением оказывается в новом положении. Кадиллак стремительно ускоряется, оставляя сопровождающих их стражей порядка позади, а девушка начинает заливисто смеяться, пряча нос в ладонях и неверяще качая головой. Такого окончания вечера она никак не ожидала. — У тебя истерика? — с ноткой подозрения спрашивает Вишня, посматривая в зеркало заднего вида, и отвечает самому себе, утверждая: — У неё истерика. — Ты такой напряжённый, — дуя губы, издевается Сара. — Помять плечики? Или, может, дыхательная гимнастика? Я видела по телику программу для беременных. Должно сработать. — Дошутишься и окажешься со мной за решёткой. Или тебе нравятся уголовники? — Твой босс очень даже ничего, — продолжает подначивать девушка, высовывая язык на его кривую мину. — Набьёшь мне татуху с пацанской цитатой? — Ага, а потом Маргарет открутит мне голову. Нет уж, Принцесса. Проси папочку Аарона. И кто-то ведь должен таскать мне передачки в булках, — сворачивая в сторону леса, он включает ближний свет, показушно взмахивая кудрями и играя бровями. — Оторвались. Кадиллак медленно катится по гравию, выплёвывая камушки из-под колёс. Сара озирается по сторонам, узнавая гаражный массив. Вишня проезжает свой «домик», поворачивая за угол, и спустя несколько сотен метров наконец останавливается у обособленного ряда. Стальные двери широко раскрыты, из небольшой бочки для промышленных отходов валит дымок, стелясь по земле. Это единственный источник света помимо тусклой лампочки над гаражом, и Сара дёргает ручку, ватными ногами выходя на улицу. Тонкие каблуки слегка вязнут в грунте, но сейчас это мало волнует. — Совсем рехнулся?! Девчонка же нас копам сдаст! Как я буду отвечать перед покупателем? — Захлопнись! — грубо отрезает Вишня, коротким жестом веля Саре встать рядом с выбежавшим из гаража Микки и распахивая передние двери настежь. Ворот чёрной футболки оказывается на носу, когда он распыляет что-то из баллончика на тряпку, тщательно протирая руль, рычаг передач и панель встроенной музыкальной системы. — Что это? — толкая Микки в бок, требовательно спрашивает Сара. Он смотрит на неё недоверчиво, с подозрением, но, по всей видимости, осознав их обоюдное положение, тяжело вздыхает, потирая глаза: — Ацетон в очень слабой концентрации. Если ты успела заметить, это не базовая модель. Заказной Кадиллак Севиль, — со знанием дела торжественно произносит парень, подняв палец вверх. — Первая модель по типу британских послевоенных. Весь салон обшит красным деревом и очень дорогим лаком, поэтому нужно убрать отпечатки рук, не повредив покрытие. Смотри-ка, ты тоже наследила, — усмехается Микки, когда дракон обходит капот, принимаясь за ручку над дверью, за которую она так крепко держалась. — Никогда не доверяет эту работу другим. — Как ты собираешься продавать такую приметную машину? — задаёт до боли логичный вопрос Сара, наблюдая за зорким глазом друга и сбрасывая осточертевший камень с шеи. Никаких наркотиков. Автоугон. — А это уже не твоего ума дело, — снисходительно бьёт по её носу Микки, отвлекаясь на подошедшего к ним Вишню. — Дай ей постоять… — Я в курсе. Не впервой, — отмахивается он, заглядывая внутрь и отшатываясь от резко ударившего в нос запаха. — Об этом и речь, — раздражённо цедит дракон, вытирая руки новой тряпкой и отбрасывая её вместе с цветастой курткой в бочку с прочими отходами. Маскировка. Вот зачем ему понадобилось это ляпистое недоразумение в стиле Элтона Джона. — Запах выветрится через пару часов, поэтому перед продажей выжди хотя бы сутки. На этом всё и больше не обращайся ко мне с таким. Где… — У деревьев, — не дослушав, жутко довольный автодилер скрывается в гараже, гася свет и запирая дверь. Весь его интерес направлен на главный приз сегодняшнего вечера, в то время как Сара не может оторваться от исполнителя их затеи, натягивающего привычную всем кожаную куртку. Даже сейчас образ благородного Вишни не рушится в её глазах, хотя, казалось бы, о благородстве речь может идти в последней очереди. Тем не менее, её не заботит судьба авто, расстройство хозяина и полное отсутствие морали в поступке, участницей которого она добровольно стала. Ей страшно только за возможные последствия для них обоих, если старательно заметённые улики вскроются и длинным пальцем укажут на них. — Я дважды прошёлся по пассажирскому сидению, — словно читая мысли, успокаивает он, беря за руку. От раствора его кожа стала сухой, а желание погладить её — навязчивым. — А ты? — Не хочу кичиться, но в особых кругах я считаюсь профессионалом, так что тебе не о чем волноваться. Веришь мне? — ободряюще сжимает ладонь он. — Верю, — без толики сомнения отвечает Сара, когда они скрываются в лесном массиве.***
— Дальше по старинке. Доберёмся до города, и я провожу тебя. Вывозя дедушкин велосипед из зарослей терновника, Вишня не без удовольствия следит за тем, с каким смятением его вынужденная напарница мечется от высокой рамы до своего наряда, вниз — к обуви и обратно. — Я помогу, — усмехается он, принимая сосредоточенный вид и аккуратно подхватывая спрятанную в плаще тонкую талию, чтобы по-дамски посадить на пассажирское сидение перед собой. — Разверни корпус и держись за руль. Скажи, как устанешь, сделаем остановку. Сара осторожно кивает, опуская выемку тонких каблуков на безопасный от острой шестерёнки свод, и напрягается всем телом, когда застывший пейзаж начинает мягко уплывать из-под ног. Тяжесть прокручиваемых педалей чувствуется благодаря сильным подталкивающим движениям Вишни за спиной. Он слегка приподнимается над сидением, чтобы упростить задачу, и его пассажира охватывает чувство лёгкой вины, вызванное неспособностью стать хоть немного легче. — Я тяжёлая, — факт звучит как вопрос, и Сара хочет непременно уточнить этот момент, но замолкает от ударившего в шею горячего смешка. — Глупости. Да и в мою сторону это не звучит как комплимент. Сара втягивает плечи, вздрагивая, и его ладонь слегка накрывает её замёрзшие от встречного холодка пальцы. Касание прошибает огромным разрядом тока, заставляя рефлекторно отдёрнуть руку ближе к центру руля. В следующую же секунду от понимания того, как грубо и неправильно прозвучал этот жест, сердце панически сжимается. Как дать ему понять, что это вовсе не то, что якобы имелось в виду? Что она избегает его прикосновений не потому, что не желает переступать грань приятельских отношений, а потому что не может ровно дышать в такой непозволительной близи? Что делать? Накрыть его ладонь обратно? Глупо. Продолжать молчать? Ещё хуже. Язык словно немеет, и Сара ругается про себя. Надо же быть такой растяпой. Слова вязнут в потерянной смешливости, когда она едва раскрывает рот, чтобы сказать что-нибудь о показавшемся в дебрях дикого папоротника зайце. — Не думал встретить тебя так скоро. Только решил дать себе время, как ты сама буквально сваливаешься мне на голову. У нас с тобой всё как-то слишком символично, — вновь избавляет от ноши поддержания разговора Вишня, продолжая везти по одному ему известной тропинке, больше не касаясь её спины своей грудью. Так холодно. Так неправильно чуждо. — Ты о чём? — прижимаясь к нему в надежде подтопить сковавшую корочку, бормочет Сара. — Мне всё же удалось прокатить на этом коне девушку, к которой я небезразличен. Он говорит это гордо, без какой-либо насмешки. Сара ещё раз внимательно осматривает выкрашенный в бордовый руль перед собой, задерживаясь на пустующем месте для звонка. Она думает о богатой истории старинного велосипеда, приключениях, по которым его водил знаменитый предок, потому что намеренно пропустила вторую часть сказанного им. Выскользнувшие из потока внимания слова растворились вместе со встречным ветром, потому что за всё время их общения ей следовало привыкнуть к филигранному флирту, тонкой линией пронизывающему каждое его действие. Но сейчас, сидя на неудобном, но таком почётном месте перед ним, ей хочется верить, что это не воля простого случая. — Ты хорошо о нём заботился. Неудивительно, что велосипед так сохранился, даже не скрипит, — неестественно тихий голос звучит таинственно, под стать окрашенному в серебро лесу, и Сара прикрывает глаза, вдыхая его дикий хвойный аромат. — Продолжаешь игнорировать? — бархатно касается ушей. — Игнорировать что, Вишня? — Я, кажется, сказал что-то важное, а ты опять сделала вид, что не услышала. Желание оправдаться поджигает фитиль негодования и наигранного возмущения, но сама Сара тушит проскочившую искру пальцами. Слишком глупо отрицать такие очевидные вещи. И вроде бы всё правильно, это он как парень должен проявлять смелость и рьяно толкать её к принятию собственных чувств. Если бы не многочисленные «но». Не ей предназначаются такие желанные слова, не она должна делить с ним ночь в скрытом от посторонних глаз уголке. Но именно Сара должна разбить ему сердце суровой правдой. Вишня не нравится Стефани. И никогда не понравится. Так может… Засевшее в голове сомнение, ненавистная, но слишком весомая репутация любвеобильного дамского угодника пресекают всякие попытки стёршего стенки сердца достучаться до обложившего себя костями мозга. Страшно. Ошибаться всегда страшно. В любом возрасте. Сдирать кожу на коленях — верх мучений в детстве, заблуждаться в чувствах человека — испытание под стать юности. Сара боится быть использованной, потому что воспетая взрослыми самодостаточность светит только в перспективе, а поворотное решение требуется прямо сейчас. Вишня перехватывает её через живот, когда они проезжают по деревянному мостику через ручей, оберегая от падения, и Сара раскрывает глаза. На окружающий их лес, чистое сияние Луны, ситуацию в целом. Приятная тяжесть обволакивает горло, норовя подняться выше: когда, если не сейчас? О каком взрослом достоинстве может идти речь, если она боится сделать шаг к первому уроку? Почему заранее заключает обогревающее спину тепло в коварную форму? Когда она собирается жить моментом, чувствовать, делать ошибки и отдаваться эмоциям? Сердце ликует, разум взвешивает, а Сара порывисто поворачивает голову, упираясь в вытянутую для обзора шею, оставляя робкий, но такой значимый поцелуй где-то на подбородке. Вишня теряет равновесие, выставляя ногу, чтобы не упасть. Сара ловко соскакивает с сидения, словно долго тренировала мягкое приземление, и на носочках отходит в сторону. Выведенный собственной рукой диагноз с силой даёт по голове. Дура. Клиническая. Совершенно безнадёжный случай. Как можно вот так запросто целовать человека? Даже если очень хочется. Даже если он очень нравится, и всё нутро тянется к нему как мотылёк к открытому пламени. Даже если он бросает велосипед в густую траву, стремительно сокращая расстояние и обхватывая девичье лицо ладонями, чтобы порывисто накрыть дрогнувшие губы своими, забирая первый не проплаченный обстоятельствами поцелуй. Её бросает в жар, когда Вишня несдержанно сжимает талию, и на шумном выдохе она обвивает его за шею, позволяя оторвать себя от сырой земли и даже реальности, призывая не оставлять окончательно пропавшую в нём девушку одну. А он и не собирается, цепляясь за неё как утопающий, блуждая руками по узкой спине, целуя так искренне, что не остаётся шансов уцелеть. Мягко сминая льнущие к нему губы, прижимая ещё теснее, он не может оторваться, выпуская всю нерастраченную нежность. Пугающую своей непоколебимостью привязанность, что давно пустила корни где-то у сердца. Доверяя все свои страхи и сомнения, обещая единственное, что имеет, Сара путает пальцы в шелковистых кудрях, и Вишня кусает её за нижнюю губу, оттягивая и часто дыша. Тонкий полупрозрачный свет ложится на их лица, обещая сохранить разделённую с ним тайну, и, собрав последние силы, понимая всю опасность ситуации, нависшую угрозу оказаться пойманными, он отстраняется, кутая распалённую Сару в плащ и затягивая пояс потуже. — Нужно идти, — горячий шёпот у виска теряется в волосах. — Но мы ещё обязательно всё обсудим. Хорошо? — Хорошо, — вдыхая аромат его парфюма у воротника, повторяет она и проделывает то же самое с его молнией. Дракон довольно улыбается её заботе и, соприкоснувшись лбами, звонко целует кончик холодного носа. Теперь у них будет возможность видеться чаще, не скрепляя встречи условиями договора.***
Ночью всё видится иначе, и застывший во времени городишко не стал исключением. Они идут по пустой улице, касаясь плеч друг друга при ходьбе, пока ветерок забирается в рукава, а губы горят от поцелуя. Он не торопит её, не навязывает себя. Просто шагает рядом, подстраиваясь так, чтобы двигаться с одной ноги и ловить посвящённые ему одному улыбки. Всё так же грациозно щёлкая зажигалкой, подкуривая сигарету и выпуская сиреневый из-за отблеска ночи дым. — Я должна сказать тебе что-то. — Я догадываюсь, — усмехается Вишня, показательно формируя туманное никотиновое колечко. — Мы говорили с ней о тебе. Стеф — хорошая девчонка, но, как оказалось, даже я могу ошибаться в вопросах симпатии. — Стоп. Что? — тормозя на тротуаре, она смотрит на прошедшего по инерции вперёд парня, что с хитрым прищуром делает очередную затяжку. — Уж не собираешься ли ты мне сказать… — Всё верно. Лесбийская подружка слегка подыграла мне, и теперь я имею полное право претендовать на вторую половину твоей кровати. — То есть все твои песни об одной-единственной… — Чистая правда, Принцесса, — осматривая незаконченную сигарету, Вишня тушит её о землю, чтобы притянуть к себе сложившую руки на груди девушку. — Просто в блокнот я запишу твоё имя. Что скажешь? — Скажу, что мне нужно подумать, — театрально сдвигает брови к переносице Сара, увиливая от щёлкнувших у носа зубов. — Даю тебе десять секунд на размышления. Так уж вышло, что терпение — не мой конёк. — У меня для тебя плохие новости, торопыга… — игриво тянет девушка, загоняя его разбушевавшихся чертят обратно, но отскочивший от погасшей витрины лавки миссис Хилл свет фар не оставляет им времени для дальнейших объяснений. Яркий луч освещает лица, а сердце стремительно прекращает и без того надломленный такт. Патрульная машина. Полиция. Полученные ориентировки. Перед глазами чётко предстаёт Вишня в наручниках, зал суда и несколько томов предъявленных обвинений, которые щепетильный до статистики блюститель закона Никсон не побрезгует повесить на одного из осточертевших драконов. По иронии судьбы крепко сжавший ладонь воришка — главная причина его прошлой, настоящей и будущей бессонницы. Шутка про заточки в хлебе больше не кажется смешной. Не отдавая себе полного отчёта, Сара дёргает его за руку в разрисованную чёрным маркёром телефонную будку. Пластмассовые стенки изрядно потёрты, покрывшийся ржавчиной телефон демонстрирует одинокий оборванный провод, а Вишня даже не противится, когда она решительно стаскивает с него приметную куртку, толкая к стенке и настигая пропитанные сигаретным дымом губы поразительно уверенным поцелуем. Парочка влюблённых подростков с заниженными предоставлениями о романтике не должна привлечь внимания. Так думает девушка, пока адреналин курсирует по всему телу, сердце навёрстывает пропущенные удары, наращивая темп, а дракон списывает всё на прощальные сантименты, быстро обвивая талию. Сара накрывает его голову руками, стараясь спрятать от замедлившего ход автомобиля. Это ясно из особенно ярких сигнальных огней, которые проникают внутрь их небольшого убежища. Чувствуя аккуратное скольжение языка по губам, сплетая их воедино и шумно выдыхая, страх улетучивается, оставляя место невозможной мысли. Это всё-таки взаимно. И нет больше той неуверенности и сдержанности. Такой скорый. Всего второй, но до боли необходимый. Вопрос маскировки отходит на задний план, и впивающиеся в бёдра пальцы — прямое тому подтверждение. Вишня не сбавляет напора, контрастно ласково поглаживая лицо и плечи, а внутри всё трепещет от тянущего низ живота чувства. В этот момент ей не стыдно признаться, что она и правда влюбилась в человека, в которого ни за что на свете нельзя влюбляться, потому что это заведомо неверный ход, на старте проигранная партия. Но разве можно думать, когда он так близко, так неправильно близко, когда он целует её словно в последний раз, ведь так и будет, если хлопнувший дверью офицер опознает одного из Чёрных Драконов. Его губы жадно терзают её, когда стенка содрогается от тяжелого стука кулаком, и прикоснувшись друг к другу в крайний, они оба на это надеются, раз, Вишня стремительно меняется с ней местами, становясь к выходу: — Ничего не бойся, Принцесса. Я всё решу.