Riptide — grandson
Если верить встроенным в пластмассовый корпус часам, дорога до свалки занимает ровно семь минут. Семь чёртовых минут, за которые лес непреодолимой преградой вырастает по бокам, заставляя петлять и тратить время, больше четырёх сотен секунд, каждая из которых уколом ранит сознание. Тёрнер даже не едет, он летит, совершенно не заботясь о состоянии семейного автомобиля, потому что сейчас это последнее, что имеет значение. Судя по всему, для них обоих. — Снимай куртку, она мне нужна, — коротко командует парень, возвращая руку от спортивной сумки обратно на руль. — Кофта, если замёрзнешь. — Адель сказала, туда едет шериф с новым детективом. Ей можно верить? — с неохотой расстёгивая молнию, Сара принимает зелёную спортивку. Аромат одеколона мгновенно входит в лёгкие, и девушка с промелькнувшей ностальгией понимает, что он больше не трогает ничего внутри. — И ты говоришь мне об этом только сейчас?! — резко тормозя на повороте, вскипает Майкл. Сара чудом успевает расставить руки, чтобы уберечь себя от столкновения, и зло осаждает горе-водителя: — Не ори на меня! Или у тебя есть реактивный двигатель? Этот вот-вот накроется, — затылок приходится в подголовник, а девушка медленно считает до пяти, продолжая уже менее эмоционально. — Вишня знает о нём. — Вишне самому выгодно, чтобы часть банды села. Поэтому аргумент так себе. — Что ты несёшь?! — шипит девушка сквозь стиснутые зубы. — Что знаю, — иронично усмехается Тёрнер. — Тебя это не касается. — Тогда будь добр не говорить об этом при мне! Умей хранить ваши тайны и не чесать языком направо и налево. — Раньше ты не была такой… прямолинейной. — А ты не был таким аморфным, вот ведь совпадение! — Эй! — поворачивает корпус он, включая свой любимый образ капитана. — Я запросто могу выкинуть тебя из тачки и избавить себя от одной большой проблемы. Мы теперь только друзья, так что настоятельно не рекомендую провоцировать. — Если оставишь меня посреди трассы в лесу, проблем прибавится, не считаешь? — Это угроза? — вскидывает брови парень, удивлённо посмеиваясь. — Рекомендация, — в тон ему отвечает Сара. — Шантажистка. — Учусь у лучших, — пихая в бок, смеётся она и опускает руку. Бардачок машины Тёрнеров оказывается пустым на предмет оружия, вещей для самообороны, хоть чего-нибудь тяжёлого и вселяющего чувство безопасности. — Не ищи, там ничего нет, — выкручивает руль Майкл, когда они тормозят у шлагбаума. Мистера Уолтера нет в сторожке, и если охранник ринулся за новой подмогой — дело дрянь. — Не пытайся сбежать. Это, — не прекращая наставлений, он обводит пальцем салон, — твоя клетка, и дальше ты не пойдёшь. Можешь поносить меня последними словами, всё равно не услышу. «Это мы ещё посмотрим», — язвит дьяволёнок, насвистывая одному ему известную мелодию и раскладывая свои воображаемые отмычки, пока старшеклассник запускает руку под фиолетовую майку, чтобы снять габаритную защиту. — Может, оставишь? Удобнее будет расталкивать, — незаметно подбираясь к замку на двери, заговаривает его Сара. — Не, в потасовке это не сработает, — шурша липами, крутится он. — Зажмут и прирежут. Я должен быть мобильным. Лучше помоги с застёжкой. Майкл подставляет ей спину, задирая футбольную майку, и Сара, чертыхнувшись, отпускает ручку, чтобы ослабить центральный крючок. На свободе раздаётся выстрел, и сердце болезненно сжимается, вселяя сомнение. — Быстрее! — возвращая к себе внимание, нервничает Майкл. Шатёр из футболки натягивается, и, как только рыжая голова скрывается внутри, девушка решительно вылетает из машины, чтобы не передумать. Груды металла по бокам проносятся с высокой скоростью, и Саре кажется, что за ней гонится настоящий огнедышащий дракон. Но это лишь Тёрнер, хлопнувший водительской дверью с такой силой, что стекло непременно должно было лопнуть. Отборная ругань подстёгивает скорее перебирать ногами, и даже встречный уличный воздух не холодит голую, не прикрытую формой кожу. Только группы поддержки им сейчас и не хватает. Ухватившись за нить усиливающихся голосов и выкриков, она оказывается на расчищенном поле, ныряя за один из скорёженных автомобилей. Майкл проносится мимо, ища причину своего нервного тика и раздувающихся ноздрей. Пучина драки поглощает его быстрее. Одним ровным ударом он укладывает встретившего его мужчину на землю и окончательно скрывается в толпе. Переводя дыхание и оценивая ситуацию, Сара держится образцово сосредоточенно. Она даже успевает похвалить себя за нужное хладнокровие, первооснова которого лежит далеко не в силе характера, а в банальном ощущении нереальности происходящего. С сокращением дистанции, состояние анабиоза навещает всё чаще, превращая развернувшееся за укрытием действие в потёртую временем киноплёнку. Рваный взгляд пытается зацепиться на чём-нибудь статичном. Бешеной каруселью вокруг сверкают вспышки яростных ударов, опасный блеск припрятанного за поясом ножа, чувство угнетающей беспомощности. Из-за последнего девушка уже искренне жалеет о собственной упёртости. Маленький, неокрепший, а самое главное — номинальный дракон не поможет общей цели, если свернётся колечком у чьих-нибудь ног. И с этим нужно что-то делать. План её лаконичен и прост: выцепить того самого дракона, удостовериться, что он цел, и возвращаться обратно, не добавляя всем неприятностей. Вариант наличия у Вишни серьёзных ранений жёстко отметается. Он не посмеет оставить её. Приступив к первому этапу, Сара выглядывает через разбитые окна ржавой колымаги. Это место. Чистое безумие и пугающий своей жестокостью голод по насилию. Эти люди. Они горят ненавистью и подстрекают менее сдержанных драконов на ответ, но возвышающийся на ступеньках трейлера Аарон, точно дирижёр, управляет их симфонией, отбивая своих людей и не позволяя им брать недопустимо высокие ноты. Драконы явно лидируют в поединке, да и прикладывают куда меньше сил. По крайней мере, внешне. Сара удивлённо выдыхает, когда понимает, что они не нападают, а только удерживают ощетинившихся гостей. Выжидают. Повсюду мелькают кожаные куртки, время от времени закрывая обзор, но среди них нет нужной. Пальцы крепче сжимают металл, словно это поможет найти два рубиновых глаза. Девушка жадно всматривается в уплывающие лица, усердно переключаясь от одного к другому, пока наконец не вылавливает его. Вишня в первых рядах растаскивает сцепившихся, отправляя противников подремать. Он не скупится на удары и пинки, пока пробирается к наиболее горячей точке, оставляя после себя чистое пространство. Высокий и несокрушимый. Его скулы чётко выделяются на бледном лице. Из повреждений — только небольшая ссадина на лбу у виска. И теперь, когда она собственными глазами с расширенными от страха зрачками убедилась, что с главной и, пожалуй, единственной причиной её безрассудства всё относительно в порядке, нужно быстро сматываться. Сара на ватных ногах выбирается из укрытия. Горы старых автомобилей удерживают вой безумия внутри, превращая свалку Чёрных Драконов в эпицентр людской ненависти. Повертев головой, пригнувшись от замахнувшегося старой железной трубой бандита, она определяет направление в сторону выхода из лабиринта. Неожиданно кроссовок запинается о тело. Блондинистый парень сплёвывает кровь и пытается подняться, скидывая придавившую волосы подошву. На рукаве его куртки отчётливо видна метка дракона. Свой. Толкая наступившего на него мужчину, Сара неуверенно протягивает блондину дрожащую руку, крича контрастно твёрдое: «вставай!» Проигнорировав её жест, отдыхающий юрко вскакивает, растягивая губы в кровавой улыбке, и, подмигнув, убегает на помощь товарищам. «Ну и манеры», — думает девушка, намереваясь вернуться к тропе, но резко затыкает уши. Очередная многоголосая волна разбивается о рокот выстрела, и несколько человек прячут головы, пригнувшись к земле. Это не первая вспышка, отрезвляющая дух и остужающая пыл. Ещё минимум одну она слышала в машине Тёрнера. Кто-то громко стонет, а к горлу подбирается удушающий туман. Больше не в воздух. Если дело касается страха за собственную жизнь, даже самый продажный наёмник готов пожертвовать гордостью, дёрнувшись прочь. Так и происходит, когда Сару толкают со всех сторон, попадая локтями по рёбрам и рукам, оттаптывая ноги на пути к спасению и лишая пространственного ориентира. Пронзительный крик об облаве подхлёстывает беглецов быстрее убираться. Вспоминая наскучившие правила безопасности из школьной программы, Сара цепляется за рукав чьей-то куртки и оказывается в стороне — у пирамиды из покрышек, тяжело дыша и выискивая Вишню. Точно первопроходец, он идёт рядом с лидером, осматривая «крыс», как можно прочитать по его губам, убирая измазанный кастет в карман. Она никогда не видела его «в деле», загоняя подкинутые Майклом мысли куда подальше. И вот он: грозный, опасный, с бесконечным льдом в глазах стоит в нескольких метрах, не вселяя в неё ни крупицы отвращения. Не сработало. Кого-то угораздило слишком сильно привязаться. До той больной стадии, когда вопиюще неправильные вещи покрываются самыми шаткими оправданиями. Словно почувствовав её присутствие, дракон поворачивает голову. Тёрнер не шутил, когда говорил, что Вишня убьёт его. Ну и Сару заодно. Он не успевает спрятать промелькнувшую ярость, одаривая разрушительным взглядом. Таким же уничтожающим, как настрой мужчины, медленно крадущегося к Вишне со спины. — Сзади! — что есть силы кричит Сара, но он не успевает увернуться от подлого удара. Дракон не падает, лишь чуть отшатывается, прикасаясь к лицу и растирая сочащуюся из разбитого носа кровь. Его медленный фокус, направленный на противника, звереет. Мужчина с дубинкой пятится назад и на рефлексах крепче сжимает оружие. Последнее, что видит Сара, — занесённый над его лицом голый кулак. Дальше она просто не смотрит, содрогаясь от звука повалившегося тела. В этот момент кто-то задевает её, грубо разворачивая к себе и выплёвывая в лицо: — Это ты позвала копов, мелкая дрянь! Высокий худощавый азиат с акцентом трясёт за плечи, норовя отвесить хлёсткую пощёчину. Сара наивно полагала, что её пол сможет стать спасением или щитом, позволит незамеченной добраться до въезда и выровнять счёт глупых и мудрых поступков. Слишком сказочно, чтобы быть правдой. Сердце падает к пяткам, погружая тело в состояние транса и позорной неподвижности, когда он предсказуемо отводит руку. Сара смутно помнит, как находит в себе силы вырваться из мёртвой хватки, наверняка растянув спортивку Тёрнера, как хватает торчащую из груды мусора бутылку и разбивает о голову обидчика, наблюдая, как он оседает к её ногам. Оглушённый мужчина держится за рану в волосах, одними губами что-то выстанывая, когда девушку вновь разворачивают. Уже нежно и с ощутимой заботой. — Сара, — осторожно зовёт Аарон, и его голос с трудом преодолевает шумовую завесу в ушах. — Сара, смотри на меня. — Я нормально… нормально, — чуть истерично мотает головой она, а затем трясёт ещё раз, отгоняя дурман опасности. Всё закончилось, в кустах не притаился ещё один, а… — Всё закончилось, — повторяя её мысли, так же вкрадчиво продолжает мужчина, спускаясь по руке вниз — к запястью, и она понимает, что всё это время продолжала сжимать горлышко. Бледная ладонь крепко впивается в мутное коричневое стекло, не желая отпускать, даже когда Сара пытается разжать онемевшие пальцы. Аарон быстро отправляет нескольких парней на встречу со стражами порядка и налаживает контакт глазами, держа за подбородок. Второй рукой он разминает её руку, заставляя кровь прилить, а мышцы расслабиться. Большой палец проскальзывает в центр ладошки, надавливая на середину и не прекращая массировать. Его лицо излучает спокойную твёрдость, тихие наставления звучат снисходительно. — Умница, — прижимая к своей груди, выдыхает Аарон, когда оружие с мягким стуком падает в траву. Становится неловко. Ситуация вполне банальная, для окруживших их людей — наверняка привычная, оттого подобный сеанс психотерапии кажется совершенно неуместным. Сара действительно в порядке, только сказать об этом почему-то не может. Смешки и окончания подколов долетают до них, когда лидер Драконов начинает раздавать указания, держа девушку за талию. Боится, что попрощается с сознанием? Такого конфуза она себе точно не позволит. В спину вонзается иголочка за иголочкой, и девушка поворачивает голову, встречая бешенство Вишни. Их определённо ждёт серьёзный разговор о безрассудности её поступка. Напряжённые плечи и красноречиво вздёрнутая бровь твёрдо намекают на это. — А подружка Тёрнера теперь тоже с нами? — с нескрываемой весельем толкает соседа блондин, которому Сара решила помочь. — А что? Я, может, теперь чувствую себя обязанным. Последние следы облегчения стираются с лица. «Ох, ну почему у тебя, парень, такой длинный язык?» — сокрушается она, а внутренний служитель собирает вещички. Играть на нервах разгорячённого Вишни — опасное мероприятие. И тычок в бок только подтверждает слух. Бурый наклоняется к нему и необдуманно громким шёпотом предупреждает: — Я бы на твоём месте, приятель, заткнулся, — Сара выдыхает, — это вообще-то подружка нашего босса, так что если не хочешь вылететь… Дальше Сара не слышит, потому что собственное сердцебиение заглушает любые звуки, второй раз вгоняя в вакуум. Это конец. Рука Аарона всё ещё лежит на прежнем месте, и он даже не думает менять положения, оправдываться, отрицать… «Он и не обязан», — лихорадочно думает Сара. Лидер Драконов не станет опускаться до таких мелочей, выясняя отношения и устанавливая связи в семейном древе. Даже если это очень важно для одной маленькой девочки, что против воли шевелит ногами под боком и, словно тряпичная кукла, вращается вслед за его корпусом, пока он продолжает руководить процессом. — Вишня, — напоследок отрезает Аарон, и они сталкиваются глазами. Она никогда не видела столько холода и старательно сдерживаемой злости. Брюнет внимательно слушает лидера, коротко кивая и больше не смотря на неё. Боковым зрением девушка замечает Майкла, помогающего наиболее невезучим товарищам оседлать брошенные в стороне мотоциклы. — … проверишь аварийный выход. Уверен, попали внутрь они именно так. Наряд скоро будет здесь, так что я отвезу Сару домой и сразу вернусь… — Я сам отвезу, а ты проверишь казино, — безапелляционно заявляет Вишня. — Нам нужно поговорить. Одолжишь машину? — Как скажешь, — доставая ключи из карманов своих курток, они перебрасываются ими, и Аарон, удостоверившись, что Сара окончательно пришла в себя, выпускает смелого бойца из-под своего крыла.***
Can't Feel Anything — World's First Cinema
— Сиди в машине, — отрезает Вишня, когда они тормозят на углу небольшого продуктового магазина. Он даже не хлопает дверью. Просто выходит и скрывается внутри. Сара ёжится от несправедливости. Это его первые слова, сказанные в её адрес. Чувство досады и желание извиниться испаряются в атмосфере общей напряжённости, а им на смену торопится кучка взаимных претензий. Какого чёрта он ведёт себя… так? То есть заставлять её летать с балкона — нормально, а когда она только нос сунула в дела, где ему грозит реальная опасность, так сразу игра в молчанку. Замечательно. Верх адекватности. А как она пыталась убрать кровь? Он не дал прикоснуться к себе, хоть и мягко, но забрав найденные в подлокотнике салфетки. Не позволил себе тактильную грубость, однако с лихвой компенсировал ментальной. Сара перекидывает ногу на ногу и складывает руки, подпитывая обиду, но ожидающе смотрит в окно. Как бы ни жгло в груди, как бы ни хотелось примерить на себя образ образцовой истерички, его нет слишком долго. Несколько мучительно долгих минут, коротая которые, она три раза меняет радиостанцию, сворачиваются, и кудрявая макушка показывается на периферии, пропуская автомобиль и наконец переходя дорогу. — На, — оставляя пакет с продуктами на заднем сидении джипа Аарона, Вишня всовывает пластмассовую банку ей в руки, и они снова трогаются. — Зачем? — вертя упаковку с какао, спрашивает Сара, растеряв боевой настрой. Она просто обмякает на сидении, забивая на демонстративное недовольство и разворачиваясь к собеседнику. — Ты же любишь. А у меня дома только кофе и виски. — Везёшь к себе? — Да, хочу нормально поговорить. Казино разграблено, а за рулём я рискую потерять бдительность, — сухо отчеканивает он, сворачивая в район на окраине. — Я злюсь, Сара. Очень сильно. — Не имеешь права, — опуская глаза, тихо говорит она, нервно поправляя короткую спортивную юбку. — Я бы не стала шататься по городским свалкам, если бы не волновалась за тебя. — О, я заметил, — едко срывается с губ, и они оба понимают, что он не хотел этого говорить. Вишня смотрит только вперёд, коротко матерясь под нос, пока Сара прокручивает последовательность событий и приходит к смущающему своей простотой выводу: — Погоди, ты… ревнуешь? — Захотела, — закатывает глаза он, сжимая руль руками. Кровь проступает из-под свежей корочки засохших ран, а сердце жалобно сжимается. — Да. — Что да? — переставая мысленно гладить сбитые руки, возвращается она. — Я тебя ревную, — громко, будто на публику, заявляет Вишня, находя горящие удивлением тёмно-синие глаза. — Довольна? — Вообще — нет. Удивлена, что из всего сумасшествия тебя волнует именно это. Я не давала ни малейшего повода, — и пока он в своей лучшей манере не начал перечислять очевидные факты, Сара быстро перебивает будущий словесный поток: — Можно сделать глупость? Вишня настороженно смотрит на неё, силясь хоть примерно представить, какой фокус эта безумная, совершенно невыносимая девчонка хочет провернуть с ним в этот раз. Желание уколоть едкой фразой ласкает нёбо, но весь её вид говорит о том, что вина — последнее чувство в очереди на свет. — Попробуй, — скорее вымученно разрешает он, уступая ситуацию. Последние полгода нить мыслей в его голове неустанно вьётся вокруг переживающей не лучшие времена банды, закручиваясь в тугой, плотный клубок. Кучка сбежавших новичков, которые и сливали соседям информацию о слабых точках Чёрных Драконов, наверняка уже коллективно пересекает табличку «Добро пожаловать в Сентфор», надеясь затеряться в другом штате. Глупцы. Они с Аароном не прощают предательства. И их судьбу нельзя назвать завидной. Ему придётся потратить на это несколько лет своей жизни, потеснив грандиозные планы, но сейчас он просто не хочет тянуть за конец, соглашаясь на передышку. Самую очаровательную передышку, что с величайшей осторожностью берёт его сбитую в кровь руку и припадает губами рядом с косточками. Невыносимый треск пробивает изнутри. Это ломаются те разрушительные чувства, которые пришлось испытать во время драки, футляр последнего ревнивца, ведь кто бы мог подумать, что в главном вольном циклоне проснётся нешуточное чувство собственничества. Даже кости: рёбра от пробившего их сердца, позвоночник от ударной волны взорвавшейся нежности. Она целует ему руки. Кулаки, которыми он нанёс увечья меньше чем час назад, потому что думает, что ему больно. Вишня никогда не знал такой заботы, никогда прежде не встречался с чудодейственной силой любящего взгляда, никогда не был сто́ящим примером для кого-то. Но эта преданность и волнение заставляют осесть. Его словно хватают за локоть, не церемонясь, толкая в обратном направлении, подгоняя пинком туда, где он должен отыскать пропавшие в вынужденном взрослении года. И он найдёт. Разроет эту закладку, чтобы положить во внутренний карман поближе к сердцу и донести, согретую и обласканную. Чтобы подарить ей. После того, как хорошенько отругает, разумеется. Из состояния задумчивости выводят новые влажные ощущения на коже. Уделив внимание каждой косточке, Сара прикладывает ладонь к лицу. Кончик пальца ловит одинокую чистую слезу, но девушка мгновенно отворачивается, убирая следы, а Вишня решает не подавать вида, чтобы хорошенько обдумать это на трезвую голову. — Если ты это хотел обсудить, то не вижу смысла спасать мир от ядерной войны. Разоружение прошло успешно. Отвези домой, — собранно просит Сара, трогая лоб. Горячий. Ничего удивительного. — Неужели ты думаешь, что оставлю твой бенефис на свалке без комментария? Я услышал тебя, но впредь даже не пытайся лезть туда, где может быть опасно. Понимаешь, что тебе просто повезло? И какими могли быть последствия? Можешь представить, что я чувствовал, когда этот урод схватил тебя? — Мне найти ещё одну бутылку? — вымученно усмехается Сара. — Кажется, я доказала свою профпригодность. — Хорошо, — медленно тянет Вишня, не позволяя себе заводиться, понимая, что при всём желании не сможет, — другой аргумент. Представь, как это выглядело со стороны: второму человеку в банде подаёт руку юная хрупкая девушка. Фигурально выражаясь. — Я не подавала тебе руку, намекая на слабость, а подпирала плечо, чтобы увеличить силу. Чувствуешь разницу? — Ты слишком умная, — фыркает дракон, паркуя машину у небольшого одноэтажного домика и дёргая ручной тормоз. — А ты слишком оберегаешь меня! — не меняя положения, возмущается Сара. — Оберегать нужно меня! От твоей смелости. Вылезай, приехали. Подхватив пакет, опустив ухаживания, Вишня мельком проверяет, не прихлопнула ли она себе что-нибудь нужное, и достаёт связку ключей от небольшого одноэтажного домика с белым фасадом, что в свете вечерних сумерек отдаёт синевой. У самой двери дракон мешкает, небрежным движением убирая кудри со лба, и наконец вставляет ключ. Он что… волнуется? Развить мысль ей не удаётся, потому что широкая спина спешно удаляется в арке. Помявшись на пороге, но всё-таки закрыв за собой дверь, Сара обхватывает плечи руками. Его «холостяцкая берлога» не похожа на место, где часто бывают гости: полупустая вешалка, одинокая спортивная сумка в углу, отсутствие растений и просто неуютно малое количество мебели. Совмещённая с компактной кухней комната не добавляет красок: разобранный диван накрыт однотонным пледом, телевизор на четырёх ножках смотрит на спальное место, стойка и два высоких стула. — Ожидала увидеть покои царя Соломона? — Вишня достаёт настольное зеркало из шкафчика и опускает на стойку, падая напротив. — Вовсе нет. Поймав отражение в деревянной раме на двух складных ножках, он наклоняет голову под разными углами, проверяя пальцами нос. — Даже не сломал. Сегодня определённо мой день, — усмехается дракон, поднимая зеркало, чтобы через него посмотреть на заинтересованную процедурой Сару. — Иди сюда. Мягкие нотки, с которыми он подзывает к себе, вызывают лёгкую улыбку. Опускаясь на соседний стул, она чувствует, как он берёт её руку в свою и запрокидывает голову, дыша через рот. — Видишь спинку? Чуть отклонившись, чтобы увеличить обзор, хорошенько прищурившись, Сара мысленно проводит прямую, накладывая на нос Вишни: — Допустим. — Ровная? — направляя, он аккуратно ведёт по хребту, зажимая переносицу между её большим и средним пальцами. — Кажется… нет, уходит немного влево, совсем чуть-чуть, — держа его за подбородок, она входит во вкус и не замечает, с каким удовольствием он следит за её увлечённостью. — Градусов на пять, если верить глазомеру. — Так и должно быть, — глядя из своего неудобного положения, хмыкает Вишня, удерживая пальцы на щеке и принимая удобную позу. — Это после первого перелома ещё в школе… — Время душещипательных историй? — Типа того, — усмехается он, довольно облизывая уголки губ. Раздражение выдохлось. — У меня есть брат, мы близнецы, Аарон уже рассказывал тебе. Его постоянно задирали из-за тяги к учёбе, а я… был не таким смелым, да и вообще стеснительным, — Сара приоткрывает рот, выражая явное сомнение, но дракон соединяет их ладони, упирая себе под подбородок, и воодушевлённо смотрит в никуда. — Не удивляйся. Короче, однажды мне знатно наподдали, и я разревелся на глазах у всех. Итан — милый и тихий мальчик — вступился и огрёб ещё больше. Родители, конечно, были в шоке, когда мы вернулись такие разукрашенные. Тогда-то и появилось прозвище. Сказал, что это не кровь, а сок от вишни, сезон был. В итоге начал заниматься спортом, учился стоять за себя и других, чтобы больше не допускать подобного, и вот он я перед тобой. — Ты так легко об этом говоришь, — поджимает губы она. — Воспоминание, конечно, яркое, но не из приятных. Обычно такое стараются забыть. — Та ситуация сделала меня сильнее, стала отправной точкой на пути к себе. Дала вектор развития, может, неправильный, но это моя дорога. Всегда хотелось давать, а не получать. Я не о физической силе… — Точнее, не только о ней, верно? — тепло улыбается Сара, всматриваясь в расслабленные черты. Слов не остаётся. Он мог не рассказывать, ей по силам прочесть. Зачарованный вид граничит с глубоким пребыванием в себе, и если бы не живые глаза, Вишня точно бы решил, что она не оправилась от преследующих отголосков потасовки. Сара явно никогда не была в подобных условиях, не сталкивалась с той жесткостью и грязью, что является неотъемлемой частью его будней. Но то, с какой поразительной осмысленностью она рвалась защитить его, продолжает крушить изнутри. Нет в ней наивности. Как и жалости. И снисходительности. Нет в ней того, что ещё способно удержать его от второго шага в пропасть. — Хочешь кушать? — бодро подскакивает Вишня, когда цепляется за набитый продуктами бумажный пакет. Едва ли его стряпня способна впечатлить девушку, но попробовать ведь стоит? — Путь к сердцу женщины? — Я серьёзно, — расправившись с основным массивом, перебирая мелкие покупки на самом дне, вскидывает брови он, тут же вспоминая что-то важное и приколачивая Сару к месту, — твой внешний вид. — Мы подорвались с соревнований, и было не до мелочей, — чувствуя неестественное сопротивление, вызванное его замечанием, девушка присоединяется к изучению содержимого, нагло отпихивая дракона бедром. — Про мелочи ты очень точно выразилась, — пристраивая голову на плече, чтобы скрупулёзно контролировать процесс проверки чека, Вишня томно шепчет в левое ухо, совершенно позабыв о мести. — Это даже юбкой назвать стыдно. Парни чуть голову не потеряли. Не ходи так по улице, а то мне придётся приставить к тебе какого-нибудь мальца, чтоб следил и провожал, пока я буду занят. — Чудо, что сейчас так тепло, — комкая белую бумажную ленту, игнорирует очень тонкий намёк Сара. — Не удивлюсь, если завтра утром выпадет снег, и все юбки отправятся дожидаться весны. Что тебе приготовить? — сбрасывая проверяющего с наблюдательного пункта, она проворачивается, становясь лицом к лицу и упираясь локтями на стойку позади. — Из такого набора можно запечь индейку или сделать достаточно сытный салат. Сразу предупреждаю, уровень моей готовки очень далёк от совершенства, но не отравишься. — Я не голоден, — пожимает плечами Вишня, даже не краснея. До скрутивших живот спазмов голоден, вот только их отношения ещё не созрели для того, чтобы укладывать главное блюдо на стол. — Мне тоже кусок в горло не лезет. Если есть ещё темы для обсуждения, я открыта к диалогу. И тебя ждёт Аа… ждут. Ждут по важным драконьим делам. — Хочешь уехать? — он осторожно берёт её за руку, оглаживая тонкие косточки. — Даже если я попрошу остаться сегодня у меня? — Не хочу, — сплетая пальцы, Сара поддевает его подбородок носом. — Уезжать и одновременно ставить перед выбором. Знаю, ты не должен сейчас тратить время на отвлекающие вещи. — Принцесса, Аарон — взрослый дядя и прекрасно справится с нашими менее взрослыми собратьями без моей, разумеется, неоценимой помощи. Сможешь отпроситься? — Спроси об этом два дня назад, сказала бы, не раздумывая. Теперь есть осложнение. И зовут его строгим отеческим контролем, — в голове мелькает утренняя сцена молчаливого завтрака, скрип посуды, угнетающая тишина, и, мысленно извинившись перед мамой, Сара принимает, что не хочет возвращаться домой. — Я попробую. — Давно Никсон стал тебе отцом? — хмурится дракон, но его губы украшает довольная улыбка. Он замечает заколку, которую подарил ей в качестве талисмана на выступление. — Если бы Никсон. Папа вернулся с распростёртыми объятиями и запоздалыми обещаниями. Не хочу об этом. — Как скажешь. — Вот и славно, — с величайшей осторожностью целуя в кончик носа, Сара выскальзывает из плена и спиной отходит к коридору, где по зову шестого чувства с самого начала заприметила телефон.***
New Girl — FINNEAS
Тёплый свет из окошка духовки становится единственным источником света, накладывая шлейф загадочного полумрака. Потрескивание фольги заполняет тишину, когда очередная проверка ужина на готовность не увенчивается успехом. Распластавшись по поверхности узкой столешницы, Сара лениво тянется к винограду, зевая. — Господи, неужели, — отрываясь от полки с кассетами, в молитвенной благодарности обращается к потолку Вишня. — Она устала. Дракон трясёт в воздухе кассетой, бросая на кровать, и невольно любуется совсем размякшей девчонкой, которой так к лицу его футболка, перекрывающая именуемое юбкой недоразумение. — Не рой. Себе. Яму, — тыча пальцем, чеканит Сара. — Раз моё внимание так утомляет тебя, я больше не стану строить из себя коварную соблазнительницу. Привет, цензура и запрет на всё до свадьбы. Сара отправляет виноградину в рот, поглядывая на застывшего в недоумении парня. В таком наряде у неё в принципе не особо много шансов, чего не скажешь о нём. Даже в домашних штанах Вишня выглядит ничуть не хуже, чем обычно. — Это ты меня так наказываешь? — дергая бровью, он опускает руки на бёдра, занимая одну из своих самых привлекательных поз. Что-то между «смотри, от чего отказываешься» и «нет, ты внимательно смотри». — Я намекала, говорила, даже просила, — беспристрастно бубнит Сара, пережёвывая ягоды. — Ты дважды сказал мне «нет». Вот и всё. Раньше надо было, — немного погодя, она решает всё-таки договорить. — В конце концов, из нас двоих семнадцать мне, и соревноваться за разряд в спортивном поиске отмаз — моя преференция. Но если у тебя хроническая мигрень, только скажи. Возраст, я понимаю. Легкое игривое настроение Вишни сходит на нет, а лицо выражает заметную озадаченность. Он явно не оценивал ситуацию с такой стороны, совершенно точно не согласен с формулировкой и хочет возразить, заверив в отличном здоровье, но вместо этого лишь натягивает только что сброшенную ухмылку. — Люблю трудности, — склонив голову набок, подкрадывается он. — Говорят, это даже полезно. — Вот и порешали, — подхватывает игру Сара, позволяя перетащить себя на колени. — Ты собирался в душ, а так как я проиграла в карты и иду второй — поторапливайся. — Пошли со мной. Потру тебе спинку. — Скушай, — отрывая виноградину и проталкивая ему в рот. — Утоляет аппетит и улучшает память. — Смотри, что там! — резко отворачивается к окну Вишня, запуская руку в миску за её спиной. — Я не куплюсь на это! — Да нет же. Серьёзно. Обернись. Пару секунд она ищет подвох, а затем, поддавшись его самому честному на свете голосу, Сара находит окно, в которое так внимательно всматривается Вишня. Чуть запылившиеся стекла удерживают свет от соседского фонаря, но кроме тощей ёлки, заглядывающей внутрь своими редкими лапами, не видно ровным счётом ничего. Не выдержав её наивности, Вишня прыскает, запрокидывая голову от смеха. — Ты просто… — возмущенно начинает она, раззадоривая его только больше, понимая, как легко у него вышло развести её, насколько профессионально он оперирует её же детсадовскими приёмами, но сдаётся заразительному хохоту и утыкается в крепкую грудь, стискивая зубы и потрясываясь. — Невозможен. — Принцесса, — рваным от веселья голосом зовёт дракон, убирая упавшие на лицо волосы. Сара быстро отворачивается в другую сторону. — Я правда что-то видел. Оно убежало. — Это была твоя совесть, — ладошка легко приходится по бедру. Вишня знает, что она играется, когда он сам согласно принимает участие, учится видеть мир под другим углом, заглушая режущий мозг опыт. Она так старательно пытается следовать его идеологии, ломая внутри себя издержки нежного возраста. И это нельзя не ценить, нельзя игнорировать, но и стоять на месте тоже нельзя. Риск застрять во временной петле слишком велик. Запуская гребёнку из пальцев в длинные волосы, пропуская через ладонь, Вишня ощутимо стягивает их на затылке, чтобы потянуть и приподнять её лицо. Он осторожно прощупывает почву, потому что этот жест совсем не такой безобидный, как ей может показаться на первый взгляд. Его рука напряжена, образованный кулак крепче сжимается, и Сара чувствует, как меняется его дыхание, становясь глубже и тяжелее, видит, как мутнеет взгляд и твердеет тело. Кожа головы приятно ноет, когда Вишня подбирает и другие прядки, скручивая всё воедино — в тугой жгут. По мере того, как выгибается её спина, ощущения на уровне груди неизбежно соскальзывают, располагаясь внизу живота, омывая его внутренние стенки невыносимо приятным предвкушением. Лёгкая грубость не пугает, потому что страх сменяется любопытством, и вся природа берёт над ней верх. С губ срывается первый тихий стон, и он пьянит обоих лучше самого терпкого вина. — Говори со мной, — тихим голосом просит Вишня, сосредотачиваясь на успокоении просящихся к ней чувств. — Я должен знать, что для тебя приемлемо. Сара практически лежит на его груди, пока он удерживает их обоих на стуле и затягивает волосы ещё сильнее, в красках представляя, какие вещи будет делать с ней в ближайшем будущем. Мысль о том, насколько пластичным и гибким может быть её тело, давно не даёт покоя, развязывая руки богатой фантазии. Ох, Принцесса, знала бы ты… В теле становится тесно. Сара упрямо молчит, впиваясь ногтями в плечи и круче прогибая спину, сама того не осознавая, двигаясь в такт его внутреннему пульсирующему ритму. Намекая на ответ, Вишня поворачивает тугую кисть и отпускает девушку, бросая на границе горько-сладкой боли, срывая томный вздох. — Нравится? — Да, — сглатывая, шепчет Сара. — Я запомню, — горячий шёпот ласкает ухо, и он ехидно посмеивается. — Вот теперь пойду поплаваю. Слова долго доходят до мыслительного центра, а когда он меняет их местами, оставляя её, совершенно потерянную, сводить колени на высоком стуле, Сара вспоминает заклятие на латыни, некогда упомянутое миссис Хилл. Несносный провокатор. — Сара! — зовёт его голос уже из ванной. — Я забыл полотенце, кинь любое на раковину. — Хорошо! — кричит в ответ, принимаясь за осмотр, как вдруг чётко вспоминает, что он непременно уходил с ним на плече. «Вот как, значит», — думает Сара, стаскивая маленькое кухонное полотенечко со стойки. Под стать приличиям. Она чувствует себя чистым гением, а по мере продвижения к цели улыбка становится шире. Вода бьётся о кафель, дверь неслышно открывается. И тут вся решительность рассыпается точно замок из песка. Замерев на пороге, Сара не может вспомнить, кто она такая, пока глаза прикованы к запотевшему стеклу душевой кабинки. Шум воды звучит где-то на фоне, а уши закладывает от глубоких пульсирующих ударов сердца. Очертания его тела едва прослеживаются за завесой загадочности, но даже этого ей хватает для прерывистого вздоха. Хорошо, что она не хлопнула дверью, как намеревалась, дабы обратить внимание слишком хитрого Вишни на себя. Хорошо, что не запустила в него кухонным полотенечком, которого едва хватит, чтобы прикрыть… Не хватит. Ей просто нужно спрятать округлившиеся глаза и выйти. Покинуть чёртово чистилище для её не такой невинной, как оказалось, души. Сара должна отдышаться, чтобы достойно встретить его, предложив кофе или один из апельсинов в миске, а затем мило улыбнуться, сделав вид, что его провокация не удалась, ведь играть с гроссмейстером по поддавкам — дело гиблое. Но вместо этого она продолжает стоять и пялиться на его широкую спину, узкий таз и ненужно длинные для парня ноги. Не заметив наблюдателя, Вишня поворачивается боком, продолжая работать губкой и задевая лейку. Вода омывает стеклянную стенку, прогоняя пар, рябь и мутную завесу. Сара тяжело сглатывает. К такому жизнь её не готовила. — Ты почти напугала меня, — закручивая вентиль с горячей водой, он продолжает делать вид, что их отгораживает минимум дверь. Сара складывает руки на груди. — По твоей же просьбе, — голос звучит тихо, но уверенно, чему она не может нарадоваться. — Могла просто забросить наобум, но балл за смелость. Я всё, освобождаю помещение. Ни в чём себе не отказывай. Вишня ловко обматывает унесённое с собой полотенце вокруг бёдер, целуя её в висок, и выходит из комнаты. Сара готова спорить на что угодно, сейчас он чертовски доволен собой. Холодный тропический дождь не снимает возбуждения, а сама она похожа на оголённый провод, тронь — заискрит. Мерзавец. Вот и как теперь держать невозмутимо безразличное лицо, если тело помнит эти сильные руки на бёдрах и в волосах, его сбившееся дыхание и плохо скрываемое желание, что сотрясает и её уже минут пятнадцать. Если самые неожиданные ощущения пробуждаются ото сна. Вентиль оказывается закрученным, а ноги ступают на влажный коврик. Они чёртовы мазохисты и извращенцы, потому что оба надышаться друг на друга не могут, но принципы ведь важнее. Это давно превратилось в крупную ставку, где главный приз устроит обоих. Так какого… Сара не находит полотенца. Осматривается ещё раз и натыкается на украшающий поверхность сушки лоскуток, заботливо принесённый с собой. Кровь закипает. Она сама себя подставила. — Вишня? — поборов гордость, зовёт она, выглядывая из-за дверцы. Он не отзывается. — Вишня! — кричит куда громче. — Да, дорогая? — мурлыкает голосок. Злорадствует. — Принеси мне полотенце. Пожалуйста. — Ты же пришла с ним. Квадратное такое. Или это была прихватка? Сара закатывает глаза и проглатывает потрясающе плоский сарказм. — Мне холодно, — жалобно тянет, дрожа всем телом от бодрящих капель. В коридоре звучит скрип стула и милейшая песенка, что он напевает, пока шагает в сторону попавшего в собственный капкан охотника. Большое махровое полотенце просовывается в щель, болтаясь на указательном пальце. И как только Сара готовится забрать его, Вишня резко опускает руку вниз, а затем вверх, дразня. Самообладание окончательно машет на прощание, и девушка яростно распахивает дверь, обдавая себя потоком воздуха и возмущённо выдыхая. — Спасибо, — выхватывая трофей у остолбеневшего Вишни, она, не стыдясь присутствия, обматывает его вокруг, поднимая глаза. — Знаешь, — тихо говорит дракон, переступая порог, а внутри всё трепещет от тьмы его некогда голубых глаз, — понятия не имею, за кого ты меня принимаешь, — Сара пятится назад, удерживая узел на груди, — но это уже перебор.Shoot and Run — Josef Salvat
В одно мгновение Вишня сокращает расстояние, впиваясь в губы изголодавшимся поцелуем, поднимая за талию вверх, заставляя обвить себя ногами, и выносит из душевой, впечатывая в первую попавшуюся стену. Его руки больно сжимают ягодицы, пока язык выкручивает настоящие вензеля, отбирая воздух и связь с реальностью. Их разделяет тонкая ткань его штанов, потому что полотенце послушно раскрывается в стороны. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Твёрдый член Вишни сильнее упирается в неё, когда девушка соскальзывает ниже. Он продолжает терзать её, кусая губы и нагло хватая везде, где придётся, подпитывая надежду на продолжение. Ударная волна желания прокатывается по позвоночнику, утяжеляя вес, и Сара разрывает поцелуй, вскидывая голову, чтобы впустить долгий вдох. — Останови меня немедленно, — рычит в шею Вишня, пытаясь отдышаться. Он часто хватает ртом воздух из-за ушибленного носа. — Не для этого я битый час отпрашивалась у отца, — потеряв голос, шепчет Сара, запуская пальцы ему в кудри, с силой сжимая. Его утробный стон в ключицу отдаётся вибрациями в животе. Кто-то сам решил поделиться своими слабостями. И если только дракон сейчас опять решит положить руку на Библию, Сара запишет это на личные счёты, а потом благополучно спишет его самого. Внутренний блок всегда действовал до противного безотказно. И именно сегодня механизм полетел. От этих потрясающей красоты глаз и волнующего трепета в них. — Святые угодники, — будто в бреду бормочет он, отдирая их слипшиеся тела от стены. Сара не отпускает сильной спины, когда Вишня, отправив плед вместе с кассетой на пол, осторожно укладывает её на прохладные свежие простыни, сохраняя просвет между ними. Вновь спрашивая, заставляя чувствовать себя капризным ребёнком, выпрашивающим у взрослых запретную сладость. Руки сами тянутся к плотной белой ткани на груди, останавливаясь перед преградой в виде его тяжёлой ладони. — Не торопись, — он поднимает её запястья вверх, прижимая к подушке, а затем невесомо ведёт вниз, касаясь спрятанных рёбер, талии, волнующего перехода на бёдра, смакуя тактильную картинку. Кровать проминается. Стоя на коленях, Вишня цепляет край футболки, обнажаясь по пояс с задержкой на широкой груди, стягивая её с плеч и головы, отбрасывая в сторону и распрямляясь. И теперь сердце действительно перестаёт биться. Взору открывается его татуировка дракона. Первый раз так чётко, потому что тогда — после первой потасовки в казино — другие отвлекающие факторы работали на полную мощность, а в отеле эта Венера старательно прикрывалась одеялом. Огибающее предплечье тонкое гибкое тело хранителя туго стягивает мышцы руки, зачаровывая Сару дёрнуть ладонью, чтобы прикоснуться. Но она жёстко впивается ногтями в мягкую кожу, удерживая свой порыв. Так наверняка делали другие. С остервенением бросались к рисунку, наговаривая, как он идёт ему, как украшает образ и добавляет брутальности. Ни разу не лгали, но ей не хочется сливаться в одно большое пятно его молодости. Хочется остаться приятным обособленным воспоминанием за счёт своего единственного преимущества. Искренности. Вишня пристально следит за ней, словно боится, что она струсит и убежит, потому что как бы крепко эта смелая девочка ни сжимала его ладонь, как бы пылко ни смотрела на него, вселяя непоколебимую уверенность в нём, в них, его старательно проработанный образ легкомысленного болвана всё ещё бередит её душу сомнениями. Это заметно, ожидаемо и всё равно досадно. Впервые всё то, за что он так долго держался, порой даже не прикладывая усилий, волной цунами обрушивается на плотину его чистых намерений и помыслов. Впервые он сам себя берёт в заложники, окуная в наказание за наказанием. Сара приподнимается на локтях, удерживая зрительный контакт, доказывая свой осознанный выбор. Его выбора ожидая. Не догадываясь, что взгляд туманится от первых трещин собственных основополагающих принципов и нетривиальной мысли. А что если это маленькое, искусавшее губы чудо — настоящий подарок для сомнительной жизни? То непорочное, что, быть может, вытащит и его. — Иди ко мне. Тишину нарушает скрип пружин, когда она, следуя просьбе, тоже встаёт на колени. Рука в его ладони опускается на отбивающее гулкий ритм сердце. Такое же смелое и отважное, как он сам. Второй рукой Вишня едва касается шеи, пробуя мягкую кожу, надавливая, отчего место соприкосновения начинает гореть. Этот огонь распаляется, разливается по всему телу, бросая в жар, делая дыхание частым и неровным. Сара опускает руки на торс, исследуя тело ниже, движется заводяще неторопливо, попадая в ложбинки рельефного пресса, выпуская несколько белых полос из-под ногтей. Проходя по дорожке жёстких тёмных волос, она ловит его шумный выдох и тянет за резинку домашних штанов. Ладонь возвращается вверх по внутренней стороне его бедра, и пальцы начинают дрожать, когда девушка несмело сжимает напряжённый член. Вишня исступлённо стонет. Коротким движением он срывает с неё полотенце и, не позволяя смущению взять верх, быстро нависает сверху. Тёплая кожа крепкой груди под пальцами будоражит, и Сара растворяется, попадая в плен его обнимающих рук, опьяняюще целующих губ, до мурашек трепетных слов, сказанных так тихо, что даже не верится. Армейский жетон щекочет шею, подначивая притянуть ещё ближе, но дракон неожиданно уходит в сторону, выдвигая ящик прикроватной тумбы. Удерживая квадратик в зубах, он спускает боксёры, а шорох фольги толкает кровь прилить к щекам. Прикусив губу, она смотрит в окно на противоположной стене, замечая первые снежинки, робко играющие в свете фонаря. Нервничает. И он чувствует это, когда мягко поворачивает её голову к себе за подбородок, твёрдо решая, что сейчас обратной дороги уже точно нет, и ей придётся сломать себя, чтобы дать начало чему-то новому. Длинные пальцы с нажимом ведут вниз, дразняще задевая грудь, перетекая в углубление втянутого живота, останавливаясь на самой границе, чтобы дать мгновение на коварную улыбку. Его очередь вести, даже если пятки упираются в землю. Вишня несдержанно накрывает призывно приоткрытые губы, одновременно ступая пальцами ниже, целуя ещё отчаянней, чтобы заглушить пульс в ушах. Она такая влажная. А он никогда не умел ждать. Упругие бёдра неосознанно подаются навстречу, улавливая такт. Вишня грубо глушит стон, когда медленно проникает одним пальцем внутрь, понемногу растягивая стенки, распаляя ещё больше, выводя её на игру, чтобы незаметно добавить второй. Кому-то придётся вычеркнуть эгоизм из списка приглашённых, ведь у него начинается ломка по ней на себе. Сара движется на его пальцах, подкручивая таз и расслабляясь, опуская руки на грудь, чтобы сжать и отправить его в нокаут. Откуда такая раскрепощённость? — Ты представляла меня? — хрипло спрашивает он, опуская большой палец на бугорок. Тело остро реагирует на эти шершавые нотки: спина выгибается, а руки зарываются в кудри: — Да, — сглатывая, выдыхает Сара ему в губы. Недовольный вздох улетает в воздух, когда необычное чувство заполненности сменяется скорой пустотой. Вишня опускается на локти, вдавливая в матрац. Низ живота призывно ноет от невыносимо приятной тяжести, а колени сами сжимаются, обхватывая его бёдра по бокам. Очерчивая контур губ, он подносит ребро второй ладони к приоткрытому рту: — Прикусывай, если почувствуешь дискомфорт, — Сара недоверчиво смотрит на него, накрывая её своей и укладывая на щеке, без слов прося пояснить. — Так я буду чувствовать тебя и смогу подстраиваться. В первый раз приятного мало. Идеально, если сможешь расслабиться. Постарайся ни о чём не думать, я всё сделаю сам. — А как же ты? Я хочу… — начинает Сара, смущаясь, но его лёгкая улыбка вместе с тем, что происходит между ними, дарят чувство душевной свободы. Он просил её говорить, ведь посыл молчания не всегда получается прочесть. И она будет. — Хочу, чтобы тебе тоже было хорошо. — Мне хорошо, когда ты рядом, а сейчас я почти что счастлив. Почти, — предугадывая вопрос, продолжает он, — потому что тоже волнуюсь. Это нормально, когда… Боишься навредить и всё такое. — Откуда ты взялся такой идеальный? — Поподробнее или вкратце? — ожидаемо отшучивается он, кусая за шаловливые пальцы, что уже тянутся к затылку, но девушка только качает головой. — Давай наглядно. Тонкие губы растягиваются в ухмылке, но Сара переворачивает его на спину, гладя ключицы и целуя так трепетно, что перехватывает дыхание, а веки опускаются под тяжестью эмоций. Кожа к коже. Вишня послушно отвечает, сгибая ноги в коленях и целиком перехватывая за талию. Его ладонь сжимает и разжимает бедро почти под самой ягодицей, вынуждая открыть глаза. Всё это время Вишня продолжал смотреть на неё, будто поддавшись парализующему гипнозу. Внимательно, нежно и с пугающей тоской. Извиняясь. — Прости меня, Принцесса, — шепчет он, отстранившись, встречая её недоумённый взгляд. — Так будет лучше всего. Сара чувствует, как напрягаются мышцы его пресса, а корпус толкает вверх. Опираясь на локоть, Вишня быстро укладывает её обратно, отпуская талию, и с небольшой помощью резко входит в неё на всю длину, утыкаясь в шею и замирая. Острая боль пронзает всё тело, кончики пальцев на ногах немеют, а глаза широко распахиваются, теряясь в пелене выступивших слёз. Совершенно дезориентированная, она не в силах понять, что происходит: утонувший между губ вскрик остался внутри, а предусмотрительно накрывшая рот ладонь оказалась жёстко убранной, чтобы сплести пальцы. Его большой настойчиво гладит запястье, отвлекая, пока, стиснув зубы, дыша тяжело и редко, Сара находит его голову, свободной рукой касаясь острых скул и заигравших желваков. Он даже не дышит, а выступивший от напряжения рельеф плеч и выгнутой спины делает дракона похожим на изваяние. Почувствовав движения хрупкой грудной клетки под собой, отпустившую, чтобы обнять, ладонь, Вишня выдыхает, потираясь лбом о тонкую шею, ведёт носом по щеке, оставляя мелкие поцелуи, и, точно от боли, жмурит глаза. Его беспокойство выглядит до невозможности мужественно, лишая шансов уцелеть. — Скажи, если нужно остановиться, — тихо просит он, немного выходя и аккуратно толкаясь. Осознание приходит мгновенно. Теперь всё так, как должно быть. Без ограничений и стоп-сигналов. Пусть и по-детски наивно, но Сара улыбается от того, что ей повстречался тот самый человек. Нужный, заполняющий собой пустоту в душе, дарящий те ощущения, ради которых люди рыщут по свету, огибая земной шар. Он рядом, дышит в висок, двигаясь чуть глубже, но по-прежнему осторожно. Удивительно, но боль начинает уходить на второй план, сменяясь непривычными ощущениями и тянущим чувством внутри. Так действительно лучше, потому что этот миг взросления запомнится короткой вспышкой, после которой наступает расслабление. Ладонь проскальзывает под тонкую шею, сжимая, и Сара на физическом уровне ощущает, как трудно ему сдерживаться. — Не осторожничай, — шёпотом просит она, цепляясь за широкие плечи и самостоятельно подаваясь навстречу. Лёгкое скольжение, столкновение тел. Сара не питает иллюзий, принимая ограниченность возможного удовольствия на своей стороне, но его эмоций сполна хватит на двоих. Всё, чего ей отчаянно хочется, — видеть, как сбивается его дыхание, как губы ищут приюта, целуя жадно и влажно, как он изредка мычит в её волосы. Вот что подарит наслаждение. — Нетерпеливая, — с одобрительной насмешкой тянет Вишня, обхватывая ногу под ягодицей для упора, ускоряя глубокие поступательные толчки. Короткий зрительный контакт наносит сокрушительный удар. С кошачьей ухмылкой он жёстко впивается в скрытый волосами участок шеи, прикусывая и обходя языком, не прекращая сводящих с ума движений. Грудная клетка норовит треснуть от колотящегося сердца, а Сара держится из последних сил, стараясь подавить стон. — Никто не услышит, малыш, — читая мысли, отрывается Вишня, внимательно наблюдая за девушкой. Её раскрасневшееся отнюдь не от смущения лицо манит прикоснуться, чтобы в сотый раз удостовериться в реальности. Она такая горячая, узкая, фантастически податливая, идеальная. Так крепко держит внутри, обещая скорую разрядку, если он не сменит позу. Густые чёрные ресницы с выгоревшими кончиками подрагивают всё чаще, и Вишня понимает, что не причиняет ей дискомфорта. Идея сразу попробовать что-нибудь более интересное, не ждать следующего раза, настойчивее скребётся в голове, а креативная жилка перебирает подходящие позиции. Его девочка удивительно выносливая. Она готова. — Подсказывай мне… — запрокидывая голову и прикусывая нижнюю губу, шепчет Сара, когда он замирает, нависая сверху и распрямляя захваченную ногу, поднимая вверх до тех пор, пока стопа не касается подушки рядом с её головой. Ему сносит голову. И этот возбуждённо-восхищённый взгляд вызывает у неё самодовольную улыбку. Вишня аккуратно переставляет руки, ведя натянутую ногу по часовой стрелке в сторону, укладываясь рядом на бок и всё ещё оставаясь внутри. Он легко скользит, останавливаясь, когда чувствует, что Сара напрягается от новых непривычных ощущений, кляня себя за то, что пошёл на поводу у неугомонности. Но дело сделано. Ноги сведены, и он осторожно толкается, попутно находя её грудь, чтобы сжать. Становится ещё теснее, и его выдержка по накатанной летит к чёртовой матери. Сара вздрагивает, когда чувствует, как стремительно увеличивается амплитуда, а его пальцы скользят по животу, накрывая горячую точку, надавливая и кружа, мастерски управляя инструментом её тела. Это… непередаваемо. Он везде, заполняет собой каждый миллиметр, взрывая огонёк за огоньком. — Вишня, — громко срывается с губ. Тело натягивается струной, подбиваемое мелкой лихорадочной дрожью. Сара разбивается, уходя в захватившее дух ощущение, сродни свободному полёту, скрутившему солнечное сплетение, и жмурит глаза до ряби, вскрикивая вновь от того, что он с нечеловеческим рыком толкается в последний раз, впиваясь пальцами в ляжку, вжимаясь грудью ей в спину, натягивая светлые чуть взмокшие волосы опорной рукой и выстанывая… её имя. Вишня обессиленно падает, укладывая ладонь на плоском животе. На его пальцах кровь, но он не даёт ей обратить на это внимания, перехватывая дрогнувшую руку, чтобы сплести. Они не могут отдышаться, обнимая друг друга по мере сил, балансируя на грани иллюзорности и поглотившей все сомнения действительности.***
— Когда у тебя день рождения, Принцесса? Вишня прижимает укутанное тельце ближе к груди, поглаживая низ живота и целуя в затылок. Накрыв горячую ладонь своей, прося не беспокоиться, Сара неуклюже проворачивается в коконе одеяла, находя его и устраиваясь лицом к лицу. Она облизывает губы, растягивая их в хитрой ухмылке, готовая напомнить о том, что вопрос явно с просрочкой, но дракон послушно ждёт ответа, не вкладывая двусмысленности. — В апреле, — просто отвечает девушка, чуть пожимая плечами. — Значит, весной я могу воспользоваться входной дверью и официально познакомиться с отцом? — Ты меня пугаешь. У тебя всегда такое настроение после… — Сара прокашливается, мгновенно краснея и пряча лицо в изгибе шеи, — смены гардероба? — Все мои уроки прошли даром, да? — его бархатный смех ласкает слух, и она обнимает его, как получается, поднимая голову, чтобы разглядеть. Удивительной красоты кудри обрамляют волевой лоб, чистые глаза блестят, отражая уличный свет ночного города. Так выглядит её личное счастье. Близкое и настоящее, укрывающее от всех невзгод. Словив игриво вздёрнутую бровь, Сара закидывает ногу на талию, чтобы удобно подтянуться и попросить поцелуй. Вишня отвечает на эту молчаливую просьбу, нежно сминая припухшие губы. Он давно не чувствовал такого умиротворения. Его руки накрепко держат, пока тепло тела оберегает от холода в комнате. После первого совместного душа смена температуры кажется как никогда суровой. — Повторение — мать учения. — Прекрасно, мисс О’Нил, — его ладонь поднимается по спине до острых лопаток, задирая ткань футболки. — Тогда шепните мне на ушко, что именно желаете освежить? И она шепчет. Так, что вторая волна неминуемо сносит их в водоворот друг друга, а Вишня вовлекает Сару в новый многообещающий поцелуй.