Сердце не камень

Прошу прощения у любимого РомДмитрича за нелецеприятные слова в его адрес! ((())) 4. С бесцветного от рождения лица Борщёва, сидящего за рабочим столом в кабинете Виноградовой , сползли улыбка и все краски. Осталась серая, невыразительная маска. Протянул руку с телефоном в сторону Юлианы: - Что-то случилось у Кати. Но сколько Виноградова не набирала номер подруги, трубка молчала. Телефон Жданова отключен. Догадалась набрать домашний – Катерина ответила почти сразу. Но разговаривать отказалась, сославшись замогильным голосом на то, что ждет звонка. Такой голос у Кати Пушкаревой она уже слышала, давно это было. Понятно, что снова Катерину необходимо спасать. Осторожно у Елены Александровны выяснила, что дочь в последние дни бывает у них редко, раз в неделю. Навещает их с Зоенькой, но внучку им не оставляет. Андрей против того, чтобы напрягали их, стариков. Да какой же это труд, это только радость, присутствие в доме ребенка! Юлиана время от времени набирала Жданова. Номер Андрея по-прежнему молчал. Дверь распахнулась сразу, как только женщина прикоснулась к кнопке звонка. - Катенька, что случилось? Что с родителями? С Зоенькой? Говори ты, наконец! Не молчи! Молча, как когда-то в каморке, бывшей ее кабинетом, подала Виноградовой лист бумаги. - И что? - Всё, это всё! Больше он не вернется. А я без него жить не смогу. За все годы, проведенные рядом с ним, я усвоила одно: я могу его ненавидеть, могу любить, злиться на него, да что угодно! Вот только жить без него не могу! К моему величайшее стыду, для всех женщин самое главное – это их ребенок, а для меня – Жданов! - Давай в ванную, умывайся. Перебесится твоя радость и вернется, никуда не денется. С чего все началось? - С Миши. Господи, вот зачем я послушалась тебя и его с этой дурацкой работой? Муж меня обеспечивает, мне никогда ни в чем нет отказа, так зачем нужна была эта работа? Мне на все нужно было плюнуть, на все борщевские проблемы, а я продолжала злить мужа. Вот и доигралась… он меня не простит, и не вернется. - Так, во-первых, кончай себя накручивать. Никуда он не денется, побесится, позлится и вернется. Не сможет он без тебя и дочери, это для всей Москвы и Московской области не секрет. Юлиана понесла в детскую уложить в постель крестницу, которая уснула у нее на руках. Вернулась в кухню уже с сумочкой, достала из нее зеленую коробочку с лекарством. - Новопассит? - Да, он. Натуральное средство, не вызывает привыкания. Я без него уже бы давно в психушке оказалась. Умолчала о том, что купила упаковку полчаса назад, в аптечном киоске, который пристроился в расположенном в доме Ждановых супермаркете. Настойки, к сожалению, не оказалось. - Зоенька уснула, и ты ложись, поспи. Позже я приеду. Приготовь что-нибудь на ужин, посидим, поболтаем. Вина выпьем. У меня в офисе есть коллекционное, поклонник подарил. Только повод выпить, никак не подворачивался. От блистера с «Новопасситом» отрезала две таблетки, положила их в маленькое блюдце и пристроила на полочку над рабочим столом. Постучала пальцем по ней, привлекая внимание подруги к «подарку». Женщина-солнце быстро побросала в сумочку все, что выложила перед этим в поисках таблеток. - Ну, все, не унывай! Никуда твой персональный Отелло не денется. Юлиана поднялась из-за стола, когда услышала еле слышное: - Скажи, кто она? - В смысле, она? Ты думаешь, что у Жданова есть женщина? Юлиана засмеялась. - Успокойся, нет у него никого. И до вашей свадьбы, и после, Жданов в порочащих его связях не замечен. И это точно. - Но у меня было ощущение, что он мне изменил. Давно, когда была беременна… И вот, совсем недавно, с месяц назад. Скажи, кто она? - Понятия не имею, публика и Шестикова по этому поводу молчат. А значит, и нет никого. А что тогда, во время беременности изменил, так это Лене Санне спасибо скажи… Ну, если и изменил… Юлиана засмеялась звонко, как колокольчик. Сказала бы я по этому поводу, да твой нежный слух этого не вынесит. Подумаешь, изменил! Люди в войну хлебом делились! Муж твой мужик, которому ничто не чуждо, еще и нужно. Можно подумать, сама этого не знаешь. Все, я пошла. Не накручивай себя. Жди меня, у меня вечер свободный, вот и проведем его вместе. Когда еще доведется? И, как в воду глядела. Еще не скоро сойдутся их пути-дорожки, когда сумеют они выбрать время и место, чтобы выпить по бокалу вина; чтобы Катерина как это уже сложилось в их отношениях, привычно лила слезы от радости или горя, а подруга ее утешала... ((())) Выплаканные слезы, принятая в обед таблетка «Новопассита», а за ужином пара бокалов хорошего вина, сделали свое дело. Катерина спала ночь как убитая, если что-то и снилось, то не помнит. Утром проснулась от шепота Юлианы и дочери. - Говорите нормально! Вы так шепчетесь, что на том конце Москвы слышно! - У бабушки? Уточнила малышка. На утвердительный ответ крестной стала уточнять, было понятно, что уже балуется: - И папа слышит? И Рома? - Да, да, все слышат. Юлиана услышала то, как Катя сказала тихонько в сторону, на что ребенок не обратил внимания: - «Твой Рома точно слышит, без него ничто, никогда не случается». Виноградова поразилась интуиции Катерины. Но не сказала, что она выяснила, откуда ветер подул, и принес ее мужу новости: видела она вчера этого зеленоглазого ловеласа с молодой бухгалтершей из ресторана «Мармеладоff». Глаз на шефа, то есть Михаила Борщева, она положила еще в то время, когда он был женат. Развелся, вернулся… И вновь ей облом. На нее никакого внимания, зато начали ползти слухи о старой неземной любви Михаила, которая забрезжила на горизонте. Вот и жаловалась новому поклоннику, в лице Романа Малиновского. Москва – большая деревня. Все про всё и про всех знают. Каждый крутится в строго обозначенном круге. Так, оставались еще старые кадры в головном ресторане, которые помнили и потихоньку, из уст в уста передавали, как при игре в «испорченный телефон», молву про старую, негасимую любовь хозяина. Вот так и оказался Роман Дмитриевич тем, кому влюбленная в хозяина бухгалтерша нашептала про нового финдиректора. А он не делал вид, что ему это интересно, он буквально выпрыгивал из штиблет, выясняя подробности. А тепленькая водичка отродясь в одном месте у РомДмитрича не держалась. Зудело и свербело у него во всех местах, пока не принес эту новость своему шефу. Поистине, добрыми делами вымощена дорога в ад. Именно так и получилось в этом случае.