Не такое уж и золотое не совсем ядро

— Тётушка, я должен уйти. Пожалуйста, не злитесь, я действительно не могу здесь остаться, — Цзян Чэн, конечно, мог сейчас грубо оборвать с ней все связи и уйти, но что-то ему подсказывало, что его так просто не отпустят. — Нет, ты не можешь меня бросить! — вновь воскликнула та. — Но… Почему? После этого вопроса она заметно занервничала. Долгие минуты она стояла неподвижно, лишь иногда потирая влажные руки о рукав старой одежды. Когда ему уже это наскучило, Ваньинь хотел развернуться на выход, но тётушка незамедлительно повернулась в его сторону и заговорила. — Когда-то у меня был сын. Он совсем не похож на тебя. Я так любила расчёсывать его золотистые волосы, когда он был маленьким, а он всегда крутился и порывался всё куда-то сбежать и поиграть. Он был тёплым солнышком. Конечно, со временем он стал темноволосым, как и остальные, но характером оставался таким же ласковым. Он очень любил ходить со мной в деревню, продавать овощи. И это было моей ошибкой. Будучи уже взрослым, он встретил какую-то девку и спустя полгода привёл её домой и заявил, что женится. Я могла это стерпеть, но кроме этого они хотели сбежать от меня и жить где-то в соседней деревне через реку. В голове Ваньиня роилось несчетное количество мыслей насчёт всей этой истории, поэтому он решил прервать её. — Но, тётушка, это же ваш сын, не пёс на привязи и не птица в клетке. Он человек, почему вы не хотели дать ему право выбора? После этих слов её лицо немедленно скривилось, и она вновь разразилась истерикой. — Ты такой же, такой же эгоист! Он последовал за той девкой, и среди ночи они сбежали, сев в лодку. С тех пор я не видела сына вот уже тридцать лет, — она кинула взгляд на стену, и выхватила висящий там аккуратный меч, и направила на юношу. В ту ночь, когда она проснулась ночью и не обнаружила никого в комнате сына, женщина помчалась к реке, но было поздно. Её когда-то златовласый сын был уже в лодке с девицей. Мать без сил упала на колени у берега и принялась громко звать его и кричать. Тогда был очень сильный ветер, из-за чего юноша мог лишь видеть силуэт своей матери, но никак не слышать. Ему было грустно покидать то место, где он родился и прожил все свои годы. Он так и уплыл, вместе со своей спутницей, не слыша отчаянных криков. В ту ночь была сильная гроза, и через неделю за много ли оттуда были найдены два трупа молодой пары, но к женщине так и не дошли эти новости. — Тётушка, не делайте глупостей. Я правда очень благодарен вам за то, что вы спасли меня и заботились до этого времени, но я правда не могу больше здесь оставаться, — он медленно делал шаги навстречу. Тогда она резко перевернула оружие в руках, и кончик меча упёрся ей в живот. — Нет! Пожалуйста, не делайте этого. — Ты останешься со мной? Он немного замешкался, но не решился соврать. — Нет. Меч прижался к телу тётушки сильнее. Однако ей не удалось совершить задуманное. В мгновение Цзян Чэн вырвал оружие из её рук. — Пф, бесполезно, — засмеялась та. Юноша заметил что-то неладное. — Что? Тётушка кивком головы указала на стол, и лишь тогда он заметил пустую бутылочку. Скорее всего, раньше там был яд. Он ошарашенно повернул голову к ней и заметил, как сильно та побледнела. — Сколько прошло времени с тех пор, как вы выпили эту дрянь? — юноша осторожно отложил меч в сторону и подхватил теряющую силы тётушку. — Всё бесполезно, — повторила она, и он понял, что это действительно так. Он не знает, что это за яд и есть ли к нему противоядие. — А знаешь, уходи, уходи, давай, забери все деньги и оружие из этого дома и убирайся, маленький ублюдок, брось меня так же, как и мой сын! — вновь закричала та, сев на стул. Эти эмоциональные качели неимоверно сбивали с толку. Невозможно было угадать, что она выкинет в следующий раз. — Тётушка, за что вы так со мной, — слова действительно были неприятными. Из её груди вырвался сильный кашель и, казалось, она выплюнет из себя все внутренности. В руке, которой тётушка прикрывала рот, были видны яркие капли крови. Она зло оскалилась, и на зубах также была красноватая плёнка из крови и слюны. — Тогда… Назови меня мамой, — с надеждой произнесла та. — Нет. Возможно, это прозвучало излишне грубо, но Цзян Чэн не хотел усугублять ситуацию ещё больше. Он и не заметил, как меч вновь оказался в её руках. С безумной улыбкой она вонзила лезвие себе в живот и выпучила глаза от боли. — Тётушка! Чёрт, ну почему? — он совершенно не знал, что делать. На её грязной одежде медленно стало проступать большое кровяное пятно. Вынимать меч он не решился, так как не хотел причинять ещё боли на последних мгновеньях её жизни. Вскоре тяжёлые хрипы закончились, а вместе с ними и жизнь тётушки. Цзян Чэн аккуратно, с отчётливым хлюпаньем вынул меч из тела и отбросил в сторону. Подняв труп, он отнёс его в комнату и положил на кровать. Сев рядом на пол, юноша уронил голову на колени и вздохнул. Нужно было похоронить тётушку. Благо луна была яркой, и света от неё хватало, чтобы копать яму. Ждать рассвета он не хотел, так как всё равно заснуть в одном доме с мёртвым телом тётушки Ваньинь не смог бы. Поэтому он нашёл в кладовой лопату и хромая направился в сад, искать подходящее место. После всего, что было в последнее время, физические силы у того были на исходе, но он всё равно принялся медленно откидывать землю. Ближе к утру всё было готово. На последнем издыхании он принёс её тело в сад и спустил в яму. Оставалось только навсегда скрыть её под слоем земли и надеяться, что там она найдёт тех, кого так отчаянно хотела вернуть при жизни. Смотреть на то, как постепенно тело тётушки пропадает под землёй, было жутко, но перестать работать руками он не мог. Когда в саду осталась лишь горка земли, Цзян Чэн понял, что чего-то не хватает. Он пошёл к реке и сорвал несколько цветков лотоса, только уже не фиолетового, а белого цвета. Стоя с четырьма цветками, юноша смотрел туда, где ранее лежала тётушка. — Спасибо вам за всё, пусть вы и не совсем хороший человек, но я ведь не лучше, — положив цветы сверху на чёрную землю, он развернулся и ушёл обратно в дом. Да, тётушка любила своего сына, но, в конце концов, её зацикленность на нём была ненормальной, и когда она во второй раз лишилась личной игрушки, то в приступе безумия убила себя. Она не могла смириться с той мыслью, что ей снова придётся остаться одной, и её можно было понять. Но её сын и сам Цзян Чэн были людьми, личностями, смысл жизни которых не крутился вокруг неё одной. Начинало светать. Ваньинь, еле передвигая ногами, дошёл до комнаты и рухнул в постель. Он ничего не ел дня два или около того, получил удар в голову, глубокую царапину на стопе и сильное психическое потрясение в связи со смертью тётушки, поэтому в сон провалился буквально за несколько секунд. Когда он уже проснулся, на дворе всё ещё светило солнце, это означало, что он проспал приблизительно сутки. Это и неудивительно, тёмные круги плотно засели под его глазами, показывая крайнюю степень истощения. Последний раз таким он выглядел в первую неделю после спасения тётушкой. Тогда он только отходил от всего того, что случилось в темнице клана Вэнь. Найдя в маленькой кухне остатки какой-то еды, он, как обычно, позавтракал. Уже сидя за столом с кружкой чая, он смотрел, как ленты пара поднимались вверх и рассеивались в прохладном утреннем воздухе. Только тогда он вспомнил и полностью осознал события прошедшей ночи. Цзян Чэн сорвался с места и выбежал в сад, ощущая ноющую боль в стопе. Однако он отмахнулся от раны в стопе и лишь бежал дальше в сад. Увидев там горку земли и по-прежнему белоснежные бутоны лотосов, юноша схватился за голову и осел на колени. Только теперь к нему пришло осознание. Когда он её хоронил, эмоции отсутствовали в его сердце, так как его единой мыслью было лишь то, как бы быстрее добраться к кровати и уснуть. Сейчас же Ваньинь протянул руку к земле и взял горсть, пачкая ею светлую кожу. Несмотря на то, что тётушка была не совсем здоровым психически человеком, она искренне любила своего сына и так же полюбила его. Женщина всегда заботилась о нём. Могла выслушать, хоть и не любила поддерживать беседы, чаще выступая в качестве слушателя, нежели рассказчика. Земля в его руке была холодной и влажной, настоящей. Ему не приснилось и не померещилось всё это. Мёртвое и такое же холодное тело тётушки сейчас находилось под землёй, и вскоре оно начнёт гнить и разлагаться. Все те эмоции, которые он не смог выдать днём ранее, вылились сейчас. За год юноша не видел никого, кроме неё, и не общался также ни с кем. Тётушка оставалась единственным близким человеком. Ему хотелось заплакать, но что-то не позволяло ему выпустить то, что накопилось вместе с горячими каплями. Так и просидев на коленях около часа, Ваньинь поднялся и побрёл обратно в дом. Кажется, он задержится в нём ещё на некоторое время. Наконец-то он смог войти в ту самую комнату с оружием, не боясь того, что тётушка может в любую секунду увидеть его. На полу, где она сидела прошлой ночью с мечом в животе, образовалась лужа крови, а потому Цзян Чэн вернулся с тряпкой и вытер пол дочиста. При свете дня рассмотреть всё было легче. И оказалось, в комнате, кроме оружия, было много чего интересного. У стены, напротив которой стоял небольшой столик, находился стеллаж с необычными книгами. Подойдя ближе, он понял, что это были дневники, написанные разными людьми. Он различил три почерка. Юноша догадывался, что, скорее всего, это были дневники семьи тётушки. Пусть она почти ничего не рассказывала о себе, перед смертью стало известно немного о её сыне. А как известно, каждый человек происходит от двух людей. У тётушки был муж, и, возможно, некоторые дневники из тех написал он. Ваньинь очень заинтересовался содержанием одного из них. Там описывалось, как создавались эти оружия. Он был уверен, что те были созданы мужем тётушки, и аккуратный, с завитушками почерк принадлежал именно ему. На самом деле все те мечи, кинжалы, луки и плеть имели настолько необычную энергию, из-за того, что не были духовным оружием, каким привыкли все считать. В отличие от него, эти могли использовать как люди с золотым ядром, так и без, и Цзян Чэн в этом уже убедился. В мече или кинжале было лезвие, в стрелах — наконечник, а в плётке — рукоять. Все они были из особого металла. Каждый раз, как его омывала кровь побеждённого существа или человека, оружие становилось сильнее и мощнее. Оно имело свойство поглощать чужую духовную энергию. В том дневнике описывалось, с каким трудом мужчине удалось достичь желаемого результата. Его первый меч оказался тем самым, что дала ему тётушка. Было очень интересно читать про то, как вначале, делая ошибки, тот принимал всю силу на себя, после чего лежал в кровати по нескольку дней, но всё равно продолжал заниматься любимым делом. В душе того человека жила очень интересная и добрая личность, но, к сожалению, его ничего не интересовало, кроме экспериментов. Лишь иногда проскальзывали строчки про то, как ему надоела его жена, которая постоянно причитала, что тот совсем не обращает на неё и их сына внимания. Когда его самый первый меч был полностью завершён, он погрузился в работу ещё больше. Следом пошли разные кинжалы, мечи, лук со стрелами. Вся жизнь, всё его внимание были сосредоточены лишь на изобретениях. Ни слова о сыне, жене. Иногда он описывал красоту нового оружия так, будто перед ним была не очередная стрела для лука, а наипрекраснейшая дева. Его дневников было вместе три. Больше Ваньинь не нашёл. Каждая запись сопровождалась датой, и ближе к концу почерк становился не таким аккуратным, а буквы разлетались в разные стороны. Промежуток времени между записями становился больше. И юноша заключил, что тот доживал свои последние месяцы. Последним его изобретением была та самая плеть, которая так привлекла внимание Цзян Чэна. Тот не успел как следует испробовать её в бою, так как скончался. Его последний дневник был наполовину пуст. Юноша со скучающим видом прошелестел пустыми страницами и отложил тетрадь в сторону. Вот только он не заметил несколько строк в самом конце. «Меня пронзило моё же оружие», — было написано еле различимым почерком, а рядом несколько капель когда-то красной крови были размазаны коричневым пятном.