Не такое уж и золотое не совсем ядро

Уже в десятый раз перелистывая страницу книги, Лань Чжань вернулся и упрямо перечитал её снова, в надежде вникнуть в суть. С самого утра, после отъезда брата и Вэй Ина, он совсем перестал контролировать своё тело и голову. Они постоянно не слушались, всё выпадало из рук, а подсознание лишь подкидало воспоминания событий прошлой ночи. Молчание Вэй Усяня на тот самый важный вопрос никак не выходило из головы, сомнения подкрались незаметно, сладко зазывая перейти на их сторону, отвернуться от юноши, не доверять. Заклинатель думал, что уже давно освободился от оков страха и заблуждений, но прошлое Вэй Усяня, как назло, всегда было на слуху у людей, ему не удавалось ни на миг забыть все его похождения. Лань Ванцзи больше всего боялся быть игрушкой в его руках, потому что знал, что согласится быть сломанным и выброшенным без раздумий. Как жаль, что Второй Нефрит никогда не спрашивал Вэй Усяня об этом, не пытался узнать правду, подтвердить или опровергнуть все грязные слова. Он слишком сильно заботился об эмоциональном состоянии юноши, думал, что оскорбит такими вопросами. Возможно, будь заклинатель чуть решительнее, все его сомнения не терзали бы душу и сердце, и навязчивые мысли оставили бы в покое. В то же время услышанное за дверьми библиотеки от брата поразило его не меньше. Лань Хуань всегда был примером для Лань Ванцзи: никаких изъянов, лишних действий, которые противоречили бы правилам, отсутствие искренних эмоций и чувств. Но тогда, говоря о своих чувствах к Главе клана Цзян, его голос был твёрд, полон уверенности. Никакого притворства, только обнажённая личность без вечной маски доброжелательности, Лань Чжань хотел бы увидеть его лицо в тот момент, но этот вид предстал не ему, брату, а Вэй Ину. Как же долго он собирался скрывать свою привязанность к господину Цзяну от него? Этим вопросом он только добивал себя. С кисточки упала большая капля чернил, делая грязную кляксу на листе. Заклинатель увидел ещё несколько таких же и выбросил бумагу. Несобранность раздражала, хотелось избавиться от всех назойливых мыслей, прояснить вопросы, что мучили, но Лань Ванцзи отбросил это и поднялся. Его также очень интересовало происхождение оружия Главы клана Цзян. С позволения Вэй Ина, он был полностью посвящён в курс дела, поэтому решил пересмотреть несколько непрочитанных книг. Следующим утром Лань Сичень встретился с Вэй Усянем в отдельной комнате и с довольной, гордой улыбкой предоставил стопку старых книг. По словам Не Миндзюэ, после кражи книг ордена Не младшим братом основателя те переписывались по памяти. С веками они переписывались много раз, и это всё, что сохранилось до этих дней. Вместе с описанием сабель хранились некоторые заметки насчёт оружия из ордена, что создал младший брат основателя. К обеду они не отвлекались и просматривали все материалы. Почти всё, что не касалось личных отношений братьев, полностью сходилось со сказанным Не Хуайсаном, лишь более углублённо, некоторые детали и вовсе поражали, но ничего, что бы подтверждало догадку Лань Сиченя, найти не удалось. Никто из них не видел Цзян Чэна в бою, а спрашивать у Главы клана Не было бы не лучшим решением. Его поведение было странным, и это заметили все. Всегда прямой, простой человек не умел скрывать эмоции, поэтому он закрылся у себя и выходил лишь поесть. Тишину в покоях Лань Сиченя прервал один из слуг клана Цзинь. Его дыхание было тяжёлым, новость, которую он принёс, скорее всего, очень важная. Не смея тянуть время, он сообщил о том, что на свет вот-вот появится новый наследник ордена Цзинь. В тот же момент дверь открыл Вэй Усянь. — Думаю, вы уже обо всём осведомлены, нам нужно отправляться в Ланьлин. Глава клана Лань понимающе кивнул, и уже ближе к вечеру они прибыли в резиденцию ордена Ланьлин Цзинь. В Башню Кои пригласили лишь самых близких, но вошедшему Лань Хуаню никто сопротивления не оказал. Тот искренне переживал за сестру Ваньиня, но сильнее хотел увидеть его. Чуть далее слышался истошный крик юной вдовы. Вэй Усянь сразу же побежал к Яньли, оставляя Лань Сиченя в одиночестве, он не осмеливался идти вперёд, не хотел нарушать личные границы. От продолжительных криков, наполненных ужасающей болью, волосы на теле становились дыбом, заклинатель искренне соболезновал. Через час всё прекратилось, но ребёнка всё ещё не было слышно. Дверь со скрипом отворилась, и Глава клана Лань посмотрел на вышедшего. Очень напуганный, дрожащий Цзян Чэн медленно закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Откинув голову назад, он опустился на пол. — Глава Цзян, как всё прошло? — обеспокоенно спросил Лань Хуань и подошёл к юноше. Тот устало поднял голову и посмотрел вверх. Тогда заклинатель смог увидеть влагу под глазами и на щеках Ваньиня, отчего сердце болезненно сжалось. — Она потеряла сознание, но так и не родила. Цзян Чэн не хотел видеть напуганные лица лекарей, которые поднимали панику. Всё резко пошло не по плану: схватки начались значительно раньше назначенного срока, состояние Яньли было тяжёлым, она не могла оправиться от смерти мужа, оттого и истощила себя. Он не смог смотреть на всё это, поэтому решил уйти. Но убежать от быстрых шагов лекарей, которые не могли вновь взять ситуацию под контроль, не удалось. Лань Сичень не мог просто наблюдать за этим, поэтому ободряюще положил руку на плечо. Он пока не мог поддержать его по-другому, слова были неуместны, ему хотелось положить руку на тонкие пальцы, спрятанные под тканью перчатки, сжать ладонь, но всё это было лишь в мечтах. На деле хватило даже лёгкого касания, чтобы одно сердце ускорило свой ритм, а второе обрело покой и тепло. Рядом с Лань Хуанем Цзян Чэн ощутил незримую поддержку, простая тишина действовала успокаивающе. Спустя несколько минут из комнаты вновь был слышен женский вой. Ваньинь в тот же миг рванул обратно к сестре, оставив мужчину в растерянности. На удивление дальше всё шло без неприятных происшествий. Через час весь мир заклинателей узнал о появлении на свет молодого господина ордена Цзинь. Цзян Чэн не мог сдерживать слёзы, когда увидел маленького ребёнка, что без устали кричал. Цвет его кожи был багровым, красным, где-то с синим оттенком, юноша впервые видел новорождённого, но от осознания происходящего влага под глазами не успевала высохнуть, как новый поток слёз вновь обрушивался на кожу. Он не смотрел на Вэй Ина, потому что знал: тот чувствовал то же самое. Яньли же не обращала ни на кого внимания, её обессиленные тонкие руки потянулись к лекарям, что держали ребёнка. Когда ей на грудь положили сына, она впервые за последнее время улыбнулась. Искренне, но от той улыбки веяло нестерпимой печалью, будто чего-то не хватало. Этому ребёнку уже не хватало отца. Она отчаянно пыталась отыскать его в чертах, глазах, во вздёрнутом носике и редких тёмных волосах, но с каждым взглядом улыбка меркла. Из таких же шоколадных глаз, как и у малыша, брызнули слёзы обиды, сын был слишком похож на неё, будто и не было Цзысюаня. Он был последней надеждой, но, видимо, возлюбленный решил уйти из её жизни полностью, не оставив следа. Будто услышав мысли Яньли, юный господин ордена Цзинь решил вновь дать знать всем о своём существовании. Плач ребёнка быстро отвлёк мать, и та, вытерев свои слёзы, тихо укачивала и шептала ему нежные слова, успокаивая. Вэй Ин громко шмыгнул носом, и от этого звука по комнате вновь разнёсся громкий плач. Юноша счастливо улыбнулся и произнёс: — Жулань. Теперь тебя зовут Цзинь Жулань. А какой характер, совсем как отец, — от этих слов улыбки появились у всех. Кто-то неуклюже утирал слёзы руками, прикрывая поднятые уголки губ, кто-то искренне радовался, но печаль и страх окончательно отошли на второй план. Вскоре лекари забрали юного господина Цзиня, а остальные ушли, давая возможность отдохнуть госпоже Цзинь. Через несколько дней Цзинь Гуаншань организовал большой праздник, куда пригласил всех Глав орденов и других многоуважаемых людей. Лань Сичень весь вечер не сводил глаз с Ваньиня. Было приятно видеть его улыбку, блестящие глаза и влажные от вина губы. Цзян Чэн впервые за последние годы почувствовал себя счастливым: сестра была занята сыном и не могла вновь чахнуть и скорбеть по мужу, племянник был прекрасным ребёнком, все плохие мысли тут же улетучивались, как только было слышно хныканье или громкий плач Цзинь Лина. Терпкий вкус вина немного затуманил взгляд и вскружил голову, он уже не обращал внимания ни на кого, но частые мимолётные взгляды были прикованы к его всегда строгому лицу, что в тот момент светилось счастьем. Не только Глава клана Лань мог видеть красоту в острых скулах, гордо поднятом подбородке и прищуренных глазах юноши. Надменность, агрессия в каждом движении и слове отпугивали девушек, но, как оказалось, не всех. Место госпожи Цзян всё ещё было свободным, перспектива отхватить себе богатого молодого заклинателя была очень выгодна. Небольшая группа девушек весело перешёптывалась между собой, то и дело кидая взгляды на Ваньиня, и каждая из них в мечтах хотела занять тёплое местечко рядом. Когда Цзян Чэн внезапно поднялся со своего места, несколько пар глаз резко устремились к нему, внимательно отслеживая каждое движение. Лань Сичень видел, как одна из девушек решительно пошла за заклинателем, а потому так же покинул застолье, в спешке опрокинув кувшин вина. Ему удалось найти Ваньиня быстрее всего лишь на несколько секунд. — Такой юной деве не стоит оставаться наедине с мужчинами в такой обстановке, у людей могут возникнуть неправильные мысли, — как только она подошла достаточно близко, Лань Хуань решил как можно быстрее спровадить её обратно. Было видно, что девушка не хочет возвращаться, но проигнорировать слова Главы одного из самых известных кланов было очень некрасиво и опрометчиво. — Почему же вы не удосужились провести девушку обратно? — с искренним интересом спросил Ваньинь. — А вы хотите сделать это сами? Ещё не поздно, она недалеко ушла, успеете, — спокойно произнёс мужчина с немного кривоватой улыбкой на губах. Такие слова оказались грубыми и неприятными для Цзян Чэна, пусть тот и не мог найти в них что-то выходящее за рамки приличия. — Почему вы так говорите? У вас есть избранница, поэтому вы не хотите лишних слухов, связанных с представительницами женского пола? Это мудрое решение, но девушке, скорее всего, было обидно, — Ваньинь и не заметил, как накрутил сам себя и разозлился от своих же слов. Лань Сиченя же, наоборот, позабавили слова об избраннице. — Кто вам поведал такие подробности моей личной жизни и откуда такая уверенность в их правдивости? И если уж зашла речь о спутниках на тропе самосовершенствования, то хотелось бы узнать, есть ли у вас такой человек? Заклинатель так и не ответил на вопрос о любимой, а хмельной разум Цзян Чэна был лёгок на подъем и склонен к обжигающей ярости. — Есть. В тот же момент он резко оторвался от перил, на которые опирался, и направился к выходу. Как оказалось, на столах в ордене Лань Лин Цзинь вино ставят всегда прекраснейшего качества, а потому Ваньинь не сразу заметил, как алкоголь ударил в голову сильнее, чем ожидалось. Не рассчитав свои движения, он зацепил рукой вазу, стоящую на столике. В ту же секунду звук разбитого стекла заполнил помещение. В неизвестном для себя порыве тот решил собрать все осколки сам. В полной тишине было слышно лишь его кряхтение и звон стекла. Лань Сичень не мог полностью осмыслить то, что услышал ранее, а потому стоял как вкопанный. Только когда в отблеске на осколках вазы оказались красные пятна, он очнулся от своих мыслей. Стекло в руках Ваньиня к тому времени стало прозрачно-красного цвета. Тот даже не заметил, как порезался, рана была не очень глубокой, но кровь все больше и больше поступала наружу. Алкоголь действовал как обезболивающее и успокоительное, поэтому он и дальше не обращал на это внимания. Такое отношение к собственному телу немного шокировало Главу клана Лань. Он мигом вылетел из комнаты в поисках чего-нибудь, лишь бы юноша не держал осколки в своих окровавленных руках. Заклинатель быстро принёс ведро, куда с громким звоном посыпалось стекло. Тонкая струйка густой крови стекала по безымянному пальцу Цзян Чэна и большими каплями падала в осколки вазы. Он даже не пытался что-то с этим сделать, лишь наблюдал. Вскоре Ваньинь, под внимательным взглядом Лань Сиченя, подошёл к стене и медленно сел на пол, упираясь в неё. В один момент он почувствовал, как в глазах всё стало двоиться в разы сильнее, а тёплая тошнота подступила к горлу. Проглотив желчь, он прислонил затылок к прохладной стене и закрыл глаза. — Глава клана Цзян, вам нужна помощь? — с явным беспокойством спросил заклинатель, подходя ближе. Тот никак не отреагировал и лишь задышал быстрее и тяжелее. Его рука всё ещё не перестала кровоточить и успела испачкать красивую одежду. Видя, в каком он состоянии, Глава клана Лань решил действовать без предупреждений и вопросов. Кровь из раны нужно было немедленно остановить, под рукой не было ничего, чем можно было перевязать самый глубокий порез, поэтому Лань Сичень, не мешкая, стянул со лба свою ленту и начал перевязывать ладонь юноши. Во время этого он наблюдал, как белоснежная ткань постепенно окрашивалась в алый цвет, но чем больше слоёв было наложено, тем меньше были пятна. — Цзян Чэн, вы в порядке? — снова подняв взгляд, спросил он. Тот уже не дышал так, будто пробежал несколько часов, а мирно спал, всё ещё сцепив зубы. Лань Хуань облегчённо выдохнул и вновь опустил взгляд на его руки, а точнее на ту, что была в перчатке. Она также была в крови, а потому заклинатель решил, что это веская причина для того, чтобы снять её. Чего он не ожидал увидеть под ней, так это полностью перебинтованные пальцы. Переведя свой взгляд обратно к лицу Цзян Чэна, мужчина неуверенно взял его ладонь в руки. Бинты были тёплыми от температуры кожи, закрытой перчаткой. Не видя никакой реакции на прикосновения, Лань Сичень решил, что вполне может использовать этот бинт для другой руки, и это было самое правдоподобное оправдание для такого вопиющего вторжения в личную жизнь Главы клана Цзян. Медленно сняв ткань, он с ужасом обнаружил, что все пальцы кривые, в прошлом, вероятно, поломанные и отчего-то неправильно сросшиеся. «Так он их прячет», — пронеслось в его голове. На душе стало гадко от того, что он абсолютно ничего не знает, что пришлось пережить Ваньиню за всё то время. Он ещё некоторое время рассматривал тонкие пальцы и в порыве поцеловал каждый, начиная от костяшек и продолжая на каждой фаланге оставлять тёплое дыхание и лёгкое, почти невесомое касание губ. Всё же, перевязав бинтами другую ладонь, он натянул обратно перчатку и хотел уже как-то приводить юношу в чувства, но услышал тихие и быстрые шаги, что целенаправленно приближались к ним. Вэй Усянь удивлённо выдохнул, когда увидел всё это. Он не знал, на чём остановить свой взгляд: на каплях крови, что ярко выделялись на полу, бессознательном Цзян Чэне и сидящем возле него Лань Сичене или на ведре с окровавленными осколками. В его голове крутились миллионы вопросов, но состояние Цзян Чэна волновало больше всего, тот пропал из зала и не появлялся довольно продолжительное время. Просыпаться Ваньинь был не намерен, поэтому Лань Сичень помог водрузить его тело на спину Вэй Ина и пожелал им спокойной ночи.