Разбитое сердце

      Из сна его вывели грубые потряхивания за плечо. Разлепив глаза, вместо улыбчивого, доброго лица Сакая взгляд вперся в насупленного Хиро. Следом в глаза врезался яркий рассвет, одеяло было безжалостно откинуто, а он сам поднят на ноги за ворот длинной рубашки. Вряд ли такое пробуждение можно было назвать приятным. Уныло Джури констатировал, что мало что в его теперешней жизни можно было назвать приятным.       Кроме, пожалуй, Сойка.       Мысли о горце мгновенно вывели из пелены полудремы, он потянулся, без стеснения начиная переодеваться. Плеснул в лицо прохладной водой из кувшина и обратился к Хиро: - Ну? - Пора на тренировку. Джури кивнул, умудрившись даже усмехнуться самому себе – надежда, на то, что это мытарство прекратится хоть и слабая, но была. Он хотел спросить у Хиро что будет с ним дальше и о чем он разговаривал с царицей, но не находил подходящих слов. В деревьях бормотал ветер, а Хиро бормотал что-то себе под нос, и не было возможности разобрать хоть слово из потока его недовольства. Выглядел он скверно, хотя ранее казалось, что хуже уже некуда. Видимо, практически бессонная ночь была не только у Джури. Хиро ехал сгорбившись, и то и дело вздыхал. Его запястье было перебинтовано, при дальнейшем наблюдении стало видно, что рука двигается довольно плохо. Он кинул Джури оружие, выражая немой укор, что тот до сих пор не носит его при себе. Без церемоний, без разминки, и, откровенно говоря, без особо желания, Хиро совершил первый выпад, начиная двигаться по кругу. Драться не хотелось. Желание было только одно – спать, отдохнуть несколько часов, и, что более желанно, забыть о грузе забот, уютно устроившихся на тонкой шее. - Исходя из моего опыта, противника надо как можно сильнее измотать. Обманные шаги, ложные выпады, увертки, - Хиро говорил что-то еще, но Джури уже не слушал. Человек, стоящий перед ним упорно делал вид, что никакие обстоятельства не сдвинут его с намеченного пути, будто он искал уверенность в непоколебимости окружавшей его действительности. Такие люди, обычно, с большим трудом принимают перемены. Если принимают их вообще. - Его у тебя хватает, да? - Чего? - Опыта. - Больше, чем ты можешь вообразить. И уж наверняка больше, чем у самого Джури. Впервые стало интересно, сколько людей он успел убить. И сколько из этого числа убить он хотел. - Перестань, - скорее попросил, чем выкрикнул Джури, опуская свой клинок. Лезвие Хиро замерло совсем близко от его плеча. - Сражайся. - Нет. - Тяжело тебе будет с твоим упорством. - Мне и без него не легко. - Ты все еще веришь, что можно будет избежать поединка? Джури промолчал, а Хиро сплюнул и вложил оружие в ножны. Сделал несколько шагов в сторону и плюхнулся на землю, привалившись спиной к балбалу. - Не выйдет, - Хиро покачал головой даже с сочувствием. – Иногда приходится делать то, чего совсем не хочешь. Такова жизнь. - Тебе не понять того, чего я хочу. - Неужели? И что же это? - Я хочу защитить человека, который мне дорог. - Похвально, конечно, но тогда, боюсь, ты выбрал не того человека, - усмехнулся Хиро. Джури вскинулся на него. – Ты думаешь, я не увидел, как тот, кто дорог, умчался вслед за тобой с Бузкаши? – Хиро хохотнул, глядя на исказивший черты Джури ужас. – И не догадался, где пропадал вчера? Твое стремление выжить вызывает уважение, но путь ты выбрал неверный. Сговор с врагом опасное занятие даже для более прозорливых людей. - Ты не понимаешь. Ты просто не можешь понять! - Чего я не могу понять? - У тебя нет никого, кроме себя, и ты не знаешь, каково это… - Джури неопределенно повел руками. - Неужели? – Хиро грустно улыбнулся и устало прикрыл глаза. – А тебе не приходило в голову, мальчик, который считает себя умнее других, что все, что я делаю – это хочу защитить человека, который мне дорог? Я пережил множество разочарований. Полагаю, каждый через это прошел. Славные мечты, разрушенные предательством, сменившиеся новыми устремлениями. Так много надежд за моей спиной. И я не позволю, чтобы у меня отобрали последнюю. И уж тем более, чтобы это случилось из-за выскочки, возомнившей себя лучше остальных. - Я здесь вообще ни при чем, - вяло огрызнулся Джури. - Несомненно! Я уже потерял счет случаям, когда какой-нибудь легковерный малец был «ни при чем». Большинство собравшихся здесь людей – лгуны, почти все – убийцы. О простоте нравов и мечтать не приходится. - Возможно, у тебя был настоящий успех. Множество поводов для гордости и столько же побед. Огорчения – издержки любой жизни. Мой учитель часто обвинял меня в непостоянстве, но я точно знаю – на любом перекрестке я выберу один и тот же путь. Путь, который меня устраивает. - Ну, могу тебя поздравить, Джури. Это – первое, в чем мы солидарны. Они сцепились взглядами, напряженными и гневными, не пытаясь выиграть эту схватку, но отчетливо давая понять, что от своего не отступят. Холодок пополз по позвоночнику, когда он понял, что, вероятно, нажил себе еще одного недоброжелателя, не прилагая к этому никаких усилий. Но, так часто бывает, когда перестаешь плыть по течению – брызги от борьбы неизменно выведут из себя тех, кому не посчастливилось находиться рядом. Хиро поднялся, размял шею, выхватывая меч, и снова перешел в нападение. В моменты, когда пусть и затупленная, но отлично отлитая полоса металла грозит нанести увечья здоровью, не находится времени для отстаивания своей точки зрения. Джури уворачивался, парировал, отступал и снова уворачивался. Пот застилал ему глаза. - Как-то ты говорил, что надо держаться стороны победителей. А что, если победителем выйду я? Об этом ты не думал? – Джури отпрыгнул назад, совершая широкую дугу оружием. – Как-то ты говорил, что своекорыстные интересы – самые надежные. Что, если мои более надежные? Что, если ты никому ничего не скажешь о том, что узнал? - В обмен на что? - У нас одна цель. Сохранить то, что дорого. - Тебе это выйдет дорого. - Неужели это вопрос денег? - О. Это всегда вопрос денег, - хмыкнул Хиро. Джури внимательно посмотрел на него, оценивая серьезность стоящего перед ним человека. Тот выглядел, как минимум, заинтересованным. - Я думаю, мы поняли друг друга, - широко улыбнулся Джури, убирая меч в ножны. - Второе, что требуется наемнику – это хорошее оружие. Потому что первое – понимание. - А на каком месте стоит отсутствие совести? - На четвертом, - с готовностью ответил Хиро, также убирая клинок. – После короткой памяти. - Вот как. - А как иначе? Я – такой как есть. А благородные намерения я оставлю благородным людям, - он шутливо поклонился Джури, направляясь к привязанным лошадям. – Но это не значит, что тренировок больше не будет, - бросил он через плечо. - На это я и не надеялся, - пробормотал Джури, направляясь следом.

* * *

Сакая, вполне ожидаемо, в покоях не оказалось. Он обтерся влажным полотенцем, переоделся, постоянно прислушиваясь – не звонит ли колокол? И принялся ждать, погрузившись в невеселые размышления, грызя ноготь большого пальца. Дверь отворилась почти неслышно. - Нужна небольшая помощь? – насмешливо поинтересовался Казки, прислонившись к закрывшейся двери. - Всем нам время от времени бывает нужна помощь, - проговорил Джури. Он заставил себя остаться на месте, хотя в душе его боролись два противоречивых чувства – желание кинуться на него и желание сбежать. Когда-то давно он запросто подчинялся первым побуждениям, но сейчас заставил себя сидеть ровно и смотреть без страха. - Пока тянется рука дающего – не упускай ее. - Знать бы еще ту голову, что рукой управляет. - Мы сами себе хозяева, - пожал плечами Казки. – Ты принял решение? - Мне необходимо встретиться с распорядителем, - уклончиво ответил Джури. - Всем необходимо. - Возможно. Но в данном случае необходимость обоюдная. Казки нахмурился. Помолчав немного, он тихо выскользнул за дверь, а Джури облегченно выдохнул. Давящая плотность проблем сужалась все туже, и его попытки ее разбавить казались жалкими. Тем не менее, он пробовал, и это было для него уже большим прорывом. Он сильно потер лицо ладонью, удары сердца глухо стучали в ушах. Он поплотнее запахнул на себе кементай*, будто таким образом мог укрыться от настоящего. Но оно окружало его, пропитанное опасностью и напоминало об этом каждую секунду. Услышав колокольный звон, он глянул на свое отражение в водной глади стоящего на подоконнике таза, напустил на себя бодрый вид и вышел из комнат, как раз успевая присоединиться к процессии, сопровождающей царицу на игры. В их числе он видел знакомые лица, и все, как одно, не внушали ему ничего, кроме презрения и неприязни. Справа от хоным, ближе, чем положено, чеканил шаг Хиро – его затылок Джури узнал наверняка. На расстоянии шага с трудом двигался глава рода эйне, волоча за собой сломанную когда-то в молодости ногу, но, по-видимому, донимавшую его болью до сих пор. Он лысел, но отпускал длинные волосы, и, вместо того чтобы выглядеть лысым, выглядел лысым дураком. Рядом с ним скорее плыл, чем шел Нацу, с до того ровной спиной, будто проглотил палку, и его великолепная, спускающаяся до лопаток шевелюра совсем уж портила впечатление о его соседе. Джури задорно улыбнулся обернувшемуся мужчине средних лет, что не был ему известен, и приложил палец к губам, призывая не обращать внимания на то, что почтенный шах плетется в конце. Будешь заботиться обо всем и сразу, не добьешься ничего. Даичи среди присутствующих не было – видимо, даже должность казначея не приравнивала его к знати. Но Даичи понимал, кто он есть на самом деле – разумный человек с ясными целями. Он делал то, чего ему хотелось и радовался этому. Вероятно даже, он жил только ради власти и мечтал о том, как те, кто был выше его по родовитости станут ниже по положению. Они вышли во двор, огибая замок и спускаясь к озеру. На обочине в пыли играли дети, которых схватила за руки уставшего вида женщина, оттаскивая подальше от разодетого шествия. Площадка, в которой вчера загнали козла, был переоборудована под стрельбище. Глубокие зарубки на бревнах белели, со всех сторон подходили люди. Когда все подошли ближе и остановились, Джури обошел присутствующих, вежливо отвечая на приветствия и подходя к матери. Это было странное чувство – смотреть на нее, понимать, что совсем скоро ее не станет и не чувствовать при этом совершенно ничего. Выражение лица царицы не изменилось, когда та увидела сына. Он подошел ближе, Хиро отступил назад, и Джури успел заметить усмешку, исказившую его черты. - Здравствуй, - вежливо начал Джури. – Как самочувствие? - Вопреки молитвам врагов – неплохо. Как продвигаются тренировки? - Вопреки молитвам врагов – неплохо. Хиро мастер своего дела. - Иначе бы я не наняла его. - Наверняка. - Дениза нашла тебя забавным. - Это уже неплохо, не так ли? - Сомневаюсь, что данное определение можно счесть неплохим. - В данном вопросе ее мнение не так уже и важно, - заметил Джури. Царица окинула его коротким взглядом. - Так и есть, - согласилась она. Становилось все более шумно. Слева от них разместились люди каганата. Дениза смотрела прямо перед собой, застыв, мирно дремал сидящий в кресле каган. Приблизились горцы. Все они были вооружены. Сойка среди них Джури не разглядел. - Где же вождь? – пробормотал он, вглядываясь в прибывших небесных людей. - Он может прислать вместо себя преемника, - расслышав его отозвалась Шерин. - И кто же преемник? - Тот юноша, что вышел в центр. В вышедшем Джури распознал Кейту. Вслед за ним с луком в руках вышел Хиро. Еще был человек каганата, но его Джури не знал. Мужчины заняли позиции, приложили к тетиве стрелы. - Зачем такому молодому преемник? - У них так положено. Мало ли что может случиться, - хоным усмехнулась. - Я все еще не думаю… - начал было Джури, но его слова потонули в выкриках толпы. Первая стрела была пущена. В этот же момент рука царицы сжала его собственную, так крепко будто стремилась сломать. - Твоя задача – убить. Горец будет отравлен и слаб, и будет неуместно, если ты подведешь, - прошептала она. Рука исчезла столь же стремительно, как и появилась. В окружающем гомоне ее фразу невозможно было расслышать никому кроме самого Джури. - Так тому и быть, - только и ответил Джури, вяло вскидывая руку вверх. Стрела Хиро воткнулась выше зарубки на два пальца, Кейты – ровно в цель, а вот лучник каганата отправил ее за пределы ограждения. Стрелки вновь подняли оружие. Гомон нарастал. - Я не могу говорить с тобой наедине, - прошептала Шерин, когда толпа вновь зашевелилась. - За вами следят? - Да, - коротко отозвалась она. - Кто? Дениза? – царица едва заметно покачала головой. На мгновение воцарилась практически идеальная тишина, после – взрыв оваций. На этот раз Хиро попал в цель. Стрела Кейты – чуть левее предыдущей, но тоже в пределах зарубки. - Кто же? - Все гораздо сложнее, чем кажется. - Неужели это вопрос политики? – Джури смотрел на представителей трех государств, что находились вместе на крохотном участке земли и не улыбались друг другу. Каждый из присутствующих готов был вгрызться соседу в глотку, и делал это, только более изощренно – заговорами, предательствами и ночными разговорами. У каждого из них были свои цели, и вряд ли они совпадали хоть с чьими-нибудь другими. - О. Это всегда вопрос политики, - гоготнула Шерин. В третий раз стрела Кейты угодила четко в центр зарубки, и не было необходимости представлять победителя соревнования. Хиро помрачнел, быстрым шагом подходя к бревну и выдергивая из него свои стрелы, из которых только одна угодила в цель, прошел мимо несчастного стрелка каганата, который не попал вообще ни разу, и вернулся к своему месту на два шага позади царицы. Все засуетились. Легкое волнение отделило Джури от царицы, он сам не понял, как оказался не во главе, а в центре перемещающейся группы. На месте дасторкона не было ничего кроме огромного количества подушек разбросанных на тошоках. Он снова предпринял попытку подойти к Шерин, но не вышло: пришлось сесть рядом с Нацу, скрестить ноги и ждать, пока расположатся все. Не смотря на обилие людей Джури чувствовал себя одиноко. Шум стих. Вышел Кейта. Обвел присутствующих нечитаемым взглядом, изящно опустился на подушку, поджал ноги, дождался, пока разговоры стихнут окончательно. - Иногда сразу и не понять, где заканчивается безумие и начинается коварство с хитростью. Нас разделяет вражда и ненависть – так думали в прошлом. Действительность такова, что нас разделяют мелочные счеты и обыкновенное невежество. Все мы – братские народы. Аксакалы* говорят оставлять гневные речи воинам, я – воин, но в речи моей нет зла. Но я помню, что любой мир лишь подготовка к войне, - он выдержал драматичную паузу, чтобы до каждого донесся подтекст его слов. - Имя мне Кейта, я представляю людей Поднебесья, горных вершин, на большинство из которых не ступала нога человека. Там, откуда я родом, не слишком жалуют предания и легенды, но несколько, все-таки, есть. Я расскажу сказ о великом охотнике, Ярве. Вырос он сильным, отважным юношей, и, однажды, сняв с керге* свой лук, отправился на охоту. Кричали ему селяне вслед пожелания о хорошей добыче, благословляли его в деяниях. Много животных подстрелил он тогда, и благодарили его люди. Каждый день начал ходить он на охоту, и каждый день духи благоволили ему. Нелегко подстрелить добычу средь гор, все там предупреждает зверей об опасности, но умел был Ярве, и приносил в аил* ежедневно все больше и больше добычи. В один день подозвали его селяне, попросили не ходить больше в горы. Много мяса было уже, успели подготовить запасы к зимовью, и не было нужды убивать дальше. Но успех и жажда славы вскружила юноше голову. Захотел он стать главным в аиле, затмить успехом своим справедливого вождя и мудрых старцев. Хотел он, чтобы только в нем нуждались и лишь его почитали. Ослушался он совета, и на рассвете вновь ушел высоко в горы. Предутренний туман рассеялся, в прогалинах ветвей заплатами проступило небо. Расступился лес, и увидел Ярве марала, гордо несшего свою великолепную рогатую голову. Зорко смотрел он по сторонам, но не учуял запаха чужака. Вслед за ним показались, поводя чуткими ушами, три детеныша, несмело переступая тонкими черными ножками. Но не дрогнуло сердце юноши, когда натянул он тетиву в первый раз. Не задрожала рука от убийства и во второй раз. Безжалостно расправился он с семейством, принес бездыханные тела в аил, бахвалясь своим успехом. Но не встретил он в этот раз одобрения, не услышал хвалебных од. Расстроились селяне, что очерствело сердце юноши, схватили его злые духи лапами жадности и тщеславия. Ничего не сказали они Ярве, только качали головами. Обозлился он, начал кричать и требовать почтения, и, не получив его, ушел из аила, поставив юрту высоко в горах. Не слышали больше ничего о нем, так и не раскаялся он в ошибках своих, и прожил всю жизнь лелея обиду и жалость к себе, забытый всеми и забывшийся сам, - закончил Кейта. Он легко поднялся, коротко кивнул головой не то всем, не то самому себе, и легким шагом вернулся к своим. Руки взлетели вверх, выражая одобрение хорошему сказанию. Застучала посохом Шерин, затопали стоящие позади воители-сопровождающие. На площадку вышел представитель шахнията, чье имя Джури знал, но сейчас все никак не мог вспомнить. «Войны выигрывают не силой, а словами», - часто любил повторять Маса, и был несказанно прав. Мужчина глубоко поклонился, затем сел и прочистил горло. В общем-то, Джури всегда нравилось слушать сказки, но это соревнование акынов* совсем не располагало к беззаботному настроению. - Нижайше приветствую всех высокородных лиц, пред которыми имею честь говорить! Меня зовут Гайди, а еще зовут лучшим сказителем средь великих и бескрайних, богатейших земель Семиречья. Прекрасен мой край, живется в нем радостно и счастливо, а история его упирается вглубь веков. Не хватит и суток, чтобы перечислить все легенды, какими полнится шахният. Но расскажу я одну из самых древних и самых мудрых – о прекрасном юноше, чей стан был гибче кипариса, а лик светлее самого Солнца. Был он мудр не по годам и силен, словно бык, правил страной твердо и справедливо. И вот пришла ему пора искать себе жену. Много невест ему предлагали, много красавиц писаных, много умниц обученных, кудесниц талантливых. Но никто не приходился по сердцу юному шаху, ждал он судьбу свою нареченную. И, однажды, когда уже отчаялся найти он жену себе, увидел девушку, прекраснее, чем Пери*. Тотчас воспылала душа его любовью, позвал он ее к себе и предложил стать его женою. Увидев шаха, девушка, которую звали Айпери*, влюбилась в него и сразу же согласилась. А разговор этот подслушала Суфия, отвергнутая невеста, и черная душа ее обозлилась от счастья влюбленных. Задумала она дело нечистое, дело коварное, побежала в пустыни, нашла там старуху-кемпир, да и продала ей свой дар дитя зачинать за умение ворожить. Прибежала Суфия обратно, напустила на себя вид Айпери, показалась шаху, а настоящую невесту приказала убить и в песках закопать, чтоб тело ее юное скорпионам досталось. Не заметил подмены шах, ибо одурманен был ворожбой, и видел перед собой добрую, невинную любимую, а не злую Суфию. Но не смог мергенчи* убить девушку, вывез он ее в пустыни, да и оставил там, понадеявшись, что либо от жажды она сгинет, либо помогут добрые люди. А во дворце уже свадьбу затеяли, гостей созвали, ходит Суфия, словно пава, только и слышны ее приказы да оскорбления. Удивляются слуги перемене Айпери, но молчат. А несчастная девушка все бредет по пескам, еле ноги переставляет, но не дает ей упасть сила любви ее, придают ей силы думы о любимом. Духи благоволили ей, нашла она самостоятельно дорогу ко дворцу, а там уже колокола звенят о свадьбе, дым от костров небеса застилает. Идет Айпери, изможденная, грязная, но уступают ей дорогу подданные, кто словом поддержит, кто чашу воды подаст, что руку протянет. Добралась она так до дворца, и пропустили ее стражники. Увидела она милого своего, бросилась к нему на шею с рыданиями, а тот видит перед собой Суфию, отталкивает. Взмолилась она, но непреклонен был шах. И тогда спросила его Айпери: «Ответь тогда, любимый мой, на один только вопрос», - слезно умоляла девушка. Подумал шах и согласился. «Был у тебя ларец. Но потерял ты его, и купил себе новый. И как это случилось, нашел старый ларец, и стало у тебя их два. Какой же ты выберешь?». Нахмурился шах, задумался над словами девушки. «Старый, - говорит, - выберу. Одно старое лучше двух новых», - и только сказал он это, как рассеялось колдовство черное Суфии. Разгневался шах, что применила она ворожбу запрещенную, приказал изловить бесчестную, распороть ее ступни и засыпать раны измельченным конским волосом, чтоб не сумела она сбежать никуда и каждый шаг давался ей болью невыносимой. После сыграл свадьбу с Айпери, и родилось у них двенадцать детей, каждый из которых дал начало великим семиречинским родам. Мужчина грузно поднялся, кланяясь так низко, что, казалось, еще чуть-чуть и пропашет носом землю, и скрылся в толпе. И снова руки взметнулись вверх, раскатисто зазвучал топот подошв, чтобы незамедлительно стихнуть, когда в центр вышла женщина. Эта девушка была самым красивым созданием, которое когда-либо видел Джури – она казалась вылепленной из фарфора. Большие, выразительные глаза цвета перезрелого каштана смотрели ясно, она окинула неторопливым взглядом публику. Резкий порыв ветра не колыхнул элечек* укрепленный металлическими пластинами, тонкую талию туго опоясывал широкий пояс, полная грудь вздымалась, показывая, что перед ними живой человек, а не волшебный дух, спустившийся до смертных. Она широко раскинула руки, призывая к тишине и осталась стоять. - Дорогие гости! – начала он, и от ее серебряного голоса мурашки поползли по коже. – Мы ради чтить вас на гостеприимных землях каганата. Для меня честь выступать перед вами. При рождении мне дали имя Кенже* и я действительно младшая дочь. Но после меня стали называть Рамина*, присвоенное за заслуги. Истории дорогих гостей захватывающие. Они учат нас не совершать поступков без нужды, - она указала в сторону горцев. – И быть верными своему первому слову, - повела в сторону Шерин. – Пусть Всевидящие Духи будут благосклонны, и все мы, когда-нибудь, узрим воочию достопримечательности ваших стран. Я же расскажу о легенду о семи сопках, что вы видите каждый день. Все синхронно повернули голову, уставившись, как впервые, на семь холмов, нагромоздившихся как друг на друга позади красной горы. На ее фоне их зелень играла более яркими красками. - Это сказание о семи дочерях кагана, что ослушались отца и отправились в день Бугу-Эне на встречу с парнями. Они взяли с собой только бедную служанку, которая тщетно пыталась отговорить их. Когда до места встречи оставалось совсем немного, как часто бывает в этих местах, неожиданно разразилась буря, будто сами Духи прогневались на непослушных дочерей. Остановились они, пытались согреться, но были на них дорогие шелковые платья. Шелк красив и дорог, но не спас он от гибели девушек – замерзли они насмерть, и на месте их появились семь высоких гор. Спаслась только бедная служанка, чья одежда была теплее, хоть и дешевле. Побоялась она гнева кагана, что не уберегла господ своих, и бежала из страны. Ошиблась неученая девица, и попала прямиком в лапы варваров-динлинов, где не смилостивились над нуждой ее и горестной историей, и стала она рабыней, живущей на самом последнем месте. Горько это предание, но молва гласит, что правдиво. Рамина умолкла. Публика зароптала. Словно опомнившись, руки поднялись вверх. Джури с силой закусил губу, кожей ощущая растущее недовольство. Но что здесь можно сказать?       Он поднялся вместе со всеми. Вместе со всеми дошел до дворца, не пытаясь приблизиться к Шерин. Если ей было о чем с ним говорить, то сам Джури поводов для беседы не находил. Он юркнул в свои покои, захлопывая дверь, но не задвигая засов. Он знал, что Сакай должен был вот-вот появится. Он мог оскорбляться сколько угодно, но отлынивать от обязанностей слишком долго не стал бы. Слуга появился когда уже стемнело. При нем был большой поднос с вареным мясом, лепешками и шербетом. В молчании он поставил поднос на столик и язвительно поинтересовался: - Необходимо ли вам что-нибудь еще? - Да, - Джури скрестил руки на груди. – Я знаю, ты обижен за недоверие. Мне жаль, что так вышло. Наверное, я допустил ошибку. Сакай засопел, всем своим видом выражая, что несколькими предложениями вины не загладить. Но Джури молчал, мысленно начиная считать. На этот раз Сакай сдался на отметке «девять». - Случись все это раньше, я бы тебя отмудохал, - признался он и шлепнулся на задницу напротив столика. – Но сейчас приходится осторожничать. - Чем меньше времени у тебя остается, тем меньше хочется им рисковать, - усмехнулся Джури. – Все так. - У тебя же этого времени как лучей у солнца, - не удержался Сакай. – Теперь уже. - А еще у меня есть Даичи. - Даичи? - Он самый, - Джури удовлетворенно улыбнулся, понимая, что рассказав то, что услышал от казначея полностью заслужит оправдание от слуги. Его рассказом Сакай и правда был удивлен, и слушал, приоткрыв рот, становясь совсем уж похожим на ребенка. - Да ну-у, - протянул он, внимательно дослушав до конца. – Удивил, это точно. - Всегда рад, - шутливо поклонился Джури. - Значит, ты бежишь? - Об этом надо подумать. - Чтобы думать головой, надо чтобы она осталась на плечах! - И не поспоришь, - Джури помедлил, прикусил губу. – Хиро видел меня с Сойком. - Да твоя жизнь полна событий! - Одна лишь Святая Праматерь знает, во скольких вещах я успел разочароваться за время этих событий. Из них можно было бы собрать нехилую кучу. Все оказалось совсем не так, как казалось, при прочтении книг или разговоров с Масой. Можно даже сказать, что там не рассказывалось ничего, - скривившись закончил он. – Кстати о Масе… - Он-то тут причем? - Ты, случаем, не знаешь, чем он занимался в свободное время? – Джури начал мерять шагами пространство комнаты. Ранее его совершенно не интересовало, чем занимался его учитель за пределами класса – находились другие дела, кажущиеся более значимыми для подростка. - Знаю только то, что иногда он врачевал, - Сакай глуповато хихикнул. – Ну, такие болезни, с которыми не обратишься к обычному лекарю. - С наилучшими пожеланиями из борделей? - Именно. Как их не хватает… В этой дыре можно умереть со скуки. Не считая, конечно, походов к горцам, - спохватился он. – Словом, он готов был помогать всем добрым друзьям славной столицы. За определенную плату, конечно. - А ты неплохо осведомлен. - Не надо намеков, я просто слышал. - Кто-нибудь говорил тебе, что твоя лучшая часть – это уши? - Я наслушался достаточно комплиментов каждой своей части тела. Так что там с воином, не знающим страха? - Только идиот ничего не боится. А воин стоит и никуда не бежит, несмотря на страх. И Хиро стоит… Мы, вроде как, договорились. - Он тоже тебе пообещал? – хмынул Сакай. - Меня не очень-то интересуют обещания. Если хочешь привлечь кого-то на свою сторону, предложи желаемое, а не заставляй клясться. - Из тебя вышел бы славный шах. - Пустое, - отмахнулся Джури. - И чего же он желает? - Конечно, денег. - Никакого полета фантазии. - Фантазия и не прокормит тебя в суровую зиму или засушливое лето. - Где ты возьмешь золото? - Сакай, ну у кого можно разжиться деньгами? – Джури усмехнулся. – Только у распорядителя монетного двора! - Ты затеваешь слишком опасную игру, - тон Сакая изменился, похолодел и зазвучал глубоко и серьезно. - Опасные игры самые интересные. - И наживаешь новых врагов. - Враги – цена успеха. - Святая Праматерь, Джури, неужели все это лишь вопрос чувств? - О. Это всегда вопрос чувств. Сакай недоверчиво глянул на него. Потом в комнате раздалось несколько неуверенных смешков. Джури не знал, о чем в этот момент подумал его слуга, но его мысли закрутились вокруг Сойка, человека, защитить и уберечь которого стало важнее, чем все, что он считал важным раньше. Во дворе запалили факелы. Луна полнела. ---- кементай - длинный войлочный халат, который носила знать аксакал - старец, мудрец керге - крючок около входа в юрту на который вешают оружие аил - селение акын - поэт, сказитель, чтец пери - ангельски красивая девушка Айпери - лунная красавица мергенчи - охотник, наемный убийца элечек - длинная расшитая юбка-колокол Кенже - так называли последнего ребенка, показывая именем, что детей больше не планируется. Также такое имя давали девочкам, чьи матери умерли родами Рамина - зорко стреляющая, воительница