Разбитое сердце

Дождь уже начал колотить по доскам, со стрех весело капала вода. Гром заурчал совсем рядом, завыл между расставленными бочонками ветер. Джури шел за Казки, неожиданно сворачивающим в узкие проулки. Сегодня он был весь в белом, а правая рука его неизменно покоилась на рукояти клинка. На открывшейся площадке на них налетел шквал, болезненно ударяя каплями по щекам. Даичи назначил встречу в другом месте, и его вели настолько витиеватым путем, что даже если Джури пытался бы запомнить дорогу, то не смог бы. Казначей снова облюбовал второй этаж, несмотря на то что ветхая лестница под их ногами кряхтела, как престарелая проститутка, грозя разъезжающимися ногами-ступенями отправить их в короткий полет до прогнившего пола. Дверные петли жалобно скрипнули. - Твое пожелание встречи – честь для меня, - поприветствовал его Даичи заправил прядь волос за ухо и погладил сидящую на столике кошку. - Твое принятие предложения – честь вдвойне, - он оглянулся за стоящего за спиной Казки. – Я полагал, что в твоем присутствии мне не понадобится охрана. Как и слыхал, что известное больше, чем двум, перестает быть тайной. - Твоя осведомленность поражает воображение. Но Казки, что носит имя Белая Смерть, славен не только безжалостностью, но и верностью слову. И он не единственный, кто выбрал вместо уз крови узы клятвы. С утра Джури уже успел набегаться по поляне, в очередной раз несколько раз упасть, привычно проигрывая Хиро, посмотреть кулачный бой в большом церемониальном зале, куда было решено перенести соревнование из-за опустившейся на край непогоды, но словесные игры с Даичи – он знал наверняка – вымотают его куда сильнее. Но он неплохо умел читать между строк и тонко чувствовал подтекст, и надеялся на то, что обоюдосторонний интерес заставит казначея выполнить то, чего Джури от него желал. Но начало разговора, где Даичи успел подчеркнуть свое могущество, уже могло считаться неудачным. - Радостно слышать, что остались еще люди, чья мораль выше притязаний. Так недолго и уверовать в героев, да, Белая Смерть? – Джури снова оглянулся и фривольно подмигнул Казки, незаметно вытирая взмокшие ладони об одежду. – Будь у меня возможность, я бы даровал тебе дирхам, чтобы укрепить нравственность. Но увы, возможности столь же призрачны, как и ничем не подкрепленные соглашения. Повисло молчание. - Думаю, я могу помочь тебе поощрить моего служителя. - Боюсь, ты должен помочь. - Не уверен… - Мало ли что может случиться во время моего возвращения? Я младший, но не избалованный сын. Разбойники, захватчики, болезни. В конце концов, Казки может обидеться на мое отсутствие возможностей. «Он не такой умный, как кажется», - одновременно подумали они и синхронно улыбнулись этим мыслям. Даичи запустил руку под кементай, выуживая оттуда увесистый на вид кошель. - Это сгладит неприятности путешествия. С мгновение Джури смотрел на протянутую руку, после поморщился. - Тонкая кожа и чудесная выделка. - Изготовлен лучшим ремесленником. - … для казначея, - будто не слушая закончил он. – Кровь – это всего лишь жидкость. На деле – она у всех одинакова, но с головами других всегда беда. Даичи скривился. Он явно хотел что-то сказать, но в последний момент остановил себя, доставая еще один такой же кошель. - Редки случаи, когда количество важнее качества, но сейчас один из них, - сказал распорядитель. Джури проворно выхватил деньги и спрятал их в карман. - Всегда приятно иметь дело с предусмотрительным человеком. - Столь же приятно, как и с человеком надежным. Джури скорее удивился, чем испугался, когда сзади вцепились в его волосы, дернули назад и заставили выгнуться. Казки схватил его за запястье, выкручивая руку назад и оттащил к столику, с которого с фырканьем спрыгнула кошка. Боковым зрением Джури увидел, как Даичи достал зеркальце в резной серебряной оправе. Удивление сменила паника, он четко видел свое искаженное ужасом лицо, когда зеркальце поднесли ближе. - Я готов идти мирным путем, - елейно начал казначей. – Но, по моему опыту, к вооруженному человеку прислушиваются быстрее, - в его руке появился нож с коротким лезвием. Джури дернулся, тяжело задышал, когда полоса металла медленно приблизилась к его лицу. – Кто за две лодки держится, тот первым и утонет. Джури зажмурился, чувствуя холодное прикосновение. Лезвие давило аккуратно, неторопливо, направленное умелой рукой. Даичи рассек ему бровь, двигаясь по дуге вокруг левого глаза, прохлада оружия сменилось заструившимся жаром свежей крови. - Посмотри в зеркало, - приказал Даичи, и Джури послушно открыл глаза. Левый сразу заслезился от попадающей на слизистую инородной жидкости. Порез можно было даже назвать ювелирным. – Пусть это служит тебе напоминанием. Союзники делают шаги навстречу друг другу, а совсем не в сторону горцев. У вождя здесь как раз татуировка… Почти такая же, но, каюсь, не разглядел хорошенько… Но это не так и важно, не так ли? Его резко отпустили. Джури чуть не пропахал носом столешницу, вовремя спохватившись и одернув руку, не позволяя ей взметнуться и вытереть лицо. Он сумел расправить плечи и взглянуть на Даичи. - Мне любопытно, о чем вы говорили с горцем. Но некоторые вопросы лучше не задавать. Чтобы не узнать ответов, - Даичи скрестил руки на груди. - Должно быть, ты знаешь, что я был прилежным учеником? – хрипло проговорил Джури. Распорядитель выгнул бровь. Кивнул. – Маса советовал мне учиться на протяжении всей жизни, а один приятель сказал недавно, что для того чтобы быть хорошим человеком достаточно понимания и короткой памяти. - Прозорливый тип, этот твой приятель. - Каждый урок хорош практическим закреплением, - хмыкнул Джури, отступая на шаг назад. – Я – твое будущее, как и ты мое. И если нужно взвалить на себя груз, взваливай, а не скули. Даичи склонил голову, соглашаясь. Он выглядел удовлетворенным, и это было тем выражением, на которое надеялся Джури. Дверь отворилась, в комнату ворвался холодный сквозняк. Казначей отвернулся к стене, а Джури последовал вслед за Казки, вытирая, наконец, порез рукавом, чтобы снова долго петлять перед тем, как выйти на заброшенную площадь базара. Дождь стих, но не собирался прекращать безжалостно топить округу в грязи и влаге. Волосы липли к шее. Следовало бы поторопиться, но шаг получался каким-то медленным, место раны пекло, и, когда Казки оставил его одного, он прижал к ней ладонь, переваривая случившееся. Обрывки мыслей все никак не желали выстраиваться в цельный ряд, и голос Сакая, звучавший, вроде бы, совсем рядом, показался плодом воображения. Но слуга был реален, и выскочил прямо перед ним. - У нас проблемы, - выдохнул он. Джури обернулся. В поле зрения никто не попадал, но это вовсе не значило, что рядом никого не было. - Позже. - Нет, сейчас, - зашипел слуга. Верно уловив настрой, он стянул с себя жилет, поднимая его над головой Джури. – Как бы вы не простудились, - негромко, но отчетливо сказал он. – Вот это погода, еле вас нашел, - и потом быстро зашептал: - Делегация Семиречья отправилась к горцам с обвинением в воровстве. - Кто? - Во главе с Хиро. - Ну, дальше! - Якобы у царицы пропало ожерелье и государственная печать. А может, и правда пропали, я не знаю. Но это… это… - Розжиг конфликта, - процедил Джури. От жилетки не было никакого толку, он вымок до нитки, а от холода зуб на зуб не попадал. - Что же нам делать? – обреченно поинтересовался Сакай. - Решать проблемы, - процедил Джури. - Думаешь, это проделки хоным? - Уверен, что нет. Она сейчас не стала бы высовываться, полагаю, именно сегодня она рассчитывала отравить Сойка. - Его не было на соревновании. - Не было, - зло проговорил Джури. Пока Даичи учил его манерам, его люди уже отправились к лагерю небесных людей, и куда больше, чем лезвие у лица, он боялся того, что не успеет вовремя. - Почему Даичи выступил в открытую? - А чего ему бояться? - Ну, хотя бы хоным. - Значит, ее смерть – дело времени. За ней следят. - Рамина? - Ну просто так же она появилась, - фыркнул Джури. Они торопливо подходили к дворцу. Сакай потянул его внутрь, но Джури упрямо шел вперед. - Куда? - К конюшням. - Значит, Рамина в сговоре с Даичи? - Я понятия не имею, - честно ответил Джури. – Я уже запутался, кто с кем в сговоре, и кто кого предал. - Издержки профессии. - Овчинка выделки не стоит. - И что ты планируешь? - Остановить это безумие. - Благородно, конечно. Но, сдается мне, свежий порез у тебя не за заслуги перед государством. - Даичи я не боюсь, - сказал Джури и соврал. Вернее, это больше была полуправда, потому как не опасаться его было попросту глупым, но точно также он был уверен хотя бы за сохранность собственной жизни. - А следовало бы. У него есть славная привычка рисовать на теле отметки в память о провинностях перед ним. - Это я уже заметил. - Он находит самое дорогое у человека и уничтожает это, если его не принимают всерьез. - Так себе поддержка перед непростым разговором, ты не находишь? - Лучшая помощь – сказать правду. - Откуда такие познания? - У него в должниках добрая половина столицы. Такое сложно не заметить. К тому же, я лично знаком с Иридией, дочерью мельника, так вот, ее подружка, Анида, портниха, взяла у него как-то в долг кругленькую сумму, чтобы вытащить двоюродного брата своего парня, Динтара, которого угораздило свалиться с лошади, тоже, кстати, чужой. Скакун был старика Демира, а его бабка… - Святая Праматерь! - Ладно-ладно. Если коротко, то он оставил на руке Аниды шрам, точь-в-точь как у ее хахаля, в напоминание, что долги надо платить вовремя, и что ее предплечье изуродовано из-за мужика. Это что-то вроде его особенности, специальной метки. А девка теперь шить не может, пошла в бордель работать… - Все работы хороши, - рассеянно отозвался Джури. - Короче, ненавидят его. И боятся. Ну и, естественно, за помощью в денежных и темных делах идут к нему. - И что ему неймется?.. - Людям всегда мало того, что они имеют, - пожал плечами Сакай. Они подошли к сараю. Мирно стоявшие животные, привыкшие к резким переменам погоды, совершенно спокойно стояли в стойлах. Седлая лошадь, и, надеясь, что делает это правильно, и не свалится на первой же кочке, этому спокойствию Джури даже позавидовал. - Ты уверен? – взволнованно спросил слуга, заламывая руки. Его вопрос остался проигнорированным. Закончив, Джури подскочил к Сакаю, хватая его за руку. - Ты оскорбился, когда я не доверял тебе. Так докажи свою верность, - стиснул руку сильнее. – Узнай слабости Казки. Его желания, мечты, страхи – все, что удастся узнать и даже больше. Найди его боль, Сакай, и расскажи мне о ней. - Казки? Почему не Даичи? - Казки, - упрямо повторил Джури. – И Хиро. Мне нужны эти двое. Сакай смотрел на него широко распахнутыми глазами, прикидывая, не сошел ли его господин с ума. - Я просто не смогу, - сказал он после недолгой паузы. - Кто узнал, что дочь Риу – не его? Кто смог найти вора обувной лавки, который успешно таскал оттуда кожу несколько лет? Кто предупредил Ирию о грядущем нападении на обоз? Ты! В конце концов, я не знал даже, что у Демира есть бабка… - Это было не больше, чем удача. - Значит, воспользуйся ею сейчас! – выкрикнул Джури. – Нет никого, кто справился бы с таким заданием до утра. Никого, кроме тебя. - Лучше бы я снова к небесным сбегал, - закатил глаза Сакай, когда Джури уже вскочил на лошадь. - Я на тебя надеюсь, - только и сказал он, тронул пятками круп лошади и выехал навстречу непогоде. Через несколько минут его догнал Сакай. - Тебе не следует ехать одному, - пояснил он. – Ты же, все-таки, Великий Шах, Благословенный и все такое прочее. Негоже тебе без свиты. - Так и скажи, что хочешь поглазеть, - фыркнул Джури. - Конечно, хочу. Сейчас я все равно бесполезен. О вещах, что ты хочешь узнать, говорят под покровом ночи, полушепотом и заговорщическим тоном на ухо, а не орут на закате во всеуслышание. - У тебя есть при себе оружие? - Обижаешь. Конечно, нет. Харизма и обаяние – вот мое оружие. - Сомневаюсь, что оно выстоит против копья. - Вот и проверим, - беззаботно ответил Сакай. Они пустили лошадей галопом. Мокрое седло натирало ноги, ветер свистел в ушах. Сквозь дымчатую пелену дождя уже проглядывались очертания юрт, а виднелся отряд, уже стоящий у начала лагеря. Джури стиснул зубы, пуская кобылу быстрее. Вряд ли сейчас он был похож на Великого и Благословенного, но успокаивало то, что все собравшиеся походили больше не застигнутых грозой врасплох детей. Выдавали серьёзность намерений только длинные клинки у людей Семиречья и луки в руках горцев. Небесные люди смотрели враждебно, пешие, озлобленные визитом всадников, и теми новостями, что они принесли. Хиро не спешился, и смотрел на Сойка, стоящего чуть впереди, надменно. - Пропустить достопочтенного шаха! – заревел Сакай, так громко и неожиданно, что Джури вздрогнул. Люди расступились, изумленные взгляды жгли выпрямленную спину. Сакай пропустил его вперед, он поравнялся с Хиро. - Великий шах, - склонил голову он. Джури чуть не прыснул. Недалече, чем сегодня утром, Хиро обозвал его тюфяком и отправил в полет. Подумать только, что делает с людьми наличие правильного окружения! – Я и не подумал бы, что увижу вас здесь. - Это меня не удивляет. Думать – довольно сложное занятие для такого как ты. Хиро осклабился. В нем шла напряженная внутренняя борьба, которую тот тщетно пытался скрыть. - Для вашей же безопасности вам не следует здесь… - Как смеет такой червяк как ты, говорить мне, что следует, а что нет? – перебил его Джури. Он намеренно не смотрел на Сойка, боясь, что голос дрогнет, и мысленно просил у горца прощение за то, что вынужден вести себя так. - Возможно, вы не знали, пропало ожерелье хоным и печать. Приказано было обыскать все окрестности, но мы встретили отпор. - Нет того, чего бы я не знал о том, что происходит в моих владениях. - Был приказ, Почтеннейший. Будет лучше, если вы вернетесь во дворец, а мы займемся поисками пропажи. - А я думал, что стража нужна для того чтобы охранять, а не для того чтобы, как вшивая собака, искать вещи, что давно нашлись. - Нашлись?.. - Откуда берутся такие олухи? – пробормотал Джури, но так, чтобы было слышно. Позади него послушались смешки, тщательно маскированные покашливаниями. – И печать, и ожерелье моей матушки нашли еще утром. Напомни мне выгнать тебя с позором по возвращению в шахният, и возвращайся к своим обязанностям. Сакай присвистнул. На скулах Хиро заходили желваки. Его ноздри раздувались, он сжал поводья в кулаке и взглядом пытался передать Джури то, что не мог сказать словами. Там было что-то вроде «тебе конец, малолетний придурок», а потом еще «ты еще пожалеешь». Он развернул скакуна, отрывисто отдавая команду о возвращении. - Сакай, - подозвал слугу Джури и очень тихо велел: - Задержи Хиро. Слуга кивнул, и уехал вслед за отрядом, а Джури, наконец, позволил себе посмотреть на горцев. На их лицах невозможно было ничего прочесть, но они его и не волновали, Джури спрыгнул с лошади и поднял глаза на Сойка. - Прошу простить нас за этот инцидент, - сказал он. – Виновные будут наказаны за самодеятельность. - Ваши извинения приняты, - ответил Сойк. Джури тяжело сглотнул, услышав его голос, напоровшись на непонимающий, осуждающий взгляд. – Выражаю надежду, что больше такого не будет. - Всенепременно. Меньшее, что надо нам сейчас – мелочная вражда. Я иду путем мира. - Верю в вашу преданность слову. - Ваше доверие оправдано. Сойк говорил холодно и отчужденно, и Джури отчаянно хотел верить, что это из-за того, что позади него стояли его люди, но что-то подсказывало ему, что тот недоволен его обращением с подданными. Объяснять менталитет другого государства не было ни времени, ни возможности, и он оставил это на потом, взбираясь на лошадь и отправляясь прочь. Их разговор был довольно коротким, а Сакай со своим поручением справился, и плелся вместе с Хиро в конце отряда. Подъехав, Джури натолкнулся на мрачное, недовольное лицо Хиро. - Я не дал тебе совершить ошибки, - развел руками Джури, оправдываясь перед его невыносимым взглядом. – Надо поговорить, - перевел тему он, сильнее замедляя ход. - Я уже порядком устал от твоей бесконечной болтовни. - О, эта тебе понравится, - усмехнулся Джури. Знаком он показал Сакаю проехать вперед, отделяя их от основной группы. - Я не бросаю слов на ветер, - сказал Джури, доставая кошель. – Однако, меня взволновало, что наш маленький секрет стал известен небезызвестному казначею. - Это было до нашего соглашения. - Что ж, - он открыл кошель, показал содержимое стражнику, и отдернул руку назад. – Это тебя простимулирует, - Джури отсыпал половину содержимого в карман. – Держи язык за зубами и воспользуйся своей короткой памятью, и получишь остальное в ночь перед поединком. - Я понял вас, Почтеннейший, - уголки губ Хиро дрогнули, и он припустил вперед. - И вот еще, - обратился ему вслед Джури. - Я пока не знаю, почему ты в сговоре с Даичи. Но это не тот вопрос, на который я не найду ответа. И лучше бы ко времени, как я его найду, контакты с ним разорвать.       Хиро не обернулся, поднимая только правую руку вверх, показывая, что слова были услышаны. Как он поступит с полученной информацией Джури не знал, но надеялся, что она возымеет эффект. Он обернулся. Горцы уже скрылись в своих жилищах. Потянуло сердце, он прерывисто выдохнул, чуть было не обняв себя руками. Скрутило живот, он вцепился в поводья, ничего не сказав подъехавшему слуге, и поплелся обратно ко дворцу. Однако, он не был его конечной целью, и как только до цитадели оставалось совсем немного, а импровизированный отряд скрылся за воротами, Джури остановился, спешившись и передавая поводья слуге. - Поезжай ко дворцу как можно незаметнее. Желательно, чтобы мое отсутствие осталось незамеченным, - обратился к он к Сакаю. - Каждая твоя просьба безумнее предыдущей. - Даже не думай, что я этого не понимаю. - Раз понимаешь, то зачем просишь? - Что для одного безумец, - начал Джури, вспоминая сказанную Сакаем, казалось, когда-то очень давно, фразу, и они оба усмехнулись. - То для других не упускающий возможности. - Будет обидно, если упустишь. - Не упущу, - бросил Джури, уже разворачиваясь спиной и заторопившись в сторону лагеря небесных людей. Он использовал дорогу к глиняной скале, пусть она и была длиннее. Солнце медленно опускалось к линии горизонта, и он решил подождать до наступления полной темноты. Сидеть в ожидании оказалось куда менее приятным, чем это выглядело со страниц манускриптов его учителя, он начал замерзать от бездействия и весь вымазался в грязи, пока шлепал по залитой дождевыми стоками расщелине. Повсюду ветвилась джигида, добавляя и без того унылому пейзажу еще большей невзрачности своим туманным серым цветом.       Он опустился на землю. Сомнения в правильности своих действий грызли его, как голодные собаки затасканную кость, и он убеждал себя в том, что все делает правильно. С каким-то ненормальным равнодушием он обвинил себя в черствости и безразличии, удивляясь самому себе и внезапно приобретенной циничности, но обвинил скорее по сиюминутному велению совести, и тут же об этом забыл. В душе его уже не осталось места раскаянию и состраданию. Раньше у него была цель как можно безболезненнее отказаться от престола и посвятить жизнь целительству, и никуда не исчезла она и сейчас, разве что к ней добавился один очень важный пункт - сохранить в целости тех, кто были ему дорог. До остальных Джури дела не было, но, как известно, заботиться и любить всех сразу попросту невозможно.       Желтая луна осветила серые черные тени скал, которые за мельтешащим занавесом моросящего дождя напоминали руины крепостных стен и башен. Джури размял шею, потянулся и бодрым шагом направился к юртам. Он подошел к лагерю с восточной стороны, внимательно всматриваясь вперед и не слыша чавкающего звука шагов, надеясь проникнуть в шатер и встретить там Сойка. И снова не полагался ни на что, кроме собственного везения, которое его покинуло, едва о нем подумалось. Из темноты показались две фигуры, размеренно идущие шаг в шаг. Джури пригнулся, уходя в тень, чуть помедлил, решаясь, и, наконец, бегом преодолевая расстояние до стенки шатра. Горцы шли молча. Он затаил дыхание, склонился ниже. Патруль двигался мимо, он обернулся - тонкая натянутая ткань не скрывала его фигуры изнутри шатра, но должна была спасти от взглядов стражников. Находиться так, скрючившись, оказалось тяжело, и возможное обнаружение пугало. Джури чутко прислушивался к звукам шагов, как его неожиданно схватили сзади, зажимая рот рукой. Схвативший потянул его вверх, перехватывая свободной рукой поперек живота, прижимая к себе, не оставляя возможности пошевелиться. Потом его мягко потянули в сторону, он сделал несколько послушных шагов и они снова замерли. - Тебя так и тянет на приключения, - зашипели сзади голосом Сойка. Если бы была возможность выдохнуть, то Джури именно это бы и сделал, но рука по-прежнему крепко зажимала рот. Они сделали еще несколько шагов в сторону. Сам того не понимая, Джури прижался теснее, ища поддержки или защиты или и того и другого вместе. Он заерзал, рука сжала сильнее, почти до боли. Джури следил за движениями Сойка также внимательно, как и выглядывал возможное появление небесных людей. Он уловил горьковатый травяной запах, исходящий от вождя, осмелев, чуть приоткрыл губы, лизнув его пальцы. Сойк зашевелился, снова шагая в сторону. Потом было еще несколько шагов и горец выдохнул: - Сейчас, - и не успел Джури сообразить, что именно “сейчас”, как его отпустили, схватили за руку и резко потащили направо, чуть не заталкивая в шатер. Оказавшись внутри, Сойк первым делом опустил полог, вторым оттащил Джури в дальний угол, где драпировка ткани свисала в несколько слоев. Отойдя в сторону он схватил ковш с водой и плеснул ее в слабо зиждущийся костерок. Пламя зашипело и исчезло, оставляя за собой едкий дым от которого заслезились глаза. Мгновенно стало холодно.       Джури открыл рот, намереваясь сказать продуманные ранее слова, но все они вылетели из головы, когда Сойк подошел к нему ближе, надавил на плечи, заставляя сесть и произнес: - И снова мне приходится благодарить тебя. За то, что ты сделал днем. У царицы действительно что-то пропало?       Перехватило дыхание. Джури не мог отвести глаз от движения губ вождя, нервно сглотнул. - Возможно, ты не слишком охотно принимаешь благодарности.       Опять тишина. - А я, вполне возможно, не слишком умело их раздаю. Могло случиться, что стало бы многим хуже. - Я всегда так думаю, - наконец сказал Джури. - Надейся на лучшее, но готовься к худшему, так говорил мой учитель… - Мудрые слова. - Насчет того, пропало или нет - я не знаю. Естественно, эта ситуация полнейшая чушь, фальсификация. Я прошу тебя, не поддавайся на провокации. - Я-то могу и не поддаваться. Но не всегда можно объяснить моему народу где оскорбление чести, а где провокация. - А это нелегко, да? Быть главным. - Меня готовили к этому всю жизнь, - пожал плечами Сойк. - Как сейчас готовят Кейту. Проблема только в том, что к этому невозможно быть готовым. - Так и есть. - Ну, у тебя явно получается лучше. - Если ты о том разговоре днем, то это была не больше, чем импровизация. Я впервые разговаривал так с кем-либо, и, поверь, еще недавно выслушивал от Хиро куда более оскорбительные замечания, - хмыкнул Джури. - Могу сказать только, что “вшивая собака” меня покорила, - усмехнулся Сойк. Джури смутился. Краска тронула его скулы. - Ты весь дрожишь, - заметил вождь. Он и правда дрожал, не то от холода, не то от нахлынувшего возбуждения, и совершенно невинным жестом обнял себя руками. - Может, тебе стоит снять мокрую одежду? - поинтересовался Сойк, и Джури бросило в жар. Ему казалось, что его бешено колотящееся сердце слышно во всем шатре. - Вот это нога! - громогласно раздалось где-то рядом. Джури вздрогнул. Грудной женский голос был совсем не тем, что он хотел услышать. - Видишь? Это все, что можно требовать от ноги, и даже больше! - он покосился в сторону. За стенкой шатра шли двое, одна - с большим трудом. Он глянул на Сойка, который лукаво смотрел на движущиеся тени. - Несомненно, - ответил сдавленный мужской голос. - А другая, - продолжала женщина, в которой он узнал Айзу, - еще лучше. - Да неужто? - Точно тебе говорю, - она наклонилась к мужчине. - А уж то, что посередине…       Джури снова посмотрел на Сойка. Оба они с трудом удерживались от смеха. Парочка удалялась, горянка говорила что-то еще, но разобрать слова было уже невозможно. - Весело у вас, - резюмировал Джури. - Еще как, - ответил Сойк и схватил его за плечо. - Ты пришел поговорить? Или за этим? - он пихнул его назад, и Джури неловко завалился назад, на тошоки, и сразу же ощутил чужие губы на своих. Он хотел сказать, что придумал план, который поможет им избежать поединка, рассказать о новостях, о замыслах Даичи, но все эти мысли вылетели из головы, когда Сойк запустил свои пальцы в его волосы. Притянул к себе его лицо, склоняясь, растягивая момент, и поцеловал глубже. Джури тоже медлил, глядя на выражение его глаз, но медлил недолго, поддаваясь, вцепившись в Сойка обеими руками, жадно целуя в ответ. Они схлестнулись языками, и Джури думал, что он, в общем-то, оказывается, отлично целуется, пусть даже это и приходится говорить это самому, да и Сойк в этом деле не хуже. Не было смысла нежничать, они приникли друг к другу с поражающей самоотдачей. Горец отстранился, переводя дыхание, шаря взглядом по его лицу, слегка возбужденный и немного потерянный, и это окончательно снесло голову Джури. Он выдохнул через рот и дернул его на себя. Чувствовать тяжесть тела Сойка оказалось пьяняще приятно. Джури развел ноги, и вождь удобно устроился между, проводя кончиком языка дорожки от его щеки к шее. - Погоди! - прошептал Джури.       Сойк застыл. - Что?       Тишина. Джури слышал его возбужденное дыхание, заглушаемое буханием собственного сердца. - Пожалуй, мокрую одежду действительно лучше снять, - отозвался Джури. Он различил, как в темноте блеснули зубы Сойка, когда тот улыбнулся. - А ты коварен! - иронично заметил тот и потянул его жилет вниз. Джури поражался своей смелости, поражался самой ситуации, поражался предприимчивости Сойка, уже оказавшись обнаженным по пояс. И ему казалось, что это далеко не конец его изумлению. Сойк жадно целовал его шею, открывшиеся ключицы, сжимал ладонями талию, Джури поперхнулся и зажал рукой рот. Не нужна была интуиция, и уж точно не надо было разговоров с подтекстом и умение читать между строк, чтобы понять, к чему шло дело. Нет чувства равного тому, чтобы быть желанным, особенно, желанным для того, кого хочешь сам. Это всегда кажется немножко волшебством - что существуют подобные вещи, которые случаются сами по себе, и им абсолютно невозможно противится. Джури выгнулся под ласками вождя, сжимая свободной рукой его плечо, шею, волосы, словом, все, до чего мог дотянуться. У него было ощущение, что он вот-вот взлетит, и держится на тонкой подстилке только благодаря давящему телу сверху, пальцы его стали непослушными и плохо гнущимися, это было все равно что пытаться натянуть тетиву с перерезанными сухожилиями. Сойк прихватил сосок зубами, сразу лизнув место укуса, двинулся ниже, к плоскому животу, пересчитывая губами ребра. Мир вокруг него кружился, как лодка, утянутая в водоворот. Впрочем, ощущения были ошеломляюще приятными, горячие руки Сойка уже стянули штаны до щиколоток, и, вроде бы, надо было испытывать стыд, но этого чувства не было в этом теплом, липком, кружащемся водовороте. Чужая рука коснулась его стоящего члена. Ого, - выговорил Сойк, будто его он удивлял. А может, члены его действительно удивляли, но, тем не менее, он неплохо умел с ними обращаться. По крайней мере, так чудилось Джури, который утратил способность мыслить вообще, чувствуя первое прокосновение губ. Он снова выгнулся, не сдержав стона, толкнулся вперед, но Сойк грубовато прижал его бедра к лежанке, предпочитая действовать сам. Джури крепче зажал рот, прерывисто дышал и вертел головой в разные стороны, утопая в желанной близости. Влажная глубина рта сводила с ума, и понадобилось совсем немного времени чтобы он, глуповато всхлипнув, кончил.       Все произошло слишком быстро, Джури не успел даже все до конца осознать, тело словно жило обособленной жизнью от разума и теперь размякло, становясь совершенно безвольным. Сойк двинулся вверх, ласково целуя живот, грудь, шею, легонько касаясь губ. Он слез с него, ложась рядом и подпирая голову рукой. На его губах играла ироничная, самодовольная улыбка, которую Джури тут же полюбил, и первой мыслью, которую он осознал после оглушительного оргазма стало то, что полюбил он не только ее, а всего Сойка, с улыбками или без них. Он знал его крайне мало, и, скорее, чувствовал, чем полагался на опыт, но, отчего-то, точно понимал, что именно то, что к нему испытывает и есть любовь. А еще он знал, что надо ответить Сойку, сделать то же, что и он, и Джури потянулся к его лицу, как тишину ночи прорезал тяжелый, до звона в ушах визгливый звон колокола.       Горец вскочил. - Что это? - Видимо, тревога, - ответил Джури, поднимаясь. Охватило разочарование, сжавшее грудь в тиски. Звон повторился три раза, подтвердив его опасения. Вся чудесная дымка мгновенно испарилась, сменяясь тревогой, он нашарил в темноте свои влажные вещи. - Мне надо уходить. - Это хватились тебя? - Возможно, - не стал отпираться Джури. - А может, и нет, - тише добавил он, натягивая одежду. Сойк вышел из шатра, возвращаясь в момент, когда Джури оделся полностью и пытался завязать непослушными руками пояс. Вождь выглядел злым, разочарованным и встревоженным одновременно. - Скорее. Пока не поднялись мои люди, - с трудом проговорил он. Было видно, что сказать хотелось совсем не это.       Они вышли из шатра вместе, в полной тишине добрались до места, где земной разлом скрыл бы Джури от посторонних глаз. На прощание Сойк притянул его к себе, коротко и крепко обнимая, и сразу отстраняя от себя. - Мы так и не поговорили, - протянул Джури. - Завтра, у горы. Сможешь? - Не могу обещать. - Я буду ждать. - Но если я не… - Буду ждать и послезавтра, - прервал его Сойк. Он глубоко вздохнул, сжав кулаки. Снова загрохотал колокол. - Беги, - прошептал он. - Беги, - повторил, прижимая два пальца к области сердца.       Опять эти знаки, - устало подумал Джури, закусив губу. Расставаться не хотелось, каждый шаг давался так, будто к ногам привязали тяжелые мешки. Он сделал шаг назад, глядя на вождя, потом еще один, после резко развернулся и припустил со всех ног ко дворцу.