Разбитое сердце

- Наше время помешалось на нововведениях. Любое предприятие должно вестись каким-то новым путем! – хрипло рассуждала Шерин. – И что все имеют против старых добрых традиций?! Не зря же их придумали. И успешно пользовались. «И вот до чего это довело», - язвительно подумалось Джури. Но он промолчал. Последнее время он отмалчивался подозрительно часто. Возможно, это было бы заметно, если бы хоть кто-нибудь, помимо Сакая, знал его характер. Но даже если представить, что окружающим было не наплевать, хотя им было наплевать – наследник престола будто бы даже старался выглядеть более загадочным. - Так значит, ты не знаешь напавших? - Ни в жизнь не видел, - подтвердил Джури уже не в первый раз. Хоным стояла в пяти шагах от него и за все время разговора не удосужилась даже повернуться к нему лицом. Поодаль стоял Хиро. Выглядел он откровенно бедово и даже не старался напустить на себя воинственный вид. - В таком случае выброси эту историю из головы. Поединок состоится через день, и вряд ли ты чему-нибудь выучишься за столь короткое время.       Джури хотел возразить, что не выучился вообще ничему, но снова сдержался. Маса мог бы им гордиться. Но тот, как предполагал Джури, был занят куда более важными делами – спасти собственную шкуру от стражей Даичи и Шерин одновременно. Учитывая его единственную рабочую руку, шансы представлялись откровенно слабыми.       Шерин обернулась и сурово взглянула на Джури. И тогда случилось невероятное: быть может, дело в том, что юный шах увидел в хоным не стратега, а измученную пожилую женщину. Плескавшееся в глазах Шерин отчаяние являлось столь огромным, что, казалось, готово выплеснуться на дощатый пол и забрызгать всех присутствующих. Отчаявшийся человек готов на многое, если не на все, и тут случилось второе невероятное – Джури было совсем не интересно, какое у Шерин «все». Он растянул губы в улыбке. - Как скажете, матушка.       Он хитро взглянул на Хиро, испытывая странные, смешанные чувства, не последним из которых была жалость. Но жалеть Хиро – занятие довольно скучное, и он снова глянул на мать. Та сжимала трость куда более сильной хваткой, чем того требовали приличия. - Можешь идти, - махнула она рукой.       За дверью он немного нервно облизнул губы и в пятый раз за время пребывания во дворце сжевал кусочек кожи со своих губ. Джури размышлял, но мысли его не плясали с одного на другое, он видел перед собой четко выстроенный линейный план. Пропитанный пылью, и, к отвращению Джури, кровью чапан не терпелось снять. Дворец был привычно пустынен. - Сакай, - полувопросительно поинтересовался Джури когда зашел в свои покои. Слуга умиротворенно сидел на тошоках, вгрызаясь в яблоко. Сок стекал по подбородку, но Сакая это ничуть не смущало. Он щурился от удовольствия и был даже несколько разочарован, когда его прервали. - Это я, - отозвался тот. – Но я не ел твоих яблок, клянусь. Особенно тех, что передала очаровательная служанка в такой прозрачной юбке, что можно было разглядеть каждый изгиб ее бедер… Сомневаюсь даже, что это были именно они, а не произведение искусства. - Подготовь мне ванну. - Как скоро? - Немедленно. - К чему такая спешка, - беззлобно проворчал Сакай. – Я думал, воинам нравится купаться в крови убитых. - Слухи расползаются быстрее, чем я думал. - Если честно, я ужасно перепугался. Сказать по правде, знай заранее, я бы ставил на Нима. - Приятно осознавать твою поддержку, - хмыкнул Джури, стягивая одежду. - И все же, кто, думаешь, это был? – как бы невзначай спросил Сакай. - Наемники. - У нас сегодня день очевидных ответов? - Если бы было так, я бы сказал, что ты болван. - Не слишком-то вежливо. - Зато честно, - пожал плечами Джури. - Рамина, Дениза или Даичи? - Если бы у тебя было три попытки, то ты бы проиграл. - Хвала Святой Праматери, что я их не просил. - Это были люди Шерин, - беспечно ответил Джури. Штаны из мягкой кожи впитали в себя слишком много пота и задубели. Он запрыгал на одной ноге тщетно пытаясь их снять. Эти действия слишком отвлекли его, чтобы заметить изумленное лицо Сакая. - С чего такой вывод? – осторожно поинтересовался слуга. - С того, что десяток наемников точно убили бы обоих, а не разбежались по углам при виде горцев или кого бы то ни было. - Может, это были трусливые наемники. - Трусливый наемник либо бедный, либо мертвый. Очевидно, что их наняли для того чтобы припугнуть. - Смерть Нима тоже входила в «припугнуть»? - А почему нет?.. – Джури, наконец, победил в схватке с брюками и зло швырнул их в сторону. – Посуди сам. Их было много, очень много для набега для разбоя. Они ничего не потребовали. Ни слова не произнесли на местном наречии. Пока я… - он на мгновение замялся. – Убивал одного, никто другой не пришел на помощь. Да и то, скорее, он помер от удивления, чем от… - Собственного кинжала, которым ты распорол его горло, - услужливо подсказал Сакай. - Слава бежит впереди меня. - Начало грозной репутации положено, - хмыкнули в ответ. - Глупая попытка Шерин обставить дело в еще более трагичном свете, чем есть сейчас. Наследник, что готовится к поединку подвергается нападению неизвестных. О, духи, кто бы это мог быть? Может, план коварных горцев? Кто же плетет интриги против светлого Семиречья? – Джури не удержался и сплюнул. - Фу, - заметил Сакай. - Что именно «фу»? - Плевок. - Если бы это было самое гадкое из того, с чем столкнула меня жизнь, то я слизал бы этот самый плевок с пола. - Дважды фу. Сакай отложил в сторону огрызок некогда золотистого яблока и вытащил из-за ширмы широкую лохань. Она противно заскрежетала по полу, оставляя на досках неглубокие царапины. - Пойду скажу дворцовым слугам, чтоб натаскали воды. Джури кивнул. - Советую тебе накинуть на себя что-нибудь. Таскать ведра будут отнюдь не те красавицы, с какими я сталкивался с утра.       Через полчаса Джури осторожно опустился в горячую воду и не отказал себе в желании окунуться с головой. В волосах запеклась кровь, склеила их, превращая их в колтуны, которые медленно расклеивались от температуры, источая тошнотворный запах. Пальцы рук саднило, старые ссадины и синяки защипало. Тело свело легкой судорогой. А после Джури тер себя так тщательно, что на распаренной коже не осталось ни одного кусочка, который бы не саднил. - Намываешься как перед свиданием, - усмехнулся Сакай, вонзая зубы в очередное яблоко. - Можно сказать и так. - Брызнуть на тебя маслом дамасской розы? – расплылся в улыбке он. Но господин не переставал его удивлять. - Да, и не скупись, - ответил Джури. - Куда ты собираешься? - Нанести пару светских визитов, - улыбнулся Джури. – К Нацу и Даичи. - Зачем? – в тоне Сакая не осталось веселости. - Внести последние коррективы в мой план. - Джури? - Мм? - Пообещай, что не наделаешь глупостей. - От меня все ждут именно их, Сакай, - Джури поднялся в лохани, осторожно перешагнул через бортик, чтобы сразу же завернуться в полотенце. – И ведь негоже разочаровывать людей, правда? – усмехнулся он. – Подготовь мой самый лучший костюм. И еще, - он закусил губу и уставился на слугу. – Помнится, ты говорил, что лучше сбегаешь к небесным, чем собирать сведения?... Шаги гулко стучали по тишине. Мягкая подошва должна была помочь стать почти неслышимым, но в повисшей дремоте дворца был слышен каждый звук. Где-то назойливо жужжала муха. За оставшейся позади дверью щебетали на местном наречии служанки. Чем дальше Джури заходил, тем богаче становилась вышивка на шырдаках*. Золотой нитью украшенные ковры стоили мастерицам содранных в кровь предплечий. Каждый узор должен был быть необычным, витиеватым и достойным господских покоев. На деревянных стенах богатая вышивка смотрелась словно рубин в собачьих отходах. Пройдя большую часть пути Джури вдруг осознал, что не знает, где находятся покои его будущего собеседника. Дворец представлял собой здание прямоугольной формы с открытым двором внутри. Знать располагалась на втором этаже, соединенном между собой широкими коридорами через щели, в стенах которых ночами уныло завывал ветер. Было темно и пыльно. Чуть дальше неровные стены коридора прерывались поручнями, над которыми зияло открытое пространство. Вид на внутренний дворик мог быть прекрасным, если бы не обветшалость и нищета. Сделав еще несколько шагов, Джури прислонился к поручням и глянул вниз. Кто знает, что случится здесь через несколько столетий? Быть может, кто-то тоже будет стоять на этом самом месте, напряженно размышляя о своем будущем шаге. Быть может, в этом самом месте зародится трепетная влюбленность, а, может, эта земля станет последним убежищем павших героев, от которых не останется ничего, кроме невысокого кургана. К удивлению самого Джури, страшно ему не было. Абсолютно точная, линейная уверенность в собственных силах разгоняла кровь сильнее: он слышал удары своего сердца, и думал о том, как прекрасно жить. Жажда жизни кипела в нем, рвалась наружу. Может, преддверие близившейся кончины действовало так на его сознание? Он не знал и не хотел об этом думать, глубоко вдыхая солоноватый, влажный прибрежный воздух. Если прислушаться сильнее, можно было услышать, как мягко переговаривалось Озеро Горячей Слезы со своим берегом, как нежно накатывали на белый песок аквамариновые волны. - Наслаждаетесь видом? – спросили откуда-то сбоку. Джури вскинулся. Перед ним стоял Нацу. У него были горячечные глаза фанатика. Или человека, долго баловавшегося опиумом. Или не остывшего после драки драчуна. Неприятный субъект. На лице Нацу было написано желание сказать дерзость. Или подпустить шпильку. И лучше всего сейчас было прикрикнуть на него, указать на разницу в ранге, одернуть, поставить на место. Но тут его захлестнуло бессилие. Тот момент, когда понимаешь, что ради будущей цели надо держаться, не поддаваться и не отпускать бушующие внутри страсти. Это бессилие сковывало готовую вырваться опрометчивость. Но Нацу был тем, кого искал Джури. Удача или везение, или все вместе улыбались ему достаточно часто за последние дни. На секунду стало страшно, что они покинут его в более важный момент. - Вряд ли это можно назвать достойным видом, - ответил наконец Джури. - Поединок уже завтра. Не будет ли слишком неуважительным то, если я поинтересуюсь вашим настроем? – Нацу смотрел на него, и все вокруг пропиталось его ожиданием – увидеть страх. Может, даже, панику. Жажда уловить эти настрои была так сильна, что Джури не отказал себе в возможности начисто иссушить ее. - Я крайне зол на эту ситуацию… - неуверенно протянул он. - Побеждает тот, что фехтует лучше, а не злится сильнее, - удовлетворенно хмыкнул Нацу. - Злость заставляет нас изобретать всякие уловки. - Уловки? Но поединок должен быть честным. - Разве я сказал, что он будет нечестным? Я сказал лишь то, что совершенно уверен в выигрыше. - В таком случае, я рад за вас, шах, - процедил Нацу. Он не скрывал своей неприязни. Слишком открыто не скрывал. - Скажи мне, Нацу, кто твои родители? - Родители?.. Мать дочь кашгарского вождя, а отец занимается купечеством. - Твое родство с благородными родами нельзя назвать близким. Или же, его вообще нельзя назвать?.. Нацу занервничал. - Это так, шах. - Странно, что тебя пригласили на свадебную церемонию. Уверен, - Джури обернулся к лицу собеседника. – Когда я стану полноправным правителем, такие оплошности будут жестоко пресечены. Гримаса, исказившая лицо Нацу, была первой победой в списке Джури. Он и сам не ожидал, что раскусить его окажется так легко. - Вот скажи мне, Нацу, что бы сделал ты, если бы у тебя была возможность править Семиречьем? - Я никогда не думал о таком, шах. - Так подумай сейчас. До вечернего тоя еще полно времени. - Зачем… - Не то начало, - махнул рукой Джури. - Я бы, наверное, отказался от старых традиций. Джури искренне рассмеялся. - Серьезно? Не экономические реформы? Не увеличение налогов? А только отказ от традиций? Да, Нацу, хорошо, на самом деле, что из нас двоих шахом стану я. Неприкрытая ненависть вперемешку с яростью исказила черты Нацу совсем недолго. Но этого времени Джури хватило, чтобы увериться в своих подозрениях. Когда он бодро спускался вниз по лестнице, выходил из дворца и пересекал площадь, из его души постепенно испарялся неприятный осадок после недавнего разговора. Ничто не может быть лучше, чем осознание собственной правоты, и пока он наслаждался этим ощущением. На улицах шахристана людей было больше. Толпа представляла собой невообразимое сборище людей всех чинов и рангов, прибывших на состязание, а если правдивее, на бесплатный свадебный той. Всем этим прохожим, по большей части, было совершенно наплевать, кто выиграет завтра, а чьей кровью обагрится земля. Плевать им было и на будущее своей страны. Каганатцы вообще не могли похвастать своим патриотизмом. Впрочем, такое настроение было понятно – как понимал Джури, от перемены власти мало что менялось в укладе простых жителей. Однако нельзя было не заметить увеличение числа торговцев. Каждый на свой лад громогласно расхваливал свой товар, приглашая всех на местном наречии подойти к прилавку и обязательно уступить в цене. На шаха мало кто обращал внимания, несмотря даже на дорогой расшитый костюм. Казки оказался именно там, где его и рассчитывал увидеть Джури. Дальше, где импровизированный базар заканчивался и переходил в район увеселительных заведений и постоялых дворов, еще дальше, через узкие и уже почти безлюдные улочки, с порванными навесами и рассохшимися бочками из-под шербета, к месту, где несколько дней назад его нашел Сакай, вымокшим до нитки и с рассеченной бровью. Белая Смерть очутился рядом неслышно, возник, словно тень. - Чем могу помочь? - Встречей с господином казначеем. Маленькие совиные глазки Казки сощурились. Он прикидывал все «за» и «против» столь бесцеремонного вмешательства, и, наконец, уверенно кивнул и бодро зашагал впереди. Его походка пружинила. Телохранитель выглядел беззаботно. В нос сильнее ударил освежающий озерный ветерок. Пахло почти так же, как в один из дней, проведенных с Масой у ручейка. Тогда они чудом успели скрыться от стражи, и учитель увел его подальше в глухую лесную чащобу, чтобы обучить взаимодействию с духами. «Еще, еще!», - заразительно просил Джури, когда увидел, как маленький лесной дух весело заплясал над ладонью Масы. Кто бы что ни говорил, но Джури любил его. Учителя, кто, в некотором роде, заменил ему отца. Наверное, в этом и заключается любовь – ни одно обвинение, ложное или нет, не смогло вытеснить из его головы образ добродушного и прозорливого наставника. - Пришли, - рявкнул Казки. Джури, предавшийся ностальгии, снова не заметил дороги к полузаброшенному зданию. Уже будто бы привычно он поднялся на второй этаж. Когда они открывали дверь, из комнаты выскочила кошка. - Достопочтеннейший шах! – воскликнул Даичи. Он сидел на тахте и перебирал свитки. С одним таким в руке его и застал Джури. – Какой неожиданный визит. - Надеюсь, от этого не менее приятный. - Само собой. Поединок уже завтра, и, я полагал, у вас сейчас иные дела. - Например, подготовка к путешествию? - Например, подготовка к путешествию. До Семиречья путь не близкий. А первое время придется двигаться очень, очень быстро. - Я долго думал об этом, Даичи. - Не сомневаюсь. Как и в том, что вы не принесли мне дурных вестей. - Тут как посмотреть. - Смотрите прямо перед собой, шах. - Прямо перед собой я вижу человека явно обремененного манией величия, - хмыкнул Джури. Позади послышалась возня и приглушенный лязг металла. Казки вынул оружие. Пока все шло по плану. - Да неужели? - Именно. Уверен, продумывая ваш план, глубокоуважаемый казначей, вы предусмотрели все. Все, - Джури уверенно шагнул вперед. – Кроме того, что этот план раскусит кто-нибудь другой. - И этот другой, безусловно, вы? - Без лишней скромности – да. Он сделал еще несколько шагов вперед, незаметно вытирая липкие от пота ладони о жилет. Не волноваться казалось невыполнимой задачей. На долю секунды он пожалел, что пришел к Даичи, но тут же заглушил в себе сомнения. Джури сел на подушку, скрестив ноги, стараясь выглядеть как можно более непринужденнее. - Скажите, Даичи, как долго вы продумывали переворот? Как долго ваше воспаленное сознание бредило мыслью о бесконечной власти и смерти моей матери? Год? Может, два? А, может, всю вашу сознательную жизнь? Как давно вы поняли, что высчитывать бесконечное количество налогов и процентов – не то, чего жаждет все ваше естество? - Времени ушло прилично, - не стал отпираться Даичи. - Да-а… прилично. Наверняка это еще мягко сказано. Могли бы вы подумать, господин казначей, что младший, запуганный и жалеющий себя младший сын, которого вы хотели убить по дороге в шахният, вдруг воспротивится своей смерти? Даичи улыбнулся. - Конечно я рассматривал такой вариант. - И каков план, если случится так? - Не убивать его, - пожал плечами Даичи. - Так просто? - А зачем усложнять? Грядёт золотое время, короткий период после прихода нового правителя, когда люди ослеплены собственными надеждами на лучшее. Здесь главное нарастить достаточно мощи, чтобы когда в результате мелких разочарований, неудач и промахов люди начнут требовать новую власть - утихомирить их пыл. - Но вы ведь не собираетесь возноситься сами, - лукаво проговорил Джури. Заныла от напряжения поясница. Он скрестил руки на груди и пытался дышать глубоко, усмиряя дрожь разошедшихся пальцев. - Мы уже обсуждали это! - О да. - В первую нашу встречу ты трясся от страха и ужаса. Во вторую ты пришел требовать денег. Так зачем же ты пришел сейчас? - За правдой. - Не слишком ли большие скачки? - Вовсе нет. Все мы знаем, что до Семиречья я не доеду. Хоть с Казки, хоть без него. Оказалось, произнести эти слова было куда сложнее, чем представлялось. Напряжение сковало тело окончательно. Задергалось левое веко, скатилось по торсу несколько крупных капель пота. Стало буквально нечем дышать. - И с чего же ты так решил? – окончательно забросив официоз спросил Даичи. Он грациозно поднялся с покрывал. - Все мы знаем, что нет кандидата на пост правителя хуже, чем я. А вот, скажем, кто-нибудь другой… Не обязательно благородных кровей, может, даже не из богатой семьи. Тот, кто приглянется народу в то самое «золотое время». Человек, который может сойти за своего, из обычного купеческого рода, но с примесью благородной, скажем – почему нет? – кашгарской крови. Повисла тишина. Время вокруг словно замедлилось, Джури видел, как глаза казначея сузились, как рассыпались в уголках мелкие морщинки. Тонкая линия рта скривилась, залегли глубокие носогубные складки. Оба они синхронно потянули носом. Шипение, достойное схватки двух змей. - Так значит, за правдой пришел. - За ней, - Джури заставил себя улыбнуться. – Ужасный, невообразимо трагичный несчастный случай, что произойдет со мной по дороге домой. Со мной, трусом, что сбежал перед поединком с суровым горцем. Родственников у меня нет, наследников тоже, значит, вопрос о престолонаследии будет решать совет аксакалов*. Напомни мне, Даичи, не тот ли это совет, что кормится с твоих рук? Даичи шагнул вперед. Джури закусил губу, но не пошевелился. Спина уже не просто ныла, а вопила о неудобной, хоть и эффектной позе. Сжав руки в кулаки он медленно поднялся и отступил в сторону, не прерывая зрительного контакта. - И что же, господин казначей? Совет решает посадить на трон Нацу. Кто как не он подходит на роль хорошо управляемой куклы? Он молод, красив, и почти свой… И, главное, совершенно послушен. Ну и чванлив, - хмыкнул он в конце. - И зачем тебе моя правда, если у тебя в достатке своей? - Может, моя картина не полная. Может, есть еще детали. Может, они слишком глубоки или неуместны. - А будет ли уместным, если я прикажу казнить тебя прямо сейчас? Казки сзади снова зашевелился. Джури не оборачивался, но, отчего-то, точно знал, как он выглядит. Совершенно обезумевшее выражение лица, кровавый белок глаз и крепко сжимающая рукоять ятагана рука. Угроза привела к затянувшемуся неловкому молчанию. Нарушил его Джури, остро осознавая, что две пары глаз неотрывно следят за каждым его движением. - Тогда убивай. - Столько слов! – всплеснул руками Даичи. – Чтобы вернуться к тому, с чего начали! Убивай - не убивай. Я, по твоему, в игрушки здесь играю?! – рявкнул Даичи. «Есть», - щелкнуло в голове у Джури. Нужного настроения он добился. И теперь, если Даичи не разозлится окончательно, то можно будет договориться. Он снова отступил на шаг в сторону. - Тебе кажется, что все вокруг это какая-то забава? Что твоя смерть – это забава? - Ну, его смерть действительно могла быть забавной, - вклинился Казки. - Вы, достопочтенный шах, кажется, не понимаете, что стоит на кону и сколько лет я этого добивался. И если понадобится изрешетить твое тело хоть самолично, я сам… - Изрешетить как Хиро мою мать? Скажем, сегодня ночью? – бросил Джури. Неожиданно он пожалел, что не принял капель для ясности ума. Его начало потряхивать, но пока еще не слишком заметно для окружающих. Липкий, противный страх тепло обнял его со спины. - Кто рассказал тебе? Кто?! – заорал Даичи. Он будто подпрыгнул на месте. Хотя, может, Джури это показалось. - Успокойтесь, казначей. Я до всего дошел сам. - Неужто? - Так и есть, - кивнул Джури. Снова затянулось молчание, за время которого Даичи пришел в себя и вернулся к привычной елейности. - Ну, что сказать, я поражен, если не восхищен. - Не стоит. Я здесь за другим. - Ах да, снова разговор о правде. - Именно! – Джури сделал еще несколько шагов и сцепил руки за спиной. Коротким взглядом Даичи велел Казки убрать оружие. Тот подчинился с явной неохотой. – Правда, которую я знаю. - Ты мне угрожаешь? Мы уже говорили об этом, Джури, тебе никто не поверит. - Для того чтобы мне верили, об этом надо рассказать. А я этого делать не собираюсь. - Да неужели? - Совершенно так. - Итак, поединок завтра, а ты решил, что можешь все исправить с выгодой в свою пользу? - Ага. - Мне кажется, уже поздно что-то менять. - Менять почти ничего не надо. По крайней мере, на данном этапе. Джури опустил голову вниз и рассматривал казначея исподлобья. В дверь поскреблась кошка. Ее впустили, животное запрыгнуло на ворох тошоков и немигающим взглядом уставилось в пустоту. Даичи был зол и с трудом сдерживал себя в руках. На его виске билась голубоватая жилка. Накаленная атмосфера разогревала кровь хлеще полуденного солнца. - Говори, - вздохнул казначей. - Давайте сядем, - предложил Джури и первым сел напротив столика. Затем вытащил несколько альчиков* из кармана, надеясь, что будет целехонек до момента, когда надо будет возвращать любимую игрушку Сакаю. – Рассудим, что мы имеем, - костяшки посыпались на столешницу. – Есть Шерин, Хиро, Рамина, я, ты да отряд хорошо вооруженных горцев, - каждое движение он сопровождал передвижением альчика. – Шерин умрет сегодня. Костяшка отъехала в сторону. - К завтрашнему утру меня здесь уже не будет. В смерти Шерин могут обвинить и меня, слишком уж поспешное бегство, но его всегда можно оправдать трусостью. Итак, я возвращаюсь в шахният. Ты улаживаешь дела здесь – вероятнее всего, победу признают за горцами, и возвращаешься в Семиречье, где никто еще не знает о моем прибытии. Я несколько раз выступаю публично, заявляя, что уйду служить в Тенгри*, и даю тебе письменный отказ от всех полномочий. Проходит немного времени и я уезжаю в поездку, откуда никогда уже не вернусь. Что происходит здесь? Уже не важно. Отказаться от своего слова Рамина не сможет, боясь горцев. Те станут тут всем заправлять, а я, - он поднял альчик вверх. – Могу быть полезен еще и тем, что налажу с ними контакт и они станут союзниками, чьи слова не столь гнилые, как каганатцев. Что скажешь? - А что ты скажешь, если погибнет твоя мать и ты прямо в эту ночь? – буднично поинтересовался Даичи. - Я предлагаю тебе путь наименьшего зла. Вроде бы, такой тебе нравился. Я бы сказал даже, что это путь наименьшего сопротивления. Посуди сам, Даичи, уехала добрая половина знати на состязание, а вернулись без царицы и преемника. Вспыхнут восстания. Мы оба знаем, что у тебя могущественные друзья, но не стоит забывать и о могущественных врагах. Здесь Джури откровенно блефовал. Он понятия не имел ни о жизни Даичи, ни о его окружении, и, тем более, недоброжелателях. Но звучало логично, и он старался придать голосу как можно больше уверенности. Маса учил его, что человека можно убедить в какой угодно чуши если говорить уверенно и выдавать свои слова за аргументы. Костяшки на столе теперь лежали каждая отдельно друг от друга. - Горец отравлен. Я лично видел, как ему подсыпали ашшер в бурдюк, как видел и то, что он испил из него. Их главнокомандующая ранена, не показывается на людях и вряд ли выживет после ранения. А значит, - Даичи взял два альчика и отодвинул их в сторону. – Они здесь лишние. Джури постарался сдержать вздох облегчения, но не вышло. Он уставился на сложенные руки и мысленно вознес молитву Праматери: Хиро не сказал. Не проболтался о разговоре с горцами. О подозрениях в его связи с Сойком. А Даичи, тем временем, продолжал: - Во всех частях света знают, что слово Рамины не больше, чем бабская болтовня, она напугана и пытается выжать все, что может из ситуации, но останется без обоих женихов, а значит, - еще одна фигурка исчезла со стола. – Ее нет. Меня не волнует, что станется с каганатом, только то, что ее армия может выступить против Семиречья. Даже если откинуть откровенную бредовость этой мысли, всегда найдется пара наемных войск. Поэтому, она тоже лишняя. Остаешься ты, я и Хиро. Насчет мужлана можно не беспокоиться, он не представляет собой угрозы. Итак, остаемся я и ты. Ты предлагаешь мне сотрудничество, но что я получу согласившись? - Путь наименьшей крови. Добровольный отказ. Твою чистую репутацию. В конце концов, ты сможешь убить меня и в Семиречье. Когда меня увидит и совет, и народ и ни у кого не останется сомнений. Знаю, у тебя были другие намерения, но раз уж мы зависим друг от друга… - Это ты от меня зависишь. - Зависим друг от друга, - настойчиво повторил Джури. – То и поступать надо благоразумно. - Где гарантия того, что ты не откажешься от слова? - У тебя стоит отличная гарантия сзади, с ятаганом наперевес. - Ты можешь сбежать. - У меня дома не так много друзей, как у тебя. - Жизнь за мир. Неплохая сделка. - Я рад, что мы услышали друг друга, - широко улыбнулся Джури. – Я буду под твоей защитой, чтобы меня не превратили в лоскуты за дезертирство в шахнияте, а у тебя будет добровольно сложивший полномочия государь. Все в выигрыше и никакого насилия, - почти весело заключил он. - Звучит неплохо, - кивнул казначей. – И все же к теме гарантий… - Моего честного слова недостаточно, не так ли? Сзади прыснули. - Джури, Джури… В этом забытом богами месте мы говорим о будущем держав, и ты предлагаешь мне поверить твоему слову? - Боюсь, иного выхода у тебя нет. Даичи уставился куда-то вверх. Задумчиво пожевал губу и, наконец, принял решение. Это заняло не более минуты, но Джури успело качнуть от паники к равновесию несколько раз. Он ждал терпеливо и не смотрел на собеседника, боясь надавить на того даже взглядом. - Что ж, шах. Отбытие сегодня после заката. Приготовьтесь к тяжелому пути, в Семиречье вы должны оказаться не более, чем через четыре дня, - заключил Даичи. Затем подтянул к себе свиток и уставился в него, показывая, что разговор окончен. Для ликования было рано. Джури смог действительно счастливо улыбнуться только в момент, когда подходил к базарной площади. Однако в толпе никто не заметил светящегося от собственного успеха паренька. --- шырдак - войлочный ковер с вышитым орнаментом аксакал - старейшина альчики - кости или суставы животных, используемые для детских игр и/или гаданий Тенгри - небесный бог, один из верховных в пантеоне тюркских и монгольских народов