Здесь только я и мои стены.

      Ночной и тихий ветер начал перебирать тёмные волосы сразу при выходе из подъезда, словно на ухо зашептал, обещая безопасность. И Лёша поверил, пошёл вперёд, в темноту города, вздрагивая от резкого холода, теряясь на пыльной городской улице в отсутствии фонарей. Хотелось чаще дышать то ли от подступающих слёз безысходности и непонимания смысла собственного существования, то ли от порывов ветра и песка в лицо.       И вот уже совсем близко словно вырос из земли уличный фонарь, разрезая тьму вокруг пятном бледной лампочки, и парень ещё несколько минут постоял в светлом кружке, оглядываясь вокруг: убитое моральное состояние постоянно рисовало тени и силуэты, будто детские кошмары прорывались через шаткую стену воображения и преследовали повсюду.       Лёша нашёл в себе остатки жизненных сил, неуверенно связывая их в маленький и временный, но крепкий узелок смысла существования, и снова пропал в темноте, шагая прямо, не разбирая дороги и цели путешествия, до дрожи боясь снова остаться один на один с истинным собой, который не исчез в прошлом из-за лекарств, вопреки ожиданиям, а противно сидел теперь внутри, зажигая те самые воспоминания и отравляя шансы на настоящее лишь своим выживанием. Он, в отличие от Лёши, хватался за жизнь, не хотел исчезать и растворяться во времени, что нещадно неслось вперёд, в то будущее, которого никогда не существовало.       Вот уже с обеих сторон засверкали витринами магазины, которые не повесили на дверь табличку о закрытии даже в столь поздний час, словно ещё во что-то верили в этом обречённом мире.       И парень зашёл в один из них, замечая у кассы мирно спящего продавца, но тот вздрогнул от звона колокольчиков над дверью и моментально, даже спросонья, натянул дежурную улыбку.       — Что вам подсказать, молодой человек?       Лёша почувствовал мурашки по коже от появления ясного осознания, что вот сейчас, когда ребёнок уже начинал поиски себя в огромном мире, строил своё мнение, разрушая наконец те серые стены, что возвели родители, и просто начинал жить по-настоящему, парень вынужден был убегать от самого себя, нестись по тёмному тоннелю сознания вперёд, не разбирая дороги, лишь бы не оставаться наедине с собственными мыслями, панически опасаться воспоминаний, обжигающих сердце, и каждое утро окидывать потолок пустым взглядом, откладывать надежду о вечном сне ещё на один бессмысленно долгий день.       Подросток шумно выдохнул, почувствовав уже обыденную резкую боль под рёбрами из-за отсутствия должного питания, и подошёл ближе к витрине. В тёмных глазах загорелись лампы, отразившись от холодной глади лезвия ножей, что лежали за стеклом и манили коснуться, ощутить всю власть над чужой жизнью в собственной ладони.       — Хотите купить? — услужливо поинтересовался мужчина по другую сторону тумбы.       Лёша в ответ рассеянно кивнул, не в силах оторвать взгляд от ножей.       — Вам для чего? Охота или может в подарок кому-нибудь?       — Подарок, — хрипло выдавил Лёша, чувствуя дрожь по всему телу от волнения и жажды ощутить холод на кончиках пальцев.       — Советую этот, — продавец извлёк оружие, аккуратно укладывая его поверх стекла, и пояснил: — Довольно эффектная рукоять обязательно произведёт впечатление, но и на полке из-за острого и полностью пригодного для разных видов деятельности лезвия пылиться ножик не будет.       Лёша кивнул, не в состоянии воспринимать и отыскивать в сознании ничего, кроме желания власти, жажды крови, словно тот самый потерянный смысл существования теперь лежал прямо перед ним, а в глазах исчез прежний блеск, оставив лишь огоньки безумия.       — Подходит? Тогда вам нужно заполнить несколько бумаг и… — продавец повернулся спиной к витрине, начав искать нужные документы в ящиках напротив, но воздух разрезал нож, сверкнув лезвием в бледном свете ламп, а в тишине помещения раздался звук лезвия, пронзающего тело.       Мужчина открыл рот в немом крике и попытке снова вдохнуть воздух даже сквозь боль. Он упал на пол, судорожно моргая и хаотично двигаясь, но через пару минут словно сдался, мирно затихнув, и в нос парня ударил запах свежей крови, тот самый, который был необходим до дрожи в пальцах.       Лёша потянул за рукоять, пачкая руки в крови, но словно не заметил этого, рассматривая человека перед собой, что первым познал власть, которой явно не хватало в жизни подростка. Именно сейчас все страхи исчезли, а чувство паники растворилось, наверное, навсегда: парень ощутил безопасность, от мыслей об открывшихся теперь возможностях голова шла кругом. Голоса в сознании испуганно затихли, и теперь посреди маленького светлого магазинчика стоял он, изменившийся Лёша, сжимая тёплую из-за крови рукоять в ладони и с безумной улыбкой наблюдая за мёртвым мужчиной на полу.       Тот настоящий парень, что всё ещё существовал в детстве, зажигал воспоминания и мешал начать заново жить, казался абсолютным ничтожеством в сравнении с подростком, который чувствовал тепло от прилива сил и осознания собственной власти на алом кончике лезвия.