Здесь только я и мои стены.

            По аллее парка, где осень с каждым днём всё увереннее напоминала о своём существовании прохладным ветром, ведь он был окончательно забыт за время душного лета, Лёша неуверенно плёлся позади компании Жениных друзей, которые зачем-то решили встретить их на остановке. Общаться с новыми людьми парень не хотел, потому что опасался знакомств со сверстниками ещё с далёкого детства, когда в один из дней новые «друзья» решили посвятить Лёшу в их компанию. — Ты же готов, правда? — в воздухе витает запах гари и пыли, а пустота здания сообщает об отсутствии жизни в заброшенном и когда-то жилом доме вот уже несколько лет. Почему-то обряд по созданию дружбы был назначен именно здесь, под прогнившими балками, которые из последних сил удерживали потолок над головой. — Готов, — кивает Лёша, а затем протягивает вперёд руку, явно ожидая рукопожатия и таинственного заклинания, чтобы закрепить общение навсегда, но в сумерках ему не удаётся разглядеть перочинный нож, тихо скользнувший мимо ладони. В следующую секунду тело обжигает боль, проникая от кончиков пальцев до самых костей, а вместо крика вырывается лишь тихий стон, после чего воздух начинает поступать в лёгкие с большим усилием. Лёша прикладывает ладонь к животу и медленно отводит трясущуюся руку: на коже остаётся кровь. — Ты действительно думал, что мы примем в компанию ботана? У тебя из друзей могут быть только учебники! Лёша слышит торопливые шаги по лестнице на заброшке, но из-за пелены слёз разглядеть выход не получается. На серый пыльный бетон падает несколько алых капель, а затем парень осторожно сползает по холодной стене. Душевная боль сжигает сильнее физической: Лёша не понимает, за что он заслужил быть столь униженным. Парень не знает, почему боль предназначалась именно ему.       О той встрече даже сквозь года напоминал шрам, тянущийся от левого бока к животу узкой царапиной. Лёша помнил отчаянные попытки дышать, хотя каждое усердие сопровождалось слезами обиды, а затем он сдался. Парень лёг на холодный бетон, разглядывая гниющее дерево над собой, и закрыл глаза, чувствуя спокойствие и словно подписывая согласие на финал жизни. Но он очнулся спустя время в больничной палате со стойким запахом лекарств. Об этой истории знала лишь мама, которая в поисках сына обошла всю округу района.       Теперь Лёша был осторожнее, часто и долго смотрел людям в глаза, пытаясь увидеть злобный огонёк, который от него хотели скрыть. Он научился на собственной ошибке, которая теперь навечно покоилась шрамом на его теле.       — Лёша! Лёш? — парень очнулся от раздумий уже около той самой лавочки, где произошло его первое знакомство с компанией Жени.       Друг тряс его за плечо, пытаясь вернуть в реальность, что удавалось парню с каждым разом всё сложнее. Наконец Лёша быстро кивнул в знак временного восстановления и принялся вслушиваться в чужие разговоры, хотя чувство дискомфорта заглушало внимание.       — Наверное, сейчас только стильные люди пользуются вниманием? — задумчиво протянул парень, который в прошлый раз, буквально вчера, сообщил своё имя при рукопожатии, но в голове эта информация не задержалась.       — В принципе красота сейчас становится главной, — добавила рыжеволосая девушка, изучая Лёшу всё тем же презрительным взглядом, даже не пытаясь скрыть своего любопытства.       Её зовут Лера, кажется.       — Всё-таки мнение человека, его личные качества важнее внешности, — а вот имя парня, сидящего также, как и вчера, рядом с гитарой, вспоминать явно не было нужды: отчего-то мозг запомнил приветливую улыбку и несколько напоминаний «меня Даня зовут, кстати».       — Уродом тоже быть не классно, знаешь ли, — из-за Лёшиной спины появился парень, заставив вздрогнуть от резкого голоса, а затем прошёл через круг асфальта, ограждённый компанией, в противоположную сторону, не удосужившись пожать кому-нибудь руку в знак приветствия, а затем добавил с насмешкой в голосе: — Да, Жень?       Лёша опешил, не до конца понимая, какая интонация могла бы присутствовать в этих словах и что за реакция была ожидаема.       — Что ты имеешь в виду? — Женя выглядел крайне потерянным, будто заранее знал ответ.       — Ну, ты свой нос в зеркало вообще видел? Его же можно в ужастиках крупным планом снимать! Не хочется узнавать, что у уродливого человека в душе, Жень, — парень следил за реакцией, словно единственной пищей в жизни для него были эмоции, вызванные его шуткой, над которой, впрочем, никто не посмеялся.       Лёша мимолётно заметил боль в карих глазах друга, но её быстро сменило безразличие, будто Женя также опасался показывать свои слабости, не мог позволить злости взять верх над желанием нести мир и добро. Во взгляде не было гнева или желания мстить: всё было столь же спокойным и тихим, как море во время отлива.       А вот нож в кармане штанов вдруг неприятно уткнулся в ногу сквозь ткань, словно просясь на волю.