Здесь только я и мои стены.

      На аллее городского парка ветер закружил вихрь сухой листвы, которой не суждено было стать разноцветной в сентябре, хотя он вот уже в нетерпении разбрасывал по ясному небу клочья тяжёлых туч, но ещё не обладал над природой полной властью — коронация назначена через четыре дня. В бледном свете фонарей мир казался особенно загадочным, будто в этой последней августовской суете оживала тайна.       — Ладно, ребят, пора по домам, — ещё один день, проведённый около скамейки, деревянная спинка которой покрылась паутиной трещин от времени, приближался к своему неизбежному завершению.       — Жень, подожди, — Лера схватила друга за рукав. — Ты не заметил каких-то… Совпадений? По поводу последних событий.       — Ты о чём? — живот скрутило от страха: теперь он не единственный, кто подозревает Лёшу в последней череде событий.       — Я о случайностях. Которые не случайны и которых стало слишком много вокруг нас, — Лера говорила быстро, словно собственной правды боялась, могла обжечься о свои предположения.       — Жень, нам страшно. Мы… Знаем, кто это делает, — вступил в диалог Даня.       — Что делает? Ребят, вы наверное устали. Давайте завтра всё обсудим, ладно?       Женя вытянул рукав толстовки из хватки чужих пальцев и, неловко махнув на прощание рукой, поспешил к выходу из парка, надеясь, что его лицо оставалось спокойным и не выдало мимикой вранья: он прекрасно знал, о чём говорили друзья, но предать Лёшу значило вновь обречь себя и его на одиночество, которого они испытали уже достаточно. Единственным выходом, при котором возможны минимальные потери, будет разговор один на один. А до нужного момента, когда возможно будет выспросить всё, придётся врать, стараться не краснеть кончиками ушей, хотя это обычно не подвластно контролю, и сковывать собственные предположения надеждой на будущее, даже если в конце концов она окажется ложной. Женя спешил домой, надеясь, что Лёша уже давно уснул.

***

      Город погружался в сумерки. Хотя август уже заканчивался, сквозь приоткрытую форточку по-прежнему чувствовался особенный запах вечерней прохлады, который невозможно было спутать с осенней сыростью. Слышался свист ветра, а старый клён стучал ветвями в окна нижних этажей, словно на ночлег просился.       Лёша боялся. Сейчас пугала не столько темнота, где когда-то в далёком, может и вовсе несуществующем, детстве, мерещились тени, похожие на странных существ, а панику нагоняло что-то иное. Кто-то иной, осторожно шевелящийся в мыслях.       «Так и будешь здесь сидеть? Тебя больше не страшит луна?» — прошуршало в сознании, а парень действительно вспомнил, как из бледного пятна под действием сильных наркотиков, предназначенных для приглушения боли в постоянно разрывающейся голове и для скорейшего засыпания, появлялось чьё-то лицо, вынуждало закрывать глаза и кричать, до потери голоса кричать просьбы об уходе и прекращении видеться ему.       — Нужно ждать Женю, — шёпотом ответил Лёша, хотя и знал, что голос является его частью, имеет доступ и способности к тем же самым мыслям.       «Неужели ты не хочешь погулять? Давай же, на улице ведь так хорошо ночью»       Лёша пытался игнорировать, точно зная, что он зовёт не прогуляться по городу, что в тёмном переулке наверняка кто-нибудь вдохнёт летнюю свежесть в последний раз, ведь он опять заставит сорваться, снова потребует крови. Сопротивляться ему невозможно, но стоит попытаться не обращать внимания в надежде, что ему надоест шипеть свои просьбы.       «Не волнуйся. Тебе же ничего не сделают в ответ. Ничего плохого ещё не случилось, а значит, ты удачлив, парень. Давай, идём гулять!»       — Я не могу. Я должен ждать Женю, — интонация совершенно не изменилась, и голос не дрогнул, вопреки опасениям: Лёша был уверен в своей правде, знал, что среди стен комнаты он в безопасности.       «Ты смеёшься надо мной? Тебе не кажется, что ты жив лишь благодаря мне? Да ты бы умер от страха в ту первую ночь, если бы не я! Тебя не учили быть благодарным?» — голос казался всё настойчивее, и не признавать его существование или делать вид, будто ничего не происходит, казалось за гранью возможного.       — Отстань! Ты не можешь мной управлять! — Лёша испуганно закрыл уши, словно общался не сам с собой, а с кем-то живым, сидящим напротив, от кого можно было бы спрятаться подобным образом.       «В этом ты заблуждаешься. Я сильнее тебя. Видишь, ты уже испугался до полусмерти, хотя я просто прошу тебя выйти на улицу? Ты ничто без меня, без моей помощи!»       — Пожалуйста, уйди! Я не хочу с тобой разговаривать! — Лёша чувствовал, как к глазам подступали слёзы, а паника сдавливала горло в удушье.       «Я не могу бросить тебя одного. Давай, шагай на улицу! Быстро!» — звук становился то громче, то вновь на шёпот переходил, словно кто-то баловался с кнопками плюс и минус.       — Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста! — на бесконечном повторе просил Лёша.       Парень ждал, что кто-то обязательно придёт на помощь, спасёт от удушающей паники и заставит голос в голове замолчать, но никто не приходил. Потому что никто никогда не приходит.       Лёша слышал смех в голове, боялся собственных мыслей всё сильнее, а потому ничего не оставалось, кроме как повиноваться и бежать, спешить на улицу. Только бы он успокоился, только бы вновь стало тихо.       Парень наскоро натянул обувь, путаясь пальцами в шнурках и с трудом завязывая узел из-за дрожи в руках, которая отдавалась волнами по всему телу. Кое-как затянув бантики, чтобы ботинки не слетели с босых ног, Лёша провернул замок, исчезнув на лестничной площадке, где единственным источником света была мигающая лампочка между этажами.       Пролёты лестницы остались незамеченными, и вот на улице города, под звёздным небом, появился парень, по-прежнему закрывая уши ладонями, словно что-то из внешнего ночного и спокойного мира его оглушало.       Маршрут был вновь неизвестен, но стоило идти хоть куда-нибудь, потому что в мыслях наконец наступила тишина, а единственным его спутником стали огоньки на тёмном покрывале неба. — Пап, а мама не будет ругаться, что мы так поздно гулять пошли? — мальчишка пытается собрать остатки сил, чтобы ни в коем случае не показать, что ему хочется спать. — Мы же идём салют смотреть. А его утром не покажут снова, — мужчина улыбается, остановившись около спуска к небольшому озеру, которое нашло себе место среди городской суеты и упирающихся в облака многоэтажек. — Папа! Там звёзды! Смотри скорее! — мальчик на секунду поднимает голову, а затем начинает оживлённо водить пальцем на фоне неба, словно собирает огоньки в ломкие линии. — Когда-нибудь мы с тобой окажемся там, — шепчет мужчина и, предотвращая все дальнейшие вопросы, поясняет: — Каждый человек становится звёздочкой, когда приходит время. Ведь всё, что ты видишь сейчас, не вечно. Когда звезда умирает навсегда, унеся с собой чьё-то желание и попадая на землю вновь или взорвавшись в космическом пространстве, Луна выбирает себе нового подданного среди людей. Мальчишка внимательно слушает, затаив дыхание, а затем слышит шум, нарушивший спокойствие ночных улиц. В небо взлетают тысячи разноцветных искорок, и ребёнок забывает обо всём, восхищённо разглядывая фейерверк.       Лёша вздрогнул, почувствовав нехватку воздуха, словно его вдруг поместили в вакуум. Парень закашлялся, осторожно пытаясь вновь вдохнуть, и наконец паника отступила.       Лёша оглянулся и нашёл себя посреди города, хотя и не помнил, как добирался сюда. Чуть впереди, буквально через пару шагов, он увидел знакомую вывеску, перед которой между домами была тёмная арка, где две ночи назад Саша говорил в последний раз. Ещё дальше, через несколько поворотов, вверх бежала пустынная по ночам улица, где в свете фонаря ещё один человек вдохнул пыль мостовой напоследок, а спустя пару часов на ту же улицу упала девушка, словно случайно, забыв, что не умеет летать. Отчего-то в голове мелькнула фраза, что преступника всегда тянет на место преступления, но парень тут же отогнал эти мысли прочь и зашагал дальше, натянув на голову капюшон и чувствуя себя в безопасности.       — Я уже иду домой. Да. Скоро буду, — среди шуршания последних в этот час машин, Лёша явственно услышал голос.       Он мог бы поклясться, что слышал его ранее, что он точно звучит наяву, а не существует тенью в голове. Парень оглянулся и заметил мужчину, который что-то искал в телефоне, жмурясь от яркости экрана. Да, этот голос точно существовал в памяти, ведь неспроста несколько фраз заставили обернуться, но вот внешне… Мужчина был практически лысым, лишь с небольшими намёками седых волос, которые ещё не были повержены парикмахером, а портфель в левой руке казался внушительным, достаточно деловым для человека, чуть ниже по росту и намного спортивнее Лёши, хотя бы потому, что рёбра не были видны сквозь ткань, вместо болезненной бледности на щеках красовался румянец.       Парень пытался перебирать самые отдалённые уголки воспоминаний, точно зная, что видит незнакомца не в первый раз.       Мужчина прошёл мимо, не обратив внимания на подростка в капюшоне и всё ещё будучи увлечённым чем-то в телефоне, а Лёша осторожно, на расстоянии, зашагал следом, загоревшись интересом к случайному прохожему.