Любишь кусаться, Шастун?

— Антон, — подал наконец голос Арсений, сосредоточенно рассматривая зависшую и слегка подрагивающую руку подростка в воздухе. — Я надеюсь, ты хочешь попроситься выйти, — Шастун неловко качнул головой из стороны в сторону, чувствуя себя спецназовцем, на которого направлено два десятка красных точек от прицелов. Он явно произвёл фурор. — Извините, но нет. Я хочу сдавать биологию, — отозвался парень, медленно опуская руку. Он неуютно повёл плечами, как будто намереваясь этим жестом сбросить с себя напряжение и избыток внимания, но не вышло. Арсений крепко стиснул зубы, юноша понял это в момент, когда желваки заходили под его чётко очерченными скулами. Мужчина сделал шаг вперёд, и звук от соприкосновения тяжёлых берцев с полом пронёсся по классу. Сегодня он надел их вместе с чёрными джинсами и чёрной классической жилеткой поверх белой рубашки и стал причиной лёгкого утреннего возбуждения одиннадцатиклассника, но от стресса даже этот побочный эффект снялся сам собой. — Встань, — произнёс учитель вкрадчиво, окидывая парня пристальным взглядом. У Антона затряслись поджилки. Он неловко вышел из-за парты и закусил изнутри щеку. Мужчина сделал рукой жест «ко мне», и мальчишка наверняка отметил бы, что это было чертовски горячо, прямо как в его фантазиях, но обстоятельства уж слишком противоречили романтике. — Пойдём со мной, — произнёс он негромко. — Ребята, я попрошу вас тихо посидеть пять минут, — класс удивлённо переглянулся, когда учитель вышел из кабинета, а Антон обречённо поплёлся следом.       Они молча вышли из помещения, и так же молча Арсений прошёл вглубь коридора и остановился около единственного окна. Солнечный свет озарил его голубые глаза. Антон нервно сглотнул ком в горле, встав напротив учителя. — Шастун, — произнёс он рычащим голосом, и парень от этого тона был готов схватиться за учащённо бьющееся сердечко. Арсений скрестил руки на груди и посмотрел на притихшего подростка сверху вниз в силу небольшого преимущества в росте. — Скажи мне честно, это месть? — Антон повёл бровью и непонимающе нахмурился. — Ты так пытаешься разозлить меня? Хочешь отыграться за свои оценки? Ты заслужил каждую из своих двоек, я никогда не валил тебя, не занижал оценок и не понимаю, какого чёрта ты решил, что тебе нужно сдавать биологию? — под конец он повысил голос, и слышать, как учитель находится на грани крика, было жутко непривычно. Это же Попов, он всегда сдержан. — Я хочу поступать на зоолога, мне нужно её сдать… — ответил парень, нервно сомкнув руки и переплетя пальцы. Кольца отдавали стальным холодом, а браслеты, которыми он увешал свои запястья, тихо звенели в моментах полной тишины. — На зоолога? — переспросил Арсений так, словно ему послышалось. Антону показалось, что учитель в шаге от истерического смеха. — Ты действительно решил, что за год с нуля подготовишься к ЕГЭ? И станешь настолько профи, что сможешь заняться профильной биологией? А что ещё входит в твои ближайшие планы, м, Шастун? — вопрошал учитель, активно жестикулируя. — Может быть, полетишь на Луну? Или, не знаю, изобретёшь вечный двигатель? — Арсений Сергеевич… — встрял в его монолог юноша, устав выслушивать этот неприятный тон. — Не Арсений-Сергеевичай мне тут, — прорычал мужчина, глядя на парня холодно и раздражённо. — Арсений Сергеевич, — настойчиво повторил Антон, попросту пропустив мимо внимания фразы старшего. Он старался говорить уверенно и с нажимом, но понимал, что голос предательски дрожит. Ох, чёрт, как же тяжело оправдываться под этим пристальным взглядом. — Я найму репетитора. Буду стараться. Буду учить. Я исправлю все свои двойки, — Арсений медленно качнул головой из стороны в сторону. — Ты — не будешь. Ни стараться, ни учить. Ты не умеешь. За шесть прошедших занятий не ответил мне ни на один вопрос. Написал самостоятельную по новой теме на два. Не сдал две домашние работы. Если хочешь знать моё мнение — ты завалишь этот экзамен с самым позорным низким баллом из возможных, которые когда-либо видела эта школа, и меня в итоге сделают крайним. И если твоя месть предусматривает подрыв моего учительского авторитета — то ты этого добьёшься! — Попов впервые срывается на него так жёстко и серьёзно. Он кричит. Он жутко зол. Антон инстинктивно отшатывается на шаг назад и упирает взгляд в пол. — Не кричите на меня, — говорит он негромко и обиженно. — Позорище, — несдержанно цедит учитель. — Твои одноклассники стали готовиться к ЕГЭ ещё в десятом классе, а ты даже элементарных вещей не знаешь, — продолжает он забивать в Антона моральные занозы всё глубже и глубже, вполне осознанно добиваясь одной реакции — чтобы Шастун сдался и поменял своё решение. — Мне неприятно, — подросток поднимает на мужчину свои зелёные глаза и с трудом выдерживает взгляд. — А мне-то как, — передразнивает его старший. — В следующий понедельник после уроков остаёшься у меня, и я лично прослежу за тем, как ты преуспеваешь. Проведём самостоятельную. Если я пойму, что ты безнадёжен, то буду поднимать вопрос о твоём выборе экзамена на учительском собрании, — холодно закончил Попов. Развернувшись, он, громко стуча берцами по полу в пустом коридоре, ушёл, оставляя Шаста одного.       У парня дрожат плечи. Он старается, правда старается держать себя в руках, но всё равно всхлипывает и закусывает ребро ладони, лишь бы быть тихим. Глаза были на мокром месте ещё в тот момент, когда учитель бросил на него тяжёлый осуждающий взгляд перед тем, как уйти, и первые слёзы тут же просочились сквозь плотно сомкнутые ресницы, как только старший закрыл за собой дверь в класс биологии. Антон, стоя лицом к окну, старается сдержать клокочущую внутри обиду и разочарование.       Арсений в него не верит. Арсений его ненавидит и думает, что парень таким образом мстит. Антону жутко обидно. Если бы на месте Попова был кто-то другой — кто угодно! — то Шастун бы, пожалуй, знатно поржал с того, как сильно вывел учителя из себя и потом с гордостью рассказывал бы об этом Димке с Лёвчиком, но это был именно Арсений.       Антон пытается запихнуть свои эмоции куда подальше, заткнуть себя, заставить делать вид, что он в порядке и вовсе не разбит морально после этого разговора, но сколько бы он упорно ни вытирал слезы с покрасневших щёк жёстким рукавом кофты, те снова набегали. Простояв так десять минут, он наконец начинает дышать нормально — глубоко и размеренно, и из горла не доносятся всхлипы, а это значит, что ладонь, которую он неслабо покусал, и она начала опухать, можно отнять ото рта. Шастун возвращается в класс только спустя половину урока, но Арсений не говорит ни слова, только смотрит ему в спину нечитаемым взглядом. Бортник настойчиво пихает его в плечо, но Шаст лишь отмахивается и утыкается взглядом в учебник. Некстати в голове появляется картинка с брошенным на улице котёнком и надписью «Я обязательно выживу», которую он видел в интернете накануне. Мысленно исправив её на «Я обязательно сдам биологию», Шаст подбадривает себя этой мыслью до конца урока, лишь бы снова не расплакаться, лишь бы дотерпеть до конца, но каждая клеточка тела остро реагирует на голос Арсения Сергеевича, который спокойным тоном читает лекцию.       После урока Антон уходит первым — просто забрасывает рюкзак на плечо и убегает, даже не записав в дневник домашку — пофиг, пацаны потом передадут. Он скрывается в мужском туалете до того, как Лёва или Позов успеют увязаться следом и пристать с допросом с пристрастием. Закрывшись в пустой кабинке, он суетливо кладёт на закрытую крышку унитаза рюкзак, открывает маленький потайной кармашек, расположенный на внутренней стороне спины, и извлекает из него жёлтый пластиковый канцелярский нож. Зажав его в зубах, пацан привычным движением расстегивает джинсы и спускает вниз, оголяя бедра. Поставив согнутую в колене ногу на всё ту же крышку унитаза, он зажимает и ведёт вверх кнопку подачи лезвия, и металлический тонкий кончик с характерным звуком выскальзывает за пределы жёлтого пластика. На бедре красовались подзажившие шрамы — от тонких царапин до внушительных выпуклых полос. Он решительно подносит нож к коже, надавливает и готовится резко двинуть руку вниз. Ему срочно нужно избавиться от внутреннего напряжения. Ему нужна отрезвляющая боль.       Телефон в рюкзаке уведомляет о новом сообщении. Антон переводит на него взгляд, шарится в основном кармане, вынимает его наружу. Дедушка. Внук, привет. Смотрел твоё расписание, у тебя должна была быть биология. Как прошёл разговор с учителем насчёт ЕГЭ? Дед.       Антон, сдавленно промычав, подаётся корпусом назад и упирается затылком в пластиковую перегородку. Мальчишка морщится, потому что немного переборщил с силой удара. Он медленно опускает руку с зажатым в ней ножичком и наконец убирает его в «потайной» карман и обратно натягивает джинсы на своё законное место. Простояв в кабинке ещё около минуты, он забрасывает рюкзак на спину и, собравшись с мыслями, выходит в коридор.       Стоит парню сделать пару шагов в сторону следующего кабинета, где у них пройдёт русский язык, как навстречу ему идёт Арсений Сергеевич. Учитель смотрит на него долгим взглядом, совсем не отводя глаз, и Антону искренне хочется убежать, спрятаться от пристального внимания, но он лишь гордо вздёргивает подбородок, мол, вовсе вы меня не задели, и идёт с прямой спиной, ступая размеренной неспешной походкой. А как только они молча расходятся, Шастун медленно выдыхает, снова сутулит плечи и шёпотом ругается себе под нос.       Ему ужасно больно от того, что накричал на него именно Арсений Сергеевич. Парень, конечно, всегда понимал, что биолог особого тепла по отношению к нему не проявлял, но ужасно обидные слова так и норовят проскочить в воспоминаниях.       Скажи мне честно, это месть?       Ты — не будешь. Ни стараться, ни учить. Ты не умеешь.       Позорище.       Антон жалеет, что всё-таки не смог полоснуть себя лезвием хотя бы раз. Было бы проще думать о физическом дискомфорте, чем об этом. Но всё, на что его хватает в эту минуту, это отправить дедушке короткое сообщение: Внук Антон. Всё прошло не так плохо, как я себе представлял. Но нужно будет много учить.       Для дедушки у Антона всегда всё хорошо. Он не заслуживает того, чтобы волноваться о глупом мальчишке, который не может сам справиться с эмоциями.

***

— Чё он тебе сказал? — разговор с друзьями всё больше походил на допрос с пристрастием. Лёва, сев на край парты перед лицом Антона, который упорно старался игнорировать пристальный взгляд, не сбавлял обороты вот уже две минуты подряд. До конца перемены оставалось не больше пяти минут. Почти все одноклассники свалили в столовую, в помещении были лишь они втроём и две девочки, которые залипали в свои телефоны и заткнули уши наушниками. — Да, Шаст, харе морозиться, — поддакивал Димка, заняв соседний стул. — Я ща втащу, если будешь молчать, — недовольно заявил Бортник, уже почти успев обидеться на друга. — Арсюха такой злой вернулся, заставил нас писать самостоятельную. Так что, он кричал на тебя? Запретил писать экзамен? Вызвал дедушку в школу? — перечисляет все худшие исходы Лёва, старательно прикидывая всевозможные сюжеты развития ситуации. — Он сказал, чтоб я пришёл в понедельник и написал тест на проверку знаний, — обречённо вздохнул Шаст, решив за этим фактом скрыть все остальные — и крик, и неприятные высказывания, и то, что вопрос о его выборе поднимут на собрании, если что-то пойдёт не так. И это сработало. — Ага, вот как… — кивнул головой Позов, которому жизненно важно было узнать, что случилось, ведь у него явно выражен синдром «всезнайки», и скрытие фактов всегда удручало подростка. — Попандос, — заключил Бортник, наконец сползая с парты. — По каким темам? — сразу перешёл он к делу. — А это уже загадка дыры, — с напускным безразличным видом пожал плечами Антон. Его куда больше волновало, что ему немножко так очень сильно разбили сердечко, а не то, что придётся что-то там сдавать. Это уже не имеет никакого смысла, если Арсений всё решил. Он и так никогда не проявлял к юноше симпатии, а теперь уж наверняка будет ненавидеть и специально завалит, как бы парень ни старался. Антону себя, если честно, даже жалко. — Прямо ничего не сказал?.. Так, ну это же Арсений, он педантичен до мозга костей. Значит, спросит с начала — либо с тем начальной биологии, которые мы проходили в шестом классе, либо с начальных тем одиннадцатого. Но я думаю, что он всё-таки даст тебе азы, чтоб понять уровень… — Антон поднял глаза на Бортника, который расхаживал вперёд-назад со скрещенными на груди руками и размышлял вслух. Кажется, его друзья верили в успех Шаста больше, чем он сам. — Весь курс даже за шестой класс ты за пару дней не вызубришь, да и учебник там не маленький… Значит так, я подберу нужную краткую литературу, подредактирую её, уберу лишнюю воду и пришлю тебе сегодня вечером, максимум — ночью. Если ты, падла, не выучишь, я побью тебя своей гитарой, — Антон неловко улыбнулся, глядя в пол, и его щёки покрылись едва заметным румянцем. — А я скину тебе всю решённую домашку до понедельника, чтоб ты не отвлекался на другие уроки, — дополнил Димка. Осознание того, что у него есть крутые, реально лучшие друзья, заставило парня немного повеселеть и даже на минутку забыть жестокое отношение Арсения. — Ну вот и порешали, — широко улыбнулся Бортник. — Блин, чуваки, ну вы прям лучшие, — выразил вслух свои мысли Шаст.       В то же время на втором этаже школы в закрытом классе беседу на повышенных тонах вели классный руководитель одиннадцатого класса Сергей Борисович и учитель биологии Арсений Сергеевич. — Я этот выбор полностью не одобряю. Он не сдаст. Поговори с ним. Он сам себе жизнь разрушит, если понадеется на этот экзамен, — Попов сдержан в меру своих возможностей, но вся эта ситуация бесит его до зубного скрежета. — Арсений Сергеевич, при всём уважении, но у школьников свободный выбор, и если Антон считает, что ему нужно сдать этот экзамен, то я не стану ему противоречить, — Попов удивлённо изогнул бровь. — А, так мы на «вы» перешли? — подметил он вслух, не рассчитывая, что Матвиенко так сильно разозлится на его абсолютно адекватную просьбу — отговорить ученика от сдачи экзамена. — Тогда, мой дорогой, — подчёркнуто формально выразился мужчина, хищно сощурив глаза. — Будьте готовы к тому, что я обязательно подниму этот вопрос на учительском собрании. Я не намерен весь год таскаться с абсолютно нулевым учеником, — заявил Попов, раздражаясь лишь от одной мысли, что заносчивый мальчишка по фамилии Шастун имел наглость заявить, что собирается сдавать биологию, при том, что даже не может решить простую задачу на моногибридное скрещивание. — Арс, — вздохнул Матвиенко, присев на край своего стола и скрестив руки на груди. — Да дай ты ему разок обжечься, может, сам передумает… Антон хороший парень, не смотри так на меня, реально хороший, ты просто плохо его знаешь, — биолог посмотрел на Сергея так, словно оскорбился от его слов. — Очень спорное заявление, Сергей Борисович, — отчеканил мужчина, снова обращаясь на «Вы». Биолога было несложно задеть, и тогда его характер становился просто невыносимым. — Всего доброго, — учитель развернулся и ушёл, захлопнув дверь чуть громче, чем нужно. — Ох, ну и сучка же ты, Арсений Сергеевич, — хмыкнул Серёжа в пустоту класса. С биологом временами бывало непросто.

***

— Давно не видел тебя таким сосредоточенным, — заметил дедушка, глядя на внука, который ходит по кухне, держа в руках внушительную стопку распечатанных листов и шёпотом читает вслух уже около получаса. Ему всегда было проще запоминать информацию с бумаги, так что, как только Бортник прислал документ на девяносто восемь листов, не включая приложения с наглядным иллюстративным материалом, он поспешил в ближайшую распечатку. — Я и сам себя таким давно не видел, — устало вздохнул парень, садясь на угловой диванчик и продолжая бегать взглядом по строчкам. Весь первый раздел был посвящён строению и жизнедеятельности растений. Антон и подумать не мог, что анатомия какого-то там цветка может быть такой сложной и содержать в себе больше двенадцати терминов. — Ты выглядишь как-то… подавленно, — мужчина задумался, подбирая слово, и дополнил его спустя небольшой интервал времени. Антон выжато улыбнулся. — Я просто немного устал, но мне нужно много выучить. Сам виноват, что не сделал этого раньше, — парень подпёр подбородок рукой и ненадолго прикрыл глаза, давая им короткий отдых от чтения. — В этом твоей вины нет. Этот твой новый учитель знает о твоей ситуации? — Антон смутился от словосочетания «Твоей ситуации». Он не особо любил вспоминать об этом. — Нет, это не его проблемы, — ответил подросток категорично. — Но и не твои, — верно подметил дедушка. — Может, мне сходить в школу и поговорить с ним, объясниться, почему ты пропустил так много материала? Другие учителя ведь пошли навстречу, — Антон активно отрицательно закачал головой. — Нет, это было давно, у меня было время заняться биологией, это не оправдание, — нахмурился парень и снова углубился в текст, заканчивая на этом разговор, который грозился зайти в тупик. Он был ужасно упрям в вопросах, которые касались его лично. — Ну что ты за упрямец, — покачал головой дедушка. — Заварить тебе чай с мятой? — сменив тон на более мягкий, поинтересовался он. — Да, — спустя пару секунд отозвался Шастун. — И добавь мелиссу, — попросил мальчишка, не поднимая взгляда от распечаток. — Как скажешь, — отозвался мужчина.       В навесном шкафчике, расположенном прямо над настенной полочкой с красивыми чашками, разместилась большая коллекция высушенных трав, любовь к которым дедушка привил своему внуку. Дома у Шастунов находилась целая зелёная аптека, в которой в любое время года можно было найти и пряную мяту, и нежный жасмин, и полезный чабрец. Запах трав придавал кухне особый неописуемый уют, а сладкий гречишный мёд, хранящийся в небольшом глиняном сосуде, всегда сластил горячие напитки лучше любого сахара.

***

      Антон читает 98-страничный распечатанный конспект на алгебре. И на географии. Да и на физкультуре тоже, если честно. Ему пришлось соврать, что он забыл дома спортивную форму, но физрук отнёсся с пониманием и даже не стал ставить плохую оценку, ведь Шастун был хорошим игроком в волейбол и пару раз ездил на школьные соревнования, так что учитель не видел большой проблемы в том, чтобы парень тихо посидел в раздевалке, лишь бы не попасться на глаза завучу или другому преподавателю. — Ну чё, выучил хоть что-то? — интересуется Бортник, стягивая с себя потную футболку и переводя дыхание после тяжёлой партии в волейбол. Позов же, наоборот, выглядит совсем не уставшим и лишь неспешно попивает воду из бутылки. Сразу становится видно, кто реально отдувался за всю команду, а кто отлынивал. Антон находит это даже забавным. Лёва, ткнув Диму в рёбра, пользуется секундным замешательством, отбирает у него негазированную минералку, которой пацан чуть не подавился, и жадно пьёт. — Бортник, ты ахуел, — без особых эмоций, тоном, каким обычно констатируют факты, заявил Позов. — Да-да, я тоже люблю тебя, — отправил ему шутливый воздушный поцелуйчик Лёва. — Так чего, Тоська? — Шаст поморщился от неприятного прозвища и устало запрокинул голову, упираясь затылком в стену позади себя. — Да я как-то хуй знает. Всё равно он меня завалит, — вздохнул парень. — Для чего нужны сократительные вакуоли? — ни с того ни с сего задал вопрос Лёвчик. Шаст даже воздухом поперхнулся от такого «здрасьте». — Кто? — переспросил он непонимающе. — Бля, ну он реально так тебя завалит, — подытожил друг, сочувствующе качнув головой. — Будем надеяться, он не спросит про вакуоли. — Что это вообще? — нахмурился Антон. — Мембранный органоид, осуществляющий выброс излишков жидкости из цитоплазмы, — процитировал на духу Бортник, как будто прямо сейчас перед ним была открыта википедия. — Лучше бы не говорил, стало только непонятнее, — покачал головой Антон. — Главное — импровизируй и не сдавайся! Верю в тебя, Тошито, — Шаст тихо рассмеялся, всё ещё прислоняясь лопатками и затылком к стене. — Бортник, ты где спиздил словарь исковерканных имён? Иди верни обратно, — ответил юноша, заставляя самого себя подняться на ноги и забросить рюкзак за спину. Пацаны уже переоделись и были собраны. — Он у меня здесь, между знаниями о хитиновом покрове насекомых и пищеварительной системой улитки, так что смирись с этим словарём, Тошкент, — Антон фыркнул и засмеялся. — Господи, я свою пищеварительную систему не знаю, а тут улитки с жуками… — прокомментировал Антон, шагая по коридору. — Да, очевидно, что у тебя все шансы сдать Сергеичу биологию, — с сарказмом произнёс Димка, покачав головой. — Ой, отвали, — закатил глаза Антон, и сам понимая, что шансов у него с гулькин нос. — Возьму харизмой, — говорит и сам себе не верит. Лёва смеётся, подбадривающе хлопает парня по спине, хоть и сам понимает, что шансы у друга почти нулевые, но главное сейчас — поддержать его.

***

      Антон напряжённо стучит костяшками сжатых в кулак пальцев по деревянной двери. Раздаются шаги. Антон с трудом перебарывает в себе тупое детское желание убежать и спрятаться. Он неловко теребит лямку рюкзака на плече и кусает изнутри щеку. Дверь открывается. — Проходи, — вкрадчиво произносит Арсений Сергеевич, окинув его коротким взглядом. Антон, обернувшись по сторонам, словно рассчитывая на чью-то помощь, обречённо опускает голову и заходит, глядя лишь себе под ноги. От биолога приятно пахнет одеколоном и свежестью. Антону, наверное, и хотелось бы уткнуться носом ему в шею, ластиться, как котёнок к хозяину, вдыхать его аромат, но очевидная обида на учителя за слишком резкие слова отрезвляет, помогает сконцентрироваться на том, ради чего он пришёл. — Здравствуйте, — наконец опомнился парень, и его щёки наверняка покраснели, когда он осознал, что забыл поздороваться. Арсений ответил сдержанным кивком. В классе не было никого, кроме них. Антон чувствовал себя неловко, выдвигая стул из-за стола с противным звуком в повисшей тишине. — Здесь тридцать тестовых вопросов и две простейшие задачи по генетике на неполное доминирование и моногибридное скрещивание. Вы проходили это в девятом классе. Ты ведь помнишь эти темы? — с нажимом вопрошал Арсений, глядя уже заранее каким-то разочарованным взглядом, будто перед ним посадили глупую мартышку и сказали до вечера научить играть всего Моцарта без ошибок левой лапой. — Помню что-то такое, — ответил Антон ради приличия. Да, он действительно помнит как прогуливал что-то такое, а Лёвчик, дай Бог ему здоровья, присылал ему конспекты, которые парень благополучно игнорировал, потому что в девятом классе было тупо не до учебы. Но, конечно, это вовсе не оправдывает его. — Что-то такое, — неодобрительно фыркнул Попов, цитируя ученика. — Приступай, через час сдашь. Телефон мне на стол. И чтоб никаких шпаргалок, — Шаст, взглянув недовольно исподлобья, нехотя вынул гаджет и положил на край стола учителя под пристальным взглядом мужчины.       Антон сосредоточенно читает задания с задумчивым видом, но в голове в этот момент начинается шоу «Интуиция», потому что он явно имеет пробелы в своём образовании. Иногда ему попадаются знакомые вопросы, примерно каждый четвёртый, но в остальном он полностью не уверен, а Арсения вряд ли удовлетворит четверть правильных ответов. Парень видит знакомые слова и даже словосочетания, но вот целиком предложения с ними не воспринимает.       «Фотосинтез происходит в… ебать, в чём? Что такое лейкопласты? Он имел в виду лейкопластыри? Боже, ну что за хуйня… Зачем так много вариантов ответа? Зачем он бросил буквы в миксер и выложил результат на бумагу? Как это вообще читается? Бля-я-я, мне пиздец…», — проносится в голове подростка со скоростью света.       Арсений спокойнейшим образом проверяет стопку тетрадей и изредка поглядывает за тем, чтобы Шастун не списывал откуда-нибудь.       «Двустворчатые моллюски обитатели воды дышат… Бля, слово «Трахея» смешное, пусть будет оно».       Антон уже предчувствовал, что его подход к самостоятельной работе в корне неверный, но уже не мог себя остановить и в незнакомых вопросах выбирал слова, которые казались ему прикольными. — Осталось двадцать минут, — Антон вздрогнул от того, насколько резко в тишине прозвучал голос учителя, и посмотрел на старшего как на дурачка — мол, чё так громко говоришь, будто я тебя не услышу. Арсений, выдержав этот взгляд, вернулся к своим тетрадям, а парень вернулся к своим задачам, на которые смотрел последние десять минут. В принципе, он уже ответил на всё, и остались лишь эти задачки, которые он вряд ли сможет сделать сам, так что юноша просто ждал окончания самостоятельной. Вряд ли на него снизойдёт озарение, и он решит их.       Вдруг телефон Шаста, лежащий по левую руку от Попова, загорается и начинает играть мелодия звонка. Арсений, даже недовольно прорычав что-то себе под нос, бросает взгляд на дисплей и, даже не дождавшись припева мелодии, клацает по боковой кнопке звука, отключая его. — Кто звонит? — Антон даже приподнимается инстинктивно, делает было шаг вперёд, но строгий голос отчеканивает команду: — Сидеть, — и Шаст, как собака Павлова, блин, как-то интуитивно садится на место, а лишь потом думает «Какого чёрта? Я собирался взять свой телефон». — Поговоришь через двадцать минут, — дополняет учитель холодно. — Кто мне звонит? — настойчиво повторяет юноша. — Арсений Сергеевич, это может быть важно, — мужчина, взглянув на него с приподнятой бровью, лишь тихо усмехнулся, мол, ничего себе какой ты весь из себя важный. Биолог бы так и проигнорировал эту ситуацию, но телефон снова зазвонил, и всё та же мелодия заиграла с начала. — В следующий раз ставь на беззвучку, — делает замечание учитель. — Звонит «Дедушка», — читает он на дисплее, — но поговоришь после.       Антон не дослушивает. Его взгляд меняется, а тело становится напряжённым, как вытянутая струна. Он резко подрывается с места, ухватившись за угол парты, и думать забывает обо всех замечаниях учителя, и, схватив телефон, выбегает из класса так быстро, словно сдаёт марафон по физ-ре на твёрдую пять. — Антон! — только и успевает выкрикнуть вслед убегающему подростку биолог. Арсений Сергеевич поднимается на ноги, смотрит на захлопнувшуюся за парнем дверь и абсолютно не понимает, какого чёрта, но понимает, что Антон имел в виду под фразой «Это может быть важно». Если у него весомая причина для такого поведения — то мужчина ещё сможет стерпеть такую наглость, но если всё это — спектакль для него, то он готов собственноручно разорвать Шастуна на маленькие кусочки. Этот пацан весь из себя какой-то слишком.       Слишком громкий. Слишком непослушный. Слишком неуспевающий. Слишком резкий. Слишком загадочный.       Юноша, выбежав на лестничную клетку, где в это время никого точно не могло быть, путь до которой быстрым бегом занял всего-то секунд десять, отвечает на входящий вызов. — Дедушка?! — взволнованно восклицает он в трубку. — Что такое? Как ты себя чувствуешь? Мне вызвать скорую?! — парень места себе не находит в ожидании ответа. Он в ужасе каждый раз, когда ему звонит дедушка, потому что бывали случаи, когда по ту сторону раздавался голос незнакомого человека, который объявлял себя сотрудником скорой и передавал адрес больницы, куда был госпитализирован родственник. А иногда дедушке было слишком плохо, чтобы самому вызвать врачей, и он просил об этом Антона слабым голосом. Такого давненько не случалось, но парень всё равно продолжал остро реагировать на каждый вызов, это стало привычкой, с которой он живёт. — Чего ты там раскричался, — ворчит дедушка, не понимая причину такого волнения. — Я всё ещё не отбросил ласты, — заверил он внука. Антон от таких дедушкиных приколов одновременно и злится, и веселится. Ну что за человек! — Я в аптеке и забыл название того лекарства, ну, помнишь, мне его выписали для того, чтоб соображать побыстрее… ну вспоминай, кто из нас молодой, — Антон выдохнул с облегчением. — Церебролизин, — произнёс он на духу, ощутив себя так, словно сбросил пару килограмм от стресса. Арсений, наверное, уже приготовил для него гильотину в классе. — Повтори, я трубку передам, в жизни не выговорю, — Антон усмехнулся, в этом был весь его дедушка. — Церебролизин, пожалуйста, — повторил он терпеливо фармацевту.       Возвращаться обратно было не по себе. Шаст тысячу раз мысленно перекрестил себя перед тем, как неловко отворить дверь и зайти. — Надеюсь, у тебя была очень весомая причина, — констатировал Попов, глядя на мальчишку как на провинившегося ребёнка. — Она была, — расплывчато отвечал одиннадцатиклассник. — Всё в порядке? — неожиданно поинтересовался Попов, держа пред собой тот самый тест, который писал Антон. — Да, — нахмурившись, отвечал мальчишка, не ожидавший такой участливости от Попова. — Боюсь, ты в этом заблуждаешься, — хмыкнул учитель, выводя красной ручкой количество правильных ответов в углу листа: 12. — Это даже не половина, Антон, и ещё нерешённые задачи. За это я не могу поставить даже три, — Шастун, в отличии от Арсения, был такому результату рад — даже больше четверти!.. Ах, как же он хорош, подготовка не прошла напрасно. Попов, правда, повода для радости не разделял. — Но у меня было ещё двадцать минут, — заявил парень, надеясь зацепиться хотя бы за этот аргумент. — Тебе мало допущенных ошибок, хочешь опозориться ещё больше? Я же видел, что ты просидел без дела треть прошедшего времени, потому что не знаешь остальных ответов, про решение задач я молчу. Идея с экзаменом провальная, я не вижу в тебе потенциала, надеюсь, тебе хватит двух недель, чтоб обдумать решение об отказе от ЕГЭ по биологии. Можешь быть свободен, — учитель протянул ему работу, даже не встав из-за стола. Антон, сцепив зубы, с силой потянул лист на себя, сразу же помяв в месте соприкосновения бумаги с пальцами. — Купите себе очки, если не видите, — процедил подросток, осознавая, какую наглость сморозил вслух. Арсений удивлённо приподнял брови и вкрадчиво произнёс: «Что?», словно ему могло послышаться. — Если вам угодно, Арсений Сергеевич, я иду на принцип. Всего доброго, — и, пока не отхватил по своим большим ушам, пацан быстро выбежал из класса, скрываясь от праведного гнева учителя. — Сучёныш, — прошипел учитель, порываясь пойти следом, но осадив свой пыл в последний момент.       Антон идёт домой, сжимая в руках тест, и думает, что он дурачок, который, кажется, нажил себе проблемы и развязал войну с самым принципиальным преподавателем в мире.