***
— Арсений Сергеевич, — настойчивый голос Шастуна выбивает мужчину из своих мыслей. — Чего тебе, Шастун? — спрашивает он, откинувшись на спинку стула и слегка нахмурившись. — Пятница. Вы мне практические новые дадите или как?.. — интересуется подросток, одновременно прощаясь с Ирой взмахом ладони, без слов. Она в ответ показывает знак мира и коротко улыбается. Дополнительное занятие только что подошло к концу. Дима же ждет его за дверью, ведь они договорились собраться втроем, включая Лёву, после уроков, в кафе, чтоб немного развеяться и пообщаться. Биолог был задумчив последние несколько дней, словно его что-то волновало, и разве что полный дурак не заметил этого. Антон, хоть и тот ещё дурашка у себя, всё же заметил. — Чёрт, практические, — отозвался учитель, произнеся слова таким тоном, каким обычно люди ругаются матом. — Я не взял их, они дома. Там же и книга, которую я хотел тебе дать… — Я могу прийти к вам и забрать их, если хотите. Чтоб на выходных начать делать… — Арсений кивает и встаёт из-за стола. — Мне нужно уехать по делам. Я буду дома после восьми вечера. Если сможешь — приезжай, — и, больше не говоря ничего, биолог берёт ключи от кабинета и указывает юноше на выход. — Я спешу, — намекает он на то, чтоб Антон перестал стоять столбом посреди класса. — До свидания, — коротко отзывается Антон и уходит. «Да что, блин, случилось», — не может перестать размышлять юноша. Арсений был непривычно тихим, даже ничего не говорил на дополнительном, просто дал им решать задачки и в конце собрал их все для проверки. А на уроке просто дал самостоятельную. И каждый день уезжал куда-то, не задерживаясь в школе, как раньше. Антон твёрдо решил, что придёт к нему вечером, чтоб у него появился хотя бы шанс на то, чтоб разобраться в ситуации. Но для начала — он, Дима, Лёва и сочный «Цезарь» — иначе Антон отказывается продолжать этот день. Парни долго говорят об экзаменах, обсуждают последние сплетни, задевают тему об обещанной второй экскурсии от школы, но предполагают, что ее отменят из-за того, что впереди ЕГЭ, и свободных учителей, которые могли бы быть их кураторами, нет — большинство занимаются репетиторством или посещают курсы повышения квалификации, на которые их щедро отсылали в этом году, из-за чего расписание уроков постоянно менялось. — Если я хорошо сдам экзамены, я напьюсь, — заявляет Бортник. — Прям сильно, — добавляет он убедительным тоном. — А если сдам плохо — то еще сильнее, — добавляет он, отпивая молочный коктейль и заедая картошкой фри с сырным соусом. — А когда тебе для этого был нужен повод? — резонно заметил Дима, разминая вилкой пюре и мясную котлету в своей тарелке, создавая из них единую субстанцию. Он предпочитал домашнюю еду даже в кафешках. Антон тихо рассмеялся, соглашаясь с этой колкостью. — Ой, да пошли вы, — усмехнулся Бортник, подтягивая к себе завернутый в бумажную упаковку бургер. Его аппетиту можно было лишь позавидовать. Антон же ограничился классическим «Цезарем» с курицей и стаканом колы. — Тох, что у тебя там с Арсением? — участливо поинтересовался Лёва с набитым ртом. — Да нормально… — вяло отозвался Антон, с безразличным видом смешивая листы салата с соусом и пармезаном в своей тарелке. — Он в последнее время какой-то отвлеченный. Забыл принести мне практическое, я поеду к нему домой вечером, заберу, чтоб не тянуть до следующей недели, — парни внимательно уставились на него, пока юноша говорил. — Да, кстати, он даже перестал цепляться к тебе на допах, — задумчиво отметил вслух Дима. — Обычно ты у него в центре внимания, — добавил он. Антон почувствовал, как эти слова смутили его. — Не выдумывай, — отозвался он, поморщившись. — Это факт, — пожал плечами Позов, отправляя в рот овощной салат, лежащий на краю тарелки с пюре. — Согласен, он выделяет тебя, — с хитрой улыбочкой поддакнул Бортник, у которого в уголках губ скопились кетчуп и горчица от бургера. Антон закатил глаза. От Лёвы фраза звучала слишком двусмысленно, учитывая, что он в курсе, что Антон влюблен в учителя. Дима же не был осведомлен о столь интимной подробности, и Антон все еще сомневался, что готов просветить его на этот счет. — Расскажи потом, как прошла встреча, — Антон усмехнулся. — Я заранее знаю: я позвоню в дверь, он откроет, скажет «А, это ты, Шастун», состроит недовольное лицо, обязательно тяжко вздохнёт, чтоб я понял, как сильно достал его за день, принесёт практические и захлопнет дверь, не прощаясь, — Дима коротко рассмеялся, визуализируя в голове эту сцену, а Бортник, задумчиво улыбнувшись, покачал головой из стороны в сторону, но не прокомментировал эти слова. Он словно наперёд знал, что так точно не будет, это же Шастун. Спустя еще полчаса разговоров, парни платят по счету и расходятся по домам. Дедушка спрашивает у внука, как прошёл его день в школе, они общаются за чашкой чая последующие полчаса, обсуждая будничные вещи, и это успокаивает и расслабляет Антона. Разговоры с дедушкой держали его в тонусе и не давали сойти с ума от нервных и волнительных американских горок, на которых каталось его сердце при каждой встрече с Арсением. В половину девятого вечера Антон стучится в знакомую дверь и нервно кусает губы, потому что в последний раз, когда он был здесь, то натворил дел, конечно… Снова стало стыдно и неловко перед учителем. — Проходи, — дверь распахивается, и Попов, отворив её, сразу уходит вглубь коридора, не оглядываясь. Антон озадаченно смотрит ему вслед и быстро стягивает с себя обувь. Арсений заходит в свою комнату, что-то ищет, судя по звукам, а Антон останавливается напротив той самой маркерной доски, которая впечатлила его в прошлый раз по видеосвязи. Он, обернувшись через плечо и убедившись, что один в комнате, шкодливо берёт в руки маркер и рисует внизу доски голову, ушки и лапки по бокам, как будто котик залезает на неё, потягиваясь на лапах. Хихикнув, юноша убирает маркер на место. — Вот, прочтёшь второй и третий разделы, сделаешь задания в конце каждой главы, и этот вариант тоже просмотри, можешь пока не решать, просто ознакомься со спецификой этих задач, вместе разберём на следующей неделе, — Арсений протягивает ему увесистую книжку и несколько распечатанных листов. — Этого здесь не было, — добавляет он, бросив взгляд через плечо подростка. — Извините, — неловко отозвался парень, которого столь быстро уличили в хулиганстве. Арсений, хмыкнув, прошёл мимо нарисованного кота, не намереваясь стирать его. Антон внутренне взвизгнул. Это что же, его художество даже не уберут в эту же секунду? Круто. Арсений снова идёт куда-то, Антон идёт хвостиком. Проходя мимо ванной комнаты, которая открыта нараспашку, он замечает насыщенно-синее полотенце на вешалке, то самое, которым вытирал кровь, и облегчённо выдыхает. Значит, биолог и впрямь стирает вещи, не глядя. Повезло так повезло. — Транспорт ещё ходит? — уточняет учитель, обратив внимание на часы. Он проходит на кухню, а Антон, чувствуя себя каким-то идиотом, тупо идёт следом, не зная, куда себя деть в квартире учителя. — Маршрутки до восьми, тралики до одиннадцати. Но троллейбусы не идут на мою остановку, так что я пешком, — добавляет Шастун, желая как-то развить этот разговор, чтоб аккуратно поинтересоваться, всё ли нормально. — Ты и сюда пешком пришёл? — обернувшись через плечо, спросил учитель, поставив греться электрочайник. — Да. Тут идти-то… — ну да, всего-то полчаса. — Ребёнок, ты вообще не боишься по ночам гулять, я смотрю, — констатировал Арсений, покачав головой. — Я город хорошо знаю… — пожал плечами юноша. — Как раз-таки знание города — малейшая из опасностей, — фыркнул биолог. — Вызови себе такси, мне так будет спокойнее, — Антон пытается подобрать самого себя и взять в руки, потому что начинает растекаться лужицей от этого «Будет спокойнее». Арсений будет волноваться, если он пойдёт пешком?.. Ради таких моментов в их общении стоит жить. Они выпадают раз в полгода — но они того стоят. Боже, как сложно и тупо быть влюблённым. — Я деньги не брал. Да нормально, я всегда пешком хожу, — беспечно отозвался парень, оглядываясь по сторонам, рассматривая уютную кухню. Арсений бросил на него короткий нечитаемый взгляд, но, кажется, Антон прочитал в нём «откуда ты такой дурной взялся и дожил до своих лет». — Я оплачу. Вызывай, — ответил биолог. — Не… — Котёнок, не беси, — коротко прервал он Шастуна. — Блин, — тихо прошептал себе под нос школьник, которого снова так ловко заткнули. Антон вызывает такси, ему объявляют стоимость поездки в сто восемьдесят рублей, и он, устав стоять посреди кухни, выдвигает из-за стола стул и присаживается, надеясь, что это не слишком нагло. — Арсений Сергеевич, — говорит он несмело, потирая вспотевшие ладошки. — М? — отзывается учитель, взглянув на школьника. — У вас… всё хорошо? Вы такой… задумчивый. Последние несколько дней, — Антон мысленно кладёт голову на гильотину, по ощущениям его эмоции в эту секунду сравнимы с казнью. Арсений, полностью обернувшись лицом к подростку, вздёргивает бровь, глядя ему в глаза. Юноша смотрит снизу вверх в его холодные голубые глаза и тяжко вздыхает. Попов вдруг усмехается этой реакции на себя. — Всё нормально, Шастун. Не беспокойся, — отвечает он, не отводя глаз от парня. — Я и не беспокоюсь, — смущённо бубнит одиннадцатиклассник. — Чай будешь? — спрашивает мужчина, как только чайник щёлкает, уведомляя, что вода вскипела. — Нет, спасибо. Такси подъедет через минуту, — говорит парень, отслеживая машину по карте на сайте. И это первый случай на памяти Антона, когда приложение подобрало ему такси так быстро, тем более в пятницу, тем более в час пик, когда все стараются куда-то уехать. Вот так спасибо, жизнь. — Хорошо. Оказавшись в коридоре, Арсений вынимает из кармана пальто, висящего в прихожей в шкафу, стопку купюр и, развернув её, вытягивает из середины две сотни, которые протягивает школьнику. — Спасибо большое. Я отдам в школе, — тушуется Антон, вынужденно принимая деньги. — Я, кажется, чётко описал тебе свою позицию. Попробуй выкинуть подобное — и, не сомневайся, у меня рука не дрогнет, чтоб пустить в ход ремень в воспитательных целях, — Антон отчаянно краснеет и сжимает зубы, чтоб не сказать в ответ какую-нибудь чушь. — Ты так краснеешь каждый раз от упоминания порки, вау, — комментирует вслух биолог, откровенно веселясь. — Арсений Сергеевич, — рычит пристыженный подросток, не находя себе места. Натянув на ноги кроссовки, он даже не заботится о том, чтоб затянуть шнурки на них, которые ослабли, и выбегает на лестничную клетку. Антон пытается выкинуть из головы картинки того, как Арсений снимает с себя ремень и складывает его вдвое. Парень же рос нормальным, почему ему вдруг стало так интересно представлять себя на коленях учителя… Боже, это невыносимо. Шастун просит таксиста сделать музыку погромче, только бы перевести на неё своё внимание. «Ты так краснеешь каждый раз от упоминания порки, вау», — звучит как на репите в голове раз за разом голосом Арсения. Кажется, он здорово веселился, вводя ученика в такую степень смущения.***
На следующей неделе Арсений выглядит по-прежнему обеспокоенным, и Антона это начинает всерьёз напрягать. Слова Киры про «он не мой муж» и состояние учителя в последнее время словно могли быть как-то связаны между собой, но юноша отчаянно не мог понять, чем именно. Ни одного подтверждения той или иной теории, только пустые догадки, построенные на интуиции. — Антош, рыбка моя, у нас, вообще-то, контрольная, — шёпот Бортника щекочет ухо, ведь парень почти прикасался к нему губами, склонившись так близко. — А? — обернулся на него юноша, вырванный из своих размышлений, отчего оказался с парнем нос к носу, буквально дыша ему в приоткрытые губы, которые находились в нескольких сантиметрах. Лёва, усмехнувшись, не отстранился, а лишь ребячески поиграл бровями. — Молодые люди, я вам не сильно мешаю? — рыкнул Арсений Сергеевич, наблюдая эту сцену последние несколько секунд. — Блять, — беззвучно шипит Антон, резко отстраняясь в сторону и смущаясь. — Нет, всё нормально, Арсений Сергеевич, — нагло отзывается Бортник, облизнув нижнюю губу, глядя в глаза преподавателю. — Бортник, — рыкнул биолог, скрестив руки на груди. — Два за поведение, — произносит он. Лёва лишь улыбнулся ему в лицо, бросил взгляд на Антона и молча придвинулся ближе к своему другу, прекрасно зная, что биолог это видит. — Лёв, — с трудом сдерживая себя, чтоб не захныкать от неловкости ситуации, шипит Антон. — Чё творишь? — Он ревнует, солнце, — снова на ушко шепчет Бортник, на этот раз касаясь губами мочки уха. — Расселись сейчас же! — рявкнул биолог, ударив рукой по столу. — Ой, деби-и-ил, — вздыхает Антон, бросив многозначительный взгляд на лучшего друга. Ну и вот чего он добился?.. Выдумал себе то, чего нет, и радуется. Любой учитель взбесился бы от такого поведения учеников на контрольной. Лёва, этот жизнерадостный придурок, лишь подмигнул ему и, собрав свои вещи, пересел назад, где свободно. Как только звенит звонок, Шастун спешит собрать свои вещи, сдать контрольную, в которой дай Бог половина правильных ответов, и спешит покинуть класс. Он не готов после такой сцены, что устроил Бортник, смотреть биологу в глаза, чтоб не наткнуться на колкие замечания. Лёва же выходит из кабинета последним, получив свою двойку, и улыбается донельзя нагло. Он вовсе не выглядит расстроенным. — Пошли, солнце, — откровенно ржёт он, приобняв парня за плечи. — Ты ебанулся? — уточняет Антон, поведя бровью. Лёва пожимает плечами, убирает руку и шагает рядом, одной рукой сжимая лямку рюкзака. — Он сказал мне, что я слишком многое себе позволяю, а я ответил, что Антон не против, — вдруг широко ухмыляется друг. Антон, остановившись на месте, оторопело смотрит на одноклассника. — Ты серьёзно так сказал? — Бортник кивнул головой. — И он та-а-ак на меня посмотрел, ты бы обосрался, если б видел, — Шастун закатывает глаза и продолжает путь вместе с другом по направлению к следующему кабинету. — Ты просто вывел его из себя, вот и всё. Дело не во мне, — Лёва хмыкнул. — Это мы ещё посмотрим, — отзывается он тоном, не терпящим возражений. Пятничный день, как и всегда, заканчивается дополнительным занятием, и Антон ждёт под дверями биологии вместе со всеми. Однако всем троим одновременно приходят сообщения от Арсения Сергеевича с одинаковым содержанием: «Дополнительного урока не будет. Пожалуйста, молча разойдитесь по домам, не привлекая к себе внимания. У меня появились срочные дела, не могу остаться. Спасибо за понимание». Следом приходит ещё одно сообщение, но только Антону. Краш Шастун, тебе я обещал отдельную контрольную по прошлой теме. И эту ты, кстати, написал просто ужасно. Приедешь сегодня после шести или в понедельник после уроков ко мне домой, будешь переписывать. У меня нет времени возиться с тобой в школе сейчас. Я А на выходных нельзя? Краш Нет. Я Понял.***
Стоять напротив двери биолога в очередной раз — дело весьма занимательное. Антон до последнего думал, стоит ли написать учителю, что приедет сегодня, вечером пятницы, или же не уточнять, ведь мужчина сам написал — либо сегодня, либо в понедельник. Решив, что не будет лишний раз тревожить учителя смс-ками, ведь после момента с «Я всё ещё котёнок» писать биологу стало вдруг морально сложно, пацан, собравшись с мыслями, стучит в дверь. Ему открывают не сразу. — Какого чёрта, Шастун? — недружелюбным тоном интересуется Арсений, вздёрнув бровь и оглядывая парня сверху вниз. — Пришёл, как и просили, — замявшись, ответил Антон, спрятав руки в карманы куртки и глядя на преподавателя чуть хмуро. Кто так встречает гостей вообще?.. Никакого уважения. — Да, но ты мог бы сообщить, что решил прийти сегодня, — рыкнул Попов, не спеша впускать юношу внутрь. На нём расстёгнутая до груди белая рубашка, рукава которой небрежно закатаны выше локтей, и он выглядит уставшим, словно лишь недавно вернулся домой. — Вы же сами сказали, когда можно. И вот он я, — гнёт свою линию Шастун, так же не слишком обрадованный перспективой писать контрольные работы. Арсений, закатив глаза, сделал шаг в сторону, пропуская школьника в квартиру. — В следующий раз звони заранее, — произносит он, запирая дверь за учеником. — Проходи в гостиную, — Антон понятливо топает туда, где стоит маркерная доска, и настроение поднимается, потому что нарисованный им неделю назад кот всё ещё там. А чуть выше какие-то детские рисунки-каракули, которые рисовал явно ребёнок. Видимо, Артём был здесь накануне. И вопрос, который парень задаёт себе всё время с момента разговора с Кирой, снова всплывает в памяти: Артём — сын Арсения? Или?.. Арсений останавливается как-то слишком резко и оборачивается неожиданно лицом к юноше, и Антон, витавший в своих мыслях, связанных с Артёмом, не успевает сообразить, что нужно остановиться. Вместо этого он делает ещё шаг и феерично врезается в преподавателя, отчего тот пошатнулся и выставил ногу назад, чтоб удержать равновесие. Инстинктивно он приобнимает мальчишку за талию, чтоб тот не полетел назад, и резкий выдох от удара выбивается из его груди. Шастун удивлён по двум причинам: во-первых — его только что взяли за талию, и не кто-то там, а Арсений, мать его, Сергеевич. Во-вторых — от учителя пахнет пивом. Это сбивает с толку даже немного больше, чем первое обстоятельство. Юноша тактично делает вид, словно не заметил этого. Арсений, сжав зубы так, что желваки проступили под скулами, кивком головы указал на журнальный столик, и мальчишка молча прошёл к указанному месту и сел на диван перед столиком. Учитель принёс стопку распечаток и ручку, положил их перед парнем и, коротко объяснив, как выполнять каждый модуль, ушёл на кухню, оставляя подростка в одиночестве. У Антона уходит чуть больше часа на то, чтоб справиться с заданиями. У него есть возможность тупо найти нужную информацию в интернете, но он почему-то так и не решается, хотя контроля за ним нет. Арсений ему доверяет, раз оставил одного решать контрольную, и парень не готов оставить без внимания этот факт. — Арсений Сергеевич, — Антон робко стучит костяшками по деревянному дверному косяку, замявшись в дверях, наблюдая, как учитель сидит за кухонным столом и задумчиво ведёт кончиками пальцев вдоль стеклянных бортиков стакана, в котором была явно не вода. Парень замечает несколько пустых стеклянных бутылок из-под светлого пива на краю кухонной тумбы. — Да, котёнок? — поднимает на него взгляд учитель, отрываясь от своих мыслей, и откидывается на спинку мягкого дивана. На нём по-прежнему белая рубашка, верхние пуговицы которой расстёгнуты и открывают вид на ключицы, а рукава всё так же закатаны выше локтей. Мягкая ткань нещадно помялась от такого обращения, но даже эта деталь была к лицу мужчине. Чёрт, как же он был хорош в любых своих ипостасях, Антону почти завидно. Голос у Арсения мягкий до невозможности, Антон даже пару раз моргает, словно стараясь скинуть с глаз розовые очки. Это биолог сейчас к нему так ласково обратился?.. Или тут есть кто-то ещё?.. Это было так нежно, что внутри всё сжалось в узел, и у парня произошёл настоящий сбой в системе. Он искренне назвал его «Котёнком»?.. — Я… — растерялся, — хочет добавить Антон, отчего запинается. Его сердце начинает биться чаще, он так отчётливо чувствует это… — Я закончил, оставил контрольные на столе, — наконец с трудом заканчивает предложение юноша, сглотнув ком в горле, мешающий говорить. — Хорошо, — с лёгкой улыбкой кивнул головой мужчина и, подняв стакан, сделал несколько больших глотков, почти до конца осушая стакан. — Продолжишь смотреть на меня так — поставлю двойку, — произнёс вдруг учитель, ставя стакан обратно на стол с характерным звуком. Антон отмер. Неловко отвёл глаза и прижался плечом к дверному косяку. — Арсений Сергеевич, вы в порядке? — робким тоном спрашивает Антон, несмело поднимая глаза на биолога. — Не стой там. Проходи, садись, — вдруг предлагает мужчина, подавшись корпусом вперёд. Шастун тут же, как послушная собачонка, бежит к ноге и садится напротив. — Тебя правда интересует, как у меня дела? — усмехнулся учитель, вновь поднимая стакан с напитком янтарного цвета и задумчиво покачивая его в руке, отчего содержимое плавно склоняется поочередно к каждой стенке. — Да, — честно отзывается подросток, положив руки перед собой на стол, почти в той же манере, как это делают послушные школьники за партами. Арсений усмехнулся, заметив это. — Ты меня ненавидеть должен, а не переживать, — глядя в глаза Антону, произносит Попов, коротко поведя бровью. — Почему ты рушишь мои представления о юношеском максимализме? — «Либо сейчас остановится он, либо я», — кричит сердце, выбивая чечётку об рёбра. — Я не должен вас ненавидеть, — поджимает губы юноша. «Вы бы ахуели, если узнали, насколько я вас люблю», — добавляет он следом про себя. — Обоснуй, — взмахнув стаканом, просит биолог, делая небольшой глоток. — Я чувствую, что вы лучше, чем пытаетесь казаться, — не найдя в голове ни одного достойного аргумента, произносит Антон. Он и сам не понимает, почему так слепо любит, ведь почти каждый раз это оборачивалось для него лишь болью — моральной и физической. Арсений коротко рассмеялся в ответ. — Ты невероятный оптимист, — делает заключение биолог, осушая стакан до дна и отставляя в сторону. — Это не так, — мотнул головой из стороны в сторону Антон. — Как скажешь, — усмехнулся старший, расстегнув ещё одну пуговицу на рубашке и откинувшись на спинку дивана. Он заводит руки назад, и рубашка натягивается. У Шастуна в голове код «красный». Выпивший Арсений Сергеевич — его новая эстетика, на которую он будет молиться по ночам, стирая руки в кровь. Его растрёпанные чёрные волосы, помятая рубашка, приоткрытые влажные губы, неподдельный блеск в голубых глазах — все эти детали навсегда запечатлеются в памяти как фотографии. — Насчёт твоего вопроса, — вдруг добавляет он, прикрыв глаза и потирая закрытые веки рукой. — Я переживаю, потому что девушка, которая мне очень дорога, должна вскоре родить ребёнка, и… В общем, я переживаю, — явно не договаривая что-то, прерывает себя на середине фразы учитель и скомкано завершает её. — Кира — ваша жена? — Антон знает, что нет. Но ему нужно больше информации, потому что он уже теряется в своих догадках, а Арсений, кажется, настроен на диалог. — Нет, — качнул головой биолог, взглянув в зелёные глаза любопытного ученика. — Но она — самый близкий человек в моей жизни, моя семья, — Шастун задумчиво сжимает ладони, проводя кончиками ногтей по внутренним сторонам, размышляя над услышанным. — Покажи руки, — вдруг просит мужчина, подавшись корпусом вперёд и вытянув обе руки. Антон, замявшись, опускает ладошки тыльными сторонами вниз в ладони Арсения Сергеевича. Он мягко сжимает их и тянет на себя, внимательно рассматривая подзажившие царапины. — А ты умеешь ухаживать за порезами, — одобрительно кивнул головой Арсений, удовлетворённый увиденным. У Антона сердце пропускает удар, и он на секунду расширяет глаза от страха, глядя на учителя так, словно тот узнал его секрет. Благо, биолог не замечает этой смены настроения ученика. Его вид — расслабленный, беспечный. А у Антона сердце, кажется, остановилось в эту секунду. Ох, если бы Арсений знал, насколько он прав. У Шастуна внутри все холодеет. Он невольно отворачивается, только бы не смотреть в глаза учителя, только бы он не прочитал в них страх, который парень не сможет ему объяснить. — Будешь чай или кофе? — предлагает старший, отпуская его руки и подпирая голову ладонью, глядя на школьника. Антон вдруг понимает, что учителю нужен собеседник, что он не хочет отпускать его домой так быстро, и чувство собственной нужности как никогда ранее заполняет его сознание. — Я… буду чай, спасибо, — проглотив ком в горле, негромко отзывается подросток, и биолог действительно готовит ему зелёный чай. Антон ощущает себя героем собственного мокрого сна с участием краша, потому что такого в реальной жизни быть не может… не может?.. может?.. — Кстати, насчёт ваших с Бортником шуток на моих уроках, — и ладонь учителя внезапно опускается на его плечо, ощутимо сжимая, а второй рукой Попов ставит чашку с чаем на стол перед учеником, оставаясь за его спиной. Антон напрягается, приосанивается. Ладонь учителя горячая, мальчишка хотел бы ощутить её на своей шее… о Боже. — Постарайся сделать так, чтоб я больше не видел проявлений вашей… симпатии друг к другу. На уроках это неуместно. Для этого есть перемены, — юноша, рвано вздохнув, оборачивается через плечо назад, почти касаясь носом торса биолога, и вздёргивает подбородок, глядя на него снизу вверх. — Лёва просто дурачился, я не… Извините, больше не повторится, — понимая, что никому не интересны его оправдательные речи, перебивает самого себя ученик и говорит то, что от него хотят слышать. — Ты не… что? — сжимая руку чуть сильнее, настаивает на продолжении Попов. — Я не испытываю к нему никакой симпатии, вы не правы. Это просто дружеские шутки, не подумайте про меня ничего лишнего, — смущаясь и краснея в щеках, заканчивает свою мысль одиннадцатиклассник, опуская взгляд. Арсений тихо смеётся, отпуская его и возвращаясь на своё место на диване. — Хорошо, котёнок, я не буду думать о тебе ничего лишнего, — произносит он расслабленным голосом. — Вы снова заменяете этим словом мат? — напрямую спрашивает Антон, резко взглянув в голубые глаза преподавателя, устав гадать. — Нет, — честно отвечает биолог, полностью сбивая этим с толку. Парень приоткрывает рот и от собственной растерянности не находит слов. Арсений Сергеевич молча смотрит на него чуть сощуренными глазами. Внезапно, странную паузу в разговоре перебивает звонок телефона. Попов, вытянув его из кармана брюк, меняется во взгляде, когда видит имя контакта, и тут же поднимается на ноги, отвечая на вызов. — Да? — голос у него взволнованный и напряжённый. Антон неловко делает глоток своего горячего зелёного чая, наблюдая, как учитель уходит в коридор, откуда его так же отлично слышно. — Что?! Ты сейчас серьёзно?.. Так, тш-ш, малыш, успокойся. Пожалуйста, слушай меня… Дыши. Не плачь, Кира, — голос перекатывается от испуганного и встревоженного до нежного и успокаивающего, и у Шастуна по коже бегут мурашки от этого. — Я приеду сейчас же, слышишь? Я буду меньше, чем через пятнадцать минут, я уже выезжаю. Я буду рядом. Слушай врачей, не беспокойся и, Бога ради, не плачь, моя сильная девочка, не плачь, — Антон сам готов расплакаться от того, сколько нежности учитель выражает этой девушке. Он никогда не будет даже близко с ней стоять. Парень грустно усмехается и опускает взгляд вниз. «Бёдра резать больше не стоит, они плохо заживают», — вскользь проносится в мыслях. — Блять! — громкий характерный русский мат разрезает тишину квартиры, как только Кира отключается. — Антон, сколько времени такси будет ехать сюда? — Арсений возвращается на кухню, на ходу поправляет на себе рубашку, застёгивая пуговицы и одёргивая её вниз, разглаживая на торсе. — Эм… Я сейчас оформлю заказ, и узнаем, — вынимая собственный телефон, отзывается школьник, вбивая в поисковик нужный запрос. — Машин поблизости нет… Минут 10-15, вряд ли раньше. Почти восемь часов вечера, час-пик, — Арсений натурально рычит, выбрасывая стеклянные бутылки в мусорный бак, а Антон вздрагивает от этого. — Ну почему сейчас… — почти кричит биолог, нарезая круги по кухне. Вдруг, он останавливается на месте как вкопанный и смотрит на ученика. — Ты умеешь водить машину? — взгляд голубых глаз впивается в него, и юноша сглатывает ком в горле. — Это плохая идея, Арсений Сергеевич, — качает головой школьник. — Либо за руль сажусь пьяный я, либо трезвый ты, — Антону хочется заскулить в голос от того, насколько отвратительны оба варианта. — Кира рожает раньше срока, она в панике, я должен быть рядом с ней прямо сейчас. Решай, Шастун! Или я уезжаю сам, — мальчишка вдруг решительно кивает головой и поднимается на ноги рывком. — Где ключи? — спрашивает он. Учитель вынимает из кармана пальто, висящего в прихожей, ключи от лансера. Взяв ладонь Антона в свою руку, он передаёт их и собственноручно загибает пальцы мальчишки так, чтоб тот обхватил их, при этом глядя в глаза. — Будешь ехать полностью под моим руководством, — говорит он без тени улыбки. От его прежней расслабленности не остается и следа. Антон пристёгивается и регулирует под себя сидение. Арсений рядом напряжённо следит за тем, как парень заводит его лансер, провернув ключ. Юноша кладёт руку на коробку передач, и её сверху накрывает рука биолога, отчего по телу пробегают мурашки. Антон сглатывает ком в горле. У Арсения тёплая и сухая кожа, мягкая и приятная на ощупь. Он с силой сжимает его кисть, давая понять, кто здесь главный. — Выжми тормоз и тяни вниз, до отметки «D», давай. Хорошо, теперь плавно отпускай тормоз, — Антон выполняет указание, и машина плавно трогается с места. — Поворотник за тебя я включать буду? — Антон почти закатывает глаза, дёргая рычаг рядом с рулём наверх. — У меня вообще прав нет, — заявляет он, выезжая на дворовую дорогу и направляя машину к выезду на трассу. — Не скажи это гаишнику, если нас стопанут, — Шастун истерично коротко смеётся, вклиниваясь в поток машин. — Вы же сами в состоянии, почему за рулём я? — мальчишка внимательно смотрит по зеркалам, да и учитель пристально следит за каждым его движением. Лансер мягко рычит, реагируя на каждое плавное нажатие педали газа, и Антон чувствует настоящее удовольствие, ведя его, но страх не отпускает в полной мере всё равно. — Я не сажусь выпившим за руль. Это принцип, — голос у биолога серьёзный, он явно не шутит. — Зачем тогда угрожали, что сядете пьяным за руль? — метнул на него взгляд сбитый с толку парень, и учитель, обхватив его скулы, развернул юношу лицом обратно к дороге, вынуждая смотреть только перед собой. — Манипулировал тобой, потому что времени в обрез. Котёнок, не бойся педали газа, давай смелее, плетёмся пятьдесят в час, — рыкнул Арсений Сергеевич, поглядывая на часы на приборной электронной панели. — Ладно, — сглотнув ком в горле, Антон жмёт на газ, и лансер плавно ускоряется до почти восьмидесяти, гранича с нарушением скоростного режима. — Автомат — это просто, — комментирует он вслух. — Даже ребёнок справится, да, — подтверждает Арсений, разделяя его мнение. Всего две педали — газ и тормоз, никаких переключений коробки передач. Он был уверен, что Антону под силу вести эту машину, иначе не пустил бы за руль. — Здесь налево. Видишь светофор? Притормаживай, сейчас пойдут пешеходы, — по ходу дороги разъясняет ему учитель, комментируя каждое действие, ведь он понимал, что ученик не знает ПДД в необходимом объёме и не привык к вождению по городу. Он ехал строго по его подсказкам и хорошо справлялся с этой задачей. — Я не сажусь выпившим за руль, потому что обещал своему отцу. Он когда-то сбил человека, находясь в нетрезвом состоянии. Человек выжил, отделался несколькими переломами, отец отсидел в тюрьме несколько лет. И взял с меня это обещание — не водить в нетрезвом состоянии, — зачем Арсений вдруг решает поделиться чем-то настолько личным — Антон не знает, но он искренне рад этому доверию между ними. — Направо, — добавляет он. Спустя семнадцать минут они прибывают к роддому. Антон как может паркует лансер около какого-то дерева, ужасно боясь не рассчитать габариты и въехать в него. Наконец, заглушив машину, он чувствует настоящее облегчение. Быть водителем — большой стресс. Арсений похож на обеспокоенного отца, чья жена рожает, у Антона от этого сердечко слегка сжимается внутри грудной клетки. Учителю подсказывают, где найти Киру, и он отправляется к ней. Антон же садится на стул в коридоре и складывает руки на животе. У него нет денег на такси, где здесь ближайшая остановка, он в душе не знает, и даже ключи от лансера у биолога. Идти отсюда домой пешком далековато, но парень рассматривает этот вариант, однако, решает дождаться Арсения Сергеевича. Учитель находит его спустя час в пустом коридоре. — Ты всё ещё здесь, Шастун? — удивленно ведёт он бровью, подходя ближе и опускаясь на соседний стул. — А где ещё мне быть? — философски вопрошает парень, переведя на преподавателя взгляд. Арсений выглядит вымотанным, уставшим. У него бледный цвет лица. Антон сочувственно поджимает губы. — Как там Кира? — тут же добавляет он, рассматривая профиль Арсения Сергеевича. — Всё нормально. Сильно волновалась, — качает головой мужчина. «Вы тоже», — думает Антон, отмечая его нездоровый вид. — Уже рожает, меня дальше не пустили, да я и сам к такому точно не готов, — Антон улыбнулся, услышав такую реакцию взрослого человека. — Всё будет хорошо… — самому себе шепчет Арсений, сжимая подлокотники до побеления ладоней. Шастун лишь сейчас замечает, что у биолога лёгкий тремор рук. Он явно переволновался. — Арсений Сергеевич, хотите кофе? — мальчишка знает, что у него в кармане осталось достаточно мелочи, полученной на сдачу от проезда, и этого должно хватить на стаканчик бодрящего напитка. Биолог кивает головой, тянется в карман за деньгами, но Антон лишь молча качает головой из стороны в сторону и уходит к ближайшему автомату. Антон приносит ему сладкий американо и присаживается обратно на своё место. Арсений бьёт подошвой обуви по плиточному полу, нервно дёргая ногой. — Арсений Сергеевич, не волнуйтесь вы так, всё же хорошо, — биолог, бросив взгляд на юношу, коротко улыбнулся ему и сделал глоток кофе. — Спасибо, котёнок, — то ли за кофе, то ли за слова, то ли за всё вместе произносит он. Антон смущённо краснеет. Быть котёнком приятно. Он готов даже начать носить ушки и хвост, если мужчина начнёт гладить его за это. — Вызвать тебе такси?.. — спрашивает он, обратив внимание на время. — Я побуду с вами, если хотите, — несмело отзывается мальчишка. — Хочу, — вдруг отзывается учитель. У Антона сердце пропускает удар. — Хорошо, — выдавливает он из себя, с трудом следя за дыханием. Ещё немного — и он задохнется в приступе нежности к Арсению Сергеевичу. Ближе к трём часам ночи Арсений начинает нервно нарезать круги по коридору, устав сидеть на одном месте. Антон, уже слегка засыпая, всё ещё продолжает поддерживать его словами, надеясь, что это именно то, что хочет слышать от него биолог. — Всё будет хорошо, Арсений Сергеевич. Зря вы так переживаете, вот увидите, — мужчина, убрав руки в карманы брюк и приосанившись, останавливается на месте, запрокидывает голову, рассматривая люстру под потолком и переводит дыхание. Антон, внезапно осмелев, встаёт с места и становится напротив. Учитель опускает голову, глядя ему в глаза. Юноша делает маленький шажок вперёд и аккуратно протискивает свои ручонки в образовавшееся пространство между локтями и телом учителя и прижимается щекой к его груди, обнимая. Сердце сильно колотится внутри. Антон всё ждёт, когда его оттолкнут или накричат, но этого не происходит. Юноша просто подумал о том, чего бы он хотел, находясь на месте биолога, и решил, что именно объятий. Попытка — не пытка, особенно, если ты бессмертный дурачок. Арсений Сергеевич выдыхает ему куда-то в макушку, отчего мурашки бегут по шее, и разрешает обнимать себя посреди больничного коридора в три часа ночи. Убрав одну руку из кармана, он кладёт её на лопатки ученика. — Спасибо, котёнок, — шёпотом произносит он, мягко отстраняясь спустя минуту молчаливых объятий. Антон не смотрит ему в глаза, смущённо отходит и молча садится обратно. Что это было — непонятно им обоим. Кира рожает на свет Кьяру в пять часов утра и тридцать шесть минут. Арсению выносят маленькую девочку в белом свёртке, и у него сжимается сердце, когда он берёт её в руки. Антон стоит рядышком, наблюдая за этим. Медсестра говорит о том, что роды прошли хорошо, и что мать сейчас зашивают, и Арсений сможет навестить её утром. — Тош, — ласково зовёт он школьника. Антон, вздрогнув от того, что Арсений впервые обратился к нему именно так, подошёл ближе. Мужчина аккуратно протянул ему новорожденного ребёнка. От удивления парень расширил глаза, а брови поползли наверх. Маленький свёрток оказывается в его руках. — Её зовут Кьяра, — объясняет биолог, одной рукой продолжая поддерживать ребёнка, которого Антон прижимает к своей груди, удивлённо рассматривая столь крошечное живое существо. Арсений Сергеевич доверил ему в руки самое дорогое, что у него есть. Тот самый Арсений Сергеевич, который долгое время считал его безответственным и ни на что не годным. В голове не укладывается. У Антона столько эмоций внутри, что он временами забывает дышать. Его изнутри словно бьет мелкая дрожь, и он ужасно боится сделать что-то не так, пока новорожденная девочка находится на его руках. Время в это мгновение словно замирает. Спустя полминуты ребёнка отдают обратно медсестре, и его уносят. Арсений счастливо улыбается, и от эмоций у него то и дело спирает дыхание. Он тяжело дышит, привалившись к стене. Антон никогда ранее не видел учителя таким. Он не знал, что Арсений умеет так широко и искренне улыбаться. Антон запоминает каждую секунду, проведенную с ним рядом в этот вечер. — Больше нам здесь нечего делать. Поехали, я отвезу тебя домой, — решает учитель спустя несколько минут, потраченных на эмоции. — Вы уже можете сесть за руль? — уточняет Антон, приобняв себя руками и растирая предплечья. Он слегка замёрз и хотел спать. Ночь выдалась безумная. Он написал дедушке, что останется на ночёвку у Лёвы, чтоб тот за него не волновался. Что же, придётся посидеть в кафе рядом с домом хотя бы до восьми, чтоб не возникало лишних вопросов. — Думаю, да. Я выпил всего две бутылки пива, и это было почти десять часов назад, — пожал плечами Попов. Антон кивнул и двинулся следом за биологом. — Это всё должно остаться только между нами, ты ведь это понимаешь? — уточняет старший, заведя машину и ожидая, пока она прогреется. — И что мне за это будет? — улыбнулся Антон, почему-то решив немного поребячествовать. — Ах, вот ты как заговорил, — шутливо возмутился учитель, выгнув бровь и уставившись внимательным взглядом на школьника, который ерзал в кресле и с трудом подавлял желание уснуть прямо сейчас, после бессонной напряженной ночи. Антон коротко рассмеялся. — Ну и что ты хочешь за своё молчание? — принял условия его игры мужчина, чуть сощурив голубые глаза. — Хочу… правду. Один честный ответ от вас на мой вопрос, — путём полнейшей импровизации определился с желанием парень, никак не рассчитывая, что Арсений Сергеевич согласится. Юноша был слишком сонным, чтоб просить что-то более оригинальное. — Хм. Ладно, давай, — Антон задумался. Хотелось спросить о Кире, но это было бы как-то бестактно делать сейчас. — Откройте мне любой ваш секрет. То, о чём никто, ну или почти никто, не знает. Обещаю унести это с собой в могилу, — растянул губы в улыбке мальчишка. Атмосфера разговора была лёгкой, отчего внутри летали бабочки, которых парень почти натурально ощущал. Или это просто чувство голода?.. Неважно. — Секрет, значит, хочешь? — ухмыльнулся учитель, задумчиво нахмурив брови, перебирая в голове различные ответы на этот вопрос. — Я сторонник лёгкого БДСМа, мне это интересно, — в улыбке и взгляде Попова Антон увидел что-то такое, отчего его щёки вспыхнули розовым румянцем, или же это была естественная реакция на его слова?.. — И я нахожу очаровательным то, как ты краснеешь каждый раз от любых намёков на это, — учитель подаётся корпусом вперёд, и его горячее дыхание обжигает кожу. Антон тоненько гортанно скулит, сам от себя не ожидая, когда дыхание обжигает его ухо. — Котёнок, — прозвище обжигает кожу, когда Арсений шёпотом произносит его на ушко. У парня по телу бесконечные разряды мурашек и его слегка трясёт. А Арсений вдруг тихо смеется, понимая, до чего довел бедного ученика. — Прости, не удержался, ты так реагируешь, я готов вечность смотреть на это, — добавил он, покачав головой, а улыбка все еще не сошла с губ биолога. Антон возмущенно приоткрыл рот, намереваясь ответить, но, не найдя слов, смущенно заткнулся и отвернулся к окну. А после этого Арсений Сергеевич как ни в чём не бывало возвращает своё внимание к лансеру и, переключив передачу, двигает его с места.