***
Антон смотрит, как Арсений Сергеевич ищет в шкафу с вещами его красную кофту, которую оставил в прошлый раз сушиться, поскольку учитель сам настоял на этом после пролитого чая, и биолог, не найдя её в левом отделении шкафа, открывает правую дверцу. На ней располагается металлическая перекладина, через которую переброшено с десяток ремней различной толщины и длины, из разных материалов — от обычной ткани до качественной кожи. — Внушительная коллекция, — подвисает парень, рассматривая их. Арсений, обернувшись через плечо на подростка, проследил за его взглядом и усмехнулся. — А, ты про это… — он бросил взгляд на ремни и вновь вернулся к поиску кофты, которая нашлась на одной из вешалок, наброшенная на плечики и выглаженная. — Просто в один период жизни, ближе к выпуску из универа, мне понравилось носить ремни, и постепенно сложилась целая коллекция. Если ты думал, что я использую их только для разнообразия сексуального опыта — то нет, — тихо посмеивается биолог, наблюдая сосредоточенное лицо паренька, который, видимо, уже повесил на нём ярлык «извращенец». — А вы использовали их, ну, не по назначению? — робко предположил Антон, чей интерес не был удовлетворён сполна. — Порол ли я ими кого-то, ты хотел спросить? — перефразировал Арсений, ничуть не смущённый неловкой темой. Шастун кивнул. Тема порки волновала его, мысли постоянно возвращались к ней. Как бы он ни пытался отрицать, но, если быть откровенным с самим собой, что-то в этом действии сильно зацепило его. То есть, ему, можно сказать, было бы любопытно ощутить этот опыт, чтоб точно определиться: ему всё-таки понравится или нет?.. Он хотел бы, чтоб Арсений сделал это с ним, но только Арсений, а не кто-либо другой. Сам факт порки как явления его не прельщал, если в этом процессе не фигурировал его горячий учитель. — Ну, мне уже сложно вспомнить все детали, но скажем так: несколько раз я использовал эти ремни не по назначению, опять же, в студенческие годы. Затем стало как-то не до этого, — Антон, обработав полученную информацию, кивнул. В его руки мягко опустилась кофта, которую он инстинктивно прижал к себе обеими руками, всё ещё бросая взгляды туда, куда не стоит. — Я вижу твой взгляд, котёнок, и ты явно хочешь что-то сказать, так говори, — Арсений смотрел на него выжидающе, а на губах его играла беззлобная ухмылка. — Какие из них лучше подходят для порки? — Попов хмыкнул, услышав робкий вопрос. — Тебе правда интересно? — повёл он бровью. Антон упрямо кивнул. Учитель, вздохнув, встал за его спиной. — Вот эти два слева сразу нет, — произнёс он. — Слишком лёгкие, с них почти нет толку, только рука устанет замахиваться, — Шастун сглатывает слюну. Почему голос Арсения такой сексуальный, когда он говорит об этом?.. Такой хриплый, негромкий, пониженный почти до интимного вкрадчивого шёпота. — Этот — возможно. Этот… ну, скорее нет, чем да, — он плавно ведёт рукой слева направо, останавливая внимание на каждом из ремней, озвучивая вслух свои мысли насчёт них. — Вот эти два, как ты мог заметить, довольно узкие, и удары от них будут хлёсткими, а если бить ещё и с оттяжкой — то ощущаться будут почти как шнур от скакалки, то есть — больно, — терпеливо объясняет учитель. — Вот этот почти такой же, как предыдущий, только с плетёным узором, так что следы на коже останутся очень творческие, — ухмыльнулся биолог. — Ну, эти такие же как первые — слишком лёгкие, а вот этот подойдёт, чтоб зафиксировать руки, — Арсений, проведя кончиками пальцев по кромке последнего ремня, отошел на шаг назад. — Всё узнал, что хотел? Теперь пойдём заниматься, — добавил он. Антон, кивнув, отвернулся. Шкаф с громким хлопком закрылся. — Слишком ты любопытный, Шастун, — добавил учитель с лёгкой ухмылкой. — Это вы всё начали, — пробурчал в ответ школьник смущённым голосом, прижимая к себе кофту. Арсений хрипло рассмеялся в ответ. Всё это было ужасно интимно. И немного даже слишком. Антон ощутил, как сильно горели кончики ушей, и был уверен, что его щёки были красными от смущения, и даже с трудом верилось, что он вообще решился говорить о таких вещах с учителем. — Антон, давай заниматься биологией, — покачав головой, с усмешкой произнёс Арсений, жестом указывая в нужном направлении, где их ожидал сборник для подготовки к ЕГЭ и две остывшие кружки зелёного чая с лимоном и мёдом. — Да я ж не против… — отозвался школьник со вздохом. Антон старательно решает задачки, которые Арсений бесконечно подсовывает ему. Парню уже начинает казаться, что он здесь навечно, и ему разрешат перестать учить биологию лишь только за полчаса до начала экзамена по ней — чисто, чтоб успел доехать до школы. — Может хватит? — просит он, закусив нижнюю губу, и глядя своими большими зелёными глазами на преподавателя в попытках разжалобить его. — Нет, — хмыкнув, ответил Арсений, переворачивая страницу. — Решай задачи с пятнадцатой по девятнадцатую, — приду — проверю. Мне нужно позвонить, — коротко объясняет он причину своего ухода, после чего встаёт. Антон смотрит на него, состроив бровки домиком, и грустно вздыхает. — Давай, котёнок, не филонь, а то придётся познакомиться с действиями ремней на практике, — Антон, округлив глаза, смущённо краснеет в щеках от такой угрозы. Арсений, улыбнувшись, явно наслаждается такой реакцией. Шастун сдвигает русые брови к переносице и выглядит обиженным, понимая, что его снова спровоцировали на смущение. — Шастун, я не шучу, решай, — добавляет Арсений строже и, вынув из кармана телефон, уходит в соседнюю комнату, чтоб позвонить Кире. — Пиздец… — шепчет парень вполголоса, уткнувшись взглядом в тетрадь. Арсений Сергеевич возвращается через пятнадцать минут. — Ты за это время решил целых одну задачу? Умничка, слов не хватает, — отнюдь не хвалит его Арсений, произнося слова с явным сарказмом. — Да, я такой, — улыбается Антон, зная, что улыбка — его единственная защита. — Вторая же точно такая же, только значения другие, почему ты её не сделал? — удивляется мужчина, сверяя взглядом условия заданий. — Ну не всё же сразу… — отзывается юноша, пожав плечами. — Шастун, ты у меня договоришься однажды, — рыкнул на него биолог, не удовлетворённый таким ответом, и замахнулся на него подвернувшейся под руку тетрадкой, но не ударил. — Не бейте, — тихонько попросил Антон, давя на жалость. Он понимал, что всё это не более, чем шутка, но всё равно включил все свои актерские способности, чтоб его хоть немножко пожалели. Обняли, например… а почему нет? Антон хочет объятий, а не пиздюлей. — Лучше обоссыте, — добавляет, и сам же сыпется со своей шутки. У парня начинают подрагивать плечи, и он плохо скрывает свой рвущийся наружу смех. Однажды он услышал эту фразу от Бортника, и сейчас она была как нельзя кстати. Арсений, ещё с пару секунд стараясь сдержать строгое выражение лица, посыпался следом. Рассмеявшись, он откинул тетрадку обратно на край стола. — Шастун, где ты этого набрался, — покачав головой, всё ещё улыбается Попов. — Меня воспитали улицы, — начиная смеяться ещё громче, отвечает парень. — Ах, так вот откуда проблемы с воспитанием, — поддержав шутливый тон, отзывается учитель, вызывая у юноши новый приступ смеха. Видеть Антона таким открытым, весёлым и заливисто хохочущим было… непривычно. Такой Антон поднимал внутри волну необъяснимого тепла. Арсений, глядя на него, неосознанно подхватил эту заразительную улыбку. — Так, котёнок, давай всё-таки попробуем сконцентрироваться на работе, — возвращаясь в роль учителя, решительно произносит Арсений. — Анто-о-он, — не дождавшись положительной реакции, протянул он и со среднего размаха опустил руку на его бедро, чуть выше колена, чтоб наконец добиться внимания от всё ещё посмеивающегося ученика. Шастун, не ожидавший такого, тоненько вскрикнул и вздрогнул всем телом, дёрнувшись в сторону, уходя от касания. Закусив губу, он зашипел от боли, когда Арсений не нарочно задел новые порезы, которые парень нанёс чуть ниже старых шрамов, на нетронутую ранее кожу. Тут же, осознав, что произошло, Антон, позабыв о болевых ощущениях, вздёрнул подбородок вверх и уставился взглядом больших испуганных глаз на учителя. Арсений понял, что произошло. И Антон понял, что Арсений понял, что произошло. И от этого было пиздец как страшно. Холодные голубые глаза смотрели на него с волнением и немым укором, и, строго прищурив их, Арсений произнёс низким хриплым голосом: — Котёнок, раздевайся, — Антон, сглотнув ком в горле, замер на месте, как горная серна под прицелом охотничьего ружья, понимая, что и бежать бессмысленно, и «умирать» страшно. — Арсений Серг… — Сейчас же, — перебивает он рычащим голосом, глядя так, что кровь невольно стынет в жилах от холода его глаз.Часть 21
19 октября 2021 г. в 22:41
Арсений, сидя за одним столом с учеником, задумчиво рассматривал его сосредоточенный профиль. Антон в свете настольной лампы выводил в тетради решение одной из задач, с которой неплохо справлялся без помощи учителя. Мужчина же, чуть склонив голову вбок, взглядом слегка прищуренных голубых глаз внимательно разглядывал чуть приоткрытые губы с видными в свете лампы вмятинками от зубов, оставшихся вследствие привычки Шастуна кусать их, ровный нос с полупрозрачной овальной родинкой на самом кончике, слегка нахмуренные русые брови, направленный в раскрытую тетрадку взгляд зелёных глаз. Ему отчего-то было сложно оторвать внимание от своего человеческого котёныша. Он невольно вспомнил о том, как удовлетворял свои естественные потребности, фантазируя о собственном ученике, и постарался выкинуть эту позорную мысль из своей головы. Следом пришло воспоминание, как мальчишка тяжело болел этой зимой, и пришлось заботиться о безалаберном болеющем школьнике. Арсений думает об этом с теплотой, возиться с Антоном ему было отчего-то приятно.
Спустя ещё ряд хаотичных и несвязанных между собой воспоминаний, завязанных разве что на Антоне, Арсений ловит себя на мысли, что для него кажется удивительным и странным то, как преданно Антон каждый раз возвращается к нему обратно, как бы сильно он ни издевался над этим ребёнком, как бы ни принижал и не обижал. Неужели парень действительно всё ещё любит его? Неужели его — Арсения — вообще можно полюбить так самозабвенно и искренне, невзирая на все сложности его характера? Это не укладывалось у него в голове.
— Что-то не так? — робко предполагает Шастун, заметив периферическим зрением, как Арсений Сергеевич рассматривает его со стороны.
— Всё нормально, котёнок, продолжай, — улыбнувшись уголком губ, мягким голосом отозвался учитель. Антон, на миг удивившись этому, ответил смущённой улыбкой и поспешил уткнуться взглядом в тетрадь. На щеках появился едва уловимый розовый румянец, и Антон слегка закусил зубами нижнюю губу, справляясь с ожившими в животе бабочками, которые так ярко среагировали на любимое прозвище из уст не менее любимого учителя.
Арсений вдруг на одну лишь секунду допускает мысль, что он хотел бы поцеловать Антона, ощутить его болтливый рот на вкус, властно смять податливые губы, прижать к себе худое тело, закрыть его в своих объятиях и запустить ладони под мешковатую футболку, провести пальцами по нежной бархатной коже, по выпирающим рёбрам, почувствовать его сердцебиение, прижать к себе посильнее, сцепив руки в замок за спиной. И тут же напрягается от этого внезапного мимолётного желания, сжимает зубы покрепче, отчего желваки проступили рельефом под скулами, и отводит взгляд, чтоб не видеть приоткрытых губ Антона, не вспоминать, какая у него нежная кожа, не думать о том, что имеет хоть какое-то моральное право на то, чтобы сделать своего ученика своим любовником. Это отвратительно со всех точек зрения.
Это просто случайная мысль в его голове, которую он постарается забыть, словно это приснилось ему в кошмарном сне. Просто у него давно никого не было, он слишком устал быть одиноким, ему нужно заткнуть свои физиологические желания кем-то другим — кем-то, кто не Антон, кем-то, кто старше семнадцати лет, кем-то, кого не страшно потерять.
— Я устал, — буркнул Антон тихим голосом, откинувшись на спинку стула.
— И это всё, на что тебя хватило? — включаясь в рабочий режим, произнёс Арсений, словно не вёл до этого долгую мысленную борьбу со своими внутренними демонами.
— Да, — сложив руки на груди, подтвердил Антон. — Оно не сошлось, — добавил он, раздосадованный тем, что потратил столько сил понапрасну.
— Давай посмотрим, где ты допустил ошибку, всё можно исправить, — Антон, взглянув на Арсения, держал с ним зрительный контакт несколько долгих секунд, и кивнул головой, как заворожённый, забывая о своей усталости. Мужчина, коротко улыбнувшись в ответ на этот кивок, подтянул к себе тетрадь.
— Антош, ну почти правильно сделал же, только в предпоследней строчке значения перепутал, нужно просто быть внимательнее, — Антон удивлён тем, что мужчина говорит с ним столь вкрадчивым голосом, что всерьёз мягко журит, и даже не пытается задеть своими словами. От такого Арсения Сергеевича внутри зарождалось приятное тепло, с таким Арсением Сергеевичем находиться рядом было одним удовольствием.
Они исправляют неверную строчку в решении, и Арсений искренне хвалит Антона, называя его «Умным котёнком». У Шастуна губы сводит в улыбке, которую он старается скрыть, и уголки лишь нервно подёргиваются. Он устал быть кусочком талого сливочного масла в присутствии учителя, он пытается хотя бы немного вернуть себе контроль над ситуацией и не вести себя как влюблённая пятиклассница.
Дедушка зашёл в комнату через час после того, как началось занятие. Арсений Сергеевич, заметив его появление, жестом руки останавливает Антона, который в эту секунду вслух рассуждал о решении новой задачи. Парень, подняв глаза, машет ладошкой дедушке, словно они не виделись по меньшей мере весь день. Дедушка, улыбнувшись его ребячеству, переводит взгляд на биолога.
— Я отправляюсь спать, из-за погоды сильно клонит в сон. Антон, не забудь накормить нашего гостя ужином, — напоминает дедушка, бросив выразительный взгляд на внука.
— Ну конечно покормлю, — фыркнул Антон, выслушав самую очевидную в мире вещь для себя. — Ты хорошо себя чувствуешь? — следом добавляет он уже обеспокоенно.
— Нормально, — уклончиво отзывается дедушка.
— Выпил таблетки, которые врач прописал? — дедушка рассеянно смотрит перед собой, силясь вспомнить. — Не пил, конечно, я их утром положил на твою прикроватную тумбочку в таблетницу, уверен, они там же и лежат. Арсений Сергеевич, извините, я на минуту, — добавляет Антон, обращаясь уже к учителю, после чего встаёт из-за стола.
— Сиди, я разберусь, чай не маленький уже, — ворчит дедушка в ответ недовольно, махнув на него рукой. Антон, поджав губы, тяжело вздыхает. Порой ему было сложно заботиться о самом близком человеке, который противился этому всеми силами.
— Там и вечерние, и на следующее утро, давай я сам дам нужные, — следует за дедушкой внук, боясь, чтоб тот не перепутал нужные лекарства. — Извините, — смущённо прошептал парень, проходя мимо Арсения, понимая, что срывает занятие.
— Ничего, — отмахнулся Попов, произнеся слова негромким голосом. Антон в его глазах впервые выглядел настолько взросло, как сейчас. Мужчина и не задумывался о том, что мальчишка с юных лет буквально ухаживает за пожилым дедушкой и справляется с этим не хуже, чем Кира с воспитанием детей. Удивительно, откуда в таком нежном во всех смыслах ребёнке столько внутренних сил.
Антон, понимая, что до утра дедушка уже не выйдет, раз собрался спать, следит за тем, чтоб он выпил лекарства, и приносит чашку воды на случай, если он захочет пить ночью. Дед всегда ложился рано, особенно в такую непогоду. И просыпался обычно рано — на рассвете. Сейчас же на улице ещё даже не стемнело до конца, сумерки только начали сгущаться, но все были вымотаны таким мрачным серым днём.
— Может, хватит на сегодня? — осторожно поинтересовался Антон, вернувшись в комнату. Арсений, улыбнувшись уголками губ, сдался даже быстрее, чем мальчишка мог ожидать от него. Закрыв сборник задач, словно только этого и ждал, мужчина откинулся назад на спинку стула и взглянул на парня.
— Хорошо, давай отдохнём, — кивнул он.
— Пойдёмте на кухню, я разогрею ужин, — улыбнулся в ответ юноша.
Включив свет на кухне, Антон начинает спешно вытягивать необходимую посуду и ставит закипать чайник.
— Корми меня, Шастун, я хочу есть, — заявил учитель, садясь за стол и, закинув руки за спинку углового диванчика, выжидающе уставился на подростка.
— Есть суп, — предложил парень, заглядывая в холодильник. — Я больше ничего не успел приготовить сегодня, но, если хотите, могу сейчас что-то придумать… Пожарить картошку или салат какой-нибудь сделать, только нужно сбегать в магазин, тут рядом, если пять минут подождёте… — Арсений закатил глаза. Мальчишка так суетился, словно перед ним действительно важный человек, а не всего лишь какой-то учитель. Неужели и вправду настолько он ему небезразличен, что парень готов в ливень бежать за продуктами, только бы угодить?.. Арсений с трудом может в это поверить. Неужели его можно любить так сильно, несмотря на характер и ошибки, допущенные в общении в прошлом?.. Просто удивительно.
— Малыш, я буду суп, прекращай свой потрясающий длинный монолог и поешь со мной, — перебив его, просит Арсений.
— Да я не голодный… — вздохнул он, вынимая кастрюлю супа из холодильника и следом половник из шкафчика.
— Ко-тё-нок, тебе, видимо, не хватило моей прошлой воспитательной лекции, чтоб осознать, что важно кушать минимум три раза в день, да? — поинтересовался он, немного злясь на безалаберность подростка.
— Хватило, — буркнул в ответ подросток, ставя кастрюлю на плиту, чтоб вскипятить суп. — Я поем чай с печеньем, — решил он.
— Нет, ты поешь сначала суп, а потом чай с печеньем, — строго перебил его мужчина.
— Вы снова включаете режим daddy? — невинным голосом поинтересовался Шастун, обернувшись через плечо. Арсений, поведя бровью, уставился на парня.
— Шастун, ты уверен, что знаешь перевод этого слова? — Антон, покраснев, прошептал «Блять» себе под нос.
— Простите, сказал, не подумав. Со мной бывает, — неловко оправдался он.
Арсений, прокашлявшись в кулак, ничего не ответил, но почувствовал, как ткань брюк в районе паха слегка натянулась. Чёрт, этот мальчишка точно доведёт его однажды… Как можно совмещать в себе эту невинность и сексуальность? Как можно быть таким очаровательным котёнком, но при этом вызывать желание разложить его на своих коленях и шлёпать, шлёпать, а следом касаться его везде, где не позволяет закон, согласно которому учитель не имеет права вступать в сексуальную связь со школьником, который, к тому же, всё ещё несовершеннолетний.
Антон в последнее время волнует его так часто, что Арсению начинает казаться, что он жить без этого парня не может. И это… настораживает. И пугает, если честно.
— Вот, — парень поставил перед ним тарелку с супом, наполненную почти до краёв, и рядышком свою, в которой было примерно на треть меньше, а следом и две кружки с чаем. Арсений с невозмутимым видом поменял тарелки местами. — Э-эй… — протянул парень, на глазах которого была совершена манипуляция. Попов, взяв его за руку, с силой потянул на себя, отчего подросток, ойкнув от неожиданности, оказался рядышком. Взяв ложку, Арсений протянул её подростку.
— Кушай, котёнок. Молча, — добавил он. Антон сидел с застывшей на лице эмоцией возмущения, однако, взяв себя в руки, всё же забрал ложку у Арсения. Тот победно улыбнулся.
На самом деле, парню было приятно от этой заботы. Ему было очень сильно приятно. До бабочек в животе. А возмущался он лишь для проформы.
— Я знаю, что готовлю не особо хорошо, но, надеюсь, вам это хоть немного понравится, — произнёс парень оправдательным тоном, наблюдая, как ест учитель.
— Не прибедняйся, это вкусно, — заявил Арсений, беря кусочек хлеба из плетёной корзинки. Антон, опустив взгляд, улыбнулся. Учитель даже взял себе ещё одну порцию. Для Шастуна это лучший комплимент, на самом деле.
После ужина Антон занимает себя тем, что идёт раскладывать себе старую-добрую раскладушку, на которой ранее спал неделями у кровати дедушки, когда его выписали из больницы после инсульта в первый раз, когда парню было ещё пятнадцать лет. Он решает разместить её под окном в собственной комнате, напротив кровати, ведь ему нравится лежать у тёплой батареи, да и он любит свою комнату и не хочет спать в зале, где менее уютно и слегка прохладно. И уходить куда-то далеко от Арсения тоже не хотелось. Пока Антон мучается с одеялом и матрасом, готовя своё спальное место, учитель принимает душ. Антон выделил ему свои более-менее свободные спортивные серые шорты, которые всегда болтались на его тощем теле и держались только за счёт туго затянутого шнурка, и белую футболку Арсения, которую всё так же упорно не намеревался возвращать учителю. Он к этой вещи уже привык и уступил её лишь на одну ночь. Такой он у себя собственник.
Биолог возвращается как раз в момент, когда Антон заканчивает возиться с подушкой, на которую натягивал наволочку. От него приятно пахнет антоновским гелем для душа, футболка местами промокла и прилипла к телу в районе груди и ключиц, а волосы были мокрыми и небрежно зачёсанными назад. Мальчишка, взглянув на такого домашнего и до щемящего чувства в груди уютного учителя, с трудом заставил себя отвести взгляд.
— У тебя есть запасная зубная щётка? Скажи, что да, — с надеждой поинтересовался учитель, остановившись за его плечом. Шастун усмехнулся. Ну, конечно, как же это граф ляжет спать, не почистив зубы.
— Думаю, должна быть где-то, — Антон направился в ванную, несколько минут покопался в шкафчиках и нашёл необходимое. Когда-то он оставил её для Лёвы, но Бортник в тот день додумался захватить с собой собственную щётку, собираясь на ночёвку к другу, а потому она не пригодилась до сегодняшнего дня. — Вот, — он протянул щётку в упаковке биологу.
— Спасибо, с меня новая, — улыбнулся мужчина.
— Да ладно, — закатил глаза юноша. — Это от чистого сердца, — улыбнулся он.
— А-а, ну это другое дело, конечно, — поддержал его тон учитель, принимаясь распечатывать пластико-картонную упаковку. Ещё с пять минут он тщательно чистит зубы, после чего возвращается в комнату и долго сидит в телефоне, отвечая на сообщения в рабочих чатах.
Перед сном они снова пьют травяной чай с дольками лимона и апельсина, и двумя ложками мёда. Арсений никогда не заморачивался так у себя дома, и такой пряный вкус чая быстро покорил его сердце, поэтому они пили его уже в третий раз за вечер. У Шастуна было… уютно. Арсений сидел на кровати, а Антон на своей раскладушке, заправленной цветочной простынёй и синим одеялом, и прижимался спиной к горячей батарее. В комнате было темно, лишь свет фонарей, расположенных на улице под окном, немного освещал пространство, и оба не хотели включать освещение и портить эту особую атмосферу. Было тепло и комфортно, особенно от того, что за окном всё не прекращался дождь и сильный ветер.
— Если честно, я сильно устал. Не против, если я лягу спать уже сейчас? — поинтересовался у него Арсений, понимая, что начался лишь одиннадцатый час ночи, а его уже клонило в сон.
— Да, конечно, — закивал головой Антон. — Спокойной ночи, Арсений Сергеевич, — произнёс он, убирая свою кружку на подоконник, а учитель свою на прикроватную тумбочку.
За окном прогремел гром. Антон дёрнулся от резкого звука. Что же, погода действительно разбушевалась. Арсений, накрывшись одеялом, лежал лицом к Шастуну, но глаза его были закрыты. Он чувствовал, что никакой гром не сможет помешать ему уснуть.
Сверкнула молния. Резкие белые вспышки Антон ощущал даже с закрытыми глазами, отчего беспокойно крутился с бока на бок, ведь на его окне не было шторы, он как назло постирал её накануне, и она ещё сушилась, а полупрозрачный тюль никак не спасал. Парень впервые пожалел, что у него нет маски для сна. Ещё сильнее отвлекал шум. Ветки стучали по стеклу, ощущение было такое, словно всё это раздавалось прямо над ухом, что было по сути правдой, ведь он спал прямо под окном. Тихонько вздохнув, парень сел, прижавшись спиной к батарее, и взял в руки чашку с недопитым чаем. Он понял, что затея уснуть во время молнии обречена на провал, и придётся подождать, пока погода немного успокоится. Надо было, наверное, сразу идти в зал, там темно, окно плотно зашторено, и шум не так слышен, но идею идти и расстилать себе диван Антон отбрасывает сразу: это будет долго и утомительно, к тому же ещё и шумно, ведь придётся снимать с раскладушки тщательно подоткнутую под матрас простынь, так как все другие простыни лежат в шкафу у дедушки, а тревожить его — точно не вариант.
Посидев так ещё пару минут, парень допивает свой чай и решает заварить новый, раз уж ему не спится. Он, стараясь не шуметь, отодвигает на край одеяло и встаёт на ноги, отчего раскладушка поскрипывает под ним. Школьник крадётся к двери, когда сонный, хрипловатый голос Арсения нарушает его покой, заставляя слегка дёрнуться от неожиданности и чуть не выронить кружку из рук.
— Антон, какого хера ты не спишь? — интересуется он, приподнимаясь на локтях, рассматривая силуэт парня в бледном свете уличных фонарей, достающих до окна.
— А… я… чай пью, — отвечает он растерянно, словно его поймали с поличным за чем-то неправильным. Арсений, сонно щуря глаза, всё равно не удерживается от того, чтоб повести бровью в своём излюбленном жесте. — А вы почему?..
— Слышал, как ты ворочался, — отозвался учитель, садясь в кровати и потирая лицо ладонью. Даже в полутьме было видно, что он заспанный и что хочет поскорее вырубиться уже наконец. Антон ощутил себя виноватым в том, что нарушил его покой.
— Простите, постараюсь больше не шуметь, — ответил школьник.
— Так, давай разберёмся. Почему ты не смог уснуть? — Шастун, почесав нос, отозвался:
— Просто молния по глазам бьёт, это немного отвлекает… Но я сейчас ещё часик послоняюсь по дому, попью чай, в интернете посижу и буду спать, — заверил его подросток.
— Молния может до утра продолжаться, что тогда, вообще спать не будешь? — Антон, подумав, пожал плечами.
— Усну как-то… — неуверенно предположил он.
— Так не пойдёт. Иди сюда, тут двоим места хватит. Ляжешь под стенку, и не будет ничего светить, — Шастун, уставившись на Арсения в темноте, не решился даже предположить, что он не издевается и не шутит. — Котёнок, — раздался хриплый, рычащий ото сна голос. — Ляг уже, хватит суету наводить, — парень, осознав, что биолог вполне серьёзно, покраснел в щеках. А как, извините, спать рядом с крашем?.. Это в смысле? Это вот прям он реально думает, что Антон уснёт? — Эй, малыш, ты прямо там уснул? — Антон, осознав, что стоит слишком долго как вкопанный, поставил чашку на край стола и приблизился к кровати. Попов отодвинулся к краю, и юноша, неловко перекинув через него ногу, пополз к стеночке. Арсений, которого буквально оседлали, заинтересованно поглядывал снизу вверх за действиями мальчишки.
— Вам так точно удобно будет? — поинтересовался Антон, чувствуя напряжение. Откинув в сторону краешек одеяла, он неловко залез под него. Они, конечно, уже лежали раньше с Арсением в этой кровати, но тогда Антон болел и вообще не соображал, о чём просит, да и они не соприкасались в прошлый раз от слова «совсем».
— Так — точно нет, — согласился учитель, вздыхая. Повернувшись набок, он кладёт ладонь на худой живот подростка, отчего Антон вздрагивает и покрывается мурашками, и властным движением с силой притягивает к себе, отчего школьник оказывается прижат спиной к его груди. Накрыв обоих одеялом, Арсений перемещает руку чуть выше, на его грудную клетку, и Шастун буквально чувствует его тёплое дыхание на своей макушке. — А так нам хватит места, — сонно зевнув, заверяет биолог.
Антон забывает, как дышать.
Он тупо размыкает губы, как выброшенная на берег рыбка, и пытается урывками глотать кислород. Тепло тела Арсения согревает лучше любой батареи. У Антона сердце бьётся как заведённое. Интересно, Арсений слышит его сумасшедший ритм?..
— Тош, всё нормально? — уточняет биолог, понимая, что, возможно, переборщил, когда решил так по-свойски приобнять его. Антон был очаровательным мальчиком, которого хотелось трогать, но хотел ли этого сам Антон?
— Да, — вздохнув, отзывается парень. — Просто… неожиданно, — добавил он на выдохе, едва справляясь с дрожью в голосе. Всё его тело было напряжено, он едва дышал.
— Расслабься, — улыбается Арсений, слегка поглаживая его рукой поверх футболки. Антон прикрывает глаза, наслаждаясь этим массажиком, и чувствует, как успокаивается сердце. Это и впрямь помогло ему справиться с внутренним напряжением. Выдохнув, парень немного пошевелился, выбирая более удобную позу для сна, и невольно прижался к биологу чуть теснее. Арсений, выдохнув ему в макушку, провёл ладонью по худому боку школьника, оглаживая контур его силуэта. У Антона от этих прикосновений бегут мурашки вдоль позвоночника, и что-то тёплое стягивается внизу живота. Невольно вздрогнув, юноша делает глубокий вдох и выдох, чтоб немного расслабиться. Арсений усмехается, Антон почувствовал это, точнее услышал, ведь учитель буквально дышал ему в затылок. Пальцы Арсения мягко гладили его круговыми движениями. В этой нежности хотелось раствориться.
Антон знает, что они не будут обсуждать это утром, и что он никогда больше не осмелится снова попросить учителя о таком, но сейчас он наслаждается каждым мгновением.
— Такая бархатная кожа, — произносит биолог мягким голосом, слегка приподняв край футболки и проведя пальцами вдоль худого бока. Антон готов мурчать от удовольствия. Он тактильный человек, а пальцы Арсения словно созданы для того, чтоб гладить его. — Ты такой худой, — слышит он следом, и рука учителя полностью накрывает его впалый живот. — Будешь плохо кушать — мне придётся говорить с тобой уже по-другому, ясно тебе, котёнок? — тон голоса у него хрипловатый, чуть сонный, и негромкий. Антон прикрывает глаза. В животе бабочки от этих слов. Почему Арсению не всё равно?.. Почему он гладит его? Почему прижимает к себе так, словно они любовники, а не просто учитель и ученик, между которыми время от времени происходят странные для их социальных ролей ситуации?.. У Шастуна голова кругом от этих мыслей.
— Вы же спать собирались, а не читать мне лекции, — улыбнулся подросток, почти не чувствуя смущения. Обстановка расслабляла. Ночь, ветер, шум ливня, молния. Они в обнимку под одеялом. Такая личная атмосфера больше не повторится.
— Сам виноват, малыш, — отзывается мужчина, продолжая поглаживать кожу. Парень мелко дрожит всем телом от этих нежных, таких аккуратных и размеренных прикосновений к себе.
— Вы из Крыма приехали, чтоб снова меня отчитывать? — улыбнулся он, перевернувшись на другой бок, оказываясь лицом к лицу с преподавателем. Он видит внимательный взгляд глаз учителя в этой полутьме, хоть их оттенок и кажется почти чёрным в этом бледном освещении. Его рука всё ещё под футболкой мальчишки, и, когда тот переворачивается, она оказывается на его боку. Арсений заводит её за спину подростка и продолжает поглаживать мягкую кожу.
— Видимо это моё призвание, что уж тут поделаешь. Тебя надо хорошенько воспитывать, чтоб не кусался, — улыбнулся он, облизывая нижнюю губу кончиком языка. Чуть прищурив голубые глаза, он внимательно смотрит на лицо мальчишки, не отводя глаз. Антон сглатывает ком в горле.
— И за что же я могу быть наказан? Мне нужен весь список, чтоб быть осторожнее, — почему эта глупая улыбка не сходит с его лица?.. Антон не знает. У него нет ответа. Он не чувствует угрозы в этом разговоре. Он не против однажды всерьёз оказаться на коленях Арсения Сергеевича, и это, пожалуй, странно. Об этом он подумает утром, на трезвую голову.
— За грубость, — учитель ведёт кончиками ногтей вдоль его позвоночника, почти невесомо, отчего приятная щекотка пробегает по коже. — За лень, — он почти не сводит взгляда с лица Антона, которое находится на непозволительно близком расстоянии. — За пренебрежительное отношение к здоровью, — он ведёт рукой выше, к лопаткам, и Антон прикрывает глаза, наслаждаясь. Его дыхание расслабляется. — И если я ещё хоть раз увижу новые шрамы — будет больно, малыш, — завершает он. Шастуну хочется скулить, потому что Арсению не всё равно, потому что он обеспокоен. Антон нуждался в человеке, который остановил бы его, и Арсений органично занял эту роль. Однако от волнения внутри всё словно сжимается в тугой ком. Арсений ещё не знает, что парень резал себя, пока мужчина был в Крыму. Однажды им придётся обсудить это — Шастун почти уверен в этом. — И я говорю это серьёзно, — добавляет он, подчёркивая слова своим строгим тоном. Антон смотрит на него своими большими зелёными глазами и только моргает пару раз в ответ, не зная, что отвечать.
Антон, желая замять данную тему, аккуратно придвигается ближе и, не спрашивая разрешения, ощущая, что в конкретный момент ему это можно, кладёт голову на плечо учителя. Арсений приобнимает его, прижимая к себе, и гладит по спине, а следом парень чувствует, как его целуют в макушку, по-отцовски так. Арсению не всё равно на его шрамы — это всякий раз доводит парня чуть ли не до дрожи. Он чувствует себя нужным, и это всё, чего он хочет в свои семнадцать.
— Спи, котёнок, — расслабляющий шёпот раздаётся над ухом. Антон, закинув ногу на ноги Арсения, вдыхает запах его кожи и геля для душа. Это расслабляет лучше любого успокоительного. Эта ночь, он уже сейчас осознавал это, была лучшей в его жизни за все годы. Его гладят, пока он не засыпает.
Арсений сам не понимает, что творит. Не хочет понимать, анализировать, разбираться. Он хочет, чтоб этот упрямый мальчишка спал на его плече каждую ночь, он хочет гладить его мягкую кожу, он хочет, чтоб парень принадлежал ему одному и никак не Бортнику, от мысли о котором в нём просыпалось чувство жгучей ревности. Он хочет, чтоб этот мальчишка всегда смотрел с обожанием на него одного, чтоб признавался в любви только ему, чтоб разрешал спать с собой ему одному. Арсений не согласен на то, чтобы делить этого очаровательного котёнка с кем-то ещё, и эта мысль начинает сводить учителя с ума. Влюбиться в школьника — мог ли он ожидать от себя такого?..
Антон, уснув в тёплых объятиях, сопит учителю в плечо, и его горячее дыхание приятно щекочет кожу. Арсений задумчиво поглаживает парня по лопаткам и до глубокой ночи не может уснуть.
Антон просыпается в кровати один и даже до последнего не уверен в достоверности произошедшего ночью. Может ему это… приснилось? Однако раскладушка всё так же стоит под окном, а на ней, свернувшись калачиком, спит кот. Сонно промычав что-то невнятное спросонья, подросток встаёт, ощущая, что поспал бы ещё часок-другой, но интерес всё же побеждает во внутреннем противостоянии, и он топает на кухню.
Арсений Сергеевич сидит за столом с его дедушкой, в комнате пахнет крепким кофе и мелиссой.
— Доброе… утро… — оторопело здоровается Антон, переводя взгляд с биолога на дедушку и обратно. Судя по всему, он прервал их занимательную беседу. Парень сонно трёт лицо рукой и одёргивает вниз задравшуюся футболку. Арсений смотрит на него с улыбкой, чуть прищурив глаза, словно оценивая внешний вид, и неторопливо делает глоток крепкого бодрящего кофе.
— Доброе утро, — отвечает дедушка.
— Привет, — здоровается Арсений следом. — Выспался? — спрашивает он, изогнув бровь. Шастун мотает головой. — Чего так?
— Не знаю, просто недоспал, — всё ещё оторопело отзывается школьник, проходя на кухню и подсаживаясь рядом. На столе блинчики. Антон с недопониманием смотрит на дедушку. — Это ты приготовил? — спросил он удивлённо, беря один и сворачивая уголком.
— Это Арсений с утра похозяйничал, — ответил дедушка.
— Решил, что, раз ты накормил нас ужином, то с меня завтрак, — добавил учитель.
— Вау, — коротко прокомментировал парень. Это что же, Арсений в его доме на его кухне приготовил ему блинчики? А это точно не затянувшийся сон?.. — Спасибо, — добавил Антон, улыбнувшись.
— На здоровье, — отозвался биолог.
Пока Шастун заваривал себе чай с лимоном и мёдом, Арсений возобновил разговор с дедушкой. Они говорили о политике и смене власти, что для Антона было почти пустым звуком, он не особо интересовался этими темами, но разговор был весьма оживлённый и, кажется, был интересен обоим собеседникам.
Спустя десять минут Арсений сообщает, что ему пора ехать, ведь время уже клонилось к десяти часам, а погода наконец улучшилась, словно и не было этой грозы, молнии, штормового ветра. Сияло солнце, отдавая бликами на лужи, и воздух стал теплее, а тучи разошлись.