Любишь кусаться, Шастун?

      Антон, ощущая, как быстро внутри грудной клетки колотится сердце, — ему с такими американскими горками не долго осталось, — неотрывно смотрит на Арсения Сергеевича, который строго смотрит в ответ. Парню становится страшно от того, что с ним могут сделать, ведь мужчина выглядит так, словно его терпения хватит ещё на секунды две-три, не больше. Биолог тяжело дышит, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, и рычащий голос раздаётся в тишине комнаты: — Антон, ты же обещал, — парень стыдливо опускает взгляд и нервно кусает губы, уже чувствуя, как рвутся старые незажившие ранки на них, и во рту появляется металлический привкус крови. — Прекрати кусать их, — жёстко обхватив его подбородок пальцами, мужчина тянет его вверх, заставляя смотреть себе в глаза. Шастун послушно расслабляет губы и испуганно смотрит перед собой, а брови непроизвольно выгибаются внутренними уголками вверх, делая его самым настоящим нашкодившим и виноватым котёнком в глазах учителя.       Шастун всё пытается найти в своей голове правильные слова, которые не усугубили бы ситуацию, но у Арсения не так много терпения, чтобы ждать внятного ответа от школьника. Антон сидит к нему лицом, касаясь спиной подлокотника дивана и забившись в самый угол. Попов, сомкнув пальцы на его щиколотке, одним сильным рывком подтягивает мешкающегося парня к себе, укладывая его ноги на свои колени, чтоб парню хватило места. Антон вскрикивает от неожиданности, оказавшись в лежачем положении. Руки учителя быстрым движением расстёгивают пуговицу на его штанах. — Показывай, что натворил, — произносит он, подняв взгляд потемневших на несколько оттенков голубых глаз на подростка, который, приподнявшись на локтях, тяжело дышит, стараясь унять клокочущие внутри эмоции. — Не надо, — просит он, качая головой. Кровь из раскусанной ранки выступает на губе ярко-красным пятном и стекает вниз, к подбородку, оставляя рассекающий след. Арсений, ощутив, как сжалось собственное сердце от этого, только было хотел помочь убрать кровь и найти для этого какую-то чистую салфетку или вату, тяжело вздохнул, когда этот дурной школьник просто провёл рукавом кофты по губам и тут же зашипел от лёгкой боли, ведь ткань проехалась по открытой ранке. — Я очень злой сейчас, не испытывай моё терпение, — серьёзным тоном произносит он, стараясь максимально сдерживать свои порывы схватить этого мальчишку за шкирку и встряхнуть пару раз, а затем хорошенько всыпать ему ремня, чтоб он наконец понял, что не стоит так опрометчиво нарушать данные ему — Арсению — обещания. — Какая разница, что я делаю со своим телом, — вполголоса отзывается Антон и понимает, что зря вообще осмелился сказать такое, когда, взглянув на Арсения, увидел, как он на него смотрит. Словно никогда не слышал ни от кого большей глупости. Будто даже решение сдавать ЕГЭ по биологии разумнее и правильнее, чем то, что он сказал сейчас. Мужчина смотрит зло, строго, разочарованно, и будто до последнего рассчитывая, что Антон сказал это не всерьёз.       Запустив ладони под его кофту, он приподнимает её выше, чтоб не мешалась, и, ухватившись по краям за кромку джинсов, резко тянет вниз. Антон успевает только удивлённо открыть рот, настолько быстро и ловко он оказывается раздет. Парень подтягивает к себе ноги, испуганно забиваясь обратно в угол дивана. — Что вы делаете! — только и успевает вскрикнуть он, инстинктивно стараясь прикрыться, когда ладонь Арсения Сергеевича обхватывает оба его тонких запястья и одним жестом заводит назад, за голову мальчишки. Мужчина, упираясь в подлокотник дивана, фиксируя руки школьника, буквально нависает над растерянным Антоном, который смотрит на него снизу вверх с приоткрытым ртом. Одной ногой учитель упирается в диван, другая касается пола.       Антон никогда раньше не мог представить, насколько хорош Арсений Сергеевич с этого ракурса, когда ты лежишь под ним. — Успокойся, — произносит он, не сводя с мальчишки голубых глаз, от которых уже крышу сносит. — Если ты продолжишь мне мешать — я зафиксирую руки ремнём, ты же этого не хочешь, м? — поведя бровью, угрожает ему учитель, впиваясь взглядом в замершего, как кролик в свете фар, Антона.       «Хочу! Хочу, хочу, хочу», — проносится в голове подростка. — Нет, — сглотнув, врёт он, краснея. После такой хорни-сцены он понимал, что мыслить трезво не удастся, и даже паника насчёт шрамов отступила на второй план. Арсений заставил его зациклиться на других мыслях, просто сжав его руки и сняв с него штаны. Пиздец. Ебануться. Что происходит. — Я не намерен делать тебе больно и даже постараюсь не кричать, если ты дашь осмотреть себя, — Антон, сглотнув ком в горле, едва уловимо качнул головой, соглашаясь на эти условия. Арсений всё равно уже узнал. Пытаться сбежать бессмысленно, не получится.       Арсений, отодвинувшись, отпускает его запястья, и Антон чувствует, как они слегка побаливают от того, как минутой ранее их вдавили в подлокотник. Притянув их к груди, он поочередно потирает красные следы от хватки учителя на них. Попов, заметив это действие, виновато поджал губы. — Прости, что сделал больно, — извиняется он и замечает, как школьник удивлённо вздёргивает подбородок и смотрит на него своими большими зелёными глазами, явно не привыкнув, что биолог может просить прощения за такое. — Просто чувствительная кожа, — мотнул головой Антон, считая виноватой скорее свою кожу, чем Арсения, потому что ему ужасно понравилось лежать так под учителем.       Биолог, положив руку на его бедро, чуть ниже шрамов, внимательно рассматривает три новые полоски под зажившими десятками шрамов. Сердце обливается кровью от одного вида этих увечий. Как у этого чувствительного мальчика вообще поднялась рука, чтобы сделать это с собой?.. Антон, не шевелясь и как будто даже не дыша, внимательно следит за взглядом Арсения Сергеевича. Мужчина проводит подушечками пальцев вдоль края розовых полосок, которые только недавно начали затягиваться, и на них ещё виднелись остаточные следы воспаления. Спустя несколько мгновений он поднимает на мальчишку взгляд потемневших голубых глаз, и Антон едва заметно вздрагивает от того, что учитель смотрит на него так. — Простите, я больше не буду, — выпалил Антон раньше, чем Арсений успел что-нибудь сказать. — Ты обещал не курить, обещал готовиться к экзамену, обещал не заниматься селфхармом, и снова пытаешься что-то мне пообещать? — поведя бровью, вопрошает мужчина со стальными нотками в голосе. Антон виновато смотрит в ответ, и будь у него кошачьи ушки на голове — он непременно поджал бы их в эту секунду. — Зачем ты снова делал это? — этот голос, блядь, он просто доводит юношу до дрожи, в нём строгость и тот самый daddy-вайб, от которого Шастуну просто крышу сносит. — Мне было больно, — отозвался он не сразу, ощущая ужасно неприятные мурашки на своей коже. — Больно? — переспросил Арсений, не сводя с него глаз. Рука всё ещё лежала рядом с порезами, и Антон боялся дергаться в этой хватке. Шмыгнув носом, парень кивнул. — Мне было больно от того, что я чувствовал, и я не удержался. Я не думал, что вы вернётесь, я не хотел, чтоб вы… видели… — заканчивает он совсем несмело, потому что Арсений Сергеевич смотрит так, словно парень говорит одну глупость хуже другой. — То есть единственная причина не резаться для тебя — страх того, что я узнаю? — Антон, подумав, не сразу, но кивнул. — Мне себя не жалко, — ответил он шёпотом. Арсений, усилив хватку на его бедре, сжал зубы так сильно, что под скулами заходили желваки, вырисовываясь под кожей красивым рельефом. У учителя были потрясающе соблазнительные скулы — Антон невольно ловил себя на этой мысли в стотысячный раз. — Слышать не хочу даже, — наконец, раздаётся рычащий голос биолога, который полон негодования и злости на безалаберного школьника. — Тош, ты же умный мальчик, красивый, добрый, ну как ты вообще к таким выводам поприходил, что себя жалеть не нужно, зла не хватает, а ты только и пытаешься, что жизнь свою испортить таким к себе отношением… — у Антона от этих слов мурашки по коже. Влюбиться в Арсения было достаточно, чтоб испортить себе жизнь, на самом-то деле. Парень смотрит на учителя своими большими грустными глазами, как зачарованный, и улавливает каждое слово. — Ты понимаешь вообще, что нужен дедушке? Что он скажет, если узнает, ты думал вообще? Да он с ума от волнения сошёл бы! Ты Лёве нужен, Диме, да ты мне нужен, котёнок! Как ты можешь вообще такое с собой делать, зная это, — мужчина, поджав губы, слегка качает головой из стороны в сторону. — Не бейте, лучше обоссыте, — ощущая, что пауза затянулась, неловко просит Антон, стараясь снова вырулить из ситуации при помощи своей идиотской шуточки, но Арсений только усиливает хватку на его бедре, делая почти болезненной, и даже уголком губ не улыбается в ответ. — Вот именно сейчас, Шастун, ты действительно напросился на то, чтоб получить ударов двадцать ремнём, чтоб мозги на место встали, — мужчина легонько коснулся указательным пальцем свободной руки его виска. — Но делать этого я не стану, — добавляет он, отпуская, наконец, мальчишку. — Жалко? — с грустной улыбкой вопрошает мальчишка, отползая назад, насколько позволяет место, и натягивая штаны обратно. Арсений, отодвинувшись, садится ровно, откинувшись на спинку дивана, и тяжело дышит, глядя перед собой, а его руки едва заметно дрожат от волнения за этого школьника. — Жалко, — подтверждает он. Антон, ощутив себя по всем фронтам виноватым, подаётся корпусом вперёд и утыкается лбом в плечо биолога. — Извините, я не хотел вас разочаровать, — произносит он чуть испуганно. Арсений, вздохнув, притягивает к себе худющего одиннадцатиклассника и, рывком подтянув к себе, обхватывает его правую щиколотку и лёгким жестом перебрасывает её через свои ноги, и Антон, ойкнув, оказывается на его коленях, лицом к мужчине. Попов, молча притянув его к себе, обнимает школьника, который замирает, уткнувшись в его шею, и через раз вспоминает дышать. — Вот так ты от меня не сбежишь, — комментирует он вполголоса, поглаживая его по спине. Антон испуганно дёргается от такой угрозы, но его прочно фиксируют на месте, прижав к себе. — Сидеть, — низко прорычал Арсений над самым ухом. У Шастуна от такого голоса прошла дрожь по телу, и он неловко поёрзал, словно ощутив себя не в своей тарелке, а потом застыл на месте, стоило мужчине продолжить: — А теперь слушай внимательно. Я не люблю, когда обещания становятся пустым звуком, и терпеть не могу, когда мне врут в глаза. И меня выводит из себя, что ты снова занимаешься селфхармом, и мне придётся предпринимать жёсткие меры, если ты не прекратишь, котёнок. Я не хочу этого делать, но ты меня вынуждаешь. Если ситуация повторится — тебя ждёт очень строгая воспитательная лекция со мной, затем я расскажу твоему дедушке о том, чем ты занимаешься, — Шастун дёргается, старается отстраниться, ему даже слушать о таких исходах не хочется, но биолог прижимает его руками к своей груди, не давая пошевелиться. — Затем мы идём к психологу и начинаем лечить тебя добровольно-принудительно, — тон Арсения не позволяет усомниться в том, что он не шутит. — Нет! — восклицает Антон, ощущая, как быстро колотится сердце. Дедушка не должен знать. И ни к какому психологу он не пойдёт!.. — И с этого дня каждую неделю я лично буду проверять тебя на наличие новых шрамов, и упаси тебя Господь, если найду хоть один, — холодно заканчивает он, наконец ослабляя хватку, позволяя парню сдвинуться назад на его коленях. У Антона лицо покраснело от стараний высвободиться, и волосы слегка растрепались. Он смотрит на Арсения, тяжело дыша, и на лице за пару секунд проносится вся палитра эмоций. — Говори, — разрешает биолог, чуть сощуренными глазами рассматривая чертёнка на своих коленях, который выглядел до очарования растерянным. — Не имеете права, — рыкнул Антон, как настоящий котёнок, который начал шипеть при виде угрозы. Арсений лишь усмехнулся с крайней степени серьёзности на лице юноши, который рассерженно фыркнул от такой реакции на себя. — Не имею права я только разложить тебя на своих коленях прямо сейчас и отшлепать так, чтоб ты ещё дня три сидеть не смог, а всё остальное я сделаю сразу же, если увижу новый порез, — Шастун, возмущённо открыв рот, закрыл его обратно и отвернулся в сторону, глубоко дыша приоткрытыми губами. Его щёки вспыхнули красным, как и кончики ушей. Он расслабил руки и рефлекторно опустил их вниз, на торс Арсения Сергеевича, и тут же дёрнулся, словно удивившись, что всё ещё сидит на чужих коленях, и тут же слез с них, отходя на шаг от дивана, сбегая как от огня. Мужчина, встав следом, грозно сделал шаг вперёд. Антон, до последнего стараясь выдержать его напор, смотрел на биолога с вызовом, как львёнок, претендующий на звание Вожака, и, не сдержавшись под строгим взглядом потемневших глаз и ещё одним шагом, отступил назад, поджав губы. Ещё через пару таких шагов он оказался прижат к стенке, в которую упёрся спиной. Всё ещё стараясь выдержать взгляд, он не отводил глаз, и с каждой секундой это было сложнее сделать. — Больше никогда. Не смей. Царапать себя, котёнок, — разделяя слова, рычит на него Арсений, и Антону не оставалось ничего, как смиренно кивнуть. Его только что задавили силой характера! Это что вообще такое! «Нечестно и обидно, я же маленький», — думает про себя Антон, натурально шмыгнув носом, как будто собирался ещё и расплакаться. — Не нужно делать такой взгляд, я о тебе же и забочусь, когда-нибудь, может, дождусь «спасибо», — нежно коснувшись его подбородка, учитель легонько тянет его наверх. Антон смотрит на него расстроенно, и его до ужаса жалко. Арсений, улыбнувшись уголком губ, перемещает ладонь на его скулу и, чуть развернув его лицо в сторону, ласково целует мальчишку в висок, касаясь губами коротких русых волос. — Всё, котёнок, больше ругаться не буду, выдохни, — добавляет он уже расслабленно. — Надеюсь, мы друг друга услышали, — добавляет чуть строже.       Антону скоро понадобится ИВЛ, дышать самостоятельно он уже не вывозит. — Скажи «мяу», если понял, — добивает его биолог одной лишь фразой. У Антона дикие вьетнамские флэшбеки перед глазами. — Мяу, — отвечает он на грани слышимости, как в прострации. — Вот и молодец, — хвалит его мужчина. — Сегодня останешься у меня, — внезапно добавляет он, вконец ошарашивая школьника, который смотрит на него своими округлившимися от удивления глазами. — В смысле? — переспрашивает Антон, думая, что ему послышалось что-то не то. Арсений, усмехнувшись уголком губ, чуть ли не с удовольствием наблюдал, как стремительно менялись эмоции на лице растерянного подростка. — Я хочу проконтролировать, чтоб ты не натворил ничего лишнего, я, знаешь ли, в последнее время не склонен тебе доверять после всех твоих проступков, — Шастун, возмутившись такому мнению о себе, нахмурил русые брови и сжал губы в полоску. «Он издевается!» — думает про себя парень, рассматривая голубые глаза биолога. — Спасибо за предложение, но нет. Мы закончили же, да? Я домой, — решительно произносит юноша, делая шаг в сторону двери, намереваясь сбежать из этой квартиры поскорее. Он уже не выдерживает внутреннего эмоционального напряжения. Арсений, кажется, всерьёз издевается над его неокрепшей психикой и чуть ли не насмехается над ним. «Хочу проконтролировать… не склонен доверять…». Антон не пятилетний ребенок, он не нуждается в присмотре. Если Арсений подумал, что Антон какой-то псих, который искромсает себя лезвием сразу, как уйдёт отсюда, то он неправ!.. Может только совсем немножко. Шастун сейчас не отказался бы от порции отрезвляющей боли, если честно. Он запутался. — Стоять, — уже строгим, серьёзным голосом прорычал учитель, опустив руку поперёк торса мальчишки и отталкивая его обратно на шаг назад, возвращая к стенке. Антон вздёргивает голову и недовольно смотрит в ответ, а потом опускает взгляд. — Я знаю этот твой взгляд, — Арсений, обхватив пальцами его подбородок, тянет его вверх, вынуждая смотреть себе в глаза. — И он значит: «Арсений Сергеевич, я натворю глупостей сразу, как вы отпустите меня», поэтому, Шастун, ты остаёшься здесь. Со мной, — добавляет он, чеканя последние слова. — У меня нет такого взгляда, — дёрнув голову в сторону, он высвобождается из лёгкой хватки и поджимает губы. — Есть, ты просто со стороны себя не видел, — заверяет его биолог. — Тош, ты слишком эмоциональный сейчас. Я не могу просто отпустить тебя. Я хочу, чтоб ты остался сегодня со мной, слышишь? — мягким голосом добавляет он, уже нежно коснувшись его щеки и аккуратно проводя по ней подушечкой большого пальца. — Котёнок, хватит показывать характер, — добавляет он с просьбой в голосе. Антон, выдохнув, переводит взгляд на учителя.       «Я хочу, чтоб ты остался сегодня со мной».       Хочу. Чтоб. Ты. Остался.       Антон чувствует, как внутри зарождается нежный трепет, от которого дрожь бежит по кончикам пальцев, сводя их лёгкой судорогой.       Арсений улыбается уголками губ, когда взгляд зелёных глаз останавливается на нём. Антон, слегка смутившись всего происходящего, растерянно оглянулся по сторонам, явно не зная, что делать и что говорить дальше. — Сообщи дедушке, что сегодня останешься на ночёвку, — попросил Арсений Сергеевич, делая шаг назад. — Я останусь и на ночь тоже? — во рту стало слишком сухо от волнения. Антон, сглотнув ком в горле, хаотично прикидывал в голове, стоит ли ему смириться с такой участью, или ещё не поздно бежать со всех ног. Это слишком… непривычно. Арсений его почти весь учебный год шпынял, а теперь вдруг здравствуйте — получите, распишитесь. Хочет, чтоб Антон на ночь остался. Парень тоже не железный, у него скоро сердце остановится на этих эмоциональных качелях. — Да, Антон, ты останешься, — не оставляя ему выбора, ставит перед фактом учитель.       Шастун не знает, что делать и говорить. Он так сильно запутался в эмоциях, что рационально мыслить просто не получается. Слишком много событий произошло за маленький отрезок времени. Это… просто слишком. Всё это. — Хорошо, — отвечает парень потерянным голосом. Арсений смотрит на него с толикой сочувствия во взгляде, и как никогда хочет комфортить этого ребёнка, чтоб он не чувствовал, что должен справляться со всем один, потому что он не должен. — Идём, я заварю чай с ромашкой, посидим на кухне, — решает учитель, понимая, что нужно с чего-то начинать «откачивать» эмоционально перевозбуждённого школьника. Антон послушно идёт и непривычно молчит.       Арсений, бросив в зелёный чай сухую ромашку и веточку чабреца, добавляет две ложки цветочного мёда, который купил сегодняшним утром, вспомнив о том, как чаёвничал у своего ученика дома, и ставит кружку с ароматным напитком перед юношей. — Я больше не буду резаться, не нужно говорить дедушке, и психологов мне не надо, — поморщившись как от зубной боли, нарушил тишину Антон, переварив, наконец, последние события. — Если ты выполнишь свою часть уговора — я выполню свою, — строго произнёс Арсений. — Я не потерплю видеть новые порезы, это понятно, котёнок? — Антон, вздохнув, кивнул. — Понятно, — согласился он. — Извините, — добавил робко, пожав плечами. — Я больше не буду… правда, — взглянув на биолога своим самым честным взглядом, пообещал он. — Хорошо, — отозвался мужчина, кивнув. — Надеюсь, на этот раз это не просто слова, — добавил он.       «Он не доверяет мне», — мрачно подытожил Антон в своей голове, уткнувшись взглядом в чашку с чаем. — Что ты хочешь на обед? Я закажу доставку, — поинтересовался Арсений, заходя в мобильное приложение с едой. — Ничего, — отозвался Антон, методично помешивая чай ложкой, наблюдая, как чаинки кружатся в кипятке. Арсений, подняв на него взгляд, недовольно сжал зубы до проявившихся под скулами желваков. — На ваше усмотрение, — исправился Антон, понимая молчаливый намёк. — У тебя какие-то проблемы с едой? — поинтересовался биолог, неотрывно рассматривая лицо школьника, который только и делал, что мешал чай и смотрел в кружку потерянным взглядом. — У меня проблемы с вами и вашим мнением о том, что у меня проблемы с едой, — отозвался Антон с лёгкой ухмылкой. — Котёнок с характером, — хмыкнул Арсений и провёл кончиком языка по нижней губе. — Шастун, тебя воспитывать и воспитывать ещё… — добавил он, покачав головой. — Я вам ребёнок, что ли, чтоб воспитывать? — возмутился Антон, бросив взгляд прищуренных зелёных глаз на учителя. — Котёнок, Антон. Ты — котёнок. Мой, — поправил его учитель с невозмутимым видом, а Антон от таких громких заявлений поперхнулся воздухом. Мужчина, тихо рассмеявшись, поначалу старался замаскировать этот смех, но, не сдержавшись, засмеялся громче, когда Антон злобно зыркнул на него своими невозможно-зелёными глазами. — Опять издеваетесь, — обиженно отозвался он. — Ничуть, — все ещё посмеиваясь, качнул головой из стороны в сторону преподаватель. — Издеваться здесь твоя прерогатива, — добавил он с ухмылкой. — Ненормальная семья — это ты, это я, — пробурчал Антон, невольно вспомнив слова Лёвы, которые Бортник от скуки срифмовал на одном из уроков, где они совместно валяли дурака вместо занятия учёбой. — Семья? — с ухмылкой переспросил Арсений, разобрав невнятный шёпот, которым была сказана фраза. — Забудьте, — пристыженно попросил юноша, не готовый к тому, что его дурацкую цитату расслышат. — Я хочу «Цезарь». Салат. Вы спрашивали, что заказать, — напомнил он, неловко переводя тему. — Хорошо, — с той же ухмылкой отозвался мужчина, добавляя в приложении «Цезарь» в корзину заказов.       Пока они ожидают курьерскую доставку, Арсений проверяет тетради своих учеников, которые писали контрольную работу на этой неделе, а Антон переписывается с Лёвой, сидя на диване. Я ЭТО ПИЗДЕЦ, ААА АААААААААААААААА АААААААААА       Более информативных сообщений Лёва дождался лишь спустя десяток подобных первому. Антон, рассказав о том, что Арсений оставил его у себя с ночёвкой, с трепетным предвкушением ждал реакции друга. Лёва Это же хорошо, нет? Ты его любишь, он оставил тебя ночевать у себя, это что-то да значит. Только почему вдруг?       Единственная подробность, которую парень скрыл от лучшего друга — это порезы. Лёва не знал о них, и Антон не хотел поднимать эту тему, не хотел, чтоб Бортник за него переживал. Я Просто я не очень хорошо себя чувствую. И он решил оставить меня у себя.       Соврал Антон, ощущая неприятное щемящее чувство в груди от этого. Лёва Что-то случилось? Тебе плохо? Мне приехать? Нужно что-то? Антон, ты в порядке?       Юноша, ощущая, насколько ему неприятно врать лучшему другу, нервно покусывал губы, получая новые и новые сообщения, пропитанные волнением. Лёва был слишком потрясающим для этого мира. Слишком хорошим. Антон не заслуживал его любви. Парень остро чувствовал это прямо сейчас. Я Всё хорошо, просто утром была слабость в теле. Арсений перестраховщик. Лёва Хорошо, что он додумался позаботиться о тебе. Пиши почаще, как ты, я волнуюсь. И скучаю. Я Прости( буду чаще на связи Постараюсь заскочить в гости, как будет время Поиграем в лего на приставке, да? Лёва С удовольствием) Буду ждать! Кстати, придумал, как будем праздновать твой день рождения? Я До него ещё почти неделя)) Может сгоняем куда-нибудь? Вы с Димой планировали что-то? Лёва С чего вдруг нам планировать твой др? Ладно, да, планировали, но я этого не говорил Предлагаем начать с нашей любимой кафешки Потом поедем за город, там у Димкиных родителей дача, останемся с ночёвкой Шашлыков нажарим Если ты захочешь, конечно Я Пацаны, вы супер)) Я за Лёва Ура, он согласен, просто праздник какой-то Я Уже жду свой др Лёва Мы тоже       Когда диалог подходит к своему логическому завершению, Антон убирает телефон в сторону и задумчиво перебирает в голове все события последнего часа. Напряжённый разговор с учителем всё ещё не даёт ему до конца расслабиться даже спустя столько времени. Его фантомные прикосновения Антон всё ещё ощущает на своём бедре и запястьях. На руках уже сошли розоватые следы от соприкосновения рук биолога с его кожей.       Антон много думает о том, что всё, что происходит между ним с Арсением Сергеевичем — очень странно. Арсений позволяет себе слишком много, как для обычного учителя. А Антон почему-то и рад, что с ним так поступают. Парень понимает, что по-хорошему ему бы послать биолога с его эмоциональными качелями, потому что раз за разом терпеть то сближение, то отдаление в общении с ним было по-своему невыносимо и больно. Но он никогда не чувствовал ничего подобного тому чувству, что вызывал в нём один лишь Арсений. Он перед ним готов был трепетать. Он его почти слепо обожал.       Но что, если для Арсения это лишь игра?.. Может, он просто веселится за счёт мальчишки, который готов каждый раз возвращаться к нему после любых слов, поступков, ситуаций. Антон как увязавшийся на улице за незнакомцем котёнок. Его один раз погладили — и он уже готов игнорировать недовольное «Кш! Уходи, ты не можешь остаться со мной». Может, когда-нибудь Антон решится наконец поставить точку в этих мучениях?..       А если у них есть шанс? На отношения, на взаимную любовь, на друг друга.       У Антона сердце замирает и бросается в ускоренный ритм от одной этой мысли. Что, если всё-таки получится?..       Засыпать в его объятиях. Носить его рубашки, чтоб постоянно дышать его одеколоном. Дурачиться с ним. Целовать его. Сидеть на его коленях и перебирать его волосы, глядя в глаза. Затыкать его недовольное ворчание поцелуем, чтоб он наконец успокоился. Говорить о том, как сильно любит его. Быть с ним рядом. Любить его и быть любимым им. Слышать ласковое «Котёнок» и принимать его заботу как должное.       «Я заслуживаю твоей любви», — с тоской думает Антон, вспоминая, через что ему пришлось пройти, чтоб сблизиться с биологом. «Какие глупости», — проносится следом. — Антош, — доносится сначала голос, а затем и сам биолог показывается на пороге своей комнаты. Антон, вздёрнув подбородок, смотрит на него, не моргая, и едва уловимо улыбается уголочком губ. «Антош», — с нежностью вторит он про себя. — Заказ привезут через пару минут, идём чай поставим, — произносит мужчина с улыбкой, наблюдая, как парень тут же согласно кивает и встаёт с дивана. Хорошенький такой со своими чуть растрёпанными и вьющимися на чёлке русыми волосами.       Пройдя на кухню, Арсений раздаёт короткие указания относительно того, чем подросток должен заняться, и что в каких шкафчиках ему для этого искать.       Антон рассыпает по чашкам чёрный листовой чай, пока Арсений нарезает лимон. На кухне тепло и приятно пахнет цитрусами и мёдом, открытая банка с которым стоит на столе. — Уверены, что мне всё ещё нужно остаться?.. Я успокоился, — Антон почему-то чувствует себя так, словно вынудил учителя оставить его у себя. — Я не наделаю глупостей, — заверил он, когда биолог взглянул на него. — Ты не хочешь оставаться? — поинтересовался напрямую Арсений Сергеевич, изогнув бровь в ожидании ответа. — Хочу, — вздохнув, тихонько признался Антон. — Хорошо. Я тоже хочу этого. Хочу, чтоб ты остался, — задумчиво произнёс Арсений, словно для него самого эти слова были откровением. Антон, удивившись такому ответу, замер, не высыпав чёрный чай из ложки в кружку, которую поднёс к ней, так и зависнув над этим действием. Парень не знал, что это значило в понимании Арсения Сергеевича, но для него эти слова были очень серьёзными и буквально кричали: «Мне на тебя не всё равно!» Это путало его лишь сильнее. — Мы сможем сделать минимум три варианта, это поможет быстрее пройти весь сборник, может, даже успеем прорешать второй, если пойдём такими же темпами, — «Ах, вот что это значит», — с грустной улыбкой констатировал для себя Шастун. — Вы во всём видите свою выгоду, — понимая, что пауза затянулась, ответил Антон, опуская наконец чай в чашку. Арсений, забрав обе кружки, бросает в них по две дольки лимона, добавляет по три ложки сахара и начинает толочь всё это вилкой, чтоб цитрус выделил сок. Он любил этот кисло-сладкий чай именно по такому рецепту. — Это в твоих же интересах, — хмыкнул учитель, заливая содержимое чашек кипятком. Раздался звонок в дверь. — Курьер приехал. Подожди минуту, — попросил он, ретируясь из кухни.       Спустя недолгое отсутствие учитель возвращается с двумя пакетами из доставки и выкладывает на стол пиццу, два салата «Цезарь», картошку-фри с кисло-сладкими соусами и небольшой классический суши-сет. Антон, в очередной раз удивившись максимализму биолога, сел за стол и подтянул к себе салат, пока учитель высвобождал «Филадельфию» из пластиковой упаковки. — В следующий четверг и пятницу меня не будет, — заранее предупреждает Шастун, вспомнив о планах на день рождения. — Почему? — изогнув бровь, удивлённо уточнил Арсений Сергеевич. — У меня будет день рождения, и я уеду с Лёвой и Димой на сутки, — заявил мальчишка, старательно перемешивая куриную грудку, перепелиные яйца, листья салата, помидоры черри и натёртый пармезан с соусом в картонной одноразовой тарелке. — Хорошо, — приняв эту информацию к сведению, кивнул мужчина. — Даже не будете ничего говорить по поводу учёбы? — с улыбкой уточнил Антон, подняв взгляд на Арсения. — Ты имеешь право отдохнуть в свой день рождения, — отозвался учитель, принимаясь за еду. — Приятного аппетита, — прокомментировал он. — Спасибо, и вам, — вежливо отозвался юноша.       Отписавшись дедушке о том, что сегодня останется ночевать у Лёвы, чтоб не волновать его лишний раз правдой, Антон снова занимается биологией, потому что Арсений Сергеевич — тиран, деспот и абьюзер в одном лице, и заставляет его снова решать задачи. Шастун недовольно вздыхает и до последнего надеется, что сможет избежать этой участи, но нет, Попов непреклонен. — Это твоё наказание, Шастун, не заставляй менять его на что-то более болезненное, — очевидный намёк Антон улавливает сразу. — Рука не поднимется, — ёрничает он в ответ, вспоминая все былые угрозы учителя, которые ни разу не воплотились в реальность. Страх перед поркой значительно уменьшился на этом фоне. Мужчина вдруг ухмыляется и смотрит на него так, что Шастуну становится неловко. В этом взгляде пляшут черти. — Уверен? — хриплым голосом уточняет биолог. — Уже нет, — вздохнув, отворачивается Шастун, возвращаясь к задачам. — Умничка, — хвалит его мужчина.       И если Арсений Сергеевич ещё позволяет себе заниматься своими делами и отходить от Антона, то парень вынужден сидеть за биологией до самого вечера, мысленно проклиная эту науку на чём свет стоит. Арсений разрешает ему разве что недолго отдыхать перед тем, как снова приниматься за следующие задания, и время от времени приносит ему горячий сладкий чай и сладости. — Давай, самый умненький у меня будешь, — потрепав его по волосам, в очередной раз подбадривает биолог. — Вы издеваетесь над животными, вас за это посадят, — недовольно бухтит в ответ школьник, вызывая у мужчины широкую улыбку. — Ты вроде накормленный, в тепле, и тебя никто не бьёт — недостаточно оснований для заключения протокола, — Антон, злобно зыркнув на преподавателя, показал ему язык в ответ, не найдя других аргументов. — Очень по-взрослому, — прокомментировал это действие старший. — Я думал, вы меня оставили, чтоб комфортить, а не вот это всё, — осмелев от того, как ему надоело заниматься монотонной деятельностью, заявляет юноша, отшвырнув на середину раскрытой тетрадки ручку и откинувшись телом назад, на спинку дивана. Сделав недовольно-обиженное лицо, он сложил руки на груди. Он больше не может это решать, его от задач тошнит уже. — И что именно ты имеешь в виду? — уточняет Арсений, поведя бровью. Антон, пожав плечами, немного стушевался под его взглядом, но решил не идти на попятную, а то снова заставят учиться. — Хочу немножко ласки, заботы и любви, — хмыкнул парень, понимая, что звучит глупо и ужасно сентиментально. Но Арсений слушает его внимательно, даже не ухмыляется в излюбленной манере, а только пристально смотрит своими невозможными голубыми глазами и ожидает продолжения. — Хочу переодеться во что-то домашнее. Хочу посмотреть фильм с вами. Хочу, чтоб меня обняли и погладили, — добавляет он, делая свой голос всё тише. — Ладно, извините, — добавляет следом, понимая, что учителю нет никакого дела до его хотелок, и вообще стоило держать свои мысли при себе.       Арсений Сергеевич, подойдя ближе, протягивает ему руку. Антон, удивлённо моргнув пару раз, поднимает взгляд снизу вверх на биолога. — Идём, — говорит он негромко. Антон, чувствуя себя сбитым с толку, опускает ладонь в протянутую руку, и его настойчиво тянут вверх. — Ты молодец, сделал даже чуть больше, чем я рассчитывал, — хвалит он его, кивком головы указав на тетрадку мальчишки. — Сейчас поужинаем, потом сходишь в душ и переоденешься, а сейчас можешь подумать, какой фильм хочешь посмотреть, — Антон, просияв, до последнего ожидал подвоха, которого не было. — А потом будем обниматься, — добил его учитель.