Где же ты, моя бабочка?

      В эту же ночь практически все обитатели дворца знали о случившемся, Тэхён не был исключением и от ухаживающих за ним слуг, узнал что случилось в их первую брачную ночь. Красноволосый не раз порывался к брату, вот только Чонгук не пускал. Брюнет, после того как узнал, что правитель покинул покои раньше положенного срока, поспешил узнать о причине от самого Юнги. Тот был немногословен и кинул только то, что его супруг неимоверно глуп и что он был не с ним, а с другим, вернее пытался так думать. Чон окончательно запутался и не мог привыкнуть к наличию небольшого синяка на скуле друга. Казалось, Мину на это совершенно наплевать, так как он больше бесился с того, что приходилось ограничивать себя, чтобы не навредить омеге, вернее зарождающейся внутри него жизни. Чонгук обо всем рассказал своему предназначенному и тот немного успокоился, понимая, что сейчас его брату ничего не угрожает. Брюнет сразу пояснил Паку, что теперь он сможет увидеться с Чимином, только с позволения правителя, не раньше этого. Тэхён понимал это и был благодарен альфе за помощь, но всё также продолжал сторониться его и не подпускать слишком близко к себе. Он не гнал его из своих покоев и, зная, что Чонгук приходит каждую ночь, не говорил об этом альфе и не высказывал недовольства. Он знал, что ему просто необходимо находиться рядом с ним и чувствовать его вишнёвый запах, поэтому никак не препятствал этому, так как омеге было жутко неловко разговаривать с Чоном даже о его здоровье, к тому же страх перед ним не угасал. Уже на следующий день, когда нужно было подбирать ткани, Тэхён нехотя рассматривал предложенные ему варианты. Чонгук был вместе с ним и так же помогал с выбором, прикладывая к нему ткани более гармонирующие с ярким цветом волос. Слуги уже вертелись рядом и нахваливали каждый шёлк, а Пак смотрел на всё это и не желал носить ничего подобного на себе. Ему нравились переливающиеся, мягкие, с вышитыми сложными узорами ткани, вот только носить на себе это не смел. Омега не считал себя достойным такого, ведь раньше о подобном он даже не смел мечтать, ходя в самых простых и грубых к коже одеждах, ведь он был самым обычным слугой, а уже сейчас его пытаются одеть как какую-то важную персону, ему всё преподносят, желая услышать от него одобрения. Тэхён мнется, опускает глаза и не понимает что делать. Благо Чонгук помогает ему и выбирает что омеге подойдёт лучше. Пак лишь обречённо смотрит на такие дорогие ткани и боится возразить альфе, который с воодушевлением и с лёгкой улыбкой переводит на него блестящие добрым блеском глаза. Чон не раз предпринимал попытки разговорить и узнать что нужно самому Тэхёну, но тот молчал, скромно переводя взгляд на слуг. После часа этой пытки, омегу оставили в покое и как только они остались наедине с советником, то Пак осмелился заикнуться о своих будущих нарядах. — Не нужно было всего этого. Мне по душе самые обычные вещи, — тихо пролепетал омега, смотря на свои руки и сидя на краю постели. — Ты слишком прекрасен для простых вещей, к тому же хочу видеть тебя в таком же чудесном как и ты сам, — альфа немного нерешительно присел рядом с предназначенным и, заметив, что Тэхёну он не противен и что он не возражает, то придвинулся ещё чуть ближе, а затем нежно прикоснулся к его рукам, сжимая их своими тёплыми ладонями и ласково поглаживая немного грубоватую и сухую кожу. Он знал, что раньше его омега много работал, поэтому его руки не так нежны как у всех предыдущих, но Чона это никак не волновало. Ему были безразличны некие изъяны на его теле такие как растяжки, лишние волосы на руках и ногах, небольшие шрамики один из которых находился на левой ладони. Он не раз сожалел о содеянном и при виде его руки постоянно поджимал губы, понимая, что если бы не его глупость и лишняя самоуверенность, то этого шрама не было бы. Тэхён же относился к этому совершенно спокойно, так как рана давно зажила, а белая едва заметная полосочка не бросалась в глаза. — Я не привык к подобному. Можно выбрать что-то попроще? — омега избегал его взгляда, но не одёргивал своих рук, продолжая рассматривать как сильно контрастирует смуглая и светлая кожа их сплетённых пальцев. — Думаю, всё же не стоит этого делать, ткани уже подобраны и они безупречно подходят тебе. Я понимаю, Тэхён, что всё это не привычно и сложно принять, но я помогу. К тому же, чтобы было не скучно, завтра сюда придут люди, они будут обучать тебя грамоте. Ты сможешь научиться писать и читать. Первое время я буду рядом, чтобы ты смог освоиться, надеюсь, что это придётся по душе. Всё лучше, чем днями просто быть одному. — Я могу вновь работать как и раньше, я не тот омега, которого стоит так одевать и давать образование, я не тот… — не успел Пак договорить, как его мягко перебили. — Не нужно, Тэхён, — омега всё же поднял голову, отрываясь от своих и его рук и смотря в карие глаза напротив. — Не принижай себя, ты намного лучше, чем ты думаешь. — Но ты сам называл меня жалким и ничтожным, тогда ты не был повязан со мной и ты говорил правду. Я всё тот же жалкий и ничтожный слуга, но ты пытаешься убедить меня в обратном. Я не нравлюсь тебе, это вязка. Если бы не она, то ты давно оставил меня, находя утешение у других. Это не любовь, это вязка, — вяло улыбнулся Тэхён, понимая, что ему тут не место. — Но это не так… — Чонгук сильнее сжал его руки. — Всё так, просто ты не хочешь принимать действительность, опьянённый этим чувством привязанности. Если её возможно было бы снять, то я непременно бы согласился, тогда бы ты смог увидеть мир под другим углом и я стал бы маленькой и несущественной частичкой в твоём взгляде. Ты можешь отрицать это, но все твои слова и чувства, лишь результат вязки, ни больше, ни меньше. Не нужно убеждать меня в обратном, — омега опустил глаза, переставая улыбаться. Он потянул свои руки обратно, желая убрать чонгуковы пальцы, но тот ещё чуть сильнее сжал их, не пуская грубых ладоней от себя. — Вязка… но она не единственное, что я испытываю по отношению к тебе. Она привязанность, сильная и всепоглощающая. С ней я не могу без тебя, как без воздуха, не могу быть с другими, не могу без твоего чудесного запаха, я просто не могу без тебя. Это и есть вязка, Тэхён. Только это я испытывал к тебе по началу, но позже всё изменилось, слышишь? Сейчас меня интересует в тебе нечто большее, чем просто запах и тело. Мне интересен ты сам. С ног до головы, от твоих краснеющий от стеснения щек, до каждой слезинки, пролитой по моей вине. Я люблю наблюдать за тем, как ты мило сопишь, поджимая ноги во время сна и ластишься с подушкой, пытаясь найти мой запах. Оказалось, что с наступлением ночи, ты сам того не ведая, пытаешься отыскать меня. Прости, но я не могу уснуть без тебя, поэтому прихожу сюда, только чтобы лечь рядом и не прикасаясь, некоторое время наблюдать и охранять твой сон. Если ты будешь против этого, я пойму… — Я видел тебя. Я пару раз просыпался ночью и видел, что ты лежишь рядом, я уже давно знаю, о твоих приходах, — отозвался Тэхён, замечая удивление на лице альфы. — Ты… ты всё это время молчал? — А что мне следовало делать? — приподнял брови Пак. — Я должен был скинуть тебя с постели, кричать, что ненавижу и чтобы ты уходил? Если тебе так по душе, то я могу сделать это прямо сегодня. — Не стоит, — усмехнулся Чон, продолжая так же как и прежде, нежно поглаживать его руки. — Предпочту просто лежать рядом с тобой, если ты не против. — Думаю, у меня нет выбора. Впрочем у меня его никогда и не было, поэтому я ничего не теряю. За меня всё решила судьба, отобрав сначала семью, а после отправляя сюда. Никто и никогда не слышал меня кроме Чимина и ЛиБина, но даже их у меня отобрали. Забавно, не правда ли? Стоит мне что-то получить, такое ценное и важное для меня, как это в один миг отбирают, бьют по рукам и наказывают. У меня никогда ничего не было и вряд-ли будет, то же самое и с выбором. — Получается я и есть твоё наказание за то, что ты нашёл своего брата? — Тэхён не ответил. Лёгкая, вымученная тень улыбки на его лице растворилась, вновь сменяясь унынием. Чон поджал губы, понимая, что ему стоило промолчать, но только он попытался исправить положение, как омега едва слышно проговорил несколько слов: — Я просто хочу быть вместе с ним. — Вы обязательно будете вместе, Тэхён, вот увидишь. Я попытаюсь всеми силами сопутствовать этому, обещаю. — Я не хочу просить тебя о многом, мне известно ради чего ты помогаешь, знаю и понимаю, но никогда не смогу ответить тебе взаимностью даже с вязкой. Я не могу перебороть себя, не могу… Если ты перестанешь возиться со мной, я пойму это, если захочешь оставить, то тоже пойму, но продолжая всё это, знай, я не отвечу тебе.       Тэхён уже без лишних страхов и сомнений смотрел на своего предназначенного, понимая, что если не выскажется сейчас, то позже просто не сможет отважиться. Чонгук молчал, усваивая всё сказанное и долго не мог подобрать нужных слов. Он предполагал подобный исход, ведь простить подобное невозможно. Он готовился к этому, но сейчас смотря омеге в глаза напротив, не знал что ответить. Альфу охватило разочарование, а сердце болезненно сжалось. Он смотрел на Тэхёна и больше всего хотел услышать, что он спустя какое-то время всё же сможет его простить, но видимо этого никогда не произойдёт. Руки начали заметно дрожать, а сердце бешено биться. Чонгук отпустил ладони омеги и поднялся с постели, оставляя его слова без ответа. Не найдя в себе ни сил, ни желания продолжать и без того известный обоим исход их разговора, альфа лишь на миг повернулся к нему, чтобы напомнить, что с завтрашнего дня он больше не будет один и начнет изучать чтение и письмо. После выждав ещё одно мгновение, Чонгук поспешил покинуть покои. Плотно прикрыв за собой дверь, Чон направился к правителю, чтобы узнать о его намерениях по поводу произошедшего, но идя по длинным коридорам, пришло сознание, что ему хочется вернуться обратно. Несмотря на слабость в теле и полное отсутствие настроения, брюнет продолжал идти в покои его величества, хотя в мыслях был вместе с Тэхёном, там, где он находится чуть меньше месяца. Чонгук остановился на полпути, а после обернулся назад, смотря в пустой, длинный и полутемный коридор, который уже успел преодолеть. Цепкое, прилипшее и уже давно пустившие в душе корни чувство не отпускало, заставляя альфу колебаться и не решаться на следующий шаг ни с Тэхёном, ни к императору. Он понимал, что омега прав, что он не заслуживает и капли его взаимности за тот ужасный поступок, но Чону было обидно, так как он слишком легко сумел всё испортить, было обидно, что Тэхён не дал даже самой маленькой надежды и было обидно, что Чонгук не мог найти спокойствия внутри себя, мучаясь от переизбытка чувств. Хотелось сбросить напряжение, перестать чувствовать всё это, безумно хотелось вернуться туда, куда тянулось всё его нутро, сильно тянулось, но сжав голову обеими руками, брюнет шумно втянул воздух. Даже нотки лёгкой и едва уловимой вишни остались на его одежде, в который раз напоминая ему, что из этих пут ему уже никогда не вырваться.

***

      Когда беты перед советником открыли двери, то войдя внутрь, Чон удивлённо вскрикнул брови. — Похоже не только на мою долю выпали душевные страдания, — брюнет, качая головой, смотрел на усыпанный разорванными остатками красного одеяния пол. — Закономерность такова, что всегда найдётся тот, у кого дела намного хуже твоих. — Заткнись, — недовольно промычал полностью обнаженный и лежащий на животе Юнги, заткнутый лицом в подушку и прикрытый до поясницы одеялом. В воздухе ещё витал легчайший белый пух из разорванной и откинутой в угол второй подушки. Чонгук громко засмеялся, смотря на всё это безобразие и понимая, что после того, как он вчера ушёл, то император, движимый временным порывом, устроил в своих покоях полный хаос. Брюнет громко выдохнул, присаживаясь на край его постели, а после, ложась рядом и подкладывая руки под голову. Он минуту смотрел в потолок и так же, не отрывая глаз, ответил: — Вижу эта брачная ночь тебе так понравилась, что ты на крыльях улетел ночевать сюда. Чимин прямо набросился на тебя, затащил в постель и одежду порвал, даже смотрю остатки ты сюда притащил. Твой омега так страстен, что ты испугался, что тебе твое достоинство с корнями оторвут и себе заберут, да? — Чонгук улыбнулся при виде недовольной мины друга, который повернул голову, прожигая его недовольным взглядом. — Иди к чёрту, Чон Чонгук, — прохрипел альфа, морщась от головной боли. — А ты к своему муженьку. Он тебя ждёт, думаю, стоит мне только сказать ему, куда ты ушёл, как он стремглав примчится, чтобы завершить начатое. Кем ты будешь на этот раз? Кого он вновь представит на твоём месте? — Я точно когда-нибудь вырву твой проклятый язык. — Вырывай, мне не жалко, кому он ещё нужен? — Твоему слуге, над которым ты прыгаешь день и ночь. — Теперь уже вряд ли. — Ты решил не мучаться и всё же прирезал его? — Юнги заинтересованно приподнял голову от подушки, но в эту же секунду его ткнули обратно, держа за волосы на затылке. — Я тебя скорее прирежу, чем его. К тому же, его имя Тэхён, слышишь? Тэхён! Ещё раз услышу, что ты назовешь его слугой, то я за себя не ручаюсь, ты понял? — Мин начал содрогаться всем телом, смеясь с такой реакции друга. Он приподнял руку, желая скинуть с себя чонгукову ладонь, но его отпустили раньше. Как только Юнги получил свободу, то приподнялся на локтях. — Ты уже начинаешь сходить с ума из-за своего слуги… — подушка была нагло вырвана из-под руки, а правитель Китая оказался на спине, зажатый своим же советником и хрипящим от недостатка воздуха под этой самой подушкой. Чонгук сидел на его груди, как можно плотнее сжимая ногами его грудину, не давал сделать даже одного вдоха, прижимая, а после избивая подушкой Мина. После минуты этого издевательства над собой, Юнги всё же извернулся, перехватывая инициативу на себя и прижимая спиной к постели уже Чонгука. Лидирующую позицию император долго не удержал и уже через несколько секунд его вновь повалили на лопатки. — Я всегда был физически сильнее тебя, куриная ножка. — Может и сильнее, но силой своего омегу ты не удержал, — Мин, воспользовавшись замешательством брюнета, резко перевернулся и вновь очутился сверху. — Я всегда был хитрее тебя. — Ты был разве что подлее меня, — выдохнул Чонгук, смиренно продолжая лежать на спине. — В крайнем случае ни подлость, ни хитрость и ни сила не принесли нам счастья. Ты в свою брачную ночь от злости одежду рвал и беспорядок устраивал, а меня вообще оставили ни с чем. — А Тэхён? — Надо же! Вспомнил его имя, я не перестаю тебе удивляться, Шуга. Твоя страстная и взаимная любовь со своим предназначенным тебя сильно изменила, — съязвил Чон, приподнимаясь и отталкивая Мина в сторону. Тот, усмехнувшись, прижался спиной к спинке постели, а Чонгук подтянулся за ним и подпёр его плечо своим. Они оба шумно дышали и смотрели на усеянный красными остатками пол. — Какая же ты язва, Чон, как я терплю тебя? — Любя и ценя нашу дружбу, — отозвался брюнет, смотря на Юнги. Мин закатил глаза и покачал головой. — Какая же ты язва… Хотя… ты что-то про своего этого говорил? — Тебе опять по голове подушкой стукнуть, чтобы ты его по имени звал? — Пожалуй, да. Когда мы ещё так соберёмся силой померяться, как не в моей постели после моего обручения с истинным? Так что с Тэхёном? — Начать с самого начала? — Самое начало это твоё рождение, перейдём к сути. — К сути… суть такова, что я глупец. — Это давно известный факт, дальше? — Юнги нахмурился, ожидая продолжения. — Это кто ещё из нас двоих язва? Хотя сейчас не важно. Пока ты здесь задницу отлеживал, я с Тэхёном был. Знаешь, я даже подумал, что всё налаживаться стало и он уже не бился в угол как раньше, вот только когда слуги ушли, оставляя нас, он мне многое поведал и привёл к тому, что мне ничего не светит. Вообще ничего, — Чонгук вновь погруснел, а Юнги только усмехнулся. — И когда тебя чей-то отказ останавливал? — Его отказ остановил меня, — выдохнул Чон, обречённо откидывая голову и прикрывая глаза. — И ты так просто сдашься? Может ещё плакаться сейчас начнёшь? — Не начну. — А я бы и не дал. — Ага, не дал, не дал бы как и Чимин тебе свою задницу. — Вообще-то… — Вообще хватит говорить и дай пару минут в тишине побыть, — вздохнул брюнет. — В последнее время всё больше и больше начинаю понимать, что эти омеги коварные и бесчувственные твари. — Но зато какие же они прекрасные… — медленно протянул Чонгук, открывая глаза и поворачиваясь к Юнги. Мин усмехнулся, поражаясь наивности друга, а после понимая, что он совершенно прав. Едва ощутимый привкус мелиссы ещё оставался на его языке и на теле, а воспоминание ощущений от прикосновений этих пухлых губ не давали покоя, будоража его мысли и сознание. Несмотря на жуткую неприязнь к омеге, Юнги нравилось его тело и запах, особенно губы и чувство когда он внутри него или же всё одновременно. Мин сглотнул вязкую слюну, натягивая, откинутое в сторону, одеяло и прикрывая им свой полувставший орган. — Ооо, Чимина вспомнил? — засмеялся Чонгук. — Нет, на тебя посмотрел. — Правильно, к чёрту их всех, бери меня вторым мужем, будем вместе без омег счастливо жить. Тэхён меня не принимает, а Чимин уже беременный. — Даже не надейся, — отозвался Юнги, вновь прикладывая руку ко лбу и мучаясь от головных болей. — Тогда живи с Чимином дальше, а я… я даже не знаю, что мне делать с Тэхёном. — Если не знаешь, то плыви по течению, набирайся сил и терпения, продолжай делать то же, что и раньше, а после когда соберёшься с мыслями, дерзай и завоёвывай эту неприступную крепость. Может он ещё успеет передумать, кто его знает? — Думаю, вряд ли он изменит своё решение, я слишком сильно навредил ему. — Взяв силой то, что принадлежит тебе по праву? — удивлённо переспросил Юнги. — Из-за этого ты теперь обязан страдать всю жизнь? Он твой и всё его твоё, в чём проблемы? Хочешь его тело, возьми, думаю, он не станет долго спорить. — То-то ты здесь со мной, а не со своим любимым супругом там в одной постели. — Он беременный. — Да, да, «из-за этого ты теперь обязан страдать всю жизнь? Он твой и всё его твоё, в чём проблемы? Хочешь его тело, возьми, думаю, он не станет долго спорить». Что-то ты не используешь свои советы на своём омеге. Может потому, что они глупые? — В твоих устах мои советы? Определённо да, — кивнул Юнги.

***

— Ваше Величество, что же вы сделали, почему ваш супруг Вас оставил? — не успел Чимин разлепить глаз и приподняться, чтобы вновь вспомнить вчерашний вечер, как увидел подле приподнятой алой вуали рядом стоящих четырех слуг. Все они выглядели обеспокоенными и какими-то дёрганными, словно чего-то или кого-то боялись. Вопрос остался без ответа. Омега как поднялся, так и лёг на постель. Голова раскалывалась на две равные части, а во рту был неприятный привкус выпитого им вина. Он прохрипел, поворачиваясь к своим раздражителям спиной, желая, чтобы от него отстали, но не тут то было. Более навязчивый бета сел с краю и, притронувшись к обнажённому плечу, немного потрепал его. — Вы можете не отвечать на заданный вопрос, если сами не посчитаете это нужным, но как бы Вам не было плохо сейчас, вам вновь нужно встать и закончить оставшуюся часть обряда. Это займёт не так много времени и сил. Достаточно только выйти под руку с вашим супругом и предстать перед народом, дальше, по приказу правителя, Вы будете продолжать обучение как и раньше. В ваши обязанности входит не только совместное появление на глазах людей, но и многое другое. Вы будете должны многое постичь и выучить, так как лидирующим критерием как супруга правителя остается хорошее образование, знание нескольких языков и знание традиций. За эти дни Вы узнали только малую часть всего необходимого и вы не должны забывать о своём ребёнке. Нужно хорошо питаться, поэтому для начала Вам после возлежания с мужем нужно омыть тело, а после подкрепиться. Вчера, кроме выпитого вина, Вы практически ничего не ели. Это плохо для развития плода, поэтому нужно вставать, Ваше Величество, — бета аккуратно повернул омегу на спину, а тот поморщился. — Я никуда не хочу идти. Я сделал всё, что от меня требовали. — Но этого не достаточно. Став супругом правителя, Вы давали клятву на вашем обручении, что разделите все тяготы жизни, будете идти с ним рука об руку и что будете верны телом и душой. Теперь Ваша обязанность, быть частью правителя, при этом — незаменимой. — Я никуда не хочу идти, — повторил Чимин, прикладывая ко лбу тыльную сторону ладони. — Вы обязаны, — и вновь эта фраза: «Вы обязаны», передающаяся из уст в уста.       Рыжеволосый закрыл глаза, а бета, подложив под его спину руку, помог приподняться, откидывая при этом одеяло в сторону. Другие слуги в мгновение ока подхватили его тело, отмечая про себя, что вся шея и часть омежьей груди была в свежих следах оставленными их правителем. Чимин же, не разделяя их настроения, недовольно поморщился, когда взглянул на свои обнажённые бёдра, точнее на внутреннюю часть. Там всё было так же печально, как и с шеей, те же следы лёгких прикусов и засосов.       Невзирая на полное нежелание омеги куда-то идти, Чимина всё же смогли отвести в купальню. Ему также помогали омыться после ночи с правителем, пусть и не доведённой до конца. После стало немного лучше и за завтраком головная боль отступила, но затем возникла новая проблема и снова она была связана с отсутствием желания у Чимина встречаться с Мином. Но все протесты с его стороны были успешно проигнорированы и уже через несколько часов, вновь одетый и с отбеленным лицом, он стоял под руку со своим императором, который не высказывал и не упоминал вчерашнего вечера. Омега ни капли не сожалел о своём непослушании и даже немного улыбнулся альфе, когда увидел уже посиневший небольшой след от удара на его левой скуле, слуги также помогли ему нанести лёгкий слой пудры из-за чего издалека его было даже не видно, но Чимин всё же смог различить лёгкое притемнение. Настроение стало значительно лучше и представать перед народом уже как полноценный супруг правителя было намного легче. Омега понял, что от него требуется лишь лицо напоказ и не более, просто показать, что живой и что подле Юнги, а после его вновь засунут с глаз долой в те покои на растерзание учителям и слугам.       День как и вчера был солнечный, но крайне прохладный. Омеге и альфе требовалось выйти в свет перед дворцом, чтобы тот же старец, что и вчера, огласил для всех о их теперь уже не рушимой связи. Чимин держался подобающе своему высокому положению, но слуги, следующие позади них, переживали и молились о том, чтобы омега не выкинул чего ещё похлеще вчерашнего. К их счастью, рыжеволосый сдержал слово данное им ещё в купальне. По их уговору, он послушно пройдёт оставшуюся часть ритуала, а взамен от него отстанут и не будут приказывать и указывать весь последующий день. Причём лишь один день, потому что на большее беты не согласились. Обе стороны были довольны, а после этого небольшого ритуала, стоило Чимину скрыться от людских глаз и оказаться в более укромном месте, как он резко вырвал свою руку и прижал к себе, не желая больше положенного прикасаться к правителю. Юнги не возражал и относился к омеге не более чем отстранённо с таким же маленьким огоньком ненависти в глазах. Он продолжал делать вид, что вчера он не был с ним и на его лице не осталось следа, чтобы никоим образом не разжечь новый конфликт с беременным супругом, хотя этого хотелось обоим. Юнги желал поставить омегу на место и утихомирить вновь разгоревшийся внутри него огонь, а Чимин хотел придушить своего предназначенного руками. Оба остались ни с чем и так же оба разошлись с миром, оставляя свои желания, только несбывшимися мечтами.

***

      Чимин сдержал своё слово, а слуги своё. Они оставили омегу в покое лишь на один день и Чимин воспользовался им, как возможность хорошо выспаться, так как в последнее время его часто тревожили дурные сны и те же беты, постоянно бегающие за ним и не дающие возможности выспаться. В последнее время его всё чаще и чаще тянуло прилечь и отдохнуть, а голова кружилась и болела. У лекаря на всё был лишь один ответ — беременность. Его организм уже начал перестраиваться под растущий плод, поэтому омеге порой бывало плохо. Последующие дни, когда омегу вновь окружили пергаментами, письмом и книгами, его преследовала постоянная усталость. Хотелось прилечь и поспать. Входя в его положение, слуги отступали и возлагали на него менее тяжёлые обязанности и периодически, почти каждые два-три часа, давали возможность прилечь. Чимин не спал, лишь, прикрыв глаза, набирался сил, а после его вновь усаживали за стол, раскладывали перед ним разные учения и продолжали мучать. Из-за рекомендаций лекаря, омегу постоянно наровили накормить, так как ребёнку требовались силы, энергия и здоровый будущий папа, который постоянно вредничал, отказываясь от предложенного и выбирая лишь совсем немного, так как аппетит у него отсутствовал. Практически все его желания, которые не касались ребёнка, игнорировали. Если он устал, то ему давали возможность отдохнуть. Если хотел есть, то ему подносили подносы полные самой разнообразной еды, но если ему хотелось отдохнуть на свежем воздухе, причём не просто отдохнуть, а вернуться к прошлому роду деятельности, то это не разрешали, а дальнейшие просьбы не слушали. Не смотря на то, что его держали в четырёх стенах и изредка водили прогуляться по заснеженному саду, то это не отменяло желание омеги вновь оседлать коня или же взять в руки меч. Подобное сразу пресекали и начинали прикрываться ребёнком, что так Чимин точно навредит ему, но даже не смотря на подобные заявления, омега продолжал мечтать о том, чтобы вернуть себе часть утраченного прошлого. Он сильно скучал по этой опьяняющей свободе, бьющему в лицо сильному ветру, когда, сжав поводья своего верного друга, скакал в чистом поле, по тяжести холодного металла в руке и звону клинков, приятно ласкающих его слух. Омега изводился, чувствуя слабость тела, понимал, что сила его слабеет и что все его старания и тренировки с мечом, начали растворяться во всех этих делах, которые только угнетали и без того измученную душу рыжеволосого. Если так будет продолжаться и дальше, то от него настоящего ничего не останется, через восемь месяцев будет лишь бесформенное слабое тело с большим животом. Он с детства привык к физическому труду, а после смерти отца многие заботы упали на плечи того маленького восьмилетнего ребёнка. Именно в восемь лет его детство закончилось, он был уже маленьким взрослым человечком, знающим как жесток этот мир. Что может быть ужаснее, когда совсем юные дети встречаются с подобным?       К целому месяцу своей беременности, омега стал более раздражительным, его мучила постоянная сонливость и слабость во всём теле. Даже при таком состоянии, его обязывали выполнять ряд правил, при которых он должен был продолжать учиться, быть вместе с императором на некоторых прилюдных собраниях, из-за чего практически каждый день омега сталкивался с Юнги. К тому же начали раздражать не только правила и встречи, но и эти глупые и совершенно ненужные полупрозрачные платки на его левом запястье. Они сменялись ежедневно и каждый раз, когда ему их повязывали, то говорили, что это для блага ребёнка своеобразный оберег и ему ни в коем случае нельзя его снимать. Чимин терпел и не срывал платок с руки, но всё же придерживался своего мнения, что это просто платок и не более, от него больше неудобств, нежели пользы.       Возмущений и протестов становилось всё больше и больше, слуги постоянно мучались от перепадов настроения омеги и его капризов. С каждым днём Чимин становился просто невыносим и часто устраивал истерики. Он раздражался по всем мелочам, ворчал о сильных головных болях и ещё через несколько дней его начало подташнивать. Слабость в теле была просто невыносима, а аппетита совершенно не было. Из-за этого омега начал постепенно худеть и терять массу, а лекарь едва ли не разрывался от безвыходности, так как ему ничего не помогало и становилось только хуже.       За две недели брака с Юнги, Чимин стал сам не свой, он изводился от плода внутри себя, но при этом всеми силами старался задеть и всё своё окружение, чтобы те поняли каково ему самому и чтобы лишний раз не лезли со своими правилами и нравоучениями. По состоянию здоровья его перестали тревожить публичными встречами и дали временный покой, но даже несмотря на эту передышку, омега продолжал донимать слуг и постоянно ворчал, что ему всё это надоело.       Императору о всём докладывали незамедлительно и после ещё одной, устроенной его супругом громкой истерики, сам, в сопровождении двух слуг, пришёл в его покои. Омега по своему обыкновению уже успел довести бет до полного отчаяния. Чимин о чем-то громко высказывался одному учителю и стоял в центре всего хаоса. Он уже успел в порыве своего гнева откинуть книгу в сторону и сбросить со стола чернила, запачкав при этом часть пола. Слуги ринулись затирать, а омега, даже не подумав останавливаться, всё же развязал маленький узелок на своём левом запястье и, сорвав с себя платок, откинул его. Вышитая сложными узорами дорогая и лёгкая ткань медленно упала на пол, прямо в чернильное пятно перед глазами двух бет. — Что здесь происходит? — Юнги, прищурившись, сначала посмотрел на бет, которые приподняли платочек, запачканный откинутыми на пол чернилами, и, приоткрыв рты, не знали как оправдаться, а после и на самого виновника этого беспорядка. Чимин лишь фыркнул и, движимый временным порывом своего эмоционального состояния, решил продолжить начатое на самом альфе. — Это всё результат ваших стараний, Ваше Величество, и вам как никому другому за него отвечать, — омега тяжёло дыша, обошёл стол и испуганных слуг. — Вы в ответе за растущую во мне жизнь и Вы не посмеете мне отказать в моих просьбах! — Чимин выглядел дёрганным, уставшим и чересчур бледным, но на этот раз не из-за белил, так как их не нанесли, вернее просто побоялись расплаты со стороны омеги, поэтому его не красили уже несколько дней. Под глазами были ярче выражены синяки, а волосы немного поблекли. — И в чём же я не должен тебе отказывать? — Мин завёл руки за спину, когда омега встал напротив него. — Я хочу… — Чимин сильно зажмурился и покачал головой, так как перед глазами появилась полупрозрачная пелена. Отогнав эту небольшую напасть, он вновь вскинул голову, вдыхая мятный запах и чувствуя небольшой прилив бодрости. — Я требую… — Мин усмехнулся и, облизнув губы, вновь продолжил внимательно слушать своего, казалось, обезумевшего омегу — …чтобы вместо нынешнего лекаря пришёл другой. — Думаю, это не такая большая проблема из-за которой нужно было устраивать подобный переполох. — Мне не нужны посторонние люди, мне нужен именно ЛиБин! Никого другого я больше не подпущу к себе, даже не надейтесь. — Ваше Величество, — тихо прошептал черноволосый бета, аккуратно прикасаясь к руке Чимина, — прошу не злитесь и не говорите сгоряча. Всё скоро пройдёт и вам станет намного легче, только прошу не дерзите правителю. — Он причина моего состояния, с него я и спрашиваю, поэтому хватит мне указывать! — Чимин заметно начал дрожать и уже не совсем устойчиво держался на ногах. Он часто моргал, продолжая страдать от пелены перед глазами и изредка облизывал подсохшие губы. — Я никогда бы не позволил этому человеку вновь оказаться подле тебя, слышишь, никогда. Ещё когда тебя за шкирку притащили обратно, то стоя передо мной ты не понимал, что подставил своим побегом этого бету под удар? — Чимин шире приоткрыл свои веки и, слегка качнувшись в сторону, продолжал смотреть в глаза напротив. — Думаешь, что я оставил бы того, кто пошёл против меня и посмел помочь тебе с побегом, чтобы лишить меня наследника? Всё то время ты был в сговоре с ним. После вашего побега, я определил причастность лекаря к отравлению стражи и слуги, после чего в игру вступил уже твой брат. Если Тэхён до сих пор жив по причине принадлежности Чонгуку и связи с этим ребёнком, то к чему мне оставлять какого-то старого бету? Чтобы он намеренно погубил плод внутри тебя по твоей же просьбе? Ты больше никогда не встретишься со своим бетой… — не успел Юнги договорить, как Чимин начал смеяться, сначала тихо, а после всё громче и громче, вот только смех был немного пугающим и совсем не весёлым. Омега слегка поморщился, прикасаясь рукой к низу живота, но после вновь продолжил смеяться. Он содрогался всем телом, начиная немного кривить плечи и горбится. Чимин так же продолжал прижимать руку сильнее к животу и слегка поглаживать. Он чувствовал рези, которые с каждым моментом становились всё сильнее и сильнее, но даже они не сравнились бы с чувством безнадёжности и потерянности, которое испытывал рыжеволосый. Он начал качать головой, стараясь не принимать слова императора как правду, но прошлый горький опыт показывал, что этот человек способен на многое. Нездоровый смех угас так же быстро, как и появился. Натянутая улыбка растворилась, а Чимин, шумно сглотнув, с трудом продолжал втягивать жизненно необходимый воздух. Ноги подкашивались, руки дрожали, а голова сильно кружилась. Он продолжал стоять на месте и смотреть на Юнги, но его силуэт начал двоиться. — ЛиБин… он… он жив? — осипшим, ещё с ноткой самой ничтожной и убитой надежды спросил омега. Он на мгновение прикрыл глаза, когда внизу всё свернулось в тугой узел, а по внутренней стороне бедра потекла тёплая струйка какой-то жидкости. Чимин сильно стиснул зубы, чтобы вынести эту сильную боль и услышать ответ. Омега больше всего боялся услышать отрицательный, но когда Юнги просто промолчал, не желая отвечать на этот вопрос, чтобы он сам сделал соответствующие выводы, то сделал один шаг ближе. — ЛиБин… — неожиданно мышцы живота напряглись, как тетива, и резко сократились. Обезумев от боли, омега пронзительно закричал и схватился за живот уже обеими руками. Ватные ноги не держали, поэтому Чимин повалился на колени прямо у ног императора. — Ваше Величество! — рядом стоящий черноволосый бета быстро ринулся к омеге и в тоже мгновение оказался на коленях рядом с ним. Он обнял его за плечи и попытался приподнять, но Чимин вновь вскрикнул, когда давление на живот возросло. Мин, поняв, что жизнь его ребёнка в опасности, приказал привести лекаря как можно скорее, а после, отстранив бету, всеми силами попытался утихомирить бившегося в судорогах омегу.       Всё же сумев приподнять Чимина на руки, альфа прижал его к себе, а после, быстро миновав небольшое расстояние, уложил дрожащие тело на постель. Омега до сих пор стискивал зубы и, с закрытыми глазами, откидывал голову назад. Он судорожно прижимал руки к животу и, перевернувшись на один бок, притянул к себе ноги. Рыжеволосый продолжал громко выть, роняя слёзы и сворачиваться в комок от невыносимой боли, а Юнги выругнулся, зовя лекаря, но того долго не было. Альфа подсел поближе к Чимину, а после дрожащими руками притянул его к себе. Омега плакал, задыхаясь физической болью и не только ей. Мин, судорожно сглотнув вязкую слюну, повернул рыжеволосого обратно на спину и, обхватив влажное искажённое болью лицо обеими ладонями, взглянул в его глаза, которые покраснели и были наполнены солёной влагой. — Чимин, посмотри на меня, Чимин! — белобрысый повернулся к бете, — Где лекарь?! — За ним ушло двое, он будет здесь с минуты на минуту. — Проклятье, — выдохнул Юнги. Он вновь вернулся к омеге и, приподняв его голову, попытался докричаться до него, чтобы немного успокоить и утихомирить, но тот просто отказывался что-либо слушать, мотая головой и сжимаясь от новой судороги. — Чимин, прошу, послушай, всё будет хорошо… — Врёшь, ты опять всё врееешь, — омега хватал воздух ртом, задыхаясь от боли. — Скоро тебе будет лучше… — Юнги осторожно ощупал его живот, отводя вцепившиеся в натянувшуюся ткань пальцы Чимина, и ощутил всю силу преждевременных схваток. Вопли омеги жгли мозг раскаленным железом, и Юнги ужаснулся собственному бессилию. Он ничем не мог помочь ни ему, ни ребёнку. Только он успел закрыть глаза, судорожно цепляясь за омежьи руки, как двери распахнулись, а запыхавшийся лекарь встал столбом, чувствуя, что случилось нечто ужасное. Ему понадобилось время, чтобы спохватиться и понять всю ситуацию, а уже после он заменил место императора подле плачущего и кричащего омеги. Он аккуратно нажал на его живот ладонью, чувствуя всё тоже напряжение — У него схватки, роды будут преждевременными, — качая головой, заключил лекарь, а после отстраняясь от омеги. — Вы можете помочь ему? — Мин побледнел ещё сильнее, а новый крик Чимина как очередной удар по сердцу. Едва ли он смог получить желаемое, как в этот же миг потерял его, по своей же вине. Единственное, чего он хотел, чтобы тот лекарь больше никогда не появлялся рядом с Чимином, однажды он уже утратил шанс на нормальное существование, история вновь повторяется. — Мертворождения, увы, не избежать… — не успел лекарь договорить, как двери распахнулись с оглушительным хлопком, а крик Чонгука не смог остановить красную копну волос, которая быстро и не стесняясь правителя, оказалась у своего брата.

***

      Тэхён и Чон впервые решились просто пройтись по коридорам, чтобы омега немного отдохнул от своих четырёх стен. После разговора на следующий день бракосочетания императора, брюнет продолжал заботиться о Паке как и прежде, а тот постоянно повторял одно и тоже. Чонгук решил, что лучше всего будет продолжать ухаживать за своим белым пёрышком, так как без него просто не сможет существовать, пусть даже Тэхён и не примет его как своего альфу, зато, возможно, он сможет выстроить с ним более тёплые и дружеские отношения. Хотя по большей части это были лишь отговорки для Тэхёна, простые ответы на его вопросы: «И как мы будем дальше?», сам же Чон не терял надежды добиться его расположения. Это немного подействовало и омега продолжал относиться к нему чуть мягче, постепенно привыкая к его вечному присутствию рядом. Когда Чон предложил пройтись и размяться, упоминая, что там не так много людей, то Тэхён с лёгкой улыбкой на губах согласился. Они спокойно шли и, как бы это не показалось смешным, омега начал подстраиваться под его ногу, чем больше развеселил Чона. После Пак перевёл тему о своих небольших успехах в письме и дальше они уже продолжали говорить о книгах. Людей и вправду было мало, поэтому красноволосый чувствовал себя увереннее, идя подле брюнета. Только пара вошла во вкус, как позади они услышали чьи-то поспешные шаги, обернувшись заметили пожилого лекаря и позади его двух бет. Только Чон хотел спросить про их спешность, как один из слуг рассказал о том, что Чимину после разговора с Юнги стало совсем плохо. Пак сразу выпал, смотря в след уходящей, чуть ли не бегущей тройке, и хотел увязаться с ними, но брюнет сразу же пресек его попытку. — Тэхён, тебе туда нельзя, ты же помнишь наш уговор и приказ императора? — Чиме плохо, Чонгук, пожалуйста, пойдём туда, вдруг что-то серьёзное? — красноволосый встревоженно смотрел на свернувших вправо бет и всё порывался ринуться к покоям супруга правителя, к своему брату. — Нам лучше вернуться обратно, пойдём, — брюнет взял руку омеги и поволок обратно. Тэхён разочарованный и дёрганный постоянно оборачивался назад, высматривая непонятно кого. А когда они уже пришли и альфа нежно приобнял омегу за плечи, провожая внутрь, Пак не выдержал и, всё же скинув с себя руку, ринулся к Чимину. У него были нехорошие предчувствия по поводу сказанного, причём бегущий за ним Чон, подогревал желание омеги ускориться. Плевать, что император запретил им видеться, ведь сейчас это практически не волновало. Чонгук, что-то крикнул ему вслед, почти догоняя у самого входа, но красноволосый успешно проигнорировал это и с разбегу толкнул двери, так как сильные руки альфы едва ли не схватили его. Омега, уже приближаясь ближе, слышал знакомый голос, вернее пронзительные крики. А после того как оказался у распахнутых дверей, то быстро заметив императора и того самого лекаря, ринулся к брату. Юнги сделал шаг назад, уступая омеге дорогу, а после посмотрел на Чона, который смотрел на своего, скрючившегося над телом брата, предназначенного. Только учуяв свою вишню, Чимин немного расслабился, продолжая тяжёло дышать, а Тэхён, поглаживая влажные рыжие волосы, так же как и Мин, старался успокоить его. — Чим, расслабься, попытайся немного успокоиться, смотри на меня, — красноволосый повернул одной рукой его лицо к себе, а другой начал аккуратно развязывать пояс, чтобы убрать лишнюю одежду. Тэхён быстро повернулся к Мину, кивая на омегу. Альфа кивнул в ответ и, вновь вернувшись на постель, помог Паку убрать всё лишнее. — Дыши в такт со мной, просто повторяй, — Тэхён шумно втянул воздух, а Чимин начал повторять за ним. Красноволосый взялся за его дрожащие руки и продолжал спокойно дышать, чтобы Чимин смог немного нормализовать сбивчивое и рваное дыхание и после не задыхался от судорог. Это помогло и омеге стало легче, но боли в низу живота не уходили. Когда Юнги припустил влажную лёгкую ткань, прилегающую прямо к голому телу Чимина, то Тэхён, продолжая шумно дышать, посмотрел на его живот. Приспустив его штаны, красноволосый облегчённо вздохнул. Прежде он думал, что началось кровотечение и маленький плод уже вышел, но это была лишь влага, при беременности это было нормально, но схватки продолжались и кровотечение могло открыться в любую минуту, поэтому, приложив руку к ещё впалому животу, Тэхён слабо нажал на него. — Чим, спокойно, просто нужно расслабиться, спокойно, смотри на меня, — красноволосый не разрывая зрительного контакта, приподнялся на коленях. — Ваше Величество, прошу, поддержите его руки, ему нужно чувствовать себя сейчас более защищённым, только не навредите ему ещё больше, чем есть. Благодаря Вам, он сейчас в таком положении, — с небольшой издёвкой кинул не на шутку разозлённый Тэхён, продолжая держаться спокойно и не паниковать, к тому же держать с братом зрительный контакт. — Дыши, Чим, дыши, глубже и с постоянной периодичностью, втягивай воздух как можно глубже и мягко выдыхай, только спокойно, — Тэхён передал вспотевшие ладони альфе и поменялся с ним местами. — Чим, теперь немного потерпи, — омега дрожащими руками вновь слегка надавил на низ живота и начал аккуратно растирать, стараясь сбавить напряжение мышц. — Больно, — выдавил Чимин, сильнее сжимая руку Юнги и откидывая голову назад. — Чим, потерпи, сосредоточься, всё будет в порядке, кровотечения нет и не будет, только нужно немножко постараться, совсем немножко, давай ещё раз вдох выдох, — кряхтя и стоня, Чимин повторил. — Тааак, сейчас дыши, пропуская воздух через живот и раслабь мышцы. Ваше Величество, положите одну руку на его грудь и прижмите, — Юнги сделал всё так, как нужно и уже остальные пять минут, Чимин, с закрытыми глазами, всеми силами пытался сосредоточиться на том, чтобы перебороть боль и делать всё правильно. Очень медленно и с оттяжкой судороги пошли на спад, а рыжеволосый стал реже сжиматься. Крики стихли и никто не смел нарушить эту тишину, кроме самого Чимина. Прошло достаточно времени, чтобы Тэхён тихо попросил Мина убрать руку с омежьей груди, оставляя после себя красный отпечаток ладони. Красноволосый продолжал аккуратно водить по животу кончиками пальцев, чтобы почувствовать, как мышцы стали не такими напряжёнными и что его брат уже совсем измученный просто лежал, не дёргаясь от боли. Чимину стало легче, но за произошедшим осталась сильная слабость и дрожь, а ещё через пару минут его тело совсем обмякло. Юнги забеспокоился, но Тэхён успел его предупредить. — Не тревожьте его, Чиме нужно отдохнуть, — Тэхён посмотрел на его одежду и попросил дать ему что-то полегче, а часть влажного белья сразу убрал в сторону, полностью оголяя его тело. Чонгук при этом окликнул рядом стоящего с постелью лекаря и кивнул ему на выход, а после покинул покои следом за ним, полностью полагаясь на своего омегу и ожидая его снаружи.       Юнги помог Тэхёну переодеть Чимина потерявшего сознание и очень бережно уложил своего предназначенного, укрывая сверху одеялом. Красноволосый ещё долго не мог оторваться от брата, но Юнги, положивший руку на его плечо и приказавший остальным выйти, тоже был рядом. — Ему легче, ребёнок он… он цел? — Спорный вопрос который зависит только от Вас, — немного нахмурившись, ответил Тэхён, не отрывая взгляда от бледного родного лица. — Он слаб и всё может снова повториться, тогда я буду уже не уверен, что в следующий раз получится всё остановить как сейчас. Впрочем и это чудо, что плод всё же остался цел. О чём вы говорили, почему с Чимой произошло это? — Думаю, что это не твоё дело… — Ваше Величество, вы не в том положении, чтобы отказывать мне. Я только что спас вашего наследника, — тихо прошептал Тэхён. — Я хочу узнать причину, из-за которой случилось всё это. — Он…просил вернуть ему лекаря, — поджав губы, ответил Мин. Омега встрепенулся, отрываясь от брата и смотря на императора. — ЛиБин? — Да. — И каков был Ваш ответ? — Я не подпущу вашего сообщника к своему предназначенному. Он может навредить моему ребёнку… — Вы сами угроза своему же ребёнку, это не ЛиБин, а Вы стали причиной, по которой Чим мог потерять ребёнка, — Юнги прищурился, сверля омегу тяжёлым взглядом, но тот не отвёл глаз, как сделал бы раньше или бы за его спиной не было брата. — Даже тот факт, что ты помог… — Теперь, Ваше Величество, Вы мой должник, — Тэхён выше приподнял голову и не отступая от сказанных слов, уверенно взирал на императора. Снаружи он выглядел беспристрастно, но внутри с него сошло семь холодных потов, он дважды упал в обморок и мысленно отрезал свой подлый язык. Даже руки пришлось сжимать, чтобы ненароком не выдать свою дрожь. — Я так понимаю, теперь мой долг заключается в том, чтобы вернуть вашего бету? — И не только, — сверкнул глазами Тэхён, слегка краснея. — Я знаю, что ЛиБин находится в одной из темниц, поэтому я хочу, чтобы его и Дона освободили. Лекаря заменили, а за дальнейшим состоянием Чимы наблюдал именно он. Это ЛиБин мне рассказал о подобной практике ещё очень давно, когда я только был слугой у брата, он сможет помочь Чимину поправиться. ЛиБин знает его организм лучше, чем кто-либо другой, к тому же именно этот, ненавистный Вам человек, помогал вашему предназначенному с ранами на спине, это он поддерживал Чиму и нанёс ему швы, а после ухаживал. И именно ЛиБин стал причиной из-за которой Чима не наложил на себя руки после вашего надругательства над ним. А теперь лучше подумайте, кто как не он позаботится о вашем предназначенном. Я знаю ЛиБина, он не навредит вашему ребенку, он не посмеет, он не такой, он добрый и всё понимает. Только его Чима будет слушаться и именно с ним он сможет выносить вашего ребёнка. Если даже после этого вы не захотите идти мне навстречу и не отпустите ЛиБина, то знайте, что только на Вас будет лежать вся ответственность, если подобное повторится. — Вижу, что Чонгук под этой вязкой стал слишком болтливым, — Юнги усмехнулся, когда заметил, что Тэхён начал нервничать, понимая, что всё же оступился и выдал Чона, который поведал ему о состоянии пленных ещё пару дней назад. — Да, он рассказал мне об этом, но я вынудил его, заставил… — Можешь не продолжать оправдывать его, по крайней мере я предполагал подобный исход, — Юнги поднялся на ноги и завёл руки за спину, смотря на своего омегу и переваривая всё ранее сказанное Тэхёном. — Жизнь моего ребёнка слишком дорога для меня, поэтому я всё же прислушаюсь к твоим словам. — Это не просьба, — коротко пояснил Тэхён, делая акцент, что это зависит не от желания Юнги, а от долга за сохранившегося ребёнка. — Я понял тебя. — И ещё кое-что, — поспешил добавить омега. — Да? — Надеюсь теперь я смогу видеться с братом чаще? — красноволосый приподнял брови, желая слышать положительный ответ. Мин тяжёло вздохнул. — Если вы ещё раз выкинете что-то подобное, то ни за какие подвиги я больше не разрешу увидеться вам. И к тому же я не буду опираться только на твои слова и слуги будут внимательно следить за вами. Если Чимину будет хуже, то всю ответственность понесёт лекарь и ты. — Это значит… — Тэхён начал широко улыбаться. — Да. — А можно ещё одну просьбу? Прошу, я Чонгука правда сам уговорил мне помочь, он не хотел разглашать информацию, но я настоял. — Он влюблён в тебя, поэтому ты имеешь большое влияние на него. Я не удивлён и уже был готов к этому, поэтому теперь мне пора. Остался ваш надоедливый лекарь, — Юнги уже развернулся, чтобы покинуть покои, но тихий голос остановил его. — Ваше Величество, — Мин тяжёло вздохнул, поворачиваясь к прилипчивому омеге. — Спасибо.

***

      Рыжеволосый омега с трудом приоткрыл тяжёлые веки, чувствуя лёгкие, практически невесомые прикосновения мягких подушечек пальцев к своему лицу. В комнате было ослепляюще светло, а лучики пригревающего солнца проникали через резную решетку окна, украшающей его покои. Ему поправили одеяло, плотнее поджимая и натягивая повыше к груди, совсем нежно завели огненную прядь за ухо и с неким трепетом оставили прикосновение полных губ на щеке и лбу. Чимин, из-за мутной пелены перед глазами, мог разглядеть лишь размытый светлый образ человека сидящего рядом. Его руку аккуратно сжали в двух тёплых ладонях и омега почувствовал нежную и до безумия мягкую кожу. Запах, исходящий от него, был сладким и таким же невесомым как и сам неизвестный посетитель. Скорее с таким ароматом он был омегой, но Чимина больше волновало не это, а то, что с ним было тихо и спокойно, голова шла кругом, но ладони, поддерживающие и нежно поглаживающие его руку, вселяли уверенность того, что всё в порядке и что он не один. Чимин старался справиться с этой пеленой, начиная часто моргать и различать нежный персиковый цвет волос, который он никогда не видел прежде. Он даже не видел слуг с подобным и ни одного горожанина. После стали различимы черты милого светлого личика и ласковой улыбки. Совсем юный омега сидел подле него, на краю постели, и продолжал держать за руку. Чимин прищурился, смотря в чёрные, как омут, глаза, но он не чувствовал ничего, кроме исходящего от этого неизвестного тепла и добра. Казалось, что все проблемы ушли на задний план, а Чимин не чувствовал боли, к слову совсем. Проскользнула мысль, что он погиб, но неизвестный приподнял одну руку и прижал свою мягкую ладонь к его щеке, чтобы тот ощутил всю нежность и теплоту, вселяя в него стойкую уверенность, что рыжеволосый ещё жив. Чимин покачал головой, желая спросить кто он, но смог лишь одними губами передать свой немой вопрос, голоса не было. — Твоё будущее. Твоё далёкое будущее. Ты должен жить, — ласкающим слух голоском пролепетал омега, а Чимину понадобилось лишь несколько секунд, чтобы полюбить этого человека всем сердцем и принять каждой клеточкой своего тела. Рыжеволосый без слов понял взгляд своего ангела, управляющего телом другого, того, кто в своё время станет значимой частью жизни, но не сейчас. Чимин смиренно прикрыл глаза, сжимая ладонь чуть сильнее и чувствуя как спокойствие и тепло разливается от кончиков пальцев к его сердцу. От такой лёгкости и чувства счастья хотелось смеяться, но омега как и прежде — не мог произнести и звука.       Постепенно всё начало угасать, ослепляющий свет потускнел, а тёплая рука на щеке пропала. Запах сменился мелиссой, мятой и лёгкой ноткой сладкой вишни. В этой реальности он вновь чувствовал небольшую ноющую боль внизу живота и сильную звенящую в висках. Его подташнивало, а глаза было сложно открыть. Горло болело и жутко хотелось воды. Всё пропало, но его продолжали держать за руку и аккуратно поглаживать тыльную сторону ладони. Вот только эти руки были совсем не мягкие и не гладкие, а наоборот, морщинистые и суховатые, словно это были руки ЛиБина. Сердце замерло в томительном ожидании, а Чимин приложил все усилия, чтобы немножко разлепить глаза и подтвердить свои догадки. Комната была в полумраке, а рядом с постелью стояли свечи, которые отбрасывали на стены смазанные и искривленные тени. Намного было проще привыкнуть к этой темноте и различить черты не того ангела, который был ослеплён светом, а своего доброго пожилого друга, который казалось постарел за этот месяц, как за пару лет. ЛиБин выглядел вымотанным и не таким полным сил как раньше. На его лбу стало больше морщин, цвет кожи был каким-то больным, а сам он будто иссох. Юнги был прав, когда сказал, что Чимин поставил его под удар и что старик тяжёло перенёс этот период. Но даже не смотря на это, рыжеволосый зажмурился и поджал губы, судорожно всхлипывая. — Ты жив, — прошептал только губами омега и вновь открыл глаза, сжимая руку беты сильнее. — Я думал… — Не нужно, Чимин, со мной всё хорошо. У нас с тобой ещё много времени, поэтому не спеши, тебе нужно набраться сил, они тебе ещё пригодятся, — не дожидаясь, пока Чимин сам его попросит, ЛиБин отпустил его ладонь и взял чашу с водой, поднося её прямо к сухим губам омеги и аккуратно приподнимая одной рукой за шею. Он делал всё не спеша, чтобы не навредить рыжеволосому, а после терпеливо ждал, когда небольшими глоточками и морщась, Чимин опустошил половину чаши. Омеге действительно стало легче, причём не только от того, что головная боль утихла, а жажда была утолена, сердце теперь было спокойно за родного человека. — Дон? Как он? — Чимин неосознанно сложил руки на своём животе, начиная заботливо поглаживать его. ЛиБин заметил это, но ничего не сказал. — Он в порядке, Чимин, можешь быть спокойным за него, — мягко улыбнулся ЛиБин, поправляя его подушку. — Нас всё это время держали в одной из темниц, но сегодня, к моему удивлению, нас освободили. Меня потребовали вернуть и восстановить к службе, а Дона, по его просьбе, поставили к работе на конюшне. Ты же знаешь как он любит это дело, — ЛиБин тихо засмеялся. — Находясь в темнице, он поведал мне много историй, рассказал кучу советов как ухаживать за этими прекрасными существами. Я и не подозревал, что он настолько поглощён этим делом, порой за самыми обычными людьми скрывается много интересного. — Я давно не был верхом на лошади, — мечтательно пролепетал омега, направляя свой взгляд куда-то вверх на блики от свечей. — И долгое время не брал в руки меча. — В твоём положении, возможно, что только после родов тебе разрешат вновь вернуться к этому делу. Но не стоит отчаиваться слишком рано, хотя зная тебя, твоя вера погасает последней, поэтому я уверен, что благодаря своему желанию, ты достигнешь успеха намного раньше, чем это станет возможным. — Ты всегда верил в меня и вселял надежду, а я не смог оправдать этого, я сожалею об этом больше всего, — Чимин продолжал смотреть на блики, так как ему было стыдно опустить взгляд и взглянуть в добрые и обманутые голубые глаза беты. — Не ты обманул меня, а обстоятельства не позволили нам уйти от погони. Не стоит себя винить в этом. К тому же помешали нам не только преследователи, но и снег, но как бы ты смог предотвратить это? Просто порой бывают такие условия, при которых нет возможности. Такой случай был и у нас. Поэтому не стоит продолжать корить себя, когда всё давно завершилось. Нужно принять своё прошлое и продолжать жить в настоящем. — Значит, сейчас такой же случай как и с погоней? — Чимин опустил голову к ЛиБину, продолжая так же поглаживать свой впалый живот через одеяло. — Такие условия, при которых нет возможности? — омега взглянул на руку, которой он гладил свой живот. Только сейчас до него дошло, что с ним случилось. Он помнил ту боль, помнил как его успокаивал император, как на его крики прибежал Тэхён и помогал ему, стараясь успокоить. Дальше всё сплошные отрывки и провалы в памяти. Боль, боль, боль и темнота. Вновь яркий свет и тот чудный любимый ангел, который казался каким-то знакомым, но в тот же момент чужим. Чимин помнил мягкость его рук, сладостную лёгкость его запаха, добрую улыбку и эти необычные персиковые волосы. Омега мог поклясться, что никогда в своей жизни не видел никого прекраснее, чем этого ангела и ему вновь хотелось встречи с ним. Омеге остались непонятны его слова: «Твоё далёкое будущее». Что значит, он его будущее? — Как бы это было не тяжёло, всё придётся принять. Ты прав и это тот случай, — ЛиБин посмотрел на его живот и поверх его ладоней положил свою руку. — Тэхён мне всё рассказал. Он поведал о том, что сделали с ним. Он сообщил и о тебе, хотя я понимал в каком ты состоянии сейчас находишься. Благодаря ему я нахожусь рядом с тобой, Чимин. Самого его увёл советник совсем недавно. За полчаса до твоего пробуждения, он оставил тебя, сказав, что завтра с утра будет вновь ожидать у дверей. После того, как ему удалось остановить преждевременные роды, а значит и спасти наследника правителя, император согласился исполнить его желание. Тэхён потребовал освободить нас, просил, чтобы меня оставили с тобой и с дальнейшим вынашиванием ребёнка помогал я, а не кто-то другой. Просил он и о том, чтобы быть рядом с тобой и чтобы вас больше не разлучали. Император за жизнь своего наследника не отказал и выполнил всё, что он попросил, поэтому теперь ты можешь быть спокойным. И я и Тэхён теперь будем рядом, — ЛиБин продолжал поглаживать его руки и улыбаться своей доброй улыбкой. Но внезапно кое-что вспомнив, он приподнял брови и сказал, что находясь без сознания омега задал вопрос, тихо и лишь один раз: «Кто ты?» — Я помню лишь отрывками. Сначала было больно. Тэхён пытался меня успокаивать, а Юнги держал за руки. Потом все размыто, больно и темно. В какой-то момент всё прекратилось, сначала мне было просто спокойно и боль начала утихать, но вдруг комната озарилась светом, а лучи солнца, ослепляющие мои глаза, едва ли не лишили меня возможности увидеть его. Со мной был омега. Он был рядом и тоже держал меня за руку, как ты сейчас. Знаешь, я никогда в жизни не видел ничего прекраснее, чем этого ангела, — чтобы описать его, Чимин прикрыл глаза, пытаясь воссоздать его светлый образ и вспомнить чувства, которые обволакивали его тело, когда он находился в том сладком небытие. — У него была настолько чистая и мягкая кожа, словно… словно я прикоснулся к лёгкому облаку, у него были тонкие и изящные пальцы, которыми он прикасался к моим волосам и лицу. Ладони тёплые, отчего мне было так же тепло и спокойно, запах сладкий, но я не смог разобрать на что он походил, он знакомый и когда я ближе подхожу к ответу, то он ускользает и я вновь нахожусь в неведении. — Чимин замер, пытаясь снова вспомнить, но через минуту, так и не поняв, продолжил. — А знаешь какие у него чудные волосы? Персиковые… Ты видел когда-нибудь омегу с таким нежным цветом волос? — ЛиБин покачал головой, продолжая всматриваться в лицо Чимина, которое было одарено малой долей редкого счастья. Омега, не открывая глаз и не услышав ответа, понял, что ЛиБин не видел никого подобного, а это означало, что Чимину несказанно повезло — лицезреть это прекрасное существо. — Я хотел бы ещё раз увидеть его… — мечтательно произнёс омега, находясь в полумраке среди заженных свечей и думая о том белом свете. — Но перед тем, как всё это пропало, он ответил на вопрос. Он сказал, что он моё далёкое будущее и что я должен продолжать жить. У него были чёрные глаза, как у Юнги, но они были такими добрыми, такими красивыми, что не влюбиться в них я просто не мог. Разве это возможно? Полюбить человека, которого видишь впервые так быстро? — В этом мире всё возможно, — хмыкнул бета, задумываясь над словами омеги и пытаясь представить его образ по описанию. — С ним было безумно спокойно. В какой-то момент я даже подумал, что умер, но он убедил меня в обратном, лишь одним прикосновением. Что это было и кто он? Мой ангел? — Твой хранитель, который оберегает тебя. — Только вижу я его впервые. И пришёл ко мне он слишком поздно. — Внутри тебя едва ли не погибла другая жизнь. Сейчас она с тобой, но всё же есть риск. Тэхён успел вовремя. Он был с тобой всё то время, пока нас выводили из темницы и приводили в порядок. Он до последнего не хотел покидать тебя, боясь, что с тобой вновь произойдёт что-то плохое, но Тэхёну пришлось, так как у него и советника был какой-то уговор. — Значит, теперь он всегда будет рядом? — приоткрыл блестящие глаза Чимин. — Вот он мой ангел хранитель. — Ангел у которого отобрали крылья и возможность парить высоко в небе, — ЛиБин отвёл взгляд, чтобы не показать своей грусти омеге и, осознав, что Чимину нужно отдохнуть, немного натянуто улыбнулся. — Сейчас поздний вечер. Тебе нужен покой все ближайшие дни. Из-за этой угрозы плоду, тебе нужно быть осторожным и не стоит волноваться, — лекарь не спеша и поочередно приподнял его руки, укладывая их под одеяло и натягивая ткань выше к груди. — Значит, несколько дней мне придётся валяться в постели, словно я тряпичная игрушка, а возле меня будешь ты и Тэ? Если не будет этих надоедливых слуг и императора, то я более чем согласен на это, — спокойно выдохнул омега, когда ЛиБин, также заботливо, как и тот ангел, поправил его немного растрёпанные рыжие волосы. — Мне рассказали о твоём плохом самочувствии в последнее время, как ты сейчас себя чувствуешь? Голова не болит? — Сейчас намного легче, только слегка кружится, но это пройдёт. Ещё осталась лёгкая резь внизу, но это почти не приносит никакого дискомфорта, — покачал головой Чимин. — Грудь? Во время беременности она слегка опухает и становится более чувствительной. У тебя как раз такой период, что она уже должна немного болеть. Ещё не чувствуешь ничего подобного? — Нет. Этого ещё не хватало, — Чимин, нахмурившись, погладил руками собственную грудь, слегка откидывая одеяло, чтобы оно не мешало. — Думаю, всё это скоро начнётся. Первое время будет нелегко, к тому же если тебе было настолько плохо, то и беременность в целом будет тяжёлой. Позже, когда организм перестроится под ребёнка, то тебе будет значительно легче. Но сейчас тебе и в правду нужен отдых. Я буду рядом с тобой до тех пор пока ты не уснёшь. — Прежде чем лечь спать, я хочу узнать, почему я ничего не чувствую? Как будто, там никого нет, — Чимин положил руку на живот и немного погладил его. — Но даже не смотря на это руки сами тянутся к животу, постоянно. — Более явно, беременность будет заметна только через несколько месяцев. Плод внутри совсем крохотный и он только растёт. Поэтому ему нужны силы, а тебе нужно питаться плотнее. С отсутствием у тебя аппетита дело временное, но думаю всё будет куда хуже. Ведь тебя просто подташнивает, но не рвёт? — Постоянно, но не сейчас. С утра намного тяжелее, а ближе к вечеру легче, — насторожился омега. — А что значит будет куда хуже? Разве это не самое худшее, что может быть со мной при беременности?..

***

      Чимина скрутило в сильном спазме, когда в очередной раз, хватаясь за деревянные края небольшой лохани, его чуть не вывернуло наизнанку. Руки тряслись, желудок снова был пуст, а омега, приобняв свой живот, зажмурился, начиная всхлипывать и ронять слёзы. Уже больше недели его не отпускала рвота, постоянная тошнота добивала особенно по утрам, а еду он не мог видеть, так как от всего этого воротило. За это время Чимин сильнее побледнел и стал ещё костлявее, чем был прежде. Его пытались кормить, но всё это было бесполезно, так как уже через несколько минут он вновь склонялся над небольшой лоханью и не мог удержать в себе ничего. От этого появилась полная апатия, он только спал и лежал на постели, изредка разговаривая со своим братом и лекарем.       ЛиБин лишь недавно начал давать ему один отвар с имбирём, и это дало небольшой эффект, благодаря которому омега мог усваивать небольшое количество еды. Потеря веса продолжалась, но постепенно процесс начал замедляться и Чимину стало куда легче. Рвота была уже ежедневным делом, но рыжеволосый начал медленно восстанавливаться и тошнота тревожила реже.       После той ссоры, из-за которой омега чуть не потерял ребёнка, императора к Чимину близко не подпускали больше недели, чтобы вновь не повторилось прошлой истории. К тому времени из-за плохого самочувствия рыжеволосый сам не хотел его видеть и, всяческими способами давя на своё здоровье, оттягивал момент, чтобы как можно дольше Юнги не было в поле его зрения. Альфа несколько раз пытался добраться до супруга, чтобы воочию убедиться в том, что он в порядке и что его ребёнку ничего больше не угрожает, но его не пускали по решению самого Чимина. Омега впервые был доволен своим статусом, как супругом правителя и будущим родителем наследника династии, так как имел большое влияние и, уже основываясь на том, что он просто не хочет его видеть и слышать своего мужа, на всё давал отказ. Мин прекрасно это понимал, но всё же решил послушать его и навязываться, но через ЛиБина он вытягивал всё с потрохами — о том как Чимин себя чувствует, нет ли угрозы плоду и возможно ли узнать заранее, кто именно будет, альфа или же омега. Бета предупредил, что по некоторым признакам в поведении самого родителя, внешним отличиям уже большого живота и предпочтениям в еде, можно сделать некоторые предположения, но это будет возможным только через несколько месяцев, на что Юнги лишь сильнее огорчился. Добивало и то, что омега каким-то образом узнал о тех платках, которые когда-то повязывали ему на запястья. Чимин уже был осведомлен о их предназначении и, к своему удивлению, узнал и о метке, которую поставил ещё во время течки. Он не знал, что подобное в принципе возможно, но желание отомстить за это ужасное состояние породило небольшую и коварную мысль. Теперь же он отказывался надевать эту лёгкую ткань и всячески старался ограничить себя от подобных вещей, лишая своего супруга мелиссы и тем самым наказывая за ужасные приступы, мучавшие его на протяжении долгого времени. Юнги понял, что скорее всего Чонгук проболтался своему возлюбленному, а тот передал всё Чимину. Уже после разговора с самим Чоном, выяснилось, что поведали омеге об этом сами слуги — его приближённые. Когда один из бет пытался вновь навязать ему платок на запястье, то Чимин разозлился, отказываясь от этого и тогда слуга случайно проговорился о том, что это нужно для императора. Когда рыжеволосый услышал это, то потребовал объяснений, но не получив их, собрал всех слуг, которые были в его распоряжении, а после поставил их перед выбором. Либо они рассказывают всю правду, либо он лично идёт к правителю и устраивает новый скандал, упоминая, что совсем недавно подобная встреча едва ли не обернулась горем. Из-за эмоциональных качелей и тошноты у омеги было практически всегда плохое настроение и тот факт, что он может привести свою угрозу в исполнение, сподвигнуло слуг идти ему навстречу.

***

      Благодаря употреблению отвара, омега чувствовал себя намного лучше и, к полутора месяцам своей беременности, начал активнее восстанавливаться. Постепенно начал появляться аппетит, тошнота была, но не сильная, а рвало лишь раз за два дня. СуХа предложил вновь продолжить обучение, а Чимин, уставший от постоянного лежания на постели, согласился, но только занятия, по настоянию ЛиБина, были не продолжительными. Притом рыжеволосый продолжал ограничивать Юнги и уже был наслышан о его постоянной раздражительности. За неделю он стал дёрганным, постоянно был взвинчен и пару раз порывался в покои своего супруга, но Чимин, схитрив, симулировал что ему не хорошо, а после отказывал императору. Он любил слушать от ЛиБина или слуг, как ломает правителя эта метка на запястье и отсутствие запаха. Его запаха. Только со временем к нему пришла не менее интересная идея. Он подумал, что в таком состоянии император не откажет и, уже передав послание Чонгуку через Тэхёна, омега ждал ответа. Чимин даже подумать не мог, что когда-нибудь будет иметь такое влияние на своего врага и безразмерно пользовался этим. Он давно не был на свежем воздухе, к тому же желание вновь прокатиться верхом на коне сильно соблазняло. Была вероятность и того, что там, на конюшне, он увидит своего друга, который сам соизволил отправиться туда. Он был уверен в этом, так как ЛиБин подтвердил, что его направили на императорскую конюшню. — Чимин, но даже не смотря на то, что ты давно не видел коней и хочешь вновь оседлать их, это риск, который важно учитывать при твоём положении, — лекарь не раз пытался уговорить омегу, но тот не слушал. — Я бы не советовал тебе этого делать, по крайней мере пока, ведь прошло чуть больше половины месяца с того случая. Я боюсь, что с тобой может что-то случиться. — Друг мой ненаглядный, не стоит так переживать, я хорошо справляюсь с конём и будь уверен, что меня не скинут с седла и не ударят копытом. Я много лет заботился о них и многое знаю о этих прекрасных существах. — Говоришь в точности как и Дон, — усмехнувшись, подметил немного бледный из-за резей в животе Тэхён. Они начались ещё с самого утра и усиливались с каждым часом. Омега пытался всё скинуть на то, что просто переел, так как Чонгук в последнее время пытался откормить его, подмечая, что он настолько тощий, что у него одни кожа да кости. Альфа всегда окружал его заботой, во всём помогал и старался постоянно быть рядом. Он долго уговаривал Тэхёна надеть те вещи, которые сшили специально для него, но омега выбрал те что попроще, на что Чон постоянно качал головой, но всё же доверялся ощущениям своего предназначенного, чтобы ему было максимально комфортно и удобно.       Красноволосый сидел на постели, а Чимин немного взволнованно, ожидая ответа, ходил по покоям, нарезая круги. ЛиБин же стоял и смотрел на всё это, продолжая волноваться. — И всё же, Чимин, может ты просто сходишь, чтобы посмотреть на них, но не седлать? Я пройду с тобой, иначе, находясь здесь, просто не найду себе покоя. К тому же правитель может не согласиться на эту авантюру и не позволить тебе туда отправиться. — Время сделает своё дело. Долго он не протянет, а я всё равно получу желаемое, — Чимин остановился на месте, а после посмотрел на брата и ЛиБина. — Пора ему взять на себя часть страданий, нежели всё скидывать на меня. Мне достаточно и того, что я ношу под сердцем его дитя. К чему ограничивать меня в таком простом желании? — Потому, что это опасно… — дверь приоткрылась и внутрь проскользнул невысокий, уже с небольшой сединой чёрных волосах, бета. Подле него был бета помоложе, который сопровождал его и, склонив голову не поднимал глаз. Они поклонились, а после, посмотрев на рыжеволосого омегу, который стоял выпрямившись и, заведя руки за спину прямо посередине покоев, бета с сединой обратился к нему: — Его Величество просил с вами встречи. — Это по поводу моей просьбы, которую я высказал ранее? — поинтересовался Чимин, желая как можно быстрее отправиться на свободу из этих покоев. — Всё верно, он ждёт вашего ответа, — приподняв бровь, Чимин поднял голову выше. Ему всё больше и больше нравилось управлять императором, дёргая в ответ за эти тонкие нити. Решив, что ждать уже больше не нужно, омега кивнул: — Думаю, мы переговорим в его покоях. Хочу ограничить его лишь своим присутствием. Здесь всё пропитано мелиссой, не хочу доставлять ему лишнее удовольствие, беседуя здесь, — Чимин повернулся к ЛиБину и брату. — Я скоро вернусь, будьте уверены в том, что всё пройдёт так, как мне будет нужно. — Чим, только аккуратнее, — Тэхён быстро спрыгнул с его постели, подходя вплотную. — Помни, что ты отвечаешь не за одну, а за обе жизни, поэтому говори, обдумывая. — Тэ, всё будет хорошо, вот увидишь, — красноволосый скептически посмотрел на брата, но промолчал, вновь доверяя его словам. — Удачи, Чим, — Тэхён улыбнулся, приподнимая руки и обхватывая ладонями его лицо. Он прижался губами к его лбу, а после отстранился. — Будь аккуратен.       Чимин кивнул, а после, когда его отпустили, он направился к черноволосому бете.

***

      Рыжеволосый, понимая, что обязательно получит своё, шёл не спеша, растягивая этот сладкий момент предвкушения. Он продолжал идти с заведёнными за спину руками и поднятой головой, двери перед ним открывали, а слуги склонялись в глубоком поклоне, боясь поднять голову или косо взглянуть в его сторону. Перед императором он предстал также важно, а на его лице лишь лёгкая ухмылка и блестящий взгляд. Стоило омеге пересечь границу его покоев и остаться с альфой один на один, как Юнги, сидящий за своим столом, наконец-то почувствовав манящий и опьяняющий его трезвое сознание аромат, выронил письменную кисть на пергамент, который покрылся мелкими резкими точками от брызг чернил. Казалось, альфа даже не заметил этого, поднимаясь с места и смотря лишь на своего супруга, что предпочёл сделать лишь два шага внутрь его покоев. — Что ж, я здесь для того, чтобы получить Ваше согласие, — с улыбкой произнёс Чимин, наблюдая за тем, как Юнги, миновав стол, подошёл ближе, быстро взглянул на его не изменившийся живот, а после, остановившись в одном шаге от него, чтобы держать дистанцию, прикрыл глаза, со всем упоением втягивая любимую мелиссу. Чимин поджал губы, делая шаг назад и повторяя причину своего присутствия здесь. — Думаю, это маловероятно, — с лёгкой улыбкой протянул Юнги, открывая глаза и вновь успокаиваясь от продолжительного отсутствия мелиссы. С беременностью его омега стал пахнуть намного сильнее, чем прежде и этот запах имел уже какой-то успокаивающий для Юнги эффект. Чимин отстранился от него на шаг, а Мин сделал шаг к нему, вновь принюхиваясь. — Запах взамен на моё желание, не забывайся, — рыжеволосый вспылил, так как позади была дверь, а Юнги тянулся к нему всё ближе и ближе. — Я делаю это не из-за вредности, а из-за опасений за своего ребёнка. Сам не забывай об этом, — Мин уже начал прижимать его плотнее к двери, чтобы носом уткнуться прямо в его шею — самый эпицентр дурманящего запаха, но только он хотел расположить свою раскрытую ладонь к закрытой двери, чтобы прижаться к нему, как Чимин увернулся прямо под его рукой и, отойдя вглубь комнаты на несколько шагов, начал качать головой. — Я поставил условия, но ты не выполнил их! — Я сказал причину, но ты проигнорировал это, — Юнги повернулся к нему, в недовольстве поджимая губы. — Одна поездка никоим образом не повредит ему… — начал доказывать Чимин, но его оборвали. — Вновь хочешь из-за своих прихотей поставить под угрозу чужую жизнь? — нахмурился альфа. — Хочу напомнить, что той угрозой послужил именно ты! — Чимин ткнул прямо пальцем в грудь подошедшего к нему альфы. — Может прекратишь думать только о себе и о своей обиде? — Юнги схватился рукой за его запястье, отводя в сторону. — А ты прекрати, указывать мне и диктовать условия, которые выгодны только для тебя! К чему ты постоянно норовишь сделать мне больно?! — Чимин дёрнул рукой и вырвал своё запястье. — Ты вынуждаешь меня на это и прекрати кричать, всё равно этим ничего не добьешься. — Сам не кричи! — рявкнул омега, растирая покрасневшее запястье. — Если я не увижу сегодня то, чего хочу, то… — То? — То ты больше никогда не почувствуешь этого запаха. Я знаю множество способов, которыми можно его изменить. — Шантажируешь? Я не позволю тебе этого сделать, — прищурился альфа. — Ха! Уверен? — вздёрнутый нос и блеск карих глаз больше всего раздражали Юнги, но ничто не могло сравниться с его упёртостью и дерзостью. — Говоришь, хочешь прокатиться верхом? — Мин вмиг стал спокойным и как-то странно смотрел, с той самой долей хитростью, которой ещё совсем недавно оперировал сам омега. — Раннее сказанные мною слова показались тебе неясными? — омега прищурился, стараясь понять в чём подвох, но Юнги ко всему прочему начал улыбаться, просто и без всяких задних мыслей, простая улыбка, не более. — Я понял тебя, Чимин, думаю, что всё же стоит исполнить твоё желание, как-никак прихоть беременного омеги закон, — рыжеволосый даже опешил от такого заявления и уже глупо и удивлённо, немного приоткрыв рот, стоял и смотрел на альфу. — Только вот я поеду с тобой, ибо оставлять на попечительство других людей не собираюсь. — Но… — Никаких «но», Чимин. При других условиях я не позволю, к тому же, если я выполню твоё желание, то будь добр исполнить моё, касаемо запаха, — омега приобнял себя руками, продолжая слушать его: — Мне крайне мало того, что было раньше, я о лёгком запахе мелиссы. Предпочту, чтобы ты перестал прикрываться и прятаться за дверью собственных покоев, не давая мне видеть тебя и чувствовать мелиссу. Я могу предложить тебе другой вариант, который удовлетворит две стороны сразу. — Я не собираюсь спать с тобой! — щеки омеги вспыхнули огнём, а сам он отошёл на шаг. — Я говорю не об этом. Мне мало просто чувствовать запах с тех тканей и больше мне по душе, когда ты рядом. Я о мелиссе, а не о твоём характере, — сразу поправил Мин. — Твои проблемы, что тебе не хватает, но причём тут я? — Я предлагаю научить тебя чему-нибудь. Допустим одной игре. Так ты будешь подле меня, запах будет со мной, а ты научишься много новому. — Я, по твоему, ребёнок, чтобы играть в игры? — возмутился Чимин, вновь сбрасывая с себя руки. — Речь шла о шахматах. — Это ещё что? — поводил сморщенным носом Чимин. — Потом ты сам всё увидишь. Думаю, что даже такому, как ты, возможно, это понравится. Если мы решили этот вопрос, то всё же предлагаю перейти к исполнению твоей прихоти по поводу этой поездки. Только она будет короткая и даже не думай о том, что будешь мчаться галопом. Лишь неспешная лёгкая прогулка под мои контролем. — Хочешь сказать, что собираешься выгуливать меня? — Я прямым текстом сказал это, — засмеялся Юнги, когда Чимин несильно толкнул его в плечо. — К тому же тебе нужно одеться подобающе, не смотря на солнце, снаружи очень холодно. — Прямо как твоя чёрствая душа, — кинул Чимин, направляясь к двери. — И твоё чёрствое сердце, — тем же ответил альфа, смотря, как, остановившись на несколько секунд у дверей, омега кинул на него презренный взгляд.

***

      Закутанный в несколько слоёв тёплой одежды, Чимин, довольный тем, что всё же вырвался из надоедливых стен, шёл рядом с Мином. Был солнечный день, но морозец заставлял щеки краснеть и неприятно покалывал непокрытую кожу. За ними так же следовали несколько слуг и ЛиБин, который отказался оставаться там, боясь за рыжеволосого омегу. Тэхён, который уже не на шутку страдал от резей внизу живота, остался в своих покоях. Лекарь дал ему отвар, но тот помог лишь совсем немного. Красноволосого потянуло в сон, поэтому он предпочёл бодрящей прогулке, тёплую постель.       Идя подле Мина, омега молчал, они слушали, как молодой альфа, отчитываясь, рассказывал о том, что в императорских конюшнях ведут хороший уход за конями и что всё они сильны и здоровы. Для Чимина сразу подобрали самого спокойного и тихого, чтобы тот не делал каких-то резких движений или вообще не сбросил своего всадника. Омеге это не очень понравилось, но оспаривать выбор не стал, хотя ему и так сразу же приглянулся его коричневый окрас и блестящая гладкая шерсть. Было видно, каким покладистым он был, так как сразу же ткнулся мордой в омежью ладонь и довольно фыркнул. Чимин, широко улыбаясь и уже не скрывая радости от происходящего, стал любоваться им, целовал несколько раз его морду и счастливо смеялся, когда конь, довольно фыркая, сам подставлял голову и тыкался ею в грудь рыжеволосого. Пока омега ластился и знакомился с ним таким образом, то на коня уже успели надеть седло, Чимин тоже помогал закреплять повод и удила, а Юнги, выбрав более крупного вороного коня, часто поглядывал на своего супруга, что, смеясь, отводил своё лицо, чтобы конь не уткнулся в его мордой. Засмотревшись за этим маленьким представлением, Мин не сразу услышал смотрящего за конюшней, что его конь готов. Когда Чимин ещё раз всё лично проверил и подтянул, то обратился к Юнги. — Ты от мороза обледенел, что ничего не слышишь? — усмехнулся раскрасневшийся с розовыми, от колящегося мороза, щеками Чимин, желая уже скорее оседлать нового знакомого. В конюшне было тепло из-за дыхания коней, которые, услышав с их стороны голоса, начали также активно двигаться в своих стойлах и шуметь, привлекая тем самым к себе внимание. Мин лишь хмыкнул, поворачиваясь к своему вороному коню и осматривая всю амуницию. Позже, быстро взглянув на коня своего омеги, Юнги подошёл к нему, беря Чимина за руку и кивая на седло. — Я подсажу тебя. — Я сам смогу… — начал Чимин, но Юнги перебил. — Аккуратно, сначала ногу, — омега тяжёло выдохнул, просовывая носок обуви в стремя и, убрав свои руки от Юнги, сильнее сжал часть седла, приподнимая при этом своё тело, а после, перекидывая ногу через коня. Вторую он так же просунул в стремя и немного привстал, чтобы проверить подходит ему длина стремян или всё же стоит ещё немного их отрегулировать. — Я готов. Всё в порядке, — кивнул рыжеволосый, поглаживая одной рукой шею коня, а другой беря, но не натягивая поводья. — Точно? Стремена не низко? — Мин со стороны посмотрел на то как омега сидит в седле. — Нет. Сколько мне ещё ждать, пока ты не соизволишь оседлать собственного скакуна? — в нетерпении воскликнул Чимин, а его конь, перенимая повадки своего всадника, недовольно фыркнул. — Я переживаю, чтобы ты не навернулся, — отмахнулся Мин, направляясь к своему коню, за поводья которого держал смотритель. Он быстро и ловко закинул ногу, поудобнее устроился в седле и перекинув поводья, натянул их, направляясь к выходу и поворачиваясь к омеге: — Сколько мне ещё ждать, пока ты соизволишь последовать за мной? — тоже самое повторил Юнги, усмехаясь, когда и конь, и сам Чимин недовольно фыркнули.       Им открыли двери из конюшни, Юнги, ловко управляясь с конём, был впереди, а Чимин следовал за ним позади. Так же с ними был и сам смотритель, который, оседлав небольшого серого коня, следовал на длинном расстоянии, чтобы если что помочь, но при этом не мешать и их беседе, которую первым завёл Чимин. Они гуляли по уже натоптанной широкой снежной тропе. Из-за рта обоих коней шёл пар, а омега, так же слегка, приоткрыв рот, выдохнул, выпуская тепло в этот бодрящий холод. — Я быстро осмотрел конюшню. Разве Дон не должен быть там? ЛиБин рассказывал, что он просился сюда и ему дали работу с ними. — Ты о пленном, который был вместе с тем лекарем? Если не ошибаюсь, то он ухаживает за одним, — Юнги потрепал вороного коня по его гриве, собранной в несколько косичек. — Конь, испугавшись какого-то шума, начал биться в стойле и повредил себе ногу, вот за ним и ухаживает тот пленный и ещё за парочкой других с подобными повреждениями. Возможно, он был в одном из стойле, а пока ты был занят своим делом, то не заметил его, в крайнем случае я оставил его в живых. — В какой-то момент я подумал, что их больше нет, — неожиданно выдал Чимин, подстраиваясь под ход его коня. — Если по твоему они были виновны, то почему ты оставил их ещё тогда, когда нас поймали? — Ты действительно хочешь, чтобы я сейчас задумался над этим вопросом? — хмыкнул альфа. — Мне было достаточно одной смерти ХваГана в тот день, остальной гнев пал на тебя. — Что? ХваГан он… он мёртв? — не веря, пролепетал омега. Он всё это время думал, что тот жив, и что убийца его Хосока продолжает существовать. — Он погиб ещё в день вашего возвращения, — Юнги говорил безэмоционально и без сожалений о совершенном. — Но какова причина? — Ты. А теперь прекрати болтать о всякой ерунде, — отмахнулся Мин, вновь смотря на омегу и прибавляя ход.       Чимин послушно следовал за Юнги и, ловко управляясь со спокойным конём, продолжал размышлять над словами Мина. Значит, то предчувствие, которое высказал омега ХваГану ещё накануне его смерти и вправду сбылось? Он действительно погиб в тот же день, в который вещал ему кончину омега, хотя по условиям их договора с императором, ХваГан мог сохранить свою жизнь, если сможет вернуть Чимина обратно и он действительно вернул, только всё равно погиб. Мин сказал, что причиной был именно омега, но почему? Может то, что он допустил их побег или же не вернул других сбежавших пленных? Было непонятно. Но даже не смотря на столь приятное известие, настоящая причина, по которой Юнги лишил его жизни, до сих пор была неизвестна. Чимин не решился навязываться вновь, поэтому путь они провели в полном молчании и пыхтении двух коней. Но теперь рыжеволосого не отпускал интерес, поэтому он решил, что вновь поднимет эту тему только позже. Определившись с этим вопросом, омега спокойно выдохнул и уже без каких-то задних мыслей, довольный своим упорством, смотрел вдаль, любуясь заснеженным видом и получая удовольствие от покалывающего пухлые щеки мороза. Было холодно, но тёплая одежда согревала, голову приятно кружила эйфория от любимого дела, к которому он вернулся спустя два месяца, а присутствие ненавистного человека совсем рядом как-то не волновало. В последнее время это отходило на второй план по сравнению с тем новым состоянием, в котором пребывал Пак уже много недель. Раньше омеге беременность представлялась совсем иначе и для него это была лишь проблема большого живота, ограничивающего действия, но теперь — на собственном опыте, это далеко было не главенствующей проблемой. Лидирующей были его эмоциональные перепады. Это сильно раздражало, ведь теперь он практически не мог сдерживать себя, всё выливалось наружу и чаще всего это были слёзы. Он начал часто плакать по поводу и без него: то ему настолько плохо, что голова раскалывается на части, то его вырвет и вновь прихватит живот или же совсем что-то мелочное по типу — что-то упадёт и разобьётся или же Тэхён уйдёт под вечер к Чонгуку. Бывало даже так, что когда омега проснулся, а ЛиБина не было рядом, то Чимин разрыдался так, что потом его долго успокаивали сам пришедший лекарь и Тэхён. Рыжеволосого это бесило, но после он понимал, что всё это из-за беременности и что всё это временно и уже через семь месяцев он вновь станет прежним, но даже после этого он начинал плакать, так как вынашивать ребёнка придётся ещё больше полугода. Омеге было тяжёло, но рядом с ним всегда был и ЛиБин и Тэхён, которым чаще всех перепадало от рыжеволосого. Лекарь отпаивал его отварами и откармливал, а брат постоянно обнимал, когда Чимин плакался, уткнувшись при этом ему в плечо. Омега проклинал Мина за своё состояние и упоминал его имя каждый раз, когда его сворачивало пополам от очередного приступа тошноты. Сейчас он был рядом и так же смотрел вдаль, не обращая внимания на смотрителя, который ехал на большом расстоянии от них. Удивительно было то, что омегу даже не подташнивало и чувствовал он себя, к большому удивлению, просто превосходно. Вот что значат прогулки на свежем воздухе и на коне, даже мята, исходящая от альфы была не столь противна как раньше, а даже наоборот стала более привлекательней и не такой раздражающей. Чимин улыбнулся и, перехватив поводья в одну руку, прижал свободную ладонь к животу. У него уже вошло в привычку обнимать ещё плоский животик и ничего поделать он с этим не мог. Руки, без его сознания, сами тянулись к ребёнку, защищая ещё совсем маленький плод от внешних невзгод. Он до сих пор не принял дитя внутри себя как своего, продолжая утверждать, что это только отродье императора, но омежьи инстинкты взяли верх и, уже не смотря на пустые слова, он всячески старался уберечь его, постоянно находя покой, лишь с прикрытым руками животом. Даже когда он укладывался спать, то постоянно прижимал ладони к плоду, поглаживал его несколько минут, а уже после мог спокойно заснуть.       И сейчас, находясь верхом на спокойном коне, омега таким своеобразным способом оберегал ребёнка. Юнги был впереди, на расстоянии двух метров, и часто оборачивался, смотря на Чимина и проверяя всё ли с ним в порядке. Мин нахмурился, когда, повернув голову, заметил, что рыжеволосый ведёт коня одной рукой, а второй сжимает свой живот. Он натянул поводья, замедляя ход коня и вынуждая этой остановкой остановиться омегу. — В чём дело? — возмутился Чимин, недовольно поджимая губы и убирая руку с живота, вновь беря поводья в две. Его конь так же зафыркал и мотнул головой, выражая подобие чувств своего седока. — С тобой всё в порядке? Почему рукой за живот держишься, он болит, что-то с ребёнком? — взволновано проговорил альфа, разворачивая коня полубоком и смотря на омежий живот. — Я виноват, что это инстинкты? У большинства беременных омег так же, просто хочется, вот и обнимаю себя, тебе то что? — резко вспыхнул омега, подгоняя своего коня и в недовольстве обходя Мина стороной. — Если станет плохо, то не молчи и говори сразу, — также раздражённо ответил альфа, всё больше и больше убеждаясь, что не стоило позволять омеге садиться на коня, так как его постоянно преследовали плохие мысли, что с его ребёнком может случиться. Он решил не обгонять супруга и для его же безопасности, пристроился совсем рядом, так было проще следить за ним и если что, то альфа будет рядом. Чимину не понравилось, что Мин так близко, но спорить с ним не стал, так как хотел продолжения прогулок в дальнейшем. — Я не хочу ограничиваться лишь одним таким выгулом, поэтому говорю сразу, что хочу ездить чаще чем раз в неделю. — Так будет продолжаться, пока живот не станет виден и плод не подрастет, — не поворачиваясь к рыжеволосому, сразу же ответил Мин. — Мне не интересны эти занятия, которыми обременяют меня ежедневно, — как бы невзначай добавил омега, желая чуть позже подвести эту проблему к нужному ему решению. — Это твоя обязанность, как моего супруга. — Это чересчур вместе с беременностью, — наморщил розоватый от холода нос Чимин. — Такова твоя жизнь и другой не будет. — Не забывай, что я являюсь тем, кто запросто сможет прервать твою династию, — вскинул голову омега, продолжая сидеть в седле с прямой осанкой и игнорируя взгляд чёрных глаз, направленный на него. — Пытаешься шантажировать меня? И что же на этот раз ты вновь хочешь получить? Может отказ, ибо я не собираюсь исполнять все твои прихоти лишь из-за беременности? — прищурился альфа. — Шантаж? Я использую те же методы, что и ты, думаешь я не знаю цены своему положению в твоей жизни? Этим глупо не воспользоваться, к тому же ты не оставляешь мне выбора, но даже не эти учения меня волнуют, а кое-что иное, — хмыкнул Чимин. — Всему есть предел, запомни, ты ходишь по лезвию. — Ты забыл кто я и кем был? Нападая на тебя в том тронном зале, я даже не думал о сохранении своей жизни, лишь о твоей смерти. Я всегда находился на грани с жизнью, а тут лезвие… Пора тебе усвоить, что я не боюсь смерти, а жизнь ценю в тех людях, которыми ты больше не вправе шантажировать меня. Пора усвоить эту простую истину, — Чимин без страха принял тяжёлый взгляд альфы и даже смог ответить ему самоуверенной улыбкой. — Если бы не лицо, тело и запах, то я принял бы тебя за альфу, — неожиданно выдал Юнги, привычно опуская взгляд на его живот. Он не смотрел вперёд, так как конь сам следовал по натоптанному пути, а предпочитал долго изучать не изменившуюся за всё это время омежью фигуру. — Знаешь, всё больше и больше надо мной возвышаются убеждения, что в тебе совсем не тот характер, который обычно присущ всем омегам, ты не такой покладистый, как все остальные, с которыми я когда-то пересекался. Ты больше походишь на альфу. — Им бы я и хотел быть, вот только мне не повезло и я омега, а ещё хуже, твой предназначенный, — Чимин повернулся в седле и заметил, как, всё на том же расстоянии, за ними следовал смотритель. — Я тоже был бы больше доволен, будь мой предназначенный спокойным, тихим и уравновешенным омегой, только так он не доставлял бы мне лишних проблем, которые причиняешь ты мне. А ты альфа в омежьем теле и с запахом, который жутко бесит и притягивает одновременно, — стиснул зубы белобрысый, понимая, что без своей мелиссы он уже вряд ли сможет жить как прежде. — Таким меня сделала жизнь и месть к вашей династии. Из-за вас я потерял семью и думал, что утратил брата, это вы виноваты в том, какой я есть! — вскрикнул Чимин, понимая, что его эмоциональное состояние как беременного вновь взлетело до небес. Омега остановил коня и, не выдерживая переполняющих его чувств и присутствия рядом Мина, перекинул ногу и слез на заснеженную дорогу. Он, к удивлению альфы, развернулся, оставляя своего скакуна и уже пешим ходом направляясь обратно к конюшне, у которой находился ЛиБин. Ехать дальше и вместе с Юнги Чимин не собирался, поэтому, вытирая выступившую влагу из глаз, шёл, не оборачиваясь назад. Мин лишь покачал головой, когда смотритель хотел остановиться рядом с омегой, а после, взглянув на коня, которого оставил Чимин, развернул своего и направился за своим беременным супругом. Смотрителю он кинул, чтобы тот отвёл того коня, оставшегося на дороге среди снега, а сам поравнялся с Чимином, который довольно быстро шагал и игнорировал оседланного Мином скакуна, который, пыхтя, показывал недовольство от всего происходящего. — Долго будешь дуться от обиды? — как бы невзначай спросил Юнги, продолжая следовать верхом за омегой. Рыжеволосый старательно смотрел только вперёд и ничего не говорил в ответ. — Думаешь, что так сможешь восстановить справедливость и вернуть тех, кто давно погиб? Может твои родители и мертвы, но у тебя всё ещё есть живой брат. То, что его похитили ещё в детстве, и есть причина по которой ты хотел уничтожить мою династию? Смерть и потеря привели тебя к этому? Твоя месть, направленная на династию, пала только на меня, как на единственного человека стоящего у власти. Ведь когда это произошло, то правителем был мой отец, мне же было только пятнадцать, а тебе, я так понимаю, восемь, верно? — Чимин молча шёл и даже не смотрел на альфу: — Значит, верно. Неужели из-за смерти своих родителей ты решил свернуть на этот путь? Разве это не глупо? — Если бы твоего отца убили, брата похитили, а папа скончался от нескончаемой тоски по нему, то ты так же говорил бы? — не выдержав, выдал омега, в очередной раз утирая глаза рукавом. — Но у меня не было братьев, а родитель погиб при родах. Думаю, мне не понять твоей горечи, ведь я даже не тосковал по отцу. Не тосковал, а больше был благодарен судьбе, за то, что она избавила меня от этого человека раз и навсегда. Но даже после этого жизнь преподнесла мне новый подарок. Хотя подарком это, пожалуй, не назовешь. Ты как проклятье, падшее на меня, чтобы жизнь не казалась столь сладкой. Клянусь, что если бы не тот факт, что ты мой предназначенный, то прикончил бы в день казни, прямо на том же балконе и тем же мечом. Но увы, у судьбы на твой счёт совсем другие планы… — А что случилось с предыдущим императором? — вмиг успокоился Чимин, сбавляя шаг и посматривая на Юнги. — Его отравили. Но человеком, сделавшим это, был, к сожалению, не я. Виновника быстро нашли. Он пытался сбежать, но и его тоже убили, — совершенно спокойно ответил Юнги. — А почему к сожалению? — не понимая всей ситуации, омега нахмурился. Мин тяжёло вздохнул, натягивая поводья и останавливаясь. Он так и не ответил на его вопрос, а, перекинув ногу, спустился к Чимину. Рыжеволосый опешил, когда альфа подошёл ближе к нему, а после, схватив за руку, ближе подвёл к своему коню: — Эй! — возмутился омега, понимая к чему тот клонит и уже хотел оттолкнуть Мина, но тот прижал его к себе, крепко сжимая в кольце рук и опаляя тёплым дыханием замершие щёки. — У тебя есть выбор: первый — молча садишься на коня, второй — идёшь обратно пешком, а после только мечтаешь о последующих поездках. Выбирай, хотя по твоим глазам ответ очевиден, — Мин отпустил руку омеги, а после ловко оседлал своего скакуна, протягивая Чимину ладонь. Рыжеволосый долго не думал, всё равно именно от Юнги зависят его будущие подобные прогулки, поэтому приняв предложение, омега тяжёло вздохнул и уже начал думать как забраться на него, но альфа лишь наклонился, подхватывая его руками под подмышки и поднимая на коня. Мин усадил его боком, прижимая одной рукой к себе, а второй держась за поводья. Такое положение Чимину сразу не понравилось и он хотел сесть так, чтобы можно было обхватить коня ногами, но Мин не дал ему сделать так. — Сиди смирно, попытку проехаться без меня ты оставил позади на дороге, поэтому теперь будь добр и не мешай мне. — Но я хочу сесть верхом, — рыжеволосый ладонями упёрся в грудь альфы отстраняясь, но тот из вредности лишь крепче сжал его, ближе прижимая к себе. Омега вздёрнул голову выше и слегка отпрянул, так как кончиком носа проехался по его губам, на что Юнги лишь улыбнулся. — Мой конь, мои правила, поедешь со мной только так, на этот раз у тебя выбора нет, поэтому терпи, — усмехнулся Мин, трогаясь с места и уводя коня в нужную сторону. Из-за чужой руки на омежьей талии, Чимин недовольно схватился за гриву, чтобы хоть за что-то держаться. Сидеть в таком положении было и удобно и неудобно одновременно. Дело в том, что так Юнги постоянно был в его поле зрения, он был слишком близок к омеге и Чимин, сквозь всю эту одежду, чувствовал тепло его тела, что не мало согревало в такую стужу. Мятный запах был ещё насыщенней, чем прежде, а рука, придерживающая омегу за спину, сжалась чуть сильнее необходимого. Рыжеволосый буквально был прижат к его торсу и поделать с этим ничего не мог. Он нашёл решение и продолжил смотреть только вперёд на заснеженную дорогу, старательно избегая насмешливый взгляд чёрных глаз, вот только в таком положении, шея затекла довольно быстро и пришлось, опустив голову, вновь поворачиваться обратно. Чимин прекрасно чувствовал на себе изучающий взгляд альфы, но не смотрел на него в ответ. Слишком близко. Было некомфортно находится в такой близости с Юнги, поэтому рыжеволосый молчал, чтобы не напасть на разговор, ведь в таком положении было неудобно говорить с ним. Но как бы омега не хотел этого, Мин всё же решил вставить своё слово. — На счёт той игры. Вечером, когда ты закончишь со своими занятиями, то жду тебя в своих покоях. Услуга взамен на услугу. — Не думаю, что эта идея столь хороша, как ты себе её представляешь, — буркнул Чимин, вновь поворачиваясь к дороге и прикусывая губу. — Мне не столько важна эта игра как мелисса, поэтому не бери это на свой счёт. Всё честно: тебе я обеспечиваю эти прогулки, а ты должен мне присутствие своего запаха, — довольный такой близостью рядом с омежьей шеей, Юнги не испытывал совершенно никакого дискомфорта. — Но я хочу не только простые прогулки, но ещё кое-что, — Чимин вновь хотел завернуть разговор к возобновлению своих тренировок с мечом. — И что же? — Я хочу заниматься тем же, чем и раньше. Вновь хочу взять в руки меч, но не для того, чтобы кого-то убить, а чтобы не растерять сноровки в этот период. Я не собираюсь с кем-то сражаться, лишь простые тренировки, — поджал губы омега, приподнимая голову и смотря на Юнги едва ли не в упор. Между их лицами было меньше десяти сантиметров из-за чего омега чувствовал себя максимально некомфортно. — Совершенно исключено. — Мин даже не думал. Услышав о мечах, сразу же отказал, так как понимал, что это край и что так рисковать он точно не будет. Омега, услышав отрицательный ответ, прищурился и уже хотел открыть рот, но альфа перебил его: — Не смей. Позже тебе будет не расплатиться со мной. Всё это я позволил тебе взамен на мелиссу, но о мечах даже не думай. Ребёнком и запахом ты меня шантажировать не сможешь. Что взамен отдашь дальше? Тело? — как бы невзначай проронил белобрысый, а Чимин, округлив от возмущения глаза, хотел замахнуться рукой, чтобы ударить и дать ему пощечину, но Юнги вовремя успел сказать, — Ударишь — поцелую! — омега быстро вернул руку к загривку коня и повернул вперёд к дороге голову, не пророня при этом и слова. Он поджал губы и вторую руку, которая была прижата к плоскому животу, Мин удивлённо приподнял брови: — Неплохая отговорка, стоит взять её на заметку. Довольно действенная, не правда ли? — Лучше молчи, — проворчал Чимин и, несмотря на то, что шея быстро затекла, не смел больше поворачиваться к нему лицом. Оставшийся путь они ехали молча и уже когда омегу спустили обратно на землю, то Чимин, не дожидаясь Мина, сразу же направился к ЛиБину и, взяв того за руку, повёл обратно в свои покои в сопровождении двух слуг. Смотритель за поводья и на своем коне привёл брошенного скакуна омеги и, отчитавшись перед императором, увёл их денник. Юнги, довольный таким исходом, уже ждал их вечерней встречи, но не забывал и о том, что сейчас только день. Он видел как торопливо шёл Чимин и как он нервно оборачивался назад, замечая на себе цепкий взгляд чёрных глаз. Альфа усмехнулся, когда омега скрылся из виду, и ещё минуту стоял на месте, смотря туда, где несколько секунд назад проходил Чимин. Юнги прикрыл глаза, втягивая мелиссу и продолжая удивляться, что из-за одного запаха он стал так зависим от своего предназначенного. Он кружил голову, дурманил сознание и буквально заставлял следовать за собой, словно мелисса могла подчинять и управлять им, хотя в этом была доля правды и альфа уже не сопротивлялся ей, принимая свою зависимость как проклятье за новую жизнь в его омеге. Запах угас, а Мин, собравшись духом, беспристрастно и без лишних колебаний, в сопровождении слуг, направился следом за своим супругом.

***

      Стоило Чимину вернуться обратно в покои, как ЛиБин сразу же уложил его на постель и укрыл одеялом, потому что румяные щёки и лёгкая дрожь его тела, побудили в лекаре причитания, что таким образом омега мог простудиться и заболеть и что при его положении это не хорошо. Поэтому уже через пять минут, закулёманный в несколько тканей и чашей парящего отвара, рыжеволосый интересовался отсутствием брата. — Меня тоже волнует, что у него начались боли в животе, возможно и вправду переел или же его организм начал перестраиваться. Тэхён достаточно взрослый омега, может пришло время для его созревания. Сейчас он в своих покоях и он ещё спит, но чуть позже я проверю его. Думаю, что возможно у него через несколько дней начнется течка, но утверждать это ещё рано. — Течка у Тэ? — рыжеволосый встрепенулся и немного нервно посмотрел на парящую жидкость в своих руках. Он раньше даже не думал об этом и не предполагал, совершенно упуская этот важный пункт. Для Чимина Тэхён был всё тем же младшим братишкой, его маленьким мальчиком. Если это действительно начальные позывы перед его окончательным взрослением, то скорее всего свои права на его заявит именно Чонгук, и он точно не откажется от того, чтобы воспользоваться возможностью и уязвлённым состоянием Тэхёна. Чимин покачал головой, отдавая ЛиБину чашу и поднимаясь с постели: — Нельзя Чонгука к нему допускать. Он же его… — Чимушка, ну куда же ты собрался? Мы даже не знаем, что это наверняка. Возможно он и вправду переел. Давай так. Пусть он сейчас отдохнёт, а позже, когда проснется, то мы по его состоянию и поймём, что с ним. Только не горячись раньше времени и отвар выпей, тебя меньше тошнить будет, к тому же тебе стоит перекусить. В твоём состоянии лучше частые и небольшие перекусы, так не будет часто рвать, а то совсем остались кожа да кости, — качая головой, ЛиБин вернул и омегу в постель и чашу в его руки обратно. — Ну какие кожа да кости? Мои щёки совсем о другом говорят, а что с Тэхёном? Может ты и прав, что просто волнуюсь. А всё же, вдруг мой братик и вправду уже совсем взрослым стал? Знаешь, даже принять это не могу, совершенно никак. Для меня он всё ещё совсем небольшой омежка, которого я не могу отпустить от себя надолго. — Вы раньше были разлучены, поэтому твоё поведение не беспричинно, — улыбнулся бета всё той же доброй улыбкой. — Просто пора принять, что он рано или поздно станет совсем взрослым. — Я понимаю, но это слишком сложно осознать, — качая головой и припадая губами к краю чаши, ответил Чимин.

***

      Рыжеволосый, за волнениями о брате, даже не заметил как быстро прошло время. Он спокойно вырисовывал палочками новые иероглифы, слушал и повторял слова за учителями, просматривал книги и так же, как прежде держал ровную осанку. С каждым разом он начинал привыкать к такому положению и уже свободно держался на занятиях, вот только это совсем выбило из головы осознание, что у него с правителем был договор, на условия которого омега согласился, а Юнги уже исполнил его просьбу. Только вечером, после того, как ЛиБин проверил Тэхёна и сообщил, что тот до сих пор спит, то Чимин, не на шутку взволнованный таким раскладом событий, уже хотел сам к нему придти и проверить брата, но буквально у дверей столкнулся со слугой, который пришёл от имени императора. Омега, разочарованный этим приходом, согласился пойти с ним и уже с подпорченным настроением предстал перед Мином. Слуга сопровождал Чимина прямо до низкого столика за которым уже сидел сам альфа, а после, поклонившись, удалился за двери, оставляя двоих наедине. — Садись напротив меня, фигуры и доска готовы, — с тяжелым вдохом и недовольной миной, Чимин приподнял полы своего одеяния и поудобнее расположился рядом, как и сказал альфа, напротив него. Он быстро осмотрел резные и красивые небольшие фигурки, а после обратил внимание и на Юнги. — Это и есть шахматы? — Всё верно. — Я думал, что это будет что-то более интересней, чем просто какие-то фигурки. — Внешность обманчива, разве не об этом ты раньше всё твердил мне? — удивительно спокойно улыбнулся Юнги, а затем, взяв белую фигуру, которых было всего восемь, показал её омеге. — Начнём с основ и изучения этих самых фигурок, но для начала я поведую тебе о кое-чем важном. Шахматы — это словно бой между двумя враждующими странами. У каждого есть свой правитель, — альфа поднял короля, а после поставил его обратно, — есть и приближенный немало значимый в жизни страны человек, — ферзь так же взмыл вверх, а после опустился на свою клетку, — у каждого правителя есть своё окружение, свои войска и командующие, всё это составляющие шахмат и цель их такова — загнать короля, а после поставить мат. Шах — угроза съесть фигуру, а мат — безвыходная ситуация, при которой одна сторона терпит поражение. Шахматы удивительны тем, что они могут быть равны не просто одной партии, но и целому продуманному сражению, всё как у нас. Ты тоже когда-то планировал восстание, вот только я поставил тебе мат. Сейчас же я хочу не только быть окруженным твоим запахом, но и хочу научить тебя просчитывать ходы, продумывать и предугадывать ходы своего противника и уметь побеждать. Поэтому пора начинать, — альфа протянул небольшую вещичку Чимину и аккуратно передал её ему в руки, чтобы тот осмотрел всё поближе, — это пешка. Как ты уже заметил всего их восемь каждого цвета. У одного игрока в общем счёте шестнадцать фигур, как и у его противника. Всего тридцать две фигуры и шестьдесят четыре клетки. Пешки могут ходить на две клетки в первый ход, а после только на одну клетку. Ходят при этом они только вперёд, а фигуры противника поедают по диагонали. — Поедают? — нахмурил брови Чимин. — Позже ты поймёшь это, а сейчас перейдём к другой фигуре, от которой будет зависеть сама игра… — Постой, если это сравнивать шахматы с настоящим сражением, то кем являются эти пешки? — Солдатами. Их больше, но они слабее других фигур, но даже не смотря на это, они крайне важны в судьбе сражения. Причём только пешка, которая дойдёт до конца доски, сможет стать тем, кем только захочет его игрок. Она может одной из четырёх важных фигур, не считая короля. — А что значит они едят фигуры? Я так и не понял этого, — уже более заинтересованным взглядом, Чимин рассматривал красивую резную пешку в своих руках. — Давай её сюда, проще показать это на деле…       Спустя полчаса, омега уже немного неуверенно, но сам мог делать ходы. Он долго думал, смотря на фигуры и пытался рассчитывать как лучше ему сходить, какой фигурой это сделать и куда, альфа не подгонял, лишь смотрел на омегу, но ничего не говорил. Юнги не мог сдержать улыбки каждый раз, когда Чимин, после долгих раздумий ставил фигуру на клетку, но одним ходом альфа тут же шаховал его, а омега разочарованно ныл, морща свой нос. Мин спокойно объяснял некоторые тактики, которые рыжеволосый запоминал и старался использовать на деле, но против Юнги они имели слабый эффект на игру.       Ещё через час, омега уже хорошо понимал каждую фигуру и ходил намного увереннее, радуясь каждой съеденной пешке. Альфа пару раз специально поддавался, но побеждать не давал, ставя мат за меньше двух десятков ходов.       Чимин ещё долго сидел и, не обращая внимания на время, затёкшие ноги и лёгкую усталость, продолжал играть. Только когда он стал чаще зевать и уже клевал носом, то Юнги отправил его обратно в свои покои, чтобы тот отдохнул и выспался. Он помог омеге подняться на ноги, так как те совсем затекли и проводил его к дверям, а после Чимин приподнял руку, чтобы его отпустили и уже после сам добрался до своих покоев, где ЛиБин поведал, что Тэхён до сих пор спит. Обеспокоенный этим известием, Чимин уже хотел идти к нему, но лекарь остановил его и сообщил, что с ним уже советник.

***

      Тэхён, глухо промычав, повернулся со спины на бок и, поджав к груди ноги, сжался в комочек. Сквозь сон он сразу начал чувствовать боль и что-то влажное и скользкое под собой. Рези в животе были сильными, они не отпускали ни на минуту, а голова кружилась. В покоях было темно, а Чонгук уже лежал рядом. Омеге не требовалось даже поворачиваться к нему лицом, так как яркий запах цитрусовых всё говорил за себя. Тэхён хотел понять, что с ним происходит, а попытка приподняться не увенчалась успехом, так как он сразу же повалился обратно. Рези были невыносимыми из-за чего красноволосый начал тихо лить слёзы, сжимаясь сильнее и пугаясь своего состояния. Тяжёло дыша и роняя крупные слёзы, дрожащим от страха и боли голосом, омега пытался разбудить альфу. Тэхён лежал к нему спиной, а был он на расстоянии вытянутой руки, но даже перевернуться и просто сдвинуться с места, омега не мог, не давали сильные рези. — Чон-нгууук, — Тэхён, всхлипывая, продолжал звать его, — пож-жааалуйста, Чооон… — красноволосый вздрогнул, когда услышал, тихий стон и какое-то копошение позади. — Тэ? — хрипло и сонно протянул брюнет, пытаясь разлепить глаза и понять, что нужно его предназначенному. — Тебе приснился кошмар? — так же сонно пролепетал Чонгук, с трудом отходя ото сна. Было темно и ничего не разобрать, но сразу же в нос ударил сильный вишневый запах из-за чего альфа слегка напрягся, резко качая головой и сбрасывая остатки сна: — Тэхён? — Чонгууук, — тихо плакал омега, сжимаясь сильнее, — мне больно, помоги.       Брюнет приподнялся и, быстро нащупав в темноте свой плачущий комочек, откинул с него одеяло. Альфу сразу накрыло сильным запахом спелой вишни, а Тэхён, всхлипнув, продолжал плакать, не понимая что с ним происходит. Начиная дышать с тяжёлой отдышкой, Чонгук сглотнул вязкую слюну, стараясь не думать ни о чём, что могло бы его раздразнить ещё сильнее. Пока Тэхён продолжал просить и умолял помочь, брюнет аккуратно подложил одну ладонь под его ягодицы, нащупывая влажную, пропитанную ароматной смазкой, простыню. Даже белая, длинная до бёдер рубаха, в которой спал омега, была пропитана его смазкой. Ошибок не было, хотя ещё по запаху всё стало ясно — у Тэхёна началась течка.