Где же ты, моя бабочка?

      Выскользнув из кольца рук спящего Мина, Чимин отодвинулся в сторону, чтобы уйти из императорских покоев раньше и не застать пробуждение супруга. Уже повернув голову к телу, которое прижималось к нему всю ночь и ластилось щекой о затылок, омега остановился, внимательно рассматривая лицо Юнги. Пак до этого утра ни разу не оставался на минуту дольше с мужем после того, как откроет глаза: всегда сбегал из постели и даже не смотрел на спящего супруга, хотя, как оказалось, зря. Альфа практически лежал на краю и был в нательной рубашке и штанах, которые совсем не смущали и не вызывали у Чимина возмущения, как если бы белобрысый был с обнажённым торсом. Мин был укрыт по пояс одеялом, его подросшие волосы спадали на половину лица, а сам альфа слегка поджал губы, когда от него отстранился омега. — Я бы сказал, что ты немного симпатичный, но скажу только одно — страдай как и я с этим ребёнком, — враждебно прошептал омега, оттягивая на вторую половину кровати своё одеяло, в которое кутался ночью, гуляя по коридорам на пару с супругом, и протягивая руки к плечам Юнги. Рыжеволосый с улыбкой на губах подтолкнул несопротивляющееся тело мужа ещё ближе к краю постели и, быстренько натянув миновское одеяло до белобрысой макушки, в последний раз ткнул Мина в грудь. Омега, стискивая зубы, чтобы не засмеяться, ринулся обратно на подушки, притворяясь спящим. Он лёг к альфе спиной и даже прикрыл ладонью свой рот, когда позади раздалось недовольное ворчание упавшего на пол Юнги. Пробуждение настало практически мгновенно, как и сама боль в руке. — Удивлён, что ты не сбежал к себе как обычно, — растирая ушибленный локоть, произнёс Мин, оставаясь всё в том же сидячем положении подле постели. — Я предупреждал, что сброшу тебя с кровати за сон рядом со мной. Я выполнил своё обещание, или тебе что-то не нравится? — рыжеволосый повернулся к Юнги, едва не улыбаясь с того, как нелепо выглядел император, вот так, сидя на полу у своей же постели, с которой его нагло столкнули. — Обещание ты своё выполнил, вот только одного не учёл — я тоже сказал, что за подобное будет, — не решая продолжать разговор с мужем на полу, белобрысый неловко поднялся, упираясь о кровать ладонью и откидывая одеяло на неё же. — Ага, голым спать здесь будешь только ты, причём там же, где сидел ещё минуту назад, — не желая выслушивать дальнейший ответ от супруга, омега, как ни в чём не бывало, лёг обратно. Здесь, в ворохе мятного запаха, спалось намного лучше, поэтому отказать себе в удовольствии поваляться в постели ещё пару часов Чимин не посмел. Он уже успел удобно устроиться и прикрыть глаза, как вдруг его идиллию нарушил Мин. — Уверен, что так оно и будет? — белобрысый и не подумал оставлять в покое своего омегу, поэтому обогнув ложе, остановился у ног Пака, ныряя одной рукой под одеяло и хватая ею чужую щиколотку. Достаточно было лишь подтянуть рыжеволосого к себе за ногу, чтобы тот начал отпинываться второй в попытке освободиться. Со стороны это казалось нелепым, особенно когда Юнги вынудил Чимина перевернуться на спину, предварительно откинув одеяло в сторону, а сам, раздвигая его колени, навис сверху, располагаясь между ног. Никаких иных мыслей кроме как подразнить супруга Мин не имел, но на пару секунд невольно застыл, когда ночное, длинное, почти до пят, одеяние задернулось по середину бёдер. — Ополоумел?! — взвизгнул Чимин, пытаясь натянуть белую ткань, чтобы альфа ничего не увидел. Он оттягивал краешек одежды у паха одной рукой, а второй упирался в солнечное сплетение мужа, не подпуская его ближе. — И чего я там не видел? — возмутился Юнги. — Во время своей течки ты мне всё это не раз демонстрировал. Что-что, а этого мне никогда не забыть. — Не смей! Даже не смей сюда мою течку приплетать! — царапаясь отросшими коготками, прогорланил омега, повторяя тщетные попытки выбраться из-под супруга. — Больше никогда не разрешу ко мне там прикасаться! — А если родится омега? — внезапно произнёс Мин, замечая как поморщился Чимин от этого вопроса. — То твоим наследником будет он! Но больше я не собираюсь никого вынашивать. А если тебе будет нужен альфа — сам и рожай его, меня не смей больше к этому приплетать. — Омега совершенно не годится на роль правителя, его удел — семья, дети и супруг, а не правление страной, — Юнги, не выдержав, что Чимин продолжал царапаться и щипаться, обеими руками зафиксировал тонкие запястья у его головы, заставляя рыжеволосого остановиться. — Не годятся? По-твоему, мы не обладаем никакой властью? — Пак, тяжёло дыша, смотрел снизу вверх на лицо белобрысого, который так и остался меж его бёдер. — Да ты по уши погряз в моей власти! Сейчас ты от кончиков пальцев до головы зависим от меня, начиная с ребёнка и заканчивая мелиссой, хотя о чём я? Ты даже спать без меня не в состоянии и это ты говоришь, что мы ничего не стоим? Если не хочешь в дальнейшем проблем, то отпусти мои руки! — Проблем? Ты угрожаешь мне? — состроив на лице наигранное удивление, Юнги наклонился ещё чуть ближе к супругу. — Да, моя месть будет страшной, — начал кивать Чимин. — Я съем чеснок прежде, чем лягу с тобой спать в следующий раз. Посмотрим, что ты на это сегодня ночью скажешь, когда я к тебе лицом повернусь. — Тогда я прикажу не давать тебе его, а лучше выкину весь чеснок из дворца, чтобы ты не смог этого сделать. — Сейчас же припасу одну штуку специально для тебя. А ну слезь! — рыжеволосый безрезультатно дёргал руки из крепкого захвата, пытался вывернуться, но с подросшим животиком это оказалось намного сложнее. Не будь бы его, омега давно бы оттолкнул навязчивого альфу от себя и ещё бы отдельного тумака дал Юнги за подобное. Но поняв, что из-за беременности придётся примириться со своим непростым положением, Пак недовольно вильнул бедром, из-за чего оголил его ещё сильнее, чуть не по самый пах. — Предлагаю сойтись на том, что я отпущу тебя, а ты не станешь ничего вытворять со своим запахом. Согласен? — Айщ, да сползи ты с меня уже… — омега вновь хотел обругать мужа, но остановился, когда в дверь коротко постучали, а через пару секунд в проёме показалась голова одного из слуг. Пак замер, смотря на темноволосого, а Юнги лишь повернул в сторону выхода голову. От увиденного у беты расширились глаза, а сам он впал в маленький ступор, когда Чимин, почти оголённый по пояс, раскрепощенный лежал на кровати, а над ним был правитель, удерживающий его запястья. Слуга невольно подумал, что застал их за справлением супружеского долга, поэтому, быстро извинившись, поспешил прикрыть за собой дверь, оставляя двоих мужей наедине друг с другом.       Когда до рыжеволосого наконец-то дошло о чём мог подумать бета, Пак открыл рот, недовольно мыча и брезгливо вырывая запястья из рук Мина. Сам же Юнги быстро разжал ладони и отстранился от омеги, поправляя его одежду и прикрывая оголённые бёдра, молочная кожа которых была невероятно гладкой и нежной. Обделённый омежьей лаской на продолжительный срок, альфа завистливо обвёл взглядом икры и щиколотки Чимина, не решаясь думать о чём-то интимном с ним. — Насчёт чеснока я предупредил, — оправив одежду и поднявшись с постели, проговорил омега. Рыжеволосый решил пренебречь мятным запахом и поспать у себя, поэтому, не раздумывая, направился к двери, за которой ещё минуту назад скрылся слуга. — А одеяло своё забирать не будешь? — Юнги, быстро зачесав, отросшие до глаз, белёсые волосы назад рукой, кивнул супругу на постель. Чимин остановился, мысленно проклял весь белый свет, а после вернулся за своим одеялом, обходя альфу стороной. — Ненавижу тебя. Теперь по всему дворцу пойдут слухи, что я с тобой… — продолжать сказанное омега не стал, надеясь на то, что Мин сам всё поймёт. — Плотскими утехами занимался? — с улыбкой на от природы бледном лице дополнил Юнги. — Для остальных это не будет большой новостью. Мы — какие-никакие супруги, а для этого совершенно нормально заниматься чем-то подобным. — Но не для нас! — притопнул ногой недовольный омега. — А тебя не смущает, что они могли подумать, когда я тебя с собой на руках уносил? Эта шестая ночь, которую мы проводим вместе. Не думал, что они предполагали на этот счёт? — Мин считал верхом удовольствия провоцировать Пака. Особенно просто было вывести мужа из себя, для этого было достаточно затронуть тему удовлетворения физических потребностей в постели как щеки омеги слегка розовели, а сам он начинал злиться. — Видеть тебя не хочу, — Чимин резво схватил своё и быстро направился к выходу, минуя мужа и одаривая его злобным взглядом карих глаз. — И всё же, уже этой ночью мы вновь разделим с тобой ложе, поэтому жду этого с нетерпением, — миновское лицо снова озарилось белоснежной улыбкой, когда двери его покоев хлопнули с оглушающим стуком. Омега был в ярости и Мин это знал. И всё же Чимин казался ему особо завораживающим, когда злился.

***

      Приподнимая выше кувшин с пряной жидкостью, СоМин обошёл пару наложников, находя своего в окружении других красивых омег. СанХён сидел на шёлковых подушках, ведя непринужденный разговор с несколькими жителями гарема, совсем не обращая внимания на своего слугу. Он лишь изящной кистью руки поднял златоукрашенную чашку, таким образом требуя наполнить её. СоМин поджал губы и, налив полный небольшой сосуд, отпрянул, продолжая стоять рядом с наложником в ожидании следующего приказа. Но СанХён, игнорируя присутствие русоволосого, отпил немного из чашки, а после вновь обратился к рядом сидящему омеге. — И всё же он был не прав. Разве так сложно привезти те ткани? — Дело совсем не в этом, они же страшно поссорились ещё месяц назад, и теперь из-за их разногласий я не могу получить желаемое, — уныло перебирая золотые подвески на браслете, сказал омега. СанХён только усмехнулся. — Вот почему из-за чужих ссор страдают ни в чём неповинные люди? — И чем выше их положение, тем больше страдальцев, — подметил второй наложник, быстренько оглядываясь по сторонам и начиная тише говорить. — Прямо как у нашего императора и у его супруга. У них постоянно нет мира меж собой. А ещё один бета сказал, что это всё из-за предназначенного правителя. — Тише, тише ты, — СанХён сердито глянул на омегу и ещё раз обернулся на других. Они сидели в уголке вчетвером, как можно дальше от других, чтобы можно было поговорить не боясь, что их услышат. Но переходя на новую тему, наложники совсем притихли, так как понимали, что за подобные разговоры наказания им не избежать. И лишь стоящий рядом с СанХёном СоМин, мог подслушивать, так как его никуда не отослали с новым приказом. — И что там тебе бета твой сказал? — полюбопытствовал омега с золотым браслетом. — А то и сказал, что в ссорах с императором его супруг всегда виноват. Этот истинный обладает бурным нравом, из-за него его и отослали в другой дворец. — А меня больше волнует не это, — СанХён прикоснулся губами к своей чаше. — Мне интересно почему он ни разу в гареме не был. Он же по праву им управлять должен. — А может правитель ему это не доверяет или сам не хочет, — выдвинул свою версию наложник. — Обидно в любом случае. Мне бы хотелось на него посмотреть, — СанХён поправил свободной рукой свои золотистые кудри. — Говорят он очень красив, да и к тому же у него уже животик виден. Скоро он дарует нашему императору сына и надеюсь это будет крепкий альфа. — Каждая пара мечтает об этом. Но если верить слухам о красоте этого омеги, то это объясняет почему император после встречи с ним совсем забыл о нас. Раньше он ежедневно гарем посещал, а теперь нам остаётся терпеливо ждать, когда настанет наше время. — Оно настанет непременно, — СанХён прикрыл ладошкой рот тихо хихикая, — в любом случае беременному омеге с гоном правителя не справиться. Да в течение следующих месяцев он вряд-ли сможет выполнять свой супружеский долг, тут уж будем мы блистать. — И то верно. Совсем скоро настанет пора, когда альфы начнут сходить с ума от проявления своей природы. И это не обойдет ни одного, как и нашего правителя. СанХён, ты же был у императора в ту весну? И вместе с ним его гон проводил? — Один лишь вечер, правитель тогда нескольких брал. Но, ради всего святого, я тогда пару дней отсыпался, после этого. Он выжал из меня все силы, которые только были. А следы на шее и груди от ночи любви сходили несколько недель. Тогда многие с ним побывали, думаю, в этот раз будет нечто подобное. — Надеюсь мне тоже перепадёт его внимание, — не убирая от браслета рук, задумчиво проговорил наложник. — Интересно, как супруг императора смог продержать правителя подле себя столько времени? Может он его и вовсе к себе приворожил? Столько месяцев прошло, а император на другого так и не посмотрел. — Я думаю их истинность играет важную роль. Может их связь настолько сильна, что правителю никто другой не нравится? Тогда почему между ними всегда разлад? Всё так сложно. — Постойте, а ведь у этого омеги имеется брат. Помните, как ещё четыре месяца назад об этом говорили? А где он сейчас? — Вы говорите о Тэхёне? — решил вставить своё слово СоМин. — О ком? — омега с браслетом, нахмурил брови, не понимая кто такой Тэхён. — Я о брате супруга правителя. Я с ним был знаком, — СанХёну не особо понравилось, что в их разговор вмешался его же слуга, но интерес пересилил, и поэтому он немного пододвинулся, освобождая место СоМину и указывая ему на него. Русоволосый довольно улыбнулся, присел подле наложников и оставил кувшин с жидкостью впереди себя. — Ну не томи, расскажи хоть что-нибудь про него, интересно же, — омега, сидящий рядом со слугой, закопошился, устраиваясь поудобнее и собираясь внимательно слушать нового собеседника. — Тэхён, так зовут этого брата, изначально был самым простым и неряшливым слугой, который постоянно бил чашки, ибо имел кривые руки, и всех шугался, будто он был прокажённым. Его во дворец привезли, когда ему было только шесть. В тот день лил сильный дождь, сама погода сочувствовала людям, которым пришлось с ним работать. — Подожди, подожди. Значит он здесь ещё с детства жил? — удивлённо приподняв ровные брови, спросил СанХён. — Но насколько нам известно супруг правителя появился здесь недавно. Их что разлучили ещё в детстве? — Я совсем не знаю его брата, но хорошо знаю этого негодника Тэхёна. Человеком он был, мягко говоря, отвратным. Стоило сделать какое-то доброе дело по отношению к нему из жалости, как тот сразу начинал огрызаться, словно дикий зверёныш. — Если он был таковым, то как его из дворца не выгнали? — поинтересовался другой наложник. — Его жалели, когда он был ребёнком и юным омегой, а после, когда он подрос, то стал распутничать с альфами. Он всегда был с нами груб и особенно жесток со мной. Я ему ничего плохого не сделал, даже косо в его сторону не посмотрел и слова дурного не сказал, а он всегда меня дразнил и обижал. Однажды Тэхён на меня своего альфу, с которым спал, наслал, чтобы тот мною воспользовался. Я тогда чудом спасся, а он после этого продолжал надо мной издеваться, — СоМин для убедительности шмыгнул носом и рукавом вытрал и без того сухие щеки, прикладывая ткань к векам. — Ох, бедненький, не плачь, главное, что сейчас всё хорошо и ты с ним больше никак не взаимодействуешь, — один из омег ободряюще погладил СоМина по спине. — Я тоже так думал, вот только, когда возвращался в гарем, то снова встретил его. Я тогда подумал, что он меня не заметит, но не тут то было. С ним тогда двое слуг было, которые меня схватили и не отпускали. Я так перепугался за свою жизнь, что начал плакать и просить отпустить, но он лишь смеялся с меня и говорил, что я ничтожество и урод. — Не верь ему! Ты очень даже красивый. — И вправду, я уверен, что ты в сто крат симпатичнее его будешь. Не стоит верить тем, кто против тебя настроен. — Просто нужно забыть его как самый страшный сон, — СоМин кивал головой со слов наложников, продолжая прикладывать к глазам рукав своей одежды и шмыгать носом. — А всё дело в том, что он предназначенный советника. Ещё когда он был самым простым слугой, то он часто воровал чужие вещи. У меня даже украл брошку, которая мне от папы досталась. Так и не вернул её. Однажды, когда он решил, что не хочет работать на кухне и выполнять сложную работу, то он захотел стать помощником лекаря. Не знаю со сколькими людьми он согласился переспать, чтобы ему это доверили, но советник сразу смекнул что к чему, поэтому попытался помешать ему. Решил устроить для него испытание, чтобы тот помог избавиться смотрителю от какой-то хвори. Так тот вместо этого стащил кольцо… — СанХён напрягся, понимая, что это не Тэхён украл кольцо смотрителя гарема, а он сам, взамен на то, чтобы СоМин стал ему помогать в дальнейшем. Наложник нервно прикусил губу, а после, предполагая, что таким образом СоМин хотел избавиться от такого ужасного человека, расслабился и даже был согласен с тем, что в краже обвинили Тэхёна. — Тогда он запугал нас, сказав, что отрежет язык каждому, кто посмеет сказать о кольце, которое он спрятал под подушкой в своей кровати. Но когда начали обыскивать нашу комнату и нашли его, то под страхом лишения языка, нам пришлось сознаться. Со мной было ещё несколько слуг, которые подтвердили его виновность. Тогда-то Тэхёна и хотели наказать, но он изловчился и соблазнил самого советника. Он добровольно отдался ему, а взамен получил свободу. — Вот же гадина! Если бы увидел его сейчас, то не пожалел бы ногтей и расцарапал бы ему его лицемерное лицо так, что даже его альфа не узнал бы в нём своего омегу. — Согласен. С таким бы я и разговаривать не стал, сразу бы плюнул в лицо. — Как таких как он ещё не прибили? Его бы на растерзание львам кинуть, тогда было бы всё по справедливости, — СанХён снова приложился к чашке. — Он сейчас под защитой советника. Ему всё с рук спускают. Он стал ещё в разы наглее, когда нашёл своего брата, которым оказался супруг императора. Сейчас он кичится своим положением, унижает слуг, называя ничем, рвёт дорогие наряды, которые ему не по вкусу. — Эту шлюху ещё и в шелка одевают! Да чтобы он волдырями покрылся и его альфа бросил! — Да, таких как он — нужно не глядя камнями забивать. — Вот-вот, дрянь эдакая. Меня аж трясет, так хочется его наглую рожу увидеть. СоМин, а как он выглядит? — У него красные волосы, а запах приторно вишневый. Несёт так, будто он соблазнить толпу альф хочет. Постоянно смотрит на всех с презрением, а в своих покоях и вовсе ходит в том, в чём папа родил. Всё для своего советника делает, постоянно себя предлагает, будто он течная сука. — Да, не ожидал я, что он брат супруга императора таким человеком окажется. — И не говори…       СоМин, удовлетворённый ложью, уже вкушал плоды своих же слов. Он понимал, что они не утаят этой «правды» и уже этим же вечером о Тэхёне будет знать весь гарем. С этим отсюда всё просочится и до самого красноволосого омеги. СоМин знал, что слухи, как снежный ком, станут ещё страшнее, ведь каждый добавит дольку от себя, а он останется не при делах, так как позже даже никто не вспомнит, откуда всё это началось.

***

      МинГи, поражённый известием, что Чимин вновь был с императором эту ночь, мысленно проклял лекаря, который как ни кстати мешался под его ногами, мешая выполнить свой план. — Значит Вас наставил тот лекарь? — без улыбки, скрепя зубами от злости, светловолосый гребешком нежно и бережно прочесывал рыжие пряди, которые не стригли со времени обручения Чимина с правителем. Их отращивали, чтобы длинные волосы стали достоинством омеги. Каждое утро МинГи расчёсывал их и украшал драгоценностями, прикидывая, что уже совсем скоро можно будет забирать приличный хвостик и использовать красивые шпильки с подвесками, которые непременно подойдут Его Величеству.       Пак сидел на стуле подле стола, где слуги разложили украшения, уже умытый, одетый, сразу после своей утренней трапезы и с более хорошим настроением. — ЛиБин лишь помог мне разобраться с собой. Я долгое время не решался с Юнги поговорить, но вчера случайно с ним столкнулся, когда от бессонницы бродил по коридорам. Представляешь, он тоже уснуть не мог, наверное все предыдущие ночи так же мучался… ааа хотя так ему и надо. Сегодня нас слуга застал в постели, а я тогда на спине под Мином лежал, так бета подумал, что мы с ним… — Вы переспали с императором? — глаза расширились от удивления, гребень застыл в воздухе вместе с дрожащей рукой, а из груди МинГи будто выбили одним точным ударом весь воздух. — Что ты несёшь? Конечно же нет! — Чимин резко отстранился от замерших рук и взглянул на лицо МинГи. — Завязался спор, из-за которого всё это и получилось. Почему ты думаешь, что я с ним переспал? Это далеко не так! — светловолосый облегчённо выдохнул и улыбнулся. — Прошу прощения, Ваше Величество, я не хотел задеть Ваши чувства. Просто не подумал и вырвалось первое, что в голову пришло, простите меня ещё раз, — Пак развернулся обратно, а МинГи начал работать гребнем, ловко и быстро прочесывая густые, но ещё не длинные волосы. Сердце перестало бешено биться и успокоение быстро настигло его. — Ладно, забудем, — рыжеволосый опустил взгляд на своё кольцо и продолжил любоваться своим кровавым камнем. — Кстати, ЛиБин, — светловолосый закатил глаза, когда вновь услышал имя надоедливого лекаря, — недавно посоветовал быть с Тэхёном снисходительнее и дать ему самому возможность выбирать. — Но после этого Вы хотели убить советника, когда застали его вместе с Тэхёном в непотребном виде. — По крайней мере, при разговоре с братом и его истинным, я решил послушаться совета ЛиБина и Юнги, — МинГи поджал губы, — и дал Чонгуку второй и скорее всего последний шанс, — Чимин взял с расшитого серебряными нитями шелкого платка две короткие, под стать его длине волос, заострённые палочки из золота, кончики которых были украшены маленькими павлинчиками с красными камнями на своих пышных хвостах. Он протянул одну из них своему слуге, который начал закреплять её, а вторую оставил, чтобы как следует рассмотреть поближе. — И знаешь, когда я застал их вчера за тем, как они целовались, то подумал, что скорее всего не зря дал ему эту возможность. Мне до сих пор паршиво понимать, что между ними было в прошлом, но и напоминать насильно Тэхёну я это не могу. Не могу и решать за него. Это было бы эгоизмом с моей стороны. Так, я только бы отдалился от него, а он для меня очень значим, он для меня всё. Отчасти я рад, что их отношения наладились, ведь брат больше не страдает и не боится Чона, можно сказать доверяет ему, но я всё равно не могу отпустить прошлое. — Чимин замолчал, прижал острую золотую палочку к пальцу и, немного подумав, продолжил: — Думаю, ЛиБин прав, мне нужно попытаться отпустить плохое, ведь на замену ему пришло хорошее. — А как долго Вы с ЛиБином знакомы? — светловолосый с большим трудом произнёс имя пожилого беты, едва не процедив его сквозь зубы. — Достаточно долго, чтобы он стал для меня одним из самых важных людей, к которому я мог бы прислушаться, — спокойно сказал Чимин, не понимая насколько сильно они не понравились МинГи, который едва не погнул искусно сотворённое перо павлина на украшении от злости. Мысль, что один лекарь запросто мог испортить абсолютно всё, выводила из себя по щелчку пальцев. Светловолосый не мог проколоться сейчас, просто не имел на это права. Он зашёл слишком далеко и на него возложили большие надежды, поэтому нужно было устранить любые преграды на своём пути, пускай даже если это будет доверенный человек Чимина.

***

      Оставив Пака с учителем, МинГи решил не тянуть и сразу навестить лекаря. Чтобы не было никаких подозрений, светловолосый быстро придумал для него отмазку.       Стукнув о дверь пару раз, омега слегка приоткрыл её, оглядываясь по сторонам и встречаясь глазами с самим ЛиБином. Бета стоял у стола, на котором были разложены засушенные травы, корзины и книги. Одна из них была открыта и лекарь что-то вписывал в неё пером, причём держа во второй руке сухую веточку коричневого зверобоя. — МинГи, что-то с Чимином? — ЛиБин быстро отложил засушенный цветок и перо, но омега, выкинув руки вперёд, остановил его. — Нет, нет, с ним всё в порядке. Я пришёл по личному делу, — бета облегчённо улыбнулся, понимая, что с Чимином всё хорошо и обратился уже к МинГи. — Я слушаю тебя. — Дело в том, — светловолосый настороженно подошёл ближе и как бы невзначай взглянул на стол, — что уже несколько дней подряд меня мучают головные боли, поэтому я здесь. — Я могу кое-что дать, что точно поможет тебе, подожди минутку, — лекарь тут же вернулся к разложенным травам, быстренько обвёл взглядом всё, что лежало перед ним, а после вспомнив, что маленький флакончик находился в небольшом шкафчике, поспешил к нему. МинГи же, заполучив возможность осмотреться, начал изучать на скорую руку всё, что было только доступно. ЛиБин стоял к нему спиной и не видел, что делал слуга, поэтому неспешно перебирал стеклянные сосуды. Омега мало что знал в травах, но смутно припомнил несколько ядовитых растений. Быстро протянув руку и отодвинув немного в сторону корзину, светловолосый заметил свёрток плотно замотанного пергамента, на котором МинГи увидел тонкий корявый почерк. Он различил лишь одно слово «вех», а после вновь повернул голову к ЛиБину, который уже достал что нужно. Бета вернулся, подходя ближе, и протянул среднего размера флакончик с прозрачной жидкостью омеге. — Вот, пей его по ложке утром и вечером, тогда тебя скоро отпустят головные боли. Только не забывай его принимать. — Большое спасибо. Не понимаю как вы только во всём этом разбираетесь. Для меня всё едино: трава как трава, — усмехнулся светловолосый, специально акцентируя на своём незнании во врачевании, чтобы в памяти беты точно отпечаталось, что МинГи не смыслит в этом и, что когда придёт время, не заподозрили его. — Долгие годы учения и любовь к своему делу сделали своё, — развёл руками ЛиБин с той же добродушной улыбкой на лице. — Не всем дано, не всем дано, ещё раз спасибо, — поклонился МинГи и сразу же поспешил уйти, чтобы выкинуть ненужный флакон и прикинуть лучший момент для кражи веха и отравлении им Чимина. Светловолосый рассчитывал на лёгкое головокружение и рвоту, так как не хотел, чтобы Пак серьёзно пострадал из-за этого. Ему было важно всё хорошо продумать, чтобы виноватым выставить именно ЛиБина и не попасться самому. Лишь из-за одного отравления, МинГи был уверен, что бету лишат жизни. Ему это было только на руку, так как он уберёт с пути ненужного человека и с лёгкостью ещё сильнее привяжет к себе Пака, получая то доверие, на которое рассчитывал, когда будет поддерживать рыжеволосого после потери дорогого друга.

***

      Краснея от того, что альфа был слишком рядом и держал омежью кисть, направляя её и выводя на пергаменте ровные иероглифы, Тэхён в улыбке поджимал губы, вспоминая, как ещё пару часов назад они с Чонгуком гуляли в саду, где были всё те же заснеженные деревья. Он сидел за невысоким столиком, а брюнет стоял позади, помогая ему с письмом, которое никак не выходило у красноволосого. С каждым днём омега краснел всё сильнее и сильнее, ведь Чон начал везде в открытую держать его за руку, делать приятные комплименты по поводу его чудной внешности и сладко целовать вишнёвые губы, когда омега ему это только позволял. Перед сном Тэхён с замиранием сердца чувствовал как Чон прижимался к нему, жарко дыша в шею и так же нежно обнимая за талию. Омега чувствовал, что начинает постепенно привыкать к этой невинной ласке и к самому Чонгуку. Для красноволосого всё это было вновинку, к нему ещё никто так не проявлял заботу, поэтому не влюбиться в это было очень сложно. Чонгук же наконец вздохнул с облегчением, когда надежда на то, что Тэхён сможет его принять как своего предназначенного практически угасла, омега впервые за пять месяцев начал искренне отвечать ему взаимностью. Оба действовали аккуратно, с лёгкой опаской и долей сомнения, но постепенно эти ухаживания перерастали в нечто большее для каждого из них.       Уже заканчивая с письмом, Чонгук отстранил руку от омежьих пальцев, любуясь тем, что у них вышло. — Я сам так точно никогда не напишу, — с долькой огорчения проговорил омега, убирая писменную палочку и чернила подальше от пергамента. — У тебя неплохо выходит, просто нужно больше практики. — Мне больше с тобой писать всё это нравится, чем одному, — смущённо проговорил Тэхён, поворачивая голову к альфе. — Мне это тоже доставляет немалое удовольствие, но сейчас мне пора. Думаю, Юнги уже успел с Чимином не раз поссориться и примириться, хотя про второе совсем не уверен, — усмехнулся Чонгук, прижимаясь губами ко лбу омеги и оставляя на нём лёгкий целомудренный поцелуй. — А можно я за тобой увяжусь хвостиком? — Пак уже улыбался своей удивительной улыбкой, понимая, что Чонгук ему точно не откажет. — Хочешь проводить меня? — красноволосый молчаливо кивнул. — Тогда пойдём вместе, — брюнет протянул руку за поданной ему ладошкой и, вновь сплетая пальцы, они ушли за дверь, где за омегой, немой охраной, увязалось двое бет.       Чонгук привычно начал отвлекать Тэхёна от пути разговором, слегка замедляя шаг, а Пак, преданным слушателем, смотрел на него большими от радости глазами, внимая каждое его слово. Эти маленькие прогулки по дворцу стали привычно приятными каждый день, будто то была какая-то святая традиция. Но их идиллия не была долгой, ибо к тронному залу путь был короток. У дверей брюнет поцеловал своего предназначенного в щёку, а тот прошептал ему на ухо, что будет ждать его в своих покоях. Чон со спокойной душой отдал Тэхёна в руки бет и, понимая, что его истинный наконец-то стал более мягок к нему, едва сдержался, чтобы не схватить омегу в охапку и не закружить его над полом, крепко накрепко прижимая к своей груди.       Красноволосый, окружённый вниманием не только своего альфы, но и этих же слуг, начал со временем расслабляться, ведя с ними какой-нибудь короткий и не принуждённый разговор. Вот только на этот раз, когда он вместе с бетами возвращался в свои же покои, мимо проходящий омега презрительно глянул на красноволосого, морща и вздергивая к верху свой веснушчатый нос. Тэхёну показалось это неприятным и странным, изначально он подумал, что омега просто обознался, но когда они напоролись на двух других людей, так же фыркнувших на Пака, красноволосый подумал о том, что что-то неладное случилось. Разобраться в этом ему не дали, так как беты обязаны были привести его строго в покои, что, собственно говоря, они и сделали, дабы не ослушаться приказа советника. Тэхён же, скидывая всё на чужую зависть, хотел продолжить практиковаться в письме, вот только из головы не выходили те люди, которые к чему-то смотрели на него с большим презрением.

***

      Чимин удивлённо приподнял брови, когда с подносом еды ему не принесли то, о чём он просил. — Его Величество, отдал приказ не давать Вам чеснока, — с поклоном произнёс слуга. — Ваше Величество, я могу полюбопытствовать к чему он вам? — МинГи, видя, что рыжеволосый из-за ответа беты огорчился, решил узнать причину столь странной просьбы. — Помнишь, я тебе рассказывал о случае с Юнги с утра? — Да. — Причиной тому послужил чеснок. Я имею в виду то, что я сказал как съем его перед тем как лечь с ним в одну постель. Он же ответил, что не позволит этому случиться. Ты свободен, — кивнул бете Пак, а после продолжил разговор с МинГи. — Так вот поэтому мы и разругались, где нас застали в не совсем приятном виде. — Если Вы готовы на что-то подобное, то я смогу Вам помочь, — кивнул светловолосый. — О, это будет просто чудесно, МинГи. К тому же достаточно одного зубчика чеснока, так как весь его я явно не осилю, — уже более бодро произнёс Чимин, ожидая прихода ЛиБина. Лекарь явился через минуту, мягко приветствуя Пака и начиная с ним разговор, который быстро увлёк всё внимание рыжего омеги с МинГи на него. От появления в этих покоях беты, светловолосый невольно подумал о вехе, о том, что у него прекрасная возможность стащить его незаметно. Слуге было достаточно просто подмигнуть Чимину, чтобы тот подумал о недавно затронутой теме и поддерживающе кивнул на дверь. МинГи, понимая, что всё сложилось лучше некуда, быстро поспешил в комнату лекаря, а после и на кухню.

***

      Наступившая ночь совсем не пробуждала в альфе желание спать, а зажженные свечи освещали стол и часть комнаты, которая едва сохраняла отдаленный запах полюбившейся лимонной мяты. Только особенно выделявшийся среди простой мяты запах позволял Мину спокойно сидеть и перечитывать письма, которые отдал ему один из его чиновников. Тишину нарушали лишь потрескивающие в воске огоньки и шорох от перелистываемого пергамента. Юнги приподнял голову, когда за дверью послышались чьи-то голоса. Не прошло и десяти секунд, как внутрь его покоев пришёл Чимин, который даже не взглянул в сторону мужа, а сразу же направился к постели, взбираясь на её и укладываясь под миновское одеяло. Рыжеволосый расположился как можно удобнее, причём он забрал себе подушку супруга, так как от неё, так же как и от одеяла, приятно пахло мятой, отчего омегу быстро клонило в сон. Но ему до сих пор было лиховато от ещё недожеванного чеснока во рту. Один очищенный зубчик он положил за щеку у себя в комнате, прямо перед МинГи, а раскусил её лишь у дверей в императорские покои, куда его безропотно пустила стража, коротко поприветствовав. Язык и горло обжигало, но Чимин всё равно съел его до конца, прожевывая прямо в кровати. — Решил не дожидаться, пока я сам за тобой приду? — Мин отложил пергамент, смотря на танцующие отблески свечей в постели, где лежал его омега. Чимин даже не подумал отвечать ему, поджимая под себя ноги и тихо вздыхая. — По крайней мере, ты облегчил мне задачу, — и вновь молчание в ответ.       Белобрысый уже хотел вернуться к письмам, как вдруг желание читать совсем отпало, ведь совсем рядом лежал он, источая дурманящий запах мелиссы. Юнги с минуту сидел на месте, думая о том, стоило ли ему всё заканчивать так быстро лишь по тому, что сюда пришёл Чимин? После своих недолгих раздумий, взвесив все «за» и «против», Мин, без долгих колебаний, откинул от себя письма, поднимаясь на ноги и направляясь к своему ложе. Он быстро скинул с себя накидку, продолжая раздеваться дальше только смотря на Пака, который мирно прикрыл глаза и у которого соблазняюще съехала ткань с плеча, оголяя гладкую кожу.       Чимин лежал в ожидании супруга и, когда одеяло немного приподнялось, уголки омежьих губ дрогнули в полуулыбке. Юнги сглотнул, опасливо касаясь голой кожи плеча и утыкаясь носом в загривок рыжих волос. Никакая возможность беспрепятственно трогать каждый участок кожи наложника не стояла на равне с тем, что испытывал альфа, просто держа вспотевшую ладонь на паковском обнажённом плече. Кожа омеги казалась горячей, соблазняюще нежной, отчего всё нутро альфы трепетало в ожидании бо́льшего. Но Мин, понимая, что лежащая рядом с ним бестия разорвёт его на кусочки за лишние прикосновения, дальше играться с огнём не решился, поэтому с грустью поправил белую ткань, прикрывая ею плечо омеги. Пришлось мириться и с тем, что его достоинство в штанах игриво дёрнулось на одну только мысль о паковской коже, к тому же сам Чимин начал ворочаться, а после и вовсе развернулся к белобрысому лицом. — Ты мне им в зад упираешься, — выдохнул рыжеволосый, а Юнги слегка отпрянул, не ожидая резкой смены любимой мелиссы на чесночный запах. — И где ты его только достал? Я же приказал… — Приказал не давать мне его? Нашлись те, кто помог мне, и, как видишь, своё обещание я вновь выполнил, — наконец-то получив желаемое, омега не пожалел, что съел чесноковину. — Меня он сейчас не так сильно волнует и, если думаешь, что после этого я тебя отпущу, то ты заблуждаешься, — Юнги за талию прижал Чимина ближе к своему торсу, опуская руку на сильно изменившийся за последние недели животик. Мин даже не поморщился, когда омега подул на него, в попытке вызвать хоть каплю отвращения. — Тебе самому-то приятно от вкуса на языке? — Пак цокнул и поморщился, приподнимаясь на локтях. — Тебе бы это самому понравилось? Целую штуку съесть, чтобы потом понять, что ничего не получилось? — Ну я, в отличии от тебя, — белобрысый так же сел, чтобы быть на равне с супругом, — подобным не занимался, хотя попробовать на вкус могу и сейчас, — рыжеволосый даже опомниться не успел, как Мин скользнул рукой за тонкую шею и, сжав на затылке яркие пряди, притянул к себе. Стоило Чимину только почувствовать чужой язык на небе, как омега рефлекторно сжал челюсти, так же отталкивая от себя мужа. — Отчасти попробовал на вкус, но не распробовал до конца, — Юнги поджал прикушенный омегой язык, на кончике которого остался чесночный привкус. Он, не дожидаясь пока Пак вспыхнет, яростно обнажая свои острые клыки и когти, при этом проклиная всё и вся вокруг страшной руганью и бранью, поднялся за кувшином с водой, который стоял рядом на низком столике. Налив целую чашку, чтобы сбить неприятное послевкусие, Юнги повернулся к Чимину, думая подходить ли к нему так рано. Но видимо омега поджидал, пока альфа вернётся, чтобы напрыгнуть и перегрызть за содеянное глотку, ведь рыжеволосый так и не сдвинулся с места, продолжая молчать и смотреть в ответ на Мина. Белобрысый на свой страх и риск, всё же сделал пару шагов к постели, чтобы протянуть руку, с которой уже успел мысленно попрощаться, и предложить ему воды. Пальцы невольно сжались, когда Чимин всё же решился принять предложенное. Юнги совсем замолк, прислушиваясь к периодическим глоткам, а когда чашка оказалось пустой, то так же рискуя, забрал её обратно. Страшнее было только возвращаться обратно в постель, у которой Мин стоял полминуты, после того, как оставил сосуд на том же столике. — Мне стоит ожидать нападения? Или же сразу могу распрощаться с жизнью? — спросил белобрысый, когда Чимин вернулся в лежачее положение. — Можешь просто молча лечь? — Юнги лишь усмехнулся. Слишком быстрая смерть для него. — А ты… — Ляг уже, — теряя терпение, сердито выдохнул Пак, а Мин, всё же приготовившись к тому, что его придушат, вернулся к омеге, который совершенно расслабленно уложил свою голову ему на грудь, чтобы иметь открытый доступ к успокаивающей его мяте. Юнги до последнего момента был напряжен, особенно, когда Чимин закинул на него ногу, чтобы во время сна случайно не перевернуться на спину или живот. Распрашивать супруга альфа больше ни о чём не стал, лишь смиренно приобнял и откинул голову, чтобы омега быстрее уснул от обилия мяты, которая, как он заметил, начинала нравиться его мужу. Свои короткие пальцы он сложил на подросшем животике, а через пять минут уже сладко посапывал, пока Юнги представлял, что с ним сделают завтра.

***

      Свёрток пергамента с ядовитыми листьями веха покоился в кармане омежьего одеяния, смиренно ожидая своего часа. Его владелец изредка приподнимал глаза, с прищуром смотря как рыжеволосый, в компании СуХи, своего учителя, заинтересованно выводит иероглифы, изредка спрашивая всё ли он правильно делает. Чимин всё лучше и лучше стал понимать свои закорючки и палочки, начал гораздо больше читать и заучивать какие-то отрывки из свёртков, которые ему приносили. Пак сравнительно недавно, всего несколько дней назад, узнал о существовании библиотеки, но не был ярым поклонником книг, чтобы брать оттуда что-то. Он больше предпочитал изучать то, что ему преподносили учителя и слуги, сам же он только из-за отсутствия прежних условий занимался письмом. Хотя с покорением новых границ знаний, омега не мог не отметить, что ему этого не хватало раньше. Возможно из-за отсутствия у него возможности читать, рыжеволосый бы не так быстро пал под предательством дворцовых крыс при том восстании. Чимин не раз об этом задумывался, но чаще всего старался выкинуть ненужные мысли из головы, так как время было упущено и он был не в том положении.       И пока рыжеволосый омега держал в руках письменную палочку, переписывая оттуда страницу, МинГи сидел рядом, старательно вышивая красными нитями для него прекрасного феникса на шёлке и думая о том, как незаметно подсыпать в его еду ядовитый вех.

***

      Вновь осуждение в глазах слуги, который прошёл мимо, увидел Тэхён, когда он в очередной раз провожал до императорских дверей своего истинного. И ничего сильней его не беспокоило как это. Изначально омеге казалось, что он выглядит как-то не так или же других гложет зависть за его приближенное место подле советника, но позже даже это не казалось той правдой, которую так сильно хотел узнать Пак. Смелости не хватало, чтобы спросить напрямую, но и сердце не покидала ноющая тревога. Тэхёну казалось, что только его пара, Чимин и МинГи не питали к нему ничего плохого как все остальные обитатели дворца. Но ещё на его стороне была пара бет, что находились снаружи покоев и всегда были рядом с ним, оберегая от более навязчивых людей, что пытались завязать с красноволосым неприятный разговор. Что тому послужило причиной, Тэхён искренне хотел понять, но не решался никого спросить. И когда Чонгук оставил его со слугами, уходя к императору, Пак в очередной раз наткнулся на омегу, что презренно фыркнул в его присутствии, задирая нос в желании как можно быстрее уйти, чтобы не портить себе настроение одним присутствием красноволосого. Тэхён так же как и обычно сначала хотел оставить всё это дело на самотёк, но позже, из безысходности, крикнул в след уходящему омеге, прося его остановиться. Тот смерил его и двух бет каким-то отчасти брезгливым взглядом, но всё же решил послушаться и подойти ближе к Тэ, чтобы позже рассказать другим об этой встрече. Красноволосый нервно поджал губы, теребя пальцами края своих рукавов и стоя прямо напротив омеги, что внимательно рассматривал его лицо и покрасневшие щеки. Беты спорить с решением своего господина не стали, находясь чуть позади его, чтобы не мешать, но даже не смотря на это, были готовы в любой момент вмешаться. — Вы что-то хотели, Господин Пак? — с лёгкой усмешкой произнёс гаремный слуга. — Разве что задать один немаловажный для меня вопрос, — Тэхён пытался не уводить взгляд в сторону, чтобы не казаться жалким трусом. — И что же за вопрос, ответ на который я могу дать Вам? — омега был наслышан об этом красноволосом слуге, что поднялся в положении через постель, но он, как и многие другие в гареме, отчасти был убежден, что в жизни этот Тэхён менее привлекателен, хотя, встретившись с ним в живую и рассматривая его лицо не исподтишка, был удивлён, что его предположения не оправдались. В бо́льшее замешательство его ввело и то, что омега, будучи таким ужасным человеком, который издевался над СоМином, сейчас боязливо пытался сформулировать свой вопрос. — Мне важно знать, почему Вы и многие другие слуги так ко мне относитесь. В чём моя вина, что я каждый раз вижу презрение в чужих глазах? — Презрение? Вы ещё удивляетесь тому, что весь гарем только и обсуждает насколько Вы прогнивший до костей человек после всего того, что Вы сделали? — Тэхён приоткрыл от удивления рот. — Весь гарем? Но… но что я такого сделал? — Неужели Вы настолько черствы и бессердечны, что унижение слуг и кража драгоценностей для Вас не являются причиной подобного отношения к Вам? — слуга свёл брови, искренне не понимая как в таком, казалось бы невинном теле, кроется чрезмерно чёрная душа. — Но о каких унижениях Вы говорите? И то кольцо… меня подставили, я не брал его, мне подкинули… — бета, стоящий позади положил на плечо красноволосого ладонь. — Господин, нам лучше вернуться обратно. — Нет, я хочу разобраться в чём меня обвиняют! — Тэхён дёрнул плечом, сбрасывая с себя чужую руку и вновь обращаясь к слуге. — Кто тебе подобное сказал? И когда я кого-то унижал? — Те же слуги из гарема мне всё это рассказали. Знаю лишь то, что это какой-то наложник решил смуту про Вас пустить, но кто именно всё начал, я не знаю, — слуга, совсем запутавшись, не знал чему верить, поэтому заторопился вернуться обратно. — К тому же у меня есть дела, всё что я знал я Вам поведал. Мне пора, — омега уже развернулся к красноволосому спиной и успел сделать пару шагов прежде, чем его схватили за руку. — Кто? Кто тот наложник, что начал лживые слухи про меня пускать? — Тэхён не заметил, как сильно стиснул чужое запястье, пытаясь выведать имя. — Я не знаю! — испугавшись, омега стал вырывать свою руку, но Пак не отступал. — Я вижу по глазам, что ты врёшь. Имя?! — двое бет, хотели вмешаться вот только не понимали кого от кого оттаскивать нужно было. — СанХён! СанХён! Он и ещё несколько наложников, это всё они начали. Я вправду не знаю зачем им это было нужно, но именно они те слухи о Вас пустили, — слуга с облегчением прижал к груди освободившуюся руку, а Тэхён пришёл в большее замешательство. — Зачем им это было нужно? — уже спокойнее произнёс Тэхён. — У них и спросите. Я почём знаю? — с долькой обиды воскликнул слуга, без лишних слов отступая на пару шагов назад, так же поддерживая с красноволосым зрительный контакт. Оставаться с ним дальше не осталось никакого желания, потому омега, растирая покрасневшее запястье поспешил вернуться в гарем. Пак задерживать слугу больше не стал, так как получил своё. Теперь осквернённая гордость требовала тех наложников, что решили опорочить Тэхёна. Омега знал имя только одного СанХёна и этого было достаточно, чтобы решиться посетить гарем. Изначально, по своей, закрепившейся за всё время привычке, Пак хотел обратиться за помощью к брату, но после передумал, полагаясь только на себя. По крайней мере, просьба к Чимину разобраться со всем случившемся, казалась Тэхёну чересчур наглой, к тому же ему хотелось хоть раз постоять самому за себя.       Беты не оценили по достоинству инициативу господина идти в гарем, но уговаривать его от этой идеи не стали. Пак загорелся желанием как можно быстрее выяснить причину всей смуты, поэтому уже через несколько минут они миновали бо́льшую часть пути. Энтузиазм укрепился, когда Тэхён ещё пару раз поймал на себе презренные взгляды. Омега на время оставил смущение и страх позади, не устояв перед искушением своей власти, которую совсем не использовал раньше. Он редко бывал в этой части дворца и всего пару раз видел наложников, но всё же решился на встречу, останавливаясь лишь у стражи, которая после выяснения причины его появления, отступила, разрешая встретиться с СанХёном.       Когда богато украшенные двери гарема были минованы, а часть внимания наложников прикована к самому Тэхёну и его бетам, красноволосый, привычным Чимину движением, завёл руки за спину, но не для того, чтобы как брат подчеркнуть свою стать, а чтобы никто не заметил насколько сильно его пальцы дрожат. Лёгкий румянец сдержать не казалось возможным, поэтому Пак поспешил как можно быстрее найти нужного ему омегу, чтобы не раскраснеться ещё сильнее. Потребовалось несколько секунд, чтобы выдержать начавшееся бурное перешептывание и переглядывание. Омеги были укутаны в шелка и драгоценности, каждый был ухожен и прекрасен по-своему, на что уверенность Тэхёна немного понизила свою планку, но цель свою не забыла, поэтому Пак, оставив красивых жителей гарема, повернул голову к склонившемуся ему евнуху. — Я могу увидеть одного из наложников? Его зовут СанХён, — омега, что был поодаль всех, услышав своё имя из чужих уст, напрягся, замечая у их посетителя красные волосы. Он знал только одного человека с подобными, так как он был единственным во всём дворце. Что именно требовалось паре советника от омеги, СанХён не знал, но поспешил поднялся с подушек, на которых сидел и разговаривал с другими наложниками, и подойти к красноволосому. — Я могу Вам чем-то помочь? — русоволосый склонил перед Тэхёном голову. — Да. Но прежде хотелось бы уединиться в более спокойном месте, — Пак обвёл взглядом всех омег, что не сводили с него глаз. — В этом нет проблемы, прошу пройдёмте со мной, — СанХён изящно повернулся на пяточках, направляясь в свои специально отведённые покои и уводя за собой нежданного гостя, что постоянно озирался по сторонам.       И пока беты остались снаружи, чтобы не помешать дальнейшему разговору, Тэхён зашёл внутрь небольшой комнаты, в которой было необычайно светло и всё красиво устроено. Наложник остановился у своей постели, садясь на неё и призывая последовать своему примеру и Пака, похлопывая рядом с собой по покрывалу ладошкой. Но красноволосый скривил губы, качая головой и становясь прямо напротив светловолосого. Наложник не удивился такому поведению, поэтому быстро смирился с выбором гостя. — И что же вы хотели со мной обсудить? — Сан прекрасно знал причину визита этого человека, но предпочёл, чтобы её озвучили. — Хочу узнать, что сподвигло тебя на лживые слухи обо мне. Разве мы знакомы, чтобы ты мог утверждать хоть что-то? Ты совершенно не знаешь ни меня и ни моих поступков, что я совершал, поэтому к чему ты всё это устроил? — Тэхён гордился тем, что его голос почти не дрожал. — Что устроил? Ни я всем рассказывал о Вас и не я поведал другим, что вы похитили кольцо смотрителя и издевались над СоМином… — СоМин? — удивлённо приподнял брови Тэхён. Омега совсем забыл, что он стал гаремным слугой и что как никто другой ему были известны детали его жизни. Но едва чужое имя успело слететь с губ Пака, как двери покоев открылись, а вошедший, при виде красноволосого омеги в центре комнаты, замер. СоМин ещё у входа сюда заметил знакомых бет, поэтому поспешил к наложнику, которому прислуживал полгода. — Значит это всё ты? — русоволосый не спеша закрыл за собой двери, чтобы беты Пака не помешали ему. — Ты сам виноват во всём, Тэхён, или же я могу называть тебя как и твой старший брат — Тэ? Довольно миленькое имя, не правда ли, Тэ? — усмехнулся СоМин, лисой подходя ещё ближе. — Я не разрешал тебе меня так называть, — от подобной наглости спёрло дыхание. Его оклеветали, заставили почти весь дворец думать о том, что он омерзителен, и сейчас пытались опустить ещё ниже. — А я разрешения твоего и не спрашивал. — СанХён молча наблюдал за омегами, пытаясь понять, что же являлось правдой, а что ложью, пока СоМин в очередной раз, чувствуя власть над Тэхёном, продолжал пользоваться своим положением. Он давно понял, что было достаточным прижать его ещё в детстве, чтобы тот не смел идти против его слова и делал за него всю грязную работу. Даже сейчас, когда они выросли, а Пак стал омегой Чона, СоМин понимал, что красноволосый остался всё тем же трусом, неспособным идти против него: — А знаешь, Тэ, это будет для тебя маленьким уроком. Ведь когда-то клялся, что не займешь моё место рядом с Чонгуком… — Разве моя вина в том, что мы истинные? — Мне плевать предназначен ты ему или нет, пусть все знают, что ты за человек такой. А хочешь узнать ещё кое-что? Что взволновало многих больше всего? — СоМин улыбался, любуясь раскрасневшимся от злости и стыда лицом напротив. — Что ты, украв чужое кольцо, с советником телом своим расплатился, поэтому тебя и простили. Тэ, а, Тэ, может ты не только для него свои ноги раздвигал, может ты и под стражниками в тот день прогибался? — русоволосый засмеялся, покачивая головой. — Ну как ощущения, понравилось? Наверное, во всё горло орал, как тебе хорошо чужие узлы в своей заднице принимать. И как тебя Чонгук такого использованного в постель свою пустил? Бедненький, он, наверное, совсем брезгует к тебе прикасаться. Тэ, а тебе то самому не противно ему свою пользованную задницу подставлять… — сходя с ума от всей услышанной лжи, что плёл этот грязный язык, Тэхён, не сдерживая резкого порыва, вскинул руку и наотмашь, со всей силы, ударил русоволосого по щеке, чтобы тот замолк. СанХён вскрикнул, прижимая ко рту руку, а СоМин едва не упал на колени, удерживая равновесие на своих двоих и прижимая к вспыхнувшей жаром щеке холодную ладонь. Русоволосый до последнего не мог понять, что случилось, поэтому молча пытался осознать, что Тэхён его ударил. — Заткнись! Никогда, слышишь, никогда я больше не потерплю подобного отношения к себе! — красноволосый из злости схватил омегу за воротник, начиная кричать и трясти его. — Если ты ещё хоть раз посмеешь сказать что-то подобное, то я придушу тебя собственными руками, и мне будет плевать, что со мной за это сделают. Ты слышишь меня? Ещё раз и я тебя прибью! — с силой оттолкнув от себя СоМина, который тут же повалился на пол, Тэхён хотел как можно быстрее покинуть эту чёртову комнату, но остановился у дверей, чтобы сказать лишь одну фразу: — Это ты меня тогда с кольцом подставил.       Сморщившись от отвращения при виде СоМина, который сидел на полу, держась за щёку, Тэхён открыл двери, уходя из гарема со своими бетами, что сразу заметили изменения в лице своего господина. Наложники даже не смели открыть рот при виде такого омеги, поэтому никто не шелохнулся, пока красноволосый не оставил их. Уже после ухода Пака, СоМин успеет поведать и продемонстрировать наложникам насколько Тэхён жестоко с ним поступил, СанХён же не скажет и слова, виновато опустив голову.

***

      Возвращая в корзину травы, что были разложены вчера на столе, ЛиБин слегка прищурился, когда заметил, что узелок на завёрнутом пергаменте ядовитого веха не был дотянут до конца. Без задних мыслей поправив свёрток, чтобы тот не развязался, лекарь бережно уложил опасные листья в корзину, даже не подозревая, что МинГи уже подсыпал часть украденного в еду, что вскоре отнесут в покои беременного супруга императора.

***

      Приоткрыв дверь, светловолосый слуга застал Чимина за тем, как он, смеясь, пытался повторить за СуХой непонятное ему слово, но заметив вошедшего МинГи, отложил книгу. — Ну почему ты так долго? Я тебя уже заждался. Ну что там, что он сказал? Не томи, — рыжеволосый прикусил губу, ожидая ответ. Не желая писать под диктовку учителя стихотворение, омега сам решился написать на пергаменте письмо. Вот только специально для Юнги, чтобы сообщить ему, что за мучения от поедания сырых перепелиных яиц вследствии беременности, он будет безжалостно сбрасывать мужа с постели каждое утро, пока ребёнок не появится на свет. Ведь сразу после своего пробуждения, Чимин во второй раз, столкнул Мина с постели и уже не пускал обратно, из-за ночного поцелуя. — Его Величество сказал, что ответ отправит в подобной Вам форме, — сообщил светловолосый, сразу же берясь за свою вышивку, ибо ему нужно было унять дрожащие руки, что никак не могли вдеть нить в иглу. МинГи радовался в душе, что Чимину так резко приспичило отправить правителю письмо, так как эту задачу он сам поспешил выполнить. Светловолосый с трудом успел передать сообщение Пака императору и сходить на кухню, чтобы подкинуть ядовитые листья, оставшееся часть которых была завёрнута в бумагу и на данный момент лежала в его кармане. Его уход слегка затянулся, но Пак не заметил этого, что было МинГи только на руку. — Значит в письме? Интересно, — Чимин с усмешкой откинулся на спинку своего стула. — Ваше Величество, на сегодня Вам нужно будет ещё прочитать несколько страниц. Будет хорошо, если в дополнении Вы выучите и это, — СуХа подложил под нос омеги раскрытую книгу, которую Чимин тут же закрыл. — Я вчера такое же учил. Поэтому это оставим на завтра. А сейчас я хочу остаться с ЛиБином, чтобы с ним пообедать. — Ваше Величество, Ваш брат будет с Вами? — МинГи приподнял от своей вышивки глаза. — Нет. Тэ сказал, что останется с Чонгуком. Он как раз должен вскоре от Юнги уйти к нему. Они всегда всё свободное время вместе, — закатил глаза рыжеволосый омега. — Тогда с Вами будет только лекарь? — Да, хочу обсудить нечто важное с ним, — «нечто важное» — и вновь Пак таил секреты с тем бетой. МинГи радовало только то, что уже сегодня, совсем скоро, правитель над лекарем совершит самосуд.

***

      Чимин, с закрытыми глазами, блаженно застонал, кладя в рот ложку с полюбившимся супом. ЛиБин же, смеясь, пытался усмирить омегу, чтобы тот ел чуть медленнее. — Это слишком вкусно, чтобы ждать пока всё остынет, — немного подув на парящую жидкость, рыжеволосый вновь принялся есть. — И всё же лучше не спешить, Чимин, никто у тебя не отбирает твой суп, — усмехнулся пожилой бета, палочками перемешивая рис и острые приправы. — Кстати, ЛиБин, я вот что сказать тебе хотел, — как можно быстрее всё прожевав, Чимин наклонился над низким столом, за которым они с бетой сидели, и начал говорить чуть тише. — Меня в конюшню одного не отпустят, а Юнги заживо меня сожрёт, стоит ему только моё желание услышать. Поэтому хочу тебя попросить, чтобы ты Дона проверил, как он и что с ним. Я когда там в последний раз был, то его не застал, а сейчас мне туда ходу нет. Ты можешь его проведать? Он ещё давно мне говорил, что читать и писать умеет, возможно, я смогу ему через тебя передать чернила и бумагу. — Чтобы не откладывать на потом, я могу прямо сейчас к нему наведаться, моего ухода никто всё равно не заметит. — Я буду только благодарен этому, ЛиБин. К тому же, — Чимин хитро улыбнулся, поднимаясь из-за стола и направляясь к одному из своих сундуков, — я уже припас всё заранее, — омега достал свёрток из ткани, который был перемотан бечёвкой. — И когда же ты только всё это успел? — бета протянул руку, когда омега вернулся и отдал ему завёрнутые пергамент, чернила и пару исписанных самим же Паком листов, в которых он кратко расписал, что с ним произошло и как остальные. — Написал ему письма и припас пергамент позавчера, а чернила сегодня, — Чимин сел обратно за столик и снова взял в руки ложку, доедая с немного необычным привкусом суп. Лекарь повертел свёрток в руках, а затем отложил его в сторону. — Я был рад, когда узнал, что его всё же на конюшню определили. Он коней всегда любил, заботился о них, как о собственных детях. — Будем надеяться, что у него всё хорошо… — не успев договорить, Пак и ЛиБин повернулись в сторону двери в которую коротко постучали. Через пару секунд зашёл МинГи, который в руках держал свёрнутый лист. — Ваше Величество, письмо, — Пак, как и в прошлый раз, быстро поднялся из-за низкого столика, спеша как можно скорее узнать ответ. Но как только он получил желаемое, МинГи прихватил его за ладонь, не давая вернуться обратно или повернуться к лекарю. — Ваше Величество, Вам нужно что-то ещё? — Нет, ничего не требуется, — покачал головой рыжеволосый. — Тогда я пойду обратно к себе. Ах да, Ваше Величество, если Вы захотите вновь что-то передать, то только скажите слугам, я вернусь, — светловолосый отпустил чужую ладонь. — Хорошо, МинГи, — согласно кивнул Чимин, возвращаясь к бете. Слуга же лишь закрыл за собой дверь, понимая, что этот казалось бы невинный разговор, маленькая задержка, станет самым главным аргументом в виновности лекаря. Достаточно будет сказать, что Чимин отвлёкся всего лишь на минуту, и как раз в это время, ЛиБин успел подсыпать в его еду вех. Этого будет достаточно, чтобы избавиться от ненужного беты и в дальнейшем без особых проблем забрать Чимина с собой.       Сев за стол и быстро раскрыв сложенный лист, Пак на скорую руку съел пару ложек супа и принялся читать про себя ответ Мина. ЛиБин лишь один раз взглянул на лист в руках омеги и дальше продолжил орудовать палочками. Тем временем Чимин приподнял брови, а после с улыбкой запечатал письмо обратно. — Он ответил, что я, как маленькое дитя, которое никак не наигралось в детстве. И надо же было сравнить меня с ребёнком! Сам он не лучше, — возмущённо произнёс омега, принимаясь за небольшой величины перепелинные яйца с маленькими чёрными пятнышками.

***

      Вновь браться за письменную палочку жутко не хотелось, поэтому, проводив ЛиБина и пожелав ему удачи с Доном, Чимин решил лично прийти к супругу и понадоедать ему одним своим присутствием. Предлога для этого он не придумал, поэтому решил действовать по ситуации. У дверей императорских покоев его поприветствовали поклоном и без лишних слов пропустили внутрь, где Юнги, во всём своём обыкновении сидел в ворохе отчетов чиновников и книг. Он лишь ненадолго приподнял глаза, а после вернулся к своему прежнему делу. — У тебя что-то важное? — Да. Хотел полюбопытствовать насколько хорошо я справляюсь с письмом. Мои навыки улучшились? — Чимин, более заинтересованный мятой, оглянулся на кровать, подходя к ней и удобно располагаясь, втягивая при этом свежий запах. С развитием беременности ему стала всё больше и больше нравится мята мужа, что уже успел заметить и сам Мин. — Ты пришёл сюда только из-за этого? — устало потерев переносицу, Юнги повернулся к омеге, что, свесив ноги, довольно сидел на мягкой постели. — Да, — кивнул Чимин, отодвигая ткань воротника в сторону. К чему то стало душновато, но он не придал этому большого значения, пока не стало ещё хуже. — Скажу, что пишешь ты гораздо лучше, чем раньше, — Мин взял с края стола раскрытое письмо и вновь посмотрел на него. Чимин же ненадолго прикрыл глаза, нащупывая край покрывала и дергая его ближе к своему носу. Судорожно втянув мяту, омега сглотнул, так как голову начало кружить, а живот крутить. — Вот только пара иероглифов мне остались всё же непонятными, — приблизив лист ближе к глазам, Юнги снова попытался разобрать написанное, пока Чимин, приложив к лицу руку, поморщился от подступившего к горлу комка. Рыжеволосый начал глубже дышать, пытаясь справиться с резким изменением своего состояния, но ничего не помогало, живот скрутило ещё сильнее, а перед раскрытыми глазами появилась мутная пелена. — Юн-Юнги? — И всё же никак не пойму, что здесь написано, — Мин убрал письмо обратно на стол и отодвинул вместе с ним книги. — Юнги, мне нехорошо, — Чимин попытался подняться, так как до последнего не понимал, что с ним творится, а альфа, заметив, как омега едва не валится с постели, из-за стола быстро ринулся к нему. Подхватив рыжеволосого, белобрысый тут же отнял дрожащую руку от побледневшего лица, пытаясь понять, что творится с его омегой, но тот лишь замычал морщась от боли и от подступающей рвоты. — Чимин, ты слышишь меня? — Юнги, так и не дождавшись ответа, поспешил как можно скорее уложить Пака на постель и позвать лекаря. Он был в полном замешательстве от того, что ещё пару минут назад, Чимин, казалось бы в полном здравии, пришёл к нему совершенно спокойный. Ничего не предвещало беды, но уже сейчас омега скрючился на постели, сжимая одной рукой подросший живот и судорожно прижимая ладонь ко рту. Он сильно дрожал, пытаясь мычать что-то несуразное, пока Мин дожидался его же лекаря. Узнав, что того беты нет, слуги поспешили за другим, а Юнги в это время вернулся к супругу, аккуратно оглаживая поддрагивающие плечи и успокаивая его тем, что скоро омеге помогут.       Прошло достаточно времени, пока в императорские покои с поклоном не явился запыхавшийся лекарь, которого за задержку чуть не прибил Юнги. За этот промежуток времени Чимин побледнел ещё сильнее, в принесённый слугами таз его беспрерывно рвало, переламывая ослабевшее тело пополам, а обеспокоенный белобрысый альфа вертелся у своего омеги, никак не слушая слов лекаря и слуг, что ему стоит уйти, чтобы не видеть всего этого. Тем временем ноющему Паку, что не мог открыть глаз от помутневшего взора, дали возможность полностью опустошить свой желудок, а позже его напоили безмерным количеством воды, также давая ему вырвать всё в таз, чтобы очистить организм от яда. Мин волновался за них двоих, за своего супруга и сына, что был внутри его. Он бережно придерживал тело мужа и огрызался на окружающих его людей, что никак не могли угомониться, пытаясь оторвать его от Чимина.       Омега не помнил сколько времени прошло с того, как ему стало плохо, так как его жутко рвало и, пока он не выпил двух кувшинов с водой, что позже оказались в тазу, Пака не отпускали рези внизу живота. Он ничего не видел, и лишь различал на фоне случайных прикосновений крепкие руки на плечах, чувствовал, как к губам преподносили чаши с безвкусной жидкостью, заставляя пить всё до дна и позже вырывать в таз. И только когда ему полегчало, то ослабевшее тело подхватили, укладывая его в постель. Среди мелькающих перед глазами более различаемых теней, Чимин видел лишь белые волосы и чётко выраженные чёрные глаза, что были окутаны тревогой. Пак недолго видел перед собой с трудом различимый образ супруга, так как тот, убедившись, что ему стало немного лучше, поспешил узнать у лекаря, причину, по которой его омеге вдруг стало худо. — Вероятнее всего это засушенные листья ядовитого растения, — сообщил лекарь, осмотрев рвотные массы Пака, что безучастно лежал, отдыхая и изредка поддрагивая от ослабевших судорог. Слуги продолжали копошиться над его телом и уже сняли часть одежды, оголяя шею и ключицы с зажившей меткой правителя, чтобы тому легче дышалось. Его лоб и щеки обмакнули влажными тряпочками, пытаясь хоть как-то облегчить участь омеги, что едва не погиб от рук МинГи, который по своему незнанию переборщил с количеством веха. — Значит, его отравить пытались? — Юнги в неверии обернулся на лежащего в его постели омегу, а после вздрогнул от крика Тэхёна, что ворвался в его покои с распахнутым воротником и покрасневшей от поцелуев шеей, на которой уже начали темнеть алые засосы. Омега, не дожидаясь разрешения и не приветствуя императора, лишь быстро спросил, что с его братом, прежде чем сесть рядом с ним, отбирая от слуг тряпку и лично промакивая ею братский лоб. — Где МинГи? Он постоянно с Чимином был, может он что знает? Быстрее сходите кто-нибудь за ним. А ЛиБин? Разве он не должен быть сейчас тут? — беспрерывно спрашивал Тэхён, не обращая внимания на свой откровенный вид. — Лекаря нет в покоях, мы изначально его пытались привести, но беты нигде не было, — тут же начал оправдываться молоденький бета, что боязливо поджал пальца на ногах. — Что значит его нигде нет? Разве это не его обязанность — оберегать Чимина? — вспыхнул Юнги, оборачиваясь на приход светловолосого омеги, что низко поклонился и обернулся на лежащего в окружении слуг и брата Пака. — Ваше Величество? Что случилось с ним? — Юнги в который раз отступил, давая дорогу слуге мужа, что быстренько устроился у взмокшей рыжей головы, начиная придерживать её и заглядывать в его приоткрытые карие глаза, что были расфокусированы. — С ребёнком всё в порядке? Как он? — Вроде всё обошлось, да, Чимушка? — огладив нежную щёку большим пальцем, красноволосый оглянулся на императора. — Но если его и вправду отравили, то кто это мог сделать, а главное зачем? — Скорее кто-то из поваров или же слуг работающих на кухне, — не отойдя от волнения за супруга, Мин едва соображал над тем, кто мог бы сотворить что-то подобное с его мужем. — Но это очень маловероятно, — ввязался в разговор МинГи, — все блюда пробуют дегустаторы заранее. К тому же, вместе с Его Величеством ел и лекарь, с которым он вёл какой-то важный разговор. Если отравился Его Величество, то отравился бы и сам бета, кстати, а где он находится сейчас? — Его нигде нет, — напомнил рядом стоящий слуга. — Постойте, — Мин в недоумении пришёл только к одному выводу, — значит лекарь пропал? — Я вспомнил кое-что, — МинГи пытался сдержать от радости улыбку, — когда я относил Его Величеству Ваше письмо, — обратился светловолосый к Мину, — то он отвлёкся на меня и у лекаря была возможность подсыпать яд в суп. Именно по этой причине отравилось только Его Величество! — Нет, это не ЛиБин, он не стал бы так поступать, что ты несёшь? — возмутился Тэхён, враждебно смотря на МинГи. — Это кто-то из слуг на кухне, это они виноваты, я уверен, нужно осмотреть каждого, возможно у них остался яд. — Но если лекарь, как Вы говорите, не виноват, то почему в отравлении пострадал только Его Величество? Откуда отравителю было знать, что с ним будет второй человек? И где в конце концов сейчас находится Ваш ЛиБин? — воскликнул МинГи, так же повышая голос. — А ты сам где был? — разолился Тэхён. — Откуда мне знать, что ты к этому сам не причастен? Может ты его убить пытался? — Да что вы такое говорите? Я никогда бы не посмел навредить Его Величеству, — МинГи прижал груди руку, клянясь в честности своих слов, — а уж тем более его ребёнку. — Замолчите, — тихо и хрипло прошептал Чимин, не вынося ругани подле себя. — ЛиБин ни в чём не виноват. — Чима, не нужно его никто не обвиняет, — Тэхён поспешил успокоить брата, но МинГи, не смея сдаваться так просто, поднялся с постели, оставляя Пака и подходя к правителю, всё же пытаясь уговорить его. — Ваше Величество, разве Вы не видете, что из-за привязанности к этому человеку, они пытаются отвергать очевидное? ЛиБин — лекарь, и накануне я приходил к нему, что бы взять лекарство от головных болей и заметил травы разложенные на столе. Он заранее подбирал то, что могло бы погубить Вашего супруга и Вашего наследника… — Не смей клеветать на него, — взвизгнул Тэхён, отходя от Чимина и становясь рядом с МинГи, сжимая руки в кулаки. — Я говорю правду! — светловолосый сцепил зубы, жалея, что от этого омеги невозможно избавиться. Будь бы возможность, то он бы тоже канул вслед за лекарем. — Прекратили оба! — Мин, измучившись из-за Чимина, не вынес словесных перепалок омег, хотя слова МинГи запали глубоко в душу, от чего альфа захотел как можно быстрее послать на поиски лекаря стражников, но для начала нужно было избавиться от слуг и брата Пака. — Сейчас Чимину нужен отдых, а ваши разборки здесь ни к чему, продолжайте всё за этой дверью, но не здесь. — Но… — едва Тэхён открыл рот, как его перебил Юнги. — А ты иди к Чонгуку, с Чимином я сам разберусь. — Я его брат, поэтому имею полное право остаться с… — Здесь ты не в праве что-то требовать, поэтому забирай его, — белобрысый кивнул на МинГи, — с собой и уходите, больше терпеть я вас не намерен, — Мин был неумолим, а дальше Тэхён просто опасался открывать рот, прекрасно понимая, что император прав. Красноволосый на прощание в последний раз взглянул на брата и всё же поспешил уйти вместе МинГи, с которым он продолжил грызться за дверью. Лекаря и слуг постигла та же участь, выдохнул Юнги спокойно только тогда, когда остался с Чимином наедине. — Тебе лучше? — омега прикрыл глаза, а после вновь открыл. — Ты действительно оставлял лекаря одного? Он мог за это время подсыпать тебе что-то в еду? — ЛиБин не виноват, — хрипло выдохнул рыжеволосый, а Юнги раздражённо поджал губы. — Чимин, прекрати думать о лекаре, как о друге, в действительности он и вправду мог подсыпать тебе яд. У него была возможность и травы… — Он не виноват, — стоял на своём омега, едва шевеля губами. — Чимин, он оставил тебя одного. Ты хоть понимаешь, что он хотел погубить тебя? — всё больше и больше злясь на ненужную сейчас упёртость, Мин с трудом держался, чтобы не отправить стражников на поиски беты. — Он не виновен. — С меня хватит, — Юнги рвано выдохнул, желая подняться, чтобы отдать приказ, но его задержала слабая ручонка с короткими пальцами, что ухватилась за пояс. — Не надо, — рыжеволосый с трудом приподнялся на локтях. — Чимин, ляг обратно, — Мин поспешил уложить омегу на спину. — Нет, иначе ты его не пощадишь, — хрипло, словно в бреду, проговорил Пак. — Чимин, успокойся, я сам решу, что мне делать, ляг же обратно, я не хочу вновь тебе навредить…! — не успел договорить белобрысый, тут же теряясь в мягких губах супруга, что прикоснулись к нему так неожиданно. Пак из последних сил вжался в альфу, притягивая его за плечи и сжимая в руках ткань его одежды, чтобы тот не отстранился. Мин уже хотел разжать чужие руки на себе, но Чимин продолжил более активно, целовать его и раскрывать для беловолосого свой запах ещё ярче, окутывая им истинного.       Уже спустя пары минут, Юнги, под давящим, опьяняющим его твёрдое сознание запахом, смиренно прижимался к жгучим губам, безвольной куклой ментально склоняясь перед своим омегой, чьё слабое от отравления тело имело безграничную власть над правителем всего Китая. Чимин медленно прикрыл глаза, прижимая дрожащими руками успокоенного в миг альфу и поглаживая подушечками пальцев корни его белёсых волос. Омега едва держался, чтобы не разжать крепких объятий и не упасть от бессилия на те шёлковые подушки, что бережно уложили под ним. Он удерживал повелителя, продолжая раскрывать свой запах для него и отвечать на поцелуй лёгкими движениями горячего языка, нежно касаясь им чужого нёба и смакуя мятный вкус на розовом кончике. Постепенно Мин, совсем без воли к сопротивлению, ласково обвил руками неширокую спину, оглаживая ладонями прикрытую тканью и хлыщущую жаром кожу. Прежние мысли под действием усиленного запаха покинули голову, оставляя место только для истинного, чья сущность была подавляющей для Юна в этот момент. Ему раньше казалось, что подобное просто невозможно, альфа — властвующий доминант, не терпящий препирательств и непокорности со стороны своей пары, но сейчас он был не тем, кто управляет, а тем, кто подчиняется, смиренно и беспрекословно, словно бездушная кукла в руках опытного кукловода. Был ли он прав, пытаясь покорить омегу силой? Заставляя и принуждая действовать против воли через боль и шантаж? Это возымело некий эффект, но Чимин подчинялся лишь телом, но не душой. Сам же омега смог усмирить Мина не силой физической, забирая под свою власть нити от разума императора и обретая над ним полный контроль. Такой, что если бы Пак произнёс хоть одно слово, то Юнги готов был пойти на что угодно, только бы его истинный остался довольным.       Чимин, из-за слабости окутывающей всё его тело, начал постепенно ослаблять свои невидимые для человеческого глаза путы, мягко, с тихим причмокиванием и тонкой, блестящей в свете свечей нитью слюны, отстраняясь от влажных губ и смотря в опьянённый покорностью омут глаз. — Прошу, не уходи туда, — рыжеволосый дышал глубоко и шумно, его грудная клетка тяжело вздымалась под натиском слабости, а руки до сих пор покоились на плече и в белых от отца Мина волосах. Чимин больше всего боялся, что вскоре Юнги отойдёт от его открывшихся совсем недавно чар и альфу вновь пронзят иглы ненависти, заставляющих его думать, что в отравлении виноват лекарь. Омега надеялся удержать императора на вечер подле себя, чтобы тот не вернулся к ЛиБину и не отдал приказ о выпытывание правды или чего ещё хуже приказ о его казни. Пак знал на что был способен его муж, знал и то, что за своё дитя Юнги беспощадно прольёт чужую кровь, уничтожит всё и всех на своём пути, но не позволит больше никому навредить его беременному наследником омеге. Чимин был уверен на все сто, что в случившемся ЛиБин не виноват, его пытались оклеветать, так как бета просто не посмел бы совершить подобное. Старик всегда помогал и был рядом, он наоборот пытался спасти и защитить ставших ему родными двух омег, что являлись кровными братьями. Лекарь никогда бы не посмел навредить и это беспрерывно крутилось в отяжелевшей голове Чимина. — Останься со мной, — голос был хрипловат и дрожал, но не был лишён своей привычной настойчивости присущей Чимину. Юнги, продолжая безропотно слушать свою пару, кивнул, молча убирая руку с омежьей спины и начиная развязывать ею расшитый золотыми нитями пояс, небрежно откидывая накидку за накидкой на пол, чтобы как можно быстрее прижать к себе тёплое тело с таким важно подросшим животиком, на который омега опустил руки, освобождая от них Мина.       Сам альфа, под неотошедшей властью своего супруга, позволил Чимину приобнять себя и уложить рыжую макушку на свою редко вздымающуюся грудь. Наконец-то получивший долгожданный покой, омега без страха закрывает глаза и закидывает одну ногу на мужа, как можно больше пытаясь зафиксировать его на месте, чтобы если он захочет покинуть его, то сразу проснуться от всей этой волокиты. Пак понимал, что Мин не успокоится и уже завтра продолжит начатое как только проснется, но ускользающие крупицы тающего сознания не могли позволить рыжеволосому отпустить альфу, так как тот способен был лишить его доброго друга. Чимин решил, что попытается поговорить с Юнги о ЛиБине завтра, но сейчас ему было очень важно отдохнуть и набраться сил. Омега с мятой уснул очень быстро, буквально за полминуты проваливаясь в царство Морфея, поддаваясь уже его власти.       Юнги же совсем не двигался, боясь нарушить мирный сон мужа. Он лишь поглаживал его спину и без лишних пререкательств давал омеге свой запах, чтобы тот отдохнул. Ему было безразлично то, что спина после пары часов такого омежьего сна жутко заболела, а его то и дело тревожили слуги, которые тихо проскальзывали внутрь покоев, интересуясь состоянием его супруга.

***

      Довольная улыбка не сползала с лица МинГи, но омега старался утаить её от разозлённого Тэхёна, что из-за приказа императора не смел даже рта открыть, чтобы вмешаться в разговор. Красноволосый зло сжимал кулаки, впиваясь ногтями в ладони, кусал до небольших кровоточащих ранок губы, то и дело оглядываясь на слугу брата, что до последнего момента пытался оклеветать пожилого бету…

***

      По возвращению, ЛиБину сразу же сообщили о беде, случившейся с супругом правителя, за которого он был в ответе. Лекарь, не раздумывая, поспешил к Чимину, но его не пустили в покои, где находился омега, а из-за подозрений в отравлении, бету поспешили увести в его комнату, оставив за ним двух стражников. Все ожидали приказа от императора, вот только альфа ни в какую не хотел оставлять своего ослабевшего мужа, что приковал белобрысого к постели собственным телом. Прошло несколько часов, прежде чем МинГи, после долгих уговоров со стражей императорских покоев, смог попасть к правителю и, не взирая на спящего Чимина, уговорить Юнги расправиться с виновником произошедшего. Омеге не нужно было особо стараться, чтобы по новой разжечь ненависть Мина к лекарю, достаточным было напомнить, что в худшем случае могли погибнуть как Чимин, так и его нерождённое дитя. После нескольких минут тихих шептаний, МинГи помог белобрысому придержать беременного омегу, чтобы альфа смог подняться, не разбудив супруга. Светловолосый, заботясь о Паке, аккуратно подложил под его голову подушку, которые раньше заменяла теплая грудь правителя, укрыл рыжеволосого одеялом, а после убедил Мина поспешить, так как МинГи не терпелось избавиться от надоедливого лекаря. И когда Юнги одним взглядом указал слуге на дверь, тот поспешил вернуться в комнату ЛиБина, чтобы поскорее передать стражникам новость о скором важном визите, который по совместительству должен был решить одну из его проблем. Сам же альфа остался на минуту, чтобы взглянуть на своего омегу, что беспокойно свёл брови и поджал губы во сне, так и не открывая своих карих, полных злобы и ненависти к нему глаз. Прежде чем последовать за МинГи, Юнги, наклонившись над спящим, ладонью погладил рыжие волосы супруга, что отросли и придавали омеге больше привлекательности. Затем альфа легонько коснулся тёплого лба, скользя от него по щеке к губам, и любуясь ими несколько секунд. Ему понадобилось время, чтобы вспомнить, с какой необычайной лёгкостью муж смог остановить его от расправы над лекарем. Мин до сих пор не мог понять, как такой сладостный запах обрёл чрезмерно сильную власть над ним, и почему любое неповиновение в тот момент казалось просто невыполнимым действием. Чимин отчасти начинал пугать Юнги, ибо страх вновь поддаться чарам истинного, действуя безвольной куклой в чужих умелых руках, уже не казался столь заоблачным.       Белобрысый, затаив дыхание, вглядывался в приятные черты супруга и не мог понять, когда именно он утратил ту ярую ненависть к этому омеге. Раньше в Чимине всё вызывало неприязнь: от одного голоса, который без умолку твердил о ненависти и о мщении, до лица, что было постоянно искажено от отвращения. Сейчас же в омеге всё это привлекало: полюбившийся запах, прекрасное тело и неотразимая внешность. Юнги, на изменившееся отношение к Паку, мысленно отвечал, что всё дело в ребёнке, которого под сердцем вынашивал его истинный, и искренне верил в это, хотя к Чимину влекло далеко не из-за наследника. Всё казалось изначально предельно ясным, вот только промежуток времени их хладнокровные взаимоотношения дали трещину, оставалось не понятным.       Белобрысый, из-за нахлынувших эмоций, поспешил покинуть омегу, и как можно скорее встретиться с виновником случившегося, вот только сил отказать себе в поцелуе он так и не нашёл. Отстранив руку от нахмуренного лица, Юнги наклонился ещё ближе к Чимину. Пухлые губы, которые ещё несколько часов назад пленили альфу, сейчас были плотно сжаты. Непременно хотелось прикоснуться именно к ним, но белобрысый не решился, поэтому, оставив лёгкий поцелуй на скуле, Мин поспешил за МинГи, который уже был на месте и дожидался решения правителя.       Юнги даже не догадывался, что за желанием покончить с человеком, который покусился на жизнь его мужа, сам расчищает путь МинГи. Этого и добивался светловолосый, совсем забывая о свёртке с вехом в своем кармане.

***

      Тэхён беспомощно смотрел на ЛиБина, не имея возможности подойти к нему хоть на шаг, и заступиться за бету. Чонгук стоял позади него, держа руку на плече, что беспокойно тряслось, из-за страха красноволосого за жизнь друга. Альфа сполна чувствовал тревогу своего истинного, но ничего поделать, чтобы успокоить его, не мог. В тронном зале было немноголюдно, лишь советник со своей парой, лекарь со стражей и сам император. МинГи же проскользнул в зал вслед за красноволосым, желая услышать приговор из первых уст. Расположился он чуть позади Тэхёна, чтобы тот не обращал на него большого внимания, но при этом светловолосый мог без проблем наблюдать за вынесением приговора.       Юнги, едва не озверев от возможной потери ребёнка, не сжалился над лекарем, приказывая бросить того на колени перед собой, перед троном, на котором восседал, ожидая чужих объяснений и кровопролития. — Я закрыл глаза на то, что однажды ты помог сбежать пленным и моему омеге, устроив против меня настоящий заговор. Я простил это предательство, когда за тебя заступились, — Мин на долю секунды перевёл взгляд на Тэхёна, — но то, что ты сегодня пытался погубить моего омегу с моим наследником, я никогда не прощу, — на плечи ЛиБина руками давили двое стражников, чтобы тот не смел подниматься с больных колен. Сам бета, обеспокоенный тем, что с Чимином произошло нечто страшное, сильно переживал, а обвинения в отравлении и вовсе подкосили его. Он с трудом мог поднять голову, чтобы взглянуть на правителя, что смотрел на него с высока, метая искры из глаз и убивая одним лишь взглядом. — Но я не посмел бы сделать что-то плохое против Чимина… — начал ЛиБин, но его резко перебили. — Не смей называть его имя! — Юнги в порыве поднялся со своего места, а Тэхён невольно дёрнулся, боясь, что Мин что-то сделает со стариком. Чон придержал своего омегу и ближе прижал к себе, блокируя пути к лекарю. МинГи довольно улыбнулся. — Если посмеешь хоть раз это повторить, то ляжешь в могилу с вырванным языком, — белобрысый сощурился, буравя тяжёлым взглядом морщинистое лицо беты и продолжая медленно приближаться к нему. — Я… я никогда бы не посмел навредить Вашему супругу. Я полюбил его всей душой, как и его брата. Мне незачем было отравлять его. — С Чимином был ты незадолго до отравления. В его покоях не было других людей, они ушли раньше. Это ты подсыпал яд в еду, пока он отвлёкся на слугу, что передавал моё письмо, — улыбка стала ещё шире на лице МинГи. Он готов был всё подтвердить, если бы это потребовалось: — Удумал убить его и сбежать, чтобы не понести за это наказание? — белобрысый остановился слишком близко с лекарем. — Но я не виновен, — боль в коленях приченяла невыносимый дискомфорт, но ЛиБин до последнего пытался держаться, чтобы убедить императора в своей правде. — И я не пытался бежать. Я был на конюшне, когда всё это случилось. Ваш супруг ушёл в Ваши покои, после того, как мы поели. К тому же отравить еду могли намного раньше, ещё на кухне, — МинГи нервно сглотнул, когда вспомнил про оставшиеся листья веха у себя в кармане. Он напрочь забыл об этом и сейчас заметно нервничал, переступая с ноги на ногу. — У тебя в наличие есть то, чем могли отправить моего мужа, — уже с более спокойно произнёс альфа, принимая тот факт, что дегустаторы могли упустить момент, когда в еду подсыпали яд. — Но я не использовал на Вашем супруге ничего, что могло бы ему навредить. Я лишь заботился о его здоровье, в частности и о Вашем ребёнке, — Мин некоторое время лишь молча смотрел на бету, изводя своими раздумьями и Тэхёна, и МинГи, который уже не был уверен в том, что у него всё получится. — Я дам тебе последний шанс, на большее не расчитывай. Если позже подтвердится, что это ты приложил руку к отравлению, то я лишу тебя их перед тем как повесить на виселице. — подняв голову к страже, Юнги обратился к ним: — Обыскать каждую тварь, что сегодня была на кухне, досмотреть всех слуг и в случае, если найдёте, что-то подозрительное, то сразу сообщите об этом мне.       Тэхён расслабленно выдохнул, а МинГи напрягся. То, что листья остались при нём, прямо в кармане, омегу сильно пугало. Руки начали дрожать, поэтому слуга завёл их за спину. Требовалось как можно быстрее выкинуть их… или же нужно было подкинуть свёрток кому-то другому, кто был на кухне в этот день. Светловолосый мысленно молился, чтобы его не досмотрели прямо здесь и сейчас, ведь ему требовалось всего лишь несколько минут, чтобы осуществить свой план.       Юнги, кинув на стоящего на коленях лекаря беглый взгляд, поспешил вернуться к омеге, которого он оставил ради этого короткого разговора. Он уже представлял, как вновь окунётся в приятный запах мелиссы, и как прижмёт это несопротивляющееся тельце с подросшим животиком ближе к себе. Размечтавшись о своём, Юнги даже не успел подойти к выходу, когда вмиг распахнувшиеся двери, чуть не слетели от напора разозлённого рыжеволосого омеги, который пришёл в настоящий ужас, проснувшись в постели в полном одиночестве. — Я придушу тебя, Мин Юнги! — тяжёло дыша от бега, Чимин придерживал одной рукой свой живот, а второй держался за спину. Позади него виновато стояли двое альф, один из которых прикрывал разбитый нос ладонью, испачканной в крови. — Кто позволил тебе с постели подняться? — отторопев, белобрысый поспешил придержать бледного супруга, но тот одним своим внешним видом показывал, что и близко альфу к себе не подпустит. — Я сам себе это позволил, потому что не допущу, чтобы ты опять убил невиновного, — пошатываясь от слабости на неокрепших ногах, Чимин успел заметить, как позади Юнги подняли с колен ЛиБина и как к нему бросился обеспокоенный Тэхён. Рыжеволосый даже не накинул поверх на плечи накидки, так и оставаясь в одном белом до щиколоток одеянии, в котором спал. — Я не отдавал приказа никого убивать, — поспешил успокоить мужа белобрысый, но тот его даже не послушал, отталкивая Мина и спеша к пожилому бете. Сам ЛиБин, который уже успел распрощаться с жизнью, облегчённо прикрыл глаза, когда в него мёртвой хваткой вцепилось двое омег, не желая отпускать от себя ни на шаг. Юнги с долькой негодования прикусил язык, ведь Чимин вновь ослушался, сбежал из покоев и даже разбил лицо одному стражнику, никак не выполняя его приказов. Это неповиновение бесило, но как бы альфа не старался, этого омегу усмирить казалось невозможным. Это было на грани невозможного. Разве что только смерть могла его остановить.       Чонгук не препятствовал своему предназначенному и не смел мешать его моменту, оставаясь в стороне и радуясь тому, что всё обошлось без крови. МинГи же, пользуясь шумихой, из-за страха раскрытия, поспешил покинуть тронный зал и вернуться на кухню, чтобы исполнить придуманное на скорую руку. Юнги даже не удостоил слугу одним взглядом, когда тот проходил мимо, он, хмурясь, следил за своим омегой и ждал, когда его можно будет увести обратно. Но Чимин и не думал быстро расставаться с человеком, которого едва не потерял из-за собственного сна, поэтому на пару с братом неотрывно держался за бету, совсем не думая выпускать из своих рук.

***

      Дрожа от страха перед возможным раскрытием, МинГи сорвался на бег из тронного зала, воровато оглядываясь по сторонам, боясь чтобы его не разоблачили. Сердце бешено билось, руки тряслись, а горло пересохло. Омегу трясло, одна мысль о том, что его поймают, пугали до невозможности. Светловолосый уже начал жалеть о содеянном, причём касалось это не только возможного раскрытия, но и того, что он не рассчитал количество веха, которое подложил в чашку Чимина. Он не думал, что эта трава возымеет черезвычайно быстрый и сильный эффект, что едва ли не погубило беременного омегу, из-за которого МинГи потратил кучу времени и сил. Слуга больше всего боялся покалечить и сильно навредить человеку, ради которого прошёл через многое за эти полгода.       Быстро приближаясь к нужному месту, светловолосый старался перебороть свой страх и унять дрожащие руки, что выдавали его волнение. Потребовалось ещё время, чтобы незаметно проскользнуть мимо нескольких бет, а после попасть в саму обитель приятнейшего запаха, где было с десяток человек. МинГи оглянулся, внимательно приглядываясь к каждому из присутствующих и выбирая того, кому можно было бы подкинуть злосчастный пергамент с ядовитой травой. Несколько минут бесцельных осмотров ни к чему не привели, люди копошились над парящими котелками, что-то творили над блюдами и всегда все были друг у друга на виду, мало вписывался в данную обстановку лишь сам МинГи. Казалось, удача совсем отвернулась от слуги, как вдруг на кухню лёгкой походкой вошёл неизвестный русоволосый омега. Он, вскинув высоко голову, быстренько огляделся, совсем не обращая внимания на остановившегося в десяти шагах от него МинГи, который подумал, что появившийся омега как никто другой идеально подойдёт для исполнения его плана. Светловолосому потребовалось лишь несколько секунд, чтобы неприметно пристроиться рядом, мельком увидеть на щеке своей жертвы небольшой покрасневший след от удара ладони, и ловким движением руки подложить сдавленный пергамент с вехом прямо в оттопыренный кармашек, когда тот, отвлёкшись на крик из одного поваров, повернулся в сторону выхода.       Сердце МинГи сделало счастливый кульбит, когда его покинули злосчастные ядовитые листья. Пришлось очень быстро сориентироваться, чтобы ускользнуть от омеги, которого он надеялся подставить. Было особенно хорошо и то, что на него никто не обратил внимания, и МинГи с лёгкостью вернулся обратно. Руки дрожать не переставали, как и быстро бьющееся сердце не умолкало, отбивая свой бешеный ритм, но невзирая на это, слуга был счастлив, так как всё обошлось. Он не стал возвращаться к Чимину, так как понимал, что ему и без него уделят большое внимание, да и совесть за отравление, честно говоря, взяла своё, сгрызая измученного омегу изнутри.

***

      Счастливо улыбаясь и лёжа на груди брата, Тэхён, с прикрытыми от удовольствия глазами, довольно мычал, от блуждающих коротких пальчиков, что перебирали его красные пряди волос. Расставив большое количество свечей, что освещали всю комнату, слуги оставили омег наедине друг с другом, чтобы те могли немного побыть вместе. — Юнги совсем разбушевался из-за поисков твоего отравителя, — Чимин, расслабленно поглаживая голову Тэхёна, усмехнулся. — Всё никак покоя не найдёт. Стражников по всему дворцу распределил. Кухню осмотрели, как и всех присутствующих людей там, но ничего не нашли, поэтому перешли на остальную часть дворца. Я не удивлюсь, если вскоре они и до гарема дойдут. — Хах, пусть он нервничает, это ему в отместку на то, что я чуть с ума не сошел, когда его рядом с собой не увидел. Засыпал с надеждой, что всё будет хорошо и проснусь в полном здравии, а в итоге чуть не родил, боясь опоздать в тронный зал. Знаешь, я так испугался, подумал, что с ЛиБином уже расправились и я его больше никогда не увижу. Но всё обошлось и он сейчас в безопасности. — Ему, как и тебе, нужно отдохнуть, ведь день выдался не самый приятный. К тому же я сам в тот момент, когда Юнги к ЛиБину подошёл, чуть в обморок не свалился. Хорошо, что Мин не сразу взялся за меч, чтобы не разобравшись, покончить с ним. Я уже и не надеялся на то, что он его отпустит, зато сейчас ЛиБин в безопасности, и мы знаем, что ему ничего не угрожает. Но ещё больше меня удивил ты сам. Знаешь, мне показалось, что ты был частью моего обезумевшего воображения, которое пыталось таким образом защитить меня от всего происходящего, — сладко пролепетал Тэхён, опуская руку на выпирающий живот. — Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что внутри тебя другая жизнь, хотя прошло столько времени. — Я тоже не могу к этому привыкнуть, для меня всё это чуждо, — закрыл глаза и расслабленно откинул голову на шёлковую подушку Чимин, продолжая гладить брата по голове. Они лежали в обнимку, совсем отгородившись от иного мира. Даже Юнги никак не препятствовал тому, что рядом с рыжеволосым омегой был не он, а Тэхён. — А ведь ребёнок будет продолжать расти, скоро он начнёт толкаться. Мне интересно каково это? Когда внутри тебя что-то живое, что находится с тобой на протяжении девяти месяцев, — красноволосый мягко выскользнул из рук Чимина и начал смотреть на белую ткань, что была слегка натянута в области живота. — Довольно странные ощущения, — признался беременный омега, непроизвольно поглаживая ребёнка тёплыми ладонями. — А что ты чувствуешь? Ну, я про то, ощущаешь ли ты его сейчас? — карие глаза блестели, а интерес нарастал с каждой минутой, Тэхён сам приложил свои раскрытые ладошки к животу брата, чтобы почувствовать приятное тепло под тканью. — Чувствую нередко изжогу после еды и то, что поясница начинает часто болеть к концу дня, — засмеялся Чимин, смотря на красноволосого, что ждал совершенно другой ответ. — Ну, Чим, я же не про это, — надул губки Тэхён, активнее поглаживая низ живота. — Честно говоря я не чувствую чужой второй жизни в себе, разве что неприятная тяжесть, что обременяет мою жизнь, — улыбнулся рыжеволосый, смотря на то, как Тэхён, убрав руки, поспешил приложиться к его животу ухом. — Знаешь, очень-очень слабо, но я что-то чувствую, — прошептал красноволосый, внимательно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из утробия омеги. — Да, мой хороший, бур-бур, ты слышишь как урчит мой живот, — непроизвольно засмеялся Чимин, когда Тэхён, цокнув языком закатил глаза. — Очень смешно, я вообще-то серьёзно… — И я серьёзно. Юнги запретил без его ведома мне что-то приносить, а я есть хочу, — выдержав короткую паузу, омега добавил, — и этот… тоже хочет. — Чим, и вправду, а как вы ребёночка назовёте? — с воодушевлением заерзав на месте, спросил Тэхён. — Я лишь вынашиваю его дитя, вот пусть он ему имя сам и выбирает, — без интереса ответил рыжеволосый, хотя на самом деле он давно прокручивал в голове этот вопрос. С Юнги он это никак не обсуждал, а заводить разговор на эту тему Пак не спешил первым. — Но я думал, что ты… — А не нужно думать, пусть будет всё так, как есть сейчас. За всё это время, моё отношение к этому ребёнку никак не изменилось и не изменится никогда, — с долей обиды и разочарования, Чимин перевернулся со спины на бок, поджимая ближе к себе ноги. Его всё больше и больше начинало раздражать его положение, при котором он чувствовал какую-то свою мягкотелость, начал пробовать на вкус самую странную еду, которую не любил раньше, и при котором ему начала нравиться мята. Со вторым триместром омега начал сильнее меняться: с развитием беременности он стал мягче характером, что немало бесило Чимина, который никак не мог на это повлиять, про то, что повысилось его либидо рыжеволосый вовсе молчал в тряпочку, не смея и мысли к себе подпустить о каком-то влечении и собственной открывшейся привлекательности. Он не раз замечал и чувствовал, как реагирует на него его предназначенный, в особенности по ночам, когда они в одной постели. ЛиБин ещё неделю назад упоминал, что при таком положении изменяется запах беременного, его предпочтения и вкусы, но то, что в это время омега становится более привлекательным и желанным для своей половинки, никоим образом не упоминал. — Чимушка, ну прости я действительно не хотел тебя как-то обидеть, — сожалея о заданном вопросе, Тэхён лёг обратно к брату, прижимаясь грудью к его спине. — Я не обижаюсь на тебя, просто это во мне говорит моя неудовлетворённость, — тяжёло выдохнул Чимин, чувствуя лёгкий зуд в заднице и полувставший член. Хотелось поласкать себя, чтобы расслабиться, вот только не было подходящего момента. — А ты когда в последний раз… ну это? — неловко замявшись, спросил красноволосый. — Удовлетворял себя? — без колебаний уточнил Пак. — Ну да. — Ещё в том дворце. Здесь меня Юнги по ночам одного не оставляет, а днём я всегда в окружении то стражи, то слуг, да и МинГи от меня практически на шаг не отходит. Даже в купальню меня постоянно сопровождает несколько человек. — Я могу выйти и ты… — Тэхён уже хотел приподняться, чтобы оставить брата одного, но тот начал отнекиваться. — Не стоит, не уходи, всё равно, если ты уйдёшь, то кто-нибудь из слуг сюда припрётся, поэтому останься, — поспешил оставить красноволосого Чимин. — Уверен? Просто как по мне, лучше быстренько справиться с возбуждением, чем после долго страдать. А ты и без того постоянно злой ходишь, — хихикнул Тэхён, когда рыжеволосый приподнялся на локтях и, взяв подушку, начал бить ею несносного омегу. — Это мой оберег от одного очень глупого альфы, — через каждое слово, Чимин наносил лёгкие удары подушкой по Тэхёну. А тот, смеясь, слабо защищался, прикрываясь руками. — Смотри, чтобы твой оберег не встал, когда он с тобой в очередной раз в постель ляжет, а то он вдруг не о том подумает? — Я к нему всегда спиной разворачиваюсь, — успокоившись, Чимин вернул подушку на место, сдувая вылетевшее перо на пол, — поэтому он ничего и не почувствует. — А вдруг… — Тэхён, сдерживая смех, не спеша уложил брата на спину, попутно развязывая свой пояс. Чимин, не понимая действий своего брата, свёл брови, но сопротивляться ему не стал, — он сам захочет близости? — взяв запястье с меткой в виде крыла бабочки, красноволосый начал оборачивать вокруг него тонкую полоску ткани с расшитыми узорами. Чимин, до сих пор не вникая в суть, без сопротивлений дал вторую руку. — И ты со своим оберегом, — связав вместе оба запястья, Тэхён завёл их за голову рыжеволосого, — не сможешь устоять перед соблазном? — Ха, Тэ? — беременный начал смеяться, понимая к чему тот клонит. — Вот что-что, а секса я с ним точно не захочу, — брат хитро улыбнулся, продолжая держать связанные запястья Чимина за его головой. Тэхён аккуратно оседлал бёдра лежащего юноши, держа весь вес на своих коленях, чтобы не раздавить лежащего под собой омегу. Он наклонился к лицу брата ниже, из-за чего в свете свечей его песочная кожа казалась необычайно привлекательной и приобрела очаровательный блеск. На ощупь она казалась ещё мягче, но руки были связаны за головой, чтобы прикоснуться к ней и убедиться в своих предположениях. — А вдруг твоё желание будет выше твоих принципов? — Тэхён мягко выдохнул в лицо Чимину, из-за чего тот перестал смеяться, начиная подыгрывать брату. — Да? И каким же должно быть моё желание, чтобы я захотел переспать с Юнги, ммм? — прикусил губу лежащий на спине юноша, сглатывая слюну из-за пересохшего горла. Красноволосый наклонился ещё ниже, едва касаясь носом носа своего брата и обдавая жаром своего дыхания его лицо. — Сильным? — Тэхён медленно опустился на бёдра под собой, регулируя давление, чтобы брату не было тяжёло. — Нет, — усмехнулся омега, кончиками коротеньких пальцев в слепую нащупывая напряжённую руку и начиная нежно поглаживать её. — Очень сильным? — красноволосый плотнее прижался к бёдрам брата, чувствуя его возбуждение. Чимин на пару секунд прикрыл глаза, довольно мыча и отдаваясь волне приятного ощущения, сконцентрированного внизу живота. — Я всё равно под него не лягу, — снова сглотнул рыжеволосый, сгибая ноги и подпирая ими спину сидящего на нём омеги. — Я беспокоюсь не об этом, а том, что ты сам сдержаться не сможешь, — Тэхён с улыбкой следил за изменяющимися эмоциями на лице брата, который облизнул губы, смотря в карие игривые глаза напротив. — Уверен, что тебя не нужно оставить одного на несколько минут? Я могу сказать слугам, чтобы они и носа к тебе не совали, — качнув бёдрами, красноволосый ягодицами прижался к поддрагивающему от возбуждения члену, что прятался под белой тканью одежды. Тэхён, упираясь второй рукой рядом с рыжей головой, наклонился ещё ближе, совсем чуть-чуть не доставая до самих губ брата, что, казалось, совсем замер и задержал дыхание. — Так вот почему Чонгук без ума от тебя, — еле слышно прошептал прямо в губы Чимин. — Ооо, я с ним и не такое вытворял, — так же беззвучно пролепетал Тэхён, медленно втягивая мягкий лимонный запах, окутывая партнёра своим, вишнёвым. Братья замерли лишь на пару секунд, а после разразились громким смехом, отстраняясь друг от друга и продолжая заливаться в припадке нахлынувшей радости. Младший сполз на постель на спину и продолжал веселиться с устроенной им неприличной сцены. Чимин, улыбаясь, притянул руки к груди, быстро скидывая с запястий лёгкий поясок и откидывая его брату, что никак не мог утихомириться, продолжая кататься по помявшимся простыням. — А если… — передыхая на минуту подал голос Тэхён, — а если без шуток, то может мне и вправду уйти? Слуги к тебе не сунутся, пока не закончишь. — Нет, не стоит. Они под дверью будут подслушивать. Представляешь, они в первую брачную ночь подслушивали нас с Юнги, это было настолько нескрываемо, что я сгорал от неловкости. А во время течки и вовсе, в щелку двери подглядывали, я несколько раз ловил их на этом, когда верхом на нём был, — обмахивая ладошками выступившие от смеха слёзы, поделился секретом Чимин. — Подглядывали? Серьёзно? — Тэхён нахмурился. — Да, им же было важно, чтобы я ничего такого с Юнги не сделал, — активно закивал головой беременный. — А что ты мог сделать ему? — Не знаю, может откусить член? — усмехнулся Чимин. — Надо было это сделать ещё до того, как у тебя началась течка, тогда бы ты точно сейчас не ходил с животом. — Ой, фу, нет, вот что-что, а его причиндалы я точно не откушу, хотя бы по тому, что я не хочу брать его в рот и впринципе спать с ним. Я уже однажды был с ним близок и какой результат? — Пак кивнул на свой живот. — А как ты думаешь, кто у тебя будет? — совсем отойдя от смеха, спросил Тэхён. — Надеюсь на альфу, ибо второй раз проводить с ним течку из-за омеги я не собираюсь. — А если первым будет всё же не альфа? И вторым будет не он? И третьим…? — Так-так, стоп-стоп, никаких вторых и третьих, если родится омега, то так тому и быть, наследником станет он, я уже сказал об этом Юнги, пускай мирится с этим как хочет. — Справедливо, — кивнул Тэхён, поднимаясь с постели. — Ты уходишь? — Да, на поиски твоего благоверного, который бесчинствует, рвёт и мечет из-за тебя. Нужно же кому-то его контролировать, а то глядишь половину слуг переубивает, пока человека, который тебя отравил, найдёт. Да и к тому же близко никого к тебе не подпустит, пока не убедится, что в твоей еде нет отравы. А ты пока отдыхай и набирайся сил, я очень рад, что тебе после сна гораздо лучше. Но как бы ты не хотел, я всё же скажу слугам, чтобы те не беспокоили тебя и уж тем более не подглядывали. Если у меня получится, то возможно ещё раз загляну к тебе, а если нет, то заранее спокойной ночи, Чимушка, — повязав на талии пояс, Тэхён быстренько прикоснулся губами ко лбу брата, спеша в тронный зал, предварительно поговорив с охраной у дверей императорских покоев. Чимину понадобилось время, чтобы поразмыслить над предложением брата, но интерес быстро пропал, уступая место голоду.

***

      Чонгук с неким беспокойством оглянулся в сторону проскользнувшего через дверь красноволосого омегу, что замер сразу же, увидев на месте, где ещё недавно был ЛиБин, плачущего СоМина с неестественно вывернутой ногой. Брюнет, заметив замешательство в глазах возлюбленного, поспешил к нему, чтобы как можно скорее увести его в комнату и успокоить от увиденного, но Тэхён не позволил ему даже прикоснуться к себе, выкидывая раскрытую ладонь вперёд и останавливая его на половине пути. Омега молча подошёл ближе, одним своим появлением приостанавливая небольшое представление, которое начал Юнги. Император, сидящий на своем пригретом месте, безэмоционально смотрел на Тэхёна, что остановился рядом с распластавшимся у ног двух стражников русоволосым. Пак даже не смотрел в сторону омеги, что тихо скулил от ноющей, острой боли в ноге, и который умолк с молитвами о пощаде, когда появился знакомый ему Тэхён. Красноволосый не дошёл до правителя лишь несколько шагов, склоняясь перед ним в почтительном низком поклоне. — Ваше Величество, я пришёл от Вашего супруга с тем, чтобы передать Вам, что ему стало значительно лучше, но из-за вашего приказа, он не в состоянии просить слуг о… — Я понимаю, поэтому как только закончу здесь, то сразу вернусь к нему, — Юнги немного приободрился, уловив на расстоянии лёгкий шлейф приятного запаха своего мужа, которой нёс за собой омега советника. Тэхён кивнул, понимая, что нужно было уходить, но его волновал СоМин, который каким-то образом очутился перед правителем к тому же со сломанной ногой. Мин, заметив как красноволосый задержался на месте, оглядываясь на гаремного слугу, поднялся с места, заводя руки за спину и приближаясь к брату своего супруга. — Думаю, тебе будет интересно узнать, почему этот омега сейчас здесь, Тэхён, — СоМин, начиная дрожать ещё сильнее прежнего, сжался, отползая назад по мере приближения императора. Но ему не дали отползти и на полметра, пинком твёрдого сапога, возвращая на место. Стража была готова к любому приказу, поэтому двое альф, покорно ждали решения своего правителя, не давая возможность виновнику сдвинуться с места. — Не найдя никого на кухне и в остальных частях дворца, было принято решение проверить гарем. Если честно, то меньше всего я надеялся найти эту тварь там, ведь казалось бы, там просто наложники и повода, чтобы кого-то убить у них нет, как впрочем это и оказалось правдой, вот только один из слуг, всё же решил, что сможет ускользнуть от правосудия. Так же некоторые люди поведали мне, что он был на кухне как раз в то время, когда могли подсыпать яд в еду моего мужа, — Юнги, повернув Тэхёна лицом к СоМину, оставил свою ладонь на его плече, продолжая рассказывать и смотреть на виновника, который замер, увидев как император и бывший слуга, спокойно взаимодействуют друг с другом. — Почему Вы уверены, что именно он пытался отравить Чимина? — красноволосый повернулся к Юнги, а после вернулся к надломленному на полу телу. — При обыске каждого, кто был в гареме, в кармане его одежды обнаружили это, — Мин достал свёрнутый пергамент, который передал Паку, чтобы тот мог развернуть его и посмотреть на содержимое. — Вех? — Нет! Нет! Я ничего не делал, я даже не знаю, что это такое! — пронзительно взвыл СоМин, продолжая лить слёзы и скулить от боли. — Именно. Когда его начал допрашивать один из стражников, то он пытался бежать, из-за страха в обвинении, когда его поймали и привели ко мне, то я, не раздумывая, приказал вывернуть ему одну ногу, чтобы не было больше соблазна бежать от меня. — Мин тихо засмеялся, обнажая дёсна. — Вот только знаешь, что ещё мы узнали с Чонгуком, допрашивая его? — И что же? — свернув пергамент, спросил Тэхён. — Что он распускал о тебе лживые слухи, — вмешался брюнет, что стоял позади СоМина и стражников, Юнги усмехнулся. — Да, и это прекрасная возможность, вырвать ему язык, Тэхён. — русоволосый судорожно прижал ко рту обе ладони, ноя и дрожа от страха. — Ты же согласен со мной? — белобрысый чуть сильнее стиснул плечо омеги, ожидая его ответа. — Всё равно окончательный приговор ему будете выносить Вы, Ваше Величество, — Тэхён прищурился, смотря на человека, когда-то оклеветавшего его из зависти. — И всё же я могу послушаться тебя и сделать так, как хочешь ты сам. Ведь он не только тебя опозорил, говоря всем, что ты своим телом торгуешь, но и брата тебя пытался лишить. Разве он не заслуживает смерти? В любом случае я вправе лишить его жизни, вот только как, решать тебе… — Ваше Величество, я считаю не разумным втягивать во всё это Тэхёна, — Чонгук поспешил огородить своего истинного от крови и всего неприятного зрелища, но Мин покачал головой. — Нет, это нужно спросить самого Тэхёна. Да, мой хороший? Что ты желаешь: вырвать ему язык и повесить или что-то иное? — белобрысый был приятно удивлен, непоколебимостью омеги, что даже не высказывал страха и былой неловкости перед ним. Тэхён неотрывно наблюдал за СоМином, что пытался отползти назад, или начинал мычать что-то бессвязное из-за усилившейся истерики. — Ваше Величество... — брюнет терял терпение в желании уберечь истинного, но сам же Тэхён перебил его. — Чонгук, — убрав с плеча ладонь Юнги, красноволосый быстро приблизился к альфе, крепко обнимая его и сладко целуя в губы, а после отстраняясь, — я должен сам сделать выбор, поэтому хочу попросить тебя только об одной просьбе: оставь меня здесь одного с императором и СоМином. Прошу, я не смогу этого сделать, когда ты будешь рядом, пожалуйста, — Тэхён вновь прикоснулся к тёплым губам Чонгука, едва касаясь кончиком языка стиснутых зубов. — Ты уверен? — прошептал в губы Чон, поглаживая стройную спину омеги. — Более чем, — кивнул красноволосый. — Я буду ждать тебя снаружи, — смирившись с просьбой предназначенного, альфа нехотя оставил зал, заставляя Юнги ухмыляться в хищном оскале. — Значит, оставил прошлое в прошлом, доверяя ему? Неужели нашёл в себе силы ответить взаимностью, ведь когда-то он сильно ранил тебя? — Вы сами сказали, Ваше Величество, что я оставил прошлое в прошлом, поэтому предпочту жить в настоящем, — Тэхён вернулся на прежнее место. — И что же ты хочешь сделать в настоящем? Выбор сейчас перед тобой, — Юнги кивнул на рыдающего омегу, что едва ли не вырывал свои волосы на голове. — В твоём распоряжении пыточная, если захочешь заставить умирать его мучительно долго, ломая каждую кость, одну за другой, — Мин специально пытался оказать на СоМина эмоциональное давление и это хорошо у него получалось, так как русоволосый уже извивался, утопая в мольбах пощадить его и сохранить ему жизнь. Пак же не слушал ничего, что пытался донести до него рыдающий омега, так как Тэхён помнил всё, что с ним совершил сам СоМин, помнил и косые взгляды других людей, что знали его только благодаря глупой лжи. До последнего не отпускал украденный перстень, из-за которого их взаимоотношения с Чонгуком ухудшились сразу же, а позже обернулись для Тэхёна самым настоящим проклятием. Красноволосый, опустил глаза на свёрток пергамента в руке и обратился к императору, понимая, что выбрал самый верный путь. — Я прошу о случившемся сейчас ничего не рассказывать Чимину. — Всё останется в секрете между нами. Ну, так что, ты решил? — вместо ответа, Тэхён раскрыл пергамент, показывая Юнги на его содержимое.

***

      В неловкости сжимая край одеяла, Чимин не знал как реагировать на происходящее с ним, ибо из-за дрожащих рук и ухудшегося самочувствия, он не мог удержать и ложки. Но больше волновало не его несостоятельность в казалось бы простом деле, а в том, что Юнги, не слушая отказов, принялся кормить его самостоятельно. Альфа не шёл на уступки и уговоры сменить сиделку, поэтому, неспеша перемешивая жидкий бульон, ждал, когда он немного остынет, чтобы с ложки начать кормить своего супруга. Пак старательно отводил взгляд, рассматривал свои подрагивающие руки, кольцо на безымянном пальце, одеяло, которое натянул до груди, он не хотел хоть как-то пересекаться с чёрными глазами Мина, поэтому играл большую заинтересованность в окружающей их обстановке. Тэхён так и не смог прийти к нему второй раз, но вместо брата к нему явился Мин, с рассказом о том, что именно случилось и где остался красноволосый. Император учтиво умолчал, что смерть для СоМина выбрал его родной брат, поэтому сказал, что решил лично остановиться на выборе веха для виновника. Чимин не мог объяснить почему его волновал не тот факт, что его отравили, а то, кем именно был отравитель. Пак, узнав имя своего предполагаемого убийцы, с облегчением вздохнул, понимая, что ЛиБин полностью оправдан и к нему больше не смогут придраться. На такое Юнги лишь молча поджал губы, без слов уходя из покоев и возвращаясь обратно с подносом. Неловкость вернулась лишь только тогда, когда Мин, почерпнув в ложку немного тёплой жидкости, сам попробовал на вкус, не замечая в нём ничего подозрительного. После он взял чуть больше и, немного подув, протянул её омеге. — Может откроешь рот? — сомкнув брови, Чимин задумчиво уставился на аппетитный бульон. Живот предательски заурчал на приятный запах, но тот факт, что его собрался кормить сам Юнги, немного портил картину. — Я лучше сам попробую, — омега уже хотел поднять свою ослабевшую руку, но Мин покачал головой, не разрешая прикасаться к ложке. — Думаешь, есть смысл сейчас спорить со мной? — белобрысый вскинул бровь, вопросительно изогнув её. — Но может всё же… — продолжил отнекиваться Пак. — Ешь, — перебил омегу Мин, — тебе нужно восстанавливать силы и хорошо питаться, особенно сейчас. Можешь не волноваться, так как теперь всё проверяют по несколько дегустаторов, к тому же я буду всё пробовать сам и я уверен, что ты больше не отравишься, поэтому будь послушным мальчиком, открой рот и съешь всё это, — Юнги кивнул на чашку. — И когда ты стал таким? Раньше бы на цепь посадил, и других людей насильно заставил бы меня кормить, а сейчас? Просишь, чтобы я только съел ложку бульона для моего же выздоровления? Теряете хватку, Ваше Величество. — Как я посмотрю, ты тоже не в том положении, чтобы отказываться от моей добродетельности, — сверкнул глазами альфа, ближе к губам поднося ложку. — Оба хороши, — закатил глаза Чимин, приоткрывая рот и позволяя кормить себя.

***

      Прикрыв за собой дверь, и прижавшись к ней спиной, Тэхён виновато поджал губы, смотря на альфу, что ждал его в своих покоях. Омега не жалел, что сам выбрал смерть своему давнему обидчику и несостоявшемуся убийце брата, но перед своим предназначенным Пак чувствовал неловкость, что не давала сделать и шага к нему. — Тэхён? — брюнет, что до этого стоял подле окна в ожидании омеги, поспешил к красноволосому, тут же успокаивающе прижимая того к груди. Чонгук переживал за состояние своей пары, думая, что этот инцидент и волнение за Чимина плохо скажутся на его чувствительном истинном, который пугался всего белого света, но каково было его удивление, когда Пак шумно выдохнул, убирая со своего тела чужие руки. — Я в порядке, правда, не стоит, — покачал головой Тэхён, нарочно отворачиваясь и не давая смотреть в свои карие глаза. — Тэ, ты можешь не бояться, теперь всё хорошо и с Чимином… — Гук, я не маленький глупый мальчик! Я всё понимаю, и с братом я был, видел, что ему стало лучше. Юнги о нём позаботится, раньше я и мысли бы не допустил, чтобы ему доверять, но сейчас… — омега сглотнул, поднимая глаза на альфу, — я думаю, что всё же стоит поверить ему. Он не причинит брату вреда, в этом я уверен, — брюнет нахмурился, пытаясь осознать, что именно изменилось в его когда-то застенчивом, постоянно краснеющем омеге, который ещё несколько недель назад не мог без стеснения даже прикоснуться к нему. — Я никогда не считал тебя глупым, Тэ, — брюнет снова хотел прикоснуться к своей паре, но Пак, сцепив зубы, направился к окну, где ещё минуту назад был сам Чон. Красноволосый сложил руки на груди и, выждав несколько секунд, повернулся к альфе. — Возможно так ты считаешь сейчас, но я помню то время, когда мы были мало знакомы, — один полуоброт и Чонгук застыл на месте, смотря в глаза уже не своего белого пёрышка, что когда-то краснел из-за одного поцелуя в лоб, а в глаза повзрослевшего за один вечер Тэхёна, — и тогда ты был не высокого мнения обо мне. — Тэ, я совсем не знал тебя, думал, что ты один из тех, кто пытался соблазнить меня… — брюнет уже хотел подойти к омеге, но тот поднял ладонь, останавливая Чонгука на месте. — А тогда, когда ты не поверил в мою непричастность к краже перстня? — Тэхён не спешно направился к альфе, что затаил дыхание и не смел сдвинуться с места. — Ты не остановился, Гук, а я просил тебя. Почему ты не поверил моим словам, почему так сильно невзлюбил меня с самого начала, почему насильно забрал то, чем я когда-то дорожил и берёг? — через боль воспоминаний и забытую обиду, омега пытался отыскать ответы, которые мучали его ещё, когда он был обычным слугой. Тэхён ждал, одновременно боясь услышать правду от альфы.       Чонгук же побледнел, смотря на пару с жалостью, внутренне сгорая от обиды на себя, на себя прошлого, что не представлял, чем обернётся его легкомыслие к этому омеге. В этот момент хотелось протянуть к Тэхёну руку, обнять его и прижать к себе, чтобы нежно погладить по голове и поцеловать в висок, как когда-то он делал раньше. Но сейчас не помогли бы никакие прикосновения и поцелуи — Чонгук прекрасно понимал это, поэтому он продолжал бездвижно стоять, не представляя как всё исправить. — Не поверил, потому что не знал тебя настоящего, сравнивал с теми, с кем был тогда близок. Я не особо задумывался о чувствах тех, с кем спал, понимал лишь одно — для всех омег я был желанным, — теперь настала очередь Чонгука краснеть и нервничать, будто они поменялись с Тэхёном ролями, находясь в стенах этой комнаты, где когда-то альфа не раз надругался над своим благоверным. Сам омега, будучи не в своих покоях, где каждый уголок был знаком и приятен, косо поглядывал то на постель, то на дверь, неприязненно поджимая губы. Здесь он был впервые за прошедшие пять месяцев, и не особо хотел приходить ещё, надеясь уйти в скором времени. — И то, что произошло тогда в пыточной… — Чон выдержал короткую паузу, растерянно смотря на истинного, — я думал, что именно этого ты ждал, привлекал к себе внимание, чтобы я переспал с тобой. Всё это мне казалось какой-то игрой, которую ты начал, ещё увидев меня с СоМином, вот только слишком поздно я осознал, что это совсем не так. Ещё эта вязка, которая только усугубила положение. Мне действительно жаль, Тэ, что всё так получилось. Эйфория с твоим появлением после побега буквально накрыла меня, не позволяя сопротивляться ей. Даже когда я брал тебя через силу, то совсем не понимал, что делаю, всё это я вспоминал позже крайне смутно. Осознал содеянное только тогда, когда ты в безысходности пытался сбежать от меня, защищаясь кинжалом, — Тэхён безэмоционально бросил взгляд в тот самый угол, в который он когда-то вжимался, чтобы хоть как-то убедить альфу не продолжать издеваться над ним. В тот момент он сам забылся в страхе, не помня что именно произошло, и как он оказался в других покоях без Чона, с перевязками и обработанными ранами. — Ты его обронил. Кинжал я нашёл под кроватью, когда во сне из-за кошмара упал на пол. Изначально я думал убить себя, чтобы больше не чувствовать тех боли и страха, но позже решил использовать его против тебя, — со странным спокойствием произнёс красноволосый, уводя глаза, и медленно направляясь к постели, которую не взлюбил ещё пять месяцев назад. Было сложно визуализировать ту сцену, вспомнить те ощущения, которые он испытывал, будучи привязанным к краям этой кровати. Тэхён провёл рукой по необыкновенно красивому покрывалу, что заменило то, которое когда-то Чонгук разрезал кинжалом, чтобы связать омегу.       Сам альфа, сведя брови, не отрывал глаз от своей пары, которая, немного подумав, улеглась на постель на спину, свешивая ноги на пол и раскидывая руки в стороны. — Чонгук, подойди ко мне, — брюнет послушно остановился напротив прикрывшего глаза омеги, что протянул к альфе руки, подзывая к себе. — Наклонись, — альфа, не понимая намерений Пака, подошёл ближе к кровати, склоняясь над Тэхёном, и расставляя по обе стороны красноволосой головы ладони. Омега немного приоткрыл глаза, следя за действиями Чона через щёлочки век, — Ниже. — Тэ, с тобой точно всё в поряд… — Наклонись ниже, — проигнорировал недосказанный вопрос Тэхён. Чонгук сглотнул, выждал пару секунд, и всё же наклонил голову ниже, чувствуя на расстоянии десяти сантиметров тёплое дыхание омеги на своём лице. Сам же Пак вновь прикрыл глаза, концентрируясь на давно забытых ощущениях нависшего над ним тела. Руки красноволосый завёл за голову, представляя будто их удерживают полосы разрезанного покрывала, ноги продолжали быть свешаны за постель, а Чонгук ещё минуту молча находился в таком странном положении. — Сними с меня одежду, — Тэхён, не открывая глаз, продолжал лежать на спине, ожидая, когда с него стянут дорогие шёлка, и он останется в одних рубашке и свободных белых штанах, что служили ему нижним бельем. Чонгук рвано выдохнул, резко отстраняясь от омеги и отходя от постели пару шагов назад. — Тэ, я не стану этого делать, чего ты добиваешься? — Мне тогда было очень страшно за себя. Я боялся тебя, боялся того, что ты мог бы сделать со мной. Я хочу повторить, чтобы понять, что чувствую сейчас, остались ли те страхи со мной, — красноволосый открыл глаза и приподнялся на локтях. — Когда ты ушёл, то император вновь предложил мне выбрать СоМину смерть. И только тогда, когда я стоял перед ним, я понял, что если бы не то кольцо, которое он подкинул мне, то ничего бы не случилось, — Тэхён пододвинулся к краю постели и поднялся на ноги. — Ты не стал бы обвинять меня в краже, не лишил бы меня девственности насильно и между нами не случилась бы вязка. Возможно, не было и того насилия, которое произошло здесь, в этой комнате. Я слишком долго жил в страхе, что всё повторится: ты озвереешь, кинешь меня на постель и изнасилуешь. Затем большое время пытался перебороть его, когда понял, что ты уже так не поступишь. Ещё позже, когда я наконец-то смог свыкнуться с мыслью, что ты мне по-настоящему нравишься, то СоМин снова решил объявиться, — красноволосый не решил приближаться к альфе, поэтому продолжал стоять рядом с кроватью. — В этом дворце, ещё десять лет назад, когда меня только привезли сюда, я понял, что мне здесь не место. Постоянно пытались подчинять приказам, будто я был животным, а относились ко мне так же, как дворовой собаке, если не хуже… Но СоМин отличался от всех их. Я не знаю за что, как и когда, но он решил, будто он — выше остальных, причём использовала меня как подставку для ног: оскорблял, подставлял, ругал. Вот только за что он так со мной, я не понимал. Возможно, я просто отличался ярким окрасом волос, из-за чего перетягивал на себя всё внимание, лишая его этого? Не знаю. К тому же теперь этого уже никто не узнает. Если бы его не было с самого начала, то наши отношения могли бы сложиться по-другому, Чонгук. Когда-то он был моим страхом, но самое главное сейчас — это был. Я даже не могу описать те эмоции, которые испытывал при виде стражи, которая запихивала в его глотку ту траву, что он подкинул моему брату. Но могу сказать одно — мне стало легче и свободнее, когда он, задыхаясь, метался на полу, моля меня о пощаде. А ведь когда-то на его месте был я, так же прося о помощи. Мне понравилось мстить за изломанную жизнь, понравилось видеть СоМина таким. Я убил человека, Чонгук, но жалости и сострадания к этому не испытываю, так как устал бояться. Сейчас же, я хочу лишиться ещё одного страха. На протяжении нескольких месяцев я опасался тебя, этой комнаты, постели, того, что ты мог бы сделать со мной против моей воли. Помоги мне его лишиться, давай вместе избавимся от всего прошлого, что случилось с нами из-за человека, которого больше нет? — Тэхён поднёс руки к воротнику, оттягивая его и оголяя шею, ключицы, после развязывая пояс и откидывая его вместе с накидкой на пол, в ноги. Чонгук же, поражённый сказанным, долго не мог отойти, продолжая наблюдать за тем, как омега раздевался догола. Пак совершенно не стеснялся предстать перед своим истинным полностью нагим, поэтому смело стянул с себя белую рубаху, что едва доставала до песочного цвета бёдер. Тэхён гордо расправил плечи и слегка тряхнул головой, чтобы перед глазами не мешалась красная прядка волос, которую он никак не хотел заводить за ухо. Брюнет же не последовал примеру своего предназначенного, продолжая в ступоре стоять на месте, и не спеша, взглядом, изучать обнажившиееся такое прекрасное упругое тело. Альфа невольно вспомнил каким он был чуть меньше полугода назад и отметил, что омега немного подрос в высоту, его бёдра заметно округлились, а ягодицы стали пышнее и мягче. Сам Тэхён набрал вес, в сравнении с тем отощением, которое у него было на время, когда он был простым слугой. Это немало радовало Чонгука, ведь его пара совсем повзрослела, его тело преобразилось, стало намного крепче, можно сказать, созрело для вынашивания потомства, но об этом брюнет даже не смел заикаться или говорить Паку. Если бы в течку Тэхён от него понёс, то Чимин, вероятнее всего, отрезал бы ему не только голову, но и его детородный орган, который сейчас находился отнюдь не в спокойном положении при виде столь прекрасного омеги у своей постели. — Гук, — красноволосый тянет руку, махом кисти подзывая к себе альфу. — Ну же, обними меня, — Чонгуку меньше всего хотелось именно сейчас и именно здесь заниматься любовью с возлюбленным, но смотря в осознанные глаза и спокойное лицо Пака напротив, брюнет всё же решается. Не смея ослушаться своего омегу, Чон направляется к кровати, раздеваясь, и уже обнаженным подхватывая такого же Тэхёна под ягодицы. Сам Пак добровольно ложится на постель, раздвигая стройные ноги и притягивая к себе Чонгука руками за плечи, плотно прижимаясь всем телом, давая понять, как он этого хочет. Сильно хочет.       Альфа долго не тянет и омегу ожиданием не мучает, наклоняется ближе к губам, нежно целует, проводит языком по дёснам, посасывает, губы покусывает и оттягивает их, вырывая тихий довольный стон. Тэхён приподнимает ноги и обнимает ими чужие бёдра, притягивая его ещё плотнее к себе и намекая на что-то бо́льшее. Омега трётся ягодицами о полувставший чонгуков член, чувствует, как его опасения и былые страхи пропадают в океане желания, но сам Чонгук не торопится, ласкает, оттягивает момент, будто ждёт, что Пак испугается этой комнаты, этой постели и прошлого, и откажется от предстоящего, отталкивая от себя. Вот только омега совсем не думает останавливаться, ещё сильнее льнёт к истинному, всё больше и больше раскрываясь под ним. Свет потрескивающих свечей, заливающий постель, заставляет Тэхёна чувствовать себя центром самого настоящего алтаря, где он отдаёт не только тело, но и страхи, грехи и вину за совершённое.       Чонгук, целуя и испивая омегу, аккуратно опускает руку, скользя по тяжёло вздымающейся груди с вздернутыми тёмно-розовыми сосками, опускается ниже по плавным изгибам, неспешно приближаясь к округлым ягодицам. Желание почувствовать жар меж скользких от выделившейся смазки половинок отзывается покалыванием в пальцах. Тэхён сам разжимает кольцо ног за Чоном, и раздвигает их как можно шире, едва сдерживая своё желание, и нетерпеливо царапая коготками мощные плечи предназначенного. Альфа с особым удовольствием разводит ягодицы, все так же терзая жадные губы, что держат в его плену, томят и не отпускают. Омега слегка напрягается, но быстро привыкает к двум пальцам, что нетерпеливо толкаются внутрь него. Чонгук, разгорячаясь от жара и узости упругих стеночек, сильнее возбуждается, добавляя ещё одну фалангу. Обилие природной смазки хорошо сглаживает резкие проникновения, часть стекает по ягодицам на так и не откинутое покрывало на постели. Омега сильнее впивается в губы брюнета, стоит лишь тому несколько раз проехаться смоченными подушечками пальцев по чувствительному уплотнению.       Альфа растягивает долго, наслаждается тихим скулением под собой, до сих пор ждёт отказа, но понимает, что пути обратного из этой пучины страсти уже нет, поэтому вынимает пальцы и, не отрываясь от опухших губ партнёра, прижимается к растянутому сфинктеру. Тэхён, с протяжным нарастающим стоном, отрывается от Чона, прикрывает веки и прикусывает губу от первого неглубого толчка, от второго откидывает голову, открывает рот в немом крике и замирает с членом внутри себя, пока брюнет даёт привыкнуть к наполненности, припадая к обнажившиейся шее. И пока на нежной коже расцветали алые следы от засасывающих поцелуев, Тэхён, подрагивая, поднял сначала одну ногу, а после и вторую, вновь обхватывая Чонгука за бёдра, и насаживаясь на член ещё глубже, не до конца. По прошествии минуты толчки неспешно возобновляются, с оттяжкой, Чонгук сантиметр за сантиметром толкается глубже, следит за сморщившемся лицом омеги и, успокаивая, покрывает щеки, лоб, нос, подбородок россыпью поцелуев, набирая темп, умеренно ускоряясь. После нескольких минут Тэхён окончательно растекается в опытных руках своего альфы, сильнее сжимает ногами накаченные бёдра, от чего брюнет, толкнувшись в омегу до основания, удовлетворённо мычит. Чонгук приподнимает его за талию, заставляя выгнуться, послушно принять его всего от и до, снова припадая к губам. Тэхён от острых ощущений и быстрого темпа в своей пульсирующей заднице млеет, поддается альфе и, словно в бреду, без устали повторяет его имя, понимая, что после этого раза не отпустит и вновь потребует альфу повторить всё это.