***
Опасливо отползая назад, уложенный в постель за светлым балдахином, Чимин совсем теряется, когда оказывается один на один с альфой в гоне, что казалось совсем обезумел от бьющего ключом желания. Он на локтях пытался добраться до спинки кровати, чтобы увеличить между собой и возбуждённым альфой расстояние, но Юнги, обнажив десна в хищной усмешке, за щиколотки притянул омегу обратно, возвращая под себя. Пак импульсивно сжимался, царапал руки, что его держали, изо всех сил старался причинить предназначенному боль, чтобы тот отступился от задуманного и отпустил его, но все было напрасно. Казалось, Мин его совсем не слышал, продолжая во второй раз осквернять его тело своей похотью. От страха Чимин дышал часто и прерывисто, пытался успокоиться и в то же время цеплялся за всё, что только было на постели, чтобы вытащить себя из-под альфы, но подушки, одеяла, простыня ехали вместе с ним, и его затягивало сильнее. От окружающей омегу терпкой мяты становилось слишком дурно и нехорошо, а Юнги продолжал тянуться к чужой шее и груди, хватаясь за воротник мужа и оттягивая его в сторону. Белые спутанные волосы ползли в глаза, мешая и частично скрывая половину обзора на тело, что всячески пыталось ускользнуть из его рук, но альфа не придавал этому большого значения, наслаждаясь присутствием недостающего элемента в своём вынужденно сооружённом гнезде. Распахнутый верх шелкового халата открывал Паку вид на глубокие борозды от ногтей, что даже сейчас немного кровоточили, обагривая шею и грудь альфы алым цветом. Чёрные глаза горели огнём безумия и наслаждения, испачканные кровью пальцы невольно тянулись к желанному, а запах мелиссы будоражил уставшую от мук душу. Единственное, что ещё могло волновать разум белобрысого, так это то, что его омега был одет и всё ещё пытался избежать его прикосновений. Безумно красивое тело было скрыто под несколькими слоями одежды, что в данный момент сильно раздражало и не нравилось Мину. — Юнги, не надо… — безрезультатно на повторе просил Пак, страшась предстоящих действий со стороны супруга, который начал жадно поджимать его под себя, насильно прижимаясь носом к чужой шее. Омега прекрасно понимал, что невредимым уже отсюда не уйдёт — муж отымеет его раньше, чем отпустит, но до последнего пытался противиться чужому напору. Отдаваться и раздвигать ноги перед неконтролирующим себя Мином Чимин не спешил, до последнего предпринимая попытки выбраться из-под жаждущего соития тела. Юнги, из-за сопротивления мужа, злился всё сильнее, больше отдавая предпочтение разорвать те шелка, что скрывали под собой его омегу. В рыжих волосах были закреплены золотые украшения, которые так старательно вплетал МинГи ещё с утра, все они россыпью посыпались на постель, когда Мин схватился за холку, оттягивая чужую голову назад и обнажая шею. — Хватит! — выдохнул Юнги прямо в сморщившееся от боли от сжатых волосах на затылке лицо Пака, на что Чимин громко вскрикнул. Омега не останавливался, всё также тяжёло дыша, сопротивлялся, стараясь втягивать воздух через раз. В постели, что была полностью окружена вещами и светлой вуалью, был стойкий запах мяты, кружащий голову и затмевающий реальность, в которой Чимина пытались раздеть, чтобы поставить на колени для удовлетворения собственных грязных желаний. — Отпусти, — сквозь зубы процедил омега, заваленный на спину и со сжатыми в чужом кулаке рыжими волосами. Мин успешно проигнорировал просьбу, губами прижимаясь к оголившимся шее и ключицам. Он с силой оттягивал свободной рукой воротник на омежьей одежде, всё больше и больше обнажая грудь, что налилась, подопухла, стала больше и мягче, чем прежде. Темно-синие венки покрывали часть омежьей груди, а немного потемневшие ареолы сосков сжались от резкого ветерка сорванной одежды. Юнги не могли отвлечь даже руки Пака, что из-за всех сил давили на его плечи, царапались, старались оттолкнуть и за что-то зацепиться. Альфа не слушал и не хотел слышать крики сопротивляющегося супруга, напрочь забывая о том, что его окружает. Быстро вздымающаяся грудь притягивала обезумевший голодный взгляд, заставляя Мина желать прикоснуться к ней. Белобрысый даже не думал противиться резкому порыву, поэтому безвольно прижался к оголённому участку омежьей кожи, с небывалым удовольствием накрывая сморщенную вершинку ареола своими губами. — Юнги… чёрт, пожалуйста, прекрати, — Чимин стиснул зубы, тут же замолкая и прекращая брыкаться под тяжёлым телом, ощущая, как чужая рука на затылке ослабевает, а влажный язык проходится по набухшему соску. Омега рвано втянул и без того одурманивающий запах Мина, который из-за гона усилился и приобрёл доминирующие нотки, обречённо опустил взгляд на свою грудь и опять тихо заскулил, не выдерживая лёгкого укуса на чувствительном месте. — Юнги, не надо… — Мин лишь усерднее начал вылизывать тёмно-розовую вершинку, аккуратно сжимая вторую указательным и большим пальцами и не больно прокручивая её. Альфа затих, не пытаясь силой удержать или раздеть мужа, что тоже перестал судорожно дёргаться и кричать. Юнги клещом вцепился в опухшую грудь, нежно лаская чужой сосок губами и языком, как будто пытаясь выдавить из омеги хоть каплю сладкого грудного молока, которого ещё не было. Чимин на изменившуюся ситуацию замер, с удивлением смотря на взрослого мужчину, что, как маленький ребёнок, требовал от него кормления и внимания, усердно посасывая один сосок и боясь причинить обладателю той самой груди боль. Рыжеволосый сглотнул, быстро обвёл взглядом место своего пребывания, что было сплошь скрыто от чужого взора балдахином, и что было создано для уединения одного альфы, который, не удержавшись, принёс своего мужа. Омега слегка недоумевал от осознания, что его истинный решил оградить себя от других подобным способом, и больше поражался тому, что Юнги повредил себя, ибо следы от ногтей покрывали его плечи, ключицы и торс. Шёлковый халат открывал Паку вид на свежие раны, которые требовалось отмыть и обработать, вот только самому Мину до этого не было никакого дела, он продолжал всё также ласкать чужую грудь, не намереваясь отпускать желанного, помеченного им же омегу. — Юнги… мгх… подожди, у тебя кровь, — рыжеволосый вмиг прижал к своему рту ладонь и, сильно зажмурившись, приглушённо застонал, не выдерживая казалось бы невинной ласки. Юнги не обратил на это внимание, продолжая всё также языком активно обводить маленькую тёмно-розовую горошинку, что никак не давала белой жидкости и не могла дать её в этот момент. Альфа даже не думал останавливаться или отстраняться, к тому же омега под ним совсем размяк и больше не старался навредить: царапаясь ногтями и кусаясь. Чимин расслабился, прислушиваясь к ощущениям своего тела на происходящее и поражаясь тому, как это началось ему нравиться. В особенности, когда Мин с лёгким чмоком отстранился от одного соска и, также прислонившись губами ко второму, продолжал вылизывать стоячую вершинку, довольно мыча. Омега, что только начал привыкать к положению на спине и к разведённым в разные стороны ногам, меж которых удобно устроился Юнги, медленно поддался чужому напору, возбуждаясь от простой стимуляции сосков. Одна ладонь продолжала глушить сладкие стоны, поджимая пухлые губы, а вторая скользнула по плечу альфы, на мгновение останавливаясь на подсохшей кровавой борозде от ногтей. Из-за гона альфа совсем потерялся в своих инстинктах, ориентируясь только на своего истинного, которого желал как никого другого. Чимину всё меньше и меньше хотелось сбежать из этой утягивающей в бездну желания постели, а за сопротивление больше играла уязвленная гордость и позиция навязанной ненависти к супругу. Пак едва мог допустить мысль об отпоре Юнги, но его тело уже давно сдалось, готовясь к тому, чтобы принять Мина всего, после того, как он закончит с грудью. Чимину пришлось позорно принять тот факт, что его штаны, которые находились под шёлковыми халатами и накидкой, совсем намокли от обильных выделений смазки, что было чересчур много. Омежий организм, под действием усилившегося запаха альфы и метки на ключицах, уже давно приготовился к соитию, нагоняя всё больше и больше смазки, чем только смущал Пака. Рыжеволосый сквозь маленькие щёлочки прикрытых век наблюдал за белесой головой над своей грудью, изредка постанывая от укусов, что не вызывали никакого дискомфорта, лишь отдаваясь во всём теле волной удовольствия. Прижатая ко рту ладонь вскоре спустилась по шее к ключицам, медленно приближаясь к одной из своих грудей, плавно поднимаясь и зарываясь в белых волосах альфы. Достаточно было совсем чуть-чуть погладить голову Юнги, чтобы тот остановился и поднял на омегу свои чёрные, затуманенные возбуждением глаза, медленно отстраняясь от раскрасневшегося ареола. Чимин из-за смены действий со стороны супруга лишь разочарованно выдохнул, сожалея, что вообще прикоснулся к истинному, ибо хотелось продолжить игру с сосками, которые из-за чужой слюны сжались и стали неприятно покалывать. — Мой… — рвано выдохнул Мин, тут же поддаваясь вперёд и припадая теперь уже к губам своего мужа, языком скользя по ряду ровных зубов и перекладывая одну руку с груди на подбородок Пака, приоткрывая для себя его рот. Чимин, обнажённый чуть ли не по пояс, прикрыл глаза, не убирая ладони с чужой головы и не противясь внезапному поцелую, что с нежного быстро перерос в более настойчивый и требовательный. Альфа распалялся слишком быстро, с гоном ему не нужно было тратить время на прелюдии и поцелуи, его достоинство уже было готово к действию, вот только с Паком так не получалось. Будь бы на месте Чимина другой, то Юнги бы уже поставил его на колени и вдалбливал бы в постель, но перед ним был его истинный, ко всему прочему беременный, поэтому вместо быстрого секса, пришлось начать с омежьего тела, которое альфа ещё ночью хотел зацеловать и пометить укусами и засосами. Омега таял, как воск от пламени свечи, всё больше и больше желая подчиняться супругу, что раскрывал его для себя, со всей аккуратностью, на которую только был способен, кусая губы, щекоча нёбо кончиком и посасывая розовый язык. Всего этого было достаточно, чтобы заставить Чимина течь ещё больше, и терпеть влажные штаны причиняющие немалый дискомфорт. Развязный поцелуй, настоящий альфа и мягкая постель под спиной возбуждали куда сильнее, чем вчерашняя купальня и собственные пальцы. Былое нежелание прикасаться к Юнги резко сменилось на то, чтобы добровольно отдаться во власть его же рук и члену, который Пак чувствовал, через свою и миновскую одежду. И мысль о немаленькой беременности мало волновала, особенно когда Мин вновь начал прикасаться к чувствительным соскам пальцами. Но стоило Чимину лишь захотеть близости с собственным мужем, как их побеспокоил чей-то настойчивый стук в дверь. Омега сразу же распахнул глаза, отстраняясь от альфы и разрывая с ним поцелуй, вот только Мин такого не признал, тут же притягивая его обратно к себе. — Юнги, подожди, подожди там кто-то есть, Юнги, — юноша с трудом отстранился от губ, которые так и норовили накрыть его рот для очередного поцелуя, после чего кивнул нависшему сверху императору на дверь, в которую продолжали стучаться. Мин стиснул зубы, обжёг предназначенного осознанным взглядом, а после нехотя отстранился, с трудом покидая уютное тёплое гнездо с желанным омегой, что уже потёк в его объятиях и готов был выполнить свой супружеский долг, отдавшись ему. — Какого чёрта? — Чимин, приподнявшись на локтях, быстро запорхнул халат на груди и свёл ноги вместе, прислушиваясь к возмущённому голосу своей пары, что обращался к советнику. — Шуга, тебе нужно вернуть омегу, пока ты не навредил ему, — послышался обеспокоенный голос Чонгука, который не позволил Тэхёну вмешаться и ворваться в императорские покои. Брюнет оставил истинного в покоях за стражей, чтобы те его не выпускали, ибо альфа опасался, что Юнги не сдержится, и из-за обострившихся инстинктов, защищая своего омегу, случайно навредит ему. — Это не твоё дело, — раздражённый сорванными планами Юнги не контролировал подступающий гнев, сразу же срываясь на друге, — я сам решу, что мне делать. — Это касается здоровья не только твоего омеги, но и твоего ребёнка. Если сейчас ты хоть что-то смыслишь, то после станешь неуправляемым. Это опасно не только для тебя, но и для них, поэтому отпусти Чимина, подумай о них, — пытался убедить друга Чон, бросая на силуэт за лёгкой тканью частые взгляды. Чимин сел на постель, а после замер, опуская взгляд на ноги. То, что говорил сейчас Чонгук, было чистой правдой и Пак это хорошо понимал, если Юнги начнёт, то уже не закончит, раз за разом беря его, он не остановится, даже если это будет жизненно необходимо самому омеге. Чимин с разочарованием поелозил на заднице, чувствуя всю ту влажность из-за смазки и понимая, что ему вряд-ли придётся оставаться здесь. — Я не собираюсь никак вредить своему омеге и уж тем более ребёнку, поэтому Чимин останется здесь, — Юнги насупился, всё больше и больше озлобляясь на Чона, что никак не хотел уходить один без омеги. Запах течного мужа кружил голову, тянул к себе и заставлял буквально подчиняться ему, а Чонгук хотел у него это забрать, выкрасть прямо из-под носа его бесценное сокровище, которое таилось там, в его гнезде, где больше никому не было места, кроме их двоих. — Шуга, это не шутки… — Чонгук сделал шаг, желая уже обойти альфу и просто вытащить Пака из постели, но ему не дали этого сделать, резко хватая за руку. — Если ещё сделаешь хоть один шаг к нему, то я лично переломаю тебе ноги и не посмотрю, что мы вместе пятнадцать лет, — процедил сквозь зубы Мин, толкая друга обратно, не позволяя ему даже зайти внутрь. — Это мой омега, на нём моя метка, с ним мой запах и мой ребёнок. Он с ног до головы принадлежит мне и только мне, он мой супруг и он будет слушаться только меня, беспрекословно выполняя мои приказы. Ты не посмеешь забрать у меня то, что я не хочу отдавать. Никому, слышишь, я никому не позволю даже пальцем к нему прикоснуться без моего ведома. Ты смеешь врываться ко мне, пытаешься увести от меня моего омегу. Я уничтожу каждого, кто посмеет отобрать у меня моё! Только посмей пересечь черту дозволенного, и я прикончу тебя, наплевав на наши прежние отношения, — Чонгук отступил на один шаг, не понимая резкую смену настроения Юнги. Ничего подобного брюнет никогда не слышал от друга, поэтому желание забрать Чимина с собой резко пропало без возможности повторного появления. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Я предупредил тебя, — Чон сделал ещё один шаг назад, а после выдержав короткую паузу развернулся, возвращаясь обратно. Прикрыв за собой двери, Мин повернулся к их с омегой общему ложу. Чимин стоял рядом с ним и стоял неподвижно, не зная, что его ждёт дальше и что потребует от него альфа. Юнги сглотнул, обвёл взглядом супруга, а после, держа с Паком зрительный контакт, медленно развязал пояс, бросая его прямо на пол. Между ними было расстояние в несколько шагов, из-за чего Юн неспешно направился обратно к Чимину, прекрасно понимая, что теперь их никто не побеспокоит и ничто не помешает ему насладиться собственным мужем. Сбросив по пути халат, Мин обнажил своё тело, желая подобного и от своей пары, которая явно не спешила с раздеванием. Омега съежился, когда оказался прямо напротив нагого предназначенного. По его растерянному взгляду было понятно, что он старательно избегал вида на его чресла и в принципе чувствовал неловкость перед беловолосым мужчиной. — Раздевайся, — Юнги не дёрнулся, чтобы лично снять с омеги одежду, дожидаясь первых действий от самого Чимина. Рыжеволосый бегло пробежался взглядом по двери, за которой ещё недавно скрылся Чонгук, и, опять вернувшись к омуту чёрных глаз, поджал губы. Альфа терпеливо ждал, но жаждущий зрелища взгляд выдавал его желание, заставляя рыжеволосого протянуть руку к своей расшитой золотыми нитями накидке. Ткань соскользнула к ногам, как и все последующие слои одежды. Тяжело стало, когда омега остался лишь в одной нательной белой рубашке и достаточно широких штанах. — Продолжай, — Юнги уже играл желваками на лице, явно не выдерживая малейшее промедление со стороны своей пары. Чимин снова взглянул на дверь за спиной белобрысого и, покраснев, чертовски медленно снял с себя верх, оставаясь в одних штанах, что уже были сзади влажными от смазки. — Можешь отвернуться? — выдал, тут же краснея, юноша. Юнги лишь расплылся в улыбке и засмеялся, покачивая головой. — Уже через минуту будешь голую задницу подставлять, а тут отвернись? — брови взмыли вверх от такой глупой просьбы, но, заметив пунцовые щёки, Мин затих, явно не рассчитывая, что омега будет стесняться. — Я разве многого прошу? — обхватил себя за плечи Чимин. — Выход я знаю где и я не побоюсь уйти отсюда, поэтому… — Я позволю тебе уйти отсюда совершенно добровольно, — Пак удивлённо открыл рот, желая задать лишь один вопрос, но Мин с превосходящей улыбкой добавил: — Но только лишь через несколько дней, когда мой гон закончится. А сейчас, ты можешь продолжать. Недовольно стиснув зубы, Чимин откинул вуаль над постелью в сторону, возвращаясь обратно в гнездо и забираясь под одно из одеял, стягивая с себя влажные штаны. Делать это на глазах у альфы показалось Паку чем-то постыдным, хотя понимая, что будет дальше, все эти смущения казались до боли смешными. — Тебе от этого легче стало? — насмешливо поинтересовался Юнги, прежде чем вернуться к омеге в кровать. — Да, — выпалил Пак, когда одеяло дёрнули на себя, а тело, которое скрывалось за ним, обнажили. — С ним ты выглядишь ещё обворожительнее, — кивнул на приличного размера округлый животик Юнги, хватая омегу за икры и подтаскивая к себе. Белобрысый взял одну из небольших подушек и подложил её под омежьи ягодицы, приподнимая их для себя и сгибая стройные ножки в коленях, широко расставляя их. — Мне было лучше без него и без тебя, — озлобленно проговорил Чимин, мысленно трепеща от одного присутствия альфы между своих ног. — Уверен? — с ухмылкой Юнги скользнул ладонями по обеим коленкам, нежно проходясь по внутренней чувствительной стороне бёдер. Тихий стон удовольствия не заставил себя долго ждать. — Да, — сладко протянул Чимин, облизывая свои пухлые губы и прикрывая глаза. Омеге уже не терпелось почувствовать скользкий язык Мина в себе. Он трепетал только от одной мысли, что скоро его вылижут там, внизу. — Тогда, в таком случае, мне стоит растягивать тебя руками? — рыжеволосый нахмурился. — Думаешь мне до этого есть дело? — Чимин уже орал в своих мыслях, что да, ему было ещё какое дело до того, как его растянут, мягко и приятно языком или же фалангами рук, причиняя немалый дискомфорт. — Похоже что действительно нет, — Юнги, не дождавшись правдивого ответа, прислонил к сочащейся смазкой промежности свои пальцы, внимательно наблюдая за недовольным выражением лица омеги. Он знал, что Чимин хотел не этого, но всё же решил подразнить супруга. — Я думал вылизать тебя, испив до конца, но, похоже, это только мне по душе, а ты отдаёшь предпочтение моим рукам, — два пальца на удивление легко проскользнули внутрь скользкой дырочки, на что даже Мин удивлённо хмыкнул, сразу же добавляя ещё одну фалангу и резко засовывая все пальцы под самые костяшки внутрь. Жалеть врунишку Юнги не собирался, поэтому сразу же начал толкаться рукой и насаживать истинного на три пальца. — Между нами не было ничего почти полгода, а внутри тебя довольно свободно, — омега заскулил от резкости попадания пальцев по чувствительному уплотнению. — И как часто ты сам ласкаешь себя? Ммм? — А эт-то имеет з-значение? — простонал в голос Пак, рукой ухватившись за край одеяла и судорожно сжимая его. — О, ещё какое, моя маленькая бабочка, — Юнги посчитал, что стоило уломать предназначенного на что-то более приятное, грязное и развратное, поэтому он стал интенсивнее растирать простату, вынуждая омегу выгибаться небольшой дугой из-за мешающего ему живота. — Так что же, ты ответишь на мой вопрос? Как часто ты себя сам удовлетворяешь, когда это было в последний раз? — Это тебя никак не касается, — тихо заскулил омега. — Я так не думаю, — Мин до предела насадил свою пару на пальцы, останавливаясь и не давая ему разрядки и продолжения. — Юнги! — вскрикнул рыжеволосый, дёргая бёдрами. — Пожалуйста, не останавливайся… — Как часто ты сам ласкаешь себя? — белобрысый не продолжал, старательно дожидаясь ответа. — Редко. Со мной практически всегда слуги, поэтому я делаю это редко. Раз-два в месяц, — быстро сдался омега, получая за правду несколько толчков, после чего альфа снова замер, прижимаясь средним пальцем прямо к простате. — Когда ты делал это в последний раз? — Вчера, когда тебе омегу привели из гарема, — не медля, сообщил Чимин. — Хорошо… Тогда что или кого ты представлял, играя со своей сладкой задницей? — толчки возобновились, но только они стали более медленными и размеренными. — Тебя, — рвано выдохнул омега. — И что я делал с тобой в твоих мыслях? — с каждым ответом эта игра Юнги стала нравится всё больше и больше, а Чимин начал терять ту иллюзию непреклонного к сексу омеги и ненавидящего собственного предназначенного. — Брал. Грубо. Заставлял стоять на коленях и прогибаться под тебя, — честно признался рыжеволосый, не скрывая подробностей. — И тебе это нравилось? Подчиняться мне в своих мыслях, — альфа тут же скользнул по простате, вырывая из сладких уст высокий чистый стон. Чимин на вопрос не ответил, только кивнул, на что Мин освободил омежью задницу, отстраняясь от неё и припадая к промежности Пака уже лицом. — Хороший мальчик, заслужил приятное, — раздвинув ягодицы своего самого любимого полового партнёра пусть и с небольшим опытом, Юнги припал к сжавшемуся анусу, в котором ещё совсем недавно были его длинные пальцы. Чимин поплыл только от одного жаркого дыхания на своей мошонке, чем сильнее обрадовал белобрысого, который с минуту внимательно рассматривал привлекательный сфинктер с вытекающей из него смазкой. И только после любований, Мин, довольно прикрыв глаза, носом провёл по промежности, и языком слизнул обильное количество скользкой субстанции. Альфа совершал круговые движения языком вокруг ануса, нажимая на него и проталкивая внутрь кончик языка, играясь с ним и смакуя привкус мелиссы. Белобрысый умело чередовал поцелуи, посасывания и лёгкие покусывания благодаря чему Чимин дважды беспомощно метался в сильных конвульсиях оргазма, судорожно хватаясь за белые волосы на голове между своих ног.***
МинГи едва ли не ломал себе пальцы на руках, заламывая их под привычный хруст. На императора не было влияния, единственная надежда была на брата Чимина, Тэхёна, вот только тот не смог даже добиться разговора с правителем, что за него впрочем сделал советник, возвращаясь обратно с неутешительным ответом и без Чимина. От своего бедственного положения хотелось реветь, вот только омега понимал, что слёзы не помогут вернуть ему Пака обратно. Требовалось как можно скорее сообщить об отмене уже продуманного плана остальным, и вновь терпеливо выжидать подходящий момент для освобождения Безликого от оков императора.***
Войдя во вкус, Чимин распробовал солоноватый привкус в перемешку со своей же природной смазкой на детородном органе альфы. Омега с опьяняющим удовольствием держал головку открытую от крайней плоти за свой щекой, активно посасывая и массируя член, стараясь принести Юнги хотя бы часть того удовольствия, которое доставил ему альфа. Теперь уже сам Мин лежал на спине, а Чимин расположился между его ног, подготовляя мужское достоинство для того, чтобы позже оседлать его, как того хотел белобрысый. За несколько часов пребывания в покоях с гнездом, альфа успел хорошенько помять супруга под собой, вытрахивая своим членом из тельца с большим животиком всю душу, крики и стоны. Юнги измывался над своей парой, терзая его до одновременного оргазма, придерживая основание небольшого омежьего члена рукой, и не давая тому кончать. Для безопасности, Мин второй рукой придерживал омегу под бёдра, чтобы тот не рухнул от оргазма спиной кверху. Благодаря увеличившемуся животику, Юнги не забывался, постоянно беспокоясь об омеге, так как сам слишком часто увлекался процессом и терялся в своих проснувшихся инстинктах к соитию. Достаточно было лишь коснуться живота, чтобы опомниться и сбросить с себя то остервенение, которое всё чаще и чаще начало накатывать на него. Оттраханный и растянутый рыжеволосый с упоением закончил ласкать своим ртом член альфы и не без чужой помощи смог ловко оседлать белобрысого, хорошо принимая его в себя.***
Усмешка не сходила с лица альфы, когда тот наблюдал за жадностью своего истинного, что без возможности насытиться, набивал едой щёки, раздуваясь маленьким кругленьким шариком. Мин с трудом стерпел присутствие слуг, когда те, сильно волнуясь, заносили свечи из-за наступившего мрака и подносы с едой, не позволяя себе даже взглянуть на прикрытую балдахином постель, где был омега правителя. Собственничество альфы в гоне достигло пика, что даже взгляд простого беты на Чимина, Юнги мог расценить как попытку покушения на его омегу. Поэтому Чимина он укрывал одеялом, заворачивал его как можно плотнее в кокон и не выпускал из своих объятий, будто его хотели насильно у него отобрать. С этим Пак быстро примирился, так как ему жутко хотелось есть после всего того, что было между ними ещё полчаса назад. Сил самому вылезать из постели не было, поэтому за низкий столик его принёс супруг, всё также держа завёрнутым в одеяло, причём усаживая так, чтобы Чимин мог свободно есть со столика, когда Юнги в это время наслаждался свежей меткой на холке и покрывал засосами оголённые плечи. Омега против не был, так как, получив разрешение, тут же принялся набивать рот мясом и рисом, едва пережёвывая всё. На это Мин только усмехался, повторяя, что у него ничего не отнимут и есть он может столько, сколько захочет. Но несмотря на всю доброжелательность со стороны истинного, на все просьбы Чимина быстренько увидеться с близкими, чтобы их успокоить и сказать, что с ним всё хорошо, Юнги всегда отвечал жёстким отказом, и близко не подпуская мысли, чтобы отпустить от себя омегу.***
Яркий отблеск солнечных лучей и звон бьющихся клинков заставил сердце биться намного чаще. Накатывающее волнами волнение и страх усиливались по мере сменяющихся перед глазами картинок. Рыжеволосый омега беспокойно дёрнулся во сне из объятий Юнги, но тот лишь сильнее прижал к себе, не позволяя Паку никуда отстраниться. На это Чимин лишь тихо простонал, продолжая и дальше смотреть свой сон, что становился всё более пугающим. Вытянутая перед глазами кровавая ладонь с листком клевера на запястье, белый снег, окрашенный в алый цвет и чьи-то отдалённые крики. Всё это появлялось раз за разом перед рыжеволосым, что не мог скрыться от увиденного. Блики перед глазами не давали Чимину возможности осознать, что он во сне, который не собирался так просто отпускать, не показав страшного прошлого и пробуждая воспоминая, которые когда-то были оставлены. Всё повторялось. День, что в жизни Пака стал переломным, вновь дал о себе знать. Кровь, погоня, страх — и снова омега с клинком напротив нападающего ХваГана. Безликий заново вёл бой с врагом, испытывая сильнейшее дежавю насчёт происходящего и уже предполагая исход этой битвы. Позади яростные крики и звон столкнувшихся мечей, впереди выпад, от которого юноша ловко увернулся, передвигаясь с лёгкостью бабочки. Всё казалось до дрожи в пальцах знакомым, но в то же время это было впервые: Пак в первые дрался с ХваГаном и, возможно, это было его последнее сражение, так как противник был куда сильнее омеги. Хосок достойно пытался защищать своих близких, принося себя в жертву и бросаясь назад в бой, выбивая для скачущих на конях время силой. Вот только обнажая меч на врага, альфа не ожидал, что Чимин не послушается и бросится помогать ему, так же бросая вызов главнокомандующему. Безликий бился до последнего, старался вытянуть ещё пару минут, вот только не рассчитал насколько силён был его противник. Слабость рук и тяжёлая отдышка давали знать, что омега иссяк и сил больше не осталось, когда его оттолкнули и заменили его место. И поэтому в бою с ХваГаном пал не он, а Хосок. Всё быстро переменилось и Чимин уже коленопреклонённый над мёртвым телом с алой пеной у рта, задыхался от слёз, пугаясь собственных рук, что горели от тёплой крови с раны. Страх, боль, горечь — всё смешалось воедино разрывая омегу изнутри и заставляя его раз за разом вспомнить момент, в который сердце любимого пронзили клинком. Распахнув влажные от слёз глаза, омега громко всхлипнул, тут же сбрасывая с себя чужие руки и толкая альфу в грудь, пытаясь как можно скорее отстраниться от императора и отползти от него. Запутавшись в одеяле, Чимин неловко соскользнул с постели, падая за светлую вуаль на пол и продолжая всё так же дрожать и всхлипывать в кромешной тьме. От резкого опустошения рядом, Юнги, нахмурившись, приоткрыл глаза, пытаясь понять куда делся его омега, что ещё недавно лежал под боком и оставил после себя тёплое место. Но с пропажей предназначенного белобрысого поразило и то, что где-то совсем рядом кто-то ревёт, чуть ли не воя в голос. Догадка, что этот и был его супруг, быстро настигла, только вот Мин больше недоумевал с того, что могло случиться, и как Пак умудрился в темноте переползти через край его гнезда. — Чимин? — хриплым от сна голосом позвал Юнги омегу, сбрасывая с себя одеяло. Альфе пришлось на ощупь выбираться из постели, свешивая ноги на пол, где совсем близко сидел дрожащий Пак. — Чимин, что случилось? Ты упал? Или приснился кошмар? — ориентируясь по запаху и всхлипам, Мин аккуратно спустился на пол рядом с мужем, руками осторожно касаясь сначала ног, а после кисти рук обхватывая их своими. — Мне он приснился, — кусая губу, честно признаётся Чимин. — Кто он? — не понимая, переспросил Мин, не спеша поднимать омегу на руки. — Х-хосок, мне снился, Хосок… я предал его, — стыдясь сказанного, пояснил омега, тут же давая волю слезам, что оставляли влажную дорожку на щеках. Чимин сразу же зажал рот ладонью, чтобы не разрыдаться перед правителем взахлёб, но вместо ответных слов и упрёков, его молча обняли за плечи, прижимая влажным лицом к обнажённой груди. Юнги ничего не ответил, лишь встал на колени подле супруга и приобнял, пытаясь успокоить омегу, и дать ему возможность перебороть себя и вернуть обратно под контроль разбушевавшиеся эмоции. Белобрысый понимал, что чувствует сейчас его истинный и больше всего хотел помочь ему перебороть это, поэтому, разжав объятия, альфа аккуратно приподнял мужа на руки, возвращая его на постель, где снова уложил и заключил в свои объятия, нежно поглаживая спину и выслушивая редкие всхлипы с учащённым сердцебиением. — Всё будет хорошо, Чимин, — вновь попытался заговорить Мин, совсем не зная как правильнее начать разговор, к тому же особую сложность вызывала темнота, в которой было не разглядеть влажного от слёз лица. — Не говори так… Он сказал эти слова утром, когда поранил ладонь, а уже днём… его… его убили, — взвыл омега, ещё сильнее прижимаясь к супругу. Юнги сглотнул, прикрыл глаза и носом уткнулся в рыжие волосы. — Потерять любимого человека слишком тяжёло, но ещё тяжелее жить без него. Но именно это и выпадает на долю каждого человека, что продолжает жить дальше. Тебе нужно это принять, Чимин. Я понимаю, что тебе ненавистна наша истинность и этот брак с беременностью, но это судьба, и от неё тебе, как и мне — не уйти. Возможно, я никогда не смогу заменить твоего любимого человека, но всё же позволь мне помочь тебе, — рука альфы мягко коснулась пухленькой щеки, вытерла солёную влагу, а после скользнула на затылок, притягивая рыжеволосую голову чуть ближе. Чимин закрыл глаза и приоткрыл рот, когда его губы снова накрыли миновские, нежно сминая и целуя, пытаясь отвлечь омегу от тягостных мыслей и дать ощущение тепла и заботы. Юнги не думал утешить омегу близостью и Пак это прекрасно понимал, потому что альфа гладил его по спине, целовал ласково и заботливо, направляя все свои силы только на то, чтобы успокоить предназначенного и дать ему давно забытое ощущение безопасности в своей постели и в своих объятиях. Чимину было достаточно лишь вспомнить, что Хосок дарил подобные ощущения, чтобы вновь начать лить слёзы и в ответном жесте обнять не Чона, а Юнги, своего супруга.