***
От стремительного бега по лесу, где земля была устлана множеством острых сучков и поваленных иссохших стволов, болели ноги, а из мелких порезов выступали капельки крови, обагривая след бегущего. Быстро стучащее за рёбрами сердце не замедлялось ни на секунду, давая омеге понять, что он всё ещё жив, и что возможно это последнее, что он может почувствовать перед своей смертью. Надежда выбраться живым из этой преисподнии угасла давно, но рыжеволосый продолжал бежать, оттягивая момент гибели. За ним гнались. На него охотились. Но, несмотря на это, омега упорно продолжал прижимать к груди свёрток ткани, из последних сил защищая ребёнка в нём. Ни в чём невиновного, маленького и беззащитного. Такого испуганного, с влажными от слёз щеками и белыми короткими волосами. Пак знал, что по его пятам идут они, знал, что смысла бежать дальше нет, но он не мог остановиться и закончить свои муки и вездесущий страх. Не мог. Кричащее дитя, что лишь недавно появилось на свет, не давало ему этого сделать, и уже с собственными от отчаяния слезами омега превозмогал боль, едва успевая уворачиваться от пролетавших в его сторону стрел. Одна. Вторая. Всё ближе и ближе врезались металлические, пропитанные ядом холодные наконечники. Руки дрожали, а затылок чувствовал, что следующая стрела врежется прямо в его, наповал заставляя уже потерявшее жизнь тело падать на мох. Позади раздался оглушающий крик одного из охотников, ржанье коня и прорезавший воздух свист. Через секунду руки омеги мёртвой хваткой впились во свёрток, дитя замолкло, а сердце убегающего пропустило удар.***
Обеспокоенные стражники и полусонная в ночь прислуга немедля ворвались внутрь покоев правителя, когда из вне раздался истошный крик и слёзные мольбы. Сам Юнги, вздрогнув от неожиданности, быстро проснулся, не понимая внезапной истерики своего беременного супруга, что дрожа и продолжая кричать, что-то искал, ладонями шаря по простыням и одеялам. В покоях едва ли было светло, чтобы можно было разглядеть влажные щёки омеги и тот ужас, что сохраняло его лицо, когда он искал не существующий свёрток. — Где? Где он? — задыхаясь в рыданиях и не обращая на проснувшегося мужа никакого внимания, Чимин поднялся на постели, вставая на колени, всё так же руками прощупывая простыни. — Где мой ребёнок?! — продолжали нарушать тишину комнаты омежьи истеричные крики. — Чимин… Чимин, постой, что случилось? — Мин попытался коснуться руки супруга, но тот ещё пуще прежнего начал кричать, пугая не только Юнги, но стражу со слугами, что ворвались внутрь, не понимая происходящего, но желая помочь. * — Чжу Интай считался красивым, умным молодым омегой, единственным сыном из богатой дворянской семьи. Хотя традиции и отговаривали омег в ту эпоху посещать школу, но Чжу убедил своего отца разрешить ему занятия. Чтобы продолжить учёбу в школе, Чжу Интай скрыл свой настоящий запах, а с помощью особых отваров смог притвориться альфой. Во время своего путешествия в Ханчжоу он встретил Лян Шанбо, приятного, молодого человека, что в первую же встречу приглянулся омеге. С момента знакомства они почувствовали особую сильную связь, что не замечал никто другой. Следующие три года они вместе продолжали учиться в школе, и Чжу постепенно, сам того не замечая, влюбился в Ляна. Хотя омега и пытался всячески намекнуть альфе кем он является на самом деле, но Шанбо его не понимал, так и не зная правду, продолжая думать, что он и Чжу простые друзья, — сидя на постели, Юнги медленно покачивался из стороны в сторону, убаюкивая в своих объятиях Чимина, что полностью измученный лежал смиренно. Он держал в руках одежду Юнги, которую Мин сам свернул, дабы успокоить душу Пака несуществующим сверточком, который он так упорно продолжал просить. Альфа не сразу понял, что всё это был кошмар, и ребёнка, которого так просил его муж, не было, вернее он просто приснился ему. Вытянуть правду у Мина не получилось, но успокоить Чимина всё же удалось. Рыжеволосый затих быстро, стоило лишь Юнги наспех стянуть с себя рубаху и быстро завязать в неё пару своих вещей. Эту одежду омега держал крепко, так же, как и во сне прижимал её к груди, не отпуская, будто бы это был тот самый альфочка из сна. Юнги, для успокоения мужа, перенёс его в покои с гнездом, как можно удобнее устраивая его в обилии мятного запаха. Он спиной опёрся о спинку постели, а сам усадил омегу на своих бёдрах, ближе к себе прижимая. Ничего на ум не пришло лучше, чем отвлечь Чимина от ночного кошмара одной из старых легенд, какую знал Мин. Поэтому крепко-крепко обняв супруга, Юнги начал немного покачиваться, убаюкивая своего супруга. — Они учились вместе, их отношения со временем становились всё крепче и крепче, как и их невидимая связь. Уже по прошествии трех лет обучения в школе для Чжу пришло время прощаться со своим любимым, чтобы вернуться домой, но Шанбо не хотел так быстро прощаться с Интаем, поэтому принял решение сопровождать его. По пути Чжу неоднократно использовал различные уловки, чтобы намекнуть на то, что он был омегой, но альфа тогда не смог понять этого, — медленно утирая с припухших глаз Пака влагу, Юнги продолжал всё так же размеренно покачиваться, замечая как рыжеволосый притих, вслушиваясь в голос мужа. Руки на его сверточке заметно расслабились, и уже без былого страха коротенькие пальцы поглаживали свернутую Мином ткань. Это успокаивало, дрожь от кошмара практически прошла, но сердце продолжало бешено биться, не забывая тот дикий страх, который он испытал в том лесу. — После тяжёлого расставания со своим верным другом, альфа не мог понять, почему же его сердце так болезненно ноет, а сон лишился былых красок. Почему, закрывая глаза, перед ним представал его друг, что никак не мог забыть Шанбо. Чжу снился ему, пытался что-то сказать через сновидения, но альфа не мог понять, что он хочет ему поведать, так как сказанное Итаем он забывал на утро, когда просыпался. Вскоре пропал аппетит, ведь для альфы стало делом привычным делить трапезу с Чжу, что всегда находился рядом. После их расставания, Шанбо не смог забыть своего друга, с которым он учился три года, и когда в воспоминаниях начали всплывать его слова, что когда-то были не понятны альфе, до Шанбо дошло о чём каждую ночь хотел донести праобраз Итая. Со дня расставания пары прошло несколько месяцев, и когда альфе стала известна вся правда, Шанбо отправился к семье Чжу, чтобы сделать предложение о браке, желая всем сердцем воссоединится со своим любимым. Но, к сожалению, к тому времени отец Интая уже обручил своего сына с одним богатым человеком, давая на предложение Шанбо отказ. Альфа оказался убит горем, отчего вскоре серьёзно заболел, а после погиб, так и не смирившись со своей потерей. Узнав о смерти возлюбленного, Чжу впал в отчаяние, тоскуя по Шанбо. Он оплакивал альфу несколько дней и ночей, тоскуя по нему и не находя себе места. — Почувствовав, что рыжеволосый успокоился и полностью расслабился в объятиях, Мин аккуратно вытянул из его ручек свёрток, откладывая его куда-то в сторону. Омега на это протестовать не стал, не сказал даже слова, на что Юнги слабо улыбнулся, скользя подушечками пальцев по влажной щеке супруга. Альфа утирал его слёзы, носом втягивая запах, что стал ярче и насыщеннее в разы. Расспрашивать о кошмаре он не хотел, больше всего не желал возвращать своего омегу в те мрачные воспоминания, хотя желание понять причину такого поведения хотелось. На все нежные прикосновения к своему лицу Пак никак не реагировал. Лишь отвёл взгляд, чтобы не пересекаться с альфим, а затем и вовсе закрыл глаза, теперь уже облегчённо вздыхая и в ответ обнимая белобрысого обеими руками за грудную клетку. Как бы не было боязно от жуткого сновидения, Чимина успокаивало то, что рядом был Юнги, который не отпускал его от себя. На ответные объятия Мин сдержанно улыбнулся. Оставив на рыжеволосой макушке мягкое прикосновение губ, он продолжил рассказ. — Омега согласился обручиться с выбранным его отцом богатым человеком лишь при одном условии. Их свадебная церемония должна была пройти мимо могилы Шанбо, чтобы Чжу смог попрощаться с ним в последний раз. Отец согласился на это условие, после чего начались приготовления к обручению. В день своей свадьбы Чжу облачился в белый наряд, а не в красный, как предписали традиции. Когда путь свадебной церемонии проходил возле могилы Шанбо, началась сильная гроза, какой ещё не бывало ранее. От отчаяния омега оставил всю процессию и своих сопровождающих, бросаясь на могилу возлюбленного, оплакивая свою первую и единственную любовь горькими слезами. Но тут тучи сгустились, люди с церемонии, разинув рты, смотрели на потемневшее небо, поражаясь мощи небесных сил. Их едва ли не с ног начал сносить поднявшийся ветер, который срывал с людей головные уборы и шелка. После над ними прогремел страшный гром, а в могилу Шанбо ударила молния, раскалывая землю на двое. Чжу, что оплакивал любимого, упал в появившуюся пропасть, после чего земля тотчас сомкнулась над ним, навсегда забирая омегу в своё тёмное царство. Родители и все собравшиеся гости попытались спасти омегу, бросаясь тому на помощь, но всё было безуспешно, жениха было не спасти и не вырвать из могилы альфы, куда он пал. И только люди начали оплакивать омегу, как вдруг из-под земли, там, где она поглотила тело Итая, выпорхнули две прекрасные бабочки. Они поднимались всё выше и выше, кружа вокруг друг друга, словно танцуя танец двух влюблённых… — Они были бабочками в небе только потому, что людьми на земле им было не суждено быть вместе, — совсем тихо прошептал Чимин, чуть отстраняясь от Мина и наконец-то заглядывая в омут его чёрных глаз. — А ведь они были предназначеными… Почему судьба так жестока с теми, кто любит друг друга? Юнги на вопрос сразу не ответил. Усмехнулся, облизнул тонкие губы и, взглянув на своё запястье, вновь влюблённый взгляд на омегу перевёл. — Судьба на то и всевластна, что видит всё наперёд и знает каждого из ныне живущих как пять своих пальцев. Для альф и омег она уготовила истинность. Но такая сила, как судьба, без шуток и насмешек не может существовать. Она наблюдает за парой со стороны, кидая на путь их всё новые и новые трудности, чтобы ей было веселей наблюдать за игрой в эту любовь. Подобное было с Шанбо и Чжу. На пути к их воссоединению стояло много препятствий, даже таких сильных, как смерть одного из них. Но как бы не было тяжко, уже в другой, переродившейся жизни они обрели своё счастье, — Чимин, заметив куда смотрел ещё минуту назад его альфа, сам невольно взглянул на свою маленькую чёрную бабочку. — Знаешь, мне порой кажется, что судьбе бывает очень скучно делать истинными тех, что искренне могут полюбить свою пару с первого взгляда. Отчего она особо своенравных сводит вместе, дабы вдоволь посмеяться. Ей, наверное, куда интереснее наблюдать за их муками и страданиями, нежели по натоптанной дорожке в тысячный раз видеть, что оба человека счастливы друг с другом. Подобный сюжет хорошо известен мне и тебе, не правда ли? — сщурил глаза до маленький щелочек Мин, когда Чимин прикусил губу, продолжая смотреть на метку. — А если бы у двух людей заведомо были другие возлюбленные, но судьба именно их сделала истинными? Как быть? — Смириться, — просто ответил Мин. — А ты бы смирился, будучи в такой ситуации? Если бы твой отец не приказал убить ФаоХёна, то смог бы ты из-за любви к нему простить тот поступок? Смог бы наплевать на нашу с тобой истинность и продолжил любить только его? — глаз Чимин нарочно не поднимал. Сам не понимал почему боится это сделать. Руки заметно начали трястись, хотя Пак и старался их контролировать, но неимоверно пугала наступившая тишина. Прошло не меньше минуты, прежде чем Мин смог собраться с мыслями. — Первая любовь сильна, но до чертиков наивна. В тот момент тебе кажется, что ничего и никого кроме возлюбленного в твоём маленьком мире и существовать не может. Но, всегда есть своё «но», — руки, что приобнимали тело беременного, вновь плотненько улеглись на животике и обвили спину, придерживая омегу как можно удобнее. — Признаюсь. Тогда мне казалось, что он мой воздух, моя вторая половинка, без которой я не смог бы прожить и минуты. Когда ты совсем молодой юноша, ни разу не чувствовавший такое чувство, как родительская любовь и забота — эта влюблённость является настоящим опиумом, что полностью захватывает тело и разум, — Чимин с долькой сомнения поднял на лицо альфы свои карие глаза. Омега даже сначала опешил, заметив, что Юнги слабо улыбался, вспоминая прошлое, отчего его улыбка казалась слегка опечаленной. Пак понимал, что Мин действительно любил кого-то другого много лет назад, и что вновь поднимать эту тему было не лучшей идеей. Но как бы то не было, омега не мог перестать думать о том, что было бы, если ФаоХён выжил. — Эта самая влюблённость окутала меня с головой, что даже о своём настоящем истинном я думать не мог. Фао дал мне то, что я никогда не получал ранее. Он вселил в меня веру, что я действительно кому-то нужен и важен, пусть даже всё это и было пылью в глаза. Я любил, любил его так, как только мог, будучи сыном своего жестокого отца. Хотя Фао и подарил мне возможность почувствовать ту сладкую сторону любви, но за то предательство, что он совершил, я бы не смог простить его. На зло себе и своей любви к нему отослал бы его в другое место, изгнал бы из страны или каким-то другим образом отстранил от себя, не разрешая приблизиться и на шаг. Сделал бы всё возможное, чтобы наша встреча больше никогда не произошла. Сделал бы всё, но не убил бы, проливая его кровь. Омега прикусил кончик языка, физической болью стараясь затмить неприятно зудящее чувство в груди, какое испытывал перед Мином. На душе было неспокойно за вопрос, который Пак озвучил, не подумав. Вот так бестактно, вновь возвращать альфу к истоку страданий, что он отпустил много лет назад, было глупостью. Мин, заметив как Чимин напрягся, переложил руку с его живота на подбородок, притягивая омегу ближе к себе. — Но тебе не нужно принимать всё это близко к сердцу. Это дело минувших лет. К тому же, — Юнги у губ омеги остановился лишь на мгновение, — теперь для меня моя жизнь — ты. Ты и наш с тобой сын, — не сдержав желания, альфа прикоснулся к пухлым губам, тут же получая ответную, не менее страстную реакцию Пака. Омежьи руки скользнули по мощным плечам, притянули ближе за шею, а после зарылись в распущенных белых волосах. Сдерживаться в этот момент из-за былых переживаний Чимин даже не думал. Полностью и без остатка принимая даруемую нежность, омега в открытую наслаждался. Не сдерживал тихих постанываний, не пытался избежать этого и даже не думал оборвать поцелуй. Напротив. Не отрываясь от желанных губ, омега пересел так, чтобы бёдра мужа были меж его собственных. Лицом к лицу. Полный доступ для обоюдных ласк, лишенный каких-либо препятствий кроме выпирающего большого животика у омеги. И пока Юнги упиваясь поцелуем руками по изгибу спины скользил, Чимин пальчиками перебирал белые пряди, массируя кожу головы. Альфа, довольно мыча в рот Пака, ещё нежнее оглаживал спину омеги, восхищаясь чудесным лимонным запахом наполняющим его легкие. От удовольствия закатывались глаза, Мину хотелось ещё сильнее прижать мужа к себе, опрокинуть беременного на спину и жгучими поцелуями покрывать уже его ключицы. Вот только сделать это Юнги не успел, Пак раньше разорвал поцелуй, к шее альфы припадая и засасывая кожу, что едва ли видела солнечные лучи. Мин был словно вампиром из сказок, с такой же бледной кожей и холодным взглядом, который становился теплее лишь при виде рыжеволосого дьяволёнка. Такого непослушного, своевольного, но до жути красивого и обворожительного. Будь бы воля альфы: никогда бы омегу и на шаг от себя не отпустил. Даже роль правителя страны не привлекала так, как большая постель, на которой его беременный омега: совсем разнеженный, заспанный и до жути милый, с этим большим животиком. С животиком, в котором толкается маленький альфочка, стоило только ладонь приложить. Даже когда Чимин инициативу на себя взял, покрывая засосами шею супруга, Юнги не мог не прикоснуться к его ягодицам, что были так непозволительно близко. Омега сам ластился, трогал, изучал мужа и его тело, наверстывал то, что не сделал ещё давно. А Мин его и не ограничивал, сам задрал подбородок, подставляя шею к желанным губам и прикрывал в удовольствии глаза. Ещё чуть-чуть и Чимин готов был его сожрать целиком, жадно посасывая то одно, то другое местечко, оставляя за собой кучу тёмных маленьких пятнышек. Разве мог он когда-нибудь подумать, что это будет настолько приятно? Вот так просто оставлять следы от поцелуев, а после любоваться результатами своих трудов. Омега получал эстетическое удовольствие при виде разбухающих фиолетовых пятен на бледной коже смиренно сидящего альфы. Но и на этом Чимин не остановился, спускаясь ниже к ключицам. Юнги его не останавливал, всё так же наслаждаясь влажными и пухлыми губами супруга. Ранее он думал, что этой ночью сможет обновить метку на муже, но вместо этого его муж сам начал метить Мина. Мешать ему Юнги не собирался, терпеливо ждал, пока омега до устали насытится. Вот только через долгое время, жажду в теле альфы утолив, Пак голову поднял с жалостливым видом смотря на предназначенного. — Юнги? — положив ладонь на щёку белобрысого, Чимин ближе придвинулся к лицу напротив. — Что угодно, свет мой, — ответил альфа, наивно полагаясь на продолжение. — Я перепелиных яиц хочу, — невинно похлопав карими глазками, Чимин быстренько чмокнул супруга в губы, извиняясь за свой внезапно открывшийся ночной голод. — Сырых. Умру, если сейчас их не съем. — Прямо ночью, прямо сейчас? — рыжеволосый быстро-быстро начал кивать. — Ах, не думал я, что у моей маленькой бабочки будут настолько специфичные вкусы и время для приёма пищи, — тяжело вздохнул Мин, омегу нехотя от себя отстраняя. — Юнги, прошу тебя, поторопись, иначе я не дотерплю, — подгонял Чимин, уже без поднявшегося альфы обратно на постели укладываясь. — Несколько минут ожидания, мой ненаглядный. Довольно улыбнувшись, Чимин как можно удобнее растянулся на подушках, что было до кучи в его гнезде. Приятный окутывающий запах мяты не оставлял ни на минуту, отчего омега прикрыл глаза, лишь на одну минутку впадая в лёгкое небытие. Тело приятно ныло в возбуждении, а ощущение рук супруга на теле приятно грело душу. Пак и не заметил как уснул, тёплой улыбкой и прикрытыми веками встречая вернувшегося Юнги.***
Приоткрыв глаза, Чимин сквозь зубы заныл, тут же зажмуриваясь. Его жутко тошнило, головная боль усилилась, а резко изменившаяся обстановка невыносимо пугала. Хотелось свернуться в комочек, накрыться одеялом и забыться спокойным сном, вот только омега уже не мог полноценно понять, где была его реальность, а где вымысел. Ещё мгновение назад он находился рядом с Юнги, а уже через минуту он очнулся здесь, сгорая от исходящего его тела жара. — Господин? — совсем рядом послышался приглушённый голос МинГи, будто бы доносившийся до Пака из-под слоя воды. — Господин, Вы слышите меня? Чимин? Чимин…***
— Чимушка, давай чуть быстрей, мне не терпиться начать, — кусая в волнении губы, Тэхён тянул брата за собой, спеша в просторный зал, куда им прийти разрешил сам правитель. Гулкие шаги и шелест ханьфу омег затмевал их звонкий смех, что разносился на метры вперёд, оповещая всех, что это приближаются двое неразлучных братьев, каких всюду сопровождало большое количество людей. Хоть Юнги не очень хотел, но перед двумя омегами не смог сдержать и улыбки, позволяя супругу и Тэхёну небольшую шалость, какими он считал их занятия. Бурное развитие тэхеновых желаний с частыми конными поездками казались ему простыми мечтами, какие он не мог исполнить раньше и какие он смог реализовать сейчас, имея свободу действия, понимающего альфу и властного друга, в лице императора. Несомненно Юнги нравилось, что Тэхён сам высказывает желание, сам пытается меняться и развиваться, отчего гордость за красноволосого омегу росла с каждым днём. Хоть беспокойство за его дитя так и не отпускало, Мин всё равно доверял младшему Паку, понимая, что омега сам знает грань своих возможностей, и что он не забудет об их с Чоном ребёнке. Да и Чонгук в долгу перед Тэхёном не остался. Каждая конная поездка проходила исключительно в его присутствии, где брюнет постоянно самолично проверял крепления и седло, где помогал своему истинному подняться и спуститься с коня, всегда бережно придерживая омегу за талию. Вот и в этот раз Чонгук нехотя отпустил омегу от себя, веряя его лишь в руки Чимина. — Ну вот, — с яркой улыбкой на счастливом личике произнёс Тэхён, смотря на брата, — теперь ты можешь быть здесь со мной и Юнги тебе ничего против не скажет. — Да, но я до сих пор помню, что именно здесь он принял решение отправить меня в другой дворец, — так же улыбаясь, Чимин оглянулся по сторонам, понимая, что спустя столько времени в просторном зале ничего не изменилось. — Главное, что он осознал свою ошибку и подобное больше никогда не допустит, а сейчас… — Тэхён к слугам обратился, что остались у входа, — … вы можете оставить нас одних. Не хочу, чтобы нам мешали. — Подойдя к МинГи, красноволосый взял из его рук знакомую длинную коробку с драгоценными камнями на крышке, после чего кивнул слуге, давая понять, чтобы они оставили братьев одних. Омега держал себя в руках, стараясь не выдавать своё ещё ребяческое нетерпение, ведь будучи омегой в отношениях с советником, да ещё и беременным от него же, Тэхён считал легкомыслие и наивность худшей чертой при таком статусе. Дождавшись, когда же слуги с явным нежеланием покинут омег, Тэхён растянулся в своей необыкновенной улыбке, какую до боли в сердце полюбил Чонгук. Не желая терять и минуты, красноволосый быстро к брату подбежал, протягивая коробку именно ему. Чимин улыбнулся, покачал головой, веселясь с нетерпения своей родной кровушки, и, дабы не проверять на прочность чужие нервы, как можно скорее приподнял крышечку. — Айщ, мне бы такое чудо. Чимушка, он просто совершенен! — восторженно запищал Тэхён, не смея оторвать глаз от меча с инициалами имени брата на нём. — Ты только взгляни, ну прямо под тебя сделали! А какая красивая рукоятка… Про буквы твоего имени вообще молчу. Как же я такой же хочу, не могууу, — заныл омега, продолжая держать длинную коробку одной рукой, а второй трогать рукоять. — Мне даже интересно стало, сколько времени они его делали? — с усмешкой озвучил свои мысли рыжеволосый, вспоминая, как меч ему подарили за совместно проведённый гон с правителем. Поначалу было жутко неприятно от мысли, что ему золотом пытались отплатить за приятное времяпровождение, но чуть позже обида отступила, не давая Чимину устоять перед таким ценным сокровищем. Да и Юнги преподнес свои дары лишь из чистых побуждений, а не из желания таким образом купить тело омеги. — Наверное долго, особенно такой-то, — азартной блеск в глазах Тэхёна говорил всё за себя, выдавая никуда не девшееся ребячество с потрохами. Он скользил кончиками пальцев руки от рукоятки и до самого лезвия, внимательно смотря на отражение в идеально вычищенном до зеркального блеска клинка. Кровь бурлила в жилах, возбуждая и без того активного омегу, что налюбовавшись, попросил брата достать меч из разукрашенной коробки. — Ты же покажешь мне несколько приёмов? — кусая зацелованные Чоном губы в предвкушении, Тэхён поспешил убрать куда подальше коробочку, чтобы та не мешалась. Сложив её на невысоком столике рядом с выходом, младший вернулся к брату, всё так же не отводя глаз от клинка. — Думаю, у меня просто не остаётся выбора, — обнажил в улыбке десна Чимин, в руках проворачивая меч и с блаженным удовольствием сжимая рукоять, что искусным творцом была создана под его короткие пальчики. — Выбирай любой клинок, что находится здесь, — кивнув в сторону оружия позади себя, что находилось в изобилии, рыжеволосый с ухмылкой взглянул в карие глаза брата, — настал твой черёд — познать что такое настоящая сила. Смотри внимательно, — «…и запоминай», — эхо собственного голоса прозвучало в голове.***
— Смотри внимательно, не упусти момент, когда он очнётся, — МинГи кивнул, дрожащими от страха руками расправляя одеяло и накрывая им тело рыжеволосого омеги, не дотягивая его до припухшей груди. Чимин услышал лишь отголоски фразы, совсем не вникая в суть и не открывая глаз, сразу же пропадая в своём бредовом сне. И только прикосновение рук своего слуги смутно различал Чимин. Это светловолосый нервно поправлял края одеяла, завязки от ночной одежды Пака и даже его волосы на лбу, надеясь выиграть для себя время, страшась к пришедшему несколько минут назад альфе лицом повернуться. Тяжёлый взгляд брюнета был направлен на светловолосого, но как только МинГи начал копошиться, альфа сощурил глаза. — Оставь его и подойди ко мне, — омега замер. Сглотнув достаточно шумно, медленно убрал руку от рыжих волос. Стараясь не показать страха, МинГи, превозмогая дрожь в теле, повернулся. — Подойди. Ко мне, — уже более твёрдо повторил альфа, одним своим видом показывая, что повторять он больше не будет, увидит непокорность — сделает всё по-своему, но уже без былой благосклонности к омеге. МинГи виновато опустил глаза в пол, но три чёртовых шага всё же сделал. До бешеного биения сердца хотелось забиться в один из углов, сжаться в комочек и накрыться руками, но вместо этого он стоял перед альфой склонив голову, страшась даже пискнуть в его присутствии. На лице со шрамом растянулась довольная улыбка. Ему нравилось повиновение омеги, нравилось как он дрожит перед ним, боится и умоляет. Всегда нравилось, начиная с момента, когда погиб истинный альфа МинГи. Тот день был самым лучшим в его памяти, в тот день омега остался полностью один, без покровительства сильного и с маленьким ребёнком на руках. Брюнет помнил всё до мельчайших деталей, как будто бы это произошло вчера. Помнил, как последний раз улыбка освещала прекрасное личико лишь пару лет назад. Помнил, что для светловолосого существует лишь один страх. Он сам. Особо не церемонясь, МинГи грубо схватили за подбородок, поднимая к искаженному в ухмылке лицу испуганный взгляд карих глаз. — Ты меня разочаровываешь, Цветочек, — омега, незаметно для альфы, сжал руки в кулаки, впиваясь в собственные ладони отросшими ногтями. МинГи не повёл и глазом, ещё сильнее и ощутимее сжимая кулаки, дабы хоть как-то болью сдержать свою дрожь перед ним. — Кажется ты уже отвык от меня за всё это время, раз не понимаешь с первого раза. Стоит тебя наказать за непослушание, — в губы прошептал брюнет, не разрывая зрительного контакта. — Давно я к тебе не прикасался, — ближе прижавшись к подрагивающему телу, альфа одной рукой по изгибу спины к ягодицам скользнул, по-хозяйски сжимая омежью задницу. Вторая легла на затылок, пару секунд поглаживая светлые кудри, а после нещадно сжимая их в кулак. Лишь когда МинГи всхлипнул от резкой боли, мужчина накрыл чужие губы, сначала до крови кусая за нижнюю, а после языком проскальзывая глубже в рот. Омеге не дали опомниться, уже требуя полного повиновения в поцелуе. Рука на затылке продолжала всё так же тянуть чувствительные светлые волосы, а пальцы второй с жадностью переминали мягкие ягодицы, до красных отметин сжимая их, что вскоре превратятся в фиолетовые. Не прошло и двух минут, как омегу оттолкнули к стене после недолгой оральной пытки. Ткнув пальцем в лоб, ему напомнили обещанное наказание, которое приведут в исполнение следующей же ночью, а после оставили один на один с потерявшим на постели сознание Паком. Светловолосый прикрыл глаза, когда дверь с хлопком закрылась. Тело на ослабевших ногах медленно сползло вниз на пол, где МинГи обхватил свои ноги руками, лбом утыкаясь в колени. Ягодицы горели от недавних прикосновений, а губы практически онемели. Омега приподнял голову, коснулся пальцами подбородка и стёр с него кровь. Языком лизнул прокушенную губу, поморщился, но не издал и звука. Излишняя влага скопилась в уголках глаз, но МинГи не дал слёзам пролиться, ибо на постели, в нескольких шагах от него, болезненно замычал Чимин, к которому поспешил подняться. Пак с тяжёлой отдышкой и болезненным мычанием ладонями обхватил свой живот, а МинГи, поджав губы, бросил взгляд на чашу на столике. Бывший слуга должен был полностью споить весь отвар беременному омеге, но на убийство живого дитя не поднимались руки. Хотя светловолосый и понимал, что лучшим исходом будет убить ребёнка ещё в утробе, нежели чем Чимин родит и привяжется к сыну, а после будет тосковать по нему, как это было с МинГи. Омега всё понимал, но выбора не было. Родительское сердце пыталось достучаться до него, чтобы уберечь Чимина от похожей беды, но иначе МинГи поступить не мог. Не мог, но вливать в рыжеволосого отвар, пока он был обессилен, не стал, оправдывая себя тем, что в таком критическом состоянии Пак загнулся бы раньше времени. И пока светловолосый боролся со своей совестью, Чимин в бреду начал неразборчиво что-то шептать, повторяя одно и тоже.***
— Дон! Дон! — со смехом ринувшись к конюху, рыжеволосый омега тут же был заключён в крепкие объятия. Русоволосый альфа сжимал его не так сильно, боясь чем-либо ребёнку навредить, на что Чимин его по спине похлопал, нехотя отстраняясь. — Вновь от своих слуг сбежал? — альфа осмотрелся по сторонам, сразу Пака отводя в уже знакомое стоило. Палиться не хотелось, из-за чего Ли прижал палец к губам, прося немым жестом говорить чуть тише. — У меня другого выхода нет, Тэхён взял на себя всё внимание, — Чимин тут же переключился на коня, за которым долго ухаживал его друг, и уже после короткого приветствия поспешил погладить животное по гриве. — Обожаю твоего брата. Кто бы мог подумать, что постоянно краснеющий молодой омежка умудрится не только коня к себе за несколько занятий полностью приручить, но ещё и советника императора, — Пак цокнул языком и закатил глаза, а русоволосый наоборот засмеялся, в кулаке глуша смех. — Ооочень смешно, Дон, — кивнул омега, но от улыбки не сдержался. — Нет, ну а что? Сначала Чон Тэхёна мучал, а теперь с таким обожанием смотрит на него, едва ли руки не целует, что невольно наталкивает на мысли, какой Тэ превосходный укротитель. Да и к верховой езде у него есть потенциал, прямо как у тебя несколько лет назад. Вот что значит братья по крови, — поднял на уровне головы указательный палец альфа. — А ведь ему всего шестнадцать. Мне страшно представить каким он будет через несколько лет такими темпами. — Он всегда был целеустремленным, — пальцы в волосах коня путая, Чимин улыбнулся грустно, — любознательным, вот только здесь, во дворце, его лишили возможностей, подстраивая ещё маленького омегу под жёсткие правила. Но как обычно бывает, из сильных людей семя свободы не так-то просто вытравить… — Хочешь сказать, что получив возможность, Тэхён свою настоящую сущность раскрыл? — Дон подойдя к Паку, протянул тому щётку для расчесывания гривы. — Это более, чем очевидно. — Если это так, то мне не терпится увидеть полностью распустившийся цветок. Уверен, он будет совершенен, — мечтательно вскинул голову к потолку альфа, глупо улыбаясь, на что Чимин невольно засмеялся, щёткой расчесывая гриву коня. — Он и сейчас чудесен… Уф, — продолжал смеяться омега, чувствуя, как начало гореть лицо, — сегодня тёплый выдался денёк. Я бы сказал даже жаркий, — начал обмахиваться руками рыжеволосый, ноздрями втягивая воздух. Голова пошла кругом, а Дон, заметив изменения в поведении друга, тут же свёл брови, открывая рот и пытаясь что-то сказать.***
Заменив Чашу с отваром на металлический тазик, МинГи поспешил принести холодной воды, чтобы сбить поднявшийся жар у рыжеволосого омеги. Не прошло и двух дней с момента похищения Чимина, как ему без истинного альфы и прежней защиты стало плохо. Омега раскраснелся, дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Брюнет приходил ещё раз, чтобы узнать о состояния Пака, но был сильно раздражён известием о его ухудшимся здоровье. Виной тому был в его понятии сам МинГи, за что тот получил сильную пощёчину и угрозы. Омега не посмел и слова в своё оправдание сказать, понимал, что ничего не поможет и не изменит. Всегда срывались на нём, за любую провинность, пусть даже в этом и не было его вины. Но как бы то ни было, МинГи всё равно волновался за бывшего господина, поэтому поспешил сбить у него температуру, для чего принёс воду и тряпочки. Промакивая их в воде, омега укладывал влажную ткань на горячем лбу, во время сменяя их. Его ночную рубашку он снял, прикрыв оголённые ноги и живот простыней, чтобы омега не был полностью нагим. Грудь и шею он также промывал, несильно отжимая ткани. Пытался чистой водой из кружки поить Чимина, но это получалось плохо. Так продолжалось долго, пока омега не почувствовал себя лучше и его дыхание не нормализовалось.***
Рукой волосы назад зачесав, Чимин прикусил в возбуждении губу, ближе к Юнги подплывая. В купальне было достаточно жарковато, вот только с этим ярко контрастировала в меру прохладная вода, в которой плескались супруги. В бассейне на больших ступеньках, что находились с двух сторон, можно было усесться и отдохнуть, что и сделал Юнги. Альфа долго уговаривал омегу придти сюда и освежиться, но Чимин упорно отказывался, пока белобрысый не смог его переубедить. Мин с наслаждением наблюдал, как его рыжеволосый дьяволёнок купается, ныряет, всплывая то задницей, то животом кверху. Омеге больше всего нравилось ощущение невесомости, и то, что поясница и ноги уже не ныли из-за ощутимо набранного с беременностью веса. Пак долго плескался, пока не нанырявшись не направился к Юнги, что тут же принял его в объятия. — Ещё пару часов назад ты рьяно пытался отказаться от моего предложения, а сейчас всё никак не наплаваешься, — омега на такое заявление фыркнул. — А может я с тобой идти не хотел, привык быть здесь один, не считая слуг, — суженные до щелочек омежьи глазки завораживали, отчего Юнги поверженно улыбнулся. — Тогда почему же в конечном итоге согласился? — Чтобы ты свой долг выполнил, — без лишнего беспокойства выдал Чимин, внезапно отплывая от альфы на другую сторону. — Долг? И какой же? — Мин, подумав о своём, тут же поспешил за омегой к другой стороне бассейна. — Какой? — с усмешкой переспросил Чимин, быстренько перебравшись и устраивая свою задницу на одной из широких ступенек противоположной стороны. — И ты ещё спрашиваешь? Конечно же супружеский. Или мне самому себе дрочить? А зачем? Ты для чего тогда? — игриво улыбнувшись, рыжеволосый к себе притянул подплывшего и приятно удивлённого Мина. Коснувшись под водой его руки, омега взял в свои его правую, а после уложил её на промежность собственных ног. — Ну? Я жду от тебя, альфа, хорошей и усердной работы, — требовательно заявил Пак, высокомерно вздергивая свой миниатюрный носик. Юнги же, полностью таким исходом поражённый, замер, явно сомневаясь в услышанном. — И? Чего ждёшь? Я сам что-ли растягивать себя буду? — тихий смешок наконец-то сподвиг Юнги к действию, отчего Пак веки прикрыл, полностью отдаваясь острым ощущениям. Альфе омежья поза не понравилась, отчего он супруга к себе притянул, а после развернул спиной, заставляя Чимина коленями на ступень упереться так, чтобы задница продолжала находиться под водой, а всё остальное над ею. Чимин невесело улыбнулся из-за жесткости трения его кожи на коленях с мраморной поверхностью, но внезапный всплеск сзади и ощущение крепкой хватки на ягодицах, тут же отвлекло омегу. Меньше всего Пак ожидал, что Юнги под водой удумает ему римминг сделать, но поглощающее ощущение воды, которая обволакивала всю нижнюю часть тела, дарило неиспытанные до этого дня эмоции. Чимин вздрогнул всем телом, стоило ему ощутить на своей промежности тёплый язык, что без промедления скользнул внутрь. Пришлось чуть шире раздвинуть ноги и выдвинуть корпус вперёд для облегчения Мину его задачи. Поэтому, прогнувшись с животиком насколько это только возможно, рыжеволосый с несдержанным стоном продолжал дрожать, а иногда вскрикивать при особо сильном давлении на простату. Омега извивался, пытался невольно дёрнуть задницей, но её придерживали руки, что раздвигали ягодицы. Мин, перед тем, как вынырнуть, успел вылизать Пака, поиграться с особо чувствительным местечком и напоследок прикусить кожу в паре дюймах от его мошонки. На всё это рыжеволосый лишь безвольно размяк, вновь шире раздвигая колени и оттопыривая зад. Желания закончить начатое не возникло у обоих, поэтому, огладив двумя пальцами промежность Пака, Юнги неспешно ввёл их внутрь. Альфа делал всё с особой аккуратностью и нежностью, чувствуя меж указательным и безымянным смазку, обильно вытекающую и моментально растворяющуюся в едва тёплой воде. Чимин в руках супруга был такой податливый, до невозможности послушный, что казалось омега совсем потерял грань реальности. Второй ладонью Мин продолжал оглаживать ягодицы, изредка скользя по изгибу спины, поглаживая её с особой нежностью. Чимин на это едва ли не хныкал, тяжёло дышал и умолял поскорее с растяжкой расправиться, ведь сил терпеть всё то, что делал с ним Юнги, совсем не оставалось. Беременный и без того выматывался, стараясь живот под поверхностью воды держать, чтобы легче было. Выталкивающая сила приносила спокойствие и ощущение небывалой лёгкости, какую омега не чувствовал последние три месяца. А на прибавившееся количество пальцев сзади Чимин даже не поморщился, поджал ноги и издал один протяжный стон, прекрасно осознавая, как это сильно понравится его мужу. Облизнув губы и быстро взглядом по открывшемуся виду пройдясь, Юнги наклонился вперёд, быстренько целуя местечко между двух лопаток, до куда не доставала вода. Через мгновение Мин вновь губами к тому же месту прикоснулся, с упоением наслаждаясь тем, как от его лёгких прикосновений всем телом содрогался Чимин. Омега ближе к своему оргазму начал чаще дышать, облизывать пересохшие губы и глубже на пальцы супруга насаживаться, чувствуя как всё удовольствие сконцентрировалось внизу живота, как напрягся его член и силёнок на то, чтобы сдержаться практически не осталось. Всё забрал Юнги, мучая и одновременно принося дикое удовольствие. Но вместо долгожданного оргазма, Чимин с разочарованием понял, что он совершенно пуст, альфа вынул пальцы, которые уже через несколько секунд заменил собой. — У-у-у… — взвыл омега, упираясь ладонями на более высокую ступень и приподнимаясь на коленях, — Юнги-и, минуту! Минутку! Подожди, ах… медленно-медленно, да, так, — уже более спокойно выдохнул Чимин, вновь возвращаясь в прежнюю позу и делая упор на локти. * Стоявший по другую сторону двери купальни, в которой развлекались правитель и его супруг, МинГи сглотнул, услышав резкий всплеск и приглушённые стоны омеги, что целым эхом отозвались от стен большого помещения. Вместе с ним были и другие слуги, что ожидали пару с чистой сменной одеждой и полотенцами, ибо ещё полчаса назад император отдал приказ оставить их с омегой наедине в купальне. Больше всего слуга боялся, что Чимин привяжется к своему мужу, что полюбит его, не захочет расставаться с ребёнком и погибнет без своей новой семьи. Светловолосый молился, просил Всевышнего помочь, но всё шло крахом, под раскрывшимися чувствами двух влюблённых. В такие моменты омега пытался сдерживать себя, не подавать виду, что с ним что-то случилось или не всё порядке. Раскрывался он только ночью, когда, зажав рот ладонью из-за спящего на соседней кровати такого же слуги, выводил всё новую и новую сеточку дополняя болезненно кровавую паутинку на верхней стороне двух бёдер. МинГи любовался в полутьме выступавшими тёмными бусинками, что вскоре собирались попарно и уже каплями стекали по бёдрам из углубляющихся с каждой неделей ран. Было больно, кинжал в ладони всегда страшно дрожал, но после недолгой пытки над собой, вскоре наступала эйфория, дающая подобие удовольствия и спокойствия. И только после всего этого, МинГи мог спокойно уснуть, не увидев во сне страшных видений, мучавших его на протяжении нескольких лет. При усилившихся стонах за дверью, сжав сильно кулаки, МинГи ногтями впился во внутреннюю сторону ладони, всё так же заглушая эмоциональную боль физической.***
— Юн… Юнги, — тихо зовёт омега, поворачивая голову в сторону и скидывая уже подсохшую тряпочку со лба. Случайно уснувший по правую руку от Пака измученный волнениями МинГи вздрогнул, быстро отошёл от сна и ладонью коснувшись лица напротив, облегчённо вздохнул. У Чимина спал жар и ему стало лучше, но звать своего мужа он не переставал, всё также качая головой из стороны в стороны. Светловолосый невольно опустил взгляд на его руку и не заметил кровавого кольца на безымянном пальце, что абсолютно всегда было с Чимином. Подняв к лицу теплую кисть, МинГи различил лишь едва заметную полосочку от бывшего кольца, что уже через пару дней исчезнет совсем. Не понимая куда то могло запропаститься, омега подумал, что оно само соскользнуло и где-то находится здесь. Быстренько всё осмотрев, он так и не отыскал потерянную вещичку, надеясь, что оно могло находится у кого-то из их сообщников. Лишь позже пришло осознание, что скорее всего его выкинул брюнет, не смирившись с тем, что супругом Чимина был император, которого он ненавидел всей душой.***
Не имевший конца лес, страх погони и кричащий в руках ребёнок. С каждым новым днём Чимин видел всё один и тот же сон, и каждую ночь просыпался с диким криком на устах, пугая Юнги и стражей за дверью. От кошмара, казалось, невозможно было избавиться. Он был один и тот же, всё повторялось изо дня в день, но каждый новый сон обрывался, имея лишь короткий отрывок, своё маленькое продолжение. Так, во сне Чимин забрёл в самую гущу, споткнулся, выворачивая ногу и продолжая ползти по заросшей мхом земле от своих охотников. Всё. Видение обрывалось, заставляя Пака просыпаться в холодном поту. Напряжение усиливалось не только во сне, но и в реальности. За неделю стали частыми бессоница и усилившаяся тревога, из-за чего вылазки из омежьего гнезда жёстко ограничивались императорскими покоями и короткими прогулками на свежем воздухе (встречами с Дон Ли). Обучение своё омега временно приостановил, явно не настроенный на дальнейшую учёбу на следующие несколько месяцев. Мин не был против этого, сам дал согласие, больше волнуясь за здоровье мужа и будущего сына. Частыми посетителями Пака за последние дни стали брат и ЛиБин, не считая самого Юнги. Лекарь, выслушав тревожные опасения Чимина, попытался объяснить это страхом перед приближающимися родами, хотя сам бета не меньше Тэхёна и Мина, волновался за Чимина. Омегу охраняла усиленная стража, за дверью всегда были слуги, а еду внимательно проверяли, к тому же без императора у Пака не проходил ни один приём пищи. Казалось бы, живи и радуйся, вот только на душе рыжеволосого было гадко, а сон никак не шёл из мыслей. Вдруг его ребёнку и вправду угрожает реальная опасность? Или же им обоим? От таких мыслей тряслись руки и бешено билось сердце. Чимин и не заметил, когда именно начал беспокоиться о плоде, что раньше ненавидел, теперь ища для него безопасность и покой. От мрачных мыслей его спасали близкие, что буквально не отходили от него. ЛиБин сменял Тэхёна, а брата — МинГи, что пытался периодами учить своего господина вышивке. Выходить за пределы гнезда Пак остерегался, поэтому старался занять себя чтением, разговорами и рукоделием, к которому его постепенно начал приучать светловолосый слуга. И пока Юнги не было рядом, а Тэхён находился с Чонгуком, Чимин старался по советам МинГи аккуратно вышивать золотыми нитями. Из-за тряски рук выходило не очень хорошо и немного кривовато, но слуга его подбадривал, нахваливая результаты кропотливого труда. Времени было достаточно много, целые дни напролёт, отчего на материалах для Чимина не поскупились, притащив ему кучу всего, полностью окружив максимальной защитой и заботой. Хоть у Чимина и были к вечерам исколоты все пальцы, а ткань его вышивки окраплена алыми пятнышками, Юнги, несмотря на кривые узелки и неровную вышивку, всегда нахваливал мужа, поражаясь тому, как блестят счастливые глаза его супруга от этих слов. Как широка его улыбка и насколько прекрасны эти щелочки-глаза. Чимин расцветал, буквально забывая всё на свете от радости, и только ночь возвращала его с небес на землю. * Лес. Погоня. Страх. Омега, сдерживая крик ужаса, резко подорвался с постели, застывая в сидячем положении. Лицо было влажным от слёз, а сердце билось так, будто бы Чимин пробежал несколько километров без остановки. На грани подступающей истерики, рыжеволосый зажал рот рукой, срываясь лишь на немой крик, всю боль оставляя внутри себя. Юнги не проснулся, всё так же продолжая спать, лицом уткнувшись в подушку. Рука, что раньше лежала на животике омеги, сейчас была вытянута и покоилась на пустом месте, где ещё совсем недавно лежал Чимин. Омеги на постели не было. Он поднялся, быстро подобрал откинутую ранее в порыве страсти ночную рубашку с пола, и, попытавшись натянуть её на себя, задел завязочку кольцом. Запутавшись, так и не просунув головы, рыжеволосый из-за приближающейся панической атаки поспешил снять кольцо, чтобы как можно быстрее разобраться с этой ситуацией. Вот только неловко дёрнув за безымянный палец, омега услышал как украшение упало где-то рядом, соскользнуло на пол и укатилось. Наконец-то полноценно натянув на голову рубашку, Чимин поспешил завязать завязочки у шеи, попутно выглядывая где-то на полу своё колечко с большим красным камнем. Оглядевшись по сторонам в полутёмной комнате, омега ничего не нашёл. Не увидел даже отблеска своего дорогого украшения. Но и эта ситуация не смогла остановить Пака от желания как можно быстрее покинуть эти покои. Будить Юнги не хотелось от слова совсем. Он не высыпался с омегой уже пятый день, и теперь на бледном лице под глазами проседали тени бессоных ночей. Альфа всю неделю ходил сонный, по ночам успокаивая истерики мужа, засыпая только после него. Перед истинным было стыдно. Очень стыдно. Чимин хоть и понимал, что ребёнок — это полная инициатива Юнги, но то, что он давал взамен за своего сына, гораздо превышало то, что сам Пак мог дать ему. Поэтому, не трогая супруга и давая ему возможность хотя бы раз за последнюю неделю отоспаться, Чимин поспешил к выходу, желая как можно быстрее очутиться в своем гнезде, где ему будет тихо и спокойно. Где будет хорошо, а главное безопасно. Поспешно натянув на босые ноги мягкие тонкие тапочки с узорами, Чимин отворил дверь, чем немного напугал стражника, что совсем не ожидал его появления. За первым всполыхнулся и второй, а трое слуг, что были на ночном посте, казалось, и глазом не повели, а даже наоборот — с облегчением вздохнули. — Ваше Величество? — страж улыбнулся, чувствуя себя неловко из-за того, что испугался внезапного появления супруга правителя. — Что-то произошло? Может что-то нужно? — Не-ет, не стоит, — Чимин быстренько рукой смахнул слезинку, что ещё не скользнула по щеке, а после улыбнулся в ответ, чувствуя себя из-за такой курьёзной ситуации чуть лучше. Он прикрыл за собой дверь, стараясь говорить шёпотом, — Я направляюсь в свои покои. Не хочу беспокоить мужа своими кошмарами, — отмахнулся омега, руку на поясницу перемещая. За вторую тут же ухватился один из троих слуг, улыбаясь немного странно. — Ваше Величество, Вас вновь дурной сон посетил? Может Вы немного прогуляетесь перед сном, чтобы легче спалось? — бета сразу начал нежно пальцами руку Чимина поглаживать, успокаивая его. — Я же вижу, что с Вами не всё хорошо. Поверьте, Вам только легче от этого станет. — Может и вправду стоит немного пройтись? Я даже не помню, когда в последний раз по ночам разгуливал здесь, — заключил рыжеволосый, переводя взгляд на двух других слуг. — Один из нас может Вас сопроводить, Ваше Величество, для вашей же безопасности, — к прогулке хотел присоединиться и страж, что появления Чимина испугался, а сейчас хотел свою вину загладить. — Не стоит, — опередил Пака навязчивый слуга. На удивленный взгляд рыжеволосого он ответил просто: — В стенах дворца Вам не угрожает опасность, к тому же мы будем вчетвером, — рукой показал ещё на двоих бет, — разве не мало для простой ночной прогулки? — усмехнулся слуга, невинно хлопая глазками. — Я бы сказал даже очень много, — потупил взгляд на свой выпирающий животик Чимин. — В меру, к тому же ЧжаХён сейчас принесёт одеяло, чтобы Вам не было прохладно, — достаточно было одного взгляда, чтобы рядом стоящий бета с поклоном удалился за ранее упомянутым одеялом. — А мы с ЛейХу Вас поводим, давайте вашу вторую ручку. В таком положении наверное очень тяжело, — цокнув языком, покачал головой слуга с одной стороны, со второй тут же появился ещё один бета, что сразу же взялся придерживатть вытянутую ему руку. — Положитесь на нас, Ваше Величество, — Лей улыбался приторно, отчего Чимин подумал, что беты просто выслуживаются перед ним, лишь из-за его статуса. Не заметив никакой странности из-за желания наконец-то развеять последние лоскуты кошмара, рыжеволосый поспешил пойти вперёд. Лей же, всё также придерживая руку омеги быстро к двум стражникам повернулся. — Мы пойдём по круговой, поэтому после прогулки у покоев Его Величества остановимся, можете не ждать нас, — кокетливо улыбнувшись и подмигнув стражникам, Лей придержал тихий смешок, когда один из них засмущался, покрываясь едва заметным румянцем. * Чимин шёл медленно, из-за бремени своего положения не спешил, что явно напрягало бет, которые пытались отвлечь его разговором. — Ваше Величество, вот Вы выросли омегой и знаете, что такое истинность. А как она проявляется? Как действует на Вас и вашего истинного? Ведь бетам этого, увы, понять не дано, а так интересно узнать какого это, — слуга всё также нежно поглаживал руку Чимина. — Ну, начнём с того, что у каждого омеги и альфы есть метки, которые уникальны по своему и неповторимы, повторений нет ни у кого, разве что у истинных пар. — То есть, будь бы я омегой, то у меня была бы особая метка, по которой я смог бы истинного найти? А какими они бывают, эти метки? — Абсолютно разными, — Чимин приподнял своё левое запястье, обнажая крыло чёрной бабочки. — У меня это крылышко, у моего брата перо, а у давнего друга был лист клевера. Все метки уникальны и лишь у нашего истинного она такая же. И когда-нибудь две половинки соединяются в единое целое. — Как Вы с императором? — невзначай поинтересовался Лей, смотря на поднятую руку. — Как я с императором, — чуть тише повторил Пак, тяжёло вздыхая и руку на прежнее место возвращая. — Если это не секрет, то как Вы с ним познакомились? И как узнали, что Вы истинные? — Чимин завис всего лишь на пару секунд, чтобы в голове прокрутить отрывки прошлого. Было почему-то смешно, то ли это всё из-за первой встречи с нынешним мужем, то ли это на нервной почве, но что именно вызвало смех не понятно, хотя начало отношений с Юнги и вправду были не сладкими. — А вот, — цокнул языком Чимин, смеясь. — Некоторые вещи должны храниться в тайне, поэтому такую важную деталь, как наша первая встреча с истинным, останется в тайне, за семью замками. — Ну мы не вправе Вас убеждать, Ваше Величество, — Лей повернул голову назад и взглянул на приближающегося к ним ЧжаХёна и встревоженного МинГи, за ними шло ещё двое стражников. Сщурив глаза и поняв, что это подставные, Лей с улыбкой объявил, что Чимину принесли его обещанное одеяло. Рыжеволосый, как и сам слуга, остановился и посмотрел на приближающихся людей, начиная волноваться сильнее, чувствуя нарастающую внутри панику. — МинГи похоже тоже решил присоединиться к нам, — радостно заметил второй бета. — Похоже бедному парнишке совсем не спится, — подмигнул он Лею. — Вас и не дождешься, Чжа, давай сюда одеяло, а то простудится ещё из-за тебя Его Величество, — бета принял из рук слуги одеяло, которым тут же накрыл плечи напрягшегося рыжеволосого. Чимин заметил, что МинГи и тот же ЧжаХён были в верхней одежде, хотя сейчас ночь, куда они собрались, да и к чему здесь столько людей? — Что ж, я думаю мне хватило этой прогулки, теперь я хочу вернуться в свои покои, — Чимин, придерживая на себе тонкое одеяло, старался держать улыбку, чтобы раньше времени не выдать подступающую к горлу панику. Больше всего из присутствующих успокаивал лишь МинГи, все остальные были какими-то незнакомыми. Не то чтобы рыжеволосый раньше не контактировал с новыми людьми, особенно слугами, ведь он не мог знать всех людей, что работали во дворце, но лица конкрето эти людей он не видел ещё ни разу. Стражники же склонили свои головы так, что их вообще нельзя было разглядеть. — МинГи, ты проводишь меня? — с надеждой в голосе спросил Чимин, ближе подходя к светловолосому и его за запястье хватая. — Но Ваше Величество, мы ещё не закончили, мы прогулялись здесь от силы минут пять! Не стоит пренебрегать такой чудесной возможностью, — улыбаясь, Лей направился к Паку. — К тому же, когда Вы ещё раз так попадётесь в наши руки без покровительства вашего муженька? Чимин мёртвой хваткой вцепился в запястье МинГи, неотрывно смотря в его глаза, в которых читалось явное сожаление за то, что произойдёт дальше. Последняя фраза беты и вовсе заставила Чимина дрожать, как осиновый лист на ветру. — МинГи? — прошептал Пак, наивно полагая, что всё это шутка, или же продолжение его страшного сна, который обрывался на его падении. — Что происходит? — без звука, одними губами. — Мне очень жаль, Ваше Величество, но я должен был это сделать, — по глазам омеги было видно, как он едва сдерживает свои слёзы, смотря на Чимина, как хватается за его руки будто бы без слов прося прощения. Но последнее, что в них отобразилось, перед тем, как Пак упал без чувств, это сильный испуг. Зашедший за спину рыжеволосого страж, замахнулся, одним ударом рукоятки меча, вырубая Чимина по затылку. МинГи от внезапности удара вскрикнул, едва успевая подхватить тело своего бывшего господина, что обмяк в его руках, оттягивая вниз. На помощь к нему поспешил Лей и Чжа, стараясь не опустить на пол тело и не дать ему упасть на живот. Альфа, что до этого таился за ликом одного из стражников, поднял голову, с особым прищуром смотря лишь на светловолосого омегу и не обращая внимания на потерявшего сознания Пака. — Теперь мы снова вместе, Цветочек, — МинГи, дрожа от страха перед альфой и под тяжестью обрушившегося на него тела, вздрогнул, как никогда раньше сжимая одну свободную руку в кулак.