***
Выглядывая среди недавно проснувшихся воинов Тэхёна, Дон встревоженно поджал губы, не зная где тот находится. Альфа невзначай подумал о том, что Пак возможно ушёл по нужде или же его опять скрутил очередной спазм, и омега просто на просто блюёт где-то в кустах, но осмотрев ближайшую территорию, Дон убедился, что ни то, ни другое. Решив расспросить тех, кто проснулся раньше и уже начал медленно собираться в скорый путь, один из альф невзначай подсказал, что видел одного из разведчиков, уезжающим куда-то верхом на коне. Пересчитав всех воинов, русоволосый понял, что это был именно Тэхён, из-за чего взяв своего скакуна, он решил по-быстрому проехаться до туда, куда его направил альфа. Потребовалось не так уж и много времени, чтобы сойти с одной тропы и перейти на другую, а после наткнулся на свежие следы от копыт. По ним Дон безошибочно определил куда двигался Тэхён, от чего поспешил по свежевытоптанной дорожке. Пришлось неспешно следовать через лесную чащу, нередко укланываясь от веток, что так и наровили зарядить в лицо русоволосому, но несмотря на это, альфа быстро добрался до нужного места, лишь завидев знакомый силуэт среди деревьев. — Какого чёрта ты сюда упёр? Или же ты все ближайшие кусты там пометил и решил новое местечко себе облюбовать? — прикрикнул альфа усмехаясь и выходя на более чистую полянку, где Тэхён, не спускаясь с коня, запрокинул голову к небу, будто бы выглядывая там звёзды. — Что ты там ищешь? — русоволосый невольно поднял лицо к небосводу. — Чувствую скоро будет дождь, дело неважное… Осталось надеяться, что не будет грозы, иначе это серьёзно затруднит нам путь и не даст добраться далеко, как мы того хотели и надеялись. — Что-то на душе совсем не спокойно, — после минутного молчания выдал омега, с тяжёлым вздохом опуская голову и смотря на русоволосого. — Я проснулся от ощущения, будто меня кто-то звал. Даже не знаю, наверное, мне просто почудилось или же это было частью сна. — Возможно, а чего сюда-то ушёл? — альфа огладил гриву коня, всё так же наблюдая за Тэхёном, что вновь вскинул лицо к небу, на этот раз прикрывая глаза. Металлический шлем у омеги был под рукой, отчего прохладный ветер развивал отросшие красные волосы, которые в дорогу омега обычно подвязывал бечёвкой. — Сам не заметил как очутился здесь. Куда сердце повело, туда и пришёл, — пожал плечами Тэхён, съеживаясь от накатившего холодка. Прохладное утро и пасмурное небо не предвещали ничего хорошего. — Скоро мы отправляемся в путь, возвращаемся обратно? — приподнял бровь Дон, вопросительно смотря на омегу. — Подожди ещё пару минут, здесь так спокойно и тихо, что даже уходить не хочется, — чуть приоткрыл глаза Тэхён. — Что ж так сердце-то бьётся? — А ты хочешь чтобы оно перестало биться вовсе? — вновь усмехнулся альфа. — Да нет же, тянет оно меня жутко, и всё туда, — кивнул вперёд омега, не решаясь следовать по зову сердца. — Так там топкая дорога. Мы пойдём в окружную, чтобы лишний раз не усложнять себе путь. Там, далеко отсюда, лес сплошной, ближе к провинции равнины, а ещё чуть дальше немноголюдные деревеньки. Туда тебя скорее всего и тянет. Можешь не переживать, уже вечером мы будем там. — Надеюсь, а то что-то мне не спокойно, — хмурясь от чувства полной опустошенности и чёткого ощущения бившегося в груди сердца, омега положил ладонь на живот, через металлические пластины брони чувствуя тепло собственного тела. Его животик совсем не изменился, за полтора месяца не было видно никаких следов того, что он в положении, что было только на руку красноволосому в пути. — Ты ещё бледнее, чем был вчера, точно сможешь ехать один? — волнуясь за состояние омеги, в очередной раз повторил свой вопрос русоволосый. — Да, я немного поел, как только проснулся, и пока меня не мутит, — спокойно ответил Пак, наконец-то не ощущая того противного комка, что крепко засел на время всего пути у него в горле. Тэхён заметно похудел и ослаб, но это его не останавливало от желания идти вперёд. Сегодня же он и вовсе перестал чувствовать слабость и тошноту, да и боль во всем теле вцелом, единственное, что тревожило его — сердце, которое билось так, будто вот-вот выпрыгнет из груди. — Это очень хорошо, но я всё же настою на том, чтобы вернуться обратно к отряду, думаю, нас уже потеряли, — мягко улыбнулся альфа омеге, кивая тому за спину. — Эх, надеюсь мы не попадём под ливень, потому что трав у меня не так уж и много осталось, — ответил на улыбку улыбкой Тэхён, коня своего разворачивая туда, откуда они и пришли. — Ноги перевязал, сегодня дальше обычного нужно будет идти? — поинтересовался Дон, идя вслед за красноволосым. — Да, сделал это, пока все спали. — Вот и отлично, сегодня ближе к ночи вероятнее всего остановимся опять у реки, снова сможешь помыться. — Хоть бы, буду надеятся, что все мы не умоемся где-то в пути под ливнем, а спокойно дойдём до… ш-ш, — резко зашипел Тэхён, поводья отпуская и себя по шее хлопая. — Чёртовы комары, меня за ночь всего искусали, твари. — А ты шею своими травками лучше протри и кусать не будут, — засмеялся Дон, так же рукой отмахиваясь от парочки летающих кровососов. — Они меня вместе с ними заживо съедят, — поморщился омега, неприятно зудящие укусы на шее почёсывая. — Придётся немного потерпеть все трудности походной жизни. — Я готов ко всему, но точно не к этим противным тварям, — дунул на пролетающего мимо комара Тэхён, злобно оглядываясь и вновь хватаясь за поводья, чтобы побыстрее уйти с места, где кишили летающие насекомые.***
Вернувшись обратно в имение, первым делом МинГи проверил комнату Пака, в которой Ван уже успел всё подготовить. Слуга набрал подушки и лишние одеяла, собирая их на постели где всё это время спал Пак, чтобы после прикрыть всё это, создав илюзию будто бы Чимин на месте и он спит. Мелисса без рыжеволосого заметно ослабла, но оба омеги надеялись, что Август этого не заметит, ведь поддерживать лимонный запах не было чем. После Ван вернулся к своим обычным делам, оставляя МинГи одного. Блондин не решился возвращаться в постель Августа, где проснулся совсем недавно, чтобы ненароком не разбудить альфу раньше необходимого. Сейчас он больше всего хотел, чтобы брюнет не просыпался как можно дольше, надеясь на то, что он проспит до позднего утра, но как на зло он поднялся уже через час, не найдя под своим боком омегу. МинГи в тот момент был в комнате с муляжом, чтобы не вызывать лишних подозрений, ведь там во всём своём обыкновении он любил быть раньше. Август это знал и именно туда направился, когда понял, что омеги нет рядом с ним. Когда за дверью послышались знакомые шаги, блондин сильно сжал кончиками пальцев иглу, уже готовый играть свою роль. Брюнет, как это и бывало раньше, вошёл в комнату, резко распахивая двери и тут же с громким хлопком закрывая её. — Не сомневался, что ты здесь, — усмехнулся брюнет, смотря сначала на вздрогнувшего омегу, а после переводя взгляд на «спящего Чимина». МинГи, не выходя из своего образа, резко поднялся на ноги, бросая на стол уже дошитую вышивку с иглой, чтобы остановить альфу. — Он спит, — прошептал омега, быстро к альфе подходя и «Чимина» своей спиной загараживая. — Как проснётся, у меня будет для него запоминающийся подарок в виде кинжала в его большом пузе. Я скоро отправляю своего гонца, а это значит, что для него настал последний день. Уже не терпится свершить это… хотя, к чему это ненужное ожидание? — Август положил ладонь на плечо омеги, отстраняя его, чтобы двинуться к Паку и грубо поднять его, но схватившая дрожащая рука за предплечье тут же остановила брюнета. — Мне нужно кое-что сказать, но только не здесь, — крепче сжав чужую руку, МинГи надеялся перевести всё внимание на себя, тем самым задержав альфу. — О чём ты? — не понимая, что хочет сказать ему светловолосый, нахмурился Август, но так и не дождавшись ответа, всё же пошёл вслед за МинГи, что тянул его вон из комнаты, всё так же загадочно не произнося и слова. — Неужели это дело не ждёт до того, как вернётся гонец? Ещё непонятно чем ответит император, — МинГи спиной к закрытой двери повернулся, готовый на всё, чтобы удержать альфу и не пустить его больше внутрь к тем одеялам, которыми он и Ван хотели спасти жизнь Чимина и его дитя. — Плевать я хотел на его ответ. Думаешь он откажется платить за свою подстилку беременную? — раздраженный глупыми вопросами омеги, Август уже хотел вернуться обратно к Паку, вот только МинГи прижался спиной к двери, не пуская брюнета внутрь. — Но если он не поверит гонцу, подумает, что тот лжёт и просто хочет наживы? — Тогда я отрежу его омеге кисть и отправлю послание вместе с ней. Думаю, на это он точно поведётся, — жутко ухмыльнулся альфа, на МинГи надвигаясь, чтобы оттолкнуть его в сторону. Но стоило только отстранить омегу и на немного приоткрыть дверь, как вдруг светловолосый неожиданно обнял брюнета, крепко сжимая того своими слабыми в сравнении с альфими ручонками. — Ты гораздо сильнее, чем он, — зажмурив глаза прошептал МинГи, всё так же обнимая альфу. — Ты о моём брате? — совсем неожидавший такого признания удивлённо спросил Август, видя как быстро-быстро кивает омега, ещё сильне стискивая его. — Мне всегда нравился больше твой запах, — показательно шумно втянув воздух, прошептал МинГи, желая лишиться возможности чувствовать ненавистный ему запах, режущий ноздри и разражающий слизистую. — К чему ты это всё? — настороженно поинтересовался брюнет, уже не желая возвращаться к Чимину. Блондин зарылся лицом в плечо альфы, чтобы тот не заметил, как МинГи морщится, произнося очередную спасительную ложь. — Почему моим истинным оказался ХванЧан, а не ты? — руки чесались, чтобы схватить кинжал и снова раскроить старые порезы на бёдрах, но омега продолжал словами делать себе больнее, дабы Август поверил ему, отступая от комнаты Пака. — От него я родил слабого омегу, а от тебя смог бы крепкого альфу, в этом я не сомневался бы. — Ты… — Август поражённо выдохнул, едва осмысливая то, что сказал МинГи. На мгновение альфа даже поверил ему, вот только он быстро одёрнул себя, понимая, что это не более чем наглая ложь. Брюнет догадывался, как сильно МинГи любил своего истинного, видел какими взглядами наполненными любви и страсти обменивались светловолосый и его брат, а уж тем более Август знал, что омега никогда не посмел бы сказать что-то против своего погибшего дитя, которого он любил больше жизни. Брюнет прекрасно осознавал, что МинГи никогда не полюбит его, не признает своим, что никакая сила или слово не способны заставить его пойти на это, от чего Август даже не старался. Ему достаточно было одного лишь присутствия блондина в своей жизни, того, что он спит с ним в одной постели и полностью принадлежит ему физически. Другого для полного спокойствия альфе и не нужно. Поэтому, когда брюнет схватил омегу за волосы, стягивая их в кулаке и оттягивая голову чуть назад, альфа зло прошипел, смотря прямо в чёрные зрачки с темно-зелёной радужкой: —Ты лжёшь. Смотришь мне прямо в глаза и нагло врёшь! — Это не было ложью, — морщась от боли и пытаясь схватиться за чужой кулак, что ещё сильнее сжал светлые кудри, прохрипел омега, больше всего не желая, чтобы Август вернулся в комнату за его спиной. — Думаешь, я совсем глуп, что не пойму, как ты пытаешься врать мне? Думал, что сможешь эту суку своими лживыми словами спасти? — всё больше и больше распалялся брюнет. — Нет, Чимин здесь совсем не при чём! — едва не выл от усиливающейся боли в затылке омега, чувствуя как тело напрягается, а разум теряет контроль перед страхом разоблачения. — Ещё как причём, — оскалился Август, наслаждаясь видом исказившегося от страданий лица блондина, что безуспешно пытался оправдаться и ослабить сильную хватку на своих волосах. МинГи ладонями схватился за чужую руку, всё так же упорно защищая пустую комнату. — Прошу, не лишай его жизни, хотя бы до того, пока гонец не вернётся с ответом от правителя, — в душе тлела надежда, что Август одумается, изменит своё решение, но альфа поступил иначе. На зло МинГи, брюнет оттолкнул его в сторону и вновь вернулся к заветной двери, распахивая её и врываясь внутрь. Теперь хотелось на глазах светловолосого лишить императорского омегу кисти руки, чтобы отправить её с гонцом и воплотить недавно брошенную фразу в реальности. МинГи не удержался от грубого толчка альфы, падая на пол и подворачивая ногу. Острая боль тут же пронзила лодыжку, но омегу беспокоило далеко не это. Перед глазами, будто время на мгновение замерло, Август уверенно направился к муляжу, остановился прямо у постели Пака и одним взмахом руки поднял одеяло. Блондин, не смотря на подвернутую лодыжку, с трудом поднялся на ноги, упираясь ладонью о дверной косяк и понимая, что весь их план начал стремительно рушится в одночасье. Но теперь это было не так важно, ведь МинГи за секунды осознал, что теперь настанет время расплаты и Август его не пощадит, дабы выпытать правду о сбежавшем пленнике. * Второй раз за весь путь приостанавливая коня, чтобы передохнуть, Чимин мысленно пытался сосчитать сколько милей он успел уже преодолеть. Сомнений, что он не прошёл и половины чётко засели в голове тяжким грузом, ведь нервная дрожь продолжала бить всё тело, отчего омега не мог успокоить себя. Его преследовал страх возможной погони, к тому же невольно всплывали воспоминания о сне прошлой ночи. На протяжении долгого времени рыжеволосому снился один и тот же кошмар, разгадку на который он нашёл лишь сегодня. Его спасителем из ночных сновидений был никто иной, как он сам. И лишь МинГи дал понять ему это, сумев помочь Чимину сбежать от своего похитителя. Только своими силами и упорством иди до конца омега мог спастись из этой ловушки, наконец-то вырываясь на свободу вместе со своим альфочкой. Рыжеволосый всё так же полагал, что его второе «я» из сна — знак духовной стойкости, вот только противостоять происходящему и попытаться достичь своей цели было для обременённого нерождённым ребёнком ездока едва ли возможным. Поясницу нещадно ломило в седле, низ живота неприятно тянуло, а альфочка внутри беспокойно толкался время от времени, причиняя ещё бо́льший дискомфорт своему родителю. Сквозь страх и ощущение гоняемой хищниками жертвы, Чимин старался не думать и не заострять внимание, больше всего желая как можно быстрее добраться до нужного места. Голова то и дело каждые пары минут оборачивалась на горизонт за спиной, на тот случай, если кто-то из людей Августа попытается следовать за ним. Слова МинГи о том, что Чимин должен спасти сначала себя и своего ребёнка, а только потом его самого, не выходили из мыслей. Перед глазами рыжеволосого всё так же было то испещреное синяками лицо, полный странного умиротворения и едва уловимой грусти взгляд и тёплая улыбка. Всё связанное с блондином отзывалось внутри Чимина каким-то тревожным ощущением, которое омега долго не смог понять. Но когда тучи над головой стянулись плотным покрывалом, а ветер начал сильнее задувать прямо в лицо, Пака охватила неведомая паника. И тут ему стало понятно, что с МинГи случилось нечто страшное и вот-вот нагрянет его личный кошмар из беспокойного сна.***
Удивляясь тому, что омега не бегал со своей рвотой по кустам, как это было ещё вчера, Дон внимательно приглядывал за странно изменившимся Тэхёном. Тот сосредоточённо следил за дорогой, хмурым взглядом из-под тяжёлого шлема смотря лишь вперёд, не упуская ни одной малейшей детали. Шёл он один из первых, на равне с ведущим отряд воеводой, а не как обычно в самом конце, чтобы можно было незаметно улизнуть из общего внимания в кусты. Омегу с раннего утра будто бы подменили, думал Дон, поражаясь тому, как красноволосый упорно проходил тяжёлый путь, быстрее стремясь туда, куда тянуло его неспокойное сердце в груди. Невольно альфа подумал о том, что кровная связь с Чимином каким-то образом пытается подсказать, где находится беременный омега. И эта догадка лишь укрепилась, когда Тэхён не захотел идти в обход долгой дорогой и, невзирая на тяжёлую проходимость, предложил не тратить лишнее время на ненужные предостережения насчёт полутопких болотистых мест. К удивлению отряда, лес, через который они всё же рискнули пройти по указке Тэхёна, был менее страшен, чем думали они изначально. Болото оказалось не таким вязким, а боевые и натренированые кони смогли выйти из него, не погрязнув в той топи. Шёл отряд без передышек, из-за чего многие уже ближе к полудню были полностью вымотаны, но всё так же упорно следовали до ближайших провинций, надеясь на отдых там. И только один из них всё с той же высоко поднятой головой ехал верхом впереди, несмотря на боль и слабость, а второй хвостиком следовал за ним чуть позади.***
С улыбкой смотря на то, как один из слуг протирал стол на кухне и прибирал грязную посуду, альфа толкнул язык за щеку, приглядываясь к омеге. Он был достаточно симпатичным, да и внимания со стороны противоположного пола хотелось не меньше, чем затащить слугу к себе в койку. И только мужчина решил спросить имя омеги, как его тут же осёк чей-то вопль с верхнего этажа. Долго раздумывать альфа не стал, тут же бросился на крик, оставляя перепуганного происходящим Вана на кухне. МинГи, сражённый сильным ударом прямо в лицо, распластался на полу, а Август, желая выпытать из него правду, ударил пару раз ногой прямо в живот, после уже скрючевшегося волоча за волосы в бывшие покои Пака. Он бросил тело прямо у постели, которую сам же и разворотил, откидывая одеяло и разрывая подушки до летающего по комнате пуха. Лицо, шея, одежда, ладони, всё было в горячей крови, идущей от сломанного носа омеги, который, с трудом отойдя от удара, попытался приподняться на локтях, но его вновь ударили в живот носком жёсткой обуви, не давая ему подняться с пола. От входной двери до постели остались алые разводы и капли, на которые Августу было глубоко наплевать. Блондин должен был сполна умыться в собственной крови и понести жестокое наказание за содеянное, ведь лишь по одному взгляду и той недавной лжи стало ясно — пленник сбежал, а виной тому МинГи. Прибежавший на крик омеги альфа замер в дверях, пытаясь понять что случилось, почему светловолосый сжался в комок у ног Августа и откуда на полу взялись кровавые разводы. Но лишь взглянув на постель и увидев, что Чимина в комнате не было, всё стало предельно ясным. Паку помогли сбежать и сделал это никто иной, как сам омега Августа, который уже понёс плату за совершённое. — Скажи остальным, чтобы они готовились выезжать. Подготовь коней как можно быстрее и не медли, потому что мы должны успеть нагнать эту рыжую суку раньше, чем он попадётся в руки, — приказал Август, испепеляя взглядом лежащего у своих ног МинГи, что тихо ныл от боли, одной рукой обхватывая свой живот, а второй поджимая сломанный нос. Альфа, стоящий у дверей, кивнул, тут же исполняя приказ и уходя из комнаты, чтобы предупредить о побеге пленника других и чтобы не видеть как брюнет вершит расправу над МинГи. — А теперь ты расскажешь мне, когда и куда он направился, — уже более спокойно произнёс альфа, перешагивая через тело омеги и закрывая распахнутую в комнату дверь, чтобы никто кроме него не слышал криков блондина.***
Остановив коня и оглянувшись назад, Чимин сильнее сжал пальцами поводья, напрягаясь и ощущая всем телом откуда-то взявшуюся слабость. Волнение опрокинулось на него с новой силой, будто бы давая понять, что с кем-то из его близких случилось нечто страшное. И с кем именно это произошло рыжеволосый догадался быстро. Так же он осознавал, что надежды, на лучший исход для МинГи, больше нет, она рассеялась вместе с верой в то, что у него было время на путь, ведь совсем скоро Август устроит на него погоню. Ту самую, которая преследовала его ночами и та, из которой он должен был выйти живым. Одёрнув себя, Чимин попытался настроиться только на путь, чтобы не иметь соблазна обернуться назад и в страхе не поджать задницу. Теперь времени тянуть не было, осталось лишь, невзирая на усталость, страх и волнение идти вперёд, так как от этого зависела жизнь троих. Чимин продолжал наивно полагать, что если он успеет дойти до отряда, то он сможет помочь ему и МинГи. Вот только омега не знал, что блондин не ждал его возвращения больше, не рассчитывал на встречу после побега Пака, думая теперь лишь о себе и своём давнем желании. МинГи отправил его на свободу, взамен его жизни, свою отдавая. И только Чимин поверил, что сможет спасти своего друга, светловолосый уже знал, что больше они никогда не увидятся. Ветра завывали сильнее, гнули гибкие стволы молоденьких деревьев, испытывая их на прочность, а сгущающиеся тучи навивали на мысль о скорой грозе. Редко пролетающие птицы парили низко, перед ливнем собирая мушек и других насекомых, готовясь к скорому ливню. А погода, предчувствуя долгожданный исход собранных судеб, подсказывала итог, которого никто не хотел замечать.***
Дрожащими руками схватившись за ручку двери, Ван больше всего боялся увидеть за ней бездыханное тело своего господина. Август ушёл из комнаты недавно, оставляя за собой следы крови от своей обуви, из-за вида которых омегу окутывал тихий ужас. Он, как и другие слуги, слышал как с верхнего этажа доносились приглушённые крики и хрипы, но помочь МинГи никто не мог. Каждый боялся гнева Августа, что на протяжении получаса, пытался выведать у блондина истину жёсткой ценой. И лишь вернувшийся обратно в ту комнату альфа смог остановить кровавую расправу. С полдюжины человек под покровительством нового хозяина имения уже были собраны в путь, стоило им только узнать, что послужило причиной такой спешке. Сам же Август, так ничего и не узнав от полуживого омеги, бросил его в комнате, успев причинить немалый вред. Может МинГи и не хотел говорить о побеге Чимина, но альфе было ясно, куда именно тот направился и что будет, если Чимин успеет достигнуть своей цели. Единственное, что хотел знать Август: как давно он в пути, и каков шанс у него и его людей нагнать беглеца. Но так и не выпытав у хрипящего кровью МинГи ничего, брюнет решил действовать незамедлительно. К его приходу было готово всё необходимое, люди, в полной готовности, уже ждали его приказа, так же подготовив оружие со скакунами, но Августа поставило в замешательство далеко не это. Конь, которого он выбрал и объезжал несколько лет, пропал, что сразу заметили и другие, из-за чего подготовили для него замену. Теперь стало ясным то, на ком именно сбежал омега, и что за подобное Август будет долго и мучительно срезать с живого рыжеволосого кожу, когда его поймают и вернут обратно.***
Поравнявшись с Тэхёном, Дон настороженно взглянул на него, замечая сильную бледность лица и всё тот же горящий упёртостью взгляд карих глаз. Альфа переживал за красноволосого, но останавливать его не смел, всё так же веря в его слова, что с ним всё хорошо. Русоволосый держал Пака на постоянном контроле, на случай если ему станет резко плохо или же с ним приключится что-то другое. Даже когда в полдень небо потемнело, а ветер начал едва ли не сносить ветви деревьев, Тэхён не желал останавливаться, как это было раньше. Резкие изменения в поведении омеги от части пугали Дона, вот только сила в догадку о том, что кровный брат мог найти Чимина, росла с каждым пройденным часом. И когда на очередном распутии дорог, Тэхён предложил идти в окружную через лес к равнинам, а не по прямой, воевода, помня пройденное болото, согласился с ним. Насторожился Дон лишь тогда, когда незаметно для всех омега ладонь на свой живот положил, морщась от такого дискомфорта. Вот только рассказывать альфе о том, что с ним произошло, Тэхён не стал, вновь возвращаясь к своей позиции у самого начала отряда.***
Аккуратно придерживая кисть левой руки с переломанными опухшими пальцами, Ван вложил в омытую водой ладонь кусок смятой ткани, чтобы завязать всё поверх зафиксированного чистым бинтом. На лицо МинГи было страшно смотреть, от былой красоты не осталось и следа, а о многочисленных синяках на теле и сломанных рёбрах слуга и вовсе молчал. Единственное, за что цеплялся взгляд, так это за грудь, что не вздымалась и была туго стянута теми же бинтами. Потребовалось много времени, чтобы обработать все синяки и порезы, отмыть тело от запекшейся крови и перевязать тяжёлые раны. Никто из слуг, кроме Вана, не смог решиться помочь молодому господину. Всякого охватывал дикий ужас при виде сломленного, когда-то полного сил и энергии омеги. МинГи был в сознании. Он не морщился и не мычал, когда Ван протирал его изуродованное тело тряпочками, молча терпя всё то, что с ним делали. Во рту был всё тот же вкус собственной крови от выломанных передних зубов, когда Август наотмашь ударил его по лицу ногой. Всё тело сковывала непосильная для хрупкого омежьего тела боль, особенно грудину со сломанными рёбрами. Левую руку МинГи не чувствовал совсем, будто бы её и не было вовсе, но это беспокоило его не на так сильно, ведь блондина, в чьи волосы впиталась кровь, жутко тянуло в сон. Слабость от потери крови давала о себе знать, от чего МинГи прикрыл один свой здоровый глаз, устало вздыхая и поворачивая голову чуть набок. Хотелось отдохнуть, уйти из своего пострадавшего тела и оставить реальность насовсем. Сил не было ни на что, оттого омега не смог ничем ответить Вану за его помощь, молча прислушиваясь к копошению рядом с собой. А слуга и не ждал благодарности за то, что перенёс МинГи в его комнату, ухаживая за ним. Омега больше переживал, чтобы блондин смог пережить очередной тяжёлый период в жизни, дабы он выздоровел, его раны затянулись и вернули былую красоту милого лица и тела. Но это казалось волоновало только его, ведь единственное, в чём нуждался МинГи в данный момент, было далеко не красота и здоровье, а нечто иное. — Господин, я могу ещё что-то сделать для Вас? Может вы хотите воды? Ничего не говорите, просто кивните, я пойму, — тихо прошептал Ван, но вместо кивка, блондин приоткрыл один глаз, смотря на слугу устало. — Принеси, — с трудом подняв ушибленую руку с целыми пальцами, МинГи указал на сундук, что стоял прямо напротив постели, на которой он лежал. Ван удивлённо приподнял брови, обернулся туда, куда указывал Мин и в нерешительности подошёл ближе, открывая крышку. Там не было чего-то особенного, лишь вещи молодого господина, но зачем они ему сейчас? Было не понятно. Но стоило только вопросу внутри слуги зародиться, что именно нужно его господину, как вдруг Ван вспомнил вчерашний день. МинГи, коленопреклоненный у этого самого сундука, что-то прятал там, зарывая под слоями своих одежд. Ещё вчера он не придал тому значения, но сегодня Ван искал то самое на самом дне сундука. Вынув всё лишнее и откопав знакомые вещички, омега замер с одеждой умершего ребёнка в руках. Теперь стало ясно, что так долго и тщательно скрывал от всех МинГи, день изо дня боясь разоблачения. Поднявшись с колен и всё так же не выпуская из рук чужих одёжек, слуга вернулся обратно к своему господину, без лишних слов оставляя маленькие вещички на животе блондина, что тут же прижал их к себе здоровой ладонью. Ван больше спрашивать ничего не стал, потому что видел как МинГи в знак благодарности кивнул ему и уже полностью умиротворённый снова прикрыл глаз, сильнее сжимая пальцами вещи своего сына.***
Сгущающиеся над головой тучи не пугали Юнги, но вселяли неведомый страх в его людей, что шли следом за ним. Солдаты знали, что правителя не способны остановить ни сокрушающий ветер, сносящий ветви деревьев, ни скорый ливень, ни само небо. Воздух пропитался чём-то дурманящим разум. Каждый чувствовал то нависшее напряжение, какое витало среди солдатов ещё с самого начала дня, будто бы всё кричало о том, что вот-вот произойдёт нечто страшное. И эта самая неизвестность заставляла любого с дрожью в теле следовать за правителем, что терпя горящую на запястье метку, шёл впереди, не зная ни страха перед перед возможной потерей, ни слабости. ~ Сколько времени прошло с последней остановки Чимин не помнил. Тело ломило до слёз, а живот скручивало так, что омега едва ли мог вынести эту боль. Ему вынуждено пришлось остановиться, чтобы перевести дух и дать коню отдохнуть, ведь за весь пройденный путь омега гнал его, гоня его окончательно ближе к концу. До провинции оставалось немного, что радовало, вот только возможно ли было доехать до туда невредимым Чимин не знал. Остановился он у края леса, рядом с поваленным деревом, на которое спустился, дабы встать на земь и почувствовать твёрдость под собой в онемевших ногах. Голова сильно кружилась, а сил не было даже на то, чтобы достать из сумки еду, которую ему припасли в дорогу МинГи и Ван. Чимин, побледневший и держащий руку на низе живота, сел на то же поваленное дерево, наконец-то позволяя себе слёзы из-за дикой усталости и этого нескончаемого страха. В лесу остановиться Чимин решил не случайно. Омега понимал, что на равнине, что уже виднелась за лесом, будет ещё хуже из-за сильного ветра, который раскачивал деревья наполняя огромное пространство скрипом поваленных старых стволов и шумом срываемой листвы. Рези внизу живота стали слабее и Пак со слезами на щеках свободно выдохнул, пытаясь проглотить неприятное ощущение комка в горле. Хотелось разрыдаться навзрыд, плакать как маленькое дитя и кричать, наконец-то отпустив себя, дабы почувствовать такое нужное в этот трудный момент облегчение, но Пак не успел сделать этого. Конь, что продолжал стоять рядом с Паком, резко напрягся, отходя от омеги на несколько шагов и начиная беспокойно озираться по сторонам. Больше всего омегу напрягло то, что животное начало громко фыркать, мотать головой и беспокойно вытягивать шею, смотря назад, туда, откуда они приехали совсем недавно, не успев перевести дух. Чимин сам встал на ослабевшие от езды ноги, с трудом дойдя до коня и туда же, куда и он, поворачивая голову. Треск сломанных деревьев и скрип, что поднял ветер, затмевал всё остальное, не давая омеге и попытки различить посторонний шум или же голоса. Внутренняя тревога вернулась, с бешенной силой врезаясь в сознание рыжеволосого и заставляя его не медля вернуться на коня, как можно быстрее продолжить оставшийся путь. Животное всё также взволновано фыркало, но всё же послушалось омегу, давая тому взобраться на себя. Для этого потребовалось вернуться к поваленному дереву, ведь у Чимина никого не было, кто мог бы помочь ему сесть в седло, из-за чего пришлось действовать одному, превозмогая дискомфорт со своим огромным на восьмом месяце беременности животом. И только Пак уселся поудобнее, поворачивая голову туда же, куда и устремил её его скакун, карие глаза увеличились в размере, а сердце пропустило удар. Они нашли его. * — Вот-вот начнётся дождь, придётся искать укрытие, возращаясь в лес. — Как по мне, лучше по ливню дойти до ближайшей деревни и там остаться, пока гроза не утихнет. Всё равно до неё меньше часа, всё лучше чем полдня под деревом сидеть и мёрзнуть. — Я с ним согласен, всё равно промокнем до нитки, зато быстрее доберёмся до туда, — согласно кивнул солдат, показывая в сторону своего друга. Отряд остановился рядом с холмом у кромки леса, из которого они вышли недавно. Именно там солдаты с воеводой решили ненадолго передохнуть, после тяжёлой дороги. Дон был среди них, а Тэхён, оставив своего коня, решил взобраться на невысокой холм, который отделял распростёртую перед ним равнину и лес за спиной. Русоволосый останавливать его не стал, помогая другим солдатам с их оружием и конями. Многим уже не терпелось как можно скорее остановиться в тепле согретых домов, которые им предоставляли мирные деревенские жители, а не продолжать идти по ветру, придерживая колчаны со стрелами и мечи. Солдаты вымотались день изо дня проводить в пути, не имея возможности нормально отдохнуть, но таков был приказ самого императора и оспорить его никто не смел. Даже они сами молились Всевышнему о том, чтобы муж правителя нашёлся живым, но которые сутки безрезультатных поисков давали свои плоды. И пока изнуренные дорогой альфы остались внизу, поднявшийся на холм Тэхён пытался собладать с собственными чувствами, которые переполняли его. Омега не понимал себя, не знал почему до ломоты в теле хотелось пустится в бег далеко вперёд, почему его била дрожь предвкушения чего-то особенного и дыхание сбилось на столько, что голова кружилась от переизбытка всех этих ощущений. Всё омежье нутро тянулось туда, на равнину, у начала которого он стоял. Но здравый разум подсказывал, что скоро он вместе с отрядом направятся туда, отчего не было смысла спешить и бросаться к коню в ту же минуту. Но как бы не старался омега уговорить самого же себя набраться терпения — ничего не получалось. Красноволосый нетерпеливо прикусил губу, оборачиваясь назад и смотря на альф, что уже поднимались с травы и собирались в оставшуюся часть дороги. Это чуть успокоило бушующее омежье нутро, но унять всего волнения всё равно не сумело. Вновь вернув свой взгляд к равнине, Пак прищурился. Вдалеке был всё тот же лес, а над ним тёмно-синее небо с бесшумно мигающими молниями, которые уже через час будут бить с неистовым громом, потрясая округу. Возбуждение от увиденного усиливалось, адреналин бил ключом, а Тэхён рвано выдохнул, чувствуя с какой силой ветер бьёт ему в спину. Было сложно стоять прямо, пары подхватывали его толкая вперёд, а он тому сопротивлялся, ожидая других. Красноволосый оставался на месте, смотря в даль и ощущая резкий прилив энергии. Он видел как вдалеке верхушки деревьев сотрясаются, темнота неба усиливается, а из недр глубокого леса кто-то ступает на равнину. Омега напрягается, приглядывается лучше, делая вперёд несколько шагов вперёд и ощущает на щеке первую каплю. От внезапности он вздрагивает, но глаз с начала равнины не уводит. Далеко, слишком далеко, чтобы понять кто это или что, приближается к ним. Пальцы против воли сжимаются в кулаки, сердце бешено бьётся, а адреналин в крови бьёт ключом, делая и без того изнуренного дорогой Тэхёна ещё бледнее. Все окружающие звуки вмиг стихли, будто бы их выключили, а перед глазами осталась лишь одна, движущаяся в его сторону точка. «Это было невозможно…» Тэхён сщурился как можно сильнее. «Это не мог быть он!» — Чимин… — покрасневшими от усталости глазами впиваясь в едва различимого скачущего вдалеке коня, Тэхён неверяще шепчет, думая, что события последних дней окончательно добили его, отчего он отдалённо замечает рыжую макушку своего брата, сщуривая сильно глаза. Но тут, позади одинокого ездока, начинают появляться ещё несколько других и тогда омега всё понимает. — Дон… — зовёт почти безвучно, а после орёт во всё горло, чувствуя как сердце едва не вырывается из груди. Это был Чимин. — Дооон! Альфа испуганно обернулся на крик, а несколько людей из отряда, что уже собрались и смеялись с какой-то шутки своего товарища ещё пару секунд назад, вмиг замерли. Пак, будто бы окончательно сойдя с ума от пропажи родного брата, рванул с холма к своему коню, спотыкаясь и чуть не скатываясь по траве кубарем, спеша оседлать своего скакуна. — Тэхён? — уже было позвал омегу Дон, отдавая в руки одному из солдат колчан со стрелами, готовясь так же седлать коня. — Это он! Это он! Дон, там Чимин! — как не в себя вопил омега, а отряд с этих слов взволнованно переглянулся, встревоженный взгляд к своему воеводе направляя. Тот сначала паузу выдержал, а после, быстро осмыслив слова бегущего к своему коню солдата, совсем не сомневаясь в их правдивости, натянул поводья. — Быстро собираемся и разворачиваемся! — не жалея горла, заорал альфа, направляя успевшихся собраться людей к той самой равнине, по которой галопом мчался одинокий всадник, а за ним на сокращающемся расстоянии следовали другие. Но Тэхён же, что в мгновение ока запрыгнув в седло, развернул своего коня в другую сторону, не раздумывая бросаясь к брату навстречу. Он отряда своего ждать больше не смел, отчего на них не оборачивался, шустро взбираясь верхом на холм, тут же спеша к своему брату. Дон же, опасаясь за давнего друга и своего подопечного, так же быстро седлал своего, в один момент следуя за омегой и оставляя оставшихся людей и воеводу позади. * У Чимина уже давно лицо было влажным от слёз. Солёные капли мазали по щекам, оставляя за собой невидимые дорожки от сильно бьющего прямо в лоб холодного потока. На равнине, на которую он ступил прямо из недр леса, было ветряно, отчего чиминовому коню приходилось бороться не только за жизнь своего всадника, но и противостоять природе, что усложняла им путь к спасению. Низ живота дико тянуло, но из-за страха, что пробивал до самых костей, Чимин старался терпеть, онемевшими пальцами держась за поводья, мечтая лишь о том, чтобы его личный кошмар наконец-то закончился. Но как назло погоня начала набирать новые обороты. Урывки сна стали явью, и теперь омега затылоком чувствовал прицел острых стрел. Одна такая, и скоро всё закончится. Один точный выстрел и рыжеволосый полетит с коня на земь мёртвым мешком. Страх усиливался, истерика пробивалась наружу вместе со слезами, а все мысли были забиты молитвами о спасении. Больше всего не хотелось погибать так и не родив своего альфочку, не увидев истинного и не попрощавшись с близкими людьми. Чимин знал, что теперь ему уже никто не поможет, но всё равно продолжал верить в чудо, пригибаясь ближе к коню, чтобы снизить вероятность попадания оружия в спину. Первые стрелы летят далеко от него, но постепенно раз за разом приближаются к выбранной цели. Чимин едва уводит своего скакуна в сторону, когда рядом с копытом в землю вонзается острый наконечник и тут он понимает, что хотят сделать люди Августа и он сам. Они не пытаются убить его, поразив одной стрелой. Они стараются ранить и остановить его, чтобы собственноручно добить, сломать каждую кость омеги и заставить Чимина задыхаться собственной кровью. Такая участь пугала как никогда, и теперь омега не жалеел себя, упиваясь болью и последними ощущениями плода внутри себя. Если ему было суждено умереть в этот день в страшных муках, то так тому и быть, рыжеволосый готов был принять такую судьбу, вот только сдаваться Пак был не намерен. В последний раз и до последнего вздоха он будет бороться за себя и за свою вторую жизнь под сердцем. Такова его суть. Конь же фыркал, ощущая приближающуюся опасность, чувствовал и страх своего наездника, ускоряясь и на последнем издыхании вырываясь вперёд. Пак видел эту отдачу и шепотом благодарил его, перехватывая поводья в одну ладонь, а другой впиваясь гриву, в попытке склониться как можно ниже, дабы защититься от стрел. И когда надежда на спасение совсем угасла, а смирение со смертью вступило в свою силу, в далеке омега различил чёткие силуэты приближающихся многочисленных всадников. Сначала помутневшему от страха сознанию показалось, что это просто мираж или же плод бредового воображения. Но как только на свой страх и риск Пак приподнялся в седле, чтобы лучше разглядеть их, то понял, что всё же смог добраться до императорского отряда. И только омега обрадовался своему спасению, как позади послышались приглушённые ветром крики людей Августа. Пак оглянулся назад, думая, что те продолжают погоню за ним, но всё оказалось иначе. * — Жалкие трусы! — злобно кричал изо всех сил Август, поворачивая голову назад на отстающих альф, что, лишь завидев в далике идущую в сторону Пака подмогу, начали разворачиваться в другую сторону, понимая, что там их ждёт верная смерть. — Подлые твари! — гневно ударяя пяткой коня, Август отпускать рыжеволосого так просто не собирался. Он проклинал трусов, так подло сбежавших при виде первой опасности, решая идти до победного конца. И если Чимина нельзя уже было достать живым, то брюнет убьёт его, на кон положив собственную голову. Терять ему было нечего, от отряда ему уже не спастись, а вот отобрать у императора самое ценное он ещё мог. Поэтому, несмотря на хорошо вооруженых людей, Август поднял лук, направляя его в сторону омеги. * Теперь сомнений в том, что на той равнине одиноким ездоком был именно Чимин, ни у кого не осталось. Каждый из отряда пытался добраться до мужа правителя как можно быстрее, но все были достаточно далеко кроме одного из них солдата. Того самого, в спину которого дул ветер и который, мчась навстречу к беглецу скинул с головы мешающий шлем, чтобы Пак увидел, чтобы Пак узнал его. Вот только радость каждого быстро угасла, ведь позади, прямо за Чимином на расстоянии нескольких десятков метров был лучник, готовящийся стрелять. * Тэхён рвался как можно быстрее к брату, уже не скрывая ничего и предвкушая момент их долгожданной встречи. Но не успел он пустить слезу облегчения, как вдруг заметил позади брата второго наездника. Удивление вмиг сменилось диким страхом, ведь, натянув стрелу, Август пустил её прямо в Чимина, промазывая и попадая наконечником стрелы в круп. А дальше как в страшном сне… конь Пака фырчит, прекращает бег и слишком резко встаёт на дыбы, сходя с ума от пронизывающей всё тело боли. Перед глазами Тэхёна, время будто бы остановилось. Чимин, так и не сумев преодолеть оставшееся жалкое расстояние между собой и братом, сильно ударяется лицом о мощную шею коня, из-за чего полностью дезориентированный не успевает схватиться ни за поводья, ни за гриву, летя вниз с высоты двух метров под оглушительный раскат грома. Сам конь крутит головой, поднимая дикое ржание и срываясь на бешенный бег в противоположную сторону, оставляет своего наездника на холодной земле. Август замедляет бег своего скакуна, ухмыляясь своему результату, и вновь натягивает тетеву, понимая, что теперь точно не промажет. * — Тэхён! — так же громко кричит Дон, когда видит, что глупый омега нагоняет брата и, спрыгивая с коня, бежит прямо к Паку совсем безоруженый и без шлема. Альфа замечает и то, что наездник, догоняющий рыжеволосого, останавливаться, не доходя до своей жертвы, вновь натягивает тетиву и метит стрелять. Не раздумывая, русоволосый мчится прямо на омег, больше всего желая успеть, вот только ему не хватает нескольких секунд. Август отпускает стрелу. * Спрыгнув со своего скакуна, омега тут же мчится к лежащему на земле брату, молясь, чтобы тот выжил, и не сразу замечая, что лучник готовится к повторной угрозе. Направленную на Чимина стрелу Тэхён замечает лишь за несколько секунд, когда ту в их сторону выпускает брюнет. Одно мгновение и омега успевает броситься рядом с братом, подхватывая бессознательное тело дрожащими в доспехах руками. Омега слышит крик Дона, прежде чем в него попадает стрела, предназначавшаяся Чимину. Тело вмиг пронзает острая боль и уже через секунды по равнине разносится его истошный вопль. А приближающийся к Паку отряд видит, как Дон с уже натянутым луком, перепрыгивает на коне через двух распластавшихся на земле омег, в коротком полёте отпуская конец стрелы и ею попадая прямо в горло нападавшего альфы, что ещё не успел опустить свой лук. Август теряет из рук своё оружие, хватается за тонкую палку, наконечник которого вонзился в его, безуспешно пытаясь то ли вытянуть её, то ли надломить. Но ничего так и не сумев сделать, брюнет начинает задыхаться, без сил медленно скатываясь на коня, обагривая своей кровью короткую шерсть животного. Больше на павшего от своих рук альфу Дон не смотрит, стремглав возвращаясь к омегам, которых через минуту уже окружают люди. Часть солдатов воевода сразу же отправил за бежавшими, двух определил на то, чтобы они обо всем как можно быстрее доложили правителю и показали их местонахождение, а сам он остался с братьями Пак. — Оттащите его, слава Всевышнему, стрела не задела ничего важного, — снимая увесистый шлем с головы, упитанный и в возрасте альфа встал на колени рядом с плачущим Тэхёном, что сцепив зубы не мог выпустить из рук брата. — Оттащите же его. Глупый, ты ему ничем сейчас не поможешь, отпусти его, — воевода попытался оцепить руки красноволосого, чтобы понять, что с Чимином. — Пожалуйста, не нужно, — рыдая от боли и страха, качал головой Тэхён, но его не слушали. Дон помог другим солдатам оттащить омегу чуть в сторону и приддерживал его на расстоянии от брата, одновременно рассматривая раненное стрелой плечо. Наконечник без инструментов было не вытащить, требовалось снять доспехи с пробитыми металлическими пластинами, вычистить и зашить рану, отчего стрелу лишь обломали, чтобы та не мешала омеге. Остальная надежда была на лекаря, что должен был быть в деревне, в которую они направлялись до этого. — Всё, что ты мог, ты уже сделал, теперь тебе самому помощь нужна, — ответил воевода, видя, как Тэхён обратно к Чимину рвётся. — Успокойте его, — альфа в последний раз взглянул на красноволосого, а после вернулся к Чимину. У омеги шла из носа кровь, и верхняя губа была разбита из-за удара о коня, когда тот встал на дыбы. Воевода аккуратно приоткрыл рот Пака, проверяя не выбиты ли его зубы, но они были целы, на что альфа лишь облегчённо вздохнул. По вздымающиеся груди было ясно, что омега жив, от чего у него и всех остальных отлегло. Страх из-за такого падения, что Чимин мог погибнуть был, особенно у стонущего с раненым плечом Тэхёна. — Принесите воды, нужно смыть кровь, — приказал альфа, голову омеги приподнимая и осматривая её на наличие травм. Так ничего и не найдя, он немного похлопал Пака по окровавленным щекам, дабы привести его в сознание, но Чимин лишь на несколько секунд открыл глаза, а после вновь закрыл их, морщась и плотно поджимая губы. Сначала альфа подумал, что он мычит из-за сломанных костей, что могли быть из-за такого падения, но рыжеволосый потянул руку к животу. — Там… там сыро, — едва внятно произнёс Чимин, а альфа, стоящий перед ним на коленях, вмиг побледнел, медленно взгляд к животу переводя. На нём покоилась ладонь омеги, вот только стоило при помощи солдат аккуратно перевернуть его набок, как воевода тут же беспокойно взглянул на Тэхёна, что, продолжая ныть, рвался к брату. На штанах рыжеволосого было большое влажное пятно от околоплодных вод. Альфы напряглись, возвращая Чимина в прежнее лежащее положение, начиная быстро собираться в скорый путь. — Омегу повезу я, — поднялся воевода, подзывая к себе двоих крепких мужчин, чтобы те помогли ему с Паком. — Дон, этого возьмёшь с собой, — кивнул на Тэхёна альфа, возвращаясь к рыжеволосому и помогая своим солдатам как можно аккуратнее поднять его на руки. После он оседлал своего отличающегося от остальных мощью и массивностью коня, принимая Чимина, что подняли и усадили рядом с воеводой. Тот одной рукой прижал омегу к себе, и тихо, чтобы никто другой не услышал, шепнул ему на ухо. — Потерпи немного, родненький, скоро тебе помогут, — приятное ощущение от того, что Чимина нашли, грелось на душе, но его перекрывало беспокойство за императорского наследника, которого омега мог потерять при том падении. Альфа боялся не успеть довезти его, отчего с трудом дождался, пока так же поднимут Тэхёна, а все остальные соберутся и вернут коня, ведя его следом. Воевода понимал, что Чимина нужно как можно быстрее передать в руки лекаря, из-за чего ещё двоих отправил вперёд, чтобы те позаботились о скором приёме императорского супруга. Пак в крепких руках расслабился, обмякая и ближе к чужой груди прижимаясь. Он чувствовал как внутри всё стянуло, будто бы в животе закрутился болезненный узел, не давая ему покоя. Но не прошло и минуты, как омега пал в беспамятную бездну, теряя всякие чувства и не слыша, как по округе разнёсся второй раскат грома.