Ник
Дым. Дым. Дым. Всюду этот удушающий, болезненный дым. И, хоть все осталось позади, запах дыма преследовал. Он ходил по пятам, как тень. Не исчезал. И часто снился в кошмарах, когда жестокая игра воображения создавала их образы. Их крики. Их шепот. Король Черных вышел из кареты, сокрушенно качая головой. Глаза с беспокойством возвращались к карете. Там лекарь перевязывал ушибленную руку Николь. И, хоть Снежанна с Филиппом очень переживали, их дочь была в полном порядке. Филипп направился к лазаретной палате, где, укутанный пледом, расположился я. Голова нестерпимо болела, жесткий бинт натирал кожу. Я уткнулся в кружку с крепким чаем, пытаясь заглушить запах дыма. Филипп присел рядом. — Александр благодарен тебе. Ты можешь просить у него все, что пожелаешь. Я фыркнул в кружку, чуть не расплескав кипяток. Первый день в академии. Всего-то первый. И что, черт возьми, произошло? Рассветало. Огни лекарей стали слабее, некоторые повозки уже отправились в путь. Северная башня академии, служившая библиотекой долгие годы, разрушена. Все внутри — учебные книги, рукописи, старые фолианты — уничтожено. Комнаты для второго курса сейчас находятся в опасной зоне, ведь башня может рухнуть окончательно. Есть людские жертвы. Сколько головной боли нашей директрисе. Суета вокруг нервировала. Я зарылся пятёрней в волосы, позабыв о повязке. Где-то вдалеке я узнал высокую фигуру Джека. Он стоял рядом со своим братом — Аланом — и активно жестикулировал. — Значит, все, что угодно? — переспросил я с издевкой. — Все, что под силу королю Огненного королевства? Филипп кивнул, оставаясь серьезным. Он выглядел уставшим, сонным и явно был не в духе. – Ты спас его дочь. — спокойно возразил Черных, переводя взгляд на меня. — Даже, если ты случайно там оказался. Даже, если не собирался сражаться. Ты сделал это. Ты поступил храбро. Сделав вид, что убираю пепел с брюк, я незаметно пощупал свой карман. Записка о Юки-Онна, пусть и помятая, оставалась целой. — Не нужно мне ничего. — поднимаясь и складывая плед, ответил я Филиппу. — Да и не я убил духа, лишь выиграл для вас время. Серьезных ранений у меня нет, в отличие от других второкурсников, которые не успели эвакуироваться и оказались под завалами Северной башни. Возможно, я смогу чем-нибудь помочь лекарям. Скверное настроение брало верх. Я дотронулся до безымянного пальца на левой руке и пришел в ужас. Ограничителя магии не было.***
Виола
Я видела, каким серьезным был Джек при разговоре с Аланом. Они стояли близко друг к другу, поэтому так явно ощущалась разница между ними — Алан был выше почти на голову, серьезным и спокойным. Он почти не двигался, лишь раз запустив руку в посветлевшие со временем волосы. «Алан стал слишком часто заниматься магией. Это не то, чтобы плохо, но сказывается на его здоровье. Скоро ведь совсем седым станет» «Не переживай за него, Виола. Он сам в состоянии решать, что ему дороже — абсолютное владение магией или внешний вид» Все-то ты слышишь, братик. Я тихо хмыкнула и осмотрелась. Аделарда рядом не было, и осталось только плечами пожать. Главное — живой, а где его носит... Алан похлопал Джека по плечу и вымученно улыбнулся. Затем обернулся и приветственно махнул рукой уже мне. Неловко кивнула головой и поспешила сделать вид, будто бы занята рассматриванием разрушенной башни. Немного левее братьев стояла палатка, в которой валялась Аделиан. После встречи с Юки-Онна, самим порождением холода и тьмы, любому огненному магу понадобилось бы долгое восстановление. Каким только чудом она выжила. Из палатки, расправив плечи, вышел Александр. Он разгладил складки на темном дорожном плаще. Следом за мужем показалась Алена. Королева нервным движением поправила прическу, негромко обратилась к Александру. Потом они заметили меня. Оставалось только, почтенно склонив голову, подойти к ним. — Виола, дорогая, — голос королевы звучал уверенно и довольно дружелюбно, но она была напряжена — так неестественно прямо держала спину и сжимала край плаща. — здравствуй. — Здравствуйте. — ответила я, пытаясь заглянуть через занавес палаты. — Как она? Алена тяжело вздохнула, опустив голову. Она сильно переживала за дочь, но статус не позволял ей демонстрировать слабость. Вместо нее ответил Александр: — Она в сознании, сильно не пострадала. Можешь зайти к ней, если хочешь. В сознании? Я радостно улыбнулась и поспешила к палатке. Там было довольно просторно. Фонарик освещал переносной столик с пузырьками и травами, возле которого хлопотала женщина средних лет с форменной белой повязкой на шее. Она что-то недовольно бурчала под нос, кидая злые взгляды на одеяло. Собственно, под одеялом, поджав под себя ноги и обхватив плечи руками, сидела Аделиан. На щеке блестела заживляющая мазь, щедро нанесенная на тонкий, глубокий порез. Усталый и потерянный взгляд блуждал по палатке, пока не остановился на мне. Я в ответ внимательно осмотрела Адель на наличие серьезных ран, а потом скинула ботинки и метнулась к ней. Она была жива. Жива! И, вроде бы, цела. Я обняла ее, дрожащую от холода, осторожно, чтобы не задеть перевязанные руки. «Она жива. С ней все в порядке!» «Хвала богам. Ты с ней?» «Эй, люди, я вас прекрасно слышу. Забыли?» Я облегченно рассмеялась, продолжая сжимать Адель в объятиях. Она уже не была такой бледной и испуганной, как три часа назад. Дышала спокойно, размеренно, слабо улыбалась. Мне даже страшно вспоминать Аделиан, которую выносили на руках из разрушенной Северной башни. —...и родители теперь точно заберут меня из академии. — убитым голосом закончила Адель, провожая ворчливого лекаря безучастным взглядом. Я вздохнула, пытаясь прогнать сон. Спать хотелось сильно, но я знала — не засну, пока не узнаю, что произошло. — Ты так думаешь? Подруга угрюмо кивнула. — Если после побега у меня и был шанс уговорить их, то сейчас... Продолжать она не стала. Зато голос подал блудный брат. «Иду к вам с интересными новостями. Только что услышал пару ласковых от Сменкиных.» Мы обменялись короткими взглядами с Адель. — Когда ты уезжаешь? — задала я волнующий вопрос. Она молчала, пока лекарь собирал в сумку склянки, молчала, когда он, склонив голову, удалился. Потом нехотя ответила: — Еще пару часов они будут выяснять, что произошло. Как это попало в академию. А потом мы вернемся домой. На это я ничего не ответила. В палатке стало холоднее, огонек свечи в куполе фонаря беспокойно дрогнул. Потом раздался шорох. Из-за грубой ткани показались тёмные крылья. Инстинктивно рука потянулась к кольцу на указательном пальце. Хранитель магии потеплел в ответ. Я прищурилась и подалась вперед. — Аделард, идиот! Брат усмехнулся, сложив крылья и чудом не задев при этом фонарь. Как всегда, Ад держался уверенно. Темные крылья исчезли, растворились за спиной парня. Он плюхнулся прямо между нами, заставив потесниться. — И не холодно тебе? — нахмурившись, спросила я, указав на его тонкую серую футболку. Сейчас начало сентября, все еще тепло и солнечно. Но, учитывая, что недавно здесь натворила самая могущественная ведьма холода и бури... — Отморозил себе все конечности. — Улыбнулся Аделард. — Не успел забрать свои вещи. Но, — он заговорщицки подмигнул нам. — есть новости. Адель шмыгнула носом. — Надеюсь, хорошие. Будто бы только сейчас осознав, что произошло, брат откашлялся и перестал улыбаться. — Как знать. Для начала расскажи в точности, что произошло в Северной башне. Как ты там оказалась, как выглядела Юки-Онна и такое. Если наши варианты совпадут... — Аделард осекся. Адель не хотела вспоминать ни Юки-Онна, ни битву с ней. Это было видно. Она резко вдохнула, отвела глаза и будто бы пыталась уменьшиться. Я взяла ее за руку. Холодная. — Если ты не хочешь, — выразительно посмотрела на брата. Нельзя же так давить на нее. В первые пару минут Адель вообще говорить не могла. — давай позже. Адель долго колеблелась, пыталась что-то сказать, согласиться или же опровергнуть — но молчала. И не смотрела на нас. Ад еле слышно вздохнул и приобнял девушку за плечи. — Сложно? — Просто...противно это вспоминать. — Аделиан посмотрела на свои перебинтованные руки. — И страшно. Я понимающе улыбнулась. — Тогда не стоит... — Но я попробую. Мы с Аделардом удивлённо переглянулись. Адель вскинула голову, ее взгляд стал увереннее. — Попробую. — повторила она, кажется, для себя. Аделард щелкнул пальцами и сжал плечо подруги. Ей нужно немного времени. У нее все смешалось, но она упорно скрывала свой страх. Воспоминания накрывали ее. Аделард взглянул на нее с интересом врача, которому передали особенно интересного пациента. — Это...— начала Адель. — Произошло около девяти часов вечера...***
Несколько часов назад
Аделиан
Библиотека — то самое место, которое жизненно необходимо любому первокурснику. Здесь много дополнительного материала, есть тихие уединенные места для выполнения заданий, а еще — множество книг о Земле и людях. Я никогда не была на Земле. Рука почти отсохла от количества книг. Я металась от полки к полке, перебирала, искала. Столько разнообразия не было дома, в королевской библиотеке. Определившись с выбором, я стала искать свободные места. Студенты расположились повсюду. Группы, парочки, одиночки — все читали, опустив головы, и в зале оставалось тихо. Найти свободное место оказалось сложнее. Минут десять я высматривала пустующие парты. Отчаявшись, решила занять подоконники, но и те уже прогнулись от ерзающих школьников и стопок тетрадей. Я кинула взгляд на выделяющуюся троицу — два парня и девушка. Они отличались острыми ушками и большими, зелеными глазами. Будто бы тройняшки. Они сидели прямо на полу, подстелив чей-то пиджак. Книжки, исписанные пергаменты, ручки и карандаши — вокруг них творился хаос, но, судя по тихим смешкам, им было весело. Я засмотрелась на троицу, замерев на месте. Кто-то сзади налетел на меня и повалил на пол. Учебники с грохотом упали, смешавшись с чужими фолиантами. Какая знакомая ситуация. Некоторые студенты недовольно оторвались от чтения, чтобы узнать о причине шума. – Прости! — темноволосая эльфийка принялась помогать подбирать учебники с пола. — Я не увидела тебя, и... — со вздохом девушка вручила мне последнюю утерянную книжку и снова пролепетала: — Прости! В ней я узнала красотку, о которой Аделард отзывался, как "она симпатичная". Но Не лучше Николь. Девушка заправила темный локон за острое ушко, быстрым шагом подошла к компании шумных эльфов и присела рядом с ними. Я вздохнула и подошла к холодной, каменной стене. Сидеть на полу я не собиралась, но и свободных мест нигде не было. Нарочито громко хлопнула дверь где-то слева. Так громко, что несчастные учебники уже второй раз выпали из рук. Я недовольно развернулась, и... Столкнулась с ледяными глазами. Не то, чтобы они замораживали одним взглядом. Но их цвет. Он определенно холодил. Остерманн удивленно осмотрел студентов, потом — дверь, которой так сильно хлопнул. Склонил голову, безмолвно извиняясь. Несколько дольше, чем нужно, я наблюдала за ним, а потом принялась дальше подыскивать свободное место. Оторвав от пергамента неровный кусочек, я начиркала на нем пару слов. А потом... Неприметная дверь вела в одну из башенных комнат — холодную, темную. Здесь не было никаких следов человека — стеллажи в пыли, паутина на потолке, высохшая земля в цветочных горшках. Даже одинокий кувшин в углу пустовал. Что Остерманн здесь делал? Несчастный кусочек, что остался от свечи, горел беспокойным пламенем. Читать в такой обстановке было жутко. Всюду мерещились разные тени. Я не закрывала дверь до конца, но страх... Страх пробрался вместе с холодом под рубашку, заставил волосы на голове шевелиться. Я беспокойно обернулась. Ничего, кроме покрытого трещинами кувшина и забитых пыльными книгами полок. Ничего страшного. Огонек свечи озарил клочок бумаги. Странно, раньше я не видела его. Поддавшись порыву любопытства, я расправила края бумаги.«Ищейки являются древними потомками сильнейших магов тьмы и холода. Они отличаются развитым логическим мышлением, ловкостью. Главные преимущества: скорость, бессмертие. Ищейки — опасные, сильные маги холода. Прародительницей ищеек был дух, рожденный бурей и тьмой — Юки-Онна. Юки-Онна являлась всадником тьмы, прислуживала самой Вальдемаре. P. S. Юки-Онна, как и все ищейки, обладала синими глазами, белыми волосами, бледной кожей. Способность ищейки может передаваться по»
Запись обрывалась. — Юки-Онна, — что бы еще это значило. — Это чей-то доклад по истории магии? Зачем тогда писать про запретную тему. Зачем писать про Вальдемару. Ветер ворвался через окно, распахнув вставни. Так, отсюда надо уходить. Сквозняк захлопнул дверь. Черт, что... Я попробовала подергать за ручку. Дверь не поддавалась. — Эй, — я постучала кулаком по дереву. — Это ни черта не смешно, откройте! Какого там творится? Неожиданно раздался оглушительный рев. Сирена. Сирена в академии. Голос помощника директрисы настоятельно просил покинуть читательный зал и следовать по главной лестнице к выходу. Это пугало. — Чтоб тебя... Дверь не открывалась. Я едва не выбила доску, пиная ее ногой, но в суматохе, что творилась за стеной, никто не слышал меня. — Открывайте! Треск. Крошки фарфора медленно осыпались. Становилось холоднее. Не веря, я медленно обернулась. Кувшин. Он был...расколот.«Юки-Онна — порождение тьмы, холода, равнодушия»
Температура опустилась до минусовой. Пальцы заледенели, горло першило от постоянного крика о помощи. Кто-то запер дверь снаружи. Сама по себе она бы не закрылась! Морозные узоры теперь стремительно расползались по окну. Свеча потухла. Стало невыносимо холодно. Я не сводила взгляда с кувшина. Над обломками разбитого сосуда что-то появлялось. Маленькое облачко пара. Оно стремительно росло, дергалось, темнело и светлело. Оно было живым. «Юки-Онна» «Прародительница ищеек» Слезы ожигали лицо. Все это было похоже на ловушку для огненных магов: каменная круглая комната, низкая температура, холод. Боль. Смерть. Такая из себя ледяная клетка. Куда бы огненный ни кинулся — обожжется льдом. Замерзнет насмерть или выдаст желанные сведения под этой пыткой. Кто-то устроил ловушку. Чтобы мне подохнуть от ужасного холода. Это было существо, что свернуло злобными огоньками льда. Сердце бешено заколотилось. Оно стояло напротив меня, не шевелясь, не издавая ни звука. Просто смотрело. Оно менялось. Оно обретало человеческие очертания!? Длинные, белые волосы лезли ей на лицо; она улыбалась, обнажив острые, пожелтевшие клыки; у нее не было глаз. Это просто не глаза! Это две льдинки. Они сверкали... Они смотрели на меня! Я вжалась в дверь. Боялась даже пискнуть. Она была огромной. Она... Она, будто бы холодный воздух в этой чертовой комнате, была повсюду! Я видела ее отражение в окне, видела ее тень на стенах, видела ее отблеск на книгах. Ее лицо перекосило, она скалилась и смотрела на меня. Холодало. Сжатые челюсти ее разомкнулись. Она вскинула указательный палец с острым, крючковатым ногтем. Провела по своей шее, оставляя на призрачно-белой коже яркую, алую черту. — Огненные. Ненавижу вас. Я закрыла рот руками, чтобы не закричать во весь голос. Отказывалась это...понимать. Юки-Онна...настоящая! Дыхание сбилось, кровь застыла в жилах. Я смотрела на духа и смутно видела ее. Глаза застелало пеленой. Я шмыгнула носом и дернулась ближе к двери. ...Все затихло. Никакой сирены, галдежа студентов. Даже свет потушили. Все? Это конец, да? Сейчас я очень пожалела, что не взяла с собой хотя бы кинжал. С ним было бы спокойнее. — Знаешь, кто я? Она была разумной и точно опасной. И с каждой секундой холод в этой клетке становился все ощутимее. Да только куда уж ощутимее!? —Юки-Онна. Хотела выкрикнуть, заорать об этом на всю академию, чтобы знали. Чтобы вытащили меня отсюда. Но вырвался лишь хриплый, дрожащий шепот. Я испугалась своего же голоса. Ступни жгло противным холодом, через минут пять я перестану чувствовать пальцы на руках. Кашель становился чаще. Прошло слишком мало времени, а я уже начинаю медленно умирать. Мысль о смерти в академии была не такой позорной, но, все же, глупой. Я просто зашла туда, куда мне не нужно было заходить. Как иронично. Дальше действовала не я – действовало подсознание, изо всех сил пытаясь спастись. Не помню, отозвался ли теплотой хранитель магии — мне было все равно. Вспышка. Еще одна. Красный свет — слабый, блеклый, ужасно усталый — вырвался из кольца, стремясь поразить Юки-Онна. — Давай же! — застонала я, дергая рукой. Черт, почему не получается!? — Ну! Дух увернулся, яростно зашипел. В комнате температура опускалась так же стремительно, как уменьшались мои силы. Я не могу. Не могу больше... Неуловимое движение пальцами — Юки-Онна прошептала что-то, зловеще скалясь. Легкие будто иглой проткнули. Дышать я теперь не могла. А через секунду... — Нет! Я упала, едва не разбив лицо. Руки прижала крепко-крепко к груди. И кричала. Пусть. Кто-то. Услышит! У меня не хватало сил и времени рассматривать свои ладони, но, кажется, они были в клочья исцарапаны. Холодная кровь испачкала блузку, отпечаталась на грязном полу, морозила руки. — Хочешь сражаться со мной? — клянусь, Юки-Онна не говорила ничего, но ее скрежет звучал в голове, стучал в ушах. Звенел. — Ты не протянешь и двух минут. Ты ведь не такая, как все, наследница. Сквозь противный шепот духа я услышала...скрип вставни. Кто-то открывал дверь. Первым порывом было закричать — помогите. Пожалуйста, пусть придет помощь! Но... Разве против Юки-Онна кто-то выстоит? Кто? Разве что, сами наследники. Те, кому по силе уступала даже Тень. Дверь распахнулась, впуская немного тепла. Я попробовала встать, но не могла пошевелиться. Крупная дрожь била, руки тряслись, и я не могла даже просить о том, чтобы неизвестный глупец убегал отсюда со всех ног. Тогда я столкнулась с синими испуганными глазами. Они действительно были испуганными — заблестели, забегали по сторонам; от меня к Юки-Онна метался затравленный взгляд. Остерманн... Ты здесь какого черта вообще!? — Интересный заказ. — его голос звучал потрясающе уверенно, — Самый сильный дух тьмы и холода, слияние зла и бури воедино, прислужница Вальдемары, — сходу начал Остерманн. Он был чертовски спокоен для того, кто только что встретил Юки-Онна! Что с ним не так? — Тебя даже не убили, как поступили с твоими сообщниками. Заточили в фарфоровый сосуд, обрекли на вечную жизнь. Согласись — жизнь. Прекрасное слово. Юки-Онна насмешливо хмыкнула, снова понижая температуру в комнате. — Тебя бы на мое место, щенок. Посчитаешь ли ты после этого жизнь прекрасной? Николас, будто бы соглашаясь, покивал головой. Он слишком-слишком-слишком спокойный! — Тебя использовали, понимаешь? — Ник обходил вдоль стены, мерно, не торопясь, спокойно разговаривая с самой Юки-Онна, черт возьми. — Кто-то заказал проникновение в библиотеку Чарограда. Ищейки выкрали тебя и доставили сюда. Неужели хочешь быть чей-то пешкой — сама Юки-Онна, прародительница всех ищеек? Да он из ума выжил — спорить с этим. Ник остановился передо мной, делая вид, что не замечает полуживую огненную на земле. Так меня еще никто не игнорировал. Горло болело настолько сильно, что в один момент я обхватила ледяными пальцами шею и зажмурилась. Когда эта боль уйдёт... — Много чести тебе, щенок. Ты мертвец. Ты уже не выйдешь отсюда, знаешь? Что-то тихо звякнуло, покатилось к моим ногам. Что-то маленькое и металлическое. Дрожащей рукой я потянулась за вещицей. Зажала ее в кулак так, что пальцы заболели. Поднесла к лицу. Это было обычное...кольцо. Серебряное, отполированное, без лишних украшений. Ни узоров, ни камней — обычное кольцо. "Acies" Не уверена, что правильно прочитала надпись. Перевод с древней латыни. Ненавижу латынь. — "Грань"? — удивленно прошептала про себя. — Неужели это... Ограничитель магии, значит!? Ник вскинул руки. В его ладони стремительно начал расти сгусток чего-то белого, почти неосязаемого и холодного. Я сглотнула. Ник будто бы держал в руках шпагу и нападал на противника — часто и резко. Он изматывал Юки-Онна! Бороться ему становилось все сложнее. Он будто бы не контролировал свою магию. Остерманн удивительным образом перемещался из одного места в другое. Молниеносно. Развивая скорость, ловко атакуя, так, как это делал ищейка. Юки-Онна уворачивалась, нападала, но не могла достать до Ника. Она будто бы... — Она привязана к кувшину! — я пыталась кричать, но вновь получился лишь болезненный шепот. — Она не может двигаться, пока кувшин не разрушен! Я боялась, что он не услышит... Но Ник обернулся и серьёзно кивнул. Юки-Онна негодующе зашипела и с новой силой обрушила ряд атак. Я взвизгнула и закрыла лицо руками. Острый осколок ударил по щеке. Я глухо зарычала. Меня бесило осознание того, что я не могу помочь. Не могу помочь победить Юки-Онна, не могу с ней сражаться. Я не могу даже обеспечить свою безопасность. Стиснула зубы и попыталась встать. Рывок — опираясь на стену, хромая на обе ноги, я смогла встать. Но этого мало. С трудом управляя деревянными пальцами, я сунула кольцо Ника — уверена, что это его, — в карман брюк. —... Но ты ведь хочешь узнать правду? — слащаво пропел ледяной демон, и мне показалось, что я уже слышала этот голос когда-то. — О своей бедной матери? О сестре? Об отце? — Она будто бы издевалась над Ником. — Я могу тебе рассказать о них. Удары Остерманна стали жестче и, кажется, безумней. Он усмехнулся, пытаясь совладать с эмоциями. — Да что ты можешь знать? — его голос звенел от гнева. — Ты столько веков проторчала в кувшине из-под вина... Ты... — Зато может знать моя госпожа, — спокойно перебила Юки-Онна, игнорируя обидные вскрики Ника. — Она ведь все знает. Остерманн замер, скованный страхом, всего на секунду. Он смотрел перед собой. Его лицо... Оно выражало потерянность. — Более чем уверен, что это все — бредятина. — едва ли не выплюнул он. — И люди, которые выпустили тебя, не лучше твоей госпожи. — Все верно, Ник. Мы замерли, потом стремительно обернулись: в дверях стояли король Филипп, мама, король Владислав и королева Варвара. Алена метнула на меня обеспокоенный взгляд, но сразу же сконцентрировалась на снежном духе. — Уведи Аделиан отсюда. — Донесся до нас голос Филиппа. — Мы с ней разберемся. Ник тяжело дышал, приходя в себя. Наследники окружили ледяного демона, наставляя на нее свои хранители магии. Дальше меня настигло самое паршивое состояние: ты вроде бы без сознания, но прекрасно ощущаешь боль, страх, холод и растерянность. Меня подхватили на руки; я бормотала, что могу идти сама, но это также успешно проигнорировали. К слову, ходить я не могла. Как и поблагодарить Ника. Он все же спас меня.***
Аделиан
—... Дальше не помню... — закончила я, пытаясь проглотить противный ком в горле. В кармане отдавало тяжестью кольцо. Надо бы вернуть. Интересно, для чего ему ограничитель магии? — Знаешь, неплохое начало для любовной линии. — задумчиво пробормотал Аделард. — Первое впечатление оказалось неправильным, и он спасает тебя от смерти. Я стукнула его по голове, отворачиваясь. Ад тихо посмеялся. — Ну вот, впервые за полчаса ты улыбнулась. — Уже хорошо, — согласилась с братом Виола и подмигнула. Ну и шутки у них. Снаружи послышалась возня и приглушённые голоса. Занавеска отдернулась, пропуская в палатку Владислава и... И маму. — Ой, — забормотала Виола. — Ад, нам пора. «Эй, оставляете меня одну?» «Тебе нужно поговорить с мамой. Давай. Это твой шанс остаться в академии» Скорее Вальдемара восстанет из гробницы, нежели мне разрешат остаться здесь. Владислав покинул палатку вместе с Виолой и Аделардом. Мама присела рядом со мной. Пару минут стояла гнетущая тишина. Я не выдержала первой: — Мам, честно, я... — Ты остаешься в академии, Аделиан. — строгие нотки в ее голосе на миг оглушили меня. — Если, конечно, этого хочешь. — добавила Алена. Ее лицо оставалось бесстрастным; мама осматривала меня, силясь угадать: я напугана, взволнованна или умираю от счастья. Возможно, все вместе. Она...действительно разрешила мне продолжить учебу в академии? Какого черта сегодня происходит? — То есть... — Отец дал согласие. — кивнула Алена, погасив фонарь. — Можешь приступать к обучению, как только восстановишься. Истерический смешок вырвался сам; я не верила в происходящее и, вероятно, выглядела сейчас глупо. Но было все равно. Когда мама покидала палатку, сообщив о нашем отбытии через два часа, схватила ее за руку. — Мам, — неуверенно пробормотала, пряча смущение. — спасибо. Но Алёна лишь покачала головой. — Благодари не меня. И вышла, оставив одну разбираться с грудой вопросов. К слову, ответов я не нашла.***
Ян
Здесь было людно и шумно. Я не любил такие места от слова совсем. И Селена тоже. Тогда какого дьявола она назначила встречу здесь? Закатное солнце окрашивало море в золотой цвет; дышалось легко и свободно. Набережная была самым красивым местом в округе, но люди... Эти люди. Путаются под ногами, смеются, кричат, спешат куда-то и сбивают с ног. Вот бы набережная опустела, хотя бы на один час. Я тяжело вздохнул, поправляя пиджак и сверяясь со временем. Половина седьмого. Черт бы тебя побрал, Селена. Когда терпение кончилось, и я уже собирался плюнуть на неблагородное дело и уйти, в толпе появилась знакомая фигура. Она не выделялась совсем, пальто и берет серого цвета только сильнее утягивали ее, к рутине, к будням. Опасно сверкнули зеленые глаза, когда она заметила меня и аккуратно двинулась навстречу. Я облокотился на перила вдоль дорожки, с тоской взглянул на море. С приходом Селены жизнь всегда катится по наклонной. Прощай, спокойствие. —... Здравствуй, Ян. — ядовитая ухмылка делала ее похожей на змею. Безучастливо пожал плечами и подметил: — Опаздываешь. Селена стянула с головы берет и подставила лицо ветру, прикрыв глаза. Толпа вокруг будто бы утихла. — Помогала нашим друзьям скрыться от королевской стражи. Вертит вокруг себя людей, словно они — пешки на игральной доске. Все же, чем-то она похожа на Анастасию. — Не боишься смертной казни, когда тебя поймают? — Если меня поймают. — почти ласково поправила Селена. Усмехнулся, но говорить ничего не стал. — Я к тебе с новостью. Мать хочет, чтобы ты поступил в академию. — она со скучающим видом принялась рассматривать свой маникюр. — В кратчайшие сроки. Опять Анастасия за свое. Строит планы, а чужое мнение — это пыль под каблуками, что ли!? Я запустил руку в волосы и едва не вырвал клок белых прядей. Вдох-выдох. — Нет. — Я вскинул бровь. — Я не собираюсь участвовать в дружном семейном сумасшествии. Мне надоело прислуживать матери, тебе нет? Селена вздохнула, щурясь. — Отказываешься? — Я не собираюсь поступать в академию. — едва ли не прорычал я. — Не собираюсь идти на поводу у матери и ввязываться в противозаконные дела. Хватит с Воскресенских этого. Не прощаясь, я развернулся на пятках и стремительным шагом пошел прочь. Прочь от Селены. Прочь от постоянного контроля. Я только недавно по-настоящему ощутил, что такое свобода, только сейчас жил сам и для себя. Я не вернусь туда. — Не откажешься. — Селена быстро догнала меня и подстроилась под мой шаг, словно для нее это расстояние — не помеха вовсе. — Ты не можешь отказаться, и это ты знаешь. У тебя просто... нет выбора.