Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Намджун нёс Чимина через бесконечные коридоры универа, всматриваясь в его лицо — жив ли ещё? «С какого хрена тренировочный зал и медпункт находятся в разных крылах здания? Какой идиот так спланировал?» Ошарашенный народ расступался перед ледоколом под именем Намджун, точно льдины — с хрустом сворачивая шеи вслед парочке. Любители сенсаций (а таковым становится любой, кто хоть краем уха вовлечён в какую-то интересную сплетню) были ошеломлены увиденным — «вот это дела, Намджун несет на руках Чимина! Пиздец, как интересно!» Кто-то достал телефон, чтобы снять материал на видео, но тут же столкнулся с взглядом Нама, роняя гаджет. Чимин безвольно свесил голову вниз, перегибаясь на руке альфы в районе шеи — её мотало из стороны в сторону, в такт размашистым шагам Наджуна, будто она у него прикручена на шарнирах. Выглядело немного неприятно — альфа то и дело, резким движением подкидывал её вперёд, а то ещё не дай бог оторвётся, вон шейка какая тонюсенькая. Чимин всё ещё бледный, но уже и не такой откровенно серый, как минутами ранее, потихоньку начинал приходить в себя. Что же случилось там, в зале — он ведь не ударился, да и от удивления и страха сознание не выключается! Почему же его так прошибло? Чимина просто выключило — раз и всё. Как и говорил доктор Чан — боль будет сильной. Но Чимин и не предполагал, что настолько — его живот будто спицей проткнули, он и охнуть не успел, как потерял сознание от болевого шока. Там, за пределами реальности — он находился в какой-то чёрной мерцающей мгле, застывшей и недвижимой — в той временной точке, когда он ощутил запах Намджуна. Еле уловимый, словно тот только померещился, но всё же… слегка ощутимый? И будто почувствовал он его даже не носом, а кончиком языка. Что это? Такой знакомый аромат… такой необъяснимо будоражащий — горьковатый, проросший стойкими к ненастьям корнями — вглубь подсознания. Запах, вызывающий бурю эмоций, словно где-то в мозгу нажали на давно забытую кнопочку. Полынь? Да, артемизия, или дарующая здоровье, в том числе половое. Исцеляющий эликсир с опаляющим послевкусием и болеутоляющим эффектом. Пока он висел на руках Намджуна, прижатый к широкой груди — вдоволь надышался и оздоровился. И всё, запах снова исчез, будто его и не было. А может всё же показалось? Глаза Чимина медленно разлепились — «где я?» Его мерно покачивает из стороны в сторону, убаюкивая — всё вокруг мелькает, картинки меняются — люди, стены коридоров, Намджун… Стоп! Намджун? — Ты куда меня несешь? — Испуганно вопрошает Пак. «О, пришёл в себя, женишок». Лицо Нама невозмутимо. — На излечение. — Спокойно, с хрипотцой в голосе. «Звучит как издевательство! Какое ещё излечение?» Мозг начинает работать в ударном режиме, видимо оздоровился знатно — «а мне нельзя в руки к докторам, никак нельзя!» Чимин запаниковал — этот демон ведь сейчас его сбагрит, и глазом не моргнёт. — Не смей! Слышишь? Я не разрешаю! — Заелозил в крепких руках Чимин, пытаясь высвободиться из сильных объятий. Смешно, но попытка — не пытка. — Серьёзно? Прям… вот не разрешаешь и всё? — Намджун картинно удивился, усмехаясь уголком губ, сбавил шаг. Звучит и правда забавно, подобное словосочетание он слышал в последний раз… лет этак в четырнадцать от папы, когда тот не желал отпускать его с Гуком на какую-то там дебильную вечеринку по случаю чьей-то днюхи. То бишь — девять лет назад. — Зачем ты меня схватил? Ты маньяк что ли? — Чимин с перепугу выдаёт самый странный аргумент из всех имеющихся в загашниках своего мозга. «Вот это предъява», как сказали бы некоторые. Да если бы тебя кто-то не схватил — лежал бы ты там, в зале, на полу и пересчитывал свои косточки. А может и не пересчитывал, так как в коматозном состоянии это делать весьма трудно. Но разве Пак сейчас способен думать логически, или тем более с благодарностью за очередное спасение? Его мысли направлены в сторону, противоположную от медпункта, вот и клинит. Ещё и маньяком назвал почему-то. Странные аналогии… Посттравматический синдром? — Хорошо, что догадался. Вот сейчас отнесу в подсобку и оттрахаю там тебя за милу душу. — Угрожающе отвечает Нам, и хрен поймёшь по тону голоса — шутит или всерьёз. Не грози южному централу. Не дерзи сердитому Намджуну. А Пак потихоньку начинает выводить его из себя. — Т-ты… да ты… — Повёлся Чимин, начиная заикаться. — Боже, что у тебя в голове творится… — Холодно отвечает Нам своим низким голосом, заставляя ещё больше съёжиться. Чимин испуган, но продолжает защищаться, как может. Не отвечать «зазнавшемуся индюку» он не может, ведь иначе его гордость пострадает ещё больше? — Поставь меня на место, озабоченный. Слышишь? — Чимин срывается на фальцет. Он дерзит, какая прелесть! — даже сам от своих слов перетрухнул. Пак, хоть и боится Намджуна до дрожи, особенно когда тот на него смотрит, но по странным, необъяснимым для себя же причинам продолжает проигрышную войну — его словно кто-то за язык тянет и в попу жалит — говорит то, что раньше никогда бы и не подумал говорить. Язык мой — враг мой. — Ты вроде не упал, но ощущение, что головой поехал конкретно. — Нам резко останавливается и скидывает босого Чимина на холодный пол. Хотел, чтобы поставили — получи! Альфа уже откровенно злится, потому что… какого буя этот бета несёт всякую несусветную хрень, совершенно очевидно не задумываясь о последствиях? Так ведь можно и по репе надавать, а Наму отчего-то не хочется до такого доходить, потому что — «ну вот что возьмёшь с этого недокормыша?» Он смотрит своими чёрными глазами на переминающегося рядом с ним Чимина, который впервые предстал перед ним как есть «во всей красе». Обтягивающий комплект одежды не скрывает уже ровным счётом ничего: облегает все изгибы, показывая приятные глазу формы. «Тьфу.» Чимин ощущает себя словно голым в такой одежде, да ещё в таком неподобающем месте на виду у всех, сейчас он прикрывается как может ручками, будто красна девица перед добрым молодцем — ему неловко до ужаса, ещё и этот демон… словно сканирует взглядом. Неприятно это всё, одним словом — смутительно! — Тебе какое дело, куда я поехал. Со мной всё в порядке. — Не отступает Чимин. Намджун поднимает бровь, очень сильно в этом сомневаясь — «здоровее видали». Безрассудность этого зверёныша просто зашкаливает. — Да? И чего тогда в обморок свалился? Не доедаешь что ли? — Очень просто отрикошетил Намджун. — Тебе не всё равно? — Решающая подача Чимина. — Вообще похуй. Иди куда хочешь. — Разворачивается с непроницаемым лицом Нам. «Я ему нянька что ли, в конце концов?» — Подожди, ты куда? — Теряется Чимин. Он не думал, что так быстро выиграет. Или проиграет? Народ уже откровенно на него таращится, под этими взглядами так неуютно, хочется исчезнуть прямо здесь и сейчас. Да и как найти путь обратно в тренировочный зал? Вот эта задача для Пака уже похлеще других. «Чё?» — Нам в неверии останавливается. — Тебе не всё равно? — Вернул его же слова альфа. — Отнеси меня туда, откуда взял. — «Приказывает?» Нам посмотрел на Чимина впервые с искренним удивлением. Снова осматривая с ног до головы, будто высматривая то, что до этого не рассмотрел. «Он точно нормальный?» Это выглядело так по-детски… «Боже! Отнеси откуда взял…» Альфа закрывает глаза — такой аргументации он точно никогда не слышал, этот бета умеет удивлять. — Парень, ты не приборзел случаем? Ты где-то тут увидел носильщика? — Сделал паузу, словно о чём-то задумался. — Или тебе так хочется на ручках покататься? — Ухмыльнулся Намджун, делая вид, что он раскусил коварный план беты. На самом же деле он просто подначивает, выводит из себя. — Мне твои грязные руки даром не сдались. — Взрывается Чимин, снова севший на своего хромого коня необдуманных ответочек. Повышенный тон? Нама уже откровенно бесят его упрямство и тупые претензии — шутки кончились. — Грязные? — Щурит он глаза, и в этом взгляде нет ничего хорошего. Эта интонация: приглушенная, но устрашающая, таящая в себе что-то нехорошее — тут и семи пядей во лбу иметь не надо, чтобы понять — дело пахнет керосином. — Я-я… не то хотел сказать… — Заплетающимся языком пробормотал Чимин, понимая, что уже перегибает палку. А уже поздно! Ох, как он взбесил Намджуна всей этой чушнёй несусветной! Наговорил столько, что другой бы уже на его месте, на середине Днепра сам утопился в буйных водах, не дожидаясь наказания от альфы. А этот, смотрите — ничего не боится — тонет, но продолжает крыть бранными словами прибывшего спасателя. Может он просто глупенький Иванушка-дурачок? И надо же, вроде как даже боль в животе прошла, будто её и не было — вон, даже щёчки порозовели, как продуктивно полынью надышался. Правда теперь больше не чует ничего, но и «не больно то и хотелось» как говорится. Намджун не собирается больше это терпеть. Чимин протестующее замахал ладошками, поняв, что ничем хорошим намерения напротив не светят. — Н-не… — только и успевает пикнуть, испуганный до чёртиков видом потемневшего взгляда альфы, Чимин, как его хватают стальные руки. Дорогие зрители, вашему вниманию была продемонстрирована сценка «милые бранятся — только тешатся». В главных ролях: жена-истеричка — Пак Чимин, поведшийся на провокацию муж — Ким Намджун. Конечно это всё не так, но для распалившейся фантазии любопытствующих — именно это и ничто другое. А, возможно, даже нечто большее, особенно когда впечатленные зрители видят, как разъяренный «муж» подхватывает Чимина, и небрежно вскидывая того на своё плечо — топает в обратном направлении, играя желваками и кидая глазами молнии во все стороны. «Вот она — любовь!» — с горечью вздыхают омеги — «наверное, примиряться потащил». Чимин висит, словно тряпочка на плече — шелохнуться боится. Но пока альфа топает, ум его немного проясняется — понимает, что наговорил откровенно говоря лишнего. Да что с ним такое? Спятил? Но главная миссия-то выполнена — его несут в противоположную от медпункта сторону. Но куда? Снова его одолевает паника, он чувствует как напряжён Намджун: движения его резкие, шаги широкие, аура — запредельная. И за ноги он его держит излишне крепко, сжимает под коленями не сдерживаясь и, уж тем более не переживая о будущих синяках. Ибо заслужил. Ибо довёл! — Мы в зал? — Приглушённо и с долей надежды в голосе пищит Чимин, метая испуганные глаза во все стороны и пытаясь сориентироваться на местности. «Мы? В Зал? Смешно!» Вот значит, как заговорил? Неужто вину свою почувствовал? Намджун так не думает. Намджуну пофиг на его визги. В его голове уже черти пляшут, потому что, как говорилось ранее — когда рядом Чимин, он по неясным науке причинам не сдержан и вспыхивает как спичка. — Нет, в подсобку. — Серьёзно-грубо отвечает Нам. А кто его знает? Вдруг Чимин его довёл до такого состояния, что и впрямь не шутит? Пак разволновался пуще прежнего — верить в такое невозможно. Кто ж сначала спасает, а потом сам же и убивает? Однако его попа всё равно непроизвольно сжимается, хах — уж слишком часто вокруг неё в последнее время неприятности кружат. Намджун не сбавляет шаг, спиной чувствует, как учащённо вздымается грудная клетка Чимина. Переживает, стало быть. А раньше чем думал, когда в зверя палкой тыкал? Преодолевая холл первого этажа, Намджун направляется на выход из здания. Чимин уже откровенно брыкается, но где же ему суметь вырваться из медвежьей хватки? Пташке такое не под силу. «Он меня тащит на улицу? Да что он там задумал?» — Куда ты меня несёшь? — Чуть не плача взвизгивает Пак. Народ вокруг просто в ахуе. — Мыться будем. — Спокойно заявляет Нам, откровенно наплевавший на все дёрганья младшего. Если его руки грязные, то у кого-то не менее грязные мыслишки и язычок — надо их хорошенько помыть. И альфа преподаст этому зарвавшемуся бете урок, как не стоит с ним разговаривать. Подойдя к фонтану, он скидывает Чимина с плеча и тут же обхватывает одной рукой его торс с вытянутыми по швам худенькими ручками, фиксируя таким образом их вместе. После чего наклоняет Пака к воде, нависая сверху личным тренером по сёрфингу и, не давая тому даже опомниться, под яростные сопротивления, окунает Чиминову голову в прохладную воду, второй рукой держа за загривок. Немногочисленный народ, ставший невольным свидетелем воспитательного процесса, только и выдыхает дружное «ваааа». Вот вам и ква. Как только рука Нама ослабилась, давая возможность поднять Чимину голову, тот резко вскидывает её вверх, выпучивая глаза. Слышится несдержанный вдох вбираемого в лёгкие воздуха, Намджун даёт бете немного отдышаться — да Чимин, это ещё щадящий режим обучения. Затем меняет руки, и снова окунает голову беты в бодрящий источник. Чимин трепыхается в его захвате, как пойманная рыбка, а поделать ничего не может — силы слишком неравны. На сегодня хватит. Намджун размыкает хватку и выпускает Чимина на волю. Пак откидывает голову, открывая при этом рот и жадно вдыхая воздух, не обращая внимания на стекающие по всему лицу капли воды. С мокрой чёлки уже текут ручейки, огибая нос и щёки, перебираются по шее вниз, к груди, увлажняя собой майку. Холодно! До посиневших ступней, до затвердевших сосков. Чимин стоит и лупит глазёнками на Намджуна, с видом как у промокшего котёнка — дрожит и слов не произносит. Охладился, перевоспитался… Намджун поднимает мокрые руки и демонстрирует их Чимину. — Теперь чистые! — С сарказмом произносит альфа и сощуривает глаза — он доволен. А вот вид беты напротив слишком уж жалкий. Настолько, что в пору бы и пожалеть. Но Нам же у нас непроницаемый камень, и считает что в данном случае он прав. Кого тут жалеть? Только его потрёпанные нервы и потраченное время. Ничего с Чимином не случится, не сахарный — не растает! Да, он разобрался с ним по-простому, как мужик с мужиком, каковым он его и считает, пусть тот и всего лишь — щуплая версия, так сказать — пробник мужчины. А мужик, каким бы он ни был — должен отвечать за свои слова по понятиям! А понятия то до предела простые в мире сильного пола — «пиздишь — отвечай за базар». И это он его ещё пощадил, хрен знает по каким соображениям. Ну правда — с него и этого станется, а то ещё развалится. Да и жалко талант… Ха, ну ладно, пусть такой аргумент тоже будет иметь право на жизнь. Из главных дверей здания показалась рыжая, запыхавшаяся голова. Хосок, завидев парочку, снова побежал со всех ног в их направлении. — Нам, что происходит? Мне сказали, что вы с Чимином… — Чон переводит взгляд на мокрого Пака и слова застревают где-то в районе горла, как и мысли — в голове. — Что произошло? — Уже мертвецким голосом добавляет он. — Вот, оздоровлялись. — Произносит Намджун таким тоном, будто так оно и есть, будто подобное было заранее обговорено и согласовано как с Чимином, так и с высшей канцелярией. Все благословили. Возражения не принимаются. — Какое здоровье? Он же весь дрожит, посмотри! Ты что творишь? — Хосок просто в ауте: стоит этим двум только оказаться рядом, как что-то происходит. То разборки с телесными повреждениями, то оздоровления по незаконным методикам. — Если по твоей вине мой гениальный актёр заболеет, то клянусь — выступать вместо него будешь ты! — Тогда это будет самый быстрый закат твоей карьеры. — Ухмыляется Нам. — Ничего, ради твоего эпичного падения с высоты я готов пойти на такую жертву. — Хосок в сарказме не отстаёт от друга. — И что стоим? Намджун пожимает плечами и переводит взгляд на притихшего Чимина, вид которого какой-то слишком потерянный — никаких эмоций, словно из него всё разом выкачали. Может Нам всё-таки погорячился? Ну, во-первых, он это всё проделывал не с девчонкой и не с омегой, а с бетой, а в мире мужчин свои понятия, порой вполне жёсткие. Во-вторых, Чимин его трижды оскорбил, а за оскорбления — надо отвечать. А в-третьих… хрен с ним, пусть будет без третьих. Да, Пак вёл себя по омежьи — в критической ситуации вообще трудно притворяться кем-то другим — понятно, он где-то перетрухнул, где-то обвинил в несусветной дичи, но его поведение с позиции беты, каковым и воспринимает его Намджун, было, мягко говоря, не ало. Вот и получил в итоге по шапке. Причём, морду ему не набивали, просто проучили — купнули в воду пару раз — и всё. Другой бы кто из настоящих парней даже замирился после такого под бутылочку соджу. Но Чимин, как ни учился притворяться быть бетой — всего не смог освоить и принять. Да и учил ли его кто-нибудь этим премудростям? Родители то с него спрашивать спрашивают, а чтобы рассказать как себя вести — где они со своими советами и подсказками? Одни просьбы и претензии… И ещё, теперь омежья сущность из него просто так и прёт — он как та Алиса в домике кролика, когда она выпила увеличительное зелье и выросла так, что руки и ноги повылезали из окон и дверей. Вот и Чимин и есть та самая Алиса — только он этого даже не осознаёт — рубит словами как есть, не думая о том, что за них и ответить придётся. — Накинь на него свою куртку и отнеси обратно в зал! — Хмуро качает головой Хосок, сверля глазами друга. — Что у вас тут произошло-то? — И это уже было больше обращение к Паку, потому что версию с оздоровлением от Нама он уже слышал. Глаза Чимина оживают, словно тот внезапно выходит из-под гипноза — он переводит напугано-сердитый взгляд на Намджуна и сталкивается с чёрными глазами, внимательно на него смотрящими и, очевидно, тоже ждущими ответа. — Это моя вина, я был неправ… — Опускает взгляд вниз, закусывая губу. Брови Намджуна поднимаются вверх. Он снова его удивил. А парнишка то умеет признавать вину и достойно справляться с поражением — похвально. Альфа снимает с себя куртку, накидывая ту на узенькие плечики Чимина. Тот аж будто проседает от тяжести, но не от физической, а скорее от моральной — смотрит на Намджуна непонятным взглядом, вроде как не хочет принимать от него ничего, но и возразить боится. Кого-то начали выдрессировывать? Как знакомо… Кажется не так давно Чимин думал так же о тех парнях, с которыми разбирался Намджун. «Он что, со всеми так, как со своими питомцами?» — Всё потом. — Отмахивается Хосок. — У него уже зубы стучат от холода! Чимина, как в подтверждении его слов, начинает потряхивать, а зубы уже и впрямь отбивают забойный ритм. Однако замёрзнуть ему не дают — опять хватают сильные, горячие руки, опаляя своим жаром (им холодная вода нипочём, по их венам течёт настоящая лава) и укладывают на плечо. Но, правда, теперь уже не так грубо. И всё-таки быть сегодня кое-кому носильщиком, ха. И снова Намджун идёт по коридорам с Чимином на плече — ну сегодня просто нескончаемый праздник какой-то — в свет вышло несколько незапланированных серий любимой дорамы «Наммины». Народ ликует — теперь разговоров не на одну неделю! Счастье то какое, господи! Кому что, а вот на Чимина напало безразличие — хотите таскать? Таскайте. Всё, я в домике. Пока дошли до тренировочного зала — никто и слова не проронил. Да и что скажешь? Всё уже вроде сказали… Намджун Чимина принёс. Намджун Чимина поставил. Намджун ушёл без слов. Даже куртку не взял. А Чимин стоит как прирос к полу, с накинутой на него чужой вещью — в прострации значит. Или, может, медитирует на случившееся? Пока Хосок побежал за полотенцем, Пак, не отдавая отчёта своим действиям надел куртку, запустил руки в карманы и пошёл в раздевалку. Сидит на лавке: видок — будто в плащ-палатку обернулся, задумался, в себя ушёл. Вот жизнь его тяжкая, не одно так другое. И за что его судьба вечно сталкивает с этим демоном, с этим исчадием ада? Когда схлынула волна отчуждения, заплескалась мысль о том, что кто-то его опять спас. Но, как по какому-то проклятому сценарию — снова всё омрачили печальные события, расценённые Чимином как акт вершения правосудия сильного и надменного над слабым и беззащитным. Ну не мыслит Чими как бета и альфа, хоть ты тресни. И хоть он давеча признал свою вину, то жирнющий осадок всё так же — там, внутри, неприятный и вонючий. По мнению Пака — наказание было несоизмеримо проступку. Так оно так, если бы ты был в статусе омеги, но ты — бета. Ах. Как всё сложно… Одним словом, неприязнь снова укрепилась. Хоть в чём-то стабильность, да? «Я сегодня чуть жизни не лишился по его вине» — вот и всё кино. В раздумьях о разном, а на бежавших мыслей было просто табун, Чимин стал безотчетно крутить колечко, что лежало в кармане куртки. Это его маленькая привычка, всего лишь ничего не значащее действие — прокрастинация. Подумаешь. Покрутив кольцо, он автоматически надел его на безымянный палец, как делал это всегда. Оп-па! Погодите-ка! А ведь кольцо то ему… в пору! Чимин замер, начиная осмысливать случившееся в бешеном ритме вальса. То есть, как бы… что такого? Ну надел и надел, ну впору, и что? Но! Чимин то знает, что его пальцы-коротышки редкость, не с позиции гордости обладания чем-то уникальным, а с того, что даже не у всех омег бывают такие маленькие, будто детские пальчики. И если это кольцо Намджуна, а это ведь кольцо Намджуна, так как оно же в кармане куртки Намджуна, то… оно стопроцентно ему даже на мизинец не залезет! Вот знаете как бывает: сидишь — никого не трогаешь — тишь да гладь, а потом ба-амс! и как вспышка в мозгу. Причём — спинном! Озарение, чутьё — называйте как хотите. Чимина аж пот пробил и руки задрожали. Не долго думая, с барабанной дробью в сердце он достаёт руку из кармана и видит… Как кувалдой по голове! Его родное кольцо, на его родном пальчике. Как влитое! Будто и не терялось. «Боже… Это как? Это почему? Это магия такая?» Но извините, Чимину не пять лет, чтобы верить в магию. Но иначе как это всё понять? Как его пропавшее кольцо могло оказаться у Намджуна? «Мистика? Ветром занесло? Юнги отдал? Они что… знакомы?» Кстати, на счёт Юнги. На следующий день после пропажи, тот ему писал: новый знакомый сообщал о том, кольцо в машине он не нашёл, дома тоже проверил — вроде нигде нет. А потом… пригласил к себе, поискать на пару получше. Вот это было конечно вообще неожиданно. Чимин даже хорошо так выпал тогда в осадок — ну никак не ожидал, что Юнги вот так сразу, начнёт его снова к себе зазывать. Предлог, конечно, шикарный, но всё же… Приходить Чимин, конечно отказался, это для него было слишком. Да и предложение, само по себе, почему то не внушило доверия. Идти снова на квартиру к альфе, который считает тебя копией его давно погибшей любви… Простите, но Чимин на такое приключение не подписывался. Он ещё от того заявления и странного держания рук не отошёл. А тут такое! На следующий день после отказа, Юнги написал ему снова, что он всё заново пересмотрел и ничего не нашёл. А заодно извинился за предыдущее предложение. Юнги вообще показался Чимину немного странным парнем, но откуда и почему у него были такие подозрения — он не совсем понимал. Было такое ощущение, что он… не так прост, как кажется. За рассматриванием кольца, Пак не заметил, как к нему подошёл Хосок, протягивая полотенце. — Спасибо, хён. — Поблагодарил Чимин. — Не за что! Чимин, я не хочу показаться навязчивым, но… что у вас с Намджуном произошло? Правда всё в порядке? — Хосок смотрел не то чтобы с беспокойством, но с явным интересом точно. — Всё в норме. — Пропуская мимо ушей, отмахнулся Пак, ведь его мысли уже блуждали вокруг совершенно другой темы. — Мы с Намом дружим около пятнадцати лет и знаем друг друга как облупленные. Знаешь… мы называем его в своём кругу каменным воином и истуканом. — Чон усмехнулся. — Ну, знаешь, он во всём как камень — непрошибаемый, безъэмоциональный, грубоватый… Но он не мразь и не подонок! — Хосок замялся, было видно, что ему неудобно поднимать эту тему рядом с Чимином. Пак кивнул головой, показывая этим самым, что он его услышал. — Не бери в голову, короче. Ну купнул и купнул. Он даже со мной так делал, когда я однажды… Кхм! — Хосок осёкся и гоготнул, а Чимин посмотрел на него с удивлением «вот как?» — Так-то он нормальный… «Ну понятное дело, он же его друг, он даже если не выгораживает, то как минимум относится к нему по-другому, со снисхождением на многие косяки. На то и друзья! Уж сколько всего они сами с Тэ и Солар принимают друг в друге и относятся лояльно к недостаткам и ошибкам. Пусть будет всё на своих местах. Нет смысла отстаивать свою точку зрения перед лучшим другом того, кого считаешь заносчивым и считающим себя лучше других, человеке. Для друзей он всё равно будет другим». — Хорошо. — Чимин слабо улыбнулся. — Я приведу себя в порядок и пойду пожалуй. Мне ещё на подработку надо успеть. — Не вопрос! Я подумаю над твоим номером. Завтра увидимся и поговорим. — Хосок напоследок сверкнул своей ослепительной улыбкой. А Чимин как будто только и ждал, чтобы снова остаться наедине со своим кольцом, чтобы обратился к нему с немыми вопросами. Есть ли у того вообще хоть какие ответы? Если бы оно могло говорить, то, непременно, выдало бы всю правду — ведь оно было свидетелем как это всё произошло! Пак снял колечко с пальца и стал крутить его перед носом, рассматривая родную надпись «Тэмин». — Не хочешь вернуть? — Раздался сверху раскат грома. Чимин вздрогнул от неожиданности, и только потом увидел протянутую к нему крупную кисть, обращенную ладонью вверх. Над ним высился Намджун. И когда только вошёл — непонятно! Пак растерялся от такого внезапного появления персонального страха и моментально остолбенел, даже язык словно к нёбу прилип. — Ты же это нашёл в кармане моей куртке? — Подсказал альфа, намекая застопорившемуся Чимину на логичный ответ на заданный вопрос. На лице Чимина читалась явная растерянность, даже можно сказать — странная, необоснованная растерянность. Намджун подозрительно сощурил глаза, переводя взгляд с кольца на пальцы беты, и будто что-то прикидывая и сопоставляя. — Оно ведь не твоё? — Понизив тон, как-то подозрительно спокойно, спросил Нам. А затем, собственно, спросил? Что-то подозревает? И правда… А всё дело в том, что именно сегодня он взял это кольцо с собой, чтобы проверить, на самом ли деле оно принадлежит Тэмину. Он на его руки, признаться по правде, никогда и не смотрел, не видел надобности рассматривать омегу в подробностях. Тот, конечно, весь засиял, когда Намджун проявил к нему интерес, да ещё и руку его взял в свою, поочерёдно перебирая пальчики. Омега чуть на месте не кончил, бедолага, а Нам, словно в чём-то убедившись — отпустил его руку и сразу потерял к нему всякий интерес. А далее, так вообще, под непонимающий взгляд Тэмина — развернулся и пошёл прочь. Но омега его уже просто так отпустить не мог, потому что — «какого хрена это вообще было?» Поплёлся следом, пытаясь взять альфу под руку. В голове Тэмина зрело много вопросов, в том числе и о слухах вокруг «намминов». Нет, он конечно в это не верил. Не верил? Но ему нужно было самоличное опровержение от Намджуна — из уст в уста, глаза в глаза. И признание своё он таки выбил, а больше ему ничего и не надо. Ну, точнее, надо конечно, но поскольку Нам сегодня не в духе, а главная головная боль уже снята — на сегодня и этого достаточно. Вот поэтому Намджун так внимательно смотрел сейчас на пальцы Чимина, которые, со всей очевидностью, подходят под диаметр колечка. Как интересно, правда? Совпадение? Кто знает… Хорошая пища для размышлений! Как бы то ни было, а выдавать себя Паку нет никакого резону, ведь те обстоятельства, по которым его колечко вообще оказалось у этого изверга, ни разу не ясны. А вдруг, сказав сейчас правду, он натолкнет того на какие-нибудь опасные для самого Чимина выводы? Вдруг он не знает чего-то важного во всех обстоятельствах? И это прилетит ему потом таким рикошетом, что сегодняшние оздоровительные процедуры покажутся райским наслаждением! Намджун с интересом наблюдал за его мыслительным процессом, ведь тот не спешил с ответом — и это опять-таки дополнительная пища для всё тех же размышлений. — Ответить не хочешь? — Снова напомнил о себе и своём вопросе альфа. — Не моё! — Излишне эмоционально среагировал Чимин, резко припечатывая кольцо к, всё ещё, протянутой ладони. Ладонь не шелохнулась. А вот бровь Нама — напротив, взметнулась вверх. Чимин икнул от своей новой дерзости. «Сейчас снова влетит?» Не влетело. Намджун вообще, от чего-то, сделался спокойным и немного задумчивым. Попросил куртку, зыркнул напоследок и ушёл в тишине. Такая разительная перемена подействовала на Чимина удручающе, словно эмоции альфы на него самого перекинулись. Странно всё, странно. Подозрительно! А колечко-то снова уплыло… Только с одной лишь разницей — теперь известно где оно будет находиться. У Намджуна.