Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Никогда бы, ни при каких обстоятельствах Чимин не хотел оказаться в такой ситуации. Сейчас он наедине с тем, кого не взлюбил с самого начала, с тем, кто презирал его сущность и ни во что не ставил — его, так называемый, «враг». Он не может ему отдаться сейчас — это последнее дело, это значит предать себя, осквернить — уничтожить. Но что же он чувствует? Почему не принадлежит себе в достаточной степени, чтобы просто взять и уйти? Сейчас, стоя по другую сторону от дивана, тяжело дыша и стараясь сильно не вглядываться в черные глаза напротив, он помимо своей воли ощущает… желание! Чертово желание! Да-да! И желание это — мягко сказать — сексуального характера! «Боже мой, почему всё именно так? Это хуже всяких кошмаров». Да, пусть на месте Намджуна сейчас был бы кто угодно, только не он! Испытывать влечение к тому, кого терпеть не можешь — от этого выворачивает сознание наизнанку. Ведь он тот, через кого он ощущает себя ничтожеством — сдать свои щиты сейчас — означает перейти в стан врага, стать этим ничтожеством, предав себя. Но что он может, когда он не владеет собой полностью? Какая-то неведомая доселе сила просто берет над ним власть! Как же не вовремя эта омеговость… То, чего он так хотел когда-то, мечтал — его истинная сущность — сейчас она выворачивает ему суставы и ставит в коленно-локтевую. Эта природная сила, словно невидимой рукой тянется в данный момент к его мозгу, вытягивает оттуда нить, отвечающую за половое влечение, за животную похоть — наматывает её на кулак, создавая, таким образом, ощутимое напряжение. И напряжение это отнюдь не только в голове, нить тянется вниз, через всё тело, затягивает свой крепкий узел там — внизу живота, скручивает его по максимуму. А ещё гонит вниз кровь, отчего всё невообразимо зудит и просит разрядки. Ему стыдно за самого себя — ощущать всё это тошнотворно, Чимина выворачивает. Он словно кукла, за чьи нити дергает не какой-то там мнимый кукловод извне, а его собственное предательское нутро! ​ Очень стыдно, позорно — сзади всё липко — Чимин так зарделся, что лицо девать некуда, щеки покрываются интенсивным румянцем, он тупит взгляд в пол. Раздавлен, смят… Он медленно поднимает взгляд и смотрит на Намджуна затравлено, но с зарождающимися искорками вожделения. Мучительная борьба, которая как фильм, просматривается на соблазнительном личике — вся эта гремучая смесь только больше заводит альфу, хоть он и старается себя убедить в том, что недавний бета не может для него внезапно стать желанным. «Это какая-то дикость!» Но мозг, насквозь пропитанный запахом смазки и лавандовых феромонов совсем не желает принимать логические доводы разума — у него своей алгоритм. Он видит Чимина, такого крошечного и обольстительного, да к тому же сопротивляющегося своей сущности до последнего — дикий зверёк, загнанный в угол — и это заставляет восхититься его стойкостью… и возжелать. В этом маленьком омеге определенно есть стержень — и это распаляет огонь ещё сильнее. Жар языков пламени достает паха Намджуна, пробирается всё выше, обнимая грудную клетку и затягивая огненное кольцо вокруг горла — того гляди прорвется подступивший рык. Хоть Намджун и уважает сейчас непокорность Чимина своему возбуждению, его стойкое и отчаянное желание обмануть природу — но ему самому гораздо тяжелее. Альфам всегда тяжелее противостоять запаху и гормонам — так устроен мозг. Нам на грани реальности, он почти перешагнул черту. Поэтому, пока он не провалился в грешный омут, он желает насладиться таким вот Чимином напоследок — сопротивляющимся, маленьким, девственно прекрасным. Дальше они не будут прежними, они вдвоём окунутся в лаву похоти. Оба стоят по разные стороны от дивана и кидают взгляды то друг на друга, то внутрь себя, дышат сбито, тяжело, слово стометровку пробежали и никаких действий пока не предпринимают — у обоих стойкое противоречие, маятником качающееся от «ненавижу» до «хочу». А Чимин на пороге отчаяния — он в ловушке. Смотрит на Намджуна и видит его большие, сильные руки, которые, помимо воли, уже представляет блуждающими по его телу: как они прижимают его к стене, как разрывают на нём одежду, как оглаживают его грудь и бока нетерпеливыми движениями… «Стоп, Чимин, стоп!!!» — Он даёт себе звонкую пощёчину. «Всё, что я должен запомнить, это слово НЕТ!» Он пропишет его у себя в голове неоновыми буквами, чтобы видеть их яркий свет даже в самой непроглядной темноте дикого желания. Течка у него впервые и он вообще не в курсе до каких пределов может дойти. Для него это словно выходить в открытый космос без подготовки! Но у Чимина будет для себя стоп-слово. Оно не позволит ему сбиться, усомниться в истинном себе и своём намерении! Это НЕТ и будет ОН сам. Так он не забудет, что есть что. Если надо, он будет выстанывать НЕТ — и это будет его указующим знаком! Он скажет его тысячу раз, если это будет нужно — и именно это будет Он! Всё что он сделает дальше, будет приправлено этим НЕТ. Чимин не сдастся до конца, не потеряет свою неоновую табличку — в какие бы темные омуты страсти он не провалился — будет поддерживать этот спасательный свет. Даже имя врага будет стонать с неизменным НЕТ на устах! Он не получит его душу! Намджун уже в плену лаванды, она везде — в воздухе, на стенах, потолке, мебели — она скребет изнутри легкие, вырывая таки утробный рык, отчего Чимин сжимается и становится, кажется, ещё меньше. Зачем он так с ним! Зачем сводит с ума и взрывает мозг сиреневыми всполохами? Только недавно этот мальчишка был бетой, а теперь он оказывается — омега, ещё и с этим дурманящим запахом, что рождает настоящую бурю внутри. Сдерживаться уже отчаянно нет сил, и Нам начинает надвигаться на это лавандовое нечто, состоящее из таких соблазнительных черт, которые просто умоляют завладеть ими в его воспаленном сознании. Он не смеет отказать! — Нет — сглатывает Чимин своё заветное слово и бросается из последних имеющихся сил в дверной проём. Пока есть желание сопротивляться, пока он на большее количество процентов тот самый Чимин, каким он всегда себя знал. — Там спальня. — Усмехается Намджун и кидается вдогонку. Но Чимин не так прост, чтобы вот так сдаться: он влетает в просторную комнату и быстро цепляет взглядом неприметную дверь сбоку от просто огромной кровати, укрытой покрывалом шоколадного цвета — «траходром» проносится в голове пугающая мысль. Он молит о том, чтобы эта самая дверь запиралась с той стороны и спасла его от Намджуна и всей этой ситуации. Вот он уже около неё, сердце стучит как бешеное, «боже, он сейчас меня схватит» — Чимин чувствует быстрые шаги и шумное дыхание позади себя — внутри всё содрогается «помогите!» Он хватается за ручку, дергает её — дверь на удивление плавно открывается, пропуская полуживое тело внутрь. В щель он видит лицо Намджуна, что уже так близко, но успевает закрыться на спасительный засов, оказываясь в большой гардеробной. Руками овладела мелкая дрожь, а мозгом — мысль о том, что замочек какой-то очень ненадежный. Чимин прижимается спиной к двери и чувствует сзади мощный толчок «о нет… он же такой сильный»… Надо срочно что-то придумать. — Чимин, открой! Мне не составит труда выломать эту дверь. — Нам дышит рвано, ему не по душе его животная агрессия, но он словно не в себе в своём диком желании. «Да что в конце концов такое? Мне же никогда так не срывало башню! Я же могу сдерживать себя во время течки, если надо!» — Намджун себя не узнаёт, ведь от природы у него огромная сопротивляемость к ферромонам, поскольку свои очень сильные. Теперь, когда их разделяет дверь и к нему на мгновение вернулась крупица самообладания — он осознает, как ему сильно не нравится вся эта ситуация. Нам сжимает кулаки, что есть сил, до боли, и ударяет в стену, обшитую панелями, рядом с дверью. Раздается хруст — то ли костей, то ли дерева, а может всего вместе — однако это сейчас не важно, ведь метод помогает, и дикая боль на время переключает разум. Он обретает силы мыслить немного более здраво и ясно. Еле соображая, альфа летит к одному из выдвижных ящиков и сметает оттуда всё содержимое на пол одним движением. Находит наручники и тут же бежит пристегивать себя к изголовью кровати. Вот теперь он не доберётся до него. Приковал сам себя, словно зверя — унизительно конечно, но в душе он выдыхает. *** Чимин вздрагивает от сильного удара и неприятного звука и начинает вновь плыть сознанием. Однако последняя работающая здраво извилина всё-таки подаёт ему мысль и, слушая её внимательно, чтобы не забыть в тот же миг, как она пришла — достаёт из заднего кармана телефон. Кому: «Тэ» [х: х] Спасай! [х: х] Я у Намджуна на квартире [х: х] Помоги Больше здраво мыслить и писать он не в состоянии — ему срочно нужно отвлечься, забыться. *** Тэхён на сегодня сделал все важные дела и сейчас лежал на кровати, немного уставший после набивания ногами водоналивного манекена. Он любил на его месте представлять какого-нибудь альфу, именно поэтому установил дома не просто мат — так тренировки проходили наиболее эффективно. Обычный вечер, обычное его завершение. Приятная усталость растекалась по телу Тэ — он был немного влажный после душа — волосы свисали мокрыми сосульками и были слегка взъерошены. На теле — белая футболка и свободного кроя хлопковые шортики выше колена. По-домашнему уютно и чисто. В изголовье кровати стояла кружечка горячего какао с какой-то покупной плюшкой — чем не приятный вечер, чтобы вот так, в дезабилье повтыкать в интернет, нежась на койке? И только он отхлебнул шоколадного напитка, немного обжигаясь, как на телефон пришло сообщение. А затем ещё и ещё. Тэ от прочитанного поперхнулся и закашлялся. Его словно в ледяную воду окунули. «Как Чими вообще мог оказаться у Намджуна? Что происходит?» Он на мгновение потерял над собой контроль, но после, собрав всю волю в кулак, принялся писать в ответ. Кому: «Чими» — Что случилось? Немного подождал, никакого ответа. — Чими, что с тобой? Ты точно у Намджуна? Снова никакого ответа, он начинает паниковать. — Пиши адрес, я приеду!!! Но вновь пусто. Тэ набирает номер друга — тот не берёт трубку. Повторяет действия ещё несколько раз. Вот теперь он паникует! Тэхён мечется по комнате, судорожно соображая, что предпринять. От мысли, что с его другом там происходит самое страшное из его кошмаров — разрывает мозг и сердце. Он разнесёт дом этого маньяка, он убьет его, если тот только сделал Чиме что-то плохое! Но как помочь-то? Чуть ли не впервые Тэ на грани паники, он всхлипывает носом — такие сильные эмоции и воспоминания налетели разом. Беспомощность — самое мерзкое, что только может быть для этого омеги. А сейчас он беспомощен, как дитя. Он уже напредставлял самое худшее у себя в голове, даже весь реабилитационный процесс, который проходил сам. «О нет!» застонал Тэхён, хватаясь за голову. И тут его вдруг осенило. Чонгук! Сколько раз ему писал этот озабоченный, сколько раз он удалял все его сообщения и селки — ни разу не отправив ответ, ни одной строчки, ни одного слова. Но этот паршивец всё равно никак не отставал, и продолжал строчить ему всякие глупости. Как он сейчас ему был за это благодарен! Вот она нить, которая приведёт его к Чимину и поможет спасти из лап маньяка. «Надо действовать быстрее! Мало ли что там уже могло произойти!» — руки Тэ мелко трясутся, он делает несколько глубоких вдохов и выдохов и заходит в приложение, чтобы быстрее связаться с Чонгуком — как бы странно это сейчас ни звучало. *** Чонгук лениво развалился на кресле возле стола с напитками. Сейчас в их семейном особняке проходил светско-деловой приём, счёт которым он уже давно не вёл. Скучно, до вульгарности дорого и заезжено, как старая пластинка. Все эти встречи были нужны для бизнеса и установления новых партнёрских связей — иногда заодно просто укрепить старые. Его присутствие тоже было необходимым, так как он, как единственный сын и наследник — должен быть в курсе дел корпорации. А все окружающие попутно должны смотреть в его сторону и понимать, что он тот, кто будет продолжать дело и рулить ситуацией, поначалу как сопартнёр, а потом и как его глава. Важные гости вели важные разговоры, выпивали, обменивались слухами и тут же создавали новые — это был своего рода бесперебойный конвейер. На крайних точках по углам и балконе второго этажа — разместили своё оборудование репортёры — без них такие крупные встречи тоже не обходились: они тихонечко делали свою работу, лениво снимая размеренное мероприятие — это не репортаж, тут просто надо заснять красивую картинку для фона, пока диктор будет зачитывать светскую новость. Чон уже успел со многими поздороваться и пообщаться на разные темы, поэтому сейчас решил дать себе небольшую передышку — расслабиться каким-нибудь алкогольным коктейльчиком. Более крепкого на подобных раутах не выставляли — не комильфо гостям напиваться в зюзю и терять своё лицо. Большинство вообще только делало вид, что пьют — боялись утерять нить происходящего и остаться на окраине событий и возможных больших перспектив. И только самые мелкие колёсики в этом механизме решали, что им-то можно и хряпнуть за счёт заведения — это своего рода бонус за тягостное присутствие. Даже старшие менеджеры компании были обязаны торчать на подобных мероприятиях — многие из них, кстати, честно гордились подобным и потом обожали ввернуть где-нибудь в своём кругу, как они зависали, все такие свои в доску, на приёме у чеболей. Он сам не раз слышал подобные забавные разговоры в кафе компании. Чонгук, как подобает статусу, был одет строго и, по обыкновению отца, настоятельной рекомендацией стоял пункт для таких массовых мероприятий — «в меру сексуально», что было очень сложно сделать, так как буквально во всём альфа выглядел как мачо. Даже недорогая и мятая вещь на нём начинала приобретать вид роскошной небрежности и прибавляла несколько сотен тысяч вон в цене. «Не вещи делают Чонгука, а он их», как часто восхищались омеги, рассматривая сексуального альфу в хрониках светских сплетен местных передовиц. Сейчас же на нём красовалась чёрная рубашка из шёлка Малберри с расстёгнутой верхней пуговицей, чёрный пиджак и парные брюки, выполненные из дорогого костюмного материала полуприлегающего силуэта, которые подчёркивали его высокий рост и статную, мускулистую фигуру. Через бедро была подвешена золотая цепочка — маленькая деталь от себя, чтобы разбавить эту строгость и придать немного дерзости. Он же не дед, в конце концов, чтобы выглядеть слишком официально, как того хочет его отец. В ухе красовалась серьга от «Шанель» придавая ему вид сказочного инфанты. Тоже — штрих от себя. Все омеги вокруг только и делали, что поглядывали со всех сторон, кто-то украдкой кидал робкий взгляд, а кто-то пожирал глазами совершенно открыто. Чонгук сидел и держал бокал, как какой-то чёртов принц из любимых омегами дорам — представитель голубых кровей, не меньше. Кстати об омегах. Родители обязательно брали на приёмы своих сыночков-омег, если таковые имелись, чтобы быть непременно всем семейством. Их неприкрытое, очевидное даже для скудного ума, желание сосватать, или просто подложить к нему своих дитяток очень забавляла Чона. Методы были разные — от прямого знакомства, до устраивания случайных пересечений в якобы непредвиденных ситуациях. Вот и сейчас разыгрывалась одна из них. К столику, где сидел Гук, подошёл миловидный омега в брючках и блузке пастельно-голубого цвета. Альфа чиркнул его коротким взором — «ну посмотрим, что ты там придумал». Омежка стал наливать себе пунш из серебряной чаши с самым невинным видом и вдруг, как бы случайно, не справился с управлением, разливая розовую жидкость из маленького половника себе на грудь и живот. — Ах, я такой неловкий! — Наигранно охает и огорчается он, даже не особо стараясь выдать всё это мракобесие за случайность. Омега сейчас демонстрирует альфе своё тело в прилипшей блузке — простенький сюжет для второсортного фильма. «Ну молодец, первый в списке на золотую малину» смеётся про себя Чон, однако ни одним мускулом лица не показывая этого — наоборот, весь вид его важный и даже немного строгий. Он еле слышно вздыхает и элегантным жестом протягивает платочек. — Осторожнее, пунш сегодня очень коварный! — В каком смысле? — уже искренне удивляется омега. — Ты уже третий за сегодняшний вечер, кого он облил. — Хладнокровно поясняет Гук, как само собой разумеющееся. — Я вот тут и платков уже заготовил по такому случаю. Он похлопывающим жестом показывает на карман пиджака. Омега слегка багровеет и заливается смехом, будто услышал самую достойную шутку на сегодняшнем рауте. Ему немного неловко, что его так легко раскусили (тут остаётся только закатить глаза), но с другой стороны — он теперь замечен! «Чонгук смотрит на меня, хосспади спаси, какой он красивый!» растекается внутри себя омега, теряя остатки самообладания и прокручивая в недалёком уме слова, которые он должен сказать, чтобы завязать дальнейший диалог. Чон уже готовится к очередной словесной глупости, как вдруг чувствует вибрацию телефона. «О, как вовремя!» думает он и показательно лениво вытаскивает гаджет, при этом сильно наиграно извиняясь взглядом за невозможность пообщаться (ага, как же). Омега так и застывает с приоткрытым ртом, уже почти начав произносить «как это мило с твоей стороны» (всё, что смог придумать). Когда Гук видит от кого сообщение, у него падает челюсть! Просто в буквальном смысле. Он вскакивает с кресла и отворачивается в сторону от этой мокрой курицы. «Сегодня что, сильнейшая геомагнитная буря или земля сошла с орбиты?» За всё то время, что он писал недотроге-Тэхёну — начиная с момента, когда разузнал номер его телефона — по настоящее время, тот ни разу, НИ РАЗУ не отвечал ему. Какие бы извинения и милые вещи он не строчил, какие бы глупости и даже иногда лёгкие пошлости без переступания грани (чтобы хоть так расшевелить или вывести из себя) — тот даже словом его не удостоил. Даже просто не набирал текст, чтобы потом стереть своё сообщение, а он ведь специально выжидал минут по пять, после всех своих. Видел, что тот прочитал его сообщение — и на этом всё, тишина. Чувство, будто он переписывается с самим собой. Тэ, этот маленький чертёнок, сводил его с ума сам по себе, а ещё больше — его равнодушное молчание. Мука, вечная мука ему… А тут вдруг сообщение! Целое, мать его, сообщение! «НЕУЖЕЛИ?» Чонгук взволнован, как школьник — он открывает, теперь уже, диалог (ми-ми-ми) и читает. От кого: «секси-пупсик» [х: х] Мне нужна твоя помощь! «Помощь? Что случилось?» резко холодеет Гук и меняется в лице, только он собирается написать «в чём дело», как поступает входящий видео-звонок. От такой внезапности он роняет бокал, который со звоном разбивается о мраморный пол — кто ближе, начинают с удивлением всматриваться в причину произошедшего. Однако Чон быстро ретируется с места происшествия, скрываясь за ближайшей дверью, дабы никто вокруг не увидел его смятения и лёгкого замешательства. Это оказывается комната прислуги, по счастью свободная в данный момент. Альфа не хочет заставлять Тэхёна ждать, его сердце отстукивает чечётку — он как можно быстрее нажимает на кнопку принятия вызова. Перед ним предстаёт Тэ — вид его встревоженный, волосы влажные, а лицо какого-то нездорового цвета «не заболел ли случаем?», Чон всматривается ещё лучше — и видит, что кончик его носика покраснел, а в глазах будто слёзы стоят. От такого вида Чонгук цепенеет, ему резко становится не по себе — «похоже всё более чем серьёзно!» Но что же случилось? Какое ужасное событие могло произойти с его малышом, чтобы тот ему не просто написал, а даже позвонил! Альфа встревожен не на шутку — таким Тэ он никогда не видел — маленький, потерянный, сам не свой. Но в то же время он такой домашний, словно родной, близкий. В груди защемило. — Что-то случилось, Тэхёни? — Старается как можно более проникновенным бархатным голосом говорить он, чтобы не дай бог не выдать собственное волнение и не спугнуть омегу или как-то не усугубить ситуацию. — Случилось… — шмыгает носом тот. Глаза Гука вмиг вспыхивают тревогой — ему больно, чертовски больно от услышанного, он поджимает губы, чтобы сдержать свои эмоции и выглядеть как можно более уверенно. Ему сейчас нужна холодная голова, чтобы если что, принять быстрое решение и суметь помочь! — Ты плакал? — Искренне беспокоится он. — Нет… — немного отворачивается Тэхён, прикрывая глазки. Густые реснички явно намокли, да он просто бодрится, не желает показывать свою слабость… «Маленький мой, я рядом, я помогу всем, чем смогу, и даже тем, что не в моих силах»! — Говори же, что случилось! — Всё-таки выдаёт беспокойство в голосе Чонгук, дёргано проводя пальцами по подбородку. От таких неподдельных эмоций Тэхён немного расслабляется, ведь для него это было что-то сродни вызову самому себе: позвонить альфе, обратиться за помощью — его гордость страдает. Но его друг сейчас страдает гораздо сильнее, поэтому на свои чувства стоит забить. — Скажи мне адрес Намджуна. — Зачем? — столбенеет Чонгук, вот это, как говорится, поворот! Там где не ждали. — Нууу… мне нужно, скажи. — Жмётся омега. Что-то внутри Гука напрягается, он чувствует, что через-чур сильно сжимает телефон в руке. «И как тогда понимать эту сопливую сцену? Я чего-то не знаю?» В голове начинают крутиться какие-то совсем дурацкие версии происходящего, и все они уводят совсем не в сторону «поболтать с Намджуном о жизни за чашечкой чая». — С чего мне давать тебе домашний адрес половозрелого альфы? — «что он несёт…» Мозг Чона в коротком замыкании. «Уж не по нему ли ты плачешь? Из-за Нама?» Ему хочется вытрясти весь дух из этого наглого омеги, что так бесцеремонно обратился к нему с подобной просьбой. Тэхён вмиг подмечает изменившуюся ауру, уводящую не туда куда нужно, и тут же берёт себя в руки. — С того, дубина, что у него Чимин! — всё ещё пошмыгивая, но уже более гневно произносит Тэ. — С чего ему там быть? — выдаёт, не вникающий в суть сказанного, альфа. — Это я и хочу узнать! — уже рвёт и мечет омега, не стесняясь в выражениях. — Если хоть волос с его головы упадёт, я укокошу твоего озабоченного дружка, а потом и тебя заодно! Стоп-стоп-стоп! «Фух, так Намджун ему не нужен?!» выдыхает внутри себя Чон (нашёл о чём страдать). С каждой новой порцией информации становится всё непредсказуемее. Однако разгорячённый мозг альфы, как камень в парилке — только что обдали холодной водичкой — почти виден пар из ушей — наступило облегчение. — Говори, где живёшь, я заеду за тобой! — Твёрдо говорит он голосом, не терпящим возражений, от всех эмоций он даже забыл, что адрес то уже и так знает. — Вот ещё! Иди к чёрту! Я поеду один… — Во-первых — резко прерывает его альфа низким голосом — не спорь со мной, где не надо! Тэхён хлопает глазками, властный тон Чонгука его мигом осаждает, странно, но с таким альфой ему даже почему-то не хочется спорить и возражать — это немного сбивает Тэ с толку. — Во-вторых — продолжает старший — одного я тебя на квартиру к другому альфе, пусть и моему другу, не пущу! — И что же у тебя в-третьих — более тихо, но всё ещё с вызовом, спрашивает Тэ. Отступать — это не по его. — А в-третьих — на моей машине, мы доберёмся гораздо быстрее, я хорошо знаю город. Аргумент? Аргумент! Тэхён сдаётся. В его ситуации не выпендриваются, а берут не задумываясь. Итак время теряют на препирания. «Бедный Чимини!» Он называет адрес (тоже от переживаний забыл, что альфа ему уже цветы присылал, а потому знает где он живёт), а Чонгук, гордый собой, бежит через приёмный зал, как подстреленный в жопу заяц, умудряясь пару раз задеть кого-то плечом. Не до них сейчас — дело срочной важности — рыцарь бежит за своим верным конём, дабы помочь и впечатлить омегу своего сердца. Чонгук почти ополоумел от счастья. Он бы сейчас одел что-нибудь другое на встречу с Тэхёном, понеформальнее и сексуальнее… Но времени нет, как он понял — действовать надо, как можно быстрее. «Какого лешего вообще Чимин у Нама? И почему он попросил о помощи? Что там происходит вообще? Абсурд какой-то!» — рой мыслей пока не может сплестись в логическую цепочку, поскольку явно не хватает важных звеньев. «Что ж, приедем — разберёмся». Он уверен, что всё не так страшно, как это описывает Тэхён, потому что абсолютно уверен в друге детства. Он знает его так же хорошо, как самого себя — они всю жизнь идут бок о бок, бывали в разных передрягах, как говорится — и в горе и в радости… Правда это немного про другое, но не суть. Чонгук забегает в огромный гараж — он весь в любовной лихорадке — обегает взглядом по рядам машин, решая какую бы выбрать для эффектного появления. И останавливает свой взгляд на Ferrari Pininfarina Sergio красного цвета, с открытым верхом и красным кожаным салоном — цвет страсти, места только для двоих, шикарный обзор на окрестности. Домчит своего пупсика с ветерком, чтобы обомлел от шикарности красотки-машины и брутального мачо в придачу. Тут бы любая омега потекла от счастья. Чонгук думает, что такая возможность тесного общения и совместного приключения выпадает только раз — он не должен облажаться! Как говорится — Нимиам Каритатэм (с лат. — любовное помешательство). — Да! — выдыхает он и садится за руль. Уже на выезде из ворот он замечает кусты красных роз и ему приходит в голову шикарная, по его мнению, идея. «Алая роза — она же символ любви!» Одной будет достаточно — не пошло и знак внимания. Как говорится — или уж роскошный букет (что в его случае было целым фургоном и оценено не было, но как говорится «кто не рискует, тот не пьёт шампанского») или одну, намекающую на одинокое трепещущее сердечко. От этих мыслей на его лице блуждает глупая улыбка — он уже представляет милую мордашку Тэ. Ну что же — человек выжил из ума. Точно так же думает его отец, с невозмутимым лицом наблюдая из окна гостиной на открывшуюся картину: Гук тормозит машину, бежит к самому ближнему кустику, а затем срезает приглянувшийся цветочек складным ножом — кстати, подарок Нама — отличная сталь, знает толк, сукин сын. *** Тэ наматывает круги в ожидании. Он полностью готов к возмездию: шорты решил оставить — у них очень удобная посадка и лёгкая растяжимость — удобно будет в случае чего бить ногами, футболку натянул потемнее — ну так на всякий, белая марко, а Тэхён чистюля, сверху накинул ветровочку. Собственно, вот и весь его лук — раздумывать просто нет никаких мозговых возможностей. Да и не на свидание он собрался (интересно, а Чонгук вообще в курсе?). У Тэ, как бы, о подобном сейчас и мыслей даже нет — приставучий Чонгук для него больше помеха, правда обойтись без которой в данном случае невозможно… Поэтому стоит попридержать лошадей… до поры до времени. А то взбрыкнёт, жеребец и умчит ветром в поле. От ожидания в голову уже лезут бредовые мысли, он периодически заглядывает в окно и на десятой минуте уже начинает крыть альфу разными нехорошими словами. А потом… в очередную вылазку к окну он видит, как к дому подкатывает какой-то красный зверь, судя по всему — сильно породистый, с открытым ртом и горящими глазами-фарами — от увиденного у него самого открывается рот. Таких крутых машин он не видел никогда. Тачка останавливается как вкопанная, моментально сбросив скорость — впечатляющий тормозной путь. «Какая послушная машинка» думает Тэхён, но тут же трясёт головой, приводя себя в чувство. Он продолжает наблюдать: маленькая дверка откидывается в сторону и слегка вверх, и элегантным движением длинных ног из машины выпрыгивает альфа, одетый словно на парад. Брови Тэхёна взлетают вверх — «он что, рехнулся?» Затем Чон опирается бёдрами о капот и берёт в руки гаджет. Через несколько секунд на телефон Тэ приходит сообщение. От кого: «кобель» [х: х] Я приехал, выходи! «И смайлик с поцелуйчиком не забыл, придурок!» Тэ закатывает глаза. Чон беглым взглядом осматривает небольшой домик, к которому подъехал — маленький, но милый, фасад обвит плющом. На небольшой придомовой территории, утопающей в цветах то тут, то там расположены садовые фигурки разных животных — ежей, лягушек, зайцев и много кого ещё. Всё это моментально вызывает улыбку, а ещё какое-то ощущение детства и заботы. Набрав сообщение, Гук поднимает вверх голову, смотрит на окно второго этажа, и видит, как там дергается шторка — «принцесса высматривала его?», он улыбается уголком рта и вдруг спохватывается. Роза! Берёт цветок с переднего сиденья и снова устраивается на капоте, но ещё более эффектно — вид расслаблен, нога на ногу, одна бровь слегка вздёрнута, в руке кроваво-красная розочка, в ухе сверкает серёжка. Вид, по его мнению, который должен сразить наповал. Однако не только на втором этаже произошло движение — с кухонного окна за всем происходящим наблюдал папа Тэхёна — Ханыль. — Сына, ты куда? — обеспокоенно спросил он, услышав топот ног по лестнице. — Пап, я по делу! Очень важному! Не беспокойся, я скоро буду. — Решительным тоном заявляет Тэ. — Ох, ну хорошо… Только не задерживайся, я готовлю юккеджан… — кричит он вдогонку закрывающейся двери. «Так-так, Ким Тэхён, что это за такие важные дела у тебя вечером, что за тобой заезжает такой богатый красавчик?» Ханыль постукивает острым ножом, которым только что нарезал мясо для ужина, по разделочной доске. Он продолжает всматриваться в происходящее, стараясь не упустить деталей (а заодно и номера машины). «Неужели кто-то, хоть немного, но смог пробудить в раненом сердце моего сыночки какие-то чувства?» думает он и видит, как Тэ твёрдой походкой подходит к альфе, а тот протягивает ему розочку — сын какие-то мгновения раздумывает, берёт её в руки, а затем обходит капот, выбрасывая цветок в сторону. «А нет, не вызвал… мда, как же жестоко он с цветочком и этим альфой…» Тот бежит за Тэхёном следом, стараясь обогнать, чтобы открыть дверцу, но сын легко перепрыгивает через неё внутрь салона, плюхается на сиденье и скрещивает руки на груди. На лице альфы видно смятение. «Эх, неловко-то как…» качает головой Ханыль. Альфа бежит к своему сиденью и усаживается на место, после чего поворачивается к Тэ и резко наклоняется в его сторону. Брови Ханыля взмывают вверх. Альфа хватается за ремень безопасности «пристегнуть хотел, а он не промах, не теряется» — снова стучит ножом Ханыль, а дальше он видит недолгую возню, после которой альфа разочарованно отворачивается и каждый пристёгивает себя сам. Машина даёт по газам, сминая розочку, и парочка исчезает из поля зрения. «Однако номер!» заключает Ханыль и чётким движением разрубает ещё один кусок мяса. Чонгук чувствует себя паршиво — весь его план грандиозно рухнул. А всё так хорошо начиналось: он сидит в эффектной позе на капоте, весь неотразимый и в нетерпении — сейчас он увидит своего милого пупса, сердце кажется уже даже не бьётся. Дверь отворяется и появляется он — Тэ в шортиках. Чёрт подери, ущипните — в шортиках?! «О, май гат!» — открывает рот Гук — «не может быть столько счастья и в один день! Его ножки, они же просто охренительные! Самую чуточку подкачанные, стройные, ровненькие — тремя словами — ух какие соблазнительные!» Дыхание спёрло, он забыл, как нужно сглатывать слюну. «Малыыыыыыыыыыш» заело в его мозгу. Всё вдруг залилось солнечным светом — так ярко, несмотря на вечер — Тэхён плывёт к нему летящей походкой, словно лебёдушка, бёдра слегка покачиваются в такт движениям, светлые волосы подсохли и развиваются нежным пушком — словно на него подули, как в каком-то фильме, когда замедленная съёмка. Такие моменты запечатлеваются в сознании навсегда. И, наверное, только у влюблённых идиотов они приукрашены чуть ли не во сто крат, в то время как сама реальность близко не такова. Объект любования останавливается почти вплотную к нему, Чон как завороженный протягивает розочку, а милое создание, немного помедлив, её принимает! «Я буду пересказывать этот момент нашим детям!» пишет сошедший с ума мозг красными чернилами по бумаге Ханджи. А потом она внезапно рвётся. — Охренел совсем?! — даже как бы и не спрашивает, а утверждает Тэ. Рвётся с громким неприятным звуком, возвращая Гука в реальность — омега припускает бодрым шагом, розочка летит в сторону, как и остатки иллюзий. Альфа, мгновенно придя в себя, мчится вслед за омегой, желая оказать хоть какой-то знак внимания, но и тут терпит неудачу — Тэ, словно козлёнок, лихо перескакивает через дверцу и точнёхонько приземляется на пассажирское сиденье, легко и бесшумно, словно пушинка. Не даёт ни единого шанса! Ещё и руки на груди скрестил, демонстрируя закрытую позу. «Какого чёрта этот павлин творит, словно на свиданку припёрся!» злится Тэ. Омега упёртый, но Чонгук ещё упертее. Пока Тэхён сидит, насупившись, он быстрее садится на место водителя, дабы использовать последнюю возможность и пристегнуть вредного дьяволёнка. Он резко разворачивается своим мощным корпусом к Тэ и, потянув вверх левую руку, будто бы хочет обхватить омегу, наклоняется к опешившему Тэхёну лицом к лицу, очень близко — недопустимо близко! — смотря прямо в янтарные глаза напротив, которые вмиг вспыхнули — то ли гневом, то ли испугом. А, скорее всего, всем вперемешку. Ведь Чонгук сейчас чуточку зол от своих неудач — его ферромоны просто неконтролируемым потоком изливаются на шокированного омегу — альфа горяч, раздразнён, почти уничтожен в своём провальном плане. Но это прекрасное, ангельское лицо Тэ, которое так рядом в данный момент, что можно почувствовать ответное дыхание в губы — оно лишает рассудка, сводит с ума, вышибает весь воздух из груди. Чонгук начинает кашлять, потеряв воздух на вдохе — кулак Тэ выбил его из альфы чётким и коротким ударом под дых. — Только попробуй! — устрашающе шипит Тэхён, смотря в упор и стараясь выглядеть при этом как можно более бесстрастно. И только глаза выдают, насколько ему не спокойно на самом деле. Для Тэхёна вот так выбивать ненужные непристойные мысли из альф — милое дело, дарящее каждый раз облегчение и победную улыбку. Но, почему-то, не в этот раз. Облегчение — да, но улыбка не идёт. — Я… кхх… хотел… кххх… пристегнуть — стараясь как можно менее поверженным голосом говорить Чон. — Эээ… — на миг растерялся Тэ, — себя пристёгивай, а о себе я позабочусь сам. Тэхён немного смутился из-за своих поспешных выводов. «Чёрт» — ругнулся он про себя, чувствуя, что выглядит в данный момент очень глупо. А с другой стороны — пусть знает своё место, пристегнуть он хотел… всё делает, чтобы смутить его, по лезвию ходит, кобелина такая. Чонгук отвернулся к себе, играя желваками на скулах — обидно, неприятно и больно бьёт по самолюбию. Неожиданный и сокрушительный провал! Тэхён насупился и, пристегнувшись, тут же отвернулся в противоположную сторону, не желая более контактировать с альфой. Повисла неловкая тишина, которую рассёк звук колёс внезапно тронувшегося автомобиля. Вот тебе и романтическая поездка, как говорится распишитесь и получите.