Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

_______________ so bad - stayc _______________ Какое-то время ехали молча, за окном мелькали огни вечернего города, добавляя атмосфере некой сюрреалистичности. Чимин думал о том, что произошло минутами ранее, когда они с Намджуном только сели в машину... этот необычный взгляд альфы, словно он знает какую-то тайну, или... что-то новое, известное только ему. Он словно смотрел Паку в самую душу, творя там всё, что ему вздумается, будто производя медленное вскрытие лазерами своих острых, чёрных глаз. Альфа тот ещё манипулятор, как думается омеге: он будто что-то умалчивает и вообще, плетёт свои сложные сети... Однако! При всё при этом он непонятным образом каждый раз в них попадает - Намджун его ловит, а он попадается, снова и снова. Потому что из-за метки альфа притягивает его, а ещё у него всякий раз скручивает нутро, вызывая в нём самом уже совершенно непонятные отклики. Будто он болен какой-то загадочной болезнью... так и есть, а как иначе объяснить все эти странные симптомы: учащённое сердцебиение, жар, потоотделение и тошнота от переворачивающихся в животе кишок. Он его целует и каждый раз отравляет загадочным ядом. Так и есть! А он наивен, как дитя... как бабочка, в чьём теле уже действует введённый фермент, пусть она ничего и не чувствует, думая, что всё осталось по прежнему - процесс уже запущен и как прежде уже не будет. Никогда! Пак проморгался и, чтобы отвлечься от уводящих его мыслей, погрузился в думы о произошедшем в раздевалке. «Юнги признался мне в любви... Это ужасно. То есть... это наверное прекрасно, но... почему тогда я так встревожен по этому поводу? Почему мне так неспокойно? От этого признания веет чем-то ненормальным, похожим на одержимость. Да и сам Юнги выглядит немного не в себе... А что если по договору я всё таки должен быть с ним, то... божечки, что мне делать, как быть? Может сказать обо всём Намджуну? Он же теперь в курсе о брачном договоре, может он как-то поможет? Он же... вроде как гений. Или я ошибаюсь, и это вовсе не Юнги там прописан? Но могу ли я доверять Намджуну? Что он сделает? Как поступит? Да, он меня выручал, и не раз... да и похоже вся эта история со спасением тоже правдива. Тогда получается у него действительно не было выбора... На самом деле он не хотел меня метить, но ему пришлось... Не хотел метить...» - Чимин задумался над этой мыслью. – «Тогда, получается... я как камень у него на шее... Вынужденная ноша. А если он и правда уже обручён, то тем более! Тогда я не должен мешать его жизни, это с самого начала всё было неправильным, а теперь и тем более. Я в любом случае ни на что не рассчитывал, потому что нет никаких мы, с самого начала и по сей день - всё притворство, игра! Но так или иначе, всё равно получается грустный финал... Будет больно, метка не даст мне покоя. Но я как-нибудь выдержу. Ведь выдержу?» Как в унисон мыслям у основания шеи пронзило жгучей болью и Чимин закусил губы, стараясь не выдавать себя. Из-за этой связи он и так как на ладони перед Намджуном, и это очень изматывает. «Я только подумал о расставании, а метка уже заныла. А что же будет, если мы и в самом деле будем на расстоянии друг от друга на долгое время... даже навсегда». - На тебе запах альфы. – Внезапно раздался низкий голос Намджуна, вырывая из раздумий и приколачивая к сиденью. - Эээ, да. – Растерялся Чимин. - Это Юнги. Вы виделись? Что он делал рядом с тобой? – Смотря на дорогу, вбивал слова, словно клинья альфа. - Почему ты так взволнован из-за этого? – «Это ещё кто больше взволнован!» – Он же твой друг... Ты ему не доверяешь? – Решил пойти в наступление омега, потому что говорят же, что это лучший способ защиты. А он в давящем пространстве почувствовал, что на него определённо нападают, пытая лёгкие удушливым ладаном. В ответ ферромоны Чимина сами собой тоже усилились. - Зачем он приходил? – Словно не обращая внимание на воздействующую успокаивающе лаванду, повторил свой вопрос Нам. - Ну... он хотел поговорить. – Объясняться под таким напором не очень-то хочется. Так может всё как-то смягчить, переведя в лёгкую шутку?. – Главное ещё, появился так неожиданно, как тень в раздевалку пробрался. - Какого черта он в раздевалку к омегам полез? – Шутка не удалась, как сказали бы в книгах о мальчике-волшебнике. – Где был Хосок, я же просил его глаз с тебя не спускать? – Чимину уже хочется приоткрыть окна, чтобы впустить свежий воздух и расширить пространство. - Ну, он не стал смотреть, как я переодеваюсь. - Чимин тактично откашлянул, намекая, что альфе бы логику включить, а не на него, ни в чём неповинного давить своими флюидами. - И, к тому же я был... в раздевалке для альф и бет, так что по факту он не заходил к омегам. – Маленький, глупенький Чимини пытается крыть хорошей картой, а по факту - играет вслепую и делает только хуже, потому что всё выглядит так, будто он выгораживает Юнги. Наму это, откровенно говоря, не нравится. - Да? А по факту, что ты там забыл? – Резко поворачивает голову Намджун и взгляд его очень красноречивый. Переспорить этого альфу невозможно. Играть на его поле – дело гиблое. Вздёрнутая бровь словно усмехается над детскими попытками омеги посоревноваться в риторике. Нет Чимин, это не те привычные игры в карты, где тебе так везёт, тут нужна не удача, а что-то совершенно иное: например не уступающий уровень интеллекта, ну или... успокаивающий поцелуй. Намджун был бы, кстати, не против. Но в арсенале Чимина не водится ни того ни другого. Умом он уступает, а к поцелуям и всяким омежьим штучкам не приучен. - Там был мой рюкзак, я оставил его в тот самый день... когда я ещё был бетой... - Бурчит под нос Пак, ковыряя пальцем ремень безопасности. - Чимини, ты никогда не был бетой. Не забывай об этом. И впредь не путай туалеты и раздевалки. Это всё серьезно. Иначе у тебя могут быть проблемы. – Нам вроде немного теплеет от такого невинного жеста. Он и правда не хочет давить, но как-то это само так выходит, непроизвольно. Ещё и потому, как говорилось ранее, что просто низкий голос придаёт наносной оттенок грубости. А на самом деле весь этот излишний напор, по большей части от того, что он нехило так переживает, потому что в его жизни в последнее время овер дохрена сюрпризов и обязательств. Где только на всё взять столько времени и нервов, чтобы разгрести. Но эти пухленькие губки, что сейчас немного обидчиво надувает Чимин – они стоят всего, и времени и нервов, лишь бы были хотя бы в доступе видимости. - Почему ты продолжаешь так меня называть, когда мы уже не на публике? Это вовсе не обязательно. – Бубнит Чимин, не решаясь посмотреть на альфу. А тот бы очень хотел взглянуть сейчас в эти серые глазки. Ведь все эмоции его маленького зверька просто бесценны. А глаза так и вовсе лучшие из творений. - Я же сказал, что впредь буду называть тебя только так. И не важно, вдвоём мы или нет. – Ухмыляется Нам, довольный произведённым эффектом. Потому что Чимин таки стреляет в него на краткий миг взметнувшимися ресницами. - Ты слышал, что я тебе сказал? - Я всё понимаю, ты оберегаешь своё... – Язвительные нотки в голосе от Пака заставили нахмуриться брови Намджуна, ему явно не нравится такой поворот мыслей омеги. – Моя метка не даёт тебе расслабиться, даже друга ко мне приставил. – Альфа хмыкнул. – Но многолетние привычки, знаешь ли, так быстро не искоренить. К тому же я всю жизнь бок о бок писал и раздевался рядом с альфами и бетами. Что мне прикажешь теперь делать с этим опытом? – «Ну а чего он весь из себя такой важный, точно папочка». - Опыт, прямо тебе скажу, так себе, но уж какой достался. – Нам сжимает руль сильнее, чем следовало. - Однако дальше его практиковать всё же не стоит. Я тебя не пугаю, Чимини, просто... настоятельно рекомендую кое-какие вещи. Ты многого не знаешь по причине того, что, видимо, не интересовался особенностями полового поведения альф и омег за ненадобностью. Однако, хочу донести до тебя одну несложную мысль: двойной запах - большая редкость в нашем мире, а потому он более ценен и привлекателен. Например, альфы с двойным запахом выглядят в глазах омег более брутально и предпочтительно в качестве потенциального партнёра. – Чимин на это утверждение чуть слышно хмыкнул, что впрочем, не ушло от слуха Намджуна. Однако реагировать он на это не стал. - То же самое с омегами. Такой как ты... - И в этот момент Нам кинул на Чимина такой внимательный, и даже будто хищный взгляд, что Пак даже сглотнул. - Лакомый кусочек для альф. Ты для них более привлекателен по сравнению с остальными омегами, и в том числе притягиваешь как возможный носитель будущих генов. - В смысле... - Да, Чимини. Это именно то, о чём ты подумал. Ты как редкий сорт генов, который на бессознательном уровне хотят альфы своему будущему потомству. – Чимин задумался. «Так вот оно что! Вот значит как на меня смотрит Юнги... А Намджун? Я для него тоже лакомый кусочек? Все эти его игры, будто и не игры вовсе...» - Ясно... я понял... буду осторожнее. - Так что хотел Юнги? – Не забывает изначальный вопрос альфа, снова сворачивая от отступлений к тому, что его заботит и интересует больше всего. - По честности сказать, я не совсем его понял. Ощущение, что он немного не в себе. - От чего такие выводы? - Это всё его внезапные смены настроений: то он говорит вполне логично и рассудительно, то вдруг будто делается странным - и взгляд такой, не совсем здоровый что ли... - Намджун щурит глаза, внимательно смотря на дорогу. - Он будто живёт в каком то своём мире... что даже не знаешь, чего ожидать в следующий миг, и от этого мороз по коже. - Он просил у тебя телефон? - Да. - Дай мне его. – Чимин не понимающе передал гаджет. Нам быстро что-то просмотрел, презрительно цокнув языком на последок. – Хм, не сомневался. Очень предсказуемо. Но как он мог так недооценивать меня? Такая примитивная шпионская программка. – Чимин удивленно вытаращил глаза на альфу «ЧТО?». – Или он думал, что ты не расскажешь мне о встрече? (А Намджун то в Паке не сомневается. Чимину даже немного стыдно от этого сделалось). Или что я не учую на тебе его запах, пусть даже ты и переоденешься? Чимин просто открыл рот, не зная, что на это всё сказать. Но говорить и не понадобилось - Намджун резко притянул омегу к себе, скользнув носом по блондинистой макушке, от чего тот вздрогнул. - На волосах запах сохраняется даже лучше. Значит он гладил тебя по голове? - Чимин испуганно качнул головой, углядев взметнувшуюся бровь альфы, которая по его мнению у Нама отражала или иронию или предвещала что-то весьма внезапное. А иронией кажется в данный момент не пахло. Уж такие вещи он хорошо распознаёт. - Я удалять его программку не буду, просто подкорректирую её немного, чтобы она высылала неверные данные. - Нам ещё немного поколдовал в гаджете, а затем протянул телефон внимательно следящему за его манипуляциями омеге. - Вот так. Чимин поражённо надул щёки, а затем с досадливым шипением выдохнул из себя всё, что он таким образом думает по этому поводу. «Вот так Юнги. Следить за ним вздумал? Это ужасно! Да как он мог! Вот тебе и любовь... Лживый альфа, просто боящийся упустить свой лакомый кусочек!» По мнению Пака такое в любви и отношениях не приемлемо, не совместимо, и вообще, когда любишь, то ДОВЕРЯЕШЬ. Поэтому ты не будешь ставить всякие шпионские программки и жучки, чтобы следить за своим любимым человеком. И вообще, если любовь душит внутреннюю свободу человека, заставляет отчитываться за всё происходящее в жизни, сажает в клетку, то ей грош цена! В этом маленький омега, даже не видевший жизни, и уж тем более отношений – максималист. Однако маленький омега даже не в курсе, что с ним рядом сидит главный шпион за его собственной жизнью – сидит, смотрит на него и что-то прочитать в его размышлениях по лицу пытается. Неприятные выводы скребут душу альфы, тонкой трелью раздаются в голове: он демон, он исчадие ада, он порождение тайных замыслов – кукловод, дергающий за тонкие нити с оглушающей трелью. Такому не место рядом с этой чистой душой, ведь его душа слишком черна... Это холодные просторы неосвоенного космоса и лишь тонкая нить держит вышедшего в открытое пространство исследователя-космонавта, передавая ему спасительный кислород от единственного источника жизни – его космического зверька. Оборви эту связь – и жизнь прервётся. Не будет кислорода с примесью лаванды, чтобы дышать. - Он трогал тебя? Принуждал к чему то? - Словно разрубил воздух альфа, и его напряженность передалась в тоне голоса. Чимин осекся от такого внезапного вопроса - он вообще-то не планировал говорить о приставаниях, стеснялся... особенно перед Намджуном. Но его лицо, как всегда, оказалось таким многогранным на мимику и непослушным, что оно тут же сдало своего хозяина: да! - говорило лицо, испуганно обращаясь к попавшему в яблочко альфу, - он меня трогал... Кто умеет читать, тот сделает это легко. А Намджун умеет, особенно по лицу Чимина. Этот навык словно уже вшит в его ДНК, хотя очевидность омеги и так не даёт тому никаких шансов на сокрытие улик. Сканер альфовых глаз самый точный в отношении этой милой мордашки и, в целом, посыл он понял - не дословно конечно, но дорисовать-то детали воображение и само может, без подсказок, что и как мог трогать этот мафиози недоделанный. Глаза Намджуна вмиг сделались тёмными. И не в плане цвета, о нет... это другое, и Чимин уже знает что: это как тёмное, похожее на затмение настроение, что придаёт пробирающий до дрожи оттенок взгляду альфы. И этот оттенок цвета ночи безошибочно считывает метка: она, как в подтверждение омеге, почувствовавшему сильнейшую тёмную энергию, шлейфом исходящую от Нама, тут же вспыхнула и даже будто зашипела пенящейся кровью, подтверждая, что его альфа очень сильно раздосадован этими открывшимися обстоятельствами. Пак вскрикнул от боли, и схватился за шею, посмотрев на Намджуна своими большущими глазами, в которых читался испуг. И это испуг даже не на гнев альфы, а скорее на такую прямую, натянутую словно струну, связь – между ними идут колебания, рождающие свой, только им слышимый музыкальный тон. И не важно, кто первый произвёл движение и какой настрой в него вложил – вибрацию в любом случае ощущают сразу обе стороны. И подобная яркая связь пугает не только Чимина – она поражает и альфу. Он не знает, что на это думать. А думать тут нечего - надо моментально реагировать, предпринимать срочные контрмеры. Боль Чимина для него с недавних пор - худшая из всех виданных. - Извини. - Тут же спохватился Намджун, переводя всё ещё помутневший, но уже в большей степени встревоженный, взгляд на Чимина, и протяжно выдохнул. Он ещё не отошёл от посылаемых в мозг картинок, но они уже таяли, растворяясь мороком на внутренней стороне век, однако до конца не покидали разум. Альфе не импонировало, что Пак может видеть его в подобном состоянии, а потому он должен успокоиться. - Это моя вина. Я постараюсь как можно быстрее привести себя в норму, чтобы тебе не было больно. – Нам притормозил на обочине, посмотрел на свои руки, сжимающие руль, и на миг прикрыл глаза. - Ты же не против? А что именно не против? Ответ на это – протянутая к ноге Чимина рука. Что? Опять? - Удивился бы прозорливый наблюдатель. И пока все недоумевают, и не успевают сообразить, что происходит - Нам уже обхватывает коленку омеги и, поглаживающими движениями длинных пальцев, нежно очерчивает его коленную чашечку. - Меня это быстрее всего успокоит. - Поясняет альфа на немой вопрос опешившего Чимина, начиная выводить свои немыслимые узоры, даже не смотря в сторону омеги. Только подсвеченная трасса, только стройная ножка под рукой. Как единственное спасение, как единственный смысл. Пак посмотрел ещё раз на руку альфы (которая, кажется, и не думала убираться с его ноги), сильнее прижал ладонь к пульсирующей метке и, тяжело вздохнув, отвернулся к окну, давая таким образом разрешение на продолжение этой немыслимой терапии... с явным эротическим оттенком. Намджун - точно чёртов манипулятор и явно использует все обстоятельства в свою пользу, а Чимин пока ничего не может с этим поделать - он ещё не научился как следует летать. "Если это лучшее решение"... от его же боли, он готов потерпеть, но смотреть на это, уж увольте - выше его сил. Его пунцовое лицо не готово к подобной демонстрации. Выжигающая, расползающаяся от метки по венам боль перемешана с накатывающими волнами расслабления. Коварные пальцы Намджуна, как самая страшная пытка - они искусительны, устрашающе умелы и источают собой голубой свет - самый горячий из всех возможных во вселенной. От этого жара ткань джинс Чимина моментально сгорает прямо до чувствительной кожи - и там, где прикасаются эти источники термоядерного синтеза - полыхает огонь и обугливается кожа, рассыпаясь пеплом между пальцами альфы. "Терпи, держись" - сцепив зубы, как на повторе внутри головы. Игры играми, но он ведь человек, он так скоро не выдержит, и у него подступит к горлу, вырвавшись несдержанным стоном. Но допускать такого ни в коем случае нельзя - это позор! "Это всё физика, механика, психология" - внушает трезвонящий разум Пака. И пока, есть внутренний наказ держаться, главное придерживаться этого плана и не забыться! Рука альфы оглаживает монотонно, убаюкивающе, иногда что-то ищет в топографических ландшафтах коленки и бедра, слегка сминая напряженные мышцы - всё это она делает для них, для скорейшего успокоения и снижения боли. Так ли? Только ли для этого? Намджун влияет на Чимина, однозначно - и процесс этот похож на отлив в лунную ночь, когда гравитация воздействует на уровень настроения, обнажая донный рельеф души. Оба сейчас словно не в этом мире - оба поглощены происходящим. Они как взаимосвязанные земля и луна - и им никуда не деться от воздействия, потому что оно сложилось задолго до их встречи: в глубинах космоса, когда они были лишь только пылью и всё вокруг было раскалено и хаотично. Именно тогда атомы претерпевали изменения, усложнялись и разделялись на две равнозаряженные частички, улетая в неописуемое по своей трудоемкости и временному промежутку путешествие. Таких разделившихся частиц было триллионы в миллиардной степени и все они разделялись друг от друга навсегда, попадая в различные части вселенной. И всё же, по очень странному стечению судеб, две из них оказались на одной небезызвестной планете, в те времена, когда людей ещё не было даже в проекте. Но попав на Землю, разделенный атом почувствовал своё цельное присутствие и вот с того самого момента и началась история Земли, ознаменовавшаяся эволюционным прогрессом. А чего только не сделаешь, чтобы не осуществить долгожданную встречу половинок на должном уровне. Соединиться частицам не так просто, даже будучи рядом - для этого нужны носители высшего порядка. Проектом для осуществления этой затеи и был человек, именно благодаря этому чуду, явленному природой, можно было осуществить воссоединение - через чувство истинной любви. Только через него и возможно объединение. А ещё человек именно то существо, созданное специально таким образом, что ему было достаточно одной из разделенных частиц внутри, чтобы запустить механизм судьбы, которая всеми силами притянула бы половинки и завершила заветную миссию единения. Единственное что требуется для замкнутого цикла - истинная, неземная любовь! Альфа гладит покорную ножку Чимина, что прибит к сиденью словно гвоздями: омега не дрогнет, не шелохнется, он весь как отлитая из мрамора статуя: древнее произведение искусства с запечатанной внутри душой. Пак отвернулся, не желая демонстрировать Намджуну своё предательское лицо, и даже не понимает, что в этот момент его лунный лик отражается в тонированной черной глади стекла, куда оно и обращено. Да, собственно, и по туманному островку на запотевшей поверхности окна, что ритмично увеличивается и уменьшается в такт дыханию - открывает ясную картину: губы омеги приоткрыты и источают внутренний жар тела, а веки сомкнуты и совсем не следят за происходящим. Зато следят другие, что чернее самой беспросветной ночи, и только диск Луны освещает путь - эти озорные, бешеные искорки в глазах Намджуна и есть сам Чимин, пусть тот этого и не знает: омега грациозно и бесстрашно крутится внутри, над бездонной пропастью Мариинских впадин глаз альфы, подвешенный на нитях самой прочной паутины. Грациозный мотылёк, не смеющий сказать и слова против. Покорность омеги убивает альфу - тот слишком беззащитен для внешнего воздействия, но в то же время эта податливость умудряется и воскрешать его темную душу. Там нет черной кошки и искать её нет смысла. А вообще, лучше в чёрной душе Намджуна не бродить, не гулять и не рыться, если не хочешь встретиться с гораздо более страшным зверем, что одним своим рыком может лишить тебя рассудка. Никто особо и не решается, на самом деле. Да и кто бы пустил? Уж не Нам точно, он в свою душу не то что незнакомцев не пускает, там и близким друзьям вход только с его разрешения. И вот что самое страшное и странное для самого альфы, что захоти бы Чимин в неё заглянуть - он бы её открыл, он бы доверился: сам бы проводил омегу по закоулкам и лабиринтам, и провёл бы там занимательную экскурсию. Это очень необычно, но от мысли о подобном даже странным образом тепло на душе. Этот лучик по имени Чимин его греет и освещает - он тот, кто придаёт его внутреннему пространству завершенность - свет в доме, а это самое важное! Ведь каким бы ни был дом - однокомнатная квартирка или шикарный особняк, какой бы мебелью ни был обставлен, пусть даже самой дорогой - если внутри нет света, значит он пуст, в нём нет жизни, и стало быть всё внутреннее убранство совсем не важно. Потому что нет того, кто бы обжил и согрел пространство своим присутствием. Намджун гладит ножку Чимина и ему хорошо: так успокаивающе, согревающе замечательно, что так и подмывает сказать омеге "ты космос, детка". Да банально, но так и вертится на языке. И тут уже важно и самому альфе не заиграться, не переступить черту, ведь за ней будет не то что возбуждающе-хорошо, а скорее сжигающе-больно. Прежде всего Чимину. А следом уже и ему самому. Однако, продолжая сминать ножку, Нам не замечает, что под его пальцами расходятся континенты - он не ногу поверх ткани ласкает, он под кожей омеги оголенные нервы тревожит. Тонкие иглы электрических разрядов пробирают до самых синопсов, рождая мурашки и создавая нечеловеческое испытание для омеги. Чимин горячо дышит, чувствуя через метку всё, что испытывает в данный момент Намджун - альфа не врал, он его желает, но не только - там целый комплекс чувств, в сплетении которых трудно разобраться - и от этих знаний оголяюще тревожно: проникнуть вот так, к другому человеку в подкорку мозга бесконтактным путём - это уже другой порядок вещей, это не шутки - тут нужна особая степень внутренней культуры, чтобы в ответ на чужое приглашение внутрь не опошлить момент. Чимин в этом плане самый деликатный человек на Земле, и это он уже показал однажды альфе, когда в ответ на распахнутые чувства и душу не посмеялся над ними. И даже сам поцеловал в нос. А всё что с приставкой сам - для Нама очень важно. Важнее и быть не может, когда Чимин и его же собственное желание вместе в одном предложении встречаются. Вот и сейчас - омега не отдергивает ногу, ничего не высказывает, не рушит тонкую грань, ему тоже хорошо, Намджун это чувствует - и это бескрайний космос со всем его опасным излучением. И как в награду за открытость и терпение Чимин начинает ощущать от альфы успокоение, разливающееся тепло и... возбуждение, которое Нам всё таки не смог в себе погасить. Точнее, внешне смог, и никто бы ничего не заметил, но только не Чимин, потому что у него особый код доступа на вход изнутри, а также безлимит на все ощущения альфы. Щёки Пака просто полыхают от этого понимания. Салон авто, как замкнутый мир, где сплелись мысли, чувства и запахи. Белые, пушистые овечки ферромонов скачут тут и там, отскакивая своими невесомыми копытцами от стен и висков и забивая пространство пружинящей негой и дремотой. Перевалив в подсчёте этих дурманящих озорников далеко за сто - Чимин медленно отключается, проваливаясь во что-то мягкое, всё так же ощущая на периферии сознания нежные, умиротворяющие поглаживания своей ноги. Намджун не иначе великий колдун, если смог так ловко его одурманить своим искусством волшебства рук. И вроде всё то же самое: кресло автомобиля, темнота за окном - вот только пространство вокруг начало разбрызгиваться по сторонам, заливаться чернильными разводами - они растекаются в разные стороны, соединяются тягучими каплями, обволакивая сужающийся мир на двоих. Поглаживания альфы всё так же реальны, Чимин чувствует прикосновения, вот только вместо руки Намджуна на его колене покоится членистоногая лапа огромного паука. Она ведёт вверх-вниз - охотник аккуратен и смотрит на бабочку внимательно и зачарованно, как, собственно, и сам Чимин: после последнего сна он больше не боится это огромное чудовище, наоборот - даже желает этой встречи. И как удивительно, что она произошла именно сейчас. Чимин всё так же обнажён - идеальный в своей наготе, невесомый мотылёк с кристальными крыльями, что рождают причудливый световой витраж на чернильном замкнутом пространстве: искристые лучи, как бриллианты, разбросаны вокруг и переливаются всеми гранями. Смоляные глаза паука прилипчивы в своём взгляде - от них не оторваться, да и не хочется... Они как источники силы, к которым хочется припасть и напиться из них живительной энергии. И Чимин пьёт взглядом - безотрывно, жадно, попутно рассматривая прекрасные узоры на могучем экзоскелете. Перед бабочкой, как она думает, совершенство природы - хищник с идеальной бронёй; пауку же думается, что совершенство сейчас перед его глазами - трепещет в своей легковесной красоте и непорочности. А ещё убийца будто в смятении: то, как всё повернулось - против плана; он будто неожиданно встретил что-то настолько редкое в своей жизни, уникальное, что гораздо выше низменных инстинктов - распознав эту драгоценность, таящую в себе что-то важное для него самого - это что-то ни в коем случае нельзя терять. И вот теперь он не может отвести от небесной феи всех своих многочисленных глаз и лап. Он сам попался - притяжение было неумолимо. Бабочка-Чимин больше не плачет, он тянет свою изящную, тонкую руку вперёд - ему безумно хочется дотронуться до этого притягательного гиганта, что скрежещет потусторонними звуками, идущими от сочленений хитинового покрова. Он точно обезумел. Эта симфония рокочущего хруста и шепчущего подрагивания - она напугает кого угодно - скорее всего, именно с таким платоядно-музыкальным сопровождением и приходит смерть! Чимин сам не так давно чуть не расплавлялся в агонии своего страха, думая, что почти умер - достаточно было увидеть тень чудовища, услышать скребущую душу поступь и представить как в твою плоть вонзаются острые катаны чёрных жвал. А теперь всё отступило, растворилось, заменив страх на непомерный интерес. Паук ему не враг. _______________ ideas - au/ra _______________ В глубине этих глаз полыхают пожары. В глубине этих глаз толщи вековых льдов. А на дне - острые-преострые пики из невысказанных мыслей и желаний. Не попадайся в капкан этих глаз! Это самая древняя ловушка, самая мучительная казнь. Дальше только боль. Дальше только слёзы. Обратной дороги не бывает - это миф. Забудь об этих глазах - они гипноз твоей души. Они - чёрные озёра с масляной поверхностью. Чимин не моргает, он медленно опускает свои глаза к глянцу озера и видит в нём своё чёрное отражение - чёткий контур тела с распахнутыми крыльями. У отражения нет глаз, но Чимин готов поклясться, что тот, кто отражается на поверхности - он есть проекция из глубин озера-сознания - и он смотрит на него так внимательно, что это пробирает насквозь. Но Чимин не напуган. Чёрная бабочка смотрит на него и будто улыбается в ответ, затягивая в омут, зовя к себе, как сирена - немой песней души. Он уже давно живёт в этом чёрном озере - он это чувствует. А потому он должен встретиться со своим антигеном, со своей тенью внутри этих глаз - они для бабочки сильнейший магнит. Чимин делает шаг вперёд, тянет белую ступню и ступает в лоно чёрной глади, которая тут же впитывает маленькие пальчики как губка, а затем обволакивает лодыжку. Это словно и не вода: нефтяная жидкость смыкается ровно, напоминая собой какую-то космическую субстанцию, потому что когда бабочка-Чимин осторожно вынимает ножку обратно, чтобы её рассмотреть - на ступне ни следа вязко-маслянной субстанции. Она вмиг расступилась, даже не стекая дорожками, просто оставляя омегу девственно-чистым - таким, какой он был до погружения. У Чимина спирает дыхание от происходящего. Нога тихо гудит, как трансформаторная будка, и сама тянется в омут, движимая желанием омеги снова погрузиться в притягательную субстанцию. Чимина тянет в глубину чёрного озера и он не хочет сопротивляться - его притягивает его же сущность на дне этих паучьих глаз. Зовёт, просит поспешить, шепчет о встрече и воссоединении. Чимин медленно входит, погружаясь всё глубже, а нефтяная вода, на которой нет и малейшего движения: полный штиль и отсутствие ряби - она его ласково и доверительно принимает, гладя нежную кожу - будто даже не касаясь, но даря такое желанное расслабление телу и сознанию. В глубине этих глаз полыхают пожары. В глубине этих глаз толщи вековых льдов. Танец огня и льда вокруг озера завораживает - вокруг мир словно сходит с ума, но Чимин спокоен так же, как и гладь чёрного озера: заходя в него уже по грудь, принимая сжимающее нефтяное кольцо жидкости вокруг тела как данность, за которой кроется тайна - тайна этих чёрных паучьих глаз. Отражение бабочки в воде пропадает, а над белоснежным островком волос на поверхности бесшумно смыкается толща масляной глади. Огонь топит льды вокруг, высвобождая потоки воды, которые затягиваются вокруг чёрных озёр глаз. Темнота накрывает со всех сторон. Чимин резко просыпается. Глаза его широко распахиваются и он видит себя, будто пропущенного через странный черный фильтр: лицо, контур тела, облепленное какой-то мягкой тканью – всë будто масляно-черное, словно он ещё не до конца проснулся и сон затейливым образом переплёлся с явью. Однако непонимание происходящего быстро сходит на нет, стоит Чимину проморгаться и оглядеться по сторонам. Без сомнения он в комнате Намджуна – он узнал обстановку, а то куда он недавно смотрел – всего лишь черный глянцевый потолок над кроватью. В комнате приятный полумрак, разбавленный подсветкой кровати, а тишину нарушает лишь мерное поклацывание клавиатуры и мышки. Невдалеке обнаруживается и сам альфа: он сидит за монитором компьютера, его фигура возвышается фундаментальной глыбой, очерченной по контуру голубым сиянием. Пальцы Намджуна совершают какие-то невероятно быстрые манипуляции по кнопкам – и это безотчетно вызывает неподдельный интерес. "Он как компьютерный кардистри" невольно думает омега. И это сравнение как нельзя более точно отражает суть быстроты принимаемых альфой решений, что тут же воплощается в манипуляциях длинных пальцев. Да, на этих пальцах и правда можно не слабо подвиснуть. Нам сосредоточен на происходящем, он так увлечён, что будто даже не замечает проснувшегося Чимина, отчего тот решает, что в таком случае он может спокойно понаблюдать за альфой: на мониторе что-то постоянно быстро мелькает, но разобрать что именно там творится, из-за перекрывшей экран широкой спины, невозможно. Любопытство съедает Чимина, он засматривается на Намджуна, хотя и сам не понимает, что именно он хочет высмотреть в этой могучей спине, плечах и уверенных действиях альфы, но отвести взгляд не может. - Как спалось? – Вдруг прозвучал раскатистый голос, прямо как гром среди ясного неба, особенно на контрасте с тишиной и полумраком комнаты. "Заметил!" - омега, уже успевший приподняться на локтях, так и рухнул обратно на подушку. – Видел что-то интересное? "Это он про сон спрашивает?" - Яяя эээ... – Намджун уже сидел в пол оборота и буравил Чимина своими внимательными глазами (а они у него всегда внимательные, правда когда перед ним Чимин там ещё много чёрте чего), в них колыхается огонь, и его языки можно было бы ощутить даже невооруженным взглядом в самой непроглядной темноте. Пак растерялся, его снова обдало непонятным жаром. Было неловко, по многим причинам: во-первых, похоже он заснул прямо в машине. И заснул не от чего-нибудь, а от поглаживаний ноги... Подумать только! Чимин закусил губу. Во-вторых: на него накатили воспоминания о сексуальном желании альфы, которое он ощутил в тот момент единения... и как это рассыпалось внутри него бусинами непонятных откликов. Возможно Намджун это в нём тоже почувствовал, ведь у них скорее всего двусторонняя связь... В-третьих, альфа принёс его на руках и даже не стал будить. "Неловко. Надеюсь я не шептал ничего во сне" - покраснел омега, зная за собой такую редкую возможность. Есть, конечно, ещё и в-четвертых, но думать о том, что Намджун мог его ещё и переодеть - мозг отказывался. Когда Чимин спал, Нам смог долго и детально его рассматривать, а так же вдоволь насладиться поглаживанием его нежнейшей кожи, похожей на самый настоящий шёлк. Чимин нереальный и прекрасный - любоваться им одно наслаждение - услада и отдых для глаз. Ну а забыть эту тактильную связь, когда в ответ спящий комочек его обнимал за шею и ластился - такой максимально податливый и гибкий - невозможно. Этих ощущений хотелось снова и снова... с невероятной силой, на заевшем повторе. И желательно лучше наяву, чтобы Чимин сам дал насладиться им добровольно, доверился и отдался в его сильные руки. - Ты улыбался во сне, а ещё тянул ко мне руки. – Вздымающийся уголок губ Намджуна так же без проблем определялся интуитивно, хоть его лицо и было скрыто в тени. Чимин не знал что на это сказать. Он хотел бы встать, но боялся - вдруг он там, под пледом, в одних трусах. – У тебя очень милая улыбка. - Извини, что? - Потупив взор, пробормотал Пак, будто и правда не расслышал последнюю фразу. Он незаметно просунул руку под покрывало, в желании определить, насколько в подобающем виде он находится. - Я говорю, твоя улыбка слаще воды в пустыне. - Глаза альфы сверкнули. - Можешь не проверять, я уложил тебя как есть в джинсах, чтобы не смущать. – Чимин уже был твёрдо уверен, что Намджун легко улыбается на все его глупые действия. А он, как обычно, в своей манере - видит опасность там, где её нет. Но это уже его привычка, избавиться от которой, наверное, почти невозможно. Да, это его повышенная осторожность - полезный навык, но порой он душит его изнутри, не давая расслабиться... вот как сейчас. – Можешь не говорить что снилось, если не хочешь, но видимо это было что-то интересное. – Кровать, рядом с местом где лежал Пак, немного просела под весом альфы, Чимин вздрогнул. Он даже не заметил, когда Намджун успел так быстро переместиться от своего рабочего места и очутиться рядом с ним, в непосредственной близости. – Во сне ты просил тебя обнять и я не смог тебе в этом отказать. Сердце Чимина забилось быстро-быстро, как у пойманного в клетку зверька, потому что то, что говорил альфа и как он при этом смотрел и выглядел - было чересчур волнующе. Лицо Намджуна подсвечивалось от боковых прикроватных светодиодов и походило на маску невероятного, мистического существа с другой планеты - притягательного, брутального и нереально харизматичного, аура же его забивала поры и мозг, грозясь разрушить всякие барьеры между ними. Нам сильный, волевой и горячий внутри как вулкан, несмотря на всю сдержанность снаружи (хотя, по правде говоря, рядом с Чимином он проявляет просто таки чудеса эмоциональности) – он термоядерная смесь мужских качеств, разжигающих костры в животе. Омега быстро заморгал, потерявшись в происходящем и... снова свалившихся на его голову (и живот) откликах. - Не бери лишнего в голову, я же говорил, что позабочусь о тебе. – Мягко проговорил Нам и потянул свою руку к лицу Пака, на которую тот посмотрел как на оружие массового поражения. "Позаботится? А как же женитьба?" Омега резко отшатнулся в сторону и вмиг засмущался от такой своей слишком острой реакции на действие альфы - "выгляжу, наверное, как вчерашний школьник". На лице Намджуна тут же промелькнуло что-то вроде неудовольствия, или это только так показалось... однако Чимин тут же пожалел о своей рефлексии, которая могла быть трактована как пренебрежение, которым он, возможно, задел альфу. "Хотя почему меня это так волнует?" – В институте ты был молодцом, даже не ожидал от тебя такого хорошего спектакля. – Рука вернулась на место, а тон голоса будто стал холоднее. Похоже, что всё таки задел... Чимину вдруг, по необъяснимым причинам захотелось, чтобы Нам и правда ею его погладил, проявив таким образом человеческую заботу, однако еле читаемая язвительность в голосе мигом отрезвила. - Я старался. – Буркнул сникший омега, кривя в гримасе рот. - А так и не скажешь, у тебя очень естественно выходит притворятся. – Похоже Намджун и правда был огорчён и это читалось в острых интонациях и словах. - Как и у тебя. – Не выдержав, бросил той же монетой Чимин. - А кто сказал, что я притворяюсь? – Выдал как на голубом глазу альфа, чем заставил впасть омегу в ступор. - Ты. - Сначала неуверенно, а потом уже несдержанно прорвало, как водопад. – Ты с самого начала сказал, что это игра! – Пак защищался, боясь продолжения признаний. И похоже, не зря... - Это я для тебя сказал, иначе как бы ты выдержал эту пытку? Так ведь? – Намдужун подмигнул и пододвинулся к Чимину поближе, заставляя того чуть отодвинуться к изголовью. Плотоядно-саркастический взгляд не оставлял шансов, чтобы понять альфу как-то двояко. "Конечно это он про пытку поцелуями. Я ведь такой трусишка по его мнению". - Не говори так. Мы оба играем и мы об этом сразу договорились. – Старается держаться уверенно Чимин, задирая острый подбородок, чем вызывает смешок. - Вспомни, что я тебе говорил - ты мне нравишься и я хочу тебя. Или забыл? – Руки Нама продавили матрас по обе стороны от бёдер омеги, заставляя взгляд последнего предательски забегать от нижней части своего тела к лицу альфы и обратно. - Это же была шутка. – Уже всё же с нотками испуга и неуверенности снова пытался донести правду Пак. "Да что он такое говорит? Издевается что ли?" - Да что ты. – Сыронизировал Намджун, пододвинувшись ещё немного ближе. – А когда ты у меня в мозгу недавно был, что ты чувствовал? - Что ты хочешь всем этим сказать? К чему это? – Уже откровенно ища пути к отступлению, зашевелился под нависшим над ним альфой, Чимин. - А может к тому, что я хочу взаимности. – Глаза Намджуна странно сверкнули. Ну может не то чтобы взаимности, ну хотя бы движения в свою сторону. Для начала... Нам же не дурак, понимает, что отношения вот так с кандачка не строятся (здрасьте, я ваш альфа, любите и не жалуйтесь), а доверие и взаимная приязнь выстраивается постепенно и создаётся по крупицам. А в случае с Чимином - доверие штука вообще похоже шаткая и сложная, поскольку тот, очевидно, зашуган семьёй донельзя и ему это самое доверие не привили, не показали на собственном отношении - у Чимина зажатость, как кредо по жизни. Короче, стараться Наму в этом плане не перестараться. - Ччто? – Прошептал, не веривший своим ушам Пак. - Я тебе нисколько не нравлюсь? – Продолжал наступать альфа. – Или может ты солжёшь мне про то, что тебе не нравится, как я тебя целую и ласкаю? – Глаза напротив сощурились, будто говоря "я так хорошо всё вижу и чувствую - даже то, что ты ещё и сам не понимаешь и не улавливаешь". - Я... ты... это всё вынужденное принятие, мне некуда деваться, вот и всё! Даже в голове от тебя нет покоя! Это... это просто рефлексирует мой мозг! – Выпалил Чимин и был счастлив, что так хорошо выкрутился от скользкого вопроса. - Вот как. Покоя нет? – Намджун понизил голос до устрашающей и одновременно пробирающей до мурашек хрипотцы, отчего омега шумно сглотнул. – Умный, умный Чимини. Это похвально, что ты знаешь такие вещи. Рефлексия - это хорошее оправдание. Только вот дальше тебе это делать не придётся, потому что кое-что кардинально поменялось. Одно очень важное обстоятельство... - Я даже знаю что. – Саркастически скривил губы Чимин. - Да? Ну что ж, удиви меня. – Нам смотрел внимательно и выжидающе. - Ты женишься! – Сказал, словно плюнул в лицо Пак. На миг альфа и правда даже удивился, а потом почему-то потянул вверх уголок губ, качая головой. - Я так понимаю, Юнги тебя уже проинформировал. – С долей усмешки констатировал Нам. - Так это правда? – А вот Чимин удивился больше. - Да. – Спокойно произнёс Намджун, смотря в самую душу, выворачивая её словно наизнанку. Две буквы, а сколько всего меняют. Теперь никакого притворства, теперь всё только под флагом этого громкого ДА. И почему-то стало так обидно, неприятно. С чего бы?.. Забавная штука судьба - от неё вот этого ДА на свои пожелания не дождёшься, даже в ситуации, когда тебя метят и клянутся в ответственности перед тобой. Хотя... слова, это ведь всего лишь слова? Не так ли? Несправедливость - она повсюду... она разбросана коварными противопехотными минами тут и там. И похоже Чимин самый невезучий человек на свете, раз умудрился попасть в каждую из них. С чего он вообще решил, что что-то в его жизни может измениться и стать лучше? Даже успел где-то в отдалённых участках мозга нафантазировать себе, что возможно Намджун его вытянет из болота, не оставит одного и всё может быть не так плохо, что он его пометил - даже удачно! С расчётом свинтить из ненавистного дома, где его же изначально и ненавидят и не видят в нём человека. Что может быть хуже той жизни в которой он жил? Быть под юрисдикцией Намджуна даже вовсе не плохо, хоть это и малодушие с его стороны, такое банальное желание попасть под чьё-то крыло... так по-детски - но Нам большой, сильный, волевой и так убедительно говорил ему о том, что Чимин - его ответственность... И всё это он ему плёл, похоже зная, что у самого заготовлен жених. А это уже попахивает каким-никаким, а предательством и лицемерием. На душе сделалось мерзко, будто его использовали. "Лжец, лжец! Редкостная сволочь! Смотрел в глаза и врал!" - Тогда игры и правда не нужны. – С обидой в голосе произнёс Пак (не сдержался), вызывая более пристальный взгляд напротив. Нам явно что-то высматривал и, похоже, проскользнувшие уязвленные нотки в голосе кое о чём ему подсказали: Чимину не всё равно! А это уже кое-что, с этим можно работать. – У тебя есть омега, меня тоже ждёт не дождётся альфа (тут Пак мысленно ставит ковычки) - мы оба пристроены. Спектакль окончен, расходимся. - Как бы не так. – Коварно хмыкает Намджун, вызывая совсем уж отчётливое недоумение у Чимина. - Чего? – У Пака непонимание и глаза как монетки: он ощущает как руки альфы натягивают плед по обе стороны от его тела, создавая им натяжение и соответственно плен, из которого он так просто уже не вырвется. А с какой целью, спрашивается? - А то, что ничего не закончено. Всё только начинается и нам надо об этом поговорить. – Серьёзно произносит Нам. - О чём говорить? – Пугается своего внезапно ограниченного положения Чимин и его вдруг осеняет (спасибо Шуге). – Ааа, я понял! - Поделишься мыслями? – Глаза Намджуна всё так же сощурены. - Юнги был прав! – Осуждающе качает головой омега, смотря в чёрные глаза альфы. - Опять Юнги, и опять он что-то тебе нашептал. – Осклабился явно недовольный, но от чего-то торжествующий Намджун, тем самым только раздражая и ещё больше вводя в ступор. - В отличие от тебя он не скрывает ни правды, ни своих чувств. – Плевки ядовитыми шипами набирают обороты. Чимин задет за живое, ещё как задет, на самом деле! И как смеет этот притворщик ему ещё что-то говорить о чувствах и утверждать о каком-то продолжении. "Ничего не закончено?" А Юнги-то всё таки прав на счёт того, что Намджун так просто его не отпустит, решив сделать своим. "Вот скот!" - Значит в чувствах тебе признался? Ах, какой благородный, честный альфа. – Прожигая взглядом, приблизил своё лицо Нам, обжигая его горячим дыханием. – В его чувства, я смотрю ты поверил сразу. Вообще-то по чесноку, он задет. Вот так по жизни Нама хрен проймёшь, а тут смотрите ка - заводится с пол оборота, стоит Чимину только упомянуть имя чужого альфы. А то что он ещё к нему и прислушивается - это вообще край для гордого мужчины. - И что такого? Да признался. И пусть его чувства его же и обманывают, но он в них искренен. Я чувствую кто говорит правду, а кто лжёт. – Прожигая в ответ взглядом, извивается под пледом омега, вызывая тем самым нешуточные бури и приливы крови. - А я значит неискренен? И давно ты стал экспертом в области чувств и психологии? – Намджун совсем сократил расстояние и взял Чимина за подбородок, ослабив тем самым плед. – А недавно ты говорил, что он тебя пугает. - Ты меня пугаешь больше. – Сделал резкое движение назад Пак, пользуясь появившейся возможностью выбраться из ловушки и тут же упёрся спиной в изголовье кровати, сердце его бешено билось, готовое в любую секунду выпрыгнуть прямиком через горло на ладонь альфы. Намджун, чувствуя испуг Чимина, тем не менее хватки не ослабил, ещё крепче обхватывая нижнюю челюсть омеги своей широкой рукой и приближаясь к нему словно хищник. Пугать Пака конечно не хотелось, но от всех брыканий и препирательств омеги его конкретно заносило. Чимин тут же с силой впился в мощные оголённые плечи Намджуна (на нём опять эта его любимая чёрная футболка, она же майка, она же не прикрытая демонстрация физической силы), пытаясь остановить того от окончательного сближения тел. - Чем же? – Демонически зашептал альфа. - Тем... что считаешь себя выше других, что решил вправе метить кого вздумается без разрешения, что врал обо всём, плёл о какой-то ответственности... – Как не в себя палил всё что взбредёт в голову Пак. Затем он на миг задумался, что ещё предъявить этому бесчестному типу, терять-то теперь ему уже всё равно нечего, впереди только неизветсность и изъедающая душу тьма. – А сам решил сделать меня... своим любовником! – Аж самого перекосило от сказанного. Намджун остановился, посмотрев на Чимина озадаченно. "Что он несёт? Каким любовником?" - Ты рехнулся? – Вот прямо так в лоб. Потому что в этот раз действительно удивлён. Сколько слов, сколько обвинений, а вроде умный мальчик... Хосок ему и показать должен был всё и разложить по полочкам, в доказательство того злосчастного вечера (раз уж Пак ему самому не верит). Он или в состоянии аффекта это говорит, или... ну конечно! "Эти мысли ему тоже вложил в голову один небезызвестный кадр, герой искренних признаний и претендент на медаль "идеальный мужчина". Так и тянет дать в морду, чтобы золотые зубы на пол посыпались. - Я тебе не игрушка, и не смей меня трогать. Думаешь я соглашусь быть с тобой? – Чимина всё ещё несло, потому что у него-то в голове задачка уже решилась как надо. Тут сомнений нет, этот лжец и сам признался - он женится. Тогда кто он ему такой? Никто! И кем-то, а тем более подстилкой в кровати, только потому что у Намджуна какая-то тяга из-за метки, он никогда и ни за что не будет! Чимин человек очень принципиальный, он даже сам не подозревал в себе такое, но как внезапно оказалось - его принцип: не иметь отношений без чувств. Он не будет любовником, утехой в койке просто потому что... так удобно, выгодно и никого давно уже не стесняют подобного рода отношения. Да, он не видел жизни, а в ней порой происходит такое из ряда вон, что меняются не только принципы, но и судьбы. Но он и правда не видал и не жил, а потому у Чимина вот так - с юношеским максимализмом, потому что он и сам только переживает свой переходный возраст, так затянувшийся во времени. И вообще, не от подобно ли он бежал из больницы? Подкладываться к какому-то альфе по договору... это мерзко, хоть и так выгодно его семье. Но это моральная гнилость, это грязная сущность этого мира - он её не может принять... Намджун смотрит на омегу ошалело, так, будто он его кипятком ошпаривает. – Я никогда, слышишь, НИКОГДА не лягу под тебя! А вот тут случается момент, когда Чимин моментально затыкается, прикусывая щёку изнутри: и дело не только в том, что он готов сам же себе по губам надавать за то, что только что наговорил - причём так грубо, безжалостно, как и сам от себя же не ожидал, а скорее дело в виде альфы, что сделался чернее самых тёмных грозовых туч (помните те, что Асператус, от которых накрывает дьявольской тишиной, от чего по венам растекается паника). А ещё Пак, кажется, заметил сгустившийся сумрак вокруг них двоих (или это игры разума), словно он материализовался из самого ада, и подсветка от перенапряжения замигала - ну прям как в фильмах ужасов (хотя вот это точно игра подсознания). Напряжение тут только одно, и оно с мерным жужжанием дребезжит между двумя коротящими людьми. Кто кого предал? Где ложь, а где правда? Намджун и сам осведомлён о своём новом положении жениха (ха-ха) не так давно - у его правды слишком короткий срок годности, чтобы его можно было бы обвинять по всей строгости. И вообще дела-то, как оказалось - давно минувших дней. И дела-то те мутные, покрытые толстой коркой лжи... Но не Намджуновой, а немного другого поколения, того, что до них - тех кто и заварил эту кашу. И вот на этом моменте стоит приоткрыть кое какую завесу из буквально недавнего прошлого. ~флешбэк~ Кабинет Кёнхо, встреча с небезызвестным гостем. - Как там говорится? У вас товар, у нас купец? – Искуственным смехом проезжается по нервам Хун. - Сотри свою гримасу, она здесь тебе не поможет. - Зато поможет кое-что другое. – Хун тянет руку к внутреннему карману пиджака, а Кёнхо, как в замедленной съёмке следит за движением. Да собственно, что смотреть – он знает, что тот вытащит из-за пазухи. Не пистолет, нет – хах, о нет. В мире деловых людей есть оружие более действенное и по своим масштабам порой гораздо более разрушительное. Да у него и самого второй оригинал такой в сейфе лежит, как говорится, не тужит. Думал, что никогда оттуда доставать не придётся. Наивный человек, а ещё глава корпорации называется. Хун с прищуром глаз вытаскивает документ и обмахивается им как веером – типа ему жарко. - И что ты им трясёшь? – Шипит Кёнхо, выглядя при этом всё-таки больше беспомощно, нежели устрашающе. - Да так. Хочу вот на твою реакцию посмотреть. Давно не виделись. Ты, наверное, и думать обо мне забыл, не вспоминал... А я ведь скучал. – Всё звучит как издевательство. Да таковое оно, по сути, и есть. Хун же тот ещё шут в оболочке грозного предпринимателя. Потребовать свои деньги, долю бизнеса, права – это конечно святое, но поиздеваться в духе «оскорбленной любовницы-брошенки», упустить такую радость – да ни за что на свете! И ещё не известно от чего приятнее от всего этого в большей степени, ведь не всё деньгами меряется! И главное, реакция Кёнхо на его слова имеется, а значит, шут старается не зря. - Скучал? Ты сучье отродье... – Снова шипит Ким, готовый прыгнуть на заклятого друга. - А ты забавный. Даже забавнее, чем я себе представлял. – Ну а что, Кёнхо ведётся, и Хун этим вовсю пользуется, готовый выжать эмоции врага до капли. – Но, дружище, не стоит забывать, что всё делалось изначально и будет делаться так и впредь добровольно. Так ведь? - В контракте ясно написано, что сын должен быть омегой! Чего ты припёрся? – Злится, но уже более слабо, потому что знает, что сыграть в дурачка всё равно не получится... Они оба в курсе изначальной "гениальной идеи", которая по прошествии времени таковой уже совсем не кажется. Наоборот - те последствия, что за собой тянутся... они не были предусмотрены. Но бывший друг тоже не в курсе всего, а потому Кёнхо продолжает пыжиться и косить под идиота. - Конечно-конечно! Мальчик созрел... – И снова пауза. Смотреть на реакцию замершего Кёнхо - величайшее наслаждение! Как он цепенеет, как в его глазах, где-то в самых глубинах, хоть тот и не хочет этого показывать, зарождается нечто вроде страха. Сто из ста, никаких денег ради его выражения не жалко! – И теперь он больше не бета. – Хун делает пальцы пистолетиком и нацеливается на поражённого, застывшего недодруга, изображая этим жестом, что поражает того в самое сердце. – Он омега! – И одними губами так беззвучное бам. - Я не верю! Ты и в прошлый раз так говорил! Но по всем показателям он так и остался неполноценным омегой. – Кёнхо искажает лицо улыбкой, что, впрочем, больше выглядит надтреснутой маской, и не особо тянет на лицо победителя. А кто постарался, чтобы омеговость Чимина так и оставалась запертой внутри него и не раскрывалась? Кёнхо постарался! И план был идеальный, тот так и должен был остаться бетой... Но что же пошло не так, почему он вдруг стал нормальным? Лучше конечно об этом вообще никому не знать, это дело гнилое, хоть и было продиктовано защитой своей семьи и так называемой заботой. А то, что это испортило жизнь и взросление одного конкретного мальчика - это ведь не такая большая плата? Однако Намджун этого точно не оценит. Поэтому - рот на замок. - Есть справочки, всё задокументированно. Не волнуйтесь, папаша. – И снова Хун лезет в карман. Просто какой-то ящик чудес, а не карман. Документы припечатываются к столу и Кёнхо, не сводя с «друга» взгляда, медленно берёт их в руки и подносит к лицу. По мере прочтения его лицо бледнеет. - Но ставки повышаются, так как... – И тут сверху ложится ещё одна бумажка. – Он ещё и девственник. Я надеюсь, ты помнишь о таком пунктике? Сам же настаивал. – Хун делает невинное лицо, мол сам просил-уговаривал, а теперь, когда он с таким трудом выполнил, сберёг дитятко – какие могут быть претензии? Кёнхо рассматривает ещё одну бумажку и обессиленно рушится в кресло, наливая новый бокал. - И мне налей, отметим по-семейному! – Посмеивается Пак, решая, что дело в кармане. - Я требую независимой оценки. Это может быть подделка или у тебя купленные врачи. – Хмурит брови Кёнхо. - Оттянуть время хочешь? – Тут же напрягается Хун. – Можно всё сделать быстрее. Я приведу сына и ты сам услышишь его запах. Желваки на скулах Кёнхо ходят ходуном. Дело то ясное – Хун не может так блефовать и случилось то, что должно... просто оно было отложено во времени, вот и всё. А все надежды на обратное – это завтраки для детей, те что с противными комочками, чтобы жизнь мёдом не казалась. Он не должен был поддаваться на уловки спокойной жизни, верить всему этому – она ведь всё равно всё расставит по своим местам, заберёт своё. И отдавать по счетам придётся, и расплачиваться за грехи – всё-всё неминуемо вернётся бумерангом: просто захотелось видимо побыть ребёнком, хотя бы на время, на то самое, когда нет проблем и небо голубое. Но он сам составлял договор и знает там каждый пункт. А потому, не отвертеться! Вот и всё... ~конец флешбэка~ Намджун хотел серьёзно поговорить и всё объяснить с этой треклятой женитьбой, но после сказанного... кажется, кина не будет? Разве что только какой-нибудь триллер. А жаль... новость то была очень важной и касалась она непосредственно контракта их семейств, которые по странному стечению обстоятельств являли собой одно целое (и в чьих хитросплетениях Намджуну надо было ещё разобраться, потому что там всё слишком мутно, и отец явно самое важное утаивает - он это чувствует). Единственной причиной, по которой Намджун согласился на брак, прочитав этот уродский, кривой договор, было лишь то, что его женихом в нём значился никто иной, как Пак Чимин. И нет, не однофамилец со схожим именем, а именно тот, кто с недавнего времени распространил в его сердце огромную вселенную, доведя его до точки невозврата, украв его спокойную жизнь. Маленький зверёк, что впитался в кровь и пророс в мышцы - он тот, о ком он бесконтрольно думает и спит, решая задачи по его спасению. Однако, внезапно задача облегчилась на один пункт, и "недоделанным женишком" внезапно сделался он сам. Недоделанный, картонный жених из Чиминовых страшных снов, жених по контракту... Забавный кульбит судьбы о котором Паку так просто и не расскажешь, а Нам думал что его уже и правда ничем не удивить! Смешно, а ведь он Чимина с самого начала в шутку женишком обозвал - как в воду смотрел, кто бы мог подумать... с самой первой встречи Чимин уже был предназначен ему по праву контракта. Пиздец! Такой ошеломляющий, что Намджун даже не успел толком переварить информацию - такое просто не переваривается, и можно только представить как это воспримет сам Чимин. Возненавидит его? Поверит хоть чему-нибудь? И когда Нам думает о том, что теперь Чимин его - это не просто такой оборот речи... это контракт такой. Это практически передача прав на пользование человеком... Нам чуть не волосы на себе рвал, когда его читал. Хотя, там много чего от чего можно поседеть и это длинный пересказ, немного выбивающийся из той ауры, что сейчас царила между сократившими расстояние между собой до минимума альфой и омегой. Чимин считает его лжецом и предателем и Нам не может его обвинить в предвзятости, потому что таковым он и выглядит. А дальше будет выглядеть только хуже, расскажи он ему кем он теперь является для этого маленького зверька. Но правда всё равно настигнет. Но немного не сейчас - сейчас альфа слишком взбудоражен, растревожен, раздосадован брошенными в свою сторону словами. Чимин не обязан падать в его объятья, испытывать к нему симпатию и привязанность, но чёрт возьми, когда он... ИМЕННО ОН, говорит о своём к нему неприятии так уверенно, что Намджун ему претит настолько, что он никогда в жизни не разделит с ним постель (а Нам под этим читает не только горизонтальное положение) - это разгоняет внутри кровь до сверхзвуковых скоростей, а мозг гудит в ответ на поступившую информацию, как подвисший сервак. Крышу сметает напрочь, душит, перекрывает клапаны - такого с альфой не было никогда. Чтобы от одного заявления омеги его так травило подкожно, вымораживало насквозь, леденило кровь и... пугало. А ведь он думал, что вообще ничего не боится. "Я никогда не лягу под тебя" - как заевшая пластинка в голове. Звучит цинично. На самом деле обычно, но если из уст Чимина - то вытравляюще ядовито. После такого в душе словно пустыня. С чёрным песком и чёрным беззвёздным небом, словно больше нет космоса и той безграничной вселенной внутри. Бывают холодные пустыни? Ох как бывают, и одна только что распространила свои, выжигающие холодом ветра, внутри альфы. Это холодный огонь внутри. Это метка безразличия. Туманит разум, уводит не туда. Внутри всё пересохло и есть только один источник влаги, что может хоть как-то уталить эту жажду внутри, спасти от бури, пробудить к жизни - это губы напротив. Они его источники жизни, от которых пробирает дрожь - губы которые его не желают и которые так желает он... как самый жалкий и голодный зверь. Неприкаянный, хищный, озверевший вмиг от невозможности разделить... припасть... эти живительные губы, которые не захотят поделиться с ним своей живой водой. Добровольно не захотят. По контракту - да, придётся, а по велению сердца... НИКОГДА? Намджуна кружит и мутит. Ему ХОЛОДНО. И этот угнетающий штиль не к добру. Чимин видит на дне зрачков альфы что-то такое застывшее, необъяснимое - ещё больше жалеет о сказанных словах, которые, как известно, не воротишь и ощущает внезапный прилив, как в лунную ночь. Такой неуместный, такой обжигающе холодный, как свет луны - его накрывает вмиг... вместе с губами альфы. Поцелуй получается жадный, мстительный, растекающийся чёрной мглой по жилам - до хруста прожёвываемого стекла на зубах. И, казалось бы - отпрянуть, оттолкнуть, сделать хоть что-то, но... Чимин вдруг слегка подаётся навстречу, впивая коготки в открытые плечи и отвечает. Отвечает приоткрывшимися губами. Отвечает поступательными движениями навстречу. Отвечает разрешением ворваться языку внутрь его рта. На все запросы - ответ положительный. Это замыкание, это потухшая подсветка кровати, это мокрый жар и мычание в поцелуй. Такой еле слышимый, но при этом возбуждающе-томный. Такой, на который способен только голосок Чимина - сладкий, как тягучая патока - по нервам, по центрам мозга, по возбуждению в паху. Внутри гудят от натяжения струны и лопаются с невиданной силой, посылая токи желаний. Пальцы альфы сжимают затылок омеги, вжимают в неистовство происходящего с удвоенной силой и тянутся другой рукой вниз, к краю футболки. И опять положительный ответ на запрос. Рука дрожит от нетерпения и восторга, оглаживая изгиб талии и останавливаясь у живота. Который твёрже камня и тем не менее вздымается под сокращением мышц. Губы треплют юркий язычок, никак не могут насладиться всласть, позволяют забыться, отключиться от внешнего мира - где нет уже ничего. Только кромешная тьма вокруг и ощущения на грани полураспада личности. Никаких вопросов. Однако ответ находится скорее, чем думалось: он обагряется кровью. У их поцелуя вкус железа, у их поцелуя алый цвет. Он смешан на палитре языка, вместе со слюной. Внутри головы взрывается хрустом и исторгается кровавым цветком прямо в рот омеги, окрашивая его зубы в красный. В руках у Чимина остатки какой-то статуэтки, а на руке Намджуна его же кровь, собранная с затылка. Лжец!