Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

~Флешбэк~ Намджун читает брачный договор и медленно отъезжает крышей. Сначала, конечно, от вписанного в договор имени со стороны предназначенного ему жениха. «Пак Чимин». Эти два слова прямо-таки светятся, выделяясь по яркости от основного текста. А может они вообще кровью написаны, а это — контракт с самим дьяволом? (Ну, очевидно, Чимин именно так и решит, когда альфа ему поведает, ху из groom). Нам от полученной радиационной дозы информации роняет на стол челюсть, переставая, кажется, даже дышать — на что его отец, до этого нервно сжимающий край стола, поднимает обеспокоенный взор, не совсем понимая, что за этой реакцией сына ожидать дальше. Вот уж чего Нам никак не ожидал увидеть в любезно предоставленных бумажках, так это имени его зверька. Намджун, просто таки поражён (цензурно выражаясь). Пораскинув некоторое время в таком ошеломлëнном состоянии мозгами, он всё так же, не поднимая челюсти, смотрит минуты две будто сквозь Кёнхо. Отец от подобного теряется, ему не по себе от такого Намджуна — «лучше бы наорал» (но ничего, скоро всё будет), однако на всякий случай он начинает подбирать слова оправдания, правильно поняв, на каком именно пункте остановился его сын. — Ты, главное, не нервничай… — А чего бы мне нервничать? — Темнеют глаза младшего альфы. Он долго смотрит в упор на отца тяжёлым взглядом, от чего тот начинает бледнеть, краснеть и потеть. Однако разрушить эту удушающую тишину не находит в себе сил, да и отвлекающие танцы с бубном тут тоже не помогут. Намджун снова опускает взгляд на договор, не проронив ни слова и, в сгустившейся до состояния вязкой мокроты атмосфере, продолжает читать дальше. По залёгшей между его бровей морщине, старший понимает — всё плохо. Ну, иного он и не ожидал. «Секретность пола Чимина обязательна. При соблюдении оной г-ну Хуну гарантировано 25% акций компании». «Девственность Чимина в приоритете. Если г-н Хун передаёт Чимина девственником (подтверждённая медицинская справка должна прилагаться), то его процентная ставка от бизнеса г-на Кёнхо повышается ещё на 15%». «Г-н Кёнхо в случае удачно завершённой сделки (заключение брака по договору) получает новые выгодные контракты, расширение бизнеса и активов. Если договор не выполняется со стороны Кёнхо — весь его бизнес передаётся г-ну Хуну». — Что ещё за секретность относительно пола Чимина? С какой целью? — Поднимает бровь Нам и замечает как трясутся руки отца. — Этот пункт… на нём настаивал Хун, как он говорил — для безопасности Чимина. — Вот как. От чего же он его защищал? — Кёнхо замолчал, а глаза его забегали по предметам мебели, не зная на чём остановиться. «Как интересно» задумался Намджун, наблюдая за дилеммой, разрывающей изнутри его отца. — Ладно, допустим ты не знаешь. — Нам усмехнулся. — Почему тогда так важно, чтобы Чимин был девственником? — Глаза младшего альфы опасно сузились. — Это для создания хорошей, крепкой семьи, чтобы ваши дети были максимально здоровыми… — Тут Нам не выдержал, стукнув кулаком по столу. Ту ересь, которую решил сейчас вешать ему на уши его собственный отец, он слушать не желал. Во-первых Намджун терпеть не мог, когда из него пытались сделать идиота (тем более отец, который прекрасно его знает), во-вторых, и именно по первой причине, играть в эти дурацкие игры он с ним был не намерен. — Ты мне тут ещё про телегонию* задвинь! — Рыкнул, разъярённый альфа. — И что, справочку-то будущий тесть подогнал? — Нам встал, начиная мерить шагами кабинет. Кёнхо сглотнул и коротко кивнул. ____________________ *Телего́ния — опровергнутая биологическая концепция, существовавшая в XIX веке, утверждавшая, что спаривание с предшествующими, а особенно с самым первым сексуальным партнёром существенно сказывается на наследственных признаках потомства, полученного в результате спаривания с последующими партнёрами. — Какой у меня заботливый всё-таки потенциальный родственник. Так старался, оказывается, все эти годы! Может мне его по такому случаю принять у себя, угостить чем-нибудь? Боюсь только, что моё угощение не придётся ему по вкусу. — Кёнхо захлопал по столу в поисках бокала. — Теперь вы ещё и трудиться вместе будете, ему же 40% акций твоего бизнеса полагаются. Заебись, какая идиллия! А может… ну нахуй, отдашь ему весь бизнес и начнёшь жизнь с чистого листа, так сказать? — Кёнхо сделал глоток янтарной жидкости, но она пошла не в то горло. — Или на что ты рассчитывал? Что прочитав условия договора, я решу склониться перед вашими грёбанными планами? Или… что, прочитав имя Чимина, я тут же упаду ниц от счастья и соглашусь на всё, как пубертатный подросток? — А он тебе… не по душе? Ты же его, кажется, даже пометил… — То, что я его пометил — не ваше с Хуном дело, отец. На ваш договор это не распространяется. И к моим чувствам это тоже не имеет никакого отношения. — Намджун отвернулся к окну. — Так ты отказываешься? — Откашливаясь, с отчаянием выпалил Кёнхо. — Так денег жалко? — Укоризненно цыкнул сын. Отец на это ничего не ответил. Снова повисла гнетущая тишина. *** Лан уже был на грани истерики: почему два его самых любимых мужчины ведут себя так, будто они не родные, почему Намджуни кроет матом родного отца, а тот… вяло защищаясь, позволяет костерить себя на чём стоит свет? Омега нервно мнëт рукава домашнего шелкового халата и, читая про себя только что выдуманные молитвы, крадется к двери кабинета. Как какой-то воришка в собственном доме, он подбирается всё ближе, как вдруг подскакивает на месте от звука бьющегося стекла — очевидно бокал со всей силы приложили об пол. — Я ещё раз спрашиваю, отец, какого хуя договор составлен как какой то гребаный акт работорговли? Или ты мне всё расскажешь, или ты мне не отец! Тут Лан обхватывает ладонями рот и, еле сдержав испуганный крик, приглушенно заскулил от услышанного. — И желательно начать рассказ с самого начала ваших с Паком взаимоотношений. — Грозно, и не терпя отказа, добавил Намджун. — Хорошо… — Вздохнул Кëнхо. — Пак Хун мой давний друг, ещё со школьной скамьи. Можно сказать, он был лучшим другом. — Начал старший, потирая виски. — Поздравляю, друзей ты себе выбирать не умеешь. — Сыронизировал Нам. — Он был детдомовский, всегда всеми обижаемый, затюканный, но за любое проявление с моей стороны внимания — всегда отвечал повышенной благодарностью. Он был похож на беспризорного пса… — И за это ты его пригрел и откормил. — Жёстко констатировал сын, впрочем, попав прямо в самое яблочко. — Точнее не скажешь… — Горько хмыкнул Кëнхо. — Хун, в итоге оказался алчным и завистливым. Жаль я слишком поздно это понял! Как оказалось, у него всё это время было такое огромное желание занять место в жизни, которое, как он считал, по праву принадлежит именно ему. — Похоже, оно у него и сейчас не исчезло. Но для равновесия нужно кого-то подвинуть, так ведь? Видимо ты так намозолил ему глаза своей успешностью, что стал главной мишенью его зависти. — Видимо да. Но он всегда хорошо маскировался, чертов хамелеон. Талантов у него было мало, зато амбиций, хоть отгружай. А я… я чувствовал всегда за него некую ответственность что ли… Он всегда, если вспомнить, был рядом, а я тащил его за собой. И в школе вытягивал по предметам, и ночевал он у нас в семье часто. А ты знаешь, что я сам то не из богатой семьи — тогда завидовать было особо нечему. — Как ты ошибаешься, отец. Завидовать можно даже малому, если посчитаешь, что тебе именно этого не хватает. Даже к большему куску мяса в миске завидуют. — Ты прав. Но я был слеп… Потом я поступил в институт, ну и он за мной. Успехами он не блистал, карабкался как мог. Если вспомнить, и там я ему помогал, как младшему брату… А когда по окончании я решил попробовать себя на поприще бизнеса, он отошёл в сторону, сказав, что пойдёт своим путем, что очень хочет построить свою семью. Ну, его понять можно — детдомовские в этом плане недолюбленные и у них есть такой пунктик в жизненных приоритетах. Поэтому я не стал настаивать, пожелав ему удачи. Но мы не оборвали связи, много общались, я ему всегда помогал деньгами, когда у самого дела шли хорошо. А потом у меня случился небывалый подъём в бизнесе, мне фартило, я выгодно инвестировал деньги, они быстро окупились. В общем сыграл не только ум, но и удача — и где надо я вцепился мертвой хваткой в выпавшие возможности. — И когда же ты понял, что Хун, тот ещё хуй? — Кёнхо на это тихо кашлянул. — Помнишь то дело со сливом информации, когда я мог потерять компанию, а ты ещё меня выручил? — Как забыть, но я только исполнителя вычислил, от остального ты меня вежливо отстранил. — Хмыкнул младший альфа. — Да. Я сам тогда этого гада дожал и он сдал заказчика. Я не хотел вываливать на тебя лишнего, дальше я мог уже сам разобраться. Это был удар для меня… когда я узнал, что все эти козни строил тот, кого я пригрел, дал работу, сделал партнёром по бизнесу, хотя он не раз подводил меня своими неразумными решениями… — Вот почему ты тогда депрессовал и информацией не делился. — Потëр подбородок Намджун, вспоминая то время. — До конца жопу своему дружку прикрывал. И, похоже, даже не засадил его! — Нет… пожалел, не хотел портить ему жизнь. У него же семья, дети… С одним из которых мы к тому времени уже… — Тут Кëнхо резко замолчал, оттягивая ворот рубашки. — Породниться, значит, решили. Как мило! — Хищно улыбнулся Намджун. — Мы думали тогда по другому… я думал! О будущем пеклись. — Господи, я щас расплачусь, какая трогательная забота! — Нам наигранно смахнул невидимую слезу. — Намджуни, прошу… — О чём ты там меня просишь? А да, подписать договор, чтобы твои денежки не перешли тестю Хую. — Кёнхо поджал губы. — Я виноват… я многого не понял, просчитался… — Убитым голосом произнёс отец. — И будешь просчитываться дальше, если не расскажешь, почему договор составлен таким дебильным образом. — Однажды Хун, беря с меня обещание о неразглашении, в доверительном разговоре поделился со мной, что его сын Чимин — омега, и что он хотел бы, чтобы его женихом стал такой перспективный молодой человек, как ты. Что эта связь имеет свои выгоды — в некоторых кругах известно, что потомство от омег, рождённых в семьях бет, более здоровое и умное. Заявление о том, что ты и правда очень завидный жених меня, конечно, не удивило. Тут Хун был не первым желающим породниться. С твоим то двойным запахом, не говоря уж об умственных и физических данных, и подавно — так оно и есть. Ко мне не редко обращались открыто или завуалированно с таким желанием разные семьи. Но, зная тебя — я всем отказывал… кроме одного случая с Кимами, как ты знаешь… Меня поразило другое — то, что Чимин и правда омега. Это же огромная редкость! Таких омег днём с огнём не сыщешь… — Намджун внимательно слушал, не перебивая. — Меня это, честно скажу, прельстило. Когда он привёл своего сына на смотрины… — На этом моменте бровь Намджуна сильно выгнулась. — Смотрины? Он был у нас? — Скептически удивился младший альфа. — Почему я этого не помню? — Всё проходило без тебя. А Чимин… он был в том возрасте, когда легко забыть какой-то мало что значащий поход в гости. Хун, полагаю, не посчитал нужным даже поставить его в известность о цели похода. — Я так понимаю, с ним в семье вообще не считаются. — Недобро произнёс Нам, на что отец вздохнул, не зная что ответить. — И на смотринах я не учуял у Чимина вообще никакого запаха. Ты же знаешь, до полового созревания у омег его и нет почти, но едва заметный, при близком расстоянии всё-таки можно учуять. У нас, альф, нюх на это хороший, в отличии от бет. Хун просто не мог знать — пахнет его сын или нет, разве что только от кого-то со стороны. Я ему не поверил тогда, нагрубил даже… мне было не приятно, что близкий друг так откровенно делает из меня идиота. — И что же изменилось, от чего ты передумал? Идиотизм стал не так сильно на голову давить? Дай подумать… Хун нашёл способ доказать тебе, что его сын — омега. — Он настаивал, уверял… Ну мы и провели исследования. — Интересно, и где такие проводят? — Прищурился Намджун. — Уж не в Zetagen ли? — Дда… — Побледнев, промямлил Кёнхо. — Ты имеешь к этому какое-то отношение? — Нахмурился Нам, на что отец ещё сильнее занервничал. — Ннет… это просто нужно было сделать, вот и всё. — С висков Кёнхо стекали капли пота, а запах бергамота приобрёл затхлые оттенки подчинения. — Прошу, поверь, сынок! Не дави, у меня сердце не выдержит… — Больше ты мне ничего сказать не хочешь? — Продолжил испускать удушливые ферромоны Намджун, рождая в голове отца нехорошие картинки, вызванные собственными, в миг ожившими страхами. Ему плохело на глазах, а дышать стало будто бы совсем нечем. — Если я узнаю, что ты от меня что-то скрываешь, я это так не оставлю! Чимин — мой омега, и без всяких ваших дебильных контрактов. Ты знаешь что это значит, и знаешь меня, отец! Я предупреждаю, что за своё… — Нам осёкся, поправившись. — За свою частичку, которую я передал Чимину, когда его метил, я впрягусь во что угодно, и не пожалею ни своих сил, ни ресурсов. Поэтому говори сразу, что ещё не сказал. — Хорошо… — Кёнхо заплакал, отчего удивился даже Намджун. Он, по честности сказать, никогда не видел отца со слезами на глазах. Тот довольно жёсткий в делах альфа, правда со своими слабостями в стенах дома, и тем не менее — это что-то из разряда невероятного. — Я спонсировал Zetagen. Да, это так… именно из-за этого в своё время я так и поднялся. Но я делал всё только ради семьи! Чтобы у вас ни в чём и никогда не было нужды! Но я уже отошёл от их дел, правда! Давно отошёл, как только понял что их дела не чисты. — Сука, блять! — Заорал Нам, переводя дальнейший разговор в нецензурную плоскость. Стены дома сотрясались, а Лан трясся как осиновый лист, тихо плача под приоткрытой дверью кабинета. ~Конец флешбэка~ *** Стояла устойчивая ночь, Гук с Тэхёном давно отбыли в направлении дома омеги (туда им и дорога), врач тоже ушёл почти сразу, как только осмотрел рану альфы, отметив, что у него ничего особо серьёзного, хоть порез и оказался далеко не поверхностный. Однако там не было ничего такого с чем бы не справился молодой, пышущий жизнью организм. — У вас стальные жгуты вместо мышц, молодой человек! — Хмыкнул врач, накладывая скобы и косясь всё же больше на полуобморочного омегу. — Ну ничего, до свадьбы заживёт. Нам от такого оборота речи чуть заметно напрягся и метнул взглядом в сторону лежащего на кровати Чимина. Тот тоже дёрнулся, на миг придя в себя, округлил глаза, затем коротко глянул в ответ на альфу чуть блестящими от слёз глазами и снова их прикрыл, болезненно выдыхая и сливаясь по цвету с белой наволочкой подушки. У Чимина был шок — какое-то время он вообще ни что и ни на кого не реагировал, чем изрядно испугал Тэ. Тот, от беспомощности, даже покосился на Чонгука взглядом побитого щеночка, словно ища поддержки у альфы, потому что не понимал, как ещё может выразить другу свою поддержку, расшевелить его. Гуку, несомненно, было лестно от этого обращения к нему за помощью, однако он и сам прибывал в заторможенном состоянии, особенно зависнув от последующей новости. — Боюсь, до свадьбы может не успеть зажить. — Сыронизировал Намджун, но шутку никто не понял. Почти никто… Альфа видел, как криво дёрнулись губы Чимина, как затрепыхались под его закрытыми веками глазные яблоки и ещё больше побледнело лицо. Он конечно, и не рассчитывал на мгновенное принятие новости со стороны омеги, а уж тем более на какое-то одобрение с его стороны или… радость (тут все дружно посмеялись), но всё равно, такая гипертрофированная реакция некой обречённости, словно тому предстояло в скором времени идти на плаху, его огорчала… и даже, да… задевала. В итоге пришлось поверхностно поведать о их с Паком скорой свадьбе: на этом моменте Чимин вообще весь скрючился от перенапряжения, будто у него внутри кто-то за все жилы разом потянул и на кулак до предела намотал. Однако глаза он так и не открыл, не удостоив будущего супруга даже мимолётным, пусть хотя бы и полным злобы или раздражения, взглядом. Однако Тэхён не мог так спокойно безмолвствовать — для него новость имела эффект разрывной бомбы. Он сначала застыл (впрочем как и Чонгук), потом хотел накинуться на Намджуна, потом испугался его железобетонного вида и флегматичного взгляда и отступил к Чимину, пытаясь того хоть как-то привести в чувства, чтобы он опроверг слова альфы. Пак лежал и по прежнему ни на что не реагировал, больше смахивая на выброшенную на берег касатку. Тогда Тэ кинулся к Гуку и начал трясти уже его, требуя не понятно чего: то ли, чтобы он втащил Намджуну, то ли чтобы сказал о том, знал ли он обо всём этом «подстроенном деле» с самого начала, то ли чтобы уже просто что-то сделал. Не понятно чего, но главное, чтобы не стоял, в то время когда его самого вот так лихорадит. А Чонгук что? Чонгук подобрал упавшую челюсть, прижал к себе покрепче эту сопротивляющуюся разъярённую кошку, чтобы она его запахом поглубже надышалась и успокоилась (а заодно чтобы Тэ вырваться не смог, ну или тоже кому-нибудь не вдарил в состоянии аффекта), а сам на друга зырит и в переглядки играет: глаза таращит, устраивая мимикой целую пантомиму, одними губами беззвучно вопросы задаёт. Нам же на это утвердительные кивки посылает с самым невозмутимым видом — вообще такое чувство, что тут все вокруг в напряге, кроме него. Тогда Гук снова челюсть роняет и уже сам ошеломлённо в шею своего ангела утыкается — новости, мягко говоря, на грани добра и зла. Ему срочно надо подышать перчёным ароматом Тэши. «Вот так дела… Чимин наверное именно за это Наму башку то и проломил… Во даёт! Возможно и ещё втащит… когда отойдёт от шока, конечно» альфа крутит головой в поисках оставшихся острых предметов, не отпуская и всё также крепко прижимая к себе уже совершенно не сопротивляющегося Тэхёна. И только этот приятный факт, наверное, и позволил ему настроиться во всей этой ситуации на более философский лад «ну и ладненько, ну и чудненько, думаю женитьба — это не самый худший расклад, в конце концов они же, как там говорили — эталон истинной любви, мда… Да и вообще, оба они, похоже, те ещё упёртые бараны. Ведь нравятся же друг другу, я такое сразу чую». *** — Я до сих пор не понимаю как так то? Вот Чимин, а вот Намджун. Сначала один назвал другого своим парнем, случайно ткнув пальцем… именно в него. Не в кого-нибудь, а именно в Намджуна, из всей толпы! Потом Чимин оказался омегой, потом мы застаем их в разгар… кхм… — Осёкся Тэхён, сидя на переднем пассажирском авто Чонгука и смущенно подбирая подходящее слово. — Назовём это «разгар страсти», если тебе так будет проще. — Слегка улыбнувшись, помог Гук. — Да. — Кашлянул Тэ. — Потом оказывается, что Намджун уже пометил Чимина и они объявляют себя парой. — Точнее, сначала их таковыми объявили в новостях, а потом они это подтвердили сами. — Поправил очень довольный всей складывающейся обстановкой альфа, следя при этом за дорогой. — А теперь выясняется, что они женятся! Уму непостижимо! Но как они будут вместе? Чимин… и такой человек, как Намджун… — Ты же его не знаешь совсем, не стоит делать преждевременных выводов, малыш. — Тэ зыркнул на альфу, но на этот раз ничего не ответил, чем обрадовал Чонгука. — Такая черта, как поверхность взглядов не красит никого. Но ты же не такой, я вижу. Ты порой импульсивный, но не поверхностный, Тэхёни. — И какой он, этот твой каменный друг, что пугает всех в окружности километра одним только взглядом. — Пожевав губы, спросил омега. — Он очень ответственный, сложный, чертовски умный и сильный и однолюб — я в этом абсолютно убеждён. Но не это самое важное в данном вопросе. — Тэ с интересом поднял взгляд, а бровки его взметнулись вверх. — С тех пор, как он встретил Чимина, тот на него влияет, хоть этот упёртый осёл это и отрицает. Думаю, Чимин с самого начала ему приглянулся… даже будучи бетой! Но как ты понимаешь, такой человек как Нам, он бы даже себе в этом не признался, и под пытками продержался. Он слишком закостенелый альфа, «правильноориентированный» суровый мужик до мозга костей. Однако… — Тут Чонгук заговорщицки улыбнулся, будто он какой-то демон-искуситель, от такого Гука Тэхёну сделалось даже как-то неловко, он отвернулся. — …думаю Чимин ему очень нравится. А это значит! — Палец вверх, вершитель судеб на пульсе вселенной. — Значит он будет его добиваться. По своему конечно… но по крайней мере, ответственность за него он возьмёт полностью! Это сто процентов. Чимин будет за ним как за каменной стеной. — Вот уж что значит быть камнем… — Слегка усмехнулся Тэ. — Однако я всё равно не понимаю, что это за шутки такие… — Он неверяще покачал головой. — Ну правда, совпадения ведь просто фатальные, в жизни так не бывает. — Скепсис Тэ по отношению к альфам так и витал между невысказанных строк. — Да уж, жизнь шутит не по-детски. — Не стал заострять внимание на подозрительных нотках в голосе омеги Гук. — Кто бы мог поверить в такие хитросплетения? Только обсмотревшиеся дорам омеги! — Усмехнулся он, правда тут же сообразив, что сморозил глупость. — Упс, прости… — Да ничего, я не смотрю дорамы. — Чуть дёрнув уголком губ, отрезал омега. — Да? А что ты любишь смотреть? Какие жанры? — Альфа с жадным интересом взглянул на смотрящего вперёд себя Тэхёна. Уж больно ему хотелось перевести тему на более личную. — Ужастики, детективы в основном. — Хмыкнул Тэ, не решаясь смотреть на альфу. — ВАУ! — Воскликнул Гук, более резко, чем нужно затормозив на светофоре. Тэ по инерции дёрнуло вперёд, но ремень безопасности не дал ему впечататься в приборную панель. — Серьезно? Это замечательно! — Осторожнее. — Выпучив глаза, фыркнул омега. — Извини. — Хотел было потянуть руки к омеге Гук, но тут же осёкся. — И чем же это замечательно? — Тем, что я сам тоже фанат всякого хоррора. Сможем сходить на какой-нибудь топовый фильмец! Признаться, первый раз встречаю омегу с такими вкусовыми пристрастиями. — Приподнял бровь Чон, вцепляясь в руль, чтобы руки не чесались в желании прикоснуться к такому близкому и желанному объекту. — Ну, вот такой вот я. — Всё таки взглянул на альфу Тэхён, отчего тот сразу расцвёл своей самой завораживающей из улыбок. — Ты неординарен, Тэхëни. Хочу знать о тебе всё! — Жарко протянул Гук, замечая как разом вспыхнули щёки омеги. — Ничего себе у тебя замашки. Может сбавишь обороты, мистер Донжуан? — Резко отвернулся от горящего взгляда альфы Тэ. — А зачем? Ты мне дико интересен, я хочу проводить с тобой время и естественно, узнавать всё о тебе и твоих предпочтениях. Я в этом всегда прямолинеен и не хожу вокруг да около. — Да уж, на счёт прямолинейности — у тебя язык, похоже, напрямую с центром возбуждения в мозгу связан. — Пробурчал омега, корча рожицу. — Обожаю твоё чувство юмора, перчинка. — Хищно ухмыльнулся Гук, и хорошо что Тэхён этого не видел. Но он определённо почувствовал. — Йа, что ещё за перчинка?! — Показательно возмутился омега, чтобы не выдавать своего смущения. — Тебе не нравится такое обращение? — Повышая дозу ферромонов, осклабился Чонгук, зная как воздействует в данный момент на омегу. — Не знаю… я не думал об этом. — Растерялся Тэхён от такой подавляющей мужской ауры и окутавшего салон авто сандала. У него вдруг закружило голову, а внизу живота начало слегка тянуть. Скоро течка, это обстоятельство обычно делает его раздражительным, но сейчас, в плену дурманящего аромата всё было как-то наоборот: пленительно приятно и пугающе хорошо. — И вообще, не дави на меня. — И не думал. Если что, ты можешь сам надавить на меня, я сильный мужчина. — Чонгук тоже давно почувствовал, что у Тэ приближается течка, а вот теперь наедине, в душном пространстве это вообще ощущалось очень остро — кровь альфы приятно бурлила, разогревая и без того находящееся на вечном старте нутро (только дай отмашку, и он рванёт быстрее Усейн Болта), его мозги коротило, а пах уже излишне стягивало узостью джинс. Всё его существо требовало кинуться на омегу, поставить ему метку, а потом отдать себя и все свои силы такому желанному истинному — показать, какой он опытный и умелый в делах любви. — Я всегда тебе помогу, Тэхёни, знай это! А ещё я с детства спортом занимаюсь… — Эй, может хватит себя рекламировать? — Покачал головой омега, немного усмехаясь, чтобы хоть как-то развеять морок подчиняющей его ауры. — Почему бы и нет? Кто ещё это сделает, кроме меня самого? — Тоже в ответ пошутил Гук, не желая всё же давить и вообще… у них это первый вечер, когда они только-только робко ступают на путь создания отношений — ему не стоит распускать руки и ферромоны. Он в узел завяжется, но сплоховать себе не даст! — Ты правда одержимый. — Цокнул Тэ. — Но тебе это нравится! — Неожиданно выпалил альфа, в глазах которого уже во всю плясали чёртики. — Красная зона, Чонгук. Я не хочу чтобы ты заходил на территорию чувств. Это слишком для меня. Я предупреждаю. — Зачастил Тэхён, испугавшись не на шутку. К горлу подступила бешеная пульсация, а его сердце явно словило тахикардию. — Я понял тебя, Тэхени. — Осаженый омегой, тут же приземлился обратно на землю альфа. — Но будь и ты ко мне помягче — я стараюсь как могу. Давай тогда… просто узнавать друг друга и привыкать? Как тебе такое? — Ещё недавно я и представить такого не мог. А теперь мы едем в одной машине и спокойно общаемся. Уму непостижимо. — Восстанавливая внутренние ритмы, поразился вслух Тэ. — Согласен. Всё таки жизнь полна неожиданностей. Но если они будут с таким положительным вектором — я только руками и ногами ЗА! — Вновь улыбнулся Чонгук. — Я думаю… — Омега остановился, явно собираясь с духом сказать что-то важное, от чего альфа тоже затаил дыхание. — Что готов дать шанс… Себе в первую очередь. — Гук выдохнул, а Тэхён потупил глаза на свои колени. — Я измотан в последнее время. — Бессонница? — Альфа бросил обеспокоенный взгляд на омегу. — Да… Откуда ты знаешь? — У меня так же, не сплю толком. Я словно варёный рак, ни на что не гожусь. — Печально протянул Гук. — Без тебя всё ноет внутри. Я как одинокий волк в степи… — О боже… ты невыносим. — Полусерьёзно-полушутя произнёс Тэ. — На меня такие штучки не действуют. — Я уж понял. Ты крепкий орешек, Тэша. А ещё ты первый омега, к которому я не могу найти подход. — Да? А что я тогда тут делаю? Я никогда ни у одного альфы в машине не сидел. — Саркастически заметил омега. «Вот ведь негодный мачо! Видимо, хочет чтобы я его пожалел, по головке погладил». — Серьезно? Это так возбуждающе… — Томно произнёс Чонгук, чуть скручивая ладонями кожаный руль, отчего Тэ даже слегка глаза выпучил, слишком это было эротично — мощные руки Чонгука, с закатанными до локтей рукавами красной рубашки и обвитые сетью вен, проступающих ещё больше от напряжения в мышцах — это… у Тэ даже дыхание в горле застряло. Но быстро опомнившись, он сразу же закатил глаза — «неисправим». — А вообще… думаю, ты тут лишь из-за стечения обстоятельств, ну и истинности… вероятно. — Уже более честно и без наигранности добавил альфа. — Хорошо… — Выдохнул Тэхён. — Я согласен, давай узнавать друг друга. — Он мило поджал губки и добавил. — Но только без рук! — Всё так, как ты пожелаешь! — Еле сдерживаясь, чтобы не крикнуть «yes», произнёс до чёртиков довольный Гук, однако улыбка чеширского кота не ускользнула от быстрого взгляда омеги. *** Болталка студенческого форума: [х: х] Я в восторге от намминов! Видели, какой Чимин красавчик? Милаш-лапонька! [х: х] Не сходи с ума! Его просто в красивые тряпки одели. Любого приодень — красавцем станет. [х: х] Что ж тебе не помогло? Из дорогого блейзера козлиная рожа торчит! кх-кх [х: х] Сам ты козёл. [х: х] А не думаете, что если Намджун теперь наряжает Чимина, то у них отношения вышли на новый уровень? [х: х] И правда! [х: х] Если у них такая любовь, что ж он о нём раньше не заботился должным образом? Видели в каких обносках Чимин ходил? [х: х] Не всё деньгами меряется. [х: х] Не всё, но многое! А то уж так любил, что пару штанов купить не мог. [х: х] Хватит завидовать. А то тресните и дерьмом тут всё забрызгаете.))) [х: х] А я за них рад, они так мило целовались. [х: х] Эх, когда Чимин был бетой, было более наваристо. А сейчас… [х: х] Послушайте, ну хватит! Вы все не о том говорите… [х: х] А что то, мистер всезнайка? [х: х] А хотя бы вот что: Намджун даёт многим шанс на новое будущее. Раньше оно большинству и не светило, а теперь… многие из нас могут найти своего соулмейта! [х: х] Не то что многим, я думаю — в перспективе — всем! [х: х] Точно! Он гений, он для нас же старается. [х: х] Да он для себя старается. Это только сейчас в узких кругах приложение было бесплатным, а теперь оно будет платным. Об этом уже висит уведомление. Но даже так — туда не попасть… [х: х] Ой какие все жадные! Вы только посмотрите на них, жизнь поменять главное хотят, а лишнюю копеечку за это отвалить — ах, Намджун, какой ты нехороший. Он вам что, мамка или папка, чтобы нахлебников кормить? [х: х] Папочкой он может быть только сами знаете для кого))) [х: х] Ух, это жарко! [х: х] Постыдились бы! Во всём халяву искать — это так низко. Если ты не можешь от себя оторвать небольшую сумму, то насколько ты вообще достоин своего нового будущего? [х: х] И правда, если так подумать — это насколько надо быть закостенелым и прогнившим изнутри… а нужен ли ты такой своей половинке? А если твой соулмейт узнает, что ты поскупился на него… Это такой гребаный стыд! И тогда ты сам по себе гроша ломаного не стоишь, получается. [х: х] Ой, ну всё… [х: х] А что всё, что всё? Разве не так? Представь, что ты нашёл соулмейта, а окажется, что он за встречу с тобой сотку зажал и зарегился каким-то левым путём. У тебя ничего не ёкнет внутри? [х: х] Ну… согласен. Так-то он разрабатывал сам это приложение, это его интеллектуальный труд… [х: х] Ещё со времён наших предков говорилось: уважай чужой труд, если хочешь. чтобы уважали и твой. [х: х] Давайте поддержим Намджуна где только можно! Он достоин быть признанным. Слышали что по новостям сказали? Наммины — эталон истинной пары, надежда нации. Даже за рубежом обратили внимание на это приложение. Оно переворотное и придумал его не кто-то там, а наш соотечественник! Мы живём в тотальную эпоху! На наших глазах пишется история. [х: х] Ну ты загнул конечно. Тебе бы речи в ООН писать.)) Но что-то в этом есть. Я тоже считаю, что мы должны руками и ногами быть за намминов и поддерживать их. А Намджун — вообще наша гордость. [х: х] Но так же в новостях говорили, да и не только там — это все знают, что вдохновил его именно Чимин. Кто знает, получилось бы это приложение без него? [х: х] Точно, он решил, что мы все тоже можем встретить истинную любовь. [х: х] А вы знали, что Намджун периодически направляет средства на благотворительность? Моя мама работает в фонде для детей-сирот. И вот она мне после всех этих новостей сказала, что его имя постоянно значится в списках тех, кто делает взносы. [х: х] А мама тебе не сказала, что это инфа не для разглашения? [х: х] Так и есть… блин… [х: х] Намджун то красавчик. Он не только зарабатывает, но ещё и делится и поддерживает нуждающихся [х: х] Согласен. Горжусь им! [х: х] А вы видели, как руководство канала хотели открестится от новостей, падлы. Видать обосрались там наверху. Походу счастливые люди никому не нужны! [х: х] Счастливые люди — свободные люди! Конечно, кому такие нужны. [х: х] А я думаю, дело в другом. [х: х] В чём же? [х: х] Регистрация в Соулмейтах только с настоящими данными, которые нужно подтвердить. Не знаю, что у Намджуна там за механизм проверки, но он рили не даёт вбить левую инфу о себе. И вот представте — у одного человека будут данные о всех зарегистрированных! [х: х] И обо всех парах-соулмейтах, что важно. [х: х] Ох, бля… это же какими данными стратегическими он будет обладать! [х: х] То-то и дело. Властям это нах не надо! [х: х] Не удивлюсь, если с Намом вскоре или что-то случится нехорошее, или его завербуют. [х: х] Так народ, давайте срочно топить за него и его приложение на западных форумах. Подключим всех наших, распространим новость среди блоггеров — надо, чтобы это всё было на виду — тогда властям будет не так удобно проворачивать свои грязные делишки! Пусть видят, что люди это так не спустят! [х: х] Сечёшь тему. [х: х] У меня одна девочка блогер-знакомая, она интересуется Кореей и рассказывает о ней, у неё более 100 тысяч подписчиков. [х: х] Я могу тоже через знакомых пробить пару блоггеров. [х: х] Замётано. Создаём общеинститутский чат — пусть все включаются. [х: х] Ох, как мне это нравится! Дадим по щам нашим властям, пусть знают наше поколение! [х: х] Ох, как интересно-то, я весь трепещу! [х: х] Намджун будет в шоке, когда узнает, сколько за него людей)) [х: х] И не говори. [х: х] Обожаю намминов! *** Поздний вечер. База на северо-западе Сеула. Огромная комната свободной планировки в стиле лофт Индастриал. На фоне звучит лёгкий джазовый лаундж (мелодия из разряда тех, что играют фоном в лифтах). Ханьюл не может без фона — у него пунктик, а ещё у него бессонница и дрянное настроение. Он докуривает сигару, небрежно смахивая пепел на живот какого-то обнаженного омеги, без сознания лежащего на невысоком столике. Он разговаривает по телефону и судя по его выражению лица — беседа не доставляет альфе радости. — Дело переходит рамки. Наверху это не нравится. — Думаешь мне нравится? Ты мелкий карась и не вякай не по делу. — Морщится Ханьюл. — Я просто осведомитель, ты это знаешь. — Мин брезгливо морщится на это ханжеское ты. Докатились, называется, теперь какие-то шавки смеют корчить из себя важных псов. Надо будет этому осведомителю при случае указать из какого места его язык должен расти. — Но как оказалось, что Намджун и Чимин засветились в новостных лентах? Нам это не нужно. — Продолжает бухтеть по нервам голос по ту сторону. — Никому это не нужно. В этой жизни нет порядка. Журналюги лепят материал из говна и палок, а их фекалии, похоже, вообще никто не проверяет — льют всё, что душе вздумается прямо в эфир, лишь бы рейтинги себе состряпать. Никакой цензуры! Никакого подчинения! И где, спрашивается рука власти? — Ухмыляется Ханьюл. — Рук властей на всё не хватает, затем она держит запасные, в виде таких как мы. — Голос на том конце такой спокойный, что аж выбешивает. А ещё больше Ханьюлу не нравится то, что осведомитель ставит под ним и собой одну черту. Альфа берёт недокуренную сигару и тушит её о бердо омеги, но тот никак не реагирует, всё так же лежа бездыханным телом. — Ах, как мило — власть у нас такая многоликая, прямо как богиня Кали. Когда заслуги — всё себе причисляет, а как промах — другие не доглядели. Теперь с этой парочкой надо быть осторожнее — они у нас теперь медийные личности и чуть ли не эталон любви и верности. — Это так. По моим данным, наверху сдерживали волну как могли, но интернет трещит по швам и народ требует своих героев. Тем более было заявлено о проекте «Соулмейты», как о национальной идее… — Вздох на том конце. — Слово не воробей, теперь надо ловить господина Ким Намджуна и организовать с ним встречу в министерстве. Наверху пытались с ним связаться, но он, похоже, усиленно игнорирует все заявки и звонки. Не понятно с чем это связано. Уже идёт речь о том, чтобы сделать официальное заявление. — Вот как… А по-моему они не очень-то и старались. — Усмехается Ханьюл. — Они ведь могут добраться до кого угодно, когда надо. Они же как вши, вгрызутся и хрен их… — Я понял. Да, это так, согласен. Но повторюсь ещё раз — сдерживали как могли. Но больше не могут, иначе всё выглядит подозрительно. К тому же уже подключились западные СМИ… С этой парочкой много проблем. — Но никто и не говорил, что будет легко. Однако и игра стоит свеч, ты же знаешь — они наши козыри. Не зря же мы пока скрываем от верхушки их предназначение. — При другом раскладе от этого омеги бы и следа не осталось… Стёрли бы с лица земли, как и остальных. — Да, но как хорошо, что в нашем случает Чимин особенный зета, да и альфа ему под стать, козырный — они наш Роял Флеш, да? — С хитрецой прицокнул Ханьюл. — Конечно, о том и речь. Однако лучше бы, чтобы они лишний раз не светились. Для нас это вообще-то опасно. Чимин — омега от двух бет и выяснить это, как два пальца об асфальт. А там и заинтересоваться, почему это Пак Чимина нет в базе Zetagen. — Не все омеги от бет — зеты, ты же знаешь это, идиотина. — Ханьюл закатил глаза «с кем приходится работать». — Однако, мой человек уже всё устроил и Намджун согласился на свадьбу. Она через 10 дней. — А мог не согласиться? Ведь тогда бы всё состояние его отца полетело в трубу. — Искренне удивился осведомитель. — Ах ты мой маленький любитель денежек. — Усмехнулся альфа. — По моим источникам — Намджун очень непрост характером… и вполне мог бы. — А раз захотел, значит что-то для себя решил. Или всё-таки уважил отца? — Думаю… дело в Чимине. Он его пометил, а тут и наш брак подоспел, какое совпадение. — Вы в это верите? — Конечно нет. — В ответ улыбнулся Ханьюл на правильное обращение к нему на вы. — Поэтому я и сказал вначале — надо быть внимательнее с этой парочкой. Свадьба, с очевидностью сто процентов, будет освещаться в прессе. Но после заключения брака — это уже будет не важно, даже если про них узнают наверху — договор вступит в силу и мы, наоборот, сами введём в игру наши козыри. — Вы даёте гарантию, что никто раньше времени ничего не прознает? — Это для кого это ты сейчас стараешься? Тебе, шавка, я давать ничего не буду. А если ещё раз посмеешь сомневаться в моих возможностях, пойдёшь на корм скоту. Твоё дело какое? Следить за верхушкой и передавать данные мне. Ты куда лезешь, сучье вымя? — Но… — Послушай, заднеприводный ты мой — хочешь гарантий, приходи ко мне лично, я тебе столько отолью — сидеть не сможешь. Покрутился наверху и стал забывать, кому ты должен служить на самом деле? Я чувствую душок от твоего нутра — работаешь на два фронта? — Нну что вы… я никогда… — Знаешь, у твоего папика хоть и высокое кресло, но падать ему с него, а следом за ним и тебе, будет очень больно. Особенно когда он узнает, какой у него плохой мальчик. — Гаденько хмыкает альфа. — Что… откуда вы… — А ты думал, я не узнаю. Поэтому говорю ещё раз — служи верно и гавкай только на тех, на кого положено. — Я понял вас, господин Мин. Ханьюл сбросил звонок и довольно потянулся, а затем пренебрежительно посмотрел на омегу, так и не приходящего в себя. — Убери это. — Махнул он головой в сторону тела, и тень высокого альфы-помощника тут же отделилась от угла комнаты. — Ты знаешь что делать, он своё отработал. Огромный одноглазый детина без слов просто стащил хрупкого парнишку со стола за одну ногу, будто это не человек, а какая-то кукла или манекен — тот, словно мешок с костями обтёк углы столика и с глухим стуком ударился головой об пол. Альфа так и потащил его голого на выход, не обращая внимания на то, как неестественно сгибается свободная от хватки нога, задевая различные предметы мебели. — И позовите ко мне Юнги. У меня к нему есть дело. — В догонку кинул Ханьюл, подходя к бару с выпивкой. *** Тем временем общественность, жаждущая перемен в своей личной жизни, уже и так подогретая радужными новостями о новом «немыслимо передовом» приложении и тех перспективах, которые оно предоставляло — бурлила не на шутку. Журналисты, что так услужливо нарисовали перспективы, изначально просто желали рейтингов (ну и спонсорских отчислений конечно же), и не предполагали, что очень в скором времени дело перевалит за границы родного государства. Но тут сработал внезапно (как всегда) проклятущий эффект домино, и понеслась цепная реакция, которую уже было невозможно остановить. После запуска новости зашевелилась верхушка власти, каким-то немыслимым образом проглядевшая такое эпическое заявление о меняющем судьбы приложении, но там, в правительстве, всё-таки консультанты тоже не дураки сидят и сразу прочуяли опасные ветра. Поэтому вниз на телеканал быстренько спустили директиву о выходе опровержения (но чтобы в этот раз теледурдомщики всё сделали более мягко, а лучше — вообще завуалированно). Тут же нашлись и студентики из числа хейтеров, которые с радостью сказали на камеру всё, о чём их попросили (за что потом некоторые были втихую, но аккуратно «перевоспитаны» однокурсниками). Короче, завуалированно опять не получилось — у жирналюг вообще словно творческий паралич случился, защемило в заднем проходе настолько не слабо, что и намёки полезли слишком толстые, и подача материала с душком. Однако, не смотря на криворукое старание главных телеканалов, студенческое неугомонное сообщество в большинстве своём уже успело разнести подтверждающие скрины и прочие доказательства правдивости приложения и его «чудодейственных свойств» на всяких местных и даже зарубежных форумах. Новости потекли по альтернативным телеканалам, которые вообще порой выпускают полную дичь с голубых экранов. Однако в этот раз им поверили более охотно, так как они не проправительственные. И вот народ уже начал бурно и на полном серьёзе обсуждать вопрос о смене руководства главного телеканала страны, потому что оно успело переобуться и попытаться ввести своих сограждан в заблуждение, начали подписываться немыслимые петиции в правительство и заваливаться каналы по связям с общественностью. Общественность не понимала, почему им помахали лакомой морковкой с экранов государственных каналов и, посчитав всех за лохов, не дало вкусной наживки. Лавину уже было невозможно остановить и наверху начали захлёбываться, сначала ища козлов отпущения среди «ответственных за выпуски новостей» и других структурах, потом поняв, что это решить проблему не поможет — проштудировали вопрос с этим злосчастным приложением, понимая, какой силой оно обладает. Не реагировать на вопли «обманутого» народа было невозможно, и чтобы электорат не перекинулся с обвинениями на верхушку, разнёсся устойчивый слух о смене власти в телеканалах. Короче, жопы начали пригорать знатно и массово. Было решено сделать «Соулмейтов» национальным проектом (о чём и было впопыхах заявлено в очередном новостном блоке — именно том, который лицезрели Намджун с Чимином), а там уж прибрать под эту лавочку его к собственным рукам (ну раз он национальный — стало быть будет принадлежать нации, то есть верхушке). Потом выяснилось, что приложение уже получило европейский патент, и тут уж извините — теперь это дело не местного разлива и его не оспоришь даже в «Едином Патентном суде». Взломать приложение так же не удалось, штатные спецы развели руками, намекнув на какой-то новый способ защиты и что они с таким не сталкивались. Пришлось обращаться к экспертам, известным в более узких кругах. А эти самые мастера в своём айти-мире… они ж все друг друга знают, поэтому о всей этой движухе с заказом взлома было тут же сообщено Пауку (то бишь Намджуну). Сотоварищи-хакеры, конечно же взламывать ничего не стали и просто заявили «заказчикам», что проникнуть в систему не получится — это новый механизм защиты, на расшифровку которого нужно уйму времени (по сути это так и было, правда сроки были немного завышены). В итоге прибрать в свои руки Соулмейтов не удалось, а вот заявление о национальной идее сделано уже было, и именно этот шаг правительства и привёл к распространению интереса за рубеж. Западные новости клепались очень живо и охотно: кто смеялся над громким заявлением Корейских властей, кто устраивал спичи с критикой в адрес своих собственных разработчиков, мол «почему свои-то такого не придумали?» Однако в большинстве — приложение вызывало дикий интерес и желание его скорейшего запуска. На заявления Европы Корейскому правительству так же нужно было что-то отвечать, чтобы не жевать сопли и не выглядеть в глазах других государств идиотами: тогда наверху заявили, что скоро состоится официальная встреча с разработчиком Кимом Намджуном и ему даже, вроде как, будет вручена какая-то там правительственная награда (но это не точно). Правда это всё пока больше проходило на браваду, так как на официальном правительственном форуме не было размещено ни одного заявления, которое бы хоть как-то подтверждало присвоение Намджуну знака отличия или захудалой грамоты. Намджун следил за новостями и заручился поддержкой друзей-хакеров. А ещё, он самостоятельно копал инфу по всему, что было связано с зетами, экспериментами и прочей тёмной стороной этого дела, ноги и руки которого уже слишком очевидно торчали из всех щелей. *** Чимин спал на диване, выпив прописанные доктором сильные успокоительные, он наотрез отказался спать на койке альфы, и вообще — словно решил того игнорировать и больше не контактировать, чем только сгущал хмурые краски на лице Нама. По большей части Пак уже не понимал своих чувств — всё так перемешалось в его голове, он ощущал себя одновременно обманутым Намджуном и растоптанным чем-то ещё более грандиозным, словно по нему проехалась огромная машина под названием Жизнь, которая уже давно и беспощадно молола его кости и душу, не жалея на обстоятельства и подсыпая их щедрой рукой. Чимин был уверен, что Намджун давно знал, что это именно он тот самый альфа по контракту, иначе почему он был так самоуверен всё это время и настаивал на этой дурацкой игре? «Потешался — не иначе!» «Это так низко, играть на чувствах и жизнях других людей. Мог бы и сразу сказать правду в лицо, а не веселиться от всего этого спектакля. Так хоть и больнее, но зато честнее». А теперь — боль такая ноющая, высасывающая чувства, которые на миг, но успели своим ветерком задеть чувствительную душу омеги. Намджун сильный — да, но эта сила может не только помогать держаться хрупкому существу над землёй — эта сила может и обрушить его со всего маху об землю, ломая крылья и заставляя захлёбываться собственной кровью. «Поэтому он и пометил меня с такой лёгкостью! Я же всё равно уже принадлежал бы ему, так какая разница… Да, возможно тогда ситуация с моей внезапной течкой и вышла из-под контроля, но Намджун то вообще не растерялся. Как он быстро всё обратил в свою пользу, только подумать! Продуманный манипулятор, дьявол во плоти! Дьявол, который вызывает во мне странные чувства». Чимин какое то время рыдал в подушку, не зная как ещё справится с эмоциями и безнадёгой. Намджун же всё это время сидел на полу за дверью и слушал сдавленные рыдания омеги. На его лбу пролегла глубокая морщина, он прикрыл глаза и, опершись подбородком о сложенные в замок руки, пытался выровнять тяжелое дыхание. Нам никогда не думал, что чувства — это так тяжело. А ещё тяжелее, когда плохо тому, к кому их испытываешь. «Теперь он меня возненавидит» горько усмехнулся он. Так хотелось разорвать всю эту материю непонимания и обжигающих чувств, что сдавливала по швам, но поступив так — можно ведь повредить и что-то хорошее, что могло бы зародиться на его полотне. Это борьба — внутренние сражения за правильные действия, за более нужные сейчас поступки, он не должен поддаваться отчаянию и просто обязан сбросить сжимающую сердце холодную руку. Слишком много вопросов и проблем — Намджун бы попытался всё объяснить своему зверьку, но сейчас явно не время — сейчас Чимин не поймёт, просто не примет его слова и чувства — сейчас он всё только усугубит. Пак слишком недоверчивый человек, он вырос в той обстановке, в которой обычно получаются либо сломленные, либо чёрствые существа. Но Чимин не то и не другое — он тёплый бриз, он луч солнца, он неистовый танец. Он не поломан — о нет: пусть сам Пак и думает, что с ним что-то не так, но нет — это с миром что-то не то, если он не принимает своё же творение. Лучшее творение! Намджуну раньше часто снились лавандовые поля, теперь в его снах над этими полями парит Чимин в образе обворожительной, то ли феи, то ли бабочки. Однажды он обязательно отвезёт своего зверька в Прованс и тот станцует свой головокружительный танец — только для него. Танец маленького мотылька, чей аромат сильнее всех лавандовых полей вместе взятых. Когда-нибудь он покажет Чимину мир, постарается открыть ту клетку, в которой всегда пребывал вынужденный скрывать свою истинную сущность — лучший из омег. Но не сейчас. Сейчас Наму на поздний ужин только боль — чистая и без приправ — она тянется шлейфом от Чимина, протягивает к нему свои камфорные нити и связывает ими по рукам и ногам. Кардамон омеги, что способен избавлять от психологического напряжения и защищать разум от нехороших мыслей, сейчас действует с обратным эффектом, забивая разум удушливым отчаянием, как пересушеной соломой. Она колет своими иглами и грозит прорваться наружу из глаз — Намджун, кажется вообще никогда не плакал, но сейчас под веками предательским образом чешется и колет. Видимо это кардамон, перед болью которого склонился даже его собственный ладан. Намджун горит, Намджун сгорает. Потому что он больше всего хочет сейчас быть там, рядом с Паком, обнимать этого несносного мальчишку и целовать его… целовать «как не в себя», так как никогда и никого не целовал — безумно, неистово, на пределе сил! Чтобы Чимин и думать обо всём плохом и ненужном забыл, чтобы потерялся в его дикой страсти. Он жаждет, чтобы его зверёк снова ответил ему на его отчаянную потребность в нём… так же, как в прошлый раз. Так же разрешил насладиться мягкостью своих губ и язычка, дал почувствовать ответные движения и сладость поцелуя. И пусть после этого будет пробито даже его собственное сердце — это не важно, он всё равно уже обжёгся — у него клеймо в душе, он болен своим отчаянным желанием… Да, Намджун грешен, никогда не был святым, он заляпан неподобающими делами — по меркам святых, с ног до головы, и главный его грех — тотальное неверие в любовь. Однако святых нет, а если бы он сам был верующим, то он бы уверовал лишь в то, что все пути к его зверьку неисповедимы. Срочно, срочно проведите ему причастие, смойте грехи от его постоянной жажды влечения, отпустите тёмную душу на волю, помогите найти путь к исцелению. Он вкусил Чиминовой плоти и крови и вознесся на небеса — его таинство, обряд приобщения к чувствам маленького существа прошёл успешно. Кто его проводил, кто клеймил, кто отдавал на алтарь кровь и душу? Не высшие силы, не бог и не дьявол — в итоге он сам себя распял и принял свою тайную слабость, свою грешную страсть. И не жалеет. Он принял себя в этом. Но теперь он уязвим и его боль умножается на сто, когда он слышит глухие рыдания: отчаяние, неприятие, разочарование — вот что он улавливает в этих всхлипах тонкого омежьего голоска за дверью. И от этого хочется удавиться, потому что нестерпимо жжёт огненной удавкой на шее и сжимает чернильным обручем голову. Как так вышло, что ОН — сильный альфа, сидит сейчас на полу, как чёртова разбитая статуэтка и не может склеить себя воедино, чтобы снова стать тем, кем был изначально, во всей правильной комбинации разлетевшихся осколков. Склеить его теперь может только лишь один человек на земле, но ему, похоже, до этого занятия нет интереса — Чимин его не желает (в мужья и подавно), боится, а терпеть ещё в довершение всего и ненавидит. Намджун для него вор, укравший его будущее, свободу и право на выбор. Вот только Пак всё равно будет его — какая ирония. Он возьмёт его фамилию и покровительство, будет рядом — разделит быт, постель, да и вообще — жизнь. А жизнь с Чимином в эмоциональном плане — сплошные американские горки: то оглушительный подъём на вершину блаженства, то резкий спуск в пучину безысходности. Одной рукой жизнь даёт, другой отбирает. Даёт возможность быть рядом, но отбирает ответное желание. Чимин для него как персональный киллер — всегда точное попадание: сердце Намджуна уже в пух и прах — всё изрешечено и обильно истекает кровью. У него устойчивые пики чувств — его на них насадила сама жизнь, видимо, в отместку за собственное устойчивое неверие в чувства… и вот теперь от них нет никакого спасения. Но кому они нужны, эти чувства? От них лишь больно ему самому, а в довершении теперь уже и его будущему мужу. Вываливать на Чимина сейчас собственные терзания — слишком несправедливо. Да и не примет он всего этого… Пак уже показал это своей реакцией… особенно последующим равнодушием, словно он, Намджун, пустое место. Когда Чимин уснул, альфа тихой поступью прошёл в гостиную и, осторожно присев на край дивана, поправил на омеге плед. «Такой безмятежный, когда спит» — Нам осторожно погладил Пака по волосам, бегая глазами по умиротворённому личику. — Ты как фарфоровая куколка, когда спишь. — Проводя большим пальцем сначала по скуле, а затем нижней губе Чимина, вздыхает альфа. Ему ужасно хочется поцеловать эти пухлые губки, чтобы хоть как-то заглушить биты рвущегося из грудной клетки сердца. «Вода всегда находит путь. Будь водой» говорит сам себе Намджун. Да вот только вся правда в том, что этой водой для него теперь является Чимин. Без него абсолютное обезвоживание чувств: без его глаз — темно, без его рук — холодно, без его губ — абсолютная смерть. — Надо работать. — Хмурится альфа и, ещё раз поправив складки на пледе и спадающую на лицо прядку волос, идёт в сторону спальни. Губы Чимина поджимаются, а с внешнего края глаза ручейком стекает слеза. *** _______________________ The Hunter — Sam Tinnesz Retrograde — HUDSUN _______________________ «С 2010 по 2020 год произошла серия загадочных убийств омег». «Убийства омег продолжаются. Цели преступника (ов)? не ясны. Возможно это орудует маньяк, но доказательств тому не найдено». «Никаких связующих нитей между убитыми не установлено — все омеги из разных семей, никогда не пересекавшихся в жизни». «Дело закрыто за давностью и отсутствием дополнительных данных, которые бы хоть как-то указывали на след убийц (ы)». Что-то во всех этих разрозненных новостных архивчиках привлекло внимание Намджуна. Одна статейка-невидимка попалась ему случайно. Хотя знаете, случайностей не бывает — бывают цепочки событий, которые шаг за шагом ведут в определённом направлении. Зацепив глазом неприметную новость с давностью в три года — Нам пошёл дальше. Зачем он стал двигаться в этом направлении он сначала не знал — это было интуитивным решением (впрочем у прокачанных мозгов и интуиция прокачивается в нужном направлении — одно без другого никак). Однако потом его мозг стал улавливать связи — это на уровне вычислительной машины, когда ты долго и упорно кодируешь и сам создаёшь алгоритмы — ты невольно начинаешь выявлять казалось бы не очевидные взаимосвязи там, где другой бы просто прошёл мимо. Но Нам не прошёл, его заточенный ум делал дело с чёткой последовательностью, выявляя до дрожи неприятные совпадения и не нарочитые связи. Омеги пропадали, омег находили мёртвыми. И ещё было интересно то, что всё это дело (а) (которое так робко пытались объединить некоторые, судя по всему честные дельцы, да только в итоге так никто на это и не решился, или не дали) прикрыли с большим энтузиазмом. Покопавшись в полицейских базах, к которым у него был доступ до второго уровня — он с интересом заметил, что мелькающие то тут то там фамилии: то свидетель, который что-то рассказал по делу того или иного омеги (а по сути увёл в другую сторону), то следователь, который вёл дело то одного то другого убийства — многие из них каким-то странным образом оказывались в преступных базах. На прямую это ничего не доказывало, потому что порой они там появлялись спустя время и по другим делам, но пахло от всего этого слишком зловонно! Почему же не могли связать дела уже тогда, подвести общую красную черту? Всё потому что эти странные связи могли проявиться только спустя время. Они — как картина невидимыми чернилами, которая предстаёт в своей цельности только когда проявится уже полностью. На тот момент свидетели были просто свидетелями, мимолётные показания и догадки — ничего не значащими словами на фоне общего разрозненного пазла, а следователи — просто людьми, ведущими дела. Но теперь, когда нити вели то одного, то другого — либо в могилу, либо в «обновлённую и улучшенную по поиску полицейскую базу» — такое игнорировать, значит быть либо слепцом, либо идиотом! Да и кто бы сейчас стал эти связи и параллели проводить вообще, особенно за давностью лет? Похоже, что только один человек, которому овердохрена не всё равно и мозг зудит. И этому всему только одна причина — желание помочь Чимину, восстановить справедливость, выбелив перед ним своё имя и заслужив таким образом право на ответные чувства. Пока он не докопается до сути и не вытащит из (уже общей) ямы своего зверька, то по сути (как считает сам Намджун), он его до конца не заслуживает и не достоин рассчитывать на что-то большее. У суровых мужчин своя логика, что уж тут скажешь… Нам порылся в базах Zetagen пока только в верхних слоях, однако уже на этой стадии оказалось, что защита у них просто охренительная, а это странно для простого исследовательского центра (с таким говорящим названием, ага). И вот, роясь в том разрозненном мусоре, что был на поверхности и не до конца подчищен — Нам опять-таки наткнулся пару раз на статьи о всё тех же несчастных омегах и делах по ним. Вроде что такого — ну упомянулась статья-другая, но нет, это уже не так просто — не за этими ли косвенными подтверждениями он сюда пришёл? Почему от всего этого дела внутри аж всё чешется? Неспроста, уж это точно! А для Нама просто очевидно: где косвенные улики, если покопаться поглубже и там где надо, можно найти и прямые. Положившись на приятелей, продолживших по его просьбе взламывать Zetagen — Намджун решил покопаться в некоторых делах убиенных, тех что из последних и чьи данные не успели потереть даже в базах. Он чувствовал, что связующее звено близко. Его интересовала эта связь с деятельностью генетического центра, которую он чуял всем своим нутром. Спрашивается, что вообще Zetagen может делать в брачном договоре? Очевидно — ответ в том пресловутом дополнительном приложении, которое так не желает показывать, и даже упоминать, его отец. Но он знает, что оно есть! Нам начал рыть информацию в медицинских картах и данных убитых омег. И тут БИНГО! Все омеги были рождёнными в семьях бет. — Вот сука! — Выругался Нам. «Это как так дела вели, что не нашли такую связь? Это же так тонко, что даже толсто. Или специально не видели?» Очевидно, что второе, а раз так… то кто может посылать подобное «пожелание» закрыть глаза на данный факт? Только те, кто сверху, очевидно. — Вот блять! — Выругался он ещё раз. Дело приобретало уже нешуточные масштабы, особенно если за этим стоит, так сказать, самая верхушка. Нигде в картах не значилось, что омеги зеты (и это очевидно, ведь подобная информация вообще лишь для узких кругов), но Нам уже и без подтверждения понимал, что это были именно они. Надо было только проникнуть в базу Zetagen, чтобы просто найти несчастных в списках этой убийственной машины. — Но с какого хуя убивали всех этих зет? — Намджун схватился за голову, пытаясь понять мотивы. Он уже не сомневался — это дело самой верхушки. Zetagen хоть и значится частной организацией, но Нам просто уверен, что настоящие владельцы, имеющие контрольные акции — это лица из высших эшелонов власти. Надо только взломать эту хрень и покопаться там хорошенько. Не зря же они так сильно защитились — им явно есть что прятать и защищать. Намджун уже начал психовать, что от друзей-хакеров нет никаких вестей, ведь по этому раскладу выходило, что и его зверёк в потенциальной опасности, как неожиданно поступило сообщение по секретной связи. От кого: Краб [x: x] домик рухнул — Отлично! Посмотрим, какое дерьмишко вы там прячете! — Потёр руки Намджун, отхлёбывая HOT 6. Время два ночи, но спать ему, похоже, сегодня не судьба.