Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Опять же дополнительные фото/видео в ватсапе: https://www.wattpad.com/myworks/199098462/write/1000317919 *** — Ты потанцуешь со мной? — Только не в этой жизни! — Тогда я приду к тебе в следующей. — Тогда я больше не появлюсь на свет. — Значит это наша последняя жизнь? — Значит так. — Тогда ты точно со мной потанцуешь! _____________________________ Это танец ускользающих слов. Это танец не переданных чувств. Это танец полыхающей весны. Потанцуй же со мной на бескрайних полях моей измученной души. Если ты не можешь отдаться мне, то хотя бы отдайся танцу. Он нас свяжет, закружит нам голову. И когда мы будем совершенно пьяны от размытой вокруг нас действительности — в фокусе останутся только наши лица. И, возможно, тогда мы станцуем с тобой губами и изгибами тел. *** — Чими! — Солар долго обнимала омегу, прежде чем отпустить. — Крепление для твоего номера в полном порядке, Хосок лично проверил! — Лично? Но как? — Не понял Пак. — Висел на полотнах твоих, конечно же! Как ещё. — Хищно улыбнулась девушка, вспоминая этот эпический момент. — Бедный Хосок! И ты пошла на такое? — Какое такое? Раз он тут весь из себя такой главный, то пусть отвечает за всё своей головой лично. — Хмыкнув, аргументировала Солар, как само собой разумеющееся. — Смилостивись ты уже к нему! Он хороший парень, правда! — Покачал головой Пак, на что Бэбэ только закатила глаза. — Слышала о вашем триумфальном появлении. — Подруга загадочно хмыкнула. — Что это за катание на ручках? Что у вас там с Намджуном происходит? Вы не слишком заигрываетесь во влюблённых? — Чимин только и поджал губы, не зная что ответить. Он и сам запутался во всём, что так плотно связало его с этим «харизматичным» альфой. — И долго ещё молчать будешь? Чего так подвис то? Есть что-то, чего я ещё не знаю? — Хмыкнула Солар, даже не подозревая, что за один вечер событий привалило вагон и маленькая тележка. — Есть… — Нахмурил бровки Пак, а Бэбэ замерла в ожидании, не смея прерывать начатое признание. — Кажется я… женюсь? На это грандиозное заявление можно было бы отреагировать по разному: например завизжать в припадке от радости за друга, или выкатить глаза от удивления и шока, или в отместку за непередаваемые эмоции пойти помучить Хосока… Но Солар предпочла странный сценарий: она нахмурилась и крепко задумалась. На несколько длинных минут. — Только не говори, что на… — Да. — Имён называть смысла нет, вроде и так всё понятно по тону и мимике Чимина, кто этот «счастливчик». Ну конечно, Нам — кто же ещё? Бэбэ погрузилась в думы ещё глубже, смотря не куда-то конкретно, а скорее в глубь себя. Чимин решил разделить тишину — это всяко лучше, чем пытаться что-то объяснить или, к примеру, принимать сочувствия… — А ты знаешь. — Вдруг отмерла Солар, видимо сложив все числа и выведя какую-то формулу. — Это даже хороший поворот событий для тебя! — Что? — Чуть не поперхнулся удивлением Чимин. «То есть как хороший поворот? Куда поворот?» — А что? — Вдруг осадила в своей излюбленной манере Бэбэ. — Сам посуди: Намджун тебя пометил? Пометил! А с меткой какой альфа тебя возьмёт? Не в обиду, конечно! — Подруга тут же примирительно приобняла Чимина, чтобы пояснить свои слова получше. — Только какой-нибудь прохиндей или не честный помыслами. И всё для того, чтобы просто упиваться твоим телом, Чими! Для альф ведь запах много значит, ты же знаешь это? К тому же я читала, что меченый омега не вызывает особой радости в постели… Ну в смысле, запах чужого альфы отпугивает и кайф ломается. — Пак сложил губы буквой «О». — На меченых охотно поднимется разве что только у конченых извращуг или падких на необычность (ну скажем прямо, тут Солар не специалист и она немного преувеличивала действительность, но всё это она делала, как она считала, ради блага итак еле переносящего свою нелёгкую долю друга). Хотя… на таких красавчиков как ты у любого вста… — Бэбэ откашлялась, решив не опошлять момент. — Вот я и говорю — зачем тебе такие отношения? А у Намджуна же, на сколько я знаю, двойной запах — представляешь, как он отпугивает! Тут варианты только с безумцами или с диким спермотоксикозом. — Ну ты скажешь… — Пробухтел Чимин, не зная что ответить на такую безрадостную картину. Он не задумывался о таких тонкостях. Некогда было как-то… вникать. «Неужели всё так плохо?» — А так — будешь за ним, как за каменной стеной! — «И что все вокруг про эту стену говорят? Хотелось бы всё-таки не с камнем жить, пусть хоть он и трижды непробиваемый». — К тому же вырвешься, наконец-то, от своей семейки! — Покрыла в конце козырной картой Солар. А вот это уже не аргумент, а аргументище. — Наверное… — Не мни трусы, Чими! Всё будет хорошо. Ты видел вообще Намджуна? — Ближе чем тебя. — Скривил личико Пак. — Он тебя в обиду не даст, мне Тэ сказал, а ему Чонгук сказал, что Намджун очень надёжный. Главное, я ещё думаю, чего он мне про его качества заливает, будто сосватать хочет. Вот глупый омега, нет бы сразу новость рассказать. — Видимо он хотел, чтобы я тебе сам поведал. А что у них там с Чонгуком, раз они уже делятся такими темами? — Поднял заинтересованный взгляд Чимин. — Тэ сказал, что он плохо спит, что у него под рёбрами скребёт и тоска дикая. И только цапаясь с Гуком он жизнь чувствует. Вот и подумал, чего маяться одному? Смысл? Будут с Чонгуком все лишения вместе терпеть. Ну, это я уже на свой лад перевожу. А так он сказал, что «решил дать ему шанс». — Солар усмехнулась. — Ага, знаем мы эти шансы. В итоге другое даст… — Эй, у Тэхёни же проблемы с близостью, как они… — Не знаю. Раз ввязался, значит будут как-то решать это совместно. — Он уже рассказал ему обо всём? — Не думаю… Но раз такое дело, всё равно всё вскроется. Недолго ждать осталось. — Бэбэ тяжко вздохнула, словно она мать-героиня, тянущая на себе двух нерадивых детей. — Главное, чтобы дров не наломали, когда помогать друг другу будут. Чумные они оба… — А мне что делать? — Задал вопрос даже больше самому себе Пак. — Снимать штаны и бегать. — Хмыкнула подруга, замечая как щёки друга вдруг слегка порозовели. На поверхность мыльной пеной внезапно всплыло недавнее событие. Он, конечно, не бегал, но без штанов был (да вообще без всего был) — засветился перед альфой, как говорится, по полной. А ещё его там ждёт какой-то бонус, не сулящий ничего хорошего! Куда деваться, куда податься? Всё это время Солар смотрела на лицо Чимина, диафильмом проигрывающее на себе все эмоции. — Дурачок ты, Чими. Ничего тебе уже делать не надо, всё уже сделал за тебя твой отец, когда продал по договору. — Думаешь Намджун изначально был в курсе? — Задался занимающим его ум и душу вопросом омега, на что Бэбэ только пожала плечами. — Договора заключают старшие. А Намджун… мог знать, а мог и не знать. Понятия не имею, Чими. А если знал, что тогда? Что это меняет? — Договора это не изменит, конечно, но моё отношение к нему — очень даже. — Серьёзно ответил Чимин. — Понимаю… Ну тогда… приглядись к нему получше, выяви его сильные и слабые стороны. Тебе с ним жить и знать своего будущего мужа было бы совсем не плохо. — Солар тяжело вздохнула. — Хотя, не знаю какие у него слабые стороны, он их не выдаёт, никто не знает. У него же вид как у киллера-пришельца… или этого, как его там… о, Вулканца! — Бэбэ усмехнулась на своё же сравнение. — Даже я к нему боюсь подходить. А ты знаешь, что я ничего не боюсь. Но у тебя есть преимущество перед всеми остальными, дружище. — Какое? — Глупый да? — Похлопала она омегу по плечику. — Ты — его помеченый омега. Ну подпусти ты его к себе поближе, пусть он рядом с тобой расслабится, покажет свою истинную натуру, в домашней, так сказать, обстановке! Понимаешь? — Солар заиграла бровями. — Ты предлагаешь мне с ним переспать что ли? — Выпучил на это глаза Чимин. — Пффф, зачем сразу спать то. Просто, ну не знаю… будь нежнее, покладистее, включи своё обаяние и сексуальность в конце-концов! — Какую ещё сексуальность? Я не умею. И вообще, я сразу облажаюсь. — «Уже облажался, когда под поцелуй подставился». Солар только цокнула, больше она посоветовать ничего не могла, так как сама в этом не особо шарила. У них, если так подумать, вообще, прямо-таки святая троица девственников-лузеров. — Ладно, не бери в голову, у тебя репетиция сейчас. — Умело увильнула подруга от такой же сложной для неё темы. — Пойду к Хосоку, он меня уже звал. — Улыбнулся Чимин, поправляя тренировочную форму и направляясь на финальный прогон. Ох и сложно ему сегодня будет на выступлении. Во-первых — придётся в некоторых непродуманных местах импровизировать. Во-вторых боль в пояснице (про которую уже прознал Хосок, понятно от кого. Он ещё так подозрительно сузил глаза, посмотрев на друга, когда тот ему объяснял для чего нужен спрей, мол «отчего это там у его танцора боль в таком интересном месте», но ничего не сказал, просто про себя сделал вывод о своём). А в-третьих, как сказала Солар — народу сегодня будет валом: на его, дескать, выступление хотят посмотреть абсолютно все. Это, мать его так, просто таки аншлаг всей его «весёлой» жизни! И это не считая присутствия его учителя танцев Кима Нагиля и каких-то людей из министерства. Короче — тихий ужас в действии. *** На репетицию было выделено мало времени, так как суета и кучность процессов, которые требовали своего решения накладывали свой отпечаток. Плюс, другим участникам тоже надо было отрихтовать свои номера. Хосок был буквально нарасхват. Однако Чимину он всё же выделил побольше времени, чем остальным. Солар, была любезно выпровожена Паком, поскольку, как он чувствовал, она придаёт атмосфере ненужного напряжения, а ему было необходимо всё внимание своего хёна. Бэбэ на это немного повозражала, но когда Чими сказал, что не хочет чтобы она увидела номер заранее, дабы та не растеряла эмоций, она согласилась. А напоследок прошла мимо Хосока, неожиданно ткнув в его бок пальцем, отчего тот аж подпрыгнул на пол метра над землёй. — Да что с ней такое? — Пропыхтел отдувающийся парень. — Влюбилась в тебя. — Заявил Чимин так спокойно, как-будто рассказывал сейчас о погоде на улице. Ага, как то так: сегодня на душе преимущественно солнечно, временами любовные осадки в виде слёз. Хосок на это аж поперхнулся воздухом. — Да шучу я. — Звонко засмеялся омега. Поднимать себе настроение тоже было как-то нужно, тем более он так волновался, как никогда до этого перед выступлениями. — Ну и шуточки у тебя… — Напряжённо выдохнул организатор. Масштаб мероприятия и общих усилий людей вокруг, которые то и дело решали какие-то технические и организаторские задачи — по правде сказать давил на всех. Это было какое-то предвкушающее ожидание, перемешанное с общей нервозностью и страхом облажаться в самый неподходящий момент. А сделать это, когда у тебя даже не придуманы некоторые связки между элементами — проще простого. В суете общей подготовки на их с Хосоком репетицию почти никто не обращал внимания. И это радовало — проще сконцентрироваться, когда на тебя не смотрят в напряжённом ожидании и полной тишине. Само выступление не в счёт — там всё по другому и действуют другие «законы». Шум вокруг на репетиции, наоборот, помогал и немного успокаивал. Они прошлись по важным моментам номера, Хо накидал кое-какие танцевальные элементы: которые, как он считал, легко запомнить и они эффектно выглядят. Чимин вникал в суть, повторял, пробовал кое-что переиграть на свой лад. И в какой-то момент Паку начало казаться, что всё не так уж и плохо, и он даже справится с задачей. — Если что, просто импровизируй, Чимин. Я же знаю, ты прекрасно фристайлишь! Ты вытянешь эти моменты — я уверен. Просто верь в себя, как верю я. — Он похлопал запыхавшегося и немного взмокшего Чимина по плечу, от чего тот немного скривился в лице. — Больно? Извини… — Да ничего, терпимо. — Отмахнулся Пак. — Мда… Как так вышло то? Ещё и накануне выступления… Только вчера же всё было хорошо — «кажется, я это уже когда-то Чимину говорил… или думал об этом». — Поскользнулся в душе. — Отвёл взгляд в сторону Пак, немного краснея. — А. Ну… ясно. — Странным тоном ответил Хо, в отвлекающем манёвре потирая переносицу — «что же Нам женишка то не придержал как следует? Гробит мне танцора!» Новость о скорой женитьбе, конечно, уже была чётко доставлена Чонгуком в чат друзей (том, где не участвует Шуга, теперь почти все основные новости обсуждались без него, да и в общем чате Мин вроде и появлялся онлайн, но сам не писал и в переписке участия не принимал). Новым участником чата «Я ВЛЮБИЛСЯ» (который, кстати, так и не переименовали) стал так же Тэхён, его заботливо добавил туда наш перевозбуждённый данным шансом мачо-мэн, показывая таким образом своей перчинке, что тот теперь часть его круга (да и просто Гуку хотелось везде и всюду видеть своего ангела, привязывая его к себе сторонним общением и посвящением в общие дела). Хосок и Джин от заявления Гука о женитьбе конечно сразу выпали — как так женится? Что за дела такие? На ком? На Чимине? Божечки-картошечки! — особенно голосил (если буквами вообще можно голосить) Джин, проклиная Намджуна последними словами, в надежде что тот это прочитает и до друга-тугодума дойдёт весь его глубокий посыл, который он вкладывал (он же должен был сам рассказать эту новость). Нам, поверхностно переписку прочитал (но в тот момент ему было вообще не до этого, он ковырялся в архивах Zetagen), не посчитал нужным реагировать, скупо написав, что «да, свадьба уже через девять дней и все друзья приглашены». Тут Джин сразу подобрел и дальше посыпалась никому не интересная тирада о шмотках, украшениях и прочей, засоряющей эфир информации. После чего омега, поняв, что переписывается долбанные пол часа сам с собой, ушёл из чата, решив всё обсудить с Ланом. Уж с ним-то он был на одной волне и к тому же они поддерживали близкое общение. — Нам передал мне спрей, мы распылим его непосредственно перед выходом. А пока — не напрягай лишний раз спину. И не забывай, тебе ещё на финальную примерку и грим. — Хосок покрутился в поисках кого-то, и уловив нужного человека в поле зрения, крикнул ему. — Дон, покажи потом Чимину гримёрку и сопроводи на примерку и макияж. Лично отвечаешь. — Парень кивнул головой и продолжил хлопотать с каким-то омегой. — Спасибо Хосок-хён. — Чимин ярко улыбнулся. — Можешь просто Хосок, ты снова забываешь. — Махнул рукой парень. — Ты почти муж моего лучшего друга, так что забудь о формальностях. — Хорошо. — Склонил голову Пак. — Ну чего ты? Только не говори, что ты боишься нашего воина или ненавидишь его. — Хосок подозвал Чимина присесть на лавку, аккуратно присаживаясь рядом и сверкая недовольным взглядом на помощника, который хотел ему что-то сказать. Он показал парню кулак, а потом жестом, чтобы тот принёс воды. — Не знаю… — Стушевался Чимин. Говорить о том, что он сам недавно твердил Намджуну, что ненавидит его, было как-то смущающе. А теперь, когда Хосок снова так заботливо к нему отнёсся, с добродушием спрашивая пусть и о довольно неловких вещах, но всё же… он Наму близкий друг. Паку сделалось неудобно — куда бы провалиться? Ну правда, за что-то же с этим истуканом дружат такие хорошие люди, и ценят его… Возможно, он сам где-то неправ, и многого в нём не видит? — А какой он? — Осторожно спросил Чимин, ему стало интересно узнать это именно от Хосока. — Я его толком не знаю… Все наши пересечения всегда были… слишком, эээ… неоднозначными. Даже какими-то роковыми… Я не знаю чему верить. — Хм… Знаешь, то во что вы на пару всё время вляпываетесь… это правда будто рок, это ты верно подметил, вот так со стороны — даже не верится во всё это. Чтобы столько событий переплетались вокруг вас двоих… это так странно, не находишь? — Пожалуй да… — Посерьёзнел Чимин. — Не думаю, что всё это мог продумать один человек. Нам конечно гений, но он не стал бы плести такую кривую паутину. Какие-то интриги… это на него вообще не похоже. К тому же, если ты вспомнишь, многие события происходили вне зависимости от ваших желаний и планов. Такое невозможно предугадать и как-то поспособствовать. — Что ты имеешь ввиду? — И вашу первую встречу, когда ты назвал Нама своим парнем, и твоё «милое» признание на публику. Согласись — от Намджуна это вообще никак не исходило, но именно эти события сталкивали вас и сближали. Потом, когда Нам тебя пометил — это вообще фатальное происшествие, я тебе рассказывал о его подробностях. — Чимин на это шумно запыхтел, а Хосок подсунул ему бутылку с водой, которую только что поднёс с апатичным лицом помощник. — Знаешь, Нам никогда не искал отношений, если ты думаешь о чём-то таком… Ну, что он всё специально подстроил. Он волк-одиночка по жизни! И вообще, мы все думали, что он один из последних, кто должен был бы завести хоть какие-нибудь отношения. Это вообще не про него! — Хо печально склонил голову и свел брови. — Он не верит ни в любовь, ни во всё такое с этим связанное (тут Чимин даже открыл от удивления рот). Ну ты наверняка знаешь, что людям с двойным запахом найти истинного почти нереально. Думаю он из-за этого и перестал заморачиваться на эту тему — он же у нас тот ещё неподдающийся… Но, это не значит, что ему это не нужно! Это уже считаем так мы — его друзья. Чувства нужны всем. Но Намджун это никогда бы не признал. Он очень упрямый и независимый человек, с самого детства он начал проявлять свой непростой лидерский характер и родителям было с ним очень нелегко. С этим связано много забавных историй. — Хо слегка усмехнулся, явно что-то вспоминая. — Потом как-нибудь расскажу. Ты наверное уже прочувствовал его ауру? — Да… она как ледяная плита, которая расплющит тебя и следа не оставит. — Пак отхлебнул воды, вытерев ладошкой пот с шеи. — Это да, он у нас ледяная гора. Но знаешь, и горы покоряют и льды топят. Мы все заметили, что рядом с тобой он начал меняться. Не как все, конечно, это было бы слишком тривиально… Он, как бы это сказать, проявляет по отношению к тебе заботу. Всё время всех взглядом убивает, стоит только о тебе упомянуть, а ещё чуть что не так — матерится — переживает значит. Кстати, ты в курсе почему Вонхо, ну того, который до тебя домогался с дружками, в институте не стало? — Чимин немного сморщился от неприятных воспоминаний, а потом удивлённо замотал головой, вспоминая, что и правда — этот урод куда-то исчез. — Это всё дело рук Намджуна. Он его для начала прилюдно отметелил. Гук его ещё тогда еле притормозил, у него же кулаки как кувалды — сам же видел, как он умеет драться (Чимин видел… и помнил, ещё как помнил, особенно тот мощный удар кулаком в челюсть). А потом с позором выставил его из института — добился исключения под угрозой того, что иначе тот вообще сядет за решётку. А Нам может, все это знают — он в законах отлично шарит. Директору ничего не оставалось, как Вонхо выпереть. Нам вообще тебе помогает на свой специфический манер, тенью-невидимкой. — Хосок усмехнулся, а Чимин… сильно удивился и рассказу и этому заявлению, и задумался. — Вообще забавно видеть все эти трепыхания от такого человека как Намджун. Он ведь, знаешь, никогда ни к одному омеге не проявлял и грамма того внимания, которое у него направлено на тебя. Даже когда ты был бетой. О нет, наш друг непрост конечно, но за этой сложной натурой спрятано сердце! — Хосок задумался. — Знаешь, когда я остался без родителей и меня определили в детский дом… — Тут Чимин обеспокоенно охнул, округляя глаза. — Ничего, я давно уже это пережил. Так вот, Намджун поддерживал меня всё это время, не давал пасть духом. Он помогал деньгами, оплачивал дополнительных репетиторов для меня, покупал еды. А ты знаешь, в детдоме плоховато и с тем и с другим. Я продолжил ходить в ту же школу, куда и ходил до гибели родителей — мы с Намом учились в одном классе. Друг уже тогда начал работать — он рано начал трудиться, всё что-то изучал, проектировал… Мы с ним вместе ходили до школы пешком. Он даже машину родителей не брал, хотя ты знаешь, возможности у него были. Он хотел таким образом быть ближе, встречать меня у ворот этого неприятного места… И мне, знаешь, было легче каждый раз, когда я видел его с утра. Этакое постоянство в жизни, которого мне не хватало. Когда теряешь близких — жизнь кажется чёрной, а почва из-под ног уходит. Он неулыбчивый парень, но мне этого и не нужно было. Достаточно присутствия и участия. Намджун был моим столпом, тем кто крепко стоит на ногах и мне не даст упасть! Он же записал меня и на конкурс к Нагилю, я бы сам не допетрил до этого. И вещи он мне покупал — где такому как я было бы взять шмоток, а одеваться то хочется, а не только в рваньё ходить… — Хосок сделал небольшую паузу, вдруг заметив, как Чимин тихонько размазывает по щекам слёзы. — Эй, ты чего? Вот я перепахал тебя… — Парень почесал затылок. — Хосок, я не знал… — Чимин поднял на рыжеволосого влажные глаза. — Ну-ну, всё нормально. Просто ты это, не думай совсем плохо о Наме. Окей? — Хосок легонько приобнял омегу, слегка поглаживая спину. — Окей. — Хмыкнул Пак в поддержку, стараясь таким образом подавить в себе непрошеные эмоции и не наводить лишнюю тоску своими соплями. Однако рассказ хёна задел его за живое, растрогал и в то же время заставил почувствовать себя немного стервозной личностью, которая безосновательно набрасывает на других ярлыки. После такой откровенности в груди как-то странно защемило, захотелось даже срочно извиниться перед Намджуном за те ужасные слова «ненавижу», которые он ему наговорил в приступе истерики. Ненавидит ли он его? Нет… это не так. Но почему тогда он всё время пытается увидеть его в плохом свете? Может быть это его изначальное предубеждение, которое он выстроил в своей голове при первом столкновении? Он чётко помнит тот момент: Перед ним предстаёт он — высоченный альфа с суровым лицом… но даже не рост придаёт ему пугающий вид — он крепкий и мощный, как скала. Скала, об острые края которой можно пораниться не глядя. Опасность, которую таит этот исполин, поистине безгранична, Чимин чует её всем своим сжавшимся нутром. Что именно так напугало его в этом альфе? Бывает так, что видишь человека лишь одним взглядом и понимаешь — это твой человек, тебе будет с ним чертовски хорошо. А бывает наоборот — смотришь и понимаешь — это твой враг. Чимин не понимал, что не так, отчего он чувствует себя таким невыносимо крошечным рядом с этим человеком, но вся ситуация лишь кричала ему о том, что он прав в своём чутье — этот человек опасен, этот человек — тот самый страшный паук. С первого взгляда Чимин прочертил внутри себя черту, и пометил ту — тёмную сторону, овеянную сплошным холодом и мраком — штампом «Опасно!» Но почему он до сих пор так хорошо помнит всё, связанное с их первой встречей? И вообще, кажется — помнит все их пересечения. А теперь Хосок рассказывает ему о Намджуне совсем другие факты, и он верит, что тот не врёт — Хосок открытый человек и добрый, и не будет он поступать подло, лишь бы выгородить друга. Тем более он поделился с ним такими сокровенными вещами! Как-то от всего этого несоответствия сделалось тягостно на душе — сейчас растущее, как грибы после дождя, смятение рвёт его душу, а что-то внутри постоянно дёргает за непонятные ниточки, заставляя задуматься, поёжится от неприятных внутренних ощущений. Может это так скребёт внутри совесть? «Вот где он сейчас? Всё время что-то делает, чем-то занят… такой деловой». А внутри кто-то по натянутым нитям — трынь да трынь… «Я, кажется, точно чем-то заболел…» *** Нам сидел на лекции по экономике и откровенно занимался своими текущими делами на заднем ряду аудитории. Это было видно абсолютно всем — и однокурсникам и профессору. Но… никто из студентов даже не помышлял его одёргивать и шикать, и уж тем более каким-либо образом вообще вмешиваться. По сосредоточенному виду альфы создавалось такое ощущение, что он занимается сейчас чуть ли не решением мировых вопросов. Поэтому такое мелкое дело, как скучная лекция — может и подождать. Профессор сделал паузу в докладе, Намджун поднял на него заинтересованный взгляд. — Намджун-ши, мы вам не мешаем своим присутствием? — Довольно вежливым тоном обратился пожилой мужчина. Альфа ненадолго задумался. — Вы знаете Донвук-ним, наоборот, ваш голос обладает таким благотворным эффектом, что у меня мозг генерирует идеи с удвоенной силой. Поэтому прошу, продолжайте и не прерывайтесь до конца занятия. — Альфа поднял вверх гаджет, демонстрируя его мужчине. — Моё приложение само конспектирует вашу занимательную лекцию по макроэкономике. Профессор глубоко вздохнул, обвёл взглядом аудиторию и продолжил монотонное чтение материала. Нам хрустнул шеей и снова приник к экрану ноутбука, как вдруг телефон слегка завибрировал. От кого: Зверёк — Прости. Бровь Намджуна приподнялась. Мой альфа: за что? Зверёк: я не ненавижу тебя Мой альфа: рад это слышать! Нам улыбнулся. Мой альфа: но наказание это не отменяет Зверёк: ненавижу Нам прыснул в кулак, на что все тут же обернулись. Намджун смеётся? Мой альфа: у тебя плохо с самоопределением Зверёк: а у тебя с самоконтролем Мой альфа: только в присутствии тебя, тыковка Зверёк: хватит давать мне дурацкие прозвища! Мой альфа: и как же ты хочешь, чтобы я называл тебя? Зверёк: просто Чимин, это моё имя! Так и называй! Мой альфа: это скучно Зверёк: я для тебя шутка что ли? Мой альфа: нет, ты мой зверёк, мой будущий муженёк)) Зверёк: я понял, это твой способ меня вывести из себя, дурацкий альфа! Мой альфа: тебя слишком легко вывести из равновесия Мой альфа: и не дурацкий альфа, а мой альфа. Запомни.) Зверёк: никогда! Сидя в гримёрке, Чимин быстро переименовал контакт, созданный Намджуном в «дурацкий альфа», довольно хмыкнув. Однако чуть ли не в ту же секунду имя снова изменилось на изначальное, на что у Пака округлились глаза и он стал в шокированном возмущении хватать ртом воздух. Намджуна тянуло уже откровенно смеяться. Зверёк очень забавный, такой искренний в своих возмущениях, так и тянет повеселиться, выводя его из себя. Ну сам ведь нарывается — как есть милая тыковка. Зверёк: ах так! Всё равно ты дурацкий! Зверёк: Понял? Мой альфа: как твоя спина? Зверёк: даже не пытайся быть милым, это не в твоём стиле Мой альфа: ну вот, а я хотел тебе цветочки на сцену выкатить)) Зверёк: какие ещё цветочки? В смысле выкатить? Мой альфа: ну как, цветы от твоего любимого альфы, чтобы все видели как я к тебе хорошо отношусь) Зверёк: не напрягайся, мне от тебя цветов и внимания не надо Мой альфа: тогда точно подарю)) и готовься морально, буду тебя целовать))) Зверёк: это и есть твоё наказание? Мой альфа: считай что так. Но… Зверёк: но? Мой альфа: но это не бонус)) Зверёк: ненавижу Мой альфа: слышали, проходили))) Мой альфа: не забудь про спрей! Чимин отбрасывает телефон в сторону, пыхтит, а потом, немного успокоившись, чувствует как по его крови разливается что-то тёплое. *** — Эй, ты чего лыбу давишь? — Сверкая квадратной улыбкой, рядом плюхается Тэхён. — Ой, Тэ. — Растеряно отвечает Чимин, вдруг осознав, что сидел всё это время улыбающимся. А он думал, что злится, стараясь не вестись на провокации Намджуна. И теперь ему кажется, что он с головой себя выдал, что все мысли на его глупом лице друг читает как открытую книгу. А чего это он, и правда, лыбился? Сам не понимает. — Собственной персоной. — Удивлённо смотрит в ответ Ким. — А вот ты точно тот самый Чимин? — В смысле? — Паникует Пак. — Ты странно выглядишь для человека, который вчера вообще ни на что не реагировал. Знаешь, как я испугался! Я думал, что ты всё… лишился рассудка. — Тэхён подсел к Чимину поближе, тыкаясь носом в его плечо и смотря так, будто хотел высмотреть подтверждения своей теории. — Не делай так больше, ладно? — Думаешь я отдавал себе отчёт? — Вздыхает Пак. — И что же такого произошло со вчера, что теперь ты сидишь и улыбаешься как блаженный? Или ты всё… потерян для общества? — Пытается шутить в своей манере друг. — Возможно и потерян. — Смотря на уставшие глаза в зеркало, отвечает Чимин. — Ты Намджуна вчера за что ударил? — Уже совсем осторожно спросил Ким. — За то что он твой будущий муж по контракту? Ты не бойся мне сказать, я бы сам, ты знаешь, за подобное с вертушки бы вдарил. Он бы вообще потом костей не собрал. Считай, твой альфа отделался малой кровью! — Чимин на это заторможенно моргнул, вот и друг уже называет Нама никак иначе «твой альфа». — Можно и так сказать… — Не перечит Пак. — Чего-то ты не договариваешь, дружище! Говори как есть, хватит уже от меня что-то скрывать. Как ты знаешь, это до добра не доводит. — Чимин немного напрягся от этого неприкрытого намёка, понимая, что Тэ как никогда прав, а он и так перед ним проштрафился дальше некуда — столько лет скрывал от него правду… Больше он так делать не будет, потому что не хочет терять своего самого близкого человека. — Он поцеловал меня. — С тревогой в глазах ответил Пак. — И только за это ты его ударил? Что-то не вяжется. Вы уже при всех это делали, показывая свою неземную любовь. — Тэхён показал пальцами кавычки. — Так что одним поцелуйчиком больше, одним меньше… — «Ох, какой смелый, как рассуждает! Будто самому вообще запросто это делать! А может они там с Чонгуком уже и зажимаются вовсю, поэтому и рассуждения такие взрослые?» — При всех — это другое дело! И… не в этом суть. — Чимин вздохнул, словно обречённый на вечные муки каторжник. — Согласен, при всех — это работа, наедине — удовольствие. — Хмыкнул Тэ, и тут же прикусил губу, увидев опешившие глаза друга. Кажется он попал в больное место. То есть… уцепил суть проблемы? — Я ответил ему. Понимаешь? Сам ответил на его поцелуй! — Поражённо воскликнул Пак и тут же заткнул рот ладошкой, будто оскверняет такой новостью гримёрку. — И… раз тебе так не по себе… — Тянул и в то же время рассуждал Тэхён. — Значит… тебе понравилось? Чимин потупил взор, чем только подтвердил догадку Тэ. Он коротко кивнул в знак подтверждения и закрыл лицо руками. — Я испугался за свои действия и схватил первое, что попалось под руку. Я ничего не соображал. — Омега нервно кусал губы, вспоминая бездыханное тело Намджуна, как из-под него выбирался, как испугался что убил его, потом латал рану и всё переживал, переживал… до нервной трясучки. Повторения такого опыта он более не желал. — Необычная реакция. — Задумался Тэхён. — Интересно что будет, если ты вдруг поймёшь, что он тебе нравится? Укокошишь с перепугу окончательно? — Что ты такое говоришь. — Всё таки усмехнулся Чимин. — Ну а что? Мне уже начинает казаться, что у вас два пути: либо полюбить друг друга, либо поубивать нафиг. Но. — Тэ неожиданно выставляет палец вверх. — Поскольку ты мне нужен живым, то я буду топить за вас, как за парочку. — Я всем, смотрю, нужен живым. — Цокает Пак. — Было бы странным, если бы было наоборот. Слушай, Чими, ну не кисни, прошу! И только не уходи в себя, жизнь длинная… вдруг всё изменится, наладится. Намджун неплохая кандидатура… — Чонгука наслушался? Спелись? — Театрально покачал головой Пак, по серьёзному не злясь на друга. — Даже без него, посуди сам: вот как ты думал, кем будет твой муженёк? Какой-то неизвестный старый хрыч с замашками извращуги. А тут, вполне известный Намджун и не старый к тому же. — Тэ в этот момент посмотрел на Пака, как заправский продавец-консультант, торгующий душами «посмотрите вот на эту за десять — карма у неё, конечно, тяжеловата… но ведь не падшая душа и цена не завышена!» — Он высокий, красивый, не пожёванный, ничего нигде не висит… — Омега взвизгнул, так как Чимин неожиданно его сначала ущипнул, а затем и вовсе стал лупить руками. — Ты что такое говоришь-то, мелкий извращенец! Когда только так успел испортиться? Это Чон так на тебя влияет? Смотри, я ему скажу, как ты на чужое засматриваешься, необвисшее, опять же, подмечаешь. — Пак уже смеялся, так как Тэ строил смешные рожицы. — Чужое? Ай, Чимини, ай проказник. Значит уже своим считаешь, раз такие заявления! — Ускакивая в сторону от побоев Тэхён сносит вешалки, влетая в примерочную. — Никого я своим не считаю! Это оборот речи такой был. — Чимин хватает что-то с полки и кидает в друга. Это оказывается какая-то кожаная маска. Тэ берёт её и прикладывает к лицу. — Конечно-конечно. Знаем мы эти обороты. — Смеётся омега, двигая языком через отверстие в маске, имитируя французский поцелуй. Получается довольно провокационно. — Возьмёшь потом этого каменного воина в оборот, будешь кататься на нём, лапки свесив. Сам сказал, что тебе понравилось с ним целоваться! — Ах так! Ну сейчас ты за свои слова ответишь! — Чимин достаёт с той же полки хлыст и начинает гоняться в своём красном обтягивающем костюме чертёнка, пытаясь достать друга и покарать за сказанные слова. Тэ же в своём довольно откровенном «а-ля средневекой костюмчик» и маске убегает. За своими играми они не замечают подглядывающую за ними тень, которая берёт в руки телефон и начинает бесшумно щёлкать на кнопку, создавая кадр за кадром. Через какое-то время Тэхён падает на пол, запнувшись на какой-то тряпке, испуская поверженый стон. Чимин с плёткой оказывается сверху, совершая наигранные действия, будто сейчас отшлёпает непослушного друга. Тень уже вовсю снимает видео. — Откуда здесь эта садо-мазо атрибутика? — Вдруг спрашивает Тэхён, задыхаясь от смеха, на что Чимин пожимает плечиками. — Вот у кого-то номер, похоже! — И не говори. Как такое цензура только пропускает. — Удивляется Чими. — Ну… наши же костюмы пропустили! — Щёлкает краем резинки от чулков Тэхён и начинает заливисто смеяться. — Твой костюмчик, кстати, весьма укоротили с прошлого раза. Шортики стали гораздо короче. У костюмера что, рука дрогнула, когда он хотел ниточку отрезать? И поэтому пришлось срочно менять концепцию? — Подёргал бровями Чимин. — Не боишься в таком выступать? — А сам-то! У тебя не костюм, а будто вторая кожа! Ничего же не прикрывает! И вообще, ты там без нижнего белья что ли? — Смеясь парирует друг-затейник. — Сам ты без белья, оно специальное просто — бесшовное, дубина. — Смешно цокает Чимин. — Ох и наворотили мы тут делов… — Омеги обернулись по сторонам, осматривая место погрома, как услышали крики по их душу. — Надо по тихому тут прибраться. А ещё нам на макияж и фотосессию… Хосок постарался на славу, чуть ли красную дорожку не организовал. — Ага, грандиозно. Я ужасно мандражирую. — Сам так же. Но ничего Чими, прорвёмся. Мы же с тобой лучшие артисты! К тому же красавчики! — Кто тебе такое сказал? — Засмеялся Чими. — Есть тут один. — Задумался Тэ, и снова засмеялся. *** За всеми делами и суетой наконец-то подходит время концерта, которого, как говорится, все так долго ждали. Точнее ждали, по большей части, одного конкретного «скандально известного» омегу — всем было интересно глянуть на номер Чимина (слухи о котором так же сливали, подогревая публику) и оценить старания и умения. Выступление Тэхёна так же было в топе, так как омега, из-за которого так откровенно волочится «первый красавчик на деревне» — это то ещё горяченькое блюдо! — Кого же там выбрал себе Намджун? — Он что, был бетой? Какой скандал! — Вы знаете, они и течку вместе провели. — Он муза Намджуна, они истинная пара. — Приложение Нама — бомба. Видели что в новостях про них сказали — они надежда нации! — Говорят номер скандальный, там чуть ли не эротический подтекст! — Слышал этот номер посвящён Намджуну. — А Чонгук теперь с Тэхёном? Видели как он за ним бегает? — У Тэхёна голос обалденный, я сам слышал! И сам он секси. — Слышал он со своим номером уже выступал в каком-то элитном ресторане! И так далее и тому подобное. Шушукались все и со всеми, даже преподаватели, такое ощущение, не ушли далеко, просто скромно обсуждали в своём круге, не распространяясь во внешнюю среду. В вестибюле и фойе института образовалась давка, пришлось выводить помощников, чтобы организовывать живые коридоры и очереди. Народ чуть не ходил по головам, взбудораженый предстоящим мероприятием. Галдёж перед входом в актовый зал стоял порядочный, люди болтали, смеялись, обменивались новостями и сплетнями, кто-то из группы фанатов намминов организовал внезапный несанкционированный «митинг», выкрикивая тупые кричалки и танцуя не очень синхронные танцульки, вызывая у кого-то смех, а у кого-то ярое раздражение. Фанаты вигуков тоже решили не оставаться в долгу и выкрикивали что-то о своей любимой парочке нестройным рядом. А потом открыли двери в зал и народ, позабыв обо всё на свете, стал проталкиваться внутрь, как стадо баранов, не желающих уступать места кому-то из конкурентов. Вход был свободным, поэтому толкучка получилась приличная. Организаторы не учли настолько бурный наплыв, так как вместе с местными подвалили и «друзья, а так же сочувствующие». Срочно пришлось приносить стулья из аудиторий, дабы уместить всех желающих. Некоторые места для привилегированных особ были отмечены специальными стикерами, дабы никто их не занимал, однако одичавший от общей эйфории народ всё равно плюхался на эти «почётные места». Правда, когда приходил тот или иной важный гость — чужую жопу помощники Хосока, следящие за порядком, быстренько спроваживали. Впрочем, пришедшему Намджуну даже ничего не пришлось делать — стоило просто появиться в первом ряду, разнося на всю округу смертоносной полынью, как какой-то альфа тут же испарился с забронированного кресла облачком, пожелав приятного просмотра. Пока Нам в своём «готическом» прикиде скучающе сидел и изучал программку (а он на такие мероприятия, как уже когда-то говорилось, вообще не ходил, так как самодеятельность вызывала у него оторопь вселенского масштаба, ибо «такая местечковая ширпотребщина не стоит потраченного на просмотр времени»), жизнь вокруг бурлила обсуждениями и всеобщей эйфорией. Гул стоял как в огромном человеческом улье. Намджун и сейчас придерживался того же убеждения, уже просто закрыв глаза и медитируя на свои мысли. Подумать ему всегда есть о чём, особенно сейчас. Фоновый шум даже помогал мыслительному процессу. Через некоторое время сидения в расслабленной позе в нос ударил устойчивый аромат роз и сандала, Намджун лениво открыл глаза, лицезрея севшего рядом с ним Чонгука «при параде» и с огромным букетом красных роз. Одет Казанова был в тон букету: ярко-красная пара и белая рубашка с закатанными вместе с пиджаком рукавами. Волосы зализаны назад на косой пробор. На руках какие-то дорогущие кожаные браслеты лимитированной коллекции и многочисленные серьги-кольца в ушах. Нам осмотрел друга одним глазом, отмечая как тот сильно расстарался. — Ты что, блять, порно версия Санта Клауса? — Хмыкнул Намджун, глядя на неприкрытую грудь, проступающую через четыре расстёгнутые пуговицы. — Я бы не прочь, но до ролевых игр ещё как до Китая! — С некоторой печалью цокает Гук. — Не так и далеко. — Хладнокровно отвечает друг, рассматривая переливающиеся чем-то гелеобразным пряди волос, не без некоторого сочувствия, конечно же. — Не боишься, что он твой веник снова выкинет, или вообще им отхлестает? — Ой, я то хоть с цветами, а ты с чем к своему на сцену вывалишься? С открыткой? — Гыкнул добрый друг. Самые близкие друзья, они вообще самые добрые и понимающие. На что Нам приоткрыл борт плаща, демонстрируя другу один единственный цветок. — Это что за оленья отрыжка? — Не понял Гук, продолжая ржать. — Как ты недалёк, мой друг! Это один из редчайших и дорогих цветков на планете — Царица ночи*. — Гордо блеснул познанием друг, утирая Гуку нос, вот мол он как постарался, не чета твоим банальным 666 розам (число конечно было не таким). — И что? — Не понял Чон. — А то, что тут дело даже не в цветке, а в легенде. Подтекст всегда важнее сказанных слов. — Уголок губ Нама победоносно вздёрнулся. — Да пошёл ты. Всё равно Чимин не поймёт и не оценит. Пыхти дальше. — Гук толкнул язык за щёку. — А если он всё-таки заморочится и узнает этот твой подтекст, боюсь что тогда точно тебе голову проломит за такие пошленькие намёки. Намджун только прикрыл глаза и сочувствующе помотал на это головой — «у друга всё об одном». А ведь суть названия цветка была абсолютно не связана с «проведением совместной ночи с целью обнаружения кое у кого скрытых секс-талантов». Но судить Гука в его обстоятельствах не поднималась рука, ведь Нам и сам с некоторых пор мучается — понять друга в его ущемлённом либидо вполне может. _________________________ * Царица ночи (драконий кактус), или «Селеницереус» — существует поверье, что цветущая «царица ночи» приносит счастье, удачу, исполняет желания. Только одну ночь в году «драконий кактус» — «царица ночи» дарит людям чудный цветок… Растение настолько интересно и непредсказуемо, что о нем сложены легенды, одну из которых вы сможете прочитать сами… Почитайте, будет интересен подтекст! Время ожидания начала концерта уже подходило к концу, и почти все уже уселись на свои места, как вдруг то тут, то там начали раздаваться звуки входящих сообщений на телефоны. В общеуниверситетский чат пришла срочная новость и народ начал беспорядочно тыкать в гаджеты: кто-то открывал сообщение сразу, кто-то игнорил, но из-за общего нарастающего гула и ажиотажа всматриваться в пришедшие фото уже начали все. Когда народные волнения и шум достигли своего пика, Нам с Гуком тоже зашли в чат и после некоторого молчания повернули друг к другу головы. Название новости: «Чимин-доминатрикс и его друг-сабмиссив». А далее идут фото Чимина и Тэхёна во время их недавних занимательных игр. Причём фото выбраны явно самые горячие, где позы и выражения лиц не дают понять однозначность ситуации, а вид омег настолько жаркий, что многих альф чуть ли не прилюдно кидает в оргазмический жар. — До ролевых игр, говоришь, далеко? — Смотря будто сквозь кулису, обращается Намджун к Чонгуку. Вид Гука просто на грани: от «я пиздец как впечатлён своей крошкой — он просто секси!» до «что это за хуйня, порву всех кто это видел!» Чон зыркает по сторонам и чуть не рычит на всякого, кто делает хотя бы намёк на ухмылку или облизывание губ. Вопросов по увиденным фото не счесть, но все они тонут внутри совсем других мыслей, главная из которых: как бы дожить до конца представления и не сдохнуть в томительном ожидании. Он уже представляет весь тот будуар на сцене, как его ангелочка (чёрт, ладно — сегодня Тэхёни больше похож на падшего ангела: ах, эти чулочки, что буквально краешком показались из-за кромки задравшихся коротких шортиков) лапают на сцене эти перевозбуждённые, пусть и по задумке номера, самцы — его штормит и кроет от раздирающих чувств — он готов выпрыгнуть самолично на сцену и, схватив Тэ, убежать в закат. Лишь бы на него никто не смотрел и не трогал! Он ревнив? Чёрт да… он тот ещё ревнивец! Это его вина? Скорее это его же мучающий недостаток, исходящий от его горячей натуры. Но ради своего пупсика он сдержит свои порывы, он будет милым, он будет, чёрт всех дери, самым очаровательным и обходительным сегодня, но он точно поцелует своего малыша снова. Он сорвёт с его губ награду за свои страдания! Хоть он и обещал не переходить рамки, но если он не вкусит этих губ, то он сорвётся и… тогда он и сам уже не знает чего от себя ожидать! Ну нельзя же, в конце концов, так долго воздерживаться — такими темпами этот закипающий внутри котёл точно скоро рванёт. Должен же Тэша, в конце концов, это понимать и проявить хоть капельку сострадания! Нам сидит с абсолютно хладнокровным видом, постукивая указательным пальцем по подлокотнику, и только по выросшему уровню ладана понятно его состояние — зрителям, сидящим в диаметре пяти метров от альфы становится уже как минимум очень неуютно, но все сидят и терпят. Даже привыкший к подобным ферромоновым атакам Чонгук, которого выдёргивает из затянувших его картинок, хмурится и ведёт носом. Сексуально-провокационный вид зверька в красном обтягивающем костюме чертёнка с плёткой — это уже, конечно, предел всего: его изгиб спины и удачный ракурс ножек, в совокупности с оттопыренной подтянутой попкой и игриво-диким личиком — способны на многое, даже вызвать третью мировую… в душе (и штанах). Гук косится на друга, чья подавляющая аура уже просто плющит, и утыкается носом в букет, чтобы хоть как-то перебить запах полыни с ладаном. Хрен разберёт этого Намджуна, что творится у него внутри, но лучше бы его реакция не была столь бурной, несмотря на всю внешнюю невозмутимость. «И кто это у нас такой смелый фото распространяет?» — думает Намджун, опасно щуря чёрные глаза. «Глупые дурачки, думают что по ним нельзя найти хозяина мобильника? Ох как зря они так думают». «А эти двое, чем они там вообще занимаются? Это такие репетиции нынче пошли? Куда, интересно, смотрел Хосок?» — приходят мысли следом. «Ставки твоего бонуса, Чимини, резко повышаются» — и цветок, что лежит во внутреннем кармане плаща, возле сердца альфы — уже почти сминается от напряжения грудных мышц. — Умерь пыл. — Краем губ шепчет Гук. — А то омеги неподалёку сейчас потеряют сознание. — Найду… — Спокойно, но с хищной улыбкой, констатирует Нам. — …кишками наизнанку выверну. И только Чонгук хочет удивиться на это яркое заявление, как в этот момент в зале спешно гасятся огни, а выбежавший ведущий-массовик-затейник (совершенно очевидно, тоже получивший рассылку) просит всех отключить мобильные, дабы не портить никому праздник души (и тела, ага — но это потом) и начинает приветствовать всех собравшихся однокурсников, преподавателей и важных гостей (тем, слава богу рассылка недоступна). А потом из ведущего льётся поток заготовленных и не очень острот, призванных отвлечь взбудораженную (а местами и очень даже возбуждённую) публику. Глаза Солар блестят в темноте зала праведным негодованием, а Хосока чуть ли не отпаивают за кулисами нашатырём. Тэ и Чими так же в шоке, сидят, словно прибитые пыльными мешками — настрой на выступление резко поменял вектор. И хоть ведущий и отвлекает зрителей как может, а концерт обещает быть долгим (что даёт надежду на то, что зрители к моменту выступления «горячих омег» успокоятся) — выходить на сцену перед такой многочисленной и уже явно настроенной на «грязное шоу» публикой теперь — просто страшно! А делать то всё равно нечего — придётся кидаться грудью на амбразуру и уже тогда их либо вознесут, либо закопают под землю. — Я сгорю от стыда! — Обескровленными губами еле тянет Чимин. — Будем сгорать вместе! — С круглыми от шока глазами, отвечает Тэхён. *** Концерт тянется и правда долго, мучительно долго. Ожидание убивает и выкручивает сухожилия похуже инквизиторских пыток. Уже помногу раз сменили декорации и перенастроили свет под разные блоки выступлений. Выступающие танцевали соло, парно и группами, пели на разные лады, представляли спортивно-гимнастические номера, даже читали стэндапы и вот в начале второго часа настала очередь Тэ*. ____________________ *Если кто желает возобновить в памяти номер Тэхёна, можете заглянуть в главу «Шпилька #1», там полное описание выступления. Омега ужасно нервничал, однако подбадриваемый Чимином и Хосоком, выдохнул и по заученному сценарию ступил на сцену, вытягивая вперёд стройную ножку в уже оценённом зрителями по фото чулке. Ослепительная улыбка и провокация танцоров, играющих свои роли с завидным удовольствием и вот уже зал ожил, а альфы засвистели, играя по нервам Чонгука, чьи желваки так и заходили ходуном «поубивал бы всех». Но что сделаешь с ними со всеми, словно никогда не видавшими ни чулок, ни стройных ног, ни тонких ключиц? Его ангел слишком прекрасен, он покоряет своей грацией и необычным тембром голоса. Коварный прелестник в парчовых туфельках, что так жеманно принимает флирт со сцены, размахивает веером и даёт себя трогать и ублажать — он сразу пришёлся по вкусу публике. И даже эти провокационные фото — будто специально созданы, как дополнительная бесплатная реклама номеру. Всё в плюс, всё в копилку образа омеги-обольстителя. Тэ томно закатывает глаза и кладёт голову на плечо явно довольному альфе, выдыхает в микрофон и рвёт всё нутро Чонгука, на которого волнами обрушиваются воспоминания того вечера, когда он впервые увидел ЕГО. И пропал! Нет, этот ангел только для его глаз, губ и рук! Тэхёни — его, и ничей больше. И пусть тот альфа сейчас так жарко оглаживает грудь его крошки, обнимая со спины, а сам Тэ принимает ласки и даёт понять, что такие игры ему как раз таки по душе (хотя в жизни не даёт даже толком ручку свою огладить) — он для того и спустился на землю, чтобы соблазнять и склонять к своим ногам, Гук не купится на уловки своего разума дважды! Один раз он уже попался на это ковартство, решив, что его малыш вполне себе опытный в делах любви и обольщения, а на деле он — невинный птенчик, даже не знавший поцелуев. Да, как порой обманчива жизнь… Чонгук сгорит дотла, но вытерпит весь номер, от начала до конца и пусть, пусть они все играют свои роли — в настоящей реальности победителем будет только он! На краткий миг омега кидает взгляд вниз, в зрительный зал, обольстительно улыбается — будто всем сразу, а Гуку кажется, что только ему и его распирает изнутри — ему жарко! Но расстёгивать пуговицы дальше уже непозволительно. Однако в своей голове он уже давно раздет, на пару с его падшим ангелом, он склонился над омегой, касаясь своей кожей его, растирая пальцами мёд, что так и сочится из пор омеги — сладкий до вязкости во рту. Нос забит щекочущими перчинками — и всё вокруг лишь сплошь его аромат, ничто не просочится через этот невидимый купол любви и страсти. Нам улыбается уголком губ и дёргает друга за плечо, пробуждая того ото сна — номер закончен и к Тэхёну уже идут с цветами, чтобы выразить интерес и благодарность за подаренные эмоции. Чонгук будто из одного мира в другой подскакивает на ноги, идёт с огромным букетом на сцену, ловит удивлённые глаза омеги и замечает проступивший румянец на щёчках-яблочках. «Неужели не ожидал?» Гук, кажется не дышит, а вокруг будто ни души — он подходит ближе и замирает от вида своего истинного. Тэ изморённый, но счастливый, немного вспотевший, с еле уловимым смятением во взгляде. — Что? — Теряется омега, будто и правда не ожидал. — Мне? — Глаза бегают, ищут поддержки, но рядом никого, все почему-то расступились в желании посмотреть на эту занимательную сцену. — Ты прекрасен! Я чуть не конч… то есть… КОНЕЧНО! Тебе! — Улыбается во всю ширь Чонгук, замечая как подозрительно щурит глаза Тэхён, а затем натянуто улыбается окружающим, ведь «никто ничего не слышал? Никто ничего не понял?» — Прибью. — Улыбаясь, шепчет омега обнимающему его альфе. А Гук, решая, что раз так, то терять ему всё равно нечего и короткими сминаниями целует Тэ в раскрасневшиеся губки. — Уничтожу. — Снова бормочет омега в поцелуй, ставший немного более настойчивым. — Хорош уже! Пора освобождать сцену. — Незаметно тыкает острыми пальцами в бок альфу, а у самого уже лицо от натянутой улыбки переклинило. — Я зайду в гримёрку, жди. — Прощальный чмок в руку и обворожительная улыбка просто добивают Тэхёна, не ожидавшего такой откровенной подставы. *** Ещё через два номера, на которые Намджун вообще не обращает никакого внимания, что-то делая в своём гаджете, ведущий представляет со всей пафосностью заключительный номер концерта. За закрытыми кулисами в это время спешно подготавливают реквизит и сцену. — А сейчас вашему вниманию предстанет омега-загадка, чью душу вы точно не сможете разгадать, потому что вам будет нечем — он сам украдёт ваши собственные. Этот номер о вечном пороке, что овладевает людьми. Похоти! — Ударяет в ладоши ведущий и по залу проносится нетерпеливый шёпот. Нам снова щурит глаза, отложив телефон в карман плаща. — Сладкий яд, который подарит вам Пак Чимин в обличии прекрасного дьявола, заставит ваши души вознестись и упасть в пучину собственного порока. Но не спешите судить его, возможно он, этот порок, просто часть нас самих? Давайте же посмотрим это необычайное по красоте выступление и сами решим, оставлять этот яд внутри себя, или же срочно начать принимать антидот. Зрители слушают внимательно ведущего — заочное знакомство с номером заинтриговало не меньше, чем фото чертёнка и вот, маринуемый уже битый час зал, наконец-то дождался своего десерта, лакомого кусочка. Вот сейчас то всё и решится — стоило ли всё это того ожидания или нет. смотрите на ютубе: Танец на воздушных полотнах - Папа (Pope) Предварительное погружение в атмосферу номера: Именно это выступление было взято за основу номера Чимина. Посмотрите его, чтобы вдохновиться и понять всю суть и сложность элементов. Просто представьте, как на месте девушки-гимнастки выступает Чими. Номер под названием «папа» и там религиозная тема, но это близко и к теме «ангела и дьявола», поэтому вся стилистика и музыка очень хорошо ложатся под интерпретированное выступление Чимина: Дабы вспомнить тренировку Чимина (и вообще освежить в памяти элементы и эстетику его таланта), можете пройтись в главу «на высоте». А чтобы освежить в памяти концепцию номера и костюм, который обсуждали Чимин и Хосок — в главе «чертёнок и ангелок». Кулисы торжественно раскрылись, сцену накрыл полумрак — и только нижние прожекторы, идущие по краю задника, подкрашивали лёгкий дым красным мистическим сиянием. Создавался эдакий рассеивающийся вулканический туман, словно идущий из самого ада. Трагичность номера была заявлена с самого начала. Зрительный зал затих — представление с первыми зловеще-загадочными аккордами музыки и завораживающим потусторонним голосом певицы предвещало что-то необычайное и таинственное. Никто не знал, что ждать от выступления и от этого любопытство поднывало ещё сильнее. Вообще, когда чего-то ждёшь (понятное дело, такая интрига! столько постов и хэштегов, пустых обсуждений и вуаля, подогретая общественность уже не находит себе места). Естественно, такое выступление будет более желанно, ведь зрители уже сами надели на него покрывало значимости, сами создали всю историю и даже написали многочисленные концовки. Однако настоящий финал всегда интереснее, поэтому-то вместе с затянувшимся томлением и приходят завышенные ожидания — это обратная сторона медали. Прибывший альфа из министерства сидел в кресле важно, а объявленное следующим номером концерта имя его будто бы нисколько не впечатлило (хотя был он тут, как раз таки, только из-за Чимина) и никаких ожиданий у него по случаю предстоящего выступления будто бы не было вообще. Однако сидящий рядом помощник заметил, как его босс незаметно начал покачивать мыском ботинка — уж он то знал (как всякий уважающий себя сотрудник при важной госудаственной персоне, ему жизненно важно было понимать и улавливать все повадки и привычки своего начальника), что господин Лу находится в тревожном предвкушении. Необычно… Намджун, находящийся в первом ряду, в отличие от большинства присутствующих, сидел ровно, взгляд его не выдавал ничего различимого по эмоциям — разве что некоторое напряжение выдавали жёсткие пальцы, чуть сильнее обычного вжатые в широкие ладони. Чонгук периодически посматривал на друга, словно пытаясь прочитать в нём какие-то скрытые мысли, щурился и задумчиво складывал губы трубочкой. Что-то подсказывало ему, что соваться со своими вопросами и комментариями к другу сейчас, не самое верное решение. С первого взгляда Чимин завладел взглядами зрительного зала, он выплыл из тени кулис словно красное жидкое золото, переливаясь в полумраке сцены, подсвеченный одиночным верхним прожектором. Такой маленький дьяволёнок, но и правда — такой большой соблазн. Чимин на сцене — это что-то совсем другое, это абсолютно не тот Чимин, что в жизни, и Нам уловил это с первых секунд его появления. И с этого же мгновения у него спёрло в глотке и сердце — оторвать взгляда он уже больше не мог, просто таки поглощая глазами омегу целиком. Как говорится: ел глазами — поперхнулся слюной. Когда Пак на сцене, его аура кардинально меняется: он словно создан для обольщения самым коварным, надменным способом — вскрывая своими отточенными, как нож движениями, черепную коробку и грудную клетку. Этими плавными линиями, такими манящими изгибами линий тела, раскачивающимися бёдрами он вводит в состояние липкого жара, как при лихорадке. Но из неё не хочется выбираться, наоборот — желание растёт в обратном направлении — увязнуть глубже, отравиться сладким ядом навсегда. На то и был расчёт этого образа — Чим играет его безупречно. В жизни омега так не может, но на сцене он не владеет собой, он полностью в роли — он существо другого порядка. Чимин улетает и не осознаёт своего воздействия на зрителя — ему это и не нужно, так его учили — не думать ни о чём, и к этому у него поистине заложен пластический и мимический талант. Язык его тела безупречен, он может рассказать очень многое, подчеркнуть историю своего персонажа тончайшими гранями, сплести такую паутину — в которую вы попадётесь и останетесь в ней с превеликим удовольствием. — Святые пирожки… — Прошелестел кто-то сзади Намджуна в тот момент когда Чимин сделал пируэт, поднимая ногу в вертикальном шпагате, а затем резко упал на пол как подкошенный, но лишь для того, чтобы грациозно прогнувшись в спине, снова выйти в какой-то немыслимый по растяжке элемент. Видимо этот кто-то не сумел справиться с нахлынувшими эмоциями от зашкаливающей сексуальности образа и таких поразительных умений по выкручиванию собственных суставов. Ноздри Намджуна раздулись как у быка — того гляди повалит дым, прямо как на сцене, пальцы же вцепились в подлокотники кресла, видимо с явным намерением вырвать их к чертям собачьим. Своими движениями и посылом Чимин, сам того не зная, просто перекручивает всё нутро Нама через любовную мясорубку. Ещё немного — и от него ничего не останется. Это жестоко… жестоко и несправедливо! За что ему вся эта сердечная мука? Где он так нагрешил? Похоже ему разом отсыпали за все предыдущие жизни, вместе взятые. Впервые Намджун не знает как себя чувствовать — это просто сумасшествие какое-то! Сидеть вот так как прибитый и задыхаться, дышать через раз, видя как зверёк окидывает утонувший в темноте зал такой холодной улыбкой, как заправский мастер-шеф, разделывая всё его естество на идеально ровные кусочки. Чимин закидывает голову назад и томно проводит пальчиком от подбородка вниз, по изгибу горла — медленно уводя вниз за манящим движением. Желваки Намджуна танцуют свой танец, а его взглядом можно убивать замертво. Чертёнок призывно смотрит вверх, явно что-то ожидая, а игривые движения с собственным телом сейчас — лишь отвлекающая приманка. И все купились, как дети, думая, что всё закончится танцем. Внезапно сверху спускаются красные полотна — они льются, как два кровавых ручья — и зрелище это поистине завораживает. В зале абсолютная тишина. А Намджун знает чья это кровь сейчас течёт оттуда сверху, из-за падуги — один из этих кровавых водопадов точно принадлежит ему — он как красная нить связал его сердце с этим хладнокровным убийцей — чертёнком, его зверьком — завязал прочнейшим узлом внизу живота, обмотал по рукам и ногам, полностью обездвижил. Чимин же ловко хватает полотно руками и быстро закрепив босую ножку, вскарабкивается вверх так легко, словно он и не человек вовсе, а точно — мистическое существо. Лёгкий, изящный как тростинка, гибкий как ивовый прутик — глаза Намджуна, наверное, впервые в жизни такие большие как сейчас. Невероятно! Затем омега обмотал ногу и руку тканью и изящно прогнулся в воздухе, поддерживаемый лишь силой своего тела. Удивительно, и откуда только в этом маленьком теле столько сил? Дальше Пак, поднявшись ещё выше, закрутил ткань вокруг талии особым образом и внезапно, не дав даже ничего понять, отцепил ручки. Он полетел, кружась маленьким вихрем вниз, перекручиваясь вокруг своей оси, и когда некоторые зрители охнули (а кто-то, особо впечатлительный даже вскрикнул) — он резко остановился, зависнув в воздухе и пружиня вверх-вниз. Намджун не дышал, он забыл о себе, весь поглощённый невероятным представлением и необыкновенной красотой дьяволёнка. Чимин не давал зрителям выдохнуть и осознать один элемент, как тут же переходил к другому — его номер очень насыщен на трюки. Нутро омеги горело от нагрузок, но в целом он был к ним подготовлен и стойко справлялся с процессом. Однако паузы, для того чтобы перевести дух, в номере тоже были, но незаметные — как часть, элемент шоу. В один из таких моментов Чимин изящно прогнулся в спине и вытянул одну ножку. И казалось, что вот так запросто раскачиваясь на полотне, как на качели, он просто играет со зрителем, пленяя их своей холодной красотой и безразличием — оттуда с высоты, все смертные для него одинаковы. Словно для него вот так вот запросто висеть на несколько метров над землёй ничего не значащая ерунда — он здесь лишь для того, чтобы пленить зрителей (не для того ли они все тут, собственно, и собрались?) и указать всем присутствующим чего они все стоят в конечном итоге. Вот вам похоть, вот вам страсть — пейте большими бокалами, разбрызгивая красные капли себе на воротники, только не захлебнитесь, ибо напиток этот отравлен. Отравлен вашими же внутренними страстями.