Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Разговор с недоминистром складывался крайне тяжело, Чимину этот человек не понравился с первых же секунд встречи. И дело тут даже не в том, что этот мужчина за тридцать держал себя так, будто все вокруг ему чем-то обязаны, а вид его был как у напыщенного павлина, чьи хвастливые перья торчат чуть ли не из жопы — а в том, что у него была какая-то очень тёмная аура, если можно так выразиться — «грязная». Причём, от чего и по какой причине она именно такая, Чимин даже не хотел думать: о некоторых пороках вообще лучше не мыслить (хотя он и сам некоторое время назад самоотверженно играл на сцене роль одного из них), потому что даже думы о них могут запачкать тебя с головы до ног. Впрочем Намджун тоже не далеко ушёл: сразу нацепил на себя каменный покерфейс и холодность — будто он человек с Марса, высокий и далёкий, похожий в своём плаще и тяжёлых ботинках на чёрную неприступную скалу, не выражающую ничего приятного и сулящую переломанные кости всякому, кто решит на неё взобраться. Откровенно говоря, Чимину хотелось вот прям как есть, взять себя за шкирку и бежать от этих двоих так далеко, как это возможно, чтобы даже черти под землёй развели руки в неведении, где его искать. Сказать, что ему было неуютно от этой убивающей ауры — ничего не сказать: скорее уж неуютно трусы задом наперёд носить, а ему… просто выворачивающе дискомфортно. Или если описывать его состояние всё по той же аналогии с трусами — он ощущал себя так, будто кто-то сзади просунул руку в штаны и дёрнул вверх за резинку со всей дури. Неуютно? Ну да, ну да… вот только воздуха чего-то не хватает. И вот двое альф жмут друг другу руки в знак приветствия, а у самих при этом желваки на скулах так и ходят, а из глаз — автоматные очереди, прямо на поражение. С первой секунды борьба и лютое неприятие. Когда же Чимин подал и свою ручку для рукопожатия — ну он правда не знал всех принятых в таких ситуациях манер и правил (ну откуда ему, он вообще-то школ благородных омег не заканчивал, да и нет таких уже в наше время), а потому со свойственной ему открытостью решил просто поприветствовать человека, даже забыв при этом, что он вообще то не бета и делать это вот так… как свойственно сильному полу — как бы вовсе не стоит. Намджун внезапно замер (обмер/обалдел?), а недоминистр тут же перехватил маленькую ладошку, размазав по лицу гнусную ухмылку (приняв это за пусть и «своеобразный», но вполне себе знак расположения к нему — ну либо очень хотел притянуть этот аргумент за уши). Во всяком случае, спешно обхватывая двумя руками мягкую ладошку, он моментально развернул и поднëс её к своему лицу, прикладываясь к коже влажными губами… как показалось Чимину, излишне задержавшись в «приветственном» поцелуе. Однако же Намджуну так совершенно не показалось! Атмосфера сразу же накалилась добела и приобрела оттенки внезапного пиздеца: ферромоны Кима мгновенно возросли до небывалых показателей, а его раздувшиеся нозди, точно как у адского быка, грозились сжечь своим жаром всех земных обитателей нахрен. От такой штормовой атаки «противник» тут же скукожился, поспешно отставляя поданную руку. Чимин уже и сам был не рад, что вот так сразу и сказочно опрофанился. Метка его тут же загорелась, как бы недвусмысленно намекая, что его альфа люто негодует. А то он и сам не видит! Паку хотелось сейчас двух вещей одновременно: первое — стереться с лица земли и второе — чтоб сверху на него полили целое ведро прохладной воды. Можно, чтобы этой водой вот прямо и смыло куда-нибудь подальше, для начала потушив пожар на шее. Чимин отдувался и тревожно переминался с ноги на ногу, уже ненавидя нерадивого недоминистра, что тот решил вдруг с ним поговорить. А это было именно так, изначально тот хотел общения именно тэт-а-тэт (один хрен ведает с какой целью), однако странного альфу (а Чимин уже ненароком вспоминал разговор с Бэбэ на тему его запаха и извращенцев) не остановила ни сцена с просьбой руки и сердца (и что он как бы дал согласие, чем в глазах общественности стал окончательно принадлежать Намджуну), ни появление грозного будущего мужа рядом с ним. Как есть — мутный тип. А значит такого надо держаться подальше. «Скорее бы эта встреча закончилась. И ведь не отойдёшь вот так запросто — важный человек». По ходу странного общения, мужчина решил и дальше испытывать судьбу (и Нама) и, не скрывая своего восхищения чужим омегой, периодически сверкал на него маслянистым взглядом, от чего Ким приходил в бешенство, сверля в ответ своим убийственным и заводя омегу немного за себя. Недоминистр видимо попутал все берега, или был отбитым на всю голову — раз так откровенно нарывался. А Чимин решил, что чиновник просто настолько самоуверен из-за своей власти и привык, что всë падает к его ногам, что совсем потерял стыд и здравый рассудок. (Намджун считал примерно также, но в очень матерных выражениях). — Чимин, ты был прекрасен сегодня! Это выше всяких похвал и моих ожиданий! — Одарил любезностью недоминистр, отчего Пак даже впал в ступор от излишне сочащегося елея в голосе мужчины. «Говорит так, будто мы с ним сто лет знакомы». — Вы забываетесь, господин Лу! — Обдавая замораживающим льдом голоса, разбил всю воодушевляющую речь Намджун. — Я единожды попрошу вас обращаться к моему жениху исключительно в официальной форме. Второй раз просить не буду. — Прозвучало как угроза — голосом Нама можно было резать сталь, и очевидно, чиновник неприятно порезался — улыбка его моментально стекла вниз, плавясь под уничтожающим взглядом как свечка. Чимин, чувствовавшийся себя от всего происходящего и от этой воинственной ауры противостояния двух мужчин, как в тисках, и вовсе бы убежал уже прочь — например в уборную, чтобы освежиться и отчиститься хотя бы с помощью воды (была настоятельная жажда привести себя внутренне в порядок). Но крепко держащая его рука не отпускала от себя ни на сантиметр, будто не замечая все его метания. Пак был как на раскалённой сковородке, но слава всем богам — Нам всё-таки периодически вспоминал о нём, иногда ослабляя хватку и успокаивающе оглаживая тыльную сторону его ладошки своим пальцем. В эти моменты Чимин, как энергетический вампир, упивался поступающей энергией расслабления, благодаря небеса, что ещё жив от этой невыносимо давящей атмосферы. Что хотел мужчина в высшем чине он так толком и не понял, однако Намджун так умело вёл беседу, что омега даже сам не заметил, как раскрыл рот, жадно вслушиваясь во всё, что тот говорил. Чимин, как путник в пустыне не пивший воды несколько суток, впитывал сейчас каждую каплю и, наверняка, выглядел при этом со стороны как глупая девчонка, пускающая слюни по своему оппачке. Но слава всем богам — в этот момент Нам на него не смотрел. Ким Намджун и правда оказался очень эрудирован (одно дело слышать от кого-то, что он гений — ну мало ли, может люди просто завышают оценку, и другое — самолично в этом убеждаться): альфа так лихо жонглировал словами и апеллировал различными фактами в общении с чиновником, что тот попросту путался и терялся — не зная что ответить, часто не мог парировать здравыми аргументами, а на сарказм просто тупо злился. Челюсть, покинувшая омегу, так и не желала принимать нормальное положение и, кажется, Нам всё-таки засёк это парочкой быстрых взглядов. Но Пак просто не мог не восхитится подобным ведением диалога: Нам же не просто как-то там разглогольствовал и лепил красивые фразы, прикрываясь чужими мыслями — в его словах было столько силы и собственных суждений, что сказать, мол «это обычное дело, всякий так сможет», значит быть или просто настоящим слепцом, или упрямой врединой, назло не желающей признавать тот факт, что Намджун… чертовски умён и… крут. Как бы Чимин не старался отрицать этот факт, но он просто залип на его ауре и искусстве ведения диалога — оказывается Нам очень проницательный и дерзкий. Он поймал себя на этой мысли и дико смутился, решив, что не стоит так сильно акцентироваться на явно привлекающих его в женихе чертах. Это недопустимо… Но такое ощущение, что Наму было мало крутить оппонентом в словесном поединке так, как ему вздумается (а Чимин уже не сомневался, что мужчины уже просто откровенно устроили батл, непонятно только зачем и что служит её истинной причиной — просто возненавидели друг-друга с первого взгляда?), но ещё он попутно продавливал недоминистра своей аурой, перекрывая тому все клапаны для нормального дыхания. На каком-то этапе «беседы» альфа, не выдержав, даже сболтнул лишнего о том, что эта встреча была его личной инициативой. Тогда Намджун напрягся сильнее прежнего — Чимин это почувствовал так же по его напряжённой руке, уже чуть не дробящей его запястье. И тогда напряжение вокруг них уже так зашкалило, а тиски ферромонов стали так сильно давить, на Чимина в том числе, что он не выдержал и попросился таки отойти «освежиться». — Не торопись, малыш! Припудри носик как следует. — Даже не смотря на омегу и хищно улыбнувшись, гробовым голосом настоятельно попросил Намджун и Пак как можно скорее поспешил удалиться, только и сверкая пятками. В подобных ситуациях его дважды просить не надо. О чём беседовали альфы без него — ему было неведомо, он полоскал лицо прохладной водой и не мог надышаться «свежим» воздухом (хотя какой уж в сортире он может быть свежий). На выходе его перехватила Солар с тревожным выражением лица, сообщая, что у Намджуна с недоминистром произошла какая-то жёсткая словесная перебранка, чуть не переросшая во что-то большее. Присутствующие, в момент когда Пак вышел в зал для фуршета, были похожи на застывшие в разных позах изваяния, что боятся нормально выдохнуть, ведь повлиять ни на того ни на другого альфу никто, в сущности, не мог — и это угнетало атмосферу и привносило массу неловкости всем вокруг. Невольные зрители инцидента посмотрели на пришедшего омегу, чуть ли не как на спасителя — наконец облегчённо выдохнув. Чимин осторожно подошёл к вдруг затихшим в угрожающем напряжении мужчинам и все вокруг снова начали спешно болтать и закусывать. Омега посмотрел вопрошающе на Намджуна снизу вверх, с нескрываемым волнением, медленно моргая своими длинными ресницами, от чего альфа тут же изменился во взгляде и взял обе руки Чимина, притянув их к себе с некоторой поспешностью, а затем поцеловал костяшки маленьких пальчиков, пахнущих лавандой и водопроводной водой. Омега тут же залился на такой жест краской, но рук не выдернул — он понимал, что это было бы неприемлемо, выражать неприятие к своему альфе в присутствии чужого. Чимин потихоньку въезжал в омежье-альфовые дела, да и сам по себе всегда был понимающим малым и быстро схватывал суть: ну а в данном случае это ещё и совпало с его собственным желанием — ему отчего-то было приятно то, что Намджун так открыто выражает к нему свою расположенность, огораживая от посторонних нежелательных поползновений. Его аура, конечно, как у дементора, но в то же время она же его и защищает, когда направлена на вот таких типов — дарит чувство безопасности. — Мы тут с господином Лу очень плодотворно пообщались пока тебя не было, но он уже очень спешит по более важным делам. — Улыбка Наджуна, адресованная замминистру больше походила на оскал. «И всё-таки, вот как он так может одним махом менять свою ауру от располагающей до чертовски опасной?» Чимин, уже было хотевший что-то спросить у Нама решил, что ну его нафиг, он лучше пока помолчит. И в итоге просто улыбнулся своему будущему супругу в ответ, на что получил снова поцелуи в маленькие пальчики. *** — Что ж, пойдём пожалуй к Ким Нагилю? — Аура заметно изменилась, когда господин Лу спешно покинул помещение и Чимин наконец смог выдохнуть. Оказывается нормально дышать — это круто! — Что это было? — Выдохнув, всё же решил спросить Пак. — Ты об этом мудаке? Не обращай внимание, мы немного перетёрли в твоё отсутствие и в итоге всё выяснили. Наш недоминистр — мазохист и любитель пощекотать себе нервы — я ему в этом немного помог. — Чимин поднял бровки. — Ты его ударил? — Ошеломлённо спросил он. — Ну что ты, Чимини. С такими людьми так дела не решаются. Вот если бы он позволил себе недопустимую вольность после моего прямого предупреждения, то да — я бы ему хорошенечко врезал. — Нам улыбнулся, одной рукой показывая в сторону стола, а другую протягивая в жесте, чтобы омега её принял. Чимин без промедления и лишних слов взял Намджуна под руку и они неспешно двинулись вперёд. — А если бы он ещё хоть чуток усилил свои грёбанные возбуждающие ферромоны, я бы ему яйца отрезал. — Мило и как ни в чëм не бывало добавил он, а у Пака внезапно упала челюсть, но удивляться и что-то переспрашивать уже не было времени, к ним приближался Ким Нагиль. Однако ответ Намджуна его… впечатлил. Итогом разговора, если отставить всю любезно-нелюбезную часть стало то, что Намджун был приглашён на приём к министру. Если вспомнить, то в верхушке уже и так думали о том, чтобы это сделать, а тут подвернулся случай — и окончательно к этой мысли подвёл замминистра уже сам Намджун. После совершённого звонка господином Лу, было сообщено, что его будут охотно ждать после свадьбы (более точная дата будет сообщена). Казалось бы — зачем это Намджуну? А просто у него появились свои конкретные цели на этот счёт, особенно после неподтверждённых данных о желании наградить его за вклад во что-то там бла-бла-бла — он ещё тогда подумал, как бы грамотно воспользоваться этим случаем. А после общения с взбесившим его мистером Лу, в тот момент когда он представлял как бы и что укоротил и извлёк в разной форме этой гниде — у него зажглась лампочка, почему бы и не извлечь! Не у этого выродка, конечно (хотя его и сжирало изнутри, что этот гандон не только посмел пригласить его омегу пообщаться, но ещё и так открыто желал его и поедал глазами) — «пожалуй потом покопаю на тебя инфу», а у самого министра: его интересовал персональный код доступа к третьему уровню полицейской базы. С этими мыслями он и вывел разговор в нужное русло. Приглашён так же оказался и Чимин (подкинул мысль тоже понятно кто). «Что ж тыковка, у тебя на этой встрече будет своя роль, надеюсь ты не откажешься и сыграешь её так же великолепно, как играл до этого» — альфа сощурился — «надо только будет тебя проинструктировать получше, риски мне не нужны». *** — Позволите ли вы старому учителю обнять своего любимого ученика? — Сверкнув хитрыми глазами, сделал жест почтения Нагиль в сторону Намджуна, с которым они были только что представлены друг другу. — Не вижу причин не делать этого. — Открывая путь к омеге, спокойно ответствовал альфа с каменным лицом, наблюдая, как сухощавый, мужчина лет около пятидесяти с теплотой переводит взгляд на Пака — в его нетерпеливых жестах явно чувствовалась радость от встречи со своим подопечным. Чимин на миг замешкался под пристальным взглядом Намджуна, но как только всемирноизвестный учитель без всякого стеснения разлахматил ему волосы, сгребая в охапку, расслабился и широко заулыбался. Омега охотно подставил себя под объятья, с готовностью отвечая на радость учителя. Намджун отошёл на несколько шагов в сторону, перехватив бокал с шампанским и, встав в расслабленную позу у стены, стал в открытую любоваться красотой своего жениха, его открытостью и милыми привычками, которые он до этого момента не видел. Например то, как Чимин смешно морщит носик, когда внимательно слушает собеседника, или топорщит пухлые губки, раздумывая над ответом. Намджун глубоко вздохнул и осушил фужер. Вообще было занятно наблюдать, как эти двое перемигиваются о чём-то своëм и воркуют словно две канарейки на жёрдочке. И во всех этих жестах было столько настоящего, естественного Чимина, как показалось Наму, что хотелось любоваться и одновременно изучать его бесконечно. Все обращения Пака к учителю: сверкающие от радости глаза, нетерпеливые переминания с ноги на ногу, чтобы что-то ответить, заливистые смешки-колокольчики — от этого всего где-то под ребрами завистливо заскрежетало… длинными, острыми когтями. До ломоты захотелось такого же — и счастливых взглядов, и улыбок, только более интимных, проникновенных и обращённых только ему одному. «Мда… мечтать не вредно». Некоторых вещей не купить ни за какие деньги мира — на том тот пока и держится. Настроение начало сливаться куда-то глубоко вниз, вместе с шампанским — сейчас вот сходит, отольёт и вообще ничего не останется. Через некоторое время парочка начала над чем-то задорно смеяться, периодически кидая на него взгляды неясного происхождения: заинтересованные со стороны Нагиля и загадочные со стороны Чимина. «Обо мне, значит, судачат» — ухмыльнулся альфа, приподняв бровь, и двинулся в сторону сплетников — раз уж к нему проявляют такой нездоровый интерес, то это более чем повод (хотя когда он ему был нужен) подойти и вмешаться в «милую беседу». Нагиль по своей натуре был человеком прозорливым, но капризным и въедливым до мелочей, однако он знал где и какие свойства своей личности не стоит выпячивать или сводить их к минимуму. С Намджуном, например, он сразу определил — юлить и кого-то из себя строить бессмысленно — этот не любит притворство и мигом всё просечëт. К тому же Ким Намджун сразу своим запахом показал ему, как альфе всё, что хотел — опасная зона. Да и та сцена с другим альфой, которую он застал в самом конце… только идиот будет связываться с Намджуном, по его мнению. Нагиль не дурак, прочерченных границ переходить не будет. С альфой всё ясно, интересно другое — то как относится к Намджуну, объявившему о их с Чимином скорой свадьбе… сам Чимин. И вот тут вообще чёрт ногу сломит. Уровень гормонов омеги сам собой явно в присутствии его жениха поднимается, и довольно высоко — чертовски высоко, однако вот поведение… страх, заинтересованность и тесная связь. Мда, не всё так спокойно в датском королевстве. Как не пытался он выведать детали у ученика — Чимин уходил от темы и отшучивался, отводя от будущего мужа лишние подозрения и расспросы. Удивительная преданность. Но она ли это? Больше похоже на характер Пака, не выносить сор из избы. «Надеюсь у них хотя бы без насилия и принуждения»… — Ну и как вам выступление Чимина, Намджун-ши? — Поинтересовался Нагиль у подошедшего и, явно находящегося не в самом благостном расположении духа, альфы. Воздух буквально выжигался горечью полыни: этот запах был прямолинеен и очень силëн, заявляя о своих правах. Теперь он может понять, почему тот важный альфа так спешно удрал во время стычки, да Намджун его просто морально подавил и выкрутил все суставы. Чимин тоже заметно напрягся, только взглянув в потемневший взгляд своего альфы. — Боюсь, что в моём лексиконе нет таких слов, чтобы описать, что я сегодня испытал. Это был очень широкой спектр чувств. — Чимин перевёл на Намджуна удивленно- заинтересованный взгляд в то время как он сам по-хозяйски взял руку омеги и, положив её на свою огромную ладонь, накрыл сверху второй. Он смотрел на натянуто улыбающегося учителя и при этом поглаживал маленькие пальчики Пака, вызывая у того нескончаемую череду мурашек и отчаянного сердцебиения. — Слышал, Чимин? Насколько точен в описании твоего таланта твой жених! — Обратился к омеге Нагиль, коротко глянув на непрошибаемого альфу. — Похоже у тебя появился самый главный поклонник твоего творчества. — В уголках глаз старого учителя залегли лукавые морщинки. — Не думаю, что Намджун из того сорта людей, что просто так, в открытую, могут делиться своими чувствами. Поэтому не стоит полностью верить его словам, они лишь культурный реверанс и способ сокрыть свои истинные чувства. — Взяв себя в руки, проявил решительность Чимин. — Поэтому, если всё же это не обычная красноречивая тирада, то я мог бы счесть это за некое… признание? — Омега упрямо вздёрнул бровь и сам себя чуть ли не похвалил в душе, потому что отвечать что-то внятное на счёт альфы ему было крайне тяжело, он ощущал каждой клеточкой мощную ауру Намджуна, а так же исходящее от него чувство собственничества (что вообще было для Пака новым и непередаваемым ощущением). Поэтому Чимин придал своему, казалось бы спокойному тону голоса, лëгкий укор. Он не желал оскорбить или как-то задеть Нама за живое, но и оставаться в стороне, когда тот снова взялся за какие-то игры, он не мог. Так хотелось уже остудить пыл этого каменного воина! Однако Намджуну речь зверька понравилась, то как он выплетал словами и красиво строил фразы (пусть тот в них и хотел выставить его каким-то чёрствым сухарём, не способным и на каплю чувств)… ох ты ж боже мой, да Нам такое просто обожает — глаз его внезапно блеснул, хотя само выражение лица совсем не изменилось. Игра с подтекстами — он это любит, а то, что его зверёк так не прост, и умеет за себя постоять, а так же подбирать сложные обороты речи… его это ещё больше в нём заинтересовывает и… заводит. И всё-то в этой тыковке как надо — глазам бы своим не поверил, что так бывает, если бы сам не встретил подобное чудо. — Конечно признание, почему нет? — Улыбнулся Нагиль. Я уверен, в том что говорю, мой дорогой. — Посмотрев с одного на другого, улыбнулся Нагиль, тоже замечая эту только им ведомую игру на двоих. — И, похоже, не у меня одного наметанный глаз. Не зря же Намджун-ши, мужчина в самом расцвете сил, решился так открыто выразить свои чувства на сцене. «Эти двое явно о чём то уже дошушукались, возможно Чимин о чём-то намекнул»… это неприятно ударило по гордости Намджуна, хотя обычно ему до подобного было абсолютно похер. Лицо его стало ещё больше походить на монолитную плиту, когда он повернулся в сторону учителя. — Все свои основные признания я приберегу для личной беседы с Чимини, и обязательно расскажу ему всё, что я пережил во время его блистательного номера. — Нам не выпускал хрупких пальчиков омеги из своей крепкой хватки, на миг ощутив, как рука Пака дернулась, а потом и вовсе одеревенела. Он резко повернулся к омеге. — Лично. — Конечно… Намджу~ни. — Растянул последний слог и улыбку Чимин, уже больше не зная что делать. Просто быть милым на сколько он это умеет? Брови альфы взлетели вверх — Пак смотрел на него сейчас глазками ну абсолютно невинного котёночка — и вот ведь ясно как день, что это явное притворство, а всё равно — ещё одна стрела вонзилась в его каменное сердце. Почему он так беззащитен перед своим зверьком? Однако это факт, с которым он должен мириться и… держать лицо! — Конечно, конечно, Намджун-ши! Не подумайте ничего плохого, я просто волнуюсь о своём подопечном. Его талант — это алмаз! Редчайший. И его место, не больше не меньше — на большой сцене Сеульского национального театра. До сих пор ума не приложу, зачем Чимин поступил ещё и на экономический. Его ничего не должно сковывать и отвлекать от его призвания. Как вы считаете, Намджун-ши? — Ким Нагиль заискивающе склонил голову, хитро сощурив глаза. — Призвание — это вещь дарующая настоящее счастье, не всем дано его в себе распознать. И ещё меньшим людям — суметь реализоваться. — Немного смягчился альфа, а Чимин так и замер рядом с ним, вслушиваясь в каждую фразу. — Если для Чимини призвание именно в танцах или гимнастике, то, без сомнения, он уже на пол пути к счастью. — Ах, какие верные и мудрые слова! Ей богу, всем бы быть такими проницательными! Чимин, тебе очень повезло с будущим мужем, если Намджун-ши так действительно искренне считает, то думаю, он сможет поспособствовать твоему успеху и карьере… ведь истинные чувства, как известно, стремятся к тому, чтобы сделать предмет своих чувств как можно более счастливым. — «Ах, Нагиль! Старый, хитрый лис!» Нам внутренне даже пожал мужчине руку, не сдержавшись и засмеявшись вслух. Чимин растерялся — он не мог понять отчего тот вдруг разразился смехом, однако отметил, какой у альфы при этом глубокий, словно бархатистый голос. Но Нагилю всё было понятно — Намджун его раскусил и вовсе не сердится. — Мы обязательно поговорим на эту тему с Чимини и вместе решим как лучше выстраивать наши совместные планы. — Улыбнулся альфа и снова погладил пальцем по тыльной стороне ладошки омеги. — Конечно! Не стесняйтесь обращаться за помощью ко мне в случае положительного исхода. Я уже начал прикидывать кому можно показать Чимина. — Слегка поклонился Нагиль, а Намджун про себя хмыкнул на его излишнюю учтивость. Однако то, что она несёт под собой заботу о своём ученике до такой степени, что он готов даже прогнуться… ещё больше умерило его пыл и он даже испытал уважение к, как оказалось, мудрому и опытному учителю. «Лис хитрый, но похоже справедливый». Атмосфера заметно развеялась и пока Нагиль ещё что-то говорил Намджуну, Чимин решил потихонечку глянуть на него (просто так — одним глазком), но только он украдкой перевёл взгляд на альфу, как столкнулся с внимательным взглядом чёрных глаз и вздрогнул: похоже альфа уже продолжительное время наблюдал за ним. Из-за своего раскрытия Пак тут же залился краской и поспешно спрятал глаза, вызывая тем самым у Намджуна лёгкую усмешку. Ещё какое-то время альфы разговаривали между собой, похоже неплохо спевшись и найдя определëнные точки соприкосновения, а Чимин же успел за это время перекинуться фразами с Солар и Хосоком. А вот эти двое вообще после случая в гримерке друг друга будто не замечали и выглядели весьма странными. Чимин не стал вдаваться в подробности их взаимоотношений, поскольку в его неуëмной головке и без того творился настоящий шабаш: бесконтрольные мысли разного толка кружились и делали кульбиты, совершенно не давая ему покоя. Пак думал о выступлении, о произошедшем на сцене и о их с Намджуном вышедшем за все мыслимые рамки приличий «инциденте»… Даже просто думать о случившемся было слишком волнительно и опасно — из головы не шли несдержанные, страстные объятья альфы — такие сильные и сносящие напрочь голову и нервную систему, словно ураган; как тот держал его в своих руках под попу, так обжигающе приятно и властно… как мокро целовал на грани реальности и как он сам отвечал ему со всем желанием. «Боже, надо прекращать думать об этом! У меня что, этот ферромон ещё до сих пор не выветрился? Хорошо что Намджуна нет рядом, а то бы опозорился со своим предательским лицом». Куча чувств обуревали в данный момент мятежную душеньку Чими и он всë ходил, ходил вокруг столиков как неприкаянный, даже не притронувшись к закускам (об алкоголе после вопиющего случая в карточном клубе речь даже не шла). Ровно до тех пор, пока его не перехватил могучей рукой Намджун, выводя из стойких раздумий и резко разворачивая лицом к себе. Пак охнул от неожиданности, вжимаясь ладошками в торс альфы и стараясь не дышать. — О чëм так крепко задумался? Бродишь вокруг в одиночестве, как перекати поле. — Слегка усмехнулся Нам. — Ммм… да так, о разном. — Пожал плечиками Чимин, опуская взгляд «только не смотреть в глаза, только не смотреть». — Мне вот интересно… — Что же? — Намджун ещё ближе притянул омегу, уже чуть ли не вжимая его в себя. Чимин совсем побледнел от нехватки кислорода — вдохнуть всë никак толком не получалось. Однако альфа был до странности расслабленным и довольным, что в свою очередь и Чимину тоже дарило довольно-таки приятное чувство умиротворения. И только Пак уже было открыл рот для ответа, как неожиданно в нëм оказалась виноградинка. Впав от такого неожиданного поворота событий в ступор, он вылупил в замешательстве на Намджуна свои большие глазища, не смея и пошевелиться, однако под ожидающим взглядом альфы всё же медленно прожевал ягодку и захлопал ресницами. — Так что же тебе интересно, тыковка? Чимин даже забыл что хотел спросить. Не дожидаясь ответа, тут же следом пошла вторая виноградинка, а потом третья и четвёртая. Затем ещё сыр на шпажках и непонятное нечто, чьего вкуса он просто не распознал — так они и стояли в молчании, как заколдованные: один кормил с рук, а второй покорно съедал всё, что давал Намджун. Ничего не понимая, он жевал и во все глаза лупил на альфу, боясь разорвать странный контракт. — Поехали домой? — Бровь Нама взметнулась вверх, на что Чимин просто кивнул как «болванчик». — Всë с тобой ясно. Умаялся так, что сил на словесные обороты не осталось. — Подтверждением его слов послужил очередной кивок головой. — Может… мне тебя понести? — Не-не, я сам! — Дал петуха голосом омега, чем тут же вызвал смех Нама. И опять этот будоражащий, глубокий, гортанный смех… до мурашек. «Мне и правда срочно надо отдохнуть!» *** Чонгук вжимал педаль газа на максимум, в его ушах что-то отчётливо булькало, не давая расслабиться ни на секунду. Он сейчас напоминал сам себе горящую, взведённую стрелу: такими в древности сжигали дома, чьи крыши были покрыты соломой. Палить хату своего сокровища в его планы, конечно, не входило, но Гук сам не узнавал себя — в нём бесновался дикий зверь, сходя с ума так, как никогда в его жизни — рвал изнутри грудь и протягивал когтистую лапу через горло — выдавая себя низким рычанием альфы. Зверь сошёл с ума и требовал тела его сексуального ангела (тут опять вспомнились злополучные фото в чулочках, которые только подливали масла в его кипящий котëл страсти), он чуял клейкий запах текущего омеги на расстоянии и мчался по его следу как неутомимый охотник. Но никого убивать Гук не собирался, наоборот — хотел исцелить, возродить из пепла… себя и своего малыша. Он чувствовал, что Тэ плохо — невыносимо плохо! Скорость за сто и правила дорожного движения сегодняшним вечером для него будто не писаны — наверняка придёт куча штрафов. Но это такая ерунда сейчас для перевозбуждённого альфы — его мысли вскачь и все до единой только об одном! Он оплатит любой штраф, главное не проштрафиться самому и примчаться к своему любимому, что наверняка мечется сейчас по постели, гонимый лихорадкой боли и желания. Сегодня Тэ его не оттолкнёт, примет, ведь он его альфа, истинный альфа — и всë будет просто замечательно, уж он постарается! Логика и разум летят к чёрту, так же как и какая-то груда ящиков, сложенных у дороги, рядом с домом Тэхёна. Ханыль взрогнул от звука разлетающихся в щепки лотков из-под овощей и визга шин. Да, он ждал появления Чонгука и уже минут как двадцать стоял на кухне, тревожно вглядываясь в окна. И вот альфа появился, вылетая из поднявшейся двери ламборгини, как красный ураган, сметая всё на своём пути, залипая пальцем на дверном звонке и тарабаня в двери — как есть разъярëнный, хищный зверь. Когда привезли Тэхёна, папа принял из рук беты своего сына, дотащил его на себе до комнаты, а затем помог принять ему расслабляющую ванну, переодел, уложил полуживого и плачущего от боли сына на постель, даже живот ему помассировал, но конечно… теперь, когда его Тэхёни встретил своего истинного, ничего из прежних средств ему не поможет. И его мучения выйдут на новый уровень… Ханылю очень жаль сына — истинный бы без проблем избавил его от мучений, даже просто его запах и тот бы облегчил страдания, но он понимает, что с Чонгуком просто лежание рядом не прокатит, поэтому отдавать его в руки истинного он не может, как бы ни желал избавления от боли своему сыночку. Именно ради него самого и его психологического здоровья — он должен защитить Тэшеньку, хотя ситуация просто таки патовая. В доме только он, никого из альф нет. Он позвонил мужу и старшему сыну, те сорвались в путь, но… зная хоть чуточку Чонгука (на сколько он успел его понять) и соизмеряя расстояния от института и мест работ его мужчин… всё не в пользу последних. Ханыль стоит уже полностью одетый в верхнюю одежду, в его руках самая большая скалка — её то первой и видит в открывшуюся дверь Чонгук. Это настолько неожиданно… в столь приветливом месте, где его всегда принимают с распростёртыми объятиями, что он даже отходит на пару шагов назад. Именно этих нескольких секунд промедления хватает старшему омеге, чтобы быстро просочиться на порог и резко закрыть дверь на ключ. Вид папы Тэхёна такой серьёзный и грозный, что вообще не вяжется с его привычным образом, а впереди него всё так же маячит скалка, которая как бы намекает на то, что её охотно пустят в дело, если что. — А ну-ка отойдите, молодой человек! — Оттесняет Ханыль альфу, напирая что есть сил. — Вы что… — Опешившим взглядом смотрит Чонгук и тут же улавливает на Ханыле запах его Тэши, который моментально сносит крышу. Глаза альфы темнеют, он уже почти не может себя контролировать. — Я пройду к нему, вы не сможете мне помешать! И вы это понимаете! — Я то понимаю, а вот ты, нет! — Рявкает Ханыль словно он не омега, а цепной пёс, что охраняет самое дорогое что у него есть. И он будет это делать даже ценой собственной жизни. — Что же я не понимаю? Что там мой истинный сейчас мучается? Так вот — я хочу ему помочь и это нормально! Это моë естественное проявление заботы и любви! Он дал мне шанс, Тэша меня уже не отталкивает… — Гук дышит через раз, еле держится, чтобы не сорваться к омеге и не сорвать с петель дверь, что так глупо разделяет его от его сокровища. — Так вот, ты просрёшь свой шанс, если пойдёшь сейчас к нему! — Снова рычит омега, но в его голосе не столько угроза, сколько наоборот — желание помочь. «О чём он?» Видя секундное смятение на лице альфы, Ханыль продолжает. — Послушай, я правда на твоей стороне, Чонгук! Но есть одно обстоятельство, из-за которого ты не можешь сейчас к нему идти… — Какое же? Звёзды на небе не так сошлись или примета какая-то не сработала? — Зло ухмыляется альфа. Он не хочет пререкаться с папой Тэши, что всегда был за него, и тем более не хочет его как-то пугать и угрожать, но он весь горит и разрывается от желания помочь своему ангелу. А его ещё почему-то задерживают. Никаких обстоятельств против просто не существует! — Я расскажу тебе, только пойдём в более подходящее место! Тебе надо успокоиться. Я всё тебе расскажу, поверь, ВСЁ… хоть Тэ и не велел этого делать. Но я не могу молчать, когда на кону его… ваше счастье! — Голос омеги выдаёт тревогу, в нëм сквозят умоляющие нотки. Чонгук в смятении, но одновременно и заинтригован, он видит что Ханыль серьëзен, а его слова мало похожи на блеф и простое желание не пускать его к Тэхёну. «Что такого не хотел говорить ему Тэша, что за обстоятельство от которого зависит его шанс?» — Поверь мне, если ты не выслушаешь меня и сделаешь сейчас всё по своему, ты больше никогда не увидишь Тэхёни. После течки он тебя не простит. Поверь мне — это так! Это был последний аргумент, после которого Чонгук решил таки сдаться и отложить своё беснующееся нутро в сторону. Прислушаться к чему-то столь важному, отчего так много зависит. Зверь внутри всё ещё сходит с ума, рычит и кромсает внутренности, принося собой неимоверные мучения. Чонгуку на миг даже кажется, что он слышит болезненные стоны Тэхёна через окно его спальни, он мнётся на месте, тревожно всматривается в задёрнутые занавески, надеется, что омега почувствует его и выглянет в окно, но Ханыль тянет его за рукав, настойчиво призывая уходить подальше и смотрит уже откровенно умоляюще. Хорошо, он выслушает всё, что так рвётся поведать ему старший омега. Он вырвет из себя сердце и оставит его здесь, а сам пойдёт за папой Тэ. — Тут недалеко кафе. Быстрее! — Оборачивается Ханыль и они заворачивают за ограду и идут вдоль дороги замечая, как Мэнхо — отец Тэхёна, уже проезжает мимо них к дому на своём подержанном минивене. *** Выпив две чашки кофе по-французски*, Чонгук немного пришёл в норму. Ханыль сидел напротив него, медленно потягивая свой капучино и ожидая, когда альфа выровняет дыхание и соберёт себя в кучу. _________________________ *Кофе с коньяком. Особенность этого рецепта в том, что кофе и коньяк не смешивают в одной чашке, а подают отдельно. Сначала выпивается чашка кофе, потом — коньяк. Получается интересное послевкусие. — Простите меня, хённим, за мою несдержанность минутами ранее… — Тяжело выдавил из себя альфа, ему было неприятно за себя перед родителем его милого ангела, не хотелось портить отношения с теми, с кем, как он планировал, свяжет свою жизнь. — Ничего, Чонгуки, я всë понимаю, не первый год живу. — Омега слегка улыбнулся. — И продолжай называть меня как и раньше папа. Из-за этого инцидента ничего не изменилось — моë отношение к тебе по прежнему тёплое. — Чонгук несдержанно схватил руку Ханыля и склонил голову. — Ну-ну! Ты тоже извини меня… за скалку. — Усмехнулся омега. К слову, деревянное изделие так и покоилось рядом с ним на столе, привнося в обстановку нотку абсурдности и комизма. Но только не для официантов — те периодически косились на скалку, немного нервничая по поводу того, не пустят ли её в итоге в ход, а потому особенно старались с обслуживанием их столика. — Хорошо, мир? — Усмехнулся Чонгук. — А вы, папа, довольно боевой омега. Я даже на миг растерялся от такой радушной встречи. Проблем с вбиванием нужных аргументов у вас, судя по всему, по жизни вообще нет. — Альфа расслабился. — Никто не жаловался. — Загадочно протянул Ханыль и снова отхлебнул капучино. — Потому что несогласных никто больше никогда не видел? — Заразительно засмеялся Гук. Обстановка окончательно разрядилась, пришло время серьёзных разговоров. — Так что вы хотели мне поведать такого важного? — Откинулся на спинку диванчика Чонгук, делая дополнительный заказ на десерт для Ханыля и коньяк для себя. Хотелось немного расслабиться, потому что тяга в сторону дома Тэши периодически давала о себе знать, да и подобный разговор, вот так — по-душам и на серьёзную тему у них с папой Тэ предстоит впервые. Омега изогнул бровь, наблюдая как Чонгук ловко проглатывает янтарную жидкость. — Не подумайте, я не злоупотребляю. Просто состояние такое внутри… — Хорошо. — Задержав взгляд, Ханыль продолжил. — Так вот… Дело пойдёт о Тэхёни и его «особенности». — Гук немного напрягся, переменив позу, он наклонился вперёд, ближе к омеге — сидеть в развалку больше не получалось. — Наверняка ты заметил, как Тэхёни относится к альфам? — Не заметить этого сложно. Он готов поубивать всех, кто хотя бы не так на него посмотрит. Порой мне кажется, что он альфаненавистник… — Чонгук сдвинул брови к переносице. — Есть такое… Ох… Знаешь, эта тема вообще-то не выходит за рамки нашей семьи и дополнительно в курсе разве что только близкие друзья Тэши… — В курсе чего? — Его… проблемы. — На этом слове альфа напрягся совсем отчётливо. — Что за проблема? Я могу как-то помочь? — Сначала послушай всё до конца, а потом уже будем решать. Конечно было бы лучше, чтобы Тэхёни сам тебе обо всём рассказал, но ситуация меня вынуждает… — Омега задумался, от чего состояние Гука только сильнее обострилось не в самую лучшую сторону. Он уже еле сдерживался. — Но думаю, в итоге он не будет на меня сердиться и поймёт. — Ханыль вдруг пересел ближе и взял руку альфы в свою. И тут Чонгук явственно почувствовал, как на самом деле нервничает старший: его выдавал и тремор рук и скопившиеся в уголках глаз слёзы. «Да что, блять, там за проблема такая?» — Папа, говорите уже! — Не выдержал альфа, неосознанно сжав руку Ханыля сильнее положеного. — Так вот, наш Тэшенька боится альф и близости с ними. Любой! Даже простых объятий… Для него это всё травматично! И это не просто так. Этому поспособствовало одно событие из прошлого. — Папа хлюпнул носом, и тут Гук понял, что щас на него выльется настоящий ТРЭШ, то к чему его жизнь точно не готовила. Он замер, напрягшись всем телом и стараясь слушать как можно более внимательно. — Когда нашему солнышку было десять лет… — Губы омеги задрожали, и Чонгук уже совсем растерялся. — Его изнасиловал альфа. — Ханыль зарыдал, закрывая лицо ладонями, а Гук вытаращил на омегу абсолютно круглые глаза «чтто блять?». ________________________ Insanity — Ka1zer, Alex Cheef ________________________ «Пиздец… ПИЗДЕЦ!» Гук сидел на кожаном диване как вбитый в него самой тяжёлой в мире кувалдой — в мясо… вдавлен прямо внутрь каркаса — и только окровавленные останки торчат над поверхностью. Вся информация из трёх слов и её суть… словно ещё никак не могла до него дойти, но под ногами уже отчётливо начала собираться тёмно-бордовая лужица. «ЕГО ИЗНАСИЛОВАЛ АЛЬФА» мигает тревожной надписью перед глазами, как в каком-то фильме ужасов. И не убежать, потому что дверь позади с мерзким скрежетом захлопнулась, отрезая путь назад. И теперь только вперёд — по тёмным и склизким коридорам осознания. Ханыль плакал, утирая слёзы — его настигли воспоминания, а Чонгук просто сидел, недвижимый, всё так же вылупившись большими глазами на папу Тэ и не мог произнести и слова. — Это было ужасно… Невыносимо! Тэшеньку нашёл какой-то аджосси спустя примерно час после изнасилования и вызвал скорую… Этот ублюдок порвал его, Чонгуки! Жестоко порвал… — По телу Гука табуном пробежали крупные мурашки, заставляя содрогаться. Его трясло. — Тэшеньке делали операцию, зашивали его, а потом он ещё долго восстанавливался. Курсы терапии и прочее. Мало того, этот альфа его ещё и жутко избил, видимо для того, чтобы он не сопротивлялся — хотя… ему же всего десять было, он был такой маленький, худенький, как тростинка. Его же откормить нереально, Тэшенька сколько не съест, вообще никогда не поправляется. — Омега горько усмехнулся. — Но скорее всего этому ублюдку просто нравилось вот так калечить невинных и слабых. На Тэ тогда не было живого места. Ты не представляешь, что мы пережили! Он был в коме целых двое суток, мы с отцом тогда чуть сами не умерли под дверьми палаты. — Ханыль снова зарыдал, а Чонгук не чувствовал под ногами пола… не чувствовал себя и вооще этой реальности — ему казалось, что он куда-то падает, несётся на сверхзвуковой вниз и никак не может достигнуть дна. Падает в самую глубокую яму, на дне которой торчат острые колья. Ещё немного, ещё чуть-чуть и он будет лежать там, погребённый и проткнутый насквозь в сотнях местах одновременно. И лучше уж сразу сдохнуть, чем вот так — испытывать всю ту боль, что выливается на него сейчас этим грязным потоком. Правда оказалась слишком тяжела и невыносима… а её подробности, словно линчуют его по живому, дробя на мелкие кровавые кусочки. Кофе по-французски: кофе отдельно, коньяк отдельно. Спичка поджигается и падает в бокал. Горит, сгорает, полыхает — душа отлетает с алкогольными парами. Чонгук отдельно, правда отдельно. Не хочет смешиваться, не хочет восприниматься как что-то реальное. По капле, по капле — обжигая горло и нутро — и вот уже лавовый поток. Его зверь смертельно ранен и так громко скулит, так отчаянно… будто его на трассе надвое передавили, смешав кишки с асфальтом. Слышали ли вы когда-нибудь вой сбитой на дороге собаки? Этот душераздирающий собачий крик никогда не забудешь, услышав его хотя бы раз — он надрывный, он отчаянный, он предсмертный. Так скулят, зная что это твой последний миг и помощи ждать уже бессмысленно — это невыразимая боль от потери крови и осознания внезапного конца жизни. Его волк смертельно ранен. Коньяк, ему срочно нужен ещё коньяк! Отдельно! Кофе не надо! Боль и коньяк — созданы друг для друга. — А потом началась реабилитация. Походы к психологу, которые в итоге так до конца и не помогли. Первое время это словно был не наш Тэхёни… А знаешь, он ведь всегда был очень открытый и ласковый мальчик, про таких говорят — и мухи не обидит… да он им даже имена придумывал, когда ловил, глупыш. Тэхёни в душе жуткий романтик, с детства любил рисовать и часто изображал цветы и природу. Он вообще обожает любые цветы! А после этого случая… он словно всё забыл, замкнулся, стал грубым, нелюдимым, даже нас с Мэнхо к себе не подпускал. Хорошо, что у него был такой друг как Чимини, он очень помог ему с доверием, всегда поддерживал и когда Тэ снова пошёл в школу — всегда был рядом, как брат-близнец. Я иногда так и думаю, что они в прошлой жизни были именно братьями. — Ханыль утёр слезу, немного успокоившись. Он перевёл взгляд на альфу, заметив что на том и лица нет. — Понимаешь теперь почему он ненавидит альф и почему я не мог тебя к нему подпустить? Он понял… как не понять! Это действительно было бы его фатальной ошибкой, приди он к Тэше со своей «помощью», идиот! Если бы под влиянием гормонов Тэ его бы и подпустил к себе, то после… Тяжело представить, что было бы после. Он бы его, наверняка… возненавидел. И был бы прав… «А ещё я бы наверняка только закрепил в своём малыше уже существующий страх альф. И по большей части направлен он был бы именно на меня». Всё что Гук узнал… это невыносимо, непостижимо и не укладывается в голове. Через какие ужасы прошёл его Тэшенька, как долго он восстанавливался, чтобы хотя бы начать снова функционировать в этом мерзком обществе! Ему же было десять лет! ПИЗДЕЦ! Всего десять лет! Чонгука чуть не выворачивало. Он представлял уменьшенную копию Тэши, этого маленького, хрупкого мальчика… ребёнка! РЕБЁНКА, мать его! И над этим крохой так жёстко надругался какой-то нелюдь, избил его до полусмерти, проталкивал в него свой вонючий, мерзкий член… «СУКА! ПЕДОФИЛ! Своими бы руками порвал на кусочки!» Гука тянуло блевать, хотя его даже после великих попоек не рвало и вообще он отличался сильным желудком. А сейчас — так тошно, мерзко, тяжело. Словно внутри огромный комок смрада, который так и желает покинуть его нутро, шевелясь в нём своей серой слизью, вызывая отвратные позывы. — Что с тобой, Чонгуки? — Испуганно посмотрел на альфу, сжимающего собственно горло, Ханыль. — Тебе неприятно об этом слушать? Тты… разочарован? — А что с той мразью? Его нашли, посадили? — Как не слыша переспросил Гук. — Нашли. И посадили. — Ханыль тяжело вздохнул. — Но не настолько, насколько мы требовали. Вместо 25 лет ему дали всего 9. Видимо сыграли какие-то связи… — Это же получается, если Тэше было десять… — Да, он должен вот-вот выйти. Чонгука затрясло и замутило. На этот раз от невероятного гнева. Он хотел самолично прикончить эту суку, но для начала вырвал бы его мерзкий член и заставил сожрать. Блять, он его так ненавидит — грязное отродье, которое не должно ходить по земле. — Не переживайте, он не выйдет. — Глухо и очень серьёзно произнёс Чонгук, снова опрокидывая бокал. — Я подключу все свои силы и эту тварь засадят пожизненно. — «Но этого ему будет мало, я позабочусь о том, чтобы жизнь в клетке не показалась ему чем-то рутинным. Его должны трахать так же, как он когда-то… моего маленького ангела. Чтобы он на себе прочувствовал всё то, что он совершал». Из праведных размышлений его вывел Ханыль — он кинулся к Гуку, обнимая его и содрогаясь от всхлипов. — Ну что вы, папа, что вы… Это самое малое, что я могу сделать для Тэши. — Не малое, не говори так! — Будто даже рассердился омега, посмотрев на альфу в упор. — Ты не представляешь как тяжело жить нашему солнышку последние месяцы с мыслью, что его насильник скоро выйдет на свободу. Его рана словно обострилась, он стал более раздражительным… возможно от того он и с тобой так неприветлив. — Тут Чонгука пробрало от воспоминания их первой встречи, как нагло и жадно он мял попку Тэ… ещё и в такой ситуации, когда тот ничем не мог ему ответить, заключённый в ловушку. Сейчас эти переживания уже не вызывали у него того же дико-сексуального трепета, что было вначале. Понятно почему он так крыл его матом всё время, а потом ещё подкараулил и зарядил между ног… Гук чувствовал себя обычным похотливым самцом. «И мало он меня ещё лупил!» — То, что Тэхёни пошёл к тебе на встречу, это невероятный прорыв. Это правда! И я вижу в этом перспективу, ну… что с тобой он сможет наконец приобрести свою омежью полноценность, если так можно выразиться… Спасибо тебе за всё, что ты делаешь. И тут омега неожиданно встал перед Чонгуком, делая глубокий поклон. Люди, что сидели за столиками, стали оглядываться на происходящее, явно недоумевая от происходящего. Альфа тут же подскочил, сгребая старшего и прося его сесть обратно. — Не стоит! Прошу, не делайте так! Вы старше меня, это крайне неуместно, особенно в общественном месте. — Да-да, прости, ты же известная личность, тебя могут узнать… для вашей уважаемой семьи это неприемлемо… — Затараторил Ханыль. — Дело вовсе не в этом. Для меня это всё тоже важно! Я не успокоюсь, пока не сделаю Тэхёни счастливым. Это вам спасибо, что вот так доверились мне и рассказали всю правду. — Гук старался говорить как можно спокойнее и учтивее, но внутри он кипел — у него уже чесались руки, чтобы заняться этим грёбаным педофилом. Уж это дело теперь точно отвлечёт его от мыслей о его ангеле, запах которого он всё так же явственно ощущает у себя в носовых проходах и крови — хотя бы перенаправит его энергию в более нужное сейчас русло. — Вы не представляете, как вы сейчас меня… «освежили». — Сквозь зубы процедил альфа. — Я не подойду к Тэхёни ни на шаг, будьте спокойны! Займусь более важным делом, и надеюсь когда у Тэши закончится течка — для него будет приятный сюрприз в качестве пожизненного для этого ублюдка. — Гук хищно улыбнулся. — Для него сюрпризом будет даже хотя бы то, что ты сдержался и не накинулся на него. — Усмехнулся Ханыль. — Он же знает какой ты горячий альфа. — Да вы что? — Поднял бровь Чонгук, вмиг оживившись. — Он сам так сказал? — Успокойся, горячий мачо. Так прямо он не говорил, но я его папа, и знаю его вдоль и поперёк, умею извлекать нужную информацию и читать её между строк. Думаю, что именно таким он тебя и считает… в душе. — Альфа немного разочарованно цокнул. — Ну ничего, он ещё скажет… — Послушай, у меня к тебе будет просьба. — Перевёл тему старший. — Какая? — Не мог бы ты дать каких-нибудь вещей со своим запахом. Нужно хоть немного облегчить состояние Тэ. Ему очень плохо… сам понимаешь. Этот раз будет особо болезненным… — Ханыль замолчал, а Гук поджал губы, снова разрываясь внутри от желания и невозможности быть в такой момент со своим малышом. — Конечно, я попрошу привезти всё что нужно в ближайшее время. Он… сильно страдает? — И зачем только переспрашивает заведомо ясную информацию. Папа кивнул головой. — У него начался жар, когда я выходил к тебе. Раньше такого не было. Корчится от боли и скулит… И главное, я ничем не могу ему помочь. Блокаторы давать не хочу, я против этой дряни… к тому же неизвестно как ещё это скажется на детородной функции… после его-то травмы. Тэ всегда смиренно переносил течки, не жаловался. Но и так, как в этот раз тоже никогда не было. Ему конечно пришлось их принять ради выступления и то… это была его инициатива. Встал на своём, упрямец! Ради сцены на всё готов… — Ханыль хмыкнул. — Он даже без обезболивающих всегда справлялся, говорил что так он ощущает себя более живым. Однако в этот раз, думаю, они ему не помогут… — Я пришлю подушки на которых сплю и матрац. Так он будет максимально окружён моим запахом. Ещё свою пижаму и одеяло! — Начал перечислять Гук. — Ох, не много ли всего… — Нет! — Пылко произнёс альфа, ему казалось, что чтобы он ни сделал сейчас — этого будет недостаточно. Пообщавшись ещё какое-то время о разных мелочах, Чонгука как осенило. — Папа, у меня идея! — Воскликнул Гук. — Что за идея, Чонгуки? — Вы говорили, что психологи не смогли до конца помочь Тэхёни… — Да, так и есть. — Но можем ли мы попробовать альтернативную методику? Я полностью возьму на себя все расходы и ответственность. — О чём ты? — Послушайте, у меня есть своя конюшня, довольно известная. Там проводятся не только уроки верховой езды, но так же с некоторого времени ещё и курсы реабилитации детей с психологическими и психическими проблемами. Я не раз видел насколько иппотерапия благотворно сказывается на состоянии больных. Лошади у нас потрясающие, обученные и все привитые! И специалисты высшей категории, я лично всех отбирал. В общем поверьте, это полностью безопасно и мы, в конечном счёте, ничего не теряем! Я полностью позабочусь о Тэше. Мы переедем в моё имение неподалёку, чтобы было удобнее, оно там рядом. — Чонгук воодушевился — он чувствовал, что сейчас все эти его грандиозные планы, что он выстраивает, словно помогают ему самому справится со всем, что на него обрушилось. — И виды… вы не представляете какие там виды! Я думаю, это всё скажется на Тэхёни налучшим образом! Мне только нужно ваше согласие! — Ханыль засмеялся от того, как наперебой и со всей страстью говорил Чонгук, а потом его губы задрожали. — Только лишний раз убеждаюсь, что ты прекрасная партия моему солнышку. — Влажными глазами посмотрел на альфу папа Тэ. — Ну что вы, только не плачьте снова. — Он приобнял омегу, получая похлопывания по спине, как одобрение его планов. — Думаю Тэшенька оценит всю твою заботу и полностью тебя примет! Он ведь очень трепетный на самом деле. А все эти его драки — они для отвода глаз… он и на тхэквондо то пошёл именно ради того, чтобы научиться себя защищать. — Теперь его защитой буду Я! Ни одна тварь его не коснётся. — С таким альфой хоть в разведку. — Усмехнулся омега. — Я желаю вам счастья, Чонгуки. Я вижу, ты настроен решительно и серьёзно и не раз выказывал свои намерения… Поэтому знаешь… я заранее даю вам своё благословение. Чонгук вытаращил на Ханыля свои глаза, сначала не совсем осознав сказанное, а потом внезапно вскочил, начиная кланяться старшему чуть ли не в ноги. — Боже, что ты, что ты… не надо! — Испугался омега и все вокруг снова повернули к странной парочке свои лица. — Я самый счастливый альфа. И вы помогаете делать меня таким, папа. — Поговорим, когда все наши планы успешно осуществятся. — Подмигнул Ханыль, а Чонгук широко улыбнулся в ответ, заказывая себе ещё одну порцию кофе по-французски. *** Чимин почти заснул в машине по пути домой, расслабляющая музыка и включенный подогрев делали своë коварное дело: глазки безбожно слипались, а сам омега уже клевал носиком. Однако идиллию погружения в радужные сны прервал звук входящего сообщения. От кого: неизвестный номер — Твоë кольцо у меня. Если хочешь получить его обратно, приходи завтра в 17:00 в клуб «умелые ручки». Если кому-то расскажешь об этом сообщении, то больше никогда не увидишь свою побрякушку! Чимин перечитал сообщение несколько раз, пытаясь понять не шутка ли это и кто вообще мог узнать его номер телефона. — От кого сообщение? — Нам бросил на Чимина заинтересованный взгляд. — Эээ… это… — Растерялся Пак. — От Солар! — Поспешно добавил он и тут же постарался выровнять свой голос, однако тот так же, как и его руки мелко дрожали. — Спрашивает… добрался ли я. — Я просто поинтересовался, без всякого подтекста, не нервничай, Чимини. — Нам внимательно посмотрел на чрезмерно старающегося выглядеть непринужденно омегу. От кого: неизвестный номер — Если хоть что-то скажешь Намджуну, он пострадает! — Я не нервничаю… просто устал. — Чимин безрадостно улыбнулся и, прикусив губу, отвернул голову, решив сделать вид, что задремал. Нам сощурил глаза, постукивая при этом пальцем по рулю — «а отвечать Солар ты видимо не собираешься, да тыковка?»