Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

___________________________________ The Wolf Barbie Williams Remix — SIAMES ___________________________________ Его спаситель рядом. Он пришёл и теперь можно расслабиться и умереть без сожаления — он не оставил его одного! Не оставил! Протяжный выдох. Выдох облегчения. Чимин не знает, сон ли всё происходящее, или он под наркотическим воздействием, но так ли это важно, когда боль отступает на второй план? Глаза так и тянет закрыть… устал. Смертельно устал. Всё вдруг сделалось таким несуществующим, будто и не было ничего, будто появление одной лишь чёрной тени его спасителя излечило и стëрло всю боль, не оставив ни одного отпечатка сомнений, ни одной улики о произошедшем. Мир вокруг начал потихоньку меркнуть, а атмосфера сгущаться чёрными сливками, взбитыми до устойчивых пиков. Казалось — протяни руку и сможешь зачерпнуть эту густоту. Чими ещё не видел паука, но ощущал, что тот был рядом, как от него шла необъяснимо сильная энергетика, пульсируя в плотном воздухе словно бьющееся на пределе сердце. А ещё чувствовалось, что тот очень зол и готов разорвать своими черными жвалами (которые он когда-то сравнил с катанами) — любого, кто попадëтся на его пути. Но только не его, о нет! Чимин это знает точно — теперь он в этом уверен: тот кого он считал убийцей и хищником, в первом случае оказался его самым близким союзником, а во-втором — так им и остался, опасным убийцей. Да, он всё так же смертельно опасен, но Чимину это не важно — для него он теперь как тайный оберег, его судьбоносное предначертание, посланное для защиты. Пак перевёл взгляд в сторону, откуда доносился мерный рокот хитиновых сочленений, и сразу наткнулся на гигантский профиль чёрного цвета: головогрудь, переходящую в подёргивающееся огромное брюшко и гигантские, раскинувшиеся во все стороны восемь ходильных ног. Если судить объективно, то вид паука при первом же взгляде наталкивал на мысль об ожившем ужасе из какого-то фантастического фильма, и увидь кто-то подобного исполина в реальной жизни, то тут же отбросил бы коньки. Чёрные глянцы паучьих глаз уже вовсю вперились в обнаженного омегу, да с таким холодящим душу ужасом и яростью одновременно, что сделалось темно — свет вдруг померк, заменившись красноватой подсветкой, а черный туман заклубился вокруг, как потусторонний морок — поглотитель душ. В голове Чимина неожиданно прошептал чужой низкий голос — такой потаённый и мистический, что по телу прошлись мурашки, он шептал спокойно-настойчиво свою просьбу — и омеге было трудно понять, где заканчиваются его собственные мысли и начинаются паучьи «ЗАКРОЙ ГЛАЗА». Омега тут же подчинился, не желая и думать о том, как паук проник в его голову, просто доверился ему и всё. Сейчас он вверял этому чёрному гиганту свою жизнь… от которой и так-то уже почти ничего не осталось… одна лишь тень. Последние различимые черты погасли и Пак уже не знал и не ведал что происходит там — снаружи, за тонким барьером его покрасневших век. Зловещие звуки окружили его со всех сторон, они были словно в самой голове омеги и он не мог их опознать: ни на что не похожие, устрашающе-таинственные, скрежещущие, шероховатые, подрагивающие. Чимин посильнее сощурил глаза и сжался, кажется, до состояния атома, стараясь не концентрироваться ни на чём. Если там вокруг него сейчас происходит что-то страшное, то он не желает этого ни видеть и ни слышать. Однако не было ни криков, как ожидалось, ни просьб о пощаде, даже его самого никто не тронул — он только ощущал кожей рассекаемый воздух, чуть шевелящий волоски на его теле… и это всё тревожило даже сильнее, словно рядом с ним происходило что-то ужасающе потустороннее и необъяснимое. «ВСЁ ХОРОШО» — снова прозвучало в голове после некоторой затяжной паузы. После этой мысли чужим голосом (так похожим на чей-то из мира реальности) внутри него, Чимин решился разомкнуть веки, осторожно разлепляя каждый глаз поочерёдно. Вокруг него уже не было и намёка на недавно окружающую обстановку — и только красный мерцающий свет разрывал тьму и заливал стены пространства бархатом красного, очень похожего на кровь… на его невинную кровь, пролитую ни за что. Только более тягучую и без глянца, поглощающую все блики — а от того более жуткую. Словно со стен сползало ожившее инопланетное нечто, имеющее необъяснимую природу и желающее завладеть всем пространством вокруг. Сам Пак был уже не на столе, а словно подвешен в воздухе — эта странная лёгкость во всём, она сбивала с толку, но в то же время дарила необъяснимую эйфорию. Вдруг к щеке что-то аккуратно прикоснулось и Чимин вздрогнул, однако тут же успокоился, поняв что это: его лицо поглаживала со всей нежностью, на что была способна, огромная лапа паука. Когти были так же предусмотрительно втянуты — омега закрыл глаза и из его глаз потекли слёзы облегчения. В этом нереальном мире ему и правда лучше… он хочет остаться здесь навсегда. Как в ответ на его мысли, Чимина тут же дёрнуло, подхватило подмышки и слегка встряхнуло — лёгкое тельце, подхватываемое жёсткими лапами, без раздумий устремилось вверх, а затем на чёрную, отполированную головогрудь паука. Пака мягко усадили, словно какого-то заправского наездника на коня — только вместо четвероногого скакуна он восседал верхом на огромном восьмилапом пауке — абсолютно нагой и такой крохотный, что показалось — он никогда не удержится на этой могучей спине. Обхватив своими ножками на удивление тёплую броню хитинового покрова, Чимин замер, задышав учащённо и с необыкновенным волнением: он наклонился и пальцы рук ухватились за тело хищника — до странности приятное на ощупь, ужасающе прочное, но живое — Пак даже будто чувствовал под своими пальцами размеренную пульсацию и перетекание каких-то неясных токов. Это было так поразительно, что он полностью забыл о том, что буквально несколькими секундами назад боялся не удержаться на исполине, а ещё минутами ранее с ним вообще происходил невообразимый ад. В теле омеги подрагивало от предвкушения чего-то необычного, как у ребёнка, впервые попавшего на аттракционы: и страшно и одновременно жутко интересно! «ДЕРЖИСЬ КРЕПЧЕ» С этими словами всё под Чимином внезапно пришло в движение — словно произошло какое-то мини-землетрясение: он только и успел, что посильнее обхватить своими ножками чёрные бока паука — в один миг и не раздумывая, побыстрее прислонился грудью к хитиновой спине, обхватив хищника ручками, не желая упасть и оказаться разделённым со своим спасителем, как паук уже пришёл в движение и побежал. Он даже ойкнуть не успел — тут же накрыл внезапный внутренний восторг, а со всех сторон окатил поток рассекаемого воздуха. Чимина захватило сразу и безоговорочно, заменяя все страхи праздником внутренней свободы. Паук бежал очень быстро, насколько об этом вообще можно было судить в отсутствии внешних ориентиров — он шустро перебирал мощными лапами, словно гигантскими лопастями фантастического, плавучего судна — не хватало только воды вокруг, чтобы поверить в это окончательно. «Ни один конь не сравнится с таким скакуном» пораженно, но с долей задора думал Чимин, прислоняясь к чёрной глади спины своей мягкой щёчкой и невольно щуря глаза. Проехав недолгое время и немного осмелев, Пак слегка приподнял корпус вверх над «спиной» паука, пробуя возможности своего тела — сможет ли он удержаться? Тело раскачивалось в такт и Чимин довольно быстро попал в ритм с которым сотрясалась головогрудь — он начал двигать поясницей и бёдрами в противоход паучьим, улавливая любые изменения в его движениях и сливаясь в единую сущность с несущимся вдаль хищником. Зрелище со стороны пугающее, но и эротичное одновременно. Окончательно адаптировавшись, уже через считанные минуты Пак свободно восседал на бегущем исполине, держась только за счёт своих стройных, но крепких ног. И именно в этот момент он был особенно рад тому, что у него такое тренированное тело и это позволяло ему держаться свободно верхом и наслаждаться духом приключений и свободы. Маленький наездник, который оседлал самого страшного хищника, искусного охотника, даже не приложив усилий по укрощению — исполин сам сдал себя в хрупкие руки бабочки. А красный свет вокруг так и не отпускал и от этого мистического свечения создавалось впечатление, что они несутся в бесконечном пространстве, где нет ни стен, ни пола, ни даже времени. Да, Чимин помнил, что где-то там, когда-то там… его насиловали… но вспомнить точную дату, время и обстоятельства он уже не мог… — голова его будто опустошилась, а по мере их с пауком совместного путешествия вообще всё стёрлось. Пак не понимал, куда они мчатся, но это было и не важно, главное подальше от всего, пусть даже в самые потаённые глубины его подсознания. Он просто закрыл глаза и, отдавшись непостижимому течению бытия и воле паука, изящно и смело прогнулся в пояснице и откинул назад голову, распахнув в разные стороны руки, как крылья. Так, как всегда мечтал — сейчас он будто летел, нёсся по токам крови в глубины своего невероятного сна. Белая фигура верхом на чёрной, поверх красного фона — со стороны выглядит как аппликация. Возможно, это она и есть — жизнь Чимина состоит исключительно из контрастных красок, особенно в последнее время, и так похожа на сюрреалистический фильм или на ту же яркую аппликацию. Словно кто-то в Поднебесной взял огромные ножницы и решил: «а почему бы не создать картину в стиле авангардизма?» И начал резать — лихо, весело и с выдумкой. Раз, отрезал от него семью, решив что она для него лишняя, два — упростил примитивными формами до минимализма его природную сущность, заставляя теряться в догадках кто же он такой на самом деле: бета или всë же омега. Три — пририсовал чёрного паука, так похожего на каплю чёрной крови… или кляксу — будто случайно капнул чернила. Но Чимин уже понял, что ничего случайного у него не бывает. За их спинами «кровавый рассвет» и если подумать — творится вообще непонятно что в лучших традициях авангарда, абсолютный хаос из линий и форм, каждая из которых что-то символизирует. Вот только на разбор и анализ постоянно не хватает времени. Сам Чимин на картине изображён в виде бабочки и между ним и пауком протянута красная нить, которая их связывает и расходится за спинами раскинувшейся паутиной. Будто они оба попались в эту кровавую ловушку и вырваться по отдельности — уже просто не реально, так как порвётся то общее, эта их нить, так похожая на артерию… по которой течёт их общая кровь, замешанная на четырёх запахах. Их персональный алхимический эликсир… Это аппликация его судьбы и Чими старается запомнить показанную картину как можно лучше, запечатлевая под веками детали. Но время несётся впереди них и вот он уже снова увлёкся свободой, что ему дарила их с пауком совместная поездка-путешествие. Это была свобода, сродни той, когда он падал во время кульминации своего выступления — от этого сравнения Пака в миг накрыла волна эйфории: он снова летел на встречу неизвестному, но такому непостижимо тёплому и родному — как объятия самой вселенной, что любит тебя именно таким какой ты есть. Чимин улыбался, а паук, словно видя улыбку омеги, подрагивал хелицерами — и видит бог, это тоже было похоже на что-то в этом же роде… Хоть у пауков и отсутствует всякая мимика… прямо как и у одного не безызвестного альфы. «Так похоже на Намджуна» — улыбается Чимин и вдруг его мимика замирает. Намджуна?.. НАМДЖУНА… Замирает паук, замирает всё вокруг. Тот голос паука в его голове............ Что? №*ч#»)т001101оо#о? * Сбой в системе… он сбоит… сбой.......в........ Пространство вдруг начинает топить бурыми водами и смывать в непонятный водоворот, на грани сна и реальности. Возможно это было марево ускользающего сознания, а может бред умирающего, чья душа покидает тело? Однако сознание начало вытягиваться в подобие какой-то бесконечно длинной красной ленты (если это вообще можно вот так сравнивать) и перематываться на обратный ход: катание верхом на пауке… красное зарево… чёрный туман… вспышка… разрывающая боль… глаз камеры, снимающей как его насилуют… пошлые шлепки и раздвинутые ноги… кровь… оглаживания и хищные глаза Вонхо… руки, касающиеся в интимных местах… ужас, боль… снова страх и боль… коридор и подсветка стен… реквием… безликий день, о подробностях которого никак не вспомнить… утро без Намджуна… Намджун… его руки… приятные касания, что уносят в мир снов и забытья… И внезапно… Болезненный вдох, больше похожий на вскрик и обезумевший взгляд, шарящий по сторонам. Чимин не слышит себя. Снова. Голова будто в вакууме. Но он точно кричит и плачет — он видит как его руки размазывают собственное мокрое лицо — это явственно показывает чёрный глянец знакомого потолка. Он лежит в одних бикини телесного цвета — тех, что он надевал для выступления и в приглушённом свете прикроватной подсветки кажется, что будто он абсолютно голый… Так он голый? Его изнасиловали? ИЗНАСИЛОВАЛИ? Чимин не понимает, всё смешалось… или это он помешался? Слёзы заливают лицо, и кажется, что он очутился в непонятной реальности и сейчас из-за угла выскочит Вонхо и продолжит своё дело. Так страшно! Снова скручивает внутри до обморочного состояния, а горло уже просто полыхает от боли: связки будто горят, разрываемые тем же немым криком, которым он кричал там, в этом ужасном месте, и кажется он не может остановиться… просто не может — тронулся умом. Хочется, чтобы ужас в его голове остановился, погас навсегда. Чимина облепил холодный пот, а сам он: то катался на простыне, раскидывая при этом одеяло и конечности во все стороны и лупя руками и ногами по матрасу, то принимал позу эмбриона, обхватывая себя руками и царапая при этом нежную кожу, желая хоть таким образом пробудить в себе понимание действительности. Но оно не приходило… до той поры, пока не ударило сильнейшей дозой полыни с ладаном, а сильные руки не обхватили его пламенным обручем, прижимая к широкой, словно каменной груди, создавая что-то на вроде защитного кокона. — Где ты был? ГДЕ ТЫ БЫЛ? — Захлёбываясь слюной, Чимин брыкался и пытался лупить Намджуна, что есть сил и, конечно, терпел поражение — снова и снова. Он не слышал ответов альфы на свои же вопросы и бился внутри зажимающих его могучих рук и ног, как рыбёшка на отмели. — Почему ты не пришёл? Почему не спас? ПОЧЕМУ? Для Пака нет ответов, он их не слышит, его накрыл вакуум — он будто в своём мире, где раз за разом повторяется ужасная пытка, насилие над его телом и разумом и вид его как у спятившего, слетевшего с катушек человека. Он мотает головой, жмурится — не желает смотреть на альфу, забывшего о нём в самый ужасный момент в его жизни. Связь с реальностью словно порвана. Реальность никак не хочет возвращать свои права, но что-то внезапно выдернуло его из омута одержимости и заставило пошатнуться стойкой убеждённости — он случайно столкнулся с глазами альфы. Просто случайно зацепился за них своим взглядом и увидел там, внутри такой сильный испуг, что вся действительность взорвалась как подожжëная пороховая бочка. Этот взгляд… он как тот же сбой системы, в противовес уже случившемуся, а как известно — минус на минус даëт плюс. Чимину показалось, будто на его глазах под величественного альфу подложили мощную взрывчатку и нажали на кнопку, приводя детонатор в действие. Прогремел внутренний взрыв, и вот больше нет этой горы — самой большой и сильной из всех, что он когда-либо видел. Внезапно Чимин прекращает дёргаться, взгляд его бешеных глаз замирает и в мир, как сквозь толщу воды постепенно начинают проникать звуки. Сначала неясно, отдельными приглушёнными слогами, но голос Намджуна… всë приближается и приближается, а произносимая им речь начинает приобретать понятные формы. ~~~ — Шшш, Чимини, успокойся. Успокойся, прошу! Это сон, слышишь? Просто сон. Шшшш. — И так по кругу, проговаривая безостановочно. Намджун по настоящему растерян, что ему сделать? Как успокоить его зверька? Что произошло-то в конце концов? Омега его не слышит, не воспринимает — да и вообще, он словно сам не свой. Состояние альфы катастрофически быстро катится в бездну отчаяния, он на пределе понимания происходящего — самоуспокоение и здравый смысл машут ручками — от этого обеспокоенность растёт с каждой минутой. Нам и не вспомнит, что когда-нибудь был так обескуражен и напуган. ~Флэшбэк~ Двумя часами ранее. Пока Намджун поправлял на спящем Чимине одеяло, на его мобильном высветилось сообщение. Альфа отвёл взгляд в сторону и, убрав прядку светлых волос омеги за ушко, взял в руку телефон. От кого: Экс-Плейбой — Дружище, давай встретимся, есть важный разговор. — Подождать никак не может? — Нет! — Что у тебя? Тэхён послал? — Хреново мне, блять… тащи свою задницу ко мне. — Понял, не плачь только, скоро буду.) ~Конец флэшбэка~ Стоило Намджуну только вернуться обратно домой и переступить порог квартиры, как его в подреберье ударила мощная волна тревоги (которую он фоново ощущал уже как пару часов, пока общался с Чонгуком, но списал на волнение за друга), и в ту же секунду до ушей донеслось надсадное рыдание Чимина, которое только подтвердило внутренний тремор — произошло что-то ужасное. Бросив на пол пакет с продуктами, что прикупил по пути домой в круглосуточном супермаркете, не снимая обуви и верхнюю одежду, он рысаком помчался в комнату, чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги. Представшая картина заставила его сердце содрогнуться: Чимин катался по простыням и сминал в руках одеяло, будто пытался его разорвать, и ревел… ревел так надсадно и горько, словно был ранен. Всë выглядело так, будто кто-то причинил ему ужасную боль и он мучается, не в силах с ней справиться… только вот есть маленькая поправка — вокруг то ни души. Поджилки Намджуна сжались, его окатило испугом — видеть Чимина таким убитым, как в тот день его первой течки (хотя с тем состоянием вообще ничего не сравнить) — это выше его сил, самая ужасная пытка! Он не может смотреть, как его омега вот так мучается. Все эти воспоминания как ушатом по голове и… как бы ни сложились их отношения в дальнейшем, Нам понимает, что в следующую течку он Чимина не оставит, не запрëт себя и не свяжет — он поможет ему справиться с болью, пусть даже после этого тот его возненавидит… Личико омеги залито слезами и ему явно что-то приснилось, но такой реакции на простой кошмар альфа никогда не видел — ощущение, будто младший пережил ужас сна так, как если бы всё произошло наяву. Он кинулся к Паку, стараясь привести того в чувства, разбудить, если тот до конца не проснулся — сделать всë, чтобы зверёк очнулся и всё ему объяснил, выговорился наконец-то. Он не отпустит его, выслушает, поможет… Намджун как коршун запрыгнул на койку, сгрëб Чимина в охапку, и начал расцеловывать его зарёванное личико, спрашивать о том что случилось. Но Пак его словно не видел и не слышал, только брыкался как маленький козлик и рыдал взахлёб. Тогда он прижал омегу как можно плотнее к себе, обхватив его руками и ногами, заблокировав таким образом любые телодвижения, и усилил свои ферромоны, которые и так уже лились от всех эмоций через край — до предела. В ушах альфы зазвенело, давление в голове повысилось. Конечно омега так просто не дался, даже скрученый наглухо, пытался вырваться — он вообще был словно отрезан от реальности и был не в себе. Состояние Чимина воздействовало и на Намджуна, ему разрывало душу и скручивало тем отчаянием и страхом, что испытывал сейчас омега. Однако уговорами, нашептываниями в ухо и мерными раскачиваниями альфа всё же дождался, когда Пак хоть немного придëт в себя. Состояние младшего постепенно начало выравниваться — однако оба никак не могли отдышаться от этой изматывающей психологической гонки. — Где ты был? — Всхлипывая, снова спросил Чимин, повиснув в руках Намджуна ослабшим телом. — Я встречался с Чонгуком. — Потираясь носом о светлую макушку, нежно прошептал альфа. — Чими, меня не было пару часов. Тебе просто приснился дурной… — Осëкся. — …ужасный сон! Но это всего лишь сон. Понимаешь, кроха? — Почему ты не пришёл? — Кроха не понимал. — Я пришёл, Чими, пришёл. Я тут, рядом с тобой. Вот он я, обнимаю тебя и никуда не ухожу. Ты слышишь меня? — И всё целует, целует — то в ухо, то в щёки, то в лоб. — Почему ты не спас меня? Почему? — Снова твердит о своëм. — От чего я тебя не спас, Чими? Расскажи. — Омега смотрел на него ошарашено, видимо пока не решаясь высказываться. — Тебе это приснилось, понимаешь?! Шшшш, всё хорошо, успокойся, тыковка, всë хорошо, Я рядом, Я пришёл и я никуда от тебя не уйду. Веришь? — Омега немного поутих, видимо начиная приходить в себя и судорожно соображать. — Он трогал меня… там. — Закрыл глаза Чимин и затрясся. — Он меня раздел и везде трогал. — Кто? — А вот тут уже Намджун нехило так напрягся. Нет, конечно, он понимает что это всего лишь сон… Ну конечно, определённо это сон… просто кошмар… однако после душераздирающего рассказа Чонгука об изнасиловании Тэхёна, от которого у друга так сильно дрожали руки — и впервые на его памяти тот заплакал, тут же затапливая слёзы в бокале виски… Нама уже и самого неплохо так колотит. Представить, хоть даже на миг, даже теоретически… что подобное может произойти с его зверьком… Намджун не знает что с ним будет, просто не знает. Не ведает на что он способен. Свернет ли насильнику шею голыми руками в порыве неконтролируемого гнева, или тронется умом… он никогда не бывал в таком пограничном состоянии и быть там не желает. Он не допустит такого кошмара для них. — Кто? — Повторяет вопрос и шумно сглатывает Нам, словно и сам поверил в реальность сна. — Вонхо! Он сделал это. Мне было так больно… Очень сильно больно! — Чимин заерзал в руках альфы, мимикой показывая, что он не будет больше сопротивляться и тогда Намджун ослабил хватку. Омега сразу уткнулся носом ему в грудь и схватился маленькими ладошками за куртку. Пак сотрясался своей маленькой спинкой, и альфа даже на миг растерялся от такого проникновенного жеста — его зверёк… сам прильнул к нему, ища защиту и утешение! Слишком непривычно. Однако альфа быстро пришёл в себя и тут же заключил хрупкое тельце Чимина в свои объятья, тревожно гладя его по голове и оголённой спине. Нам кусал губы, а его глаза источали крайнюю степень встревоженности. Хоть это и был сон, очевидно что для Чимина это было почти как явь, раз он так бурно и болезненно реагировал. Омега проснулся с явным убеждением, что его изнасиловали. То, каково сейчас Чимину даже говорить не стоит — всë и так наглядно видно, а альфа будто стал свидетелем ожившего кошмара. — Иди сюда, тыковка, подыши. — Нам приподнял Чимина повыше и уткнул его носом в свою шею, туда где проходит железа, отвечающая за ферромоновый запах — именно там он сконцентрирован сильнее всего. Омега сразу плотно уткнулся в место у основания шеи своим мокрым носом и начал водить им по круговой, глубоко втягивая ноздрями насыщенный запах полыни с ладаном, он прерывисто выдыхал воздух, от чего Намджуну казалось, что по шее проносится приятная тёплая волна. Пальчики Чимина намертво вцепились острыми коготками в его плечи и не собирались размыкаться, словно боялись отпустить этот источник силы и спокойствия. Нам старался выровнять дыхание, чтобы его стабильное состояние передалось Паку — хотя в такой непосредственной близости сделать это было и трудновато. Он запустил пальцы в густую шевелюру омеги и начал массировать кожу головы, как делал это уже прежде. — Вот так, дыши. Втягивай запах глубже, Чими… дыши сколько хочешь. Можешь даже укусить, если пожелаешь. Хорошо? — Омега на это кивнул и снова клюнул носом, размазывая уже начинающую подсыхать склизкость. Нам не знает, сколько прошло времени, пока они сидели вот так, в обнимку, но за это время Чимин и правда несколько раз его укусил в ту самую ароматную жилку — не сильно, а лишь слегка — будто просто поточил о его кожу свои зубки, а затем сразу (видимо безотчетно) легонько поцеловал место укуса, вызвав тем самым у альфы табун мурашек. Вообще это нормальная практика между альфой и меченым омегой — своего рода обмен доверием, когда омега тоже совершает что-то вроде «акта постановки метки» в игровой форме, как бы взаимно закрепляя принадлежность друг другу на психологическом уровне. Пак, очевидно, не знает об этом, но с подсказки альфы, интуитивно догадался как это сделать. Это, на самом деле очень успокаивает, и не только меченого омегу, но и альфу, усиливая взаимный контракт. Наму, что греха таить, было от этой процедуры, чертовски приятно. Теперь «метка» его зверька продержится на нём несколько дней (возможно даже до свадьбы не сойдëт), и он в душе был этому рад… и даже горд (альфы такие альфы). Вот только хрен он об этом кому скажет (Намджун такой Намджун). Чимин наконец-то успокоился, приняв действительность, но отцепляться от Намджуна, на удивление второго не желал, будто боялся потерять в лице альфы так нужные ему сейчас защиту и тепло. Только дрожал в его руках и прикрыв глаза, прижимался щекой к мощной груди, как недавно во сне прижимался к чёрной спине паука. — Чими, я быстро переоденусь, ты подождёшь меня? Я буду тут рядом, хорошо? Не бойся, я мигом! — Наконец-то подал голос альфа, убедившись, что буря миновала. Чимин немного подумал, а потом тихонько кивнул. Намджун разомкнул руки и позволил омеге самому отползти в сторону. Чимин весь сжался комочком, скорее подтягивая к обнаженному телу одеяло. Чёрные глаза альфы всё ещё смотрели на омегу тревожно, такая тихая обречённость и сговорчивость… и правда ли всё хорошо? Он пулей метнулся в гардеробную и переоделся так быстро, как только мог, натягивая на себя первое попавшееся — это оказался махровый халат. Схватив плед, он быстро подошёл к Чимину и развернул его, показывая тем самым, что хочет завернуть в него омегу. — Пойдём на кухню? Я приготовлю чай. А ещё я там… вкусняшек тебе прикупил, видел как тебе в прошлый раз понравился хвенсон от папы. — Намджун говорил так мягко и доверительно, что Чимину так захотелось проникнуться этой заботой и забыть обо всём, раствориться в тепле человеческого внимания и участия… вот так по простому — просто быть нужным, чтобы это залечило его раны, чтобы ему стало лучше. Он посмотрел в угольные глаза альфы, кивнул и в тот же миг по его щекам стекли две торопливые дорожки. — Шшшшшш, тыковка, не плачь прошу, всё хорошо. — Не дожидаясь действий от Пака, Нам сам одним движением скинул в сторону одеяло и быстро обернул омегу пледом, пока тот не успел одуматься (и вообще о чём-то задуматься). Получилось что-то вроде кокона, из которого торчала только одна голова. Взяв Чимина на руки, Намджун быстро перенёс его на кухню и посадил на мягкое кресло в углу. Он поставил кипятиться чайник, сбегал за упавшим пакетом, собрав разбросанные по полу продукты, и быстро вернулся обратно. Альфа словно боялся, что без него к Паку снова вернётся его нестабильное состояние. Но тот сидел всё так же, как он его и посадил и только моргал глазками, похожий на маленького совёнка, зорко следящего за происходящим. Личико Чимина немного припухло, волосы были взъерошены, но всё равно выглядел он чертовски мило и по-домашнему. — Расскажешь, что приснилось? — Нам снова сгрёб омегу и сел на кресло сам, посадив того к себе на колени. — Просто доверься мне. Обещаю, я помогу тебе. Чимин раздумывал, тяжело дыша, а когда большая ладонь легла на его голову, начав мерно поглаживать волосы, тот на миг прикрыл глаза. А когда открыл их, то повернул голову к лицу альфы, смотря на него внимательно, будто пытаясь прочитать там что-то своё — рыскал глазами туда-сюда и что-то взвешивал. Намджун не мешал, это разглядывание его ни сколько не смущало. И видимо Пак всё же пришёл к какому-то решению, потому что его взгляд вдруг изменился, раскрывая альфе свою противоречивую натуру — в чём-то слабую, но в чём-то очень даже сильную. Омега показался Наму похожим на цветок лотоса — таким же чистым, с не запачканной душой — прекрасным в своей истинной сути. Его говорящие глаза и мимика, подобны солнцу — всë сейчас кричало альфе о сверхъярком присутствии. Присутствии в его жизни. Чимин как свет, он освещает и согревает его одним своим существованием и нет ему равных — ни что и никогда больше не согреет его так, как может это делать его маленький зверёк одним только взглядом. Пусть и таким противоречивым. — У меня бывают странные сны… Будто вещие, но не совсем… — Кусая губу начал Чимин, как вдруг засвистел чайник. — Ты рассказывай, а я пока заварю чай. Ты какой больше любишь, кстати? — Вставая, альфа снова поудобнее усадил омегу. — Зелёный. Любой зелёный. — Робко проговорил Пак, вызывая лёгкую улыбку Нама. — И я. Что ж, тогда заварю зелёный. Я слушаю тебя, Чимини, продолжай. — Это глупо… вещих снов не бывает. Но мои такие странные, словно о чём-то предупреждают. В них полно символов, которые я порой не совсем понимаю. Это всё конечно ерунда, смешно, что я говорю тебе такое. — Пак вздохнул, переводя дыхание. — Символизм снов не такая уж ерунда, как ты говоришь. Ещё Фрейд в своё время пытался толковать и объяснять их при помощи своего психоанализа. Но я не совсем разделяю его точку зрения, его взгляд однобокий и упрощённый, и в этом прав Юнг, говоря что сон — это проводник подсознания в мир бессознательного… — Нам осёкся, заметив сосредоточенный взгляд распахнутых глаз и усмехнулся. — Извини, меня занесло? — Неет. — Медленно протянул омега. — Это интересно. Значит ты считаешь, что мои сны могут что-то в себе нести? — У всех они что-то несут. В той или иной степени… не все события мы переживаем так уж осознанно, не говоря о причинах и следствиях своих и чужих поступков. Однако то, что мы не поняли или отрицали… на уровне бессознательного так или иначе отпечатывается и потом какая-то часть находит своеобразный выход во снах. Однако твои сновидения, похоже, особо яркие, потому что… возможно, твой закрытый мир не может найти выход, и пытается достучаться вот таким закодированным способом. Но на самом деле о снах известно не так уж много как и кажется. — Намджун остановился, увидев очень внимательную мордашку омеги, что будто губка впитывает его слова. Уголок губ альфы метнулся вверх. — Так что же тебе такого снится? — Много чего. — Чимин снова закусил губу. — Например паук. Рука Намджуна замерла, однако кипяток продолжил литься в чашку. Глаза альфы сузились в задумчивости, образуя тот самый загадочный взгляд, что частенько наблюдал за Намом омега. — Тебе это о чём-то говорит? — Тихо спросил Чимин, переводя взгляд от лица альфы к чашке, которая уже наполнилась до краёв. — И что же тот паук? — Словно не слыша, ответил вопросом на вопрос Нам и убрал чайник в сторону. — Раньше я его боялся, потому что он поймал меня, но потом он оказался хорошим и сегодня он меня… по-своему спас… — Чимин снова задышал учащённо, борясь с мыслями о сне. — Тааак. Спокойно. — Намджун подхватил омегу и снова усадил к себе на колени, на этот раз возле стола, где уже были разложены вкусности и разлит чай. — Вот, попей и успокойся. — Он поднёс чашку к губам Пака и только тот хотел отпить, как ойкнул, обжегшись о горячую жидкость. — Прости. — Альфа повернул к себе Чимина и стал сосредоточено дуть тому на губы, от чего омега резко замер, боясь пошевелиться. Намджун был сейчас такой… не похожий на самого себя — настолько аккуратный и заботливый, что с одной стороны — от всего происходящего было очень приятно, но с другой — этот их слишком близкий контакт губ — это так… волнующе и одновременно неловко. Щёки омеги вдруг зарумянились, а сам он перестал дышать, захлопав длиннющими ресничками. Подвис. Нам, заметив, что омега напрягся, перевёл взгляд с губ на глаза и внезапно тоже… завис. Он какое-то время смотрел Чимину в глаза, которые словно погружали его в глубь серых омутов, а затем снова скосился на пухлые, немного искусанные и слегка влажные губы. В горле альфы бешено забилось сердце. — Кхм… — Внезапно кашлянул омега, побыстрее выводя их из общего транса. — Всё нормально! Это я виноват… Я сам слишком резко погрузил свои губы… — И снова забегали глазки. — …в чашку. — Он вдруг почувствовал, как альфа сильнее сжимает его за талию своими большими ладонями, а его положение «окуклившейся гусенички» если что, никак не поможет в том, чтобы предпринять хоть какие-то контрмеры. Чимин сглотнул. — Что ты делаешь? — Испуганно прошептал он, почувствовал, что рука альфы будто переместилась немного ниже положенного. Сердце бешено забилось, а по всему телу пробежали непрошеные мурашки. Однако ему было слишком тревожно — для человека только что пережившего такой стресс — он был не готов даже к малейшим поползновениям в свою сторону. И похоже Нам всё-таки вовремя заметил его тревогу и опомнился. — Прости, я немного задумался. Продолжишь рассказ? — Альфа стал увлечённо дуть на чай Пака, переводя внимание — он и сам понимал, что завернул не туда и совсем не вовремя. — Хорошо. Только пообещай… — Чимин замялся. — Что же? Не стесняйся, говори. — Мне тяжело, стыдно… говорить… — Губы Пака затряслись и он снова уткнулся в плечо альфы, на что тот покрепче его обнял. — Шшшшш… Всё хорошо, тыковка. Ну что такое… Так, давай ты сейчас примешь то успокоительное, а потом мы продолжим? Обещаю, что восприму всё серьёзно и с пониманием. — Омега кивнул. Минут через пять всех подготовок, Чимин уже рассказывал о своём сне, пытаясь понемногу отпивать чай при помощи альфы, но почти сразу отставил эту затею, боясь захлебнуться из-за собственных периодичных всхлипов. — Вот, поешь. — Нам поднёс к губам омеги пуноппан* и тот аккуратно его надкусил. Рассказывал он, конечно, не во всех подробностях, а в целом, давая общее представление. Намджун слушал внимательно, взгляд его был хмурый и сосредоточенный — он сел рядом с Чимином (по его просьбе), чтобы того не смущать. Периодически он принимался успокаивать омегу лёгкими поглаживаниями по его волосам в тот момент, когда тот переходил на осипший голосок и порывался кинуться в слёзы. Было тяжело… ______________________ *Пуноппан — десерт в форме рыбки, это сладкий пирог, наполненные горячей пастой из фасоли с ароматом корицы. Однако разговор помог, словно он был заряжен с каким-то терапевтическим эффектом. Всё-таки выплакавшись в конце монолога, Чимин затих уже в руках Нама, укачиваемый им словно спеленованный младенчик. Время тянулось медленно, но его никто не считал — возможно был час ночи, может два — было не разобрать, да ни альфу ни омегу это не волновало. Волновало другое: Чимина занимало то, как рассказать альфе о злосчастном сообщении, как подступить к этому разговору — ведь он изначально соврал Намджуну, сказав что писала ему Солар… ему было неловко, даже где-то стыдно — особенно после того, как альфа показал, как он к нему заботлив и терпелив. А Намджуна волновало… собственно то же самое, с одной маленькой поправкой, что он уже давно обо всём знал и, конечно, ни на какую встречу своего зверька бы не пустил — разобрался бы со всем сам. Но он очень хотел, чтобы Чимин сам ему открылся, доверился и поделился этим своим маленьким секретиком. Для Намджуна это было бы показательным шагом на встречу от его омеги. Да, Намджун уже знал о сообщениях и поначалу он немного рассердился на упрямого омегу, когда открыл присланные тому сообщения. Но больше всего его выбесило даже не это, а то что Пак на своём телефоне их удалил - то бишь стёр все улики (маленький шпион-проказник), но резервные-то копии всё равно все аккуратно хранятся у него в гаджете, синхронизированном с телефоном Чимина. Омега конечно не знает этого и не ведает, но у альфы полный контроль над слежкой за его тыковкой — правда говорить тому об этом не обязательно (понравится ли этот факт самому Паку — вопрос другой и сейчас не приоритетный для альфы). Мучает ли по этому поводу Намджуна совесть? Абсолютно нет. Всё потому, что дело с Чимином слишком важное и последствия, если чуть что не так, будут необратимые и серьёзные — поэтому в этом плане Наму как бы не до сантиментов. Потому что есть его зверёк, который: А: особенный зета Б: неучтённый зета, которых убивают В: тот, за кем могут следить и наверняка это делают, даже хоть тот же Мин Юнги, будь он неладен со своими грёбаными чувствами Г: он его меченый омега и будущий супруг …и наконец… Д: он тот, к кому у него пунктик по поводу чувств Итак: есть его кольцо-жучок, который кто-то спёр из гримёрки и теперь шантажирует им его омегу. Этот кто-то как минимум следил за Чимином и знает, что эта вещица ему дорога настолько, что омега может помчаться за ней по первому требованию. Ещё этот кто-то угрожал расправой с ним, с Намджуном — выглядит конечно не убедительно и глупо (просто тупые слова, брошенные с целью напугать), что смысла верить в этот бред просто нет — особенно если подумать обо всём логически и отстранёно, но тыковка почему-то поверил. Почему? Неужели так переживает за него? Эта мысль конечно греет его каменное сердце, но повода вестись на это, увы нет. Видимо по каким-то своим неведомым и нелогичным причинам Чимин просто решил замолчать информацию, похоже просто не доверяя ему, как своему альфе и, очевидно… таки решил пойти на эту встречу. Иначе от чего он так растревожился? До такой степени, что ему даже приснился этот ужасный сон. Очевидно — это следствие принятого решения и связанных с этим переживаний. Но сон зверька и правда слишком специфичный и реалистичный… И этот паук… Но об этом он подумает… как-нибудь потом. На тот момент, когда Чимин сладко спал в койке после массажа, Намджун читал сообщения, и он не знал, что же решил омега — пойдёт он на эту встречу или нет… Однако это было не важно, потому что Нам идёт, это точно: как минимум для того чтобы узнать кто там такой смелый (хотя у Намджуна были догадки, что это скорее всего сообщники), и чтобы «поговорить» о причинах; ну а как максимум в его планах было наказать шантажистов по заслугам — в зависимости от их целей. Далее альфа переключился на слитые провокационные фото Чимина и Тэхёна (да-да, попутно ещё раз полюбовавшись на прекраснейшие, изящные изгибы своего чертёнка). Взгляд тут же метнулся на спящего на койке омегу, которого он раздел (хотя что там и оставалось-то, только шортики) и укрыл одеялом — «это ж надо, удрых во время массажа». Тяжело вздохнув от натянувшихся в районе паха штанов (бедняга Нам, тяжело ему приходится, ага), альфа рыкнув, поправил промежность, и начал шерстить информацию. Найдя по метаданным снимков марку телефона, дату производства и прочее, он легко смог найти инфу о персональных юридических данных, а уже по ним — кому именно телефончик с такими данными принадлежит. А принадлежал он Тэмину. — Вот сучка ревнивая… Не живётся тебе спокойно… Затем он открыл свой планшет и проверил по нему геолокацию кольца. По полученному адресу уже не составило никакого труда выяснить, кто там живёт. И та-дам — снова Тэмин. — Да блять, прям обложил со всех сторон. Вот ведь гребаный шпион. Не слишком ли много тебя вокруг моего зверька, болезный? — Хотя, Намджун уже ничему не удивляется. Ладно, с этим непонятливым всё ясно — тут даже как бы он сам отчасти виноват и Нам это признаёт — надо было слать омегу открытым текстом, а не надеяться на его понятливость — у таких как Тэмин её просто нет, и вообще это дело бесполезное с одержимыми то людьми… Интереснее другое — с кем этот идиот сконтачился. Это он и хотел узнать больше всего на встрече умелых ручек. Однако теперь, после сна Чимина, его не покидает стойкое ощущение, что второй деятель компании именно Вонхо. А что может быть нужно такой гниде? Тут и одной извилины иметь не надо, чтобы понять. Намджуна так и распирала неконтролируемая ярость. Вообще из всего этого вытекают очень неприятные выводы, которые завтра он как раз таки и подтвердит, «мило пообщавшись» с этой парочкой самоубийц. Если Тэмин и правда решил подложить его зверька под этого дятла — ему прийдётся худо, он не посмотрит на то, что тот омега — вылетит из института с позором. Но особо руки чешутся у Намджуна на счёт Вонхо — вот кого он порвёт на части с привеликим наслаждением — не будет сдерживаться в этот раз, как делал до этого. Хватит уже принимать с ним полумеры. Только за одни слёзы и этот дебильный сон его тыковки эти два ублюдка ответят — это точно. ~~~ Намджун зол, Намджун охренеть как зол, и только факт того, что Чимин лежит сейчас на его плече — держит его в рамках и хоть как-то успокаивает. — Чими, ты мне всё рассказал? Или есть что-то ещё, чем бы ты хотел поделиться? — Голос альфы очень показательный, в нём не приказ, но будто содержится тайное знание — от чего омега вздрагивает и тупит взгляд, быстро соображая, почему Намджун так странно серьёзен и словно на что-то намекает. Он поджимает губы, мнётся и неуютно ёрзает внутри кокона. — Не бойся ничего, тыковка, если тебе есть чем со мной поделиться — говори смело, я всё пойму и помогу. — Честно? — Пищит тоненький голосок из укрытия, от чего уголок губ Нама слегка приподнимается. — Честно. — Точно честно? — Голосок омеги становится более серьёзным, а так же будто… виноватым. — Точно. — Так же серьёзно отвечает Нам. — Прости меня… — Тихо шепчет и прячет взгляд. — Я… соврал тебе… — Альфа снова слышит всхлипывания. — В чём же? — Голос ровный, однако рука уже поглаживает подрагивающую спину. Прямо не вечер, а солёный океан. — Тогда в машине… мне писала не Солар. — Бровь Намджуна взметает ввысь «есть!» ликует внутренний голос «наконец-то!» Он поднимает подбородок Чимина и смотрит в покрасневшие влажные глаза. «Господи боже, ему и правда ужасно стыдно, ну что за зверёк…» альфа в душе улыбается, он доволен, что тот наконец-то признался и сделал этот злосчастный шаг навстречу, доверился. — А кто? — Протирает пальцами проступившие слёзки Намджун, любуясь чистотой и невинностью своей тыковки. — Я не знаю, это был неизвестный. — И что же написал этот неизвестный? — Для человека, который ни о чём не знает, Нам слишком спокоен и даже больше отвлечён на любование, но Чимин, который сейчас кается на серьёзных щах — этого просто не замечает. У него момент излияния души. И именно этим сейчас и наслаждается альфа. Ему слова уже не важны — он и так в курсе всего. — Что у него… моё кольцо. — Поджимает губы Чимин и щурит от страха глаза. Ведь он выдаёт второе своё враньё. То, в котором есть то самое кольцо, от которого он отказался и не признал, когда его показывал Намджун, но которое принял от Юнги. То самое кольцо, которое якобы не его. — Альфа бесшумно усмехается, пока омега его не видит. Тыковка такой милый и… наивный. Он снова просчитался — ведь пока Нам не видел колечко воочию, понять о каком именно идёт речь невозможно. Ну мало ли сколько колец у Чимина. Но таким жестом, он сам же и подписывается в «преступлении». — И что он хочет, этот неизвестный? — Пропускает мимо ушей последние слова альфа. Точнее делает вид, что ни черта не понял. Ему и самому не резон акцентироваться на этом милом подарочке, что так услужливо с его подачи омеге вручил горе-мафиози, он же Шуга. Пак распахивает глаза и смотрит на альфу немного удивлённо «он ничего не понял? прокатило?» — Он сказал прийти за ним завтра в пять, в клуб «умелые ручки». А то я больше его не увижу. — И всё? — Дёргая бровью, спрашивает Нам, ведь там кажется было что-то про угрозу в его сторону… Хотелось бы узнать, повлияло ли это хоть как-то на принятое Чимином решение ничего не говорить и идти на разборки самолично. — Ну… — Усиленнее задышал Пак, ощущая как длинные пальцы Намджуна слегка оглаживают линию его подбородка. — Это… — Что такое, тыковка? — Делает невинный взгляд альфа. — Он угрожал, что тебе не поздоровится… — Глазки опустились и на щеках снова проявился розовый оттенок. А чего собственно Чимин так зарделся-то? Намджуну очень интересно. Он бы прямо сейчас рассмеялся и поцеловал своего зверька за подаренные эмоции, но выдавать конспирацию нельзя — момент не тот, у Пака же тут откровение и крещендо выворачивающейся души. — Ты что, защитить меня решил? — И снова невинный взгляд. — Я? — Вдруг вспыхивает омега, он типо оскорблён и… загнан в ловушку. А как известно, пушистые маленькие зверьки, когда они прижаты к стенке — начинают защищаться активно — инстинкт у них такой. — С чего бы это? Пффф… — И дует губки, вроде как обижен на такую несусветную глупость. Намджун не будет ни на чём настаивать и давить — всё равно и так всё ясно. Альфа жутко доволен. — Ну хорошо. Я понял. Просто испугался. — Улыбается Нам, ему большего и не надо — Чимин во всём признался, дальше он разрулит всё сам. — Завтра посиди дома, отдохни. Тем более к тебе хотел заглянуть папа, у него куча каких-то планов и идей для свадьбы. Так что, думаю, тебе будет чем заняться — он тебе скучать не даст точно. — Идей для свадьбы? — Пугается омега и вытаращивает глаза. — Да, тыковка, свадьбы. Надеюсь ты ещё не забыл? Она уже совсем скоро, а времени в обрез. Я бы предпочёл более тихую церемонию, но сам понимаешь — пресса навострила уши, а прибедняться не в духе нашей семьи. Точнее будет сказать даже так, в обществе так не принято — это пагубно скажется на бизнесе. — Намджун закатил глаза, понимая как это всё тошно звучит, а уж Чимину все эти аргументы и вовсе даром не дались. Этот зверёк бы вообще зарылся в норку и залёг на дно. Он его, конечно, понимает, но теперь Чимин будет частью их семьи, а у них там с «правилами и обязанностями» чёрт ногу сломит, плюс долбаный этикет. Ошарашеные глаза Пака, впрочем, уже понимают всю трагедию и масштаб. — Волнуешься? — Да я в шоке… И как-то не успел не то что подумать об этом, но даже свыкнуться с мыслью… — Понимаю, однако дела не ждут. — Слышать продолжение фразы у Намджуна нет желания, пусть лучше всё останется на той, более приятной ноте, которую они установили минутами ранее. — У нас ещё завтра встреча семейств. — А вот тут Нам уже сам не смог скрыть недовольство. Семейство Пака — такое себе счастье. Горели бы в аду эти родственнички с их дебильными замашками. Грёбаные сектанты и моральные уроды в одном флаконе. — Что? — Чимин совсем убит и его лицо это явно выражает. — Не бойся, я буду рядом. Ты мой омега и жених. Никогда не забывай об этом! Хорошо? — Намджун застыл в ожидании ответа. — Я твой, я понял. — «Ну опять двадцать пять». — Чимини… — Понизил до хрипотцы голос альфа, а рука, что обхватывала талию Чимина, вмиг напряглась. — Хочу спать. — Упавшим голосом ответил омега, решив, что лучше подумает об этом наедине с собой. — Что ж, спать так спать. Время и правда позднее. — Подняв Чимина на руках, уже не такой довольный Намджун, понёс взволнованного омегу в спальню. — Ты что?.. — Спать. — Отрезал альфа. — С этого момента мы всегда спим вместе. И без возражений. — Как так? За что? — Зашипел Чимин, он то думал, что альфа забудет о его «несправедливом» (как он считает) проигрыше. И как только этот коварный дьявол всё время успевает так ловко впутывать его в свои ловушки? — Да ты эксплуататор! Я же проиграл только одну ночь с тобой! — Да ты чтоо? — Бровь Намджуна взметнула вверх. — Осторожнее с выражениями, зверёк. Так и быть, я в этот раз тебя на слове ловить не буду. Но за свою доброту желаю… ммммм… чтобы ты сегодня ночью меня обнимал. — Что? — Пак активно задёргался внутри кокона. — Да ты… — К тому же, ты сразу не сказал мне всей правды про сообщения… а это могло повлечь опасные последствия! И за это ты навлёк на себя необратимое заклятие! — Что? Какое ещё заклятие? — Опешил Чимин. — Навечно спать рядом со мной в одной постели. — Намджун не выдержал и засмеялся, кидая кокон на мягкую кровать и любуясь тем, как внутри извивается омега. — Ненавижу! — Задёргался Пак пуще прежнего. — Ты такой наивный, моя прелесть. Не дёргайся же так, я пошутил. — Правда? Погоди, а на счёт чего ты пошутил? Того, что мы навсегда будем спать вместе? — Чимин замер. — Неет. — Таинственно понизил голос Намджун. — Это на счёт обнимашек. — Коварно ухмыльнулся альфа и вновь загоготал. — Ах ты… — По новой запрыгал взъерошенный Пак. — Всё остальное остаётся в силе. Заклятье есть заклятье, Чимини. Ты сам его навлёк, поэтому впредь больше ничего от меня не скрывай. — Омега запыхтел как паровоз, продолжая выпутываться из кокона. — Но думаю ты сам этой ночью ко мне приползёшь. — Заиграл бровями Нам, ухахатываясь со смешного вида омеги, что застрял в пледе, уткнувшись лицом в матрас. — Не в этой жизни! — Отпыхиваясь, приглушённо пробухтел Чимин. — Тебе какую пижамку принести? Ту что с кружавчиками по бокам или на попе? — Смех альфы под убийственный взгляд омеги, накрыл комнату. *** Утро наступило отнюдь не внезапно, а очень размеренно — в тишине и полумраке, что создавали римские шторы. Настенные часы показывали 10:14 (что по меркам Чимина вообще невиданное роскошество и абсолютное буржуйство). И всё, вроде бы хорошо, просто расчудесно, даже вчерашний сон забылся, как-будто его и не было вовсе — но что-то «не совсем то» — не привычно и отличается от обычного пробуждения. Чимин сладко зевнул — он и не помнил, чтобы когда-нибудь так хорошо спал, и ещё лучше — просыпался! Ему так тепло, уютно и приятно пахнет любимой полынью под боком. «Стоп, что?» — омега резко проснулся, сна как не было. От осознания того, как именно, где и с кем он спит — на него напала икота. Чимин побыстрее закрыл ладошкой рот и тихонько приподнялся, чтобы посмотреть на лицо Намджуна. Глаза альфы были закрыты, а сам он мерно вдыхал и выдыхал своей могучей грудью, обтянутой белой футболкой. «Фух, спит» облегчённо выдохнул Пак, осторожно как мышь, отлепляясь от тела альфы и отползая в сторонку. Не хватало ещё, чтобы этот демон застукал его в таком пикантном положении. Он же его стебать до конца дней будет, вот мол «я же говорил, что сам приползёшь». «И как так вообще получилось-то» недоумевал Чимин. «Мало того, что устроился на его плече, так ещё обнял рукой и… о боги всемогущие… закинул сверху ногу! Ужас, позор!» Пока Пак совершал чудеса акробатики, чтобы перевернуться максимально осторожно и не быть застуканным, Намджун уже начинал тихонько подрагивать всем телом. Сдерживать смех с каждой секундой было всё труднее и труднее. Он уже часа полтора как проснулся и просто лежал и наслаждался омегой, что так нежно обнимает его своими маленькими лапками, сопит и причмокивает губками — милота. Ну а когда Чимин закинул на его бедро свою ножку — у Нама просто перехватило дыхание. Так хотелось провести по ней рукой и погладить… от одних только мыслей внизу живота завязался прочный узел. И видит бог, хорошо что Чимин в это время спал, потому что от вида вставшего по стойке смирно члена он бы точно свалился в обморок. Наслаждение от совместного лежания неожиданно превратилось в муку воздержания и чудеса самоконтроля, потому что опадать его напряжённый друг совсем не хотел. Провалявшись с полчаса и поняв, что дело-труба, Намджун решил, что ему ничего не остаётся, как просто смотаться в ванную и сбросить давление в ручную. Тихонько выбравшись из-под Чимина, он проник в душевую и включил прохладный душ. Ну а что остаётся бедному мужчине при наличии такого возбудителя рядом? Только игра в одни ворота. Раз, два, три — вот и гол. Нам так-то не скорострел, но когда он даже просто представляет Чимина — из него чуть дым не валит — давление в котле на максималке. На удивление омега даже не проснулся, а когда он лёг обратно — наоборот, даже недовольно запыхтел, снова укладываясь как было. «Ох, бля…» застонал альфа. *** Как кошка, бесшумно и мягко выбравшись из койки (и даже не заметив улыбающегося Намджуна), омега схватил домашний костюмчик и на цыпочках ускакал в ванную, чтобы принять душ. А когда зашёл внутрь, то обнаружил в углу душевой боксеры Намджуна. Что они там делают и при каких обстоятельствах там оказались — он не хотел думать, и вообще даже не смотрел в их сторону. Просто побыстрее сполоснулся, слегка высушил волосы и выбрался обратно, решив что-нибудь приготовить. Кушать всё-таки тоже хочется, да и желание отблагодарить за вчерашнюю заботу никуда не девалось. Намджун уже расхаживал по гостиной в халате, потягиваясь и расчёсывая рукой почему-то слегка влажные волосы. Пак посмотрел на него немного задумчиво, а потом, встряхнув головой и отбрасывая всякие ненужные мысли, полез в холодильник. — Что делаешь, тыковка? — Подойдя ближе, поинтересовался Нам. — Ээээ… вот хочу приготовить что-нибудь на завтрак… то есть обед. — Растерялся Чимин. Он ещё не чувствовал себя здесь свободно, а потому не знал, имеет ли право вот так свободно соваться во всякие шкафчики и прочее. Это смятение видимо сразу заметил альфа, кашлянув и поправив полы немного распахнувшегося халата. — Хорошо мы поспали. — Усмехнулся Намджун, но Чимин будто ничего двусмысленного в этом не заметил… или постарался не заметить, чтобы не смущаться сильнее. — Я… можно тут… — Да конечно, делай то, что посчитаешь нужным. Не переживай. — Ты… что ты будешь? То есть хочешь… То есть… — Всё, что ты приготовишь, я съем с удовольствием, Чимини. — Немного задумчиво ответил Нам, увлечённо смотря на надпись MEOW когда омега развернулся, чтобы снова проштудировать холодильник. — Я в душ (снова душ, да-да) — А ты тут хозяйничай. — И поспешно удалился. *** Пока в сковороде аппетитно скворчало, Чимин решил «прогуляться» по квартире, с тем чтобы снова осмотреть «достопримечательности». Для него квартира Намджуна чуть ли не как музей — всё такое красивое и необычное. А потом вдруг вспомнил о «паучьей» двери в комнату и последовал к ней. Так то он давно заприметил этот необычный артефакт, но вот только сейчас, пока альфа находится в душе, он решился рассмотреть её поближе. Дерево казалось ему таким заманчивым на ощупь, что хотелось провести по ней ладонью, ощутить её фактуру. Не медля и секунды, он именно так и сделал: подойдя к ней вплотную, омега положил свою маленькую ладошку на резную поверхность черного дерева и стал проводить по ней пальчиками, словно по рельефу тела, нежно оглаживая выступы и борозды. Структура дерева оказалась теплой на ощупь и как-будто бархатной, до такой степени она была хорошо отшлифована — поверхность оказалась такой приятной, что хотелось водить и водить руками по узорам — таким прекрасным и устрашающим одновременно: от них будто веяло чем то первобытным, необузданным и диким. Почему-то омеге это показалось похожим на сущность Намджуна — будто дверь отражала именно его характер. Цвет кожи ладошки Чимина на фоне черного цвета двери контрастировал максимально, оттого она выглядела молочно-белой, хотя истинный оттенок кожи Пака всегда был сливочным с прохладным сиреневатым подтоном из-за близко расположеных капилляров — холодная красота, или как сказали бы некоторые: голубых кровей. Белое на черном — игра теней и эмоций, что прочно переплелись в волшебстве момента. __________________________ 911 Tom Wilson Remix — Ellise __________________________ Пока Намджун отошёл в ванную, Пак решил воспользоваться моментом и пощупать ещё в первый же день заинтересовавший его необычный объект. Пальчики скользили легко и невесомо, будто даже не касаясь поверхности: то ловко огибали дорожки и борозды, то неспешно гладили фактуру, то зачарованно замирали. Чимин, видимо, так увлёкся процессом, что совсем не заметил, как сзади него уже давно выросла высокая фигура, которая с той же степенью заколдованности сейчас наблюдала непосредственно за плавными движениями маленькой ручки. Ладошка скользнула вниз, как внезапно её, без всякого на то ведома и разрешения, накрыла большая ладонь Намджуна, прижимая к поверхности двери. Чимин вздрогнул, застигнутый за своим занятием врасплох, будто он делал что-то непристойное, хотя всего-лишь просто смотрел и изучал дверь. Он так опешил от такого действия альфы, что просто замер на месте, даже не решаясь вырывать свою руку из тесного плена. Омеге тут же сделалось невероятно жарко, а к лицу хлынула кровь, отчего щеки налились багряной медью. Казалось, что вся атмосфера вокруг раскалилась добела. Особенно когда Намджун придвинулся ещё ближе, отчего Пак спиной мог ощутить легкое прикосновение тела альфы и тот жар, что он собой источает. Рука Нама начала неспешно сминать маленькую ладошку — вроде простое действие, но в данный момент в абсолютной тишине дома это казалось настолько интимным моментом — даже сексуально-обжигающим, что от зашкаливающей неловкости, Чимин закрыл глаза. Будто погружение в мнимую темноту отключает действительность, будто если закрыть глаза — она стирается и перестаёт существовать. Пак мог поклясться, что в отличие от него самого, альфа сейчас смотрит на него просто убийственно-прожигающим взглядом сверху! Ведь он непосредственно на себе, затылком чувствовал, как под этими черными глазами (которые точь-в-точь как глянцевые глаза паука на двери) он плавится без остатка: как обугливается его кожа, обнажая чувствительную плоть, как стекает по костям мясо, капая на пол кровавыми кляксами. — Нравится? — Раздался низкий хрипловатый голос где-то над ухом, совсем-совсем рядом, отчего Чимин широко раскрыл глаза. — Что? — Сглатывая, еле раскрыл он вмиг пересохшие, слипшиеся губы, ощущая при этом как уже совсем бессовестно переплетаются их пальцы — для Чимина это просто какое-то откровение, от которого не отделаешься закрытием глаз, не сотрешь из сознания и не забросишь на задворки памяти — всё слишком с большой буквы С. Закружилась голова. — Паук. Я про него. А ты про что? — Намджун перешёл на полушепот над самым ухом, отчего Паку сделалось совсем не по себе, а ещё больше этого — невероятно стыдно! Он то подумал, что Нам спрашивает про руку. Он так перепугался внезапного разоблачения (но в чём? Намджун будто его мысли читает? играет словно кот с мышкой), что задышал учащенно, от накативших эмоций, таких разных и, казалось бы, просто не сочетающихся, что сделалось дурно. Он хотел дернуться, но в тот же миг его вторая рука была резким движением схвачена и тоже припечатана ладонью альфы к полотну двери. Чимин испугался, он не понимал, к чему Намджун всё это делает, зачем играет в эти непонятные игры. От всего происходящего у него вдруг начали подкашиваться ноги и участился пульс. Он же почти падает, разве альфа это не чувствует? Хуже того, что Намджун не только делает вид, что не замечает как Чимину не по себе и не отходит, так наоборот, он придвинулся ещё ближе, теснее — нависая сверху словно стена, сильнее прижимая миниатюрное тело к черному полотну, и тоже задышав загнанно и рвано, деля общий воздух и эмоции пополам. Словно распятый Намджуном, Чимин уже обнимал щекой испещреную оврагами поверхность двери, а альфа бестыже прижимался сзади, сминая раскинутые в стороны руки. Открыв глаза, омега покосился вбок и встретился с черными глазами паука на двери, тот смотрел на него серьёзно и задумчиво, как живой. Чимин опешил, решив, что словил глюки. Голова кружилась, сознание ехало. — Не надо, прошу. — Зашептал он сбитым голосом, закрывая глаза. — Что именно не надо? — Намджун и сам словно провалился в какую-то вневременную воронку и почти не контролировал себя. — Не делай так, прошу… Обещай не заходить далеко… — Альфа поморщился как от боли, словно мысленно схватил сам себя за волосы в попытке оттащить от настолько притягательного зверька, что магнитит его к себе как ненормального. — Я делаю тебе больно, неприятно? — И только рваное дыхание в ответ. Чимин дышит в унисон, до предела втягивает ноздрями горячий воздух и неожиданно распахивает глаза. — Горит. — Где горит? У тебя горит? — Оглаживая пальчики, на одном из которых мерцало колечко, прошептал Намджун, чуть не задыхаясь от нежно-терпкой сладости лаванды. — Еда горит. — Выдохнул на пределе сил Чимин. И вот в тот момент, когда казалось бы Пак находился уже на пороге, на самом краю отчаяния и провала в бездну — такой интимный контракт — это уже за гранью… — Хорошо, обещаю! — Альфа внезапно отпускает его руки и быстрым шагом снова уходит в сторону ванны. Чимин обхватил горло и задышал так жадно, словно он спасённый от повешения узник — сдавленно и с хрипотцой, еле втягивая каждую новую порцию кислорода. Он отчаянно прижался лбом к черной поверхности полотна, однако ноги его уже просто не слушались — омега осел вниз, прямо под дверь, как-будто все его кости разом растворились и ему не на что стало опираться. Подняв расфокусированный взгляд на паука, он прошептал одними губами, обращаясь к смотрящему на него, будто бы с некоторой укоризной, хранителю спальни: — Что со мной происходит? Может хоть ты в курсе? — Паук молчал и просто смотрел на него своими проникновенными глянцами глаз, если у него и был ответ, делиться он с ним не желал, как бы намекая, что омега должен разобраться со всем сам. Очередной арт-бонус: «Намджун и его льющая кровь и слёзы» https://www.wattpad.com/myworks/199098462/write/1016141446