Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

__________________________ Creep — R3HAB, GATTÜSO __________________________ Вверх по небесной лестнице, держа его за руку, когда под ногами горят адские костры, облизывая ступни своими жгучими языками… Только вверх… только с ним… туда где рай. — Ты поможешь мне подняться? Мои ноги слишком слабы… — Я давно несу тебя на своих руках, разве ты не чувствуешь этого? _________________________________________ — Так значит я горячий мужчина? — С лёгкой усмешкой в голосе произносит Намджун, смакуя это словосочетание на губах и притягивая их к лицу напротив. Глаза Чимина резко открываются. Альфа просто шутит, копируя интонацию омеги, но тот сейчас явно не в том настроении, чтобы понять. Омегу как насквозь прошивает. Он то ожидал поцелуя, а Нам тут ëрничает. Какой же он глупый… теперь ещё и так смешно выглядит, прям как какой-то легкодоступный омега. Чуть что под поцелуи поставляется. «А может я такой и есть теперь в его глазах? Я же так легко поддался и сделал… ЭТО. Боже, о чём я только думал в тот момент, совсем с головой не дружу! Как вообще решился на подобное?» — Я всего лишь пошутил. — Обиженно, но стараясь при этом выглядеть беззаботно (чтобы кто-то там не думал, что он и правда считает его горячим, что он готов вот так запросто подставляться под поцелуи) произносит Пак, пряча глаза. Причём обижен то он после всего произошедшего скорее на самого себя, словно он поддался чему-то низменному… и подтвердил таким образом слова своего отца о том, что тот всегда про него говорил. «Только и ждёшь как бы подставить свой зад под альфу» — это было столько раз произнесено, словно раскалёнными клеймами впечатывалось, причиняя боль. В нём ещё слишком глубоко сидят все слова-занозы, что понавтыкали в его любящий излишне размышлять мозг родные, и вытащить их так быстро просто невозможно. Но, омега будто ощущает, что с каждым поцелуем, с каждым действием Намджуна, которые говорят ему о том, что альфа о нём и вправду заботится и защищает — больнючие занозы потихоньку вытягиваются. То, что его отношение к альфе так поменялось, самого Чимина сильно удивляет. Но, с другой стороны, вспоминая то как он яростно от себя себя отгонял любые положительные мысли, как старался не смотреть и не сталкиваться с Намом лишний раз, ненавидел его, приписывал его характеру разные свойства — сейчас всё выглядит так, словно он таким образом просто яростно защищался от самого себя и от того, что его душа (или какая-то другая неведомая сила) решила уже давно. Его внутреннее Я, его маленький зверёк не боялся признать альфу сразу и поверить в свои чувства интереса — боялся и не принимал только он сам — тот, кто состоит из множества комплексов. Чимин яростно отстаивал то, что он не может никому нравится, что он на самом деле не омега и вообще — всякие любовные истории и создание семьи — это не про него. Намджун казался ему холодной стеной — неприступной, о которую режутся и с которой падают любые смельчаки, но… эта стена, если вспомнить опять же, всегда его огораживала от бед, защищала каждый раз, когда ему грозила опасность. Пак складывал в уме все эти моменты с альфой в своей голове, высчитывал скрупулёзно, как какой-то математик, желающий вывести «формулу любви» и он решил, что хоть он и боится своих чувств и разных опрометчивых выводов — при этом он так хочет в этой длинной, замысловатой формуле после знака равно написать своё имя, что готов бороться. Чимин желает чтобы его формула была без всяких делителей и знаменателей, чтобы его чувство, пусть и только зародившееся в своём признании, было взаимным и помноженным на два… а ещё, самое несбыточное — в бесконечной степени. Он боится, что всё это не так и только в его больной голове, что у Намджуна нет к нему и грамма взаимных чувств, что это просто долг и гордое слово альфы об ответственности, что он тут же пугается и хочет забиться в самый тёмный уголок. Услышать именно сейчас брошенное в свою сторону холодное и липкое «нет», когда он признался в чувствах самому себе, будет особенно больно. Словно он больше не сможет поверить… в первую очередь себе самому. И всё же он вычислял, он складывал все поступки альфы… и ему кажется, что Намджун к нему тоже что-то питает. Не может же он просто хотеть тела? Нет, это не может быть так! Да, их связал ненавистный контракт, а имя того, кто под ним подписан — Чимин сам люто ненавидел, как и свою будущую обречённую жизнь — он и Нама изначально не жаловал, но не теперь… Теперь… всё по-другому! А ведь он изначально попал в ловушку этих чёрных паучьих глаз, в ту самую первую встречу, когда он развернулся к альфе. С первого взгляда его как прошило насквозь! Но тогда он так сильно испугался этой безудержной энергетики Намджуна, которая буквально все атомы в его организме перестроила, что перепутал всё на свете — поменял полюса, заменил белое на чёрное! Он сам безоговорочно определил альфу в стан опасных, тёмных личностей, к которым нельзя ни под каким предлогом даже близко подходить, и уж тем более смотреть на него. Потому что он как нутром всегда чувствовал — с каждым взглядом он будет раз за разом падать в эти Марианские впадины всё глубже и глубже — поэтому от этой затеи и веяло такой опасностью, которую он переписал в то, что он боится Нама по причине его чёрствой и холодной натуры. Чимин сам сделал себе такую установку и дальше на все поступки альфы смотрел через эту искривлённую призму. Он называл его дьяволом, записывал в стан врагов, нацеплял на альфу маску высокомерия и презрения, говорил самому себе что он холодный, бесчувственный, делящий людей на категории, но всё потихоньку рушилось как карточный домик, стоило только Наму раз за разом делать не так, как он от него ожидал — он всегда был к омеге терпелив, никогда не делал больно, даже словами не оскорблял — если всё вспомнить и разобрать по полочкам, то это так. Чимин творил глупости, попадался в абсурдные ситуации, сам провоцировал альфу своим поведением — а тот держал свою линию, основанную на выдержке и логике, Намджун всегда был последователен и никогда не причинял боли, защищал — да, отгораживал от нападок — да, даже по-настоящему спасал от опасности — тоже да. Он спас его от Вонхо, придя в самый ключевой момент — не дал случиться изнасилованию, потом избавился от его преспешников, которые по приказу того же Вонхо выкрали и заперли его не понятно с какими целями в аудитории, затем вступился за него в баре Шпилька, избив троих альф, он договорился и оплатил штраф в полиции, чтобы это дело замяли, поставил метку — спас от изнасилования, увёз его из больницы от отца, приютил у себя, ничего не спрашивая взамен, окончательно решил проблему с Вонхо, который чуть не заманил его в ловушку — и это ещё не весь список. Альфа всегда был с ним уважителен, не считая что он очень любит над ним подтрунивать в своей излюбленной манере, всяко смущая. Что в итоге стало их общей игрой, только уже не на публику. Аргументы Пака были беспочвенны изначально и не смогли выдержать проверку ветром перемен. Карточный домик развалился, являя перед омегой привлекательного и харизматичного мужчину со стальными нервами, необыкновенным умом и ямочками на щеках. У Намджуна столько привлекающих его внимание качеств, что и не сосчитать — и теперь, когда он с собой честен, в этом так легко признаваться самому себе. Альфа заботлив, у него отличное чувство юмора, он надежный настолько, что он его воспринимает буквально как непроходимую каменную стену. А ещё… он так влияет на него, что уму непостижимо. Порой даже пугает! Так, как касается его Намджун, Чимин уверен, никто не сможет — ни одни руки не родят в нём те атомные взрывы, что дарят поистине неземные ощущения, никто не сумеет заставить плавиться его кожу в тех местах, где они прикасались. Да Пак и не хочет пробовать каково это — с кем-то другим, даже представлять не желает. Альфа словно знает карту его тела, да так, как даже сам омега не догадывается — он раз за разом умело нажимает на все нужные кнопки, включая запретные функции его организма, проникает в подкорку мозга, разгадывает все коды и расшифровывает тайные желания, о которых Чимин никогда и не подозревал, не знал, что они вообще у него есть. Омега, загипнотизированный аурой альфы, настолько поддался своему чувству, что даже пошёл на то, о чём никогда бы и не помыслил: он встал перед Намджуном на колени, сам подполз к нему на четвереньках и расположившись между его ног… сотворил… немыслимое! То, что произошло несколько часов назад — это для Чимина настолько поразительно, что он и в самом деле не знает как реагировать на самого себя! «Что со мной вообще было. Как я так смог? Я словно разум потерял и сделал… ТАКОЕ!» И всё бы ничего, но у Пака слишком хорошая память и бурная фантазия, поэтому теперь он запомнит всё произошедшее слишком хорошо — такое точно из памяти не сотрёшь! Он запомнил каждую деталь и каждую свою эмоцию — как они менялись от испуга, к интересу, а потом дразнящему возбуждению. Итогом было то, что он просто потерял себя и слетел с катушек. И самое забавное это то, что ему всё это понравилось… а ведь он и помыслить не мог, что подобное ему вообще может нравиться! Чимину так стыдно, но он отлично запомнил обнажённого Намджуна с его могучей, статной фигурой, а ещё… что прям невыносимо стыдно — его мужское достоинство (и теперь он не выходит из его несчастной головы): эти размер и твёрдость, запах и вкус — всё его СЛИШКОМ ошеломило и до белых пятен перед глазами понравилось… «Поздравляю тебя Чими, ты извращенец, ты обыкновенный похотливый извращенец!» А ещё он запомнил то, как сливались их сознания — будто они вдвоём куда-то плыли по волнам безудержной страсти и желания — это было невероятно. В этой притягательной пелене было так хорошо и едино, что не передать словами. Однако омеге не даёт покоя одна деталь: то, как он словно контролировал могучего зверя альфы, который так охотно принимал все его неумелые действия и рыча наслаждался им — Пак Чимином! Намджун был в его власти… а омега этим упивался. Такое теперь точно не выкинешь из головы, теперь это его навязчивая мысль, которая не будет давать покоя, кажется, даже во снах. «А может это всё метка? Это она так одурманила меня» — у омеги было ощущение в тот момент единения, что он был сплошь перенасыщен внутри гормоном альфы, словно у него вместо крови по венам течёт полынный эликсир. Чимина словно прошиб озноб — «вот что это было! Вот как это действует!» — Ты хочешь чтобы я в это поверил? Но ты плохо умеешь скрывать свои чувства, тыковка. — Чёрные глаза напротив буравят, не дают оторвать взгляд, медленно приближаются, снова раскидывая коварные сети. — Но так и есть. — Нет, омега больше не должен попадаться в этот химический плен. Он не может ставить на карту своих чувств простое возбуждение и желание. «А что если, всё-таки, Намджун хочет от него просто секса? Он же взрослый мужчина, у него было столько омег… Это должно быть для него обычным делом, а я не тот, из-за которых теряют голову. Наверняка у него были настолько красивые и опытные омеги, каким я и в подмётки не гожусь! Нет, пока я не знаю, что испытывает Намджун, я не должен поддаваться! Не должен быть таким легкодоступным и выдавать своих чувств.» Да, ему нравится Намджун, но только от этого факта ничего не меняется: он не должен вести себя так, будто на всё готов — подставляться под ласки и поцелуи, тем более что-то большее — ведь если Наму нужно только это, тогда он только и делает, что его провоцирует, а это недопустимо! Омега должен сдерживаться и держаться от альфы и его половых чар подальше. — Игра слов и всё такое. Слышал о таком? — Хмыкает Чимин, стараясь делать это как можно беззаботнее. — Слышал. — Уголок губ Нама приподнимается. — Игра говоришь… Тогда поиграем? «О нет» только и думает Чимин, ведь игры с Намджуном — это самая плохая идея из всех, что только может быть. Во что бы он с ним не решил «поиграть» — это заведомо закончится чем-то не тем, а он в любом случае альфе проиграет — он знает и чувствует это на двести процентов. Это даже яснее того, что ему сложно противостоять его поцелуям. С каждым разом всё тяжелее… Источник силы альфы похож на космическое притяжение и он для Чимина слишком силён. Эта необъяснимая власть над его внутренним существом даже пугает омегу. Однако при всём при этом Пак не знает главной правды: могучий лев с огненными глазами, что живёт внутри Намджуна сам готов сложить голову перед своим пушистым зверьком-крохой. Один метнувшийся в его сторону взгляд серых глазок и он припадает к земле, склоняет свою могучую морду и прижимает к телу мохнатые уши. Он и на спину лечь готов, выставив тому самое уязвимое место. Он даже готов дать почесать себя по животу — там, где никто и никогда не прикасался, потому что его суровый зверь не позволял. А перед Чимином он готов сам расстелиться мягким ковриком, чтобы тому было мягко и удобно. — В смысле? — Хлопает глазками Пак. — Игра такая: я задаю вопрос — ты честно отвечаешь. За каждый неправильный ответ — штрафной балл. — Выдаёт альфа, а Чимин усмехается «что за детская игра, глупости какие-то». — Три штрафных балла и я выигрываю у тебя любое желание. — Добавляет Намджун и у Пака шире открываются глаза. Да-да, Чимин — всё тот же стеснительный омежка, и никакие оральные ласки это не исправят. То, что между ними было несколько часов назад (и что так боится вспоминать Чимин, чтобы не дай бог не сгореть на месте от стыда) не поменяет за раз сущности маленького человечка с такими огромными глазами и сердцем, в которых Нам буквально тонет, еле сдерживая свои позывы и чувствуя как подрагивает зажатый к стене его собственным телом омега. Это та порода людей, что из простых и скромных, но с безграничной, как лавандовые поля, душой! И эта идеальная простота на самом деле не так проста, ведь как гласит крылатое выражение… всё гениальное просто! Нам это знает лучше всех и он может точно сказать — Пака создавали по гениальному замыслу. Намджун видел и встречал много людей, он разбирается в них и одним взглядом колет человеческие натуры как орешки. Простота и скромность Чимина в его внутренней чистоте — той редкой, что уже давно не встретишь. Он девственно чист не только телом, но и душой. Чимин — белоснежная водяная лилия, божество, снизошедшее на эту грешную землю. И это божество только его! Будет его! Намджун этого добьётся. — А если выиграю я? — Пораздумав, отвечает Пак. — Тогда я выполняю любое твоë желание. — Не моргнув глазом отвечает Нам. — Тогда ты проиграл. — Сверкают огоньки в глазах напротив. «И всё-таки ты азартный, моя кроха» странно улыбается одними только глазами Намджун. — Я не сказал кое-чего ещё… — Тянет альфа с таким безразлично-напускным видом, в котором и заключается вся суть игры — то самое условие маленькими буковками, до которого никто никогда не добирается и не читает. — Чего? — Немного испугавшись, мечет глазами по лицу Нама Чимин. — Если приложить к метке губы, можно ощутить — правду или ложь говорит омега. Знал о таком? — Невозмутимым тоном произносит Намджун и видит как пугается побледневший Чимин. «Господи, глупыш… ведь реально верит» — усмехается про себя альфа на явную ложь и провокацию со своей стороны. — Но так не чееестно! — Пучит глаза в праведном недоумении Пак и дует свои пухлые губки. «Ну вот и что с тобой делать» — думает Нам и тут же наклоняется, легонько хватая омегу за нижнюю губу. Чимин вздрагивает на такую неожиданность и пытается убрать голову, отодвинуть её назад, но из-за того что альфа не отпускает — вместе с головой оттягивается и губа, создавая неприятные ощущения. Пак смотрит на Нама с некоторым отчаянием, взглядом просит его отпустить, но видит в глазах напротив твёдрую решительность в своих действиях и явный отказ в просьбе. С Намджуном вечно так — диктовать свои условия и противостоять его железной воле и убийственной ауре — гиблое дело. Альфа тут же притягивает к себе омегу за затылок и блокирует любые его телодвижения, ощущая при этом как тот некоторое время не очень уверенно сопротивляется, а вскоре и вовсе затихает, увлекаемый посасывающими действиями. ______________________ Naked — Jonas Blue, MAX ______________________ Нет, кроха, тебе от меня не спастись — говорят размашистые движения рук альфы. Объятия становятся теснее, Намджун буквально вжимает Чимина в стену, придавливая его своей тушей и слыша в ответ лёгкие повизгивающие звуки. Большие ладони, как нагретые утюги, плавно ползут вниз, а обездвиженный омега только и стонет в губы, пугаясь такого бешеного напора. Ему кажется, что альфа его сейчас раздавит, расплющит, а нижнюю губу истерзает и съест. Становится очень горячо, между телами словно пролегает вулканический источник, шелковая туника Пака уже промокла на груди от пота, а поцелуй перешёл в абсолютно не детский — этакую квинтессенцию, одержимую версию всех поцелуев, что у них были до этого. Намджун словно пьёт из губ Чимина, не насыщаясь — как больной во время лихорадки. Он их неистово сминает и вылизывает, как обезумевший. А безумие его заключается в том, что он не может насытиться своим крохой — он хочет втереть его в кожу, в десны… как какой то наркотик. Да, Чимин его личный наркотик, его игла с которой уже не слезть — и он бы во всех смыслах с него не слез, но не хочет пугать Пака и что-то портить. Была бы его воля, он бы омегу прям здесь и сейчас взял, во всех мыслимых позах, что уже давно крутятся в его голове, но несмотря на всë желание откусить от этого вожделенного пирога — делать этого нельзя, потому что его булочка ещё не готова. Намджун уже не понимает, откуда он черпает своë терпение и выдержку… из какого источника, потому что это невыносимо — это как самый страшный зуд под кожей, который невозможно унять, потому что у тебя связаны руки. И связал их один маленький и несносный зверëк своим запретом, который он, Намджун, уважает как какой-то идиот (нет, это конечно важно, уважать чужие просьбы, но с каждым днём для него в ней всё меньше логики и аргументов)… Так сложно следовать тому, что является лишь установкой в чьей-то голове, однако если это важно Чимину, то значит должно быть важно и ему самому, несмотря на то, что рядом с омегой ему в прямом смысле рвёт все внутренние струны и сдерживающие канаты. Нам знает, нажми он на Чимина, надави своей волей и подавлением, он бы получил своё уже давно, но… он так не хочет. Один раз он эту кроху подавил своей силой и что из этого вышло? Он этот урок от своего зверька хорошо усвоил и не хочет расстроенных чувств омеги, чтобы тот его боялся или разочаровывался. Чимина и так всю жизнь подавляли и теснили в правах, поэтому он сам должен быть последним от кого омега это увидит. Пак должен ему доверять — вот чего хочет Нам. Больше тела омеги он хочет его душу! Да, он максималист, но что поделать — Чимин нужен ему весь без остатка, полностью. Руки сминают в своих ладонях мягкие половинки, возможно даже жёстче и грубее, чем полагается, но эта удушающая аура, которая устанавливается между ними всякий раз, стоит только оказаться чуточку ближе, чем на расстоянии вытянутой руки — и сдерживаться становится невыносимее, чем думалось. Чимин с откинутой головой так сладко постанывает и вертит сейчас своим маленьким язычком в ответ на его собственные проникающие движения, что как тут удержаться и не схватиться руками ещё ниже, проникая между ягодиц и раздвигая стройные ножки, которые тут же выныривают из разрезов брючин, как какие-то потревоженные рыбки из своих норок. Намджун одним рывком поднимает омегу и сажает на свои бёдра, всё так же держа его под попку и ощущая всю её упругость, так как шёлковая ткань слишком тонка, чтобы скрыть хоть что-то от тактильных ощущений — Нам чувствует под ней всё так явно, словно её и нет вовсе. И вот уже ноги альфы сами несут его вместе со своей невесомой ношей в сторону спальни. Нам уже не понимает что творит, его сводит с ума это лавандовое чудо, что обхватило его за спиной своими ножками и впилось острыми пальчиками в загривок. Всё как в размытом сне — кадры скачут от одного к другому: вот Чимин изгибает стройную шею, вот он падает на кровать, резко выдыхая, а вот его губы снова накрывают, а тело облепляют руками, жадно шарясь по бёдрам и снова разводя их вместе с коленками в стороны. Почему это происходит каждый раз? Почему не получается контролировать? Словно у обоих всякий раз так не вовремя заедает кнопка «стоп». На шее омеги полыхает метка альфы, обволакивая обоих пленящим дурманом, а на груди Намджуна и Чимина жгутся и чешутся другие — их личные паук и бабочка. Но никто в этом угаре страсти даже не обращает на этот странный факт ни малейшего внимания. Однако Чимин всё же начинает сильнее мычать в губы: оказавшись на кровати под альфой и ощущая уже совершенно определённый посыл в виде упёршегося ему между ног члена — Пак внезапно пробуждается. Он начинает усиленно ёрзать, но явно не с целью раззадорить Нама или потереться о его достоинство, а наоборот — желая что-то сказать. Альфа с невероятным трудом отстраняется от распластанного тела омеги, зависая в нескольких сантиметрах над его лицом — у него бешеный взгляд потревоженного хищника, он загнанно дышит, он лижет взглядом по лицу и шее Чимина, не понимая что произошло и почему его оторвали от такой вкусной добычи. Взгляд омеги такой же блуждающий, грудная клетка его тяжело вздымается вверх и вниз — а сам он словно в смешанных чувствах, но абсолютно уморенный с этими пухлыми губками вишнёвого цвета. — Что такое, тыковка? — Наконец-то выровняв дыхание и пытаясь сосредоточиться, с лёгким беспокойством спрашивает Намджун. — Мы же… это… хотели поиграть. — Пыхтя, заявляет Чимин. На что Нам сводит брови, пытаясь вспомнить, что вообще было пять минут назад. «Ах да»… — Сейчас поиграем, кроха. — Усмехается он, прикладывая губы к разгорячённой и немного влажной шее, обводит свою метку языком, дурея от ощущений и в итоге прикасается к ней губами, шепча. — Готов? Вижу что нет. Тогда вот мой первый вопрос. На этом моменте Чимин даже будто слышит у себя в голове музыкальный отыгрышь из какого-то ток-шоу. Па-ра-ра-ра-пам. Омега тут же весь превращается в слух, он хочет выиграть. Весь его вид крайне серьёзный: глазки сосредоточены, бровки нахмурены — Нама тянет прыснуть в кулак. «Эдак его можно в любую авантюру втянуть». — Итак вопрос. Ты правда пытаешься меня всё время соблазнить или ты просто от природы такой сексуальный? — Что? — Ошарашено посмотрел на альфу Чимин, заморгав. — Что за вопрос такой? — Это была разминка. Сосредоточься. — Серьёзно произнёс Нам. — Итак, первый вопрос. Видел ли ты хоть раз эротический сон с моим участием? Глаза Чимина расширяются, он дергается, но его к койке припечатывают крепкие руки, а губы впиваются в метку. Он ведь знал, ЗНАЛ, что с Намджуном всё так просто не бывает. Но чтобы настолько! И откуда он мог узнать о сне? Или это совпадение? Мысли омеги начинают судорожно шуршать и ёрзать в черепной коробке: «если я сейчас скажу, что видел, то распишусь в том, что думаю о нём в эротическом ключе. Но тогда это будет выигрышный балл. А если скажу что не видел и он прочтёт что я вру по метке, то… получается я всё равно спалюсь и к тому же проиграю чёртов балл. Какая-то неравноценная игра получается. Фактически я так и так уличу себя в истинном положении вещей — вопрос только в том, выиграю я своё желание или нет». Пока Пак крутит колёсиками у себя в голове, Нам с интересом наблюдает за игрой мимики на его лице, что отчётливо вырисовывает как именно он рассуждает и к каким выводам приходит. Чимин для альфы настолько милый, наивный и невинный сейчас, что Намджуну уже безудержно хочется его затискать в своих объятьях. Он точно пушистый котёночек, его комочек неприкрытого счастья и Наму в нём нравится абсолютно всё — повадки, привычки, размышления, характер. Такой милоты и сексуальности как его зверёк не найти во всём свете, ни в одной из вселенных. — Каков твой ответ? — Ухмыляется в шею Нам, на что Чимин пыхтит и отдувается, ему явно не нравится такая подстава, однако (и что тоже импонирует альфе), если уж Пак во что-то себя втянул, подписался под этим — то он не отступает и держит слово. — Хорошо. Я отвечу. — Недовольно бурчит омега, вызывая тем самым только умиление. — Чтобы там ни было, я это не контролирую и сны не стоит рассматривать как доказательство чего-то имеющего под собой реальную почву в реальности… — Ближе к делу. — Резко прерывает его Намджун, хитро сужая глаза. — ДА! — Выпаливает Чимин и снова зло пыхтит, ощущая как альфа скользит губами по метке, не делая ему легче всеми этими манипуляциями, а только вызывая табун мурашек. — Правильный ответ. — Спокойным голосом произносит судья в дьявольском обличии. Нам очень доволен! Слышать своё имя во сне и просьбы поцеловать — это конечно круто, однако с таким человеком как Чимин — ещё круче слышать именно такое вот признание. Альфа знает, что оно даётся омеге не легко. И ещё он знает, что дальше ему будет ещё труднее. — Доволен? — Пыхтит Пак. — Очень. — Улыбается Намджун без доли смущения. — А теперь второй вопрос, кроха. То, что было пару часов назад… — Альфа нарочно тянет, смотрит за реакцией. Глаза Чимина снова расширяются, поняв куда клонит это исчадие ада. Омега испугано смотрит на Нама и отрицательно качает головой. — Нет, только не это! — Срывается на фальцет и без того высокий голосок. — Тебе понравилось то, что ты сделал? — Чёрные глаза уже просто таки поглощают серые. Альфа видит как потрясён вопросом омега — настолько, что даже вспотел и стал бледным. Чимин быстро-быстро моргает и его личико приобретает такой вид, будто он хочет расхныкаться от отчаяния. Проходит минуты две от начала вопроса — в течении которых омега отчаянно борется сам с собой, но совладать с тремором рук и ног так и не удаётся — Намджун и сам чувствует, как трясутся разведённые, словно мосты, коленки Чимина, отбивая мелкую барабанную дробь по его бёдрам. — ДА! — Выкрикивает омега, и закрыв глаза, бурно дышит. Смотреть в глаза альфе нет никаких сил. Щёки его ярко полыхают, а со лба катятся капельки пота. Нам дует на лоб и приобнимает Пака, на что тот начинает мстительно колотить того коленями и вырываться. — Зачем так делать? Ненавижу! — Чимин пытается укусить альфу за нос, но немного не дотягивается. — Дикий котёнок. — Усмехается Намджун, убирая в сторону лицо. — Тшшш. — Ненавижу! — Поосторожнее со словами, а то я ведь могу и проверить твоë отношение ко мне, задав вопрос. — На такое заявление Чимин тут же затихает, в одно мгновение сдувшись как шарик. Его сконфуженный вид говорит о том, что омеге не по себе от такого заявления — он делается прозрачнее тени и поджимает губы. Намджун тут же жалеет о том что сказал — совершенно очевидно, что для зверька это слишком болезненная тема и он не хочет чтобы в неё лезли — всё это явно отражается в изменившейся ауре омеги и не желании делиться миром чувств. Такой барьер отчасти расстраивает и альфу, ведь он хотел бы знать о чувствах омеги — для него важно и так желанно. И хоть Нама огорчает и задевает такое недоверие, он будет терпелив — в подобном вопросе давить хоть сколько-нибудь вообще нет смысла. А уж с Чимином это вообще может дать жесточайший откат назад в их только продвинувшихся отношениях. Для Пака вопрос чувств и правда, слишком животрепещущий: шутить на эту тему, как-то помыкать чувствами или использовать их в своих целях — для него это неприемлемо. Как уже говорилось ранее — в некоторых вещах Чимин просто до невероятной степени упёрт и непоколебим. Тема чувств и взаимоотношений одна из таких. Поэтому то, с каким тоном и легкостью это произнёс сейчас Намджун, даже будто шантажировал раскрытием, пусть и в шутку — омеге не понравилось и моментально вывело его из колеи. В комнате вдруг резко стало напряженно, а игривое настроение вмиг улетучилось. — Прости… я бы не стал, в самом деле… — С оправдывающимися нотками в голосе произнëс альфа. То, как резко сменился климат в спальне действовало на него угнетающе. — Я больше не хочу играть. — Смотря в какую-то точку на стене, спокойно произнëс Чимин. Желание играть безвозвратно пропало и у Нама. — Хорошо. — Также спокойно произнëс он, освобождая омегу из захвата и вставая с постели. Он подошёл к рабочему столу, заглянул в гаджет, что-то там проверив, а потом достав из ящика бумаги, подал их в руки Пака. — Что это? — Немного холодно произнёс омега. — Плоды наших с тобой усилий. — Альфа метнул взглядом на лицо Чимина, ловя на краткий миг непонимающий взгляд, который тут же изменился на диаметрально противоположный. — Наш брачный договор. Почитай всё внимательно, если что не ясно, я поясню. Или можем… совместно разобрать все пункты. Надеюсь это поможет тебе окончательно убедиться в том, что я к этому не причастен. Омега кивает и берёт договор в руки. Он пододвигается к изголовью кровати, садится по-турецки и начинает вчитываться в первые строки. Намджун отворачивается к Паку спиной, отходит к окну и, скрестив руки за спиной, бесплодно скачет взглядом по пёстрой от огней картинке. — Я верю тебе. — Неожиданно раздаётся голос омеги буквально через несколько секунд. — Так быстро? — Удивлённо приподнимает брови Нам, с недоумением смотря на Чимина и не веря, что тот мог сделать такой вывод за столь ошеломительно короткое время. — Ты же даже прочитать ничего не успел. — Я успел посмотреть на дату в конце договора. И судя по тому, когда он был заключён, тебе было всего двенадцать лет. Вряд ли в столь юном возрасте ты бы принимал участие в его заключении. К тому же тут стоят подписи трёх людей, и ни в одной из них нет расшифровки с твоим именем. — Приподнимает бровку Пак, на что альфа уже не сдерживаясь улыбается. — Умничка, кроха! Какой же ты смекалистый! — Намджун и правда не может сдержать своего восторга, его очень радует, что мышление Чимина не отформатированое и он умеет вычленять главное. — И кто такой Мин Ханьюл? — Задаёт логичный вопрос омега, так как третья подпись в документе значится от имени этого человека. — Этот человек — глава преступной организации и отец Мин Юнги. — Произносит Нам и видит как замирает Чимин, ошарашенный услышанным. — Тебе ещё многое надо узнать, но не думаю, что смогу поведать тебе прям всё-всё. — Почему? — Мрачнеет омега, ощущая как по его спине идёт холодок. — Потому что от лишних знаний тебе не будет легче и это не сделает погоды во всём этом непростом деле. — Тяжело произносит Намджун и садится на край кровати со стороны Пака. — И ещё… я не хочу, чтобы ты лишний раз переживал без нужды… хотя знаю, что в итоге всё равно придётся. Но… пойми, это сложное и запутанное дело и касается оно нас и нашего будущего. — Что это за дело такое, в котором замешан столь опасный человек, какое ему дело до этого брачного договора? — Ох… Чимини… До нас с тобой много кому есть дело. Точнее может стать в скором времени! Меня это невероятно злит и печалит! С того момента, как я узнал об этом договоре, я не сплю ночами, решая как нас из всего этого выпутать с минимальными потерями. Помнишь статьи про зет? — Чимин кивает. — Ты тоже зета. — Я помню. Значит, мне грозит опасность, как и всем тем погибшим? — С тревогой в голосе произносит омега. — До некоторого времени я тоже так думал, но сейчас уверен, что ты последний человек на этой планете, кому сильные мира сего сделали бы что-то плохое. Но, к счастью, они о тебе пока не знают. Усилиями твоего отца… — Нам искажает лицо. — Никогда бы не сказал спасибо такому человеку, но его жадность до денег сделали нам огромную услугу. — Ничего не понимаю! — Захлопал глазками Пак. — Тут надо долго объяснять. — Так объясни. Я готов ночь не спать, если понадобится, но только не молчи и поделись со мной уже наконец-то! Пусть ты не можешь сказать мне всего по каким-то причинам… Но совсем молчать — это тоже неправильно. Мы же в конце-концов скоро будем супругами. — На этом слове бодрая речь Чимина резко оборвалась, он осёкся, поджав губы и еле сдерживая смущённую улыбку. — Зверёк… — Протяжно выдохнул альфа и потянул к омеге руки. Тот пару секунд посмотрел на большие ладони, а потом сам пододвинулся к Намджуну, позволяя тому сгрести себя в охапку и усадить к себе на колени. Чимин тут же спрятал своё лицо в плече альфы, делая вид, что всё происходящее его никак не волнует, хотя на самом деле он волновался и трепетал внутри — ему начало нравится вот так греться в тёплых и крепких объятиях этого человека-горы, особенно когда сильные и горячие руки нежно поглаживают его по голове и спине. — Мой маленький зверёк слишком лакомый кусочек для плохих людей. Ты слишком уникален, потому что ты первый зета с двойным запахом. — Что всем от меня надо? — Тревожно пробурчал Пак в складку льняной футболки, словно он маленький ребёночек, который нуждается в ласке и защите. — Обо всём по порядку. Пойдём на кухню, я заварю тебе успокаивающий чай… боюсь он тебе понадобится. *** Капля за каплей в чашке с травяным напитком периодически возникали круги. Намджун сидел рядом, неспешно поглаживая Чимина по шелковистым волосам и давая омеге время осознать рассказанное им и выплакаться. Это был тяжёлый час, ведь знать, что тебя продали как какую-то вещь это одно, а осознавать как именно это сделали, за какие условия и деньги — тяжелее вдвойне. Это как корове, идущей на убой, начать рассказывать, что её будут бить большущей кувалдой между глаз — и возможно понадобится не один удар, если рука забойщика дрогнет или он попадёт не туда. Это как рассказать ей, смотря в большущие и печальные глаза, что она испытает невероятную боль от того что кости её черепа осколками вонзятся в её мозг, и как она упадёт, дëргаясь в судорогах, прежде чем испустит последний вздох. Знать лишний раз, что он никто для своих родителей — это по-настоящему больно… для любого ребёнка это боль. Его и так не заживающую рану, снова бередят, но поделать с этим что-либо невозможно — он должен знать правду. И вроде Чимин только-только чуток отвлёкся от боли, переключился, начал забываться в заботливых руках, как от новых фактов, как от воткнутых в тело кольев, опять брызнула кровь, марая всё вокруг. А сверху на кровоточащие раны ещё и полили разъедающей кислотой… Отец продал не только его, но так же своего будущего возможного внука — точнее, даже больше именно второго — потому что он сам — Пак Чимин, вообще ни разу ни ему, ни матери не сдался. Он лишь исключительно инкубатор — важный и нужный сосуд для создания так необходимого (опять же не его отцу) потомства. Он продал эту кроху, как какого-то котёнка или щенка… Омега плачет кровавыми слезами. У каких-то людей созрела мысль создать генетически совершенное потомство, кто-то захотел иметь в своей власти будущее всех людей под пятой этаких усовершенствованных альф, а он Чимин — первый, кто должен открыть им дверь в мир этого генетического рая… точнее его сын, которого у него пока даже нет, но которого ему уже заранее жалко! Если он на него теперь вообще решится. Потому что этому малышу не будет жизни, его с огнями под землёй отыщут… А ведь он и правда хотел бы иметь детей, он их всегда любил… Пак, можно сказать, именно сейчас и ощутил это так остро — на пороге понимания, что они ему не светят. А если и светят, то непонятно когда… — Получается, им нужен ребёнок именно от нас? — Шмыгнув носом, посмотрел на своё отражение в чашке Чимин. — Да, иначе у них ничего не получится. Все их планы пойдут насмарку. — Так может мне тогда родить от другого альфы? — Рука, гладящая его волосы, внезапно остановилась и омега осознал, что сморозил полную чушь. Он вжал голову в плечи, боясь пошевелиться. Прошло некоторое время в полном молчании, прежде чем Нам хоть что-то произнёс. — А ты бы хотел ребенка от другого альфы? — Тяжёлым тоном произнëс альфа. — Нет. — Чимин отрицательно закачал головой и нервно отпил травяной чай. — Тогда зачем сказал? «И тогда получается, что хотел бы ребëнка от меня?» — не озвучил вслух Намджун. — Просто выпалил, не подумав. Я не это хотел сказать… просто по логике это нарушило бы их планы. Вот и всё. — Так хочешь детей? — Никогда не думал об этом, но когда ощутил, что их может не быть вовсе — понял, что хочу. — Люди Zetagen, к счастью пока не знают о нас и поэтому все их планы по созданию дельты — пока лишь теория, хоть они и поняли, что нужный им ребёнок может получиться только от зеты и альфы с двойными запахами (про истинность Нам пока молчит, не решив для себя, стоит ли это озвучивать). Но Ханьюл намеревается раскрыть этот факт, как только мы поженимся. Почему именно только тогда? Ты это хочешь спросить? — Угу. — Кивает Чимин — Это сделано для того, чтобы вступил в права брачный договор и он смог продать права на ребёнка за баснословные деньги, а не по расценкам Zetagen. У избранных не будет другого выбора, для них это дело всей их жизни, они не поскупятся на средства. Но Ханьюл не в курсе, что мы знаем всю правду и ни при каких условиях им в этом деле не посодействуем. Никаких детей, так ведь, кроха? — А мы что, собирались делать детей? — Чимин перевёл покрасневшие глаза на альфу. Он, с одной стороны понимал всю логику сказанного и был с ней согласен, однако, с другой стороны почему-то почувствовал укол в сердце. А вдруг это совпадает и с желанием Намджуна, вдруг он сам тоже не желает иметь с ним детей. Пак даже проморгался от мыслей, которые только что пришли к нему в голову — «а я что… получается хочу?» — Думаю это когда-нибудь, да произошло, будучи мы в браке. — Хитро прищурился Намджун. — Посмотрите-ка на него, какой уверенный в себе дяденька. — Сложил губки уточкой Чимин. — Если бы не брачный договор, мы бы даже не поженились, да что там — даже близко друг к другу не приблизились, а ты о каких-то детях там говоришь. — Не говори за всех, зверëк. Приближаться и сближаться мы начали уже давно. К тому же моя метка поважнее всяких браков и договоров будет. Ты это прекрасно знаешь сам и чувствуешь всякий раз через неё нашу связь. — Было заметно как напрягся альфа, на его шее даже вздулись вены, а аура моментально сгустилась. — Я тебя пометил и никуда от себя не отпущу! — А как на счёт моего желания и согласия? Я раб что ли? Или может ты запрёшь меня у себя как принцессу в башне и никуда не будешь выпускать? — Сощурил глаза задетый словами Нама омега, ему за одну секунду без предупреждения просто таки сорвало крышу. Всегда спокойный и понимающий Чимин, похоже, может заводиться вот так с пол оборота только от слов и действий Намджуна. Альфе же в свою очередь, даже не смотря на то что он человек непроницаемый и уравновешенный, только при Чимине может вот так на раз срывать все задвижки. Что сказать — оба как есть потеряли самоконтроль и здравый смысл. — Надо было бы, наручниками тебя приковал. — Альфа резко притянул омегу к себе, с силой схватив того за плечи и прожигая при этом глазами насквозь. — Самодур и диктатор! — Двинув плечиками (естественно безрезультатно), выпалил Чимин, смело смотря в ответ прямо в глаза альфе. — Ни за что бы от такого как ты не родил! — Забеременел бы, родил! — Сквозь сжатые зубы, грозно прорычал Нам, понижая тон голоса. — С чего бы это вдруг, если бы я даже не лёг под тебя! — Крикнул омега и тут же испугался, потому что взгляд альфы моментально изменился — он излучал огромную опасность, от чего у Пака даже всë похолодело внутри. В одну секунду Намджун впечатал хрупкое тело Чимина в стену, на что тот только и успел испуганно взвизгнуть. Альфа с силой прижал омегу к твёрдой поверхности: желваки на его лице ходили ходуном, а в глазах горел чёрный огонь. Пак весь сжался, боясь не то чтобы шелохнуться — даже дышать не осмеливался. Внезапно колено Нама упёрлось ему между ног, отчего Пак протяжно выдохнул и посмотрел на альфу с мольбой и испугом «нет, нет, только не это, прошу» говорили его глаза. Чимин понимал — Намджун его наказывает, а заодно лишний раз показывает ему — настолько омега беззащитен перед их связью и собственным желанием. Пак уже проклял себя и свой язык за несдержанность, да только было поздно. Ощущая приятные, надавливающие движения на свой пах, омега поджал губы, перестав при этом дышать, и весь вытянулся по струнке — выдавать свои истинные ощущения именно сейчас, в данной ситуации и после тех слов, что он сам же наговорил — это выглядело бы крайне неуместно… Однако Намджун был неумолим, его, видимо, настолько задели слова Пака, что он во что бы то ни стало решил вывести омегу на чистую воду. Экзекузия продолжалась и Чимин терпел, как только мог. Но долго сдерживаться от этой «пытки» было трудно и, не выдержав, омега откинул голову назад и приглушённо застонал. Он закрыл глаза, чтобы не видеть этот бесстыжий, уничтожающий все барьеры взгляд, как внезапно ощутил на шее губы альфы. — А теперь мой третий вопрос. — Глаза омеги расширились так широко, что чуть не выкатились из глазниц. — Если бы тебе сказали, что завтра будет конец света… — Чимин болезненно задышал, всё ещё ощущая вдавливающие движения в увеличившийся бугорок между ног. — …то сегодня ты бы занялся со мной сексом? — Я не хочу отвечать! — Захныкал вперемешку со стонами Пак, понимая, что, кажется, это полный провал. Он проиграл! Точнее он то сейчас по факту выиграет, но вот по сути — проиграет. Если бы только можно было загадать альфе стереть собственную память, он бы озвучил прямо сейчас именно такое желание. Но, к сожалению, это невозможно. — Ты сам на это подписался. — Зарычал в шею Намджун, пошло проводя языком вокруг метки, заставляя омегу дрожать всем телом. — Отвечай! — Неожиданно крикнул он, отчего маленькое тельце вздрогнуло. — ДА! — Испуганно вскрикнул Чимин и в отчаянии зарыдал, обмякая в руках альфы. Нам подхватил омегу и, закинув на плечо, понёс в ванну. — Прими душ, освежись и приходи спать. — Отрезал альфа и поставил омегу на пол перед зеркалом. — Ты выиграл своё желание. — Он обнял Пака со спины и наблюдал какое-то время в зеркало раскрасневшийся носик и скатывающиеся по щёчкам слёзки. Чимин стоял к нему с закрытыми глазами и не смотрел. Нам тоже прикрыл глаза и вздохнул. — Твой халат висит за шкафчиком. Ничего постыдного в твоих желаниях нет, так что не изъедай себя и не драматизируй. Это не то, о чём нам сейчас стоит переживать. Впереди много дел и мне будет нужна твоя помощь, тыковка. Нам надо ценить каждую минуту вместе… Когда Чимин открыл глаза, Намджуна уже не было. — Я бы загадал не быть зетой. — Утирая щёки, горько произнёс омега. «Ценить каждую минуту вместе… Ну и что он хотел этим сказать?» ~ Прокравшись в спальню, Чимин бесшумно залез под одеяло и лег с противоположного от Намджуна края кровати. Он решил не показывать альфе свою слабость и не ложиться сегодня на диване — хотя очень желал побыть наедине со своими мыслями. Но это выглядело бы как полная капитуляция с его стороны, а потому он запретил себе действовать как какой-то малохольный, обидчивый омега — ведь выглядеть таким в глазах Намджуна тоже не хотелось. Но как бы Чимин не старался — спрятать своё настроение было сложно: омега корил себя за то, что сказал Наму такие обидные слова, которые и спровоцировали альфу на действия, и вместе с тем он злился на него за то, что тот так жестоко его разоблачил. Думать о том, что он полностью сдал перед Намджуном свои позиции было тяжело, поэтому вместо этого омега решил поспать и порефлексировать об этом завтра, на свежую голову. Но как бы он ни пытался, уснуть совершенно не получалось, Морфей не принимал в свои объятья. Чимину нужны были объятия совершенно конкретного альфы. Нам тоже не спал, настроение его было скверным, а на душе препогано. Ну добился он того чего хотел — вывел зверька на чистую воду, и что с того — это не приблизило к нему омегу… Вон, лежит в метре от него, не спит, ворочается, излучает подавленную ауру. От этого всего он и сам подавлен не меньше. «Ну вот как так-то? Почему я каждый раз ведусь на эти провокации? Это же немыслимо!» Мда… стратег Намджун в который раз терпит полный крах перед маленьким омежкой, всё плотнее ощущая на своей шее сдавливающий поводок, удерживаемый крохотными пальчиками. — Прости меня, тыковка. — Раздался низкий голос альфы в тишине. Прошла минута тишины. — И ты меня прости. — Отозвался в ответ голосок. — Можно я тебя обниму? — А тебе когда-нибудь требовалось разрешение? — Я сожалею, Чимини… Я и правда излишне давлю на тебя. А ещё… завожусь на ровном месте. Не понимаю, как это так каждый раз происходит. Обычно ведь меня ничем не выведешь из себя. — Я тоже… — Омега вздрогнул, неожиданно ощутив прижавшееся к его спине горячее тело. — …себя не узнаю. — Мы оба хороши. Одна рука альфы подлезла Чимину под голову, а вторая накрыла сверху, обнимая за талию. Намджун нежно притянул омегу к себе спиной и обвил его всеми конечностями, создавая что-то вроде кокона. — А зачем по договору нужно, чтобы я был девственником? — Прошептал Пак. — Это дебильные пережитки некоторых недалëких людей, перечитавшихся теорий о телегонии, не обращай внимания. — То есть… тебе не важно это? Даже если я был… — Не важно, тыковка. Этот факт меня вообще не заботит. Важнее то, какой ты сам по себе, внутри. — Намджун прижал омегу посильнее к себе и поцеловал в висок. В объятиях альфы Чимину было так уютно и тепло, что всё страхи и сомнения под воздействием окутывающей полыни и ладана начали отступать и Пак сам не заметил как быстро удрых, посапывая в сгиб Намджунового локтя. *** — «А теперь к новостям политики». — Переключается на новую тему ведущая KBS 1, излучая лицом абсолютный нейтралитет и паритет. Просто таки обученный робот без эмоций, а не человек. — «Скандальное видео с замминистром экономики Лу Хёну взорвало общественность». В углу экрана появляется фото замминистра, в котором Чимин тут же узнаёт важную шишку, что вызывал его к себе после концерта и с которым поцапался Намджун. — Это же тот… — Ошеломлённо тычет пальчиком в экран омега и переводит взгляд на альфу. Тот сидит и с безэмоциональным выражением лица смотрит в экран, жуя приготовленный Паком на завтрак тост. Нам утвердительно кивает головой, и Чимин снова переводит свой взгляд на экран, слушая что же там случилось. «В сеть было слито видео интимного и весьма скандального характера, на котором запечатлён никто иной как Лу Хёну. Вторым участником съёмки оказался младший сын действующего президента страны Кён Дуонга — омега Кён Куан. Видео было опубликовано на странице личного аккаунта замминистра, и было ли это случайностью самого Лу Хёну, в результате которой и был обнародован непристойный материал, или это происки злоумышленников — пока неизвестно». Тут на экране, в левом верхнем углу опять всплывает прямоугольничек, но на этот раз уже с видео. Само включённое изображение на нём размыто, а звуки происходящего сведены к минимуму, однако не смотря на всю цензуру, особенно если подключить желание и собственную фантазию, можно уловить отчётливые поступательные движения: как одно тело совершает половой акт над другим. Первое тело издаёт хрипящие звуки, а второе пошлые стоны. Глаза Чимина в этот момент расширяются, рот открывается, а из сендвича выпадает кусочек сыра. «Как известно Кён Куану всего пятнадцать лет и он учится в частной элитной школе. Его успеваемость находится на отличном уровне и до этого момента он никогда не был замешан в скандалах. Ученики отзываются о нём неоднозначно и отмечают его склонность к гуманитарным дисциплинам». Тут картинка меняется и показывают как худенький паренёк, одетый во всё тёмное с маской на лице, выбирается из представительского роллс ройса. Он прикрывает глаза рукой, а охрана теснит от испуганного паренька накинувшихся репортёров, что облепили его словно жадные акулы мелкую рыбёшку. Железные ворота перед особняком открываются и Куан скрывается за ними под многочисленные выкрики и вспышки фотокамер. «Данный инцидент отягощён ещё и тем, о чём именно говорили во время и после полового акта замминистр и сын президента. На видео в процессе соития они обсуждают дела о некой перепродаже группы лиц не достигших семнадцати лет, если быть точнее — омег, или как их называют в видео — неких зет. По мнению большинства нетизенов тут даже точнее будет говорить не о равноценном диалоге, а о том, что Хёну, видимо пользуясь наивностью и расположенностью к нему Куана, задаёт тому вопросы о том, что он смог узнать, а тот в ответ сливает ему некую информацию, которую смог выведать от отца. Видео было быстро изъято из инстаграмма замминистра, но его распространение в сети и вирусный характер уже было не остановить. В видео в ходе «диалога» между Хёну и Куаном было высказано о том, что крупная партия неких зет, которую должны были получить опять же некие избранные из высоких кругов власти, в итоге была перепродана в Китай по двойной цене. Что это за зеты и почему несовершеннолетних мальчиков, как какой-то товар, продают на территории Южной Кореи и за её пределами — в разговоре не фигурировало. Делом занялся отдел NID, которому предстоит выяснить все детали разговора, перепроверить все факты и найти подтверждающие документы или улики, если они имеются и этот разговор не самая обычная провокация с непонятной целью. Но уже на этом этапе ясно одно — в структурах высших эшелонов власти происходит полный беспредел. Граждане уже выходят на митинги и требуют немедленного свержения президента, а так же проверки всех фактов и его пожизненного заключения. Сам Лу Хёну — теперь уже бывший замминистр экономики, как это стало известно час назад из официального обращения полпреда: на данный момент заключён под стражу до полного выяснения всех обстоятельств. Вот кадры его задержания». На экране возникла картинка, на которой разъярённого и сопротивляющегося Хёну скручивают люди в полном обмундировании и волокут на выход из какого-то здания. «По факту слива видео, кто и с какой целью это сделал, идёт выяснение. Лу Хёну предварительно уже инкриминированы следующие статьи: согласно статье 245 УК Южной Кореи, за непристойное поведение грозит наказание в виде каторжных работ сроком до года и штраф в размере 8 млн вонн. По статье 302 УК Южной Кореи, за половое сношение с несовершеннолетним грозит до пяти лет каторжных работ. Что касается данных о работорговле, перепродаже так называемых зет — идёт расследование, в которое включились силы контрразведки и NID. По итогам разбирательств, решение о сроках заключения будет вынесено в суде. С какой целью работорговлей интересовался бывший замминистр Лу Хёну, как с этим связан президент и имеет ли всё это под собой реальную почву — будет выяснять следствие. За обновлениями по этому делу следите на официальном сайте нашего телеканала, все новые детали — в следующем выпуске. Чимин медленно повернул голову к так и сидящему профилем к нему Намджуну. — Ты как-то к этому причастен? — Почему-то шепотом спросил Пак. Намджун сидел с довольным видом, и уже одно это говорило о том, что это так. Проигнорировав вопрос, альфа сощурил глаза, словно погрузившись в свои мысли: цель начать привлекать внимание к делу зет успешно осуществилась, а то, что к этому подключилась контрразведка — было ключевой идеей. Всё произошло более чем успешно. Мишенью был выбран недоминистр (теперь уже бывший замминистр) Лу, по двум причинам — одна личного характера (за то что тот подкатывал свои яйца к Чимину), вторая, что тот сам же глупо подставился. Хёну, как оказалось, тот ещё любитель молоденьких омежек, даже несовершеннолетних, а когда Наму его помощники подогнали инфу о его связи с сыночком президента — это было то, что нужно. Намджун нарочно дезинформировал Лу о том, что со стороны президента идёт «чистка неугодных» — информации о том, что зет перепродают в Китай в обход общей договорённости избранных было более чем достаточно, чтобы Хёну встревожился и поверил в то, что между своими же идёт какой-то тайный делёж в который его даже не посвятили. И вообще, он судя по всему он по каким-то непонятным причинам в число тех, кто будет у кормушки, не входит. Намджун точно рассчитал, что именно этот скандал, так пришедшийся в пору (и которому он сам поспособствовал), помог бы ему привлечь к делу зет столь влиятельные силы контразведки, которые по его же раздобытым сведениям к Zetagen с её «великой идеей создания сверхлюдей, которые будут в будущем у власти» не имеют отношения. «Пока не имеют» — Намджун снова откусил от сэндвича, почувствовав на своих плечах тормошащие его маленькие ладошки. — Очень вкусно, тыковка! — Улыбнулся омеге альфа, повернув голову. Чимин на это только вздохнул и пошёл за расчёской, что лежала неподалёку на трюмо. Контора NID имеет большое влияние, и если они уследят главные цели (а они должны), то смогут как минимум хорошенько растормошить действующую элиту, а как максимум — решить их потеснить, заменив их своими людьми. В любом случае — это противостояние будет ему на руку. Опять же, во-первых — в этой конфронтации полетит много голов, а чем их по итогу меньше, тем легче ему предпринимать что-то ещё, во-вторых — из-за поднявшейся неразберихи фокус будет хотя бы временно смещён с их с Чимином пары (во всяком случае есть такая надежда), ну и в-третьих — когда самопровозглашённые избранные поредеют — бороться с ними точечно будет ещё легче. Вместе со всем этим для Нама был важен ещё и тот факт, что все знания о зетах и изначальной базе всё же принадлежит существующей элите, и даже если их место заменят своими людьми контразведка и NID, то им понадобится много времени чтобы собрать всю информацию воедино и тем более сделать соответствующие выводы. А уж он изо всех сил постарается сделать так, что информация по максимуму будет развеяна прахом по ветру. Она уже, если лис и краб всё правильно сделали, начала гореть синим пламенем. «Горите в аду, твари» — недобро щурит глаза альфа и Чимин на это тревожно замирает. Омега начинает понемногу понимать Нама без слов и привыкать к нему, а ещё он уже понял насколько всё непросто в их деле. Похоже, Намджун начал некую опасную игру, которая Паку совсем не нравится, ещё отчасти и потому что он многого в ней не понимает и не знает. Потому что Намджун, как он сам ему сказал, бережёт его психику и просит просто доверять. Чимин доверяет, у него всё равно нет другой карты в руках, чтобы крыть на все жизненные обстоятельства, единственный его джокер — это доверие. Пак очень хочет верить, что всё будет хорошо, но… от произошедшего на экране, всей серьёзности и тех нешуточных последствий ему ужасно страшно. Страшно настолько, что крутит живот, будто он чем-то траванулся. Намджун внезапно выходит из раздумий, когда ощущает прикосновение к своей голове. Чимин проходит гребнем по волосам альфы прядь за прядью, неспеша и с расстановкой — сквозь деревянные зубья проползают отросшие локоны, словно они какие-то змеи-альбиносы. Нам прикрывает веки, млея от удовольствия — такое неожиданное внимание зверька — это так необычно и очень ценно для него, настолько, что он хотел бы остаться в этом расслабляющем моменте как можно дольше, он бы запечатлил его в своей памяти во всех мельчайших деталях… до конца своих дней. Омега собирает волосы альфы в пучок, завязывает их резинкой, и, сев перед его лицом, вытаскивает пару ниспадающих прядок. Он аккуратно их поправляет, чтобы те не лезли Наму в глаза, а когда убирает руку, отстраняясь для оценки результата, замечает как внимательно на него смотрит альфа. — Что? — Чимин смущен, он и сам от себя такого не ожидал, но ему уж очень захотелось причесать немного взъерошенные после сна волосы Намджуна, руки прям так и чесались. Поэтому он не сдержался и решился на это. — Спасибо за заботу, тыковка. — Искренне улыбнулся Намджун и продолжил любоваться личиком напротив. — Мне несложно. — Пожал плечиками омега и отвернул покрасневшее лицо. — Мне нравится возиться с волосами, а они у тебя густые. — Тогда пожалуй… отращу их по пояс. — Лукаво улыбнулся альфа на такую смущающуюся милоту напротив. — Зачем так длинно? — Искренне удивился омега, чем вызвал короткий смешок в кулак. — С длинными волосами ведь и возиться дольше. — Альфа засмеялся, играюче отклоняясь от маленького кулачка и с легкостью блокируя худенькую ручку. В одну секунду Нам сгрëб Чимина в охапку, тут же подминая того под себя и начиная с шумом целовать его короткими тычками куда придётся. Омега завизжал и начал уклоняться от поцелуев, а альфа каждый раз опережал его уклоняющиеся действия и успевал мазнуть губами то в носик, то в ухо, то в ключицу. Оба уже просто хохотали, задыхаясь от общего веселья. Будто и не было вчерашних инцидентов и недопониманий, словно Чимин и не плакал после прочтения ужасного, рабского договора, словно не было этих утренних новостей. Но Намджун знал, что ему ещё надо поговорить с его крохой о том, что им предстоит идти в Министерство, где он уготовил Чимину не завидную роль приманки… от которой он и сам не рад. Говорить об этом очень не просто, и согласится ли омега вообще на подобное (Нам поймёт, если нет). Но это единственный шанс действовать на опережение в полной мере: добыть чёртов код у министра обороны — вопрос «жизни и смерти» и как бы он не хотел не впутывать во всю эту грязь своего зверька, из-за скорости происходящих событий у него нет другого выбора. Он должен проникнуть на третий, секретный уровень полицейской базы, чтобы завладеть ею и распорядится в своих целях. Но пока он не перешёл к неприятной новости, альфа хочет растянуть этот прекрасный момент общего дурачества, насладиться этой редкой беззаботностью и просто целовать, целовать, целовать своего маленького зверька.