Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

— Малыш, почему я тебя не знаю? — Томно шепчет альфа, пальцем проходясь по плечику омеги. — Может потому, что вы все дальше своего носа не видите? — Смахивает наглую руку и незаметно улыбается. — Позволишь угостить? — Протягивает сигаретку. — Не курю и терпеть не могу курящих. — Хмыкает омега, отступая в глубь сдвинутых рядов с сиденьями. — Считай что бросил, малыш! Так откуда вы взялись такие красивые? — Не отстаёт альфа, пряча пачку в задний карман джинс. — Мы знакомы уже давно, Джесон. — Усмехается в ладошку омега, на что бровь альфы взмывает, ведь он не успел представиться. Похоже, этот пупсик и впрямь его знает. А вот он, почему-то, нет… Парень сводит брови и пристально всматривается в миловидное личико напротив, тужась понять, где и при каких обстоятельствах он мог упустить такую милашку. Кажется, они все где-то не там ходили и не туда смотрели, если у них прямо под носом постоянно крутились такие крали… ~ Трудно держать себя в руках, когда в крови полыхает жар от выпитого. Музыка набирает темп, вечеринка набирает обороты. Многие уже разбились по парочкам и, кажется, летят в тар-тарары все принципы и данные обещания. Серые мышки сегодня явно в ударе — алкоголь творит чудеса. Впрочем, если тебя не замечали раньше, то не знают какой ты есть в реальности — альфы кружат омег, парни жмутся к девочкам, вторя их плавным движениям. Насколько могут конечно. Даже Малу сегодня сменил амплуа, и вместо диско-музыки перестроился на медленные композиции. М-да… с кем не бывает… На стенах актового зала играют разноцветные блики от установки светомузыки, в потоке лиц не разглядеть ни Солар, ни Хосока — но они точно там есть, хоть и стараются держаться на расстоянии, лишь время от времени пересекаются помутневшими взглядами, которые после множества шотов и коктейлей уже не понятно что в себе несут. Чон точно не забудет этот вечер, это определённо точно! Он не может не искать взглядом чёртову девчонку, он сам не понимает зачем отслеживает её передвижения, но отмечает в который раз, что хоть она и заноза в жопе, но персонально его заноза в его персональной заднице, и видеть её острые колючки на теле какого-нибудь левого хмыря — это точно за пределами его понимания и выдержки. Это всё виноват чёртов алкоголь, это он заставляет думать таким противоестественным образом — Чон знает это точно. _________________________ Without You — Harry Nilsson _________________________ Ближе к семи Малу сдаётся от этого приторно-душного сладострастия, что растекается по стенам зала и забив уже на всё болт, включает «Without You» Гарри Нилссона. То, что нужно парочкам. Как говорится, будьте счастливы, дети мои. И все вроде как даже не против. Но кое-кто не может до конца расслабиться, не смотря на весь влитый алкоголь. I can't live if living is without you I can't live, I can't give any more Надрывается мужской голос, уводя раздухарённые ферромонами мысли куда-то не туда… Хосок просто знает, что хорошо не будет. Хосок просто идёт отлить. Хосок просто потерял Солар из виду и заебался думать о безнадёжности своего бытия. Ведь с этой бешеной, даже если она не рядом, а лишь где-то на вверенной ему территории — ему хреново по самое горло. А без неё… по самые яйца. Чон уже не уверен, что он нормальный человек, а не какой-нибудь грёбанный латентный мазохист. И только стоит Хо выйти из сортира, как Солар возникает словно шальная пуля из-за угла, шаг в сторону и Чона пригвождает маленьким телом к стене. У обоих искры из глаз и первые несколько секунд они так и стоят впечатанные друг в друга. Предчувствия Хосока на счет этого вечера, кажется, начинают сбываться, потому что одно только присутствие Солар рядом — уже гарант самоубийства миллиона его нервных клеток и такого же количества поседевших волос. Никакой краски не хватит закрасить эту обреченность. — Хосок! — Строго произносит Солар и у Хо внутри всё просто толстым слоем льда покрывается. Ну все, вечер безнадежно испорчен, железная леди сейчас вскачет на свой броневичок и начнёт учить его уму разуму. Но тут взгляд девушки резко разъезжается в стороны. — ХОСОК! — Кричит прямо в лицо явным перегаром алконесса (или алкопринцесса, если более развернуто). И улыбается главное так широко, прямо в грудь краснолицего, рыжеволосого парня — так открыто и добродушно, что у того аж гланды в горло проваливаются. — Солар? — Булькает из последних сил шокированный Хо. Солар — синий чулок, железная леди и личный киллер его спокойствия за последний год, кажется, пьяна в стельку. У Хосока рвёт башню, а заодно и шаблоны. Ну да, даже всякие Солары бывают пьяными и умеют, как они там говорят… кутить? — Да, это я. А ты думал, я веселиться не умею? Ты, рыжий таракан, такой пронырливый, всё про всех знаешь, а своего главного конкурента — нет. — Солар дует губы, забавно пыхтит и невпопад ставит ударения в словах. — А я… — И тут Бэбэ ударяет себя по груди, плотно утянутой чем-то кружевным и вроде даже полупрозрачным, а ещё… настолько очерчивающей то, что до этого скрывалось, что Хосок начинает откровенно нервничать. Его глаза без его ведома пялятся на титьки конкурента. Всё, привет. Он, конечно, тоже нормально выпил, но всё же не до такой степени, чтобы его рамки съехали до того уровня, чтобы Бэбэ перестала его пугать (она его перманентно запугала уже до такого состояния, что даже алкоголь не берёт). Но, всё же… что уж греха таить, сейчас для него конкурентка была уже не совсем та самая мисс «да кто ты такой» — да-да, поплывшая-поехавшая Солар уже не такая грозная, но всё же… Опыт всех столкновений с девушкой ещё пока слишком сильно давит на Хосока. Вот если бы он выпил ещё бутылочку-другую соджу — вот тогда бы ему стало бы море и Солар с её грудью третьего размера (глаз-алмаз, ага) по колено. — А я не какая-то зачуханная серая мышь! Я женщина! — И опять бьёт себя в грудь и на Хосока, главное смотрит, пусть и одним глазом. А второй в Арзамас направлен. Чон явно таким заявлением растерян. Чтобы увидеть в Солар женщину — это сильно постараться надо. Лично он таким никогда не занимался. И дело тут не в её фигуре, лице и ножках (опять эти ножки), а в церберском характере. Как вгрызется в глотку, так считай всё — нет у тебя больше кадыка. Такая будет маститым журналюгой, если и дальше продолжит оттачивать свои навыки. — А хорошо ты всё тут устроил. — Цокает прямо в лицо конкуренту Бэбэ и хватает несчастного парня за щеки, растягивая их туда-сюда. Может она думает, что Хосок резиновый? Точно — её личная резиновая игрушка в полный мужской рост. — Я фтаралфя. — Жуëт слова парень, начиная почти съезжать по стеночке. — Твоя хата? — Выдыхает Солар чуть ли не в губы, отчего Чон дергается, но уйти не решается. — Ты с ума сошла? — Выпаливает Хосок, но тут же осекается, замечая пусть и пьяные, но немного потемневшие глаза. Эти карие глаза всегда его пугали и он старался никогда прямым взглядом Бэбэ не отвечать. Но сейчас же всё немного по-другому, правда? — Это же общежитие. — Поправляется рыжеволосый и глаза опять съезжают на троечку в кружеве, будто им там мёдом намазано. — Да? — Делает ошеломленное открытие Солар и осматривается вокруг как в первый раз. — Ты куда-то шла? — Предпринимает робкую попытку разбежаться, Хосок, потому что он на грани отчаяния. В нём, как бы это сказать, начинает что-то шевелиться, а так лучше не надо… это за гранью добра и зла. И вообще понимания собственного организма. Ну да-да, у него чертовки давно не было… — Я не помню. — Вздохнула Бэбэ и надула малиновые губки. — Но знаешь, я придумала, куда мы пойдем! В конкурентке сегодня явно проснулся ген приключений. Главное, чтобы он в попу не перекочевал. — Мы? — Пугается Чон, от запала его петарды в заднице уже ноль целых, ноль десятых процентов. — И куда же? — В твою комнату! — Добивает несчастного Солар. — Бери соджу, закуски и тащи туда свой зад. Ты меня понял? — Хосок испуганно-завороженно кивает. Как не понять, всё предельно ясно. Он в жопе! ~ Наш потеряный и самый несчастный в мире герой показывает девушке свою комнату, в которой уже сосëтся какая-то парочка (всё-таки кто-то видимо забил на постулаты и клятвы богам самоконтроля), но только завидев, кто ввалился в их обитель разврата, быстро сворачивают увеселительный досуг (а то припахают ещё к какой-нибудь трудовой деятельности, или как там ещё эти двое недобитых лидера предпочитают развлекаться? Уж наверняка не как все нормальные напившиеся люди!) и быстро просачиваются через дверь. — Предохраняться не забывайте! — Доносится смешок вслед зашедшим в комнату. Забота от подчиненных так и сквозит из каждой щели, ага. Хосок холодеет. А действительно, зачем они здесь? Опомнился, горемыка. — Что он сказал, я не поняла? — Пьяно вякает Бэбэ, на что Чон тут же машет руками, мол ничего такого, вот даже ни на грамм внимания твоего не стоит. А может стОит? Или стоИт? Нет, пока только первое. — Тогда не стой столбом, накрывай поляну! — Приказным тоном оповещает Солар и начинает смеяться, увидев вытянутое лицо конкурента. — Боишься? — Несу! — Сквозь зубы цедит Хо, не хватало ещё ему выдавать свою слабость и бояться даже непонятно чего. Ну что она ему сделает, в конце-то концов? Не побьет же и не изнасилует. Смешно! Было бы смешно, если бы не было так пьяно. Хосоку срочно нужна удача, но тут, как говорится — fortuna non penis, in manus non recipe*. ______________________________ *с латыни — удача не хуй, рукой не ухватишь Через пять минут горе-конкуренты уже высаживают по бутылочке горячительного, начиная медленно отъезжать от реальности. Закуски градус понизить не помогают категорически, зато им находится назначение поинтереснее. Например длинные стебли консервированной спаржи используются на манер палочек Пепперо*: пьяные и больные до выдумки Хосок и Солар хватают растение с разных сторон и начинают поедать его, приближаясь друг к другу, при этом смеясь и хрюкая невпопад. Когда же до губ остаются считанные сантиметры то один, то другой не выдерживает и со смехом отваливает в сторону. ________________________________ *Корейцы придумали веселую игру с пеперо — (Пеперошная игра). Суть ее в том, что два участника берутся ртами за соломку-пеперо с двух сторон и начинают ее стачивать. Выигрывает тот, у кого остается наименьшая часть пеперо. Часто неизбежен пеперошный поцелуй. Пьяным детям весело, но пьяные «андронные коллайдеры» ещё не начали разгон своих частиц по-настоящему! Потому что выпив ещё соджу — вот тут начинается самое интересное — так сказать вишенка на торте этого вечера. Да здравствую боги бухла! Парочка начинает развлекаться как не в себя, причём именно так хорошо им оказывается развлекаться именно на пару (хотя Хосоку, когда он напьется, точно никто и никогда не был нужен). Из развлечений на повестке дня: бутылочка на желания (которые забываются сразу, как только произносятся), танцы на столе с элементами лёгкого стриптиза, катания на лошадках (коими служат альфы и беты из немалого количества представленных помощников), опаивание друг друга алкоголем через рот (один набирает в рот алкоголь, второй ложится на горизонтальную поверхность, и первый вливает ему напиток в открытый рот). По очереди это делают друг другу как Хо, так и Со. Именно так они себя теперь и именуют в дальнейшем. Потому что так звучит веселее, и главное — короче. А языки у них уже не ворочаются и явно чешутся на что-то похлеще. Лидерам однозначно хорошо и весело, окружающим — как-то не очень: им приходится их «обслуживать» и терпеть все закидоны, только и переглядываясь друг на друга в ужасе. Пьяные Хо и Со, оказывается, ещё хуже трезвых! Один бонус — снимать все эти эпические кадры на долгую и счастливую память. Двое слетевших с тормозов существ (а иначе уже никак не назовёшь) в итоге наклюкались до такой степени, что последнее, что увидели окружающие перед тем, как они снова скрылись в комнате Хо, так это то, как те безудержно сосались, прилепившись друг к другу, слово ходячие вантузы. А Солар ещё и хлопнула Хосока по заднице, когда тот первый заваливался в дверной проём. Когда парочка наконец то уединилась, хлопнув дверью — все выдохнули. — И что теперь? — Что? Ну трахнутся, и бог с ними. Солар проиграет и останемся мы при своём. — Я не об этом. — А о чëм? — А вдруг они решат… быть вместе? Тут следует продолжительная пауза. — НЕ ДАЙ БОГ! — И дружно перекрестились, хотя далеко не верующие. *** — Ну что, покажешь мне свою харизму под потолок? — Пьяно посмеивалась Солар, прижатая к шкафу пьяным Хосоком. — А в руках то удержишь? — Чон склонился к шее Бэбэ. Его ноги еле удерживали шатающееся тело в вертикальном положении — уже всеми фибрами души хотелось перейти в горизонтальное. — Пффф! — Выдохнула амбре, ни капли не сомневаясь в том, что она сейчас что-то там якобы не может. Да она может абсолютно, вот просто вааааще (без всяких ограничений) ВСЁ! Даже с пометкой «восемнадцать плюс». Мог и хотел в том числе и Хосок. Потрясая своей рыжей гривой, он активно заработал телом, прижимаясь к дающей зелёный свет девушке. Впиваясь губами в тонкую шейку, он запыхтел, словно паровоз, выпускающий пар из сопел, и стал совершать волнообразные движения пахом, периодически вбивая миниатюрное тело в шкаф. Одна из дверок, что уже давно была сломана и не закрывалась (а сейчас и вовсе грозила слететь с петель), со скрипом повторяла движения парочки. Солар на происходящее улыбалась как маньячка, которой наконец-то разрешили съесть живой плоти. От выпитого ей было жарко и пьяно внутри, а от действий Хосока — снаружи. Всё вокруг плыло, а воображение Бэбэ, просто таки затуманенное алкоголем, уже весело и с улюлюканиями скакало по эротическим кочкам. Поняв, что всё происходящее ей дико нравится, она запустила наманикюренные коготочки в шевелюру парня и впилась ими ему в голову, словно оголодалая тигрица. Она двигалась в такт Чону и вжимала того в себя так, что тот чуть не задыхался. Распалённый такими откровенными действиями Хо тут же начал кусать Солар за кожу шеи и ключиц. — Ты мне нравишься, Хосоки. Ты в курсе? — Неа! Серьëзно? — Отрываясь от вспотевшей кожи девушки, нечленораздельно буркнул парень и укусил ту за мочку уха. Заплетаясь ногами, парочка двинулась в сторону койки. — Уже очень давно. — Выдохнула Бэбэ Чону в губы и толкнула парня в грудь, от чего тот пружинисто приземлился на матрац. Сверху на него прыгнула белокурая бестия. Она тут же оседлала бёдра разомлевшего Хосока и стала двигаться на нём взад-вперёд, заводя того уже не на шутку. Парень обхватил Солар руками и стал запускать их под кружевной топик, жадно водя пальцами по худенькой спинке. — Почему ты меня вечно изводишь? Порой я убить тебя готов. — Притянув девушку к себе резким рывком, он впился в её спелые губы ягодного оттенка. Даже на вкус они казались ему как малинки, и это не смотря на общий перегар — они сейчас казались самыми вкусными и сочными, таящими в себе опасность и тайну. Хосоку хотелось вкусить их как можно сильнее, да так, чтобы эти ягодки даже брызнули своим живительным красным соком. Он начал их безжалостно и мстительно терзать, не жалея мычащую в поцелуй Бэбэ. «Вот так тебе, мучительница, пострадай теперь сама!» Чон был смел и пьян, он не ощущал и грамма былой паники, какая обычно бывала в присутствии этой бестии. Солар опасная штучка, непримиримая и неуступчивая — принципиальная стервочка во всём своём существе. Но сейчас она так горячо и жадно отдавалась ему, даже больше — без стеснения предлагала себя, откровенно и рьяно, что верилось и думалось только об одном — эта запретная, опасная связь, именно та, что так манит — и он безумно хочет её вкусить. — Хочу тебя. — Рычит Хосок в краткий миг разорвавшихся губ и вновь продолжает блуждать руками по телу, заводя их уже вперёд. — Да! Сожми их, сделай это! — Заплетающимся языком проговорила Бэбэ и засмеялась. — Мои девочки хотят чтобы ты их потискал. Ноль вопросов! Чон моментально принимает слова к действию и сдёргивает топик вместе с лифом, оголяя упругую грудь молочного цвета с двумя темными сосками-бусинками. Она округлая, налитая, с чуть вздёрнутыми, слегка затвердевшими сосками — они как два набухших, истомившихся бутончика, что так и просятся в его руки, а ещё они просто таки умоляют, чтобы он их побыстрее потискал в ладонях и поиграл с ними. В его голове моментальный взрыв, ураган, а глаза будто у голодной рыжей белочки, увидевшей два больших орешка. А Хо ведь и правда чёрт знает сколько уже не держал в своих руках девичьей груди — от предвкушения этого действа у него даже пальцы заполыхали огнём и затряслись как у какого-то алкаша, перед которым поставили шкалик. Заметив, что Хосок замедлился и сидит с вылупленными глазами, и растопыренными пальцами, Солар сама взяла ладони парня и смачно приложила их к своей груди, блаженно при этом замычав. Чон моментально вышел из ступора, ощущая приятную мягкость и полноту в своих ладонях, и тут же начал их жадно сминать, словно дорвавшаяся до лакомства сладкоежка. — Обалдеееть! — Пьяно и очень взволнованно затянул Чон, явно поехавший умом от происходящего. И вроде он пьян и все барьеры уже сорвало, но всё равно, где-то на переферии сознания маячит мысль: «Ебать, это же Солар! Твою мать, это же СОЛАР! А я вот так запросто жамкаю её сиськи!» И ещё как жамкает, а та в ответ ещё как стонет, откинувшись корпусом назад и облокотившись руками о его колени. Всё напоказ, всё, мать его, отдано в его распоряжение! Как говорится, волков бояться — в лесу не ебаться. Понеслась… Между пальцами зажимаются соски — ну надо же, а пальцы-то ещё помнят как это делать! Да и соскучившийся по ощущениям язык, что подключился к терзанию девичье груди — помнит тоже! Хорошо то каааак! Ебать не встать. Он обводит то одну ореолу по кругу, то другую. Зубы слегка покусывают, пальцы сжимают — нет, он определённо это заслужил! Мозг Хосока сходит с ума, он говорит не останавливаться и ласкать яростнее, кусать за соски сильнее. Это он и делает, на что Солар вскрикивает и начинает тереться о его пах совсем уж бесстыдно. — Трахни меня! Ну же, Хосоки! — Шепчет как в бреду пьяная Бэбэ. — Трахни! Давай же! Итак, что мы имеем: два разгоряченных, но пьяных в зюзю тела, у одного секса не было больше года, у второй — никогда. И надо же было этой парочке заполучить свой первый раз именно на пьяную голову! Видимо, по другому у них никак и просто не было и шанса… А сейчас? А сейчас обоим просто пофиг на опыт и обстоятельства — да на всë! В разные стороны летят поспешно снимаемые вещи: шортики, джинсы, трусишки (кажется на Хосоке только носки и остались, но это святое — он мерзляк), а также шепчутся разные пошлые слова, смысл которых по сути крутится возле одного — органов репродуктивной системы. Картина маслом: Хосок сверху, Бэбэ под ним — руки девушки задраны вверх и с трудом держатся за металлический подголовник, ноги её широко разведены в стороны и слегка подрагивают. Оба абсолютно голые (носки не считаются) и с отъехавшим сознанием, и только губы парня мажут то тут, то там по изгибающемуся тоненькому стану, пока его пальцы размазывают по клитору девушки её же природную смазку. Хо, так сказать «трудится» над вверенным ему злодейкой-судьбой телом со знанием дела (некоторые навыки, похоже, вообще не пропить), ну прямо как бухгалтер высшей категории, ловко отслюнявливающий стопку купюр. На каком-то этапе парню кажется, что пальцев уже недостаточно и он подключает к процессу язык, разводя ножки Бэбэ ещё шире. Солар стонет, она уже вся мокрая внизу от этих непередаваемых оральных ласк. Зажмурившись, она то облизывает губы, то кусает их, плавно двигая бёдрами навстречу шаловливому языку Хосока, который делает в этот момент так приятно, что хочется взвыть. Но Бэбэ лишь шепчет что-то сама себе как в бреду, не слыша ничего вокруг, а через некоторое время ощущает, как внутри неё уже вовсю хозяйничают два длинных пальца устроителя этой, без всякого сомнения, грандиозной вечеринки. Пати на кровати, вот как это называется. — Да, вот так. Даааа… — Постанывает она, и изгибается в спине, ощущая как губы снова накрыли один из сосков. Жарко, мокро и пьяно. Оба уже доведены до пика желания — медлить нет никакого смысла. Хосок пристраивается блестящей от смазки головкой члена у входа во влагалище и смотрит на раскрасневшиеся губы Солар, в которые та уже чуть ли не до крови впивает свои белые зубки. Бэбэ даже забывает сказать Чону, что она вообще-то девственница (как бы), когда он резко, одним движением входит в неё сразу на всю длину. Всё потому, что она просто пьяна и тупо забыла, что это её первый раз. Да Солар будто и не ощущает себя новичком… словно всего лишь подзабыла давнишние навыки, вот и всё. На самом деле у неё в голове сейчас была полная пустота и она не думала ни о чём, лишь вскрикнула на вдохе от резкой боли и зажмурилась посильнее. Хосок же, ощутив неожиданное сопротивление при вхождении, внезапно замер, погрузившись до упора — он хоть и пьян, и в порыве страсти тоже малёк не рассчитал, но видимо какие-то остатки разума в нём ещё пульсировали… хотя бы на уровне чутья. Всё внутри пьяного сознания парня подсказывало ему замереть и не двигаться — что он, собственно говоря, и сделал. Кто знает, что порой двигает человеком в подпитии… Хосоком, очевидно двигали инстинкты (самосохранения в том числе). Сыто (как рыжий кот, ага) водя языком и причмокивая губами по шее и груди Бэбэ, словно он слизывает с неё наивкуснейшие сливки (да-да, а ещё молочные реки и кисельные берега), парень продвигался всё ниже, давая таким образом девушке привыкнуть к заполнившему её изнутри члену. Но Солар хоть и железная леди, в плане терпения оказалась совсем не железной — распалённая ласками, она начала легонько двигаться под Хосоком, слегка двигая бёдрами и желая уже приступить к следующему этапу. — Продолжим? — Прошептал парень, для которого это послужило сигналом. — Только не быстро. — Прошептала в ответ Солар и, получив в ответ кивок, тут же ощутила, как тот начал в ней медленно двигаться, совершая лёгкие, волнообразные движения. По ощущениям всё ещё было неприятно, но боль в значительной степени притуплял выпитый алкоголь — девушке хотелось, чтобы неприятные ощущения уже наконец отступили и они, не жалея сил, рванули вскачь. Через некоторое время Солар начала сама двигаться навстречу поступательным действиям, решив таким образом помочь Чону. Парень принял заданный ритм и задвигал бёдрами более активно, улавливая горячие вдохи-выдохи у своего уха и кайфуя от приятных скользящих движений внутри девушки. В пьяной эйфории ему казалось, что он словно подчинил себе какую-то природную стихию — от этого кружило голову и срывало на ответные стоны. Движения усилились, заставляя конструкцию двухъярусной кровати поскрипывать и двигаться в такт двум телам. Снизу, на первом ярусе, наслаждаясь громкими стонами и вскриками, Хосок втрахивал в матрац Солар, что обхватила его бëдра своими ножками, а сверху, на втором этаже койки, лежал проснувшийся от этой бурной деятельности шокированный и никем не замеченный сокурсник с выпученными глазами. — Быстрее же! Дааа… мммм. — Начала приказывать Бэбэ, жадно подмахивая бёдрами навстречу и от этого у Чона внезапно взыграло. — Молчи, сучка. — Хосока моментально накрыло и он уже не контролировал себя. Что он говорит и что делает — это словно было не в его власти. Он не понимал, что это с ним, но даже за пьяной завесой, хотелось уже так вставить Солар, чтобы ей мало не показалось. Он входил и выходил на всю длину и уже со всей яростью размашистых движений вбивал девушку в кровать. Та съехала к изголовью и тихонько билась макушкой о железные прутья. — Да, да! — Вскрикивала Бэбэ, на что получила ладонь, перекрывающую её рот. — Я же сказал молчать! — Грубо шикнул Хосок, от чего у девушки аж искры из глаз посыпались. Видеть такого непохожего на себя Чона, активного и доминирующего — это сносило ей крышу. Бэбэ просто закрыла глаза и стала активно двигаться навстречу, впиваясь со всей страстью в спину своими коготками. Чон же на это ещё выше закинул её правую ножку и довольно чувствительно шлёпнул ладонью по открывшейся ягодице. Девушка от этого вздрогнула, а потом и вовсе мелко задрожала. Выпучив глаза, она застонала в удерживающую её ладонь. — Что, нравится погрубее? — Пьяно усмехнулся Хосок и добавил шлепок, но на этот раз ещё сильнее. Бэбэ заскулила и закатила глаза. — В следующий раз вообще свяжу и ремнём отшлёпаю, раз ты такая непослушная девочка. Глаза Солар выкатились наружу, от происходящего её просто выворачивало наизнанку. Это было именно то, что ей так было нужно — внутри моментально заполыхал ещё больший огонь и это отражалось в её глазах, что сразу и прочёл Хосок. — Что? Хочешь, чтобы я прямо сейчас тебя хорошенечко отшлёпал? — Бэбэ согласно и очень спешно закивала головой. — Маньячка! Чон пьяно засмеялся и убрал от губ девушки руку. Такая послушная и подчиняющаяся Солар — это что-то новенькое, это что-то с чем-то — ему от этого просто сносит крышу, ведь именно этого так и не хватало в жизни. Это, чёрт его дери, так заводит и расслабляет одновременно! И получить такую гамму эмоций, несомненно, возможно только с этой бешеной! Ох, вот сейчас он так отшлёпает эту попку до красных отметин, что эта бестия ещё долго сидеть не сможет. Вот счастья то у него теперь… даже дышать тяжело. — Накажи меня, Хосоки. — Взмолилась Бэбэ, чем ещё больше поразила парня и заставила чуть ли воздухом не поперхнуться от услышанного. Чон поверить не мог в подобное! Чтобы Солар, эта заноза и гроза всей его жизни — сама просила её наказать?! За какие заслуги ему такое? В какой рай он попал? Но как бы то ни было — он знал, что заслужил это за все свои прежние мучения. Тот длинный год, когда эта стервочка его изводила — словно был рубежом, неким изматывающим препятствием, испытанием, но это просто ничто перед тем, что (или кого) он имеет по итогу сейчас. Это его персональная, эксклюзивная награда — возможность покарать Бэбэ со всей вложенной в это душой! Хо смотрит, как Солар сама выползает из-под него, сама переворачивается и ложится на живот, как самая настоящая дрессированная сучка. А он, как самый настоящий кобель сейчас её оприходует как ему только вздумается. О да! Он резко подтягивает Солар вверх за бёдра, слыша на это несдержанный выдох предвкушения. — Прогнись! — Приказывает Хо и видит, как Бэбэ послушно прогибает спинку, выпячивая навстречу его рукам округлую попку. Ох, эта попка — она ему определённо нравится, как минутами ранее понравилась крепенькая грудь, а так же приятная узость внутри. Он кладет ладонь между раздвинутых ножек и накрыв пятернëй влажные дырочки, спускает руку вниз, начиная томно и издевательски-неспеша гладить складочки между половыми губками. Движения его мягкие, накрывающие и размашистые, но не достаточные для распалённой Солар. И он это знает. — Прошу! Прошу, Хосоки, не томи! — Постанывает девушка, двигая попкой и заставляя таким образом двигаться пальцам по клитору и влажной щëлке более активно. — Как ко мне следует обращаться, чтобы правильно попросить? — Спрашивает Чон и Солар на миг задумывается. — Папочка? — Быстро находится она и ещё сильнее прогибается в спине, ощущая как в неё входят целых три пальца. — Папочка, накажи меня. Накажи, я ведь была такой несносной девочкой. — Кем ты была? Назови себя правильно. — Рычит Хосок, получая от этого подчинения просто такой нереальный, животный кайф, какой никогда в жизни не получал! Он кончить готов просто от того, что она его называет папочкой и сама послушно насаживается на пальцы. — Я была сучкой. — Выдыхает Солар, когда пальцы внутри изгибаются наподобии ложки. — Да, папочка, я была самой настоящей сучкой. Поэтому не жалей меня, умоляю! В ответ прилетает звонкий шлепок по ягодице. Настолько смачный, что Солар взвывает от удовольствия, а сокурсник на втором ярусе закусывает собственной рукой, окончательно протрезвев и боясь произнести хотя какой-нибудь звук. Его рука медленно тянется к смартфону и кликает на запись. — Такую сучку как ты надо хорошенечко оттрахать, так ведь? — Чон уже совсем вошёл в роль и раж, хлестая Бэбэ по её сочным половинкам и слыша в ответ сладострастные вскири. Убедившись, что попка достаточно раскраснелась, он приподнялся и без предупреждения резко вошёл в девушку, словив как та дёрнулась, вздрогнув всем телом и заскулив. — Да, папочка. Оттрахай меня как следует. — Улыбалась пьяная Солар и вскрикивала на каждый толчок, что перемежался со шлепками по мягкой попке. — Вот так! — Моли о пощаде. — Хосок выставил одну ногу вперёд, перекинув её через бедро девушки, в то время как второй он опирался о матрац — из-за этого угол проникновения поменялся и стал более чувствительным. Он ещё сильнее прогнул Солар в пояснице и стал отчаянно вдалбливаться в послушную девушку, что уже ничего не комментировала, а просто надсадно стонала, упираясь лицом в подушку и вцепившись пальцами в простыню — из её глаз прямо на койку сыпались крупные искры. Когда Хосок уже был близок к тому, чтобы кончить, он навис над Бэбэ, перекинувшись корпусом через её спину и, просунув руку вниз под животом, стал быстрыми круговыми движениями пальцев растирать смазку по клитору, создавая приятную вибрацию. Девушка вся затряслась и часто задышала — её стал накрывать оргазм. Хосок двигался внутри неё уже не так быстро, так как был занят тем, чтобы Солар уже наконец то кончила от его пальцев. Однако он словил такой жесткий приход от всей этой мастурбации, хлюпающих звуков и полной принадлежности ему этого податливого тела, что не заметил, как кончил внутрь Солар. Накрыв собой спину девушки, он содрогался всем телом, продолжая мастурбировать, совершать остаточные фрикции и изливаться внутрь девушки. Бэбэ кончила через пару минут после Чона, обессиленно трясясь под ним всем телом и издавая стоны на высоких нотах, тем самым ублажая слух парня. Было невыносимо хорошо, вот так, слившись в единое целое двигаться ещё некоторое время в общем такте, мягко проваливаясь в дремоту. Целуясь и обнимаясь, они откинулись на подушку, улыбаясь при этом как два сбежавших из психушки идиота. Взгляды их были абсолютно расфокусированные и пьяные, дыхание затруднённым. Каждый сполна получил то, что так хотел и был бы не против повторить ещё, да только количество выпитого не позволяло — на сегодня это был их явный максимум. Два конкурента моментально уснули, крепко обнявшись в сплетении вспотевших ног и рук. *** Чонгук на взводе. Чонгук на пределе. Он не видел своего ангелочка четыре с половиной дня. Четыре с половиной! Это же сродни вечности! А кто скажет, что это мало, что это ничто, то альфа ответит: да ничто, но только для тех, кто мерит время песчинками… тогда, это несомненно так, потому что все они похожи друг на друга. Но для тех, кто мерит время любовью — каждая его капля бесценна и неповторима, и терять каждую из них, всё равно что терять самого себя! И вот течка Тэ (слава всем богам) закончилась и он наконец-то увидит своего малыша в непосредственной близости! Чонгук пиздец как взволновал, более того — он нервничает от предстоящей встречи. Сегодня с утра он дважды принял душ, трижды почистил зубы, перемерил с десяток комплектов одежды, пока наконец не нашёл то, что бы его удовлетворяло. Он хочет быть для своего ангелочка самым лучшим, сногсшибательным самцом! На Гуке широкие штаны, заправленные в высокие, грубые ботинки, чёрная футболка с огненным принтом и дизайнерская огроменная джинсовка, выгодно подчеркивающая широкие плечи альфы. В его ушах по три пары колец, а волосы его уложены таким количеством масла, что то с него чуть ли не капает. Но капает, кажется, не только сверху, с нижнего краника тоже подтекает. Да, он переборщил, признаёт… ну психанул, ну не рассчитал — ну с кем не бывает… Ну можно понять человека. У человека любовная интоксикация! Примерно такой образ: Чонгук смотрит на себя в зеркало заднего вида и, сделав пальцы пистолетиком, подмигивает своему отражению, улыбаясь при этом так широко, что аж за ушами трещит. — Ты охренителен! Ты самый бруталистый брутал, дружище! Тэша будет покорëн! — Говорит сам себе Гук и примеряет ещё пару выражений лица, которые должны по его мнению сразить наповал любого омегу. Затем, надавив на педаль газа, он срывает с места крошку Феррари — ту самую красную, на которой уже подвозил Тэ. Ах, ностальгия… — Я еду к тебе, малыш! — Кивает он сам себе, включая видеоплеер. Оттуда тут же начинает петь худенькая и явно несовершеннолетняя бета, затянутая в корсет и чулки, задавая дерзкий настрой. __________________________ Cherry Bomb — The Runaways __________________________ Кому: секси-пупсик — Тэша, я выехал, не вздумай упархивать без меня, ангел мой! : -* Ответом ему служит смайлик, закатывающий глаза. И Чон до яиц счастлив, потому что в переводе с небесно-ангельского это значит «хорошо». На переднем пассажирском сидении, там где скоро будет сидеть его милая перчинка, лежит одинокая красная роза. Как символично… Кажется кто-то повторяет историю? Так, да не так… Гук не повторяет, Гук переписывает. Потому что это то, что он желает сделать — переписать заново, набело. И Тэша в этой картине темперой — вообще-то главный иконописец. *** А что же на счёт самого Тэ? Если мы подумаем, что омега не волнуется или он весь из себя такой непробиваемый и независимый, то будем далеки от правды. За эти дни они с Чонгуком довольно неплохо сблизились. Если бы не течка, то, возможно, он бы и не переписывался с альфой в таком количестве, но вышло так, что он не мог не хотеть с ним контакта, поэтому охотно поддавался на все просьбы — его даже и упрашивать то не надо было, иногда омега сам писал первым… Пусть это и было банальное «доброе утро», поскольку во время течки просыпался он очень рано для водных процедур (и да, он нарочно будил альфу, мол если я мучаюсь, пусть мучается и этот извращуга). Что сказать… маленькая врединка. Однако в эти моменты Гук был на седьмом небе от счастья — он мгновенно подрывался, потому что теперь вообще не ставил телефон на беззвучный (вдруг Тэша напишет или что по суду важное) — короче, он был как пионер — «всегда готов». Готов ко всему — поддержать разговор, станцевать на камеру, достать камни бесконечности… Но омега ни о чём не просил, кроме новой одежды альфы (коей у него уже скопилось на маленькую коллекцию, и её он отдавать не особо то и спешил, типо… если попросит, то да, а так… сделает вид, как-будто он забыл). Однако Чонгук сам передавал своему ангелочку вместе с очередной вещью свежие цветы и какие-нибудь вкусняшки. И не важно, что тот их почти не ел из-за отсутствия аппетита, главное было внимание, которым он желал того завалить. Но сладости не пропадали, на них охотно налегали остальные члены семьи, шутя, что скоро такими темпами они смогут открыть небольшой кондитерский отдел прямо на дому. ~ — Что это, Тэхени? — С испугом посмотрел на лицо сына Ханыль, на что Тэ, до этого нарезавший по дому круги с якобы невозмутимым видом, тут же сорвался к зеркалу. Он стал пристально рассматривать себя и стрелки на своих глазах, кои усердно выводил добрые пол часа! Внезапно за спиной раздался папин смешок. «Ладно, подловил» — Тэ закатил глаза, поворачиваясь к Ханылю, что уже посылал ему воздушный поцелуй. Ну да, да, да… он волнуется от предстоящей встречи с альфой. — Ой, подумаешь, что такого? — Фыркает Тэхён. Ой как смешно, его разоблачили. — Я ему просто благодарен за всё, что он для меня сделал. Это нормально, что я хочу его увидеть и поблагодарить! — Коне-е-ечно, сыночка. Именно поэтому ты накрасился и надел свой любимый свитер? — Давит улыбку старший, закусывая свежей пироженкой (спонсор эклеров — любимый зятёк). Ханыль знает, как чувствителен к такого рода подкольчикам его сын, но в душе он безмерно счастлив от всех этих неловких реакций Тэ, потому что для него, как для папы — это лучший показатель того, что лёд в душе его солнышка тронулся. Но смущать сына и дальше тоже не стоит, а то не дай бог тот снова залезет в свою любимую ракушку и попробуй вытяни его оттуда. ~ Что ещё из событий семейства? Вчера вечером главе Кимов — Мэнхо позвонил Чонгук и они долго и обстоятельно с ним беседовали. «Как альфа с альфой» — так прокомментировал это Гук и попросил Ханыля передать трубку мужу. Папа всё это время стоял возле Мэнхо и, улавливая обрывки фраз, нервно заламывал руки — он периодически прислонялся к трубке ухом, желая расслышать уже хоть что-то более-менее связное. То, что альфы говорили о деле Тэхëна, было понятно и так. Однако помимо этого мужчины вели свой разговор о чём-то ещё и Ханыль понимал, что это тоже касается любимого сыночки. — Ну? — С нетерпением в голосе простонал омега. — Через пару дней суд — на нём вынесут окончательный вердикт. Зять говорит (тут Ханыль аж вздрогнул, потому что до этого момента так Чонгука называл только он, хоть муж и питал к тому вполне положительные чувства, но от такого громкого эпитета воздерживался), чтобы мы не переживали — дело схвачено и он даёт 95%, что исход будет в нашу пользу. — Выдыхает альфа и обнимает супруга, нежно гладя того по голове. Родители ему верят, ровно как и в то, что тот самый наилучший кандидат на руку их солнышка. Мэнхо полностью выдохнул, приняв Гука в качестве будущего родственника. То, как альфа отзывается о его маленьком сыночке (а для отца он всегда будет таким, хоть он и готов признать, что тот уже половозрелый омега), как переживает и сколько всего делает — всё это в совокупности окончательно убедило отца в том, что тот настроен решительно и не отступит от своих слов. Ещё зять попросил его разрешения забрать Тэ к себе на загородную виллу на неопределённый срок для его реабилитации, обещал быть с ним бережным, устроить всё по учёбе и представить Тэхёна там всем официально — как своего жениха! Во-первых Гук сам не желал, чтобы на его малыша падала хоть какая-нибудь неровная тень или за их спинами велись кривые разговорчики. А во-вторых, он понимал, что для такого обстоятельного человека как Мэнхо это выглядело бы по меньшей мере странно. Насколько он успел понять старшего альфу, тот был принципиален и слишком любил Тэхёни, для его родительских глаз, если альфа вот так запросто увозит за город его сына-омежку — это выглядит сродни тому, будто тот ему какой-то любовник или омега в не пойми каком статусе. В общем всё это для Мэнхо сыграло ещё одним плюсиком в копилку Чонгука. Ну и то, что тот сдержал своё слово и не сорвался к Тэ во время течки, тоже говорило в его пользу. Отец, как альфа, знал по себе — насколько сложно сдерживаться в такой период, особенно с истинным. В общем он окончательно принял Гука, дав тому на всё добро. Да и Чон время зря не терял — чтобы не свихнуться от опаляющего желания, он запряг себя по полной, почти не вылезая из залов заседаний и различных кабинетов. За это время он скинул несколько кило и чуток осунулся, но, как считал Гук, всё это сущая ерунда, если исходом дела будет справедливость и счастливые глаза его ангела. *** Почему всё так повторяется? Чонгук давит на клаксон, протяжно сигналя, и видит как на втором этаже колыхнулась занавеска. Уголки его губ приподнимаются, а взгляд опускается вниз, улавливая в окне кухни машущего ему папу. Он машет в ответ и садится на капот, вальяжно скрещивая ноги. В его руках розочка, а на сердце разливается что-то похожее на сладкий сироп. Он слышит как весь гудит изнутри, прямо как трансформаторная будка и тоже под высоким напряжением. Дверь дома открывается и, освещённый лучом весеннего солнышка, на свет является омега — его белоснежное чудо! Тэ в белом пушистом свитерке, чей мягкий ворс легко колышется под лёгким ветерком, будто это пушок с крыльев, на его ножках широкие брюки молочного цвета и белые кроссовки. В одном ухе излюбленная длинная серёжка до плеча, а на тонких запястьях множество цветных, самых простых и дешёвых браслетиков. Закинув рюкзачок на одно плечо, омега немного мешкает у порога, а потом идёт навстречу альфе. До встречи ровно пять метров. Гук встаёт, нервно теребя цветочек и забывает все фирменные выражения брутального и уверенно в себе альфы, которые репетировал. Его руки почти не трясутся… но только почти. Тэхён плывёт летящей походкой от бедра, а глазки его бегают по сторонам, выдавая волнение. Взволнованы все, даже папа, что потихоньку утирает проступившую слезу. — Малыш… — Выдыхает Чонгук, забывая как дышать и что говорить. В горле спёрло! Он не верит, он ослеп от красоты и нежности напротив. Это вообще реальный человек перед ним? Не омега с фото? — Привет… — Тупит взор Тэ и сжимает губы. Он тоже не ожидал от себя такой реакции. Думал подойдёт как обычно, ввернёт какую-нибудь фразочку… даже шутку для этого дела заготовил. А тут такая круговерть в голове и давление сверху, будто они сейчас не на Земле, а на какой-то неведомой планете, где совсем другие физические законы. — Как самочувствие? — Вопрос, заданный, наверное, уже в тысячный раз. Но в голову альфы почему-то сейчас больше ничего не идёт… — Спасибо, хорошо. — Тэхён теребит лямку рюкзака и альфа тут же спохватывается, забирая вещь из рук омеги. — Это тебе. — Гук протягивает розочку и Тэ в этот момент славливает дежавю и остановку митрального клапана. Почему всё так повторяется? Он вмиг замирает и поднимает абсолютно впечатлённый взгляд. В округлых глазах расширены зрачки, а лицо выражает состояние серьёзного потрясения. Чонгук пугается и, кинув рюкзак на заднее сиденье, подлетает к омеге, хватая его под локотки. — Тэша, что с тобой? — Альфа кладёт на лоб омеги ладонь, проверяя нет ли жара. Вдруг там какие остаточные явления после течки проявились или организм омеги так резко среагировал на его запах. Но лоб нормальный, а что касается уровня ферромонов, тут Гук не улавливает ничего аномального — да, он немного повышен, но это нормально сейчас — в первый день после течки. — Всё хорошо. Просто ещё слабость немного. — Альфа серьёзно всматривается в личико Тэхёна, ругая себя за то, что он не сразу заметил как тот бледен и вообще — исхудал за эти дни. Вон, даже щёчки впали. У Чонгука брови домиком, душевные терзания и неконтролируемое желание накормить. Альфа аккуратно доводит Тэ до переднего сидения и, открыв перед ним дверцу, помогает усесться. Пулей метнувшись на своё сидение, Гук самолично пристегивает омегу и даже не встречает хотя бы малейшего сопротивления. Наоборот, Тэхён какой-то притихший и не похожий на самого себя. Тэ словно всё никак не может отойти от всей ситуации… И почему только это его так растревожило, словно чем-то изнутри подкопнуло в нём нечто глубокое… заставило перезагрузиться. Как бы то ни было, омега сидит и всё также задумчиво смотрит вперёди себя, сжимая при этом кроваво-алую розочку, не в силах произнести и слова. Гук так взволнован, что просто хоть в гроб: он незаметно обтирает о свои колени вспотевшие ладони, приближается к лицу Тэхёна и с нескрываемым трепетом, прикасается к нежной щëчке омеги губами, застывая на миг. В его глазах лëгкая неуверенность — альфа осторожно разворачивает омегу к себе за плечи и судорожно шарит взглядом по его нечитаемому лицу, словно ищет в Тэхëне какие-то вопросы и ответы. У омеги от этой близости замирает сердце, у Гука тоже — это как синопсис* их общего обозримого будущего, которому они сейчас дают старт… ____________________________________ *синопсис — сжатое описание объëмного сюжета какого-либо произведения или целой области знаний …немое «могу ли я тебя поцеловать?» и беззвучное «можешь!» в ответ… Губ касаются губы и в этот миг будто встречаются две планеты. На одной бушуют раскалённые вулканы и из сопел рвутся густые потоки магмы, на ней вместо травы и цветов — горячая порода, а воздух может обжечь лёгкие при одном только вдохе. На другой бушуют бескрайние океаны, полные загадок и тайн — там бесконечность подводных глубин, и в эти тёмные покровы никто и никогда не погружался — они самая неизведанная часть водной планеты. Губ касаются губы и в этот миг слышится шипение вскипающей воды. Тэхён вздрагивает, но лица не отводит, его сердце бешено колотится, грозясь продавить рёбра — он на пороге истерики, но что-то внезапно щёлкает в его голове и он тут же расслабляется, чувствуя как губы Чонгука очень нежно и осторожно сминают его собственные. Они не напирают, не берут с силой как в первый раз — они сейчас такие горячие, но одновременно нежные, трогательные, что он моментально успокаивается. Гук целует своего ангелочка максимально осторожно, настолько, что у него чуть ли голова по швам не лопается от натуги — вот так сдерживать себя, когда внутри всё заполнено шипящими парами желания — это на пределе его возможностей. Он сейчас как в бане — на его раскалённые камни подбросили водички, от чего всё нутро моментально затуманилось страстью, а сам он взопрел до самых трусов. Но, Чонгук держится, сминает сладкие губки мягко, умело, ладонью поводит по линии подбородка омеги, пальцами танцует по его нежной шейке, зарывается пальцами в пушистых локонах — всё в пол-касания, чтобы не дай бог не спугнуть и не сделать лишних движений. То, что Тэхён его сейчас допускает и принимает — уже как чудо, как откровение и это стоит всех сокровищ этого мира. Его ангелок наконец-то ему доверился — на душе так необыкновенно легко от этого, а сердце просто пускается в пляс. Невероятно! Поцелуй получается трепетным, нежным, без языка, однако таким долгожданным и без сомнения, самым запоминающимся для обоих! *** — Милый, ты чего ревëшь? — Заботливые руки мужа обхватывают Ханыля, стоящего у окна. Омега кивает головой в направлении машины и Мэнхо переводит в указанном направлении взгляд. — Первый поцелуй нашего солнышки… — Отец вздыхает. — Ну так это же хорошо! — Знаю, поэтому и плачу. — Разворачивается к мужу лицом Ханыль и укладывает свою голову на грудь альфы. — Наш Тэхëни в надёжных руках, любимый. А по этому знаменательному поводу, думаю, стоит приготовить чего-нибудь вкусненького! — Торжественно объявляет Мэнхо и целует омегу в макушку. *** — Так они вместе что-ли? — Понятия не имею… — Выглядят так, словно да. — Надо об этом Лу рассказать, ему это точно не понравится. — Ага, кажется он этому Тэхëну… — Тут омега так скривился на неприятном ему имени, будто откусил пол-лимона. — …хотел руки-ноги пообломать. — Точно, а мы ему в этом поможем. Ох, как меня бесит этот смазливый гаденыш, так и крутится вокруг нашего Гукички! — Ты только при Лу его так не называй, а то он сначала тебе всё повыдергает. — Да знаю я. Если честно он меня тоже бесит, давно надо ему тёмную устроить. Подумаешь месяц в отношениях побыл! Тоже мне! — Согласен! Мнит о себе не бог весть что! — Омеги гнустненько хихикают и выходят из аудитории, совсем не заметив бету, которая наклонилась под стол, чтобы достать оттуда упавшие книги, да так там и осталась, услышав начало разговора. *** — Малыш, встретимся на обеденном перерыве! — Чонгук опирается о стену возле аудитории омеги и, легонько касаясь щечки Тэ тыльной стороной ладони, томно смотрит в янтарные глаза напротив. Все сокурсники Тэхёна, а особенно омеги, чуть шеи не сворачивают от этого зрелища, проходя мимо них на занятие. — Перестань лапать меня при людях. — Как ворчливый медвежонок мило бухтит Тэхён, стараясь сохранять при этом невозмутимое лицо. А сам в душе радуется этим приятным касаниям, желая чтобы альфа его не слушался и продолжал. — Ты хочешь от меня невозможного, малыш. — Улыбаясь, произносит Гук и элегантно встряхивает своей длинной челкой. Тэ на миг залипает на это движение, а когда приходит в себя, отряхивает головой. Уголок губ альфы взмывает вверх. — Ты слишком притягательный и обнимательный. Так бы и затискал тебя прямо здесь. — Тише-тише, только без рук, ты чего! — Пугается омега и нервно поглядывает на проходящих мимо студентов, зная что Гук вполне может не только затискать, но и чего «похуже». — Ты меня обижаешь, малыш. — Наигранно дует губы альфа, демонстрируя насколько он, в отличии от омеги, не зависит от мнения окружающих и свободно может демонстрировать свои чувства. А сдерживается он только потому, что этого так желает Тэ. — На обиженых воду возят. — Ухмыляется омега в ответ. — Кстати, всё хотел спросить, о чём вы постоянно трындите с отцом? — Какой любопытный омежка. — Гук щёлкает Тэ по носу, на что тот недовольно цокает. — Это сюрприз. Потерпи немного, сладенький, и всё узнаешь! — Сюрприз? — Глаза Тэхёна вмиг зажигаются любопытством. — Что за сюрприз? — Ну, на то он и сюрприз, чтобы о нём не говорить раньше времени. — Чонгук усмехается на мгновенно скорчившуюся недовольную моську. — Ну потерпи, мой маленький, скоро узнаешь. Чон притягивает омегу к себе за талию, в желании поцеловать на прощание, но когда, зажмурившись, тянет забавно выпяченные трубочкой губы, то упирается в выставленный кулачок. — Ну Тэшаа… — Тянет на манер ребёнка Гук, чем смешит омегу. Тэ прыскает от смеха и выскальзывает из рук альфы. — Ну нееет… Неужели и правда не поцелуешь? — Эгьëшничает Чонгук. — Мы уже целовались. На сегодня хватит. — Ухмыляется Тэхён, скрываясь за дверью. — Бессердечный. Ну ничего, мы этот лимит постепенно расширим. — Довольно улыбается Гук и под поедающие взгляды двух омег удаляется по коридору. *** Спустя час. Где-то в стенах института. Вот так идёшь себе, как говорится, никого не трогаешь, а тут тебе из-за угла с пафосом и превосходством в голосе. — Эй! Это ты что ли Ким Тэхён? Тэ поворачивается на голос и видит омегу ростом выше него где-то на пол-головы, разодетого в какие-то яркие шмотки и в сопровождении ещё двух, чуть поменьше ростом, но судя по надменным взглядам гонору в них не меньше. — Ну я, а дальше то что? — Хмыкает Тэхён. — А то, что ты, сучка такая, перешёл мне дорогу и теперь будешь за это платить. — Заявило наглое нечто, от чего брови Тэ мгновенно взмыли ввысь. Как говорится, «какого хрена?» Жили-не тужили… он их вообще впервые видит. — Что за предъявы, я вас даже не знаю, болезные! — С вызовом отвечает Ким. Он так-то человек мирный, но очень не любит такого к себе отношения, кто бы это ни был. Да и вообще, вежливее надо быть с незнакомыми. А он ещё после течки сейчас — и жуть какой голодный и весь на взводе. — Ты совсем припух что ли? Кто из нас тут болен, так это ты! Причём давно! — Троица преграждает омеге путь, а явно главный на всю голову ещё и в плечо Тэ толкает. Это уже прям перебор наглости для омеги, у которого гормончики ещё не до конца улеглись. Ким медленно и недобро переводит взгляд со своего плеча на лицо Лу и показывает глазами, чтобы тот извинился. — Что, предтечный синдром на голову давит? Не знаешь куда энергию свою девать? Так иди к своему альфе и отрывайся на нём, а нормальным людям не мешай. — Всё ещё пытается сгладить ситуацию Тэхён. Ну вдруг и правда у того скоро течка, а от этого у некоторых омег бывает что вообще кукуха едет. — Вы слышали? Он мне советует к своему альфе идти. — Ухмыляется Лу, получая поддерживающие смешки от «подружаек», а потом внезапно меняет своё лицо на остервенелое и перехватывает руку Тэхёна, желающего пройти вперёд. — Если бы всякие шлюшки не крутили перед моим альфой своими задницами, то я бы так и сделал! — Тут подружки неожиданно встают по обе стороны от Тэ и хватают его за предплечия, а до Кима начинает доходить суть происходящего. «Это он о Чонгуке что ли?» — Это кого ты шлюхой обозвал, марамойка ушастая? — Уже вскипает Тэхён, но вырываться из хватки не спешит. — Что сказал? — Опешил на такую дерзость Лу, явно никогда не слышавший до этого момента даже близко подобного эпитета в свою сторону. — Говорю, уши отрастил, а нихера не слышишь, квазиморда. — Усмехается Тэ, чем вызывает у крашеного омеги жуткий баттхёрт*. ___________________________ *Баттхёрт — в переводе с вольного народного — «жопная боль». Та самая, когда тебя от чего-то прям разрывает. ~ Чонгук бежит по коридору аки Флэш (только красного обтягивающего костюма не хватает), выходя на сверхзвуковую. Буквально пару минут назад к нему подошла девушка-бета и поведала о разговоре двух омег, который она случайно услышала. И главное имя, которое фигурировало в рассказе, и которое привело Гука в бешенство и беспокойство одновременно, было — Лу. С этим омегой он расстался несколько месяцев назад, а тот до сих пор слал ему свои сообщения и развязные фоточки (вот мол, что ты потерял), каждый раз меняя симки, после того как попадал в чёрный список альфы. Так же он подкарауливал его в разных местах и даже не гнушался унизительных сцен вымаливания прощения на коленях. Сначала симпатичный омега обманчиво показался Чону простым, но очень обворожительным мальчиком с каштановыми волосами, но как оказалось впоследствии — это было лишь сплошное притворство и хитрый план по завоеванию (как омега однажды выразился, а Чонгук услышал его разговор по телефону) «богатого члена». Лу с самого начала всё рассчитал и включал умелую актёрскую игру невинного ягнёнка: ему, якобы ничего не было нужно, кроме самого альфы. В постели он был хорош и, видимо, думал, что этим привяжет к себе Гука, но тут альфу вообще-то трудно чем-то удивить. Да, Лу ему нравился — свежее личико и (как оказалось, напускная) искренность чувств от омеги подкупали… но не более того. Он сам был удивлён, как продержался с ним так долго, ведь Чон быстро и чётко разделял чувства и просто секс. А чувств у него к Лу не было… Но, видимо, его останавливало то, что омега был не похож на остальных — такой спокойный, наверняка ранимый, ну и… нормальный, адекватный омега в общем-то… таких обижать, как говорится, рука не поднимается. Типа… «поматросил и бросил», а у парнишки потом на сердце шрамы на всю жизнь. Вот он и тянул с расставанием до последнего. Но постепенно Лу начал меняться, манипулируя сексом в обмен на всякие плюшки. Гуку, конечно, было не жалко всяких цац — он дарил ему то, что тот просил, а аппетиты парня всё росли и росли. Потом тот постоянно норовил завлечь альфу к себе, чтобы знакомить с родителями и частенько не желал предохраняться (мол, он так любит Гукичку, что хочет с ним полного контакта). Ну да-да, ага, так Чонгук на это и подписался. Однако с каждым днём отношения становились всё более токсичными — омега всё больше начал проявлять свою корыстную и стервозную натуру: потихоньку борзел и исподтишка грубо разговаривал с различным персоналом в ресторанах и ювелирных салонах, думая что альфа этого не замечает. В общем, ставил себя так, будто он король и ему все должны. Короче говоря, чем дальше в лес, тем сдерживать свою натуру, судя по всему, ему становилось всё сложнее. Маска начала трещать по швам. Вот тогда Чонгук и поставил жирную точку. Богатый член соскочил с крючка… ~ Где именно мог находиться его ангелок, альфа понятия не имел. Он метался по коридорам, чем вызывал недоумение и дикий интерес у окружающих. Словно собака-ищейка, водя носом и включая все свои обонятельные способности, альфа прочёсывал этаж за этажом. И вот, наконец, он уловил любимый перчёный аромат, от чего тут же припустил газу, боясь не успеть на помощь. «Трое на одного» — мелькало у Гука в голове кровавыми цифрами. Он не должен был оставлять своего малыша одного, не должен! «Он же только после течки, истощённый, бледненький, худенький! Эти трое кикимор его же сейчас просто покалечат!» Чон отличный спринтер, но от пятнадцатиминутного непрерывного бега у него уже горели лёгкие. Однако он не сдавался. В одном из безлюдных рекреаций он уловил концентрированный аромат Тэши и Лу, а когда уже было хотел вырулить за угол, внезапно затормозил чуть ли не до искр под ботинками. Слова, которые прозвучали из уст его ангела, заставили его встать как вкопанному и чуть ли не срастить со стеной. — Что у тебя с дикцией, мозгоклюй недобитый? Пойди просрись, а то ничего не понятно, глистопердёжник. — Усмехнулся Тэхён. — Глаза альфы расширились «у него там что, всё нормально?» Судя по тону голоса — да. Вообще, это было так в духе его воинственной амазонки — вот такие необычные ругательные фразочки, Гук уже столько новых ругательств успел от Тэши почерпнуть, но всё равно — матерный кузовок омеги, кажется, и не думает истощаться. — Чонгук — мой мужчина! Понятно вам, хламидомонады силиконовые? Он мой альфа, так что предлагаю свалить с пути, пока даю такой шанс! — Сердце Чонгука бешено забилось в груди. — Сучка! Шанс говоришь? А вот у тебя его не будет. — Зашипел Лу и с криком кинулся на Тэ.