Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Тэхён — парень быстрый. Но Чонгук ещё быстрее. И если бы не фальстарт омеги и счастливый случай в виде подвернувшейся подсобки под лестницей, то альфа бы его точно нагнал. Но сегодня всё благоволило трусости Тэ. И вот сидит он среди технического инвентаря, почти не дышит (потому что запах тут не из тех, которым прям очень хочется дышать) и, заткнув рот ладонями, лавинообразно кряхтит в них как последний астматик. Нет, он не задохнулся от быстрого бега — он задыхается от нахлынувших эмоций и мыслей. Их слишком много — всяких-разных… А главная из них о том, что кажется… всё кончено. По мнению самого Тэ — он просрал хорошее к нему отношение, потерял свой шанс. Причём навсегда! Омега, конечно, сильно драматизирует и преувеличивает по свежим эмоциям, но вот у него так. Потому что Тэхён тот ещё самокритик: по его мнению он поступил с альфой ужасно подло (никто этого и не отрицает, но драматизировать-то зачем?), и если Чонгук его даже и простит, пожалев как слабую жертву, то это уже будет… не то. Кому и что не то — не уточняется… даже в собственном воспалённом мозгу омеги. По мнению Тэ Гук прав в том, что он возомнил о себе слишком много, заигрался в «альфу со стальными яйцами». Омега всегда находил решение своих проблем в собственных возможностях, а ещё том, что он всего добьётся сам, без всякого там сильного пола. Он сам себе сильный пол! А Чонгук… он не заслужил ни такого к себе отношения, ни такого странного омегу. Скорее всего, этот альфа вообще был его единственным шансом на счастливую жизнь, потому что являлся единственным, кого бы омега и правда смог к себе подпустить. А теперь этого не случится — поезд ушёл, он не успел — в последний момент сообразил, протянул руку, но… его шанс вильнул ему на прощанье пушистым хвостом. Почему Тэхён так во всём этом уверен? Потому что он бы себя за такое не простил. Омега всегда был к себе строг и не делал поблажек — это его вроде как спасало от саможалости, помогало вытягивать себя всякий раз из болота за хвостик, так же как и барона Мюнхгаузена. Да, это где-то было слишком жёстко по отношению к себе — он же всё-таки омега (но кто сказал что слабый пол не может быть сильным духом?). Именно такие «установки», по мнению самого же Тэ, и помогли ему не утонуть в жалости к себе и тех самых страхах, когда ты в каждом альфе видишь беспричинную опасность и с наступлением сумерек шарахаешься от каждого звука. Именно так, через муштру и запрет на «розовые сопли» омега и научился выживать в этом мире и своей собственной голове. ~ Булькая склизкими выделениями, Тэхён чуть ли не впервые с момента, когда его отпустил последний кризис, ревел вот так вот навзрыд — пусть и бесшумно, заглушая пытающиеся вырваться наружу всхлипы. Ему было стыдно за себя и за то в каком болоте он снова оказался… но быть сильным именно сейчас отчего-то совсем не хотелось. Хотелось просто наплакаться вволю, жалея себя непонятно за что. И вот примерно через час страданий в гордом одиночестве и немного отойдя, он всё же выбрался из своего убежища. И по странному стечению обстоятельств, почти сразу наткнулся на делегацию из Солар, Хосока и ещё каких-то студентов, которые шли с очень понурыми и удручёнными лицами. «Будто с голгофы идут…» Бэбэ, сразу заприметившая друга, было кинулась к нему с улыбкой, но та мигом стёрлась с её лица, как только девушка увидела опухшее и покрасневшее лицо друга. Она кинулась к Тэ и в полнейшем недоумении обняла его за плечи, сделав «процессии» жест рукой, мол идите дальше без меня. Омега увидел, как Хосок тревожно на него посмотрел, потом послушно качнул головой Солар и вместе со своими мрачными спутниками двинул дальше по коридору. «Словно на казнь пошли» — снова мелькнула мысль. — Тэхёни, что случилось? — Сразу принялась расспрашивать Бэбэ, как только увидела, что их оставили одних. Тэ жевал губы, не зная как объяснить всю сложившую ситуацию. Не посчитает ли его подруга подлым человеком? Но девушка нежно обнимала его за плечи и была действительно сильно обеспокоена, ведь не могла припомнить такого состояния вечно позитивного и неунывающего друга. — Личное… — Буркнул омега и опустил взгляд в пол. — Ммм… Тебя обидел Чонгук? — Пытаясь не давить, спросила Солар. — Это я его обидел… — Тэ отвёл взгляд в сторону от подруги. Она ещё ничего не знает, а ему уже жутко стыдно. Столько беспокойства всем вокруг приносит… Мда, что-то наш нинзя совсем расклеился. — Так сильно обидел? — Омега положительно покачал головой. — Вы… поссорились? — Наверное. Я не знаю. Мне кажется, у нас всё закончилось… ещё толком не успев начаться. — От этой мысли стало снова не по себе, непослушная слеза снова скатилась по щеке. Теперь-то он видит что потерял… истинные ведь так просто на дорогах не валяются, ему и родители об этом говорили. А он отнёсся к этому так попустительски, наплевательски, будто десять жизней жить собрался. Таких идиотов как он поди поищи — не найдёшь! А ведь ему Чонгук и правда нравится. Очень нравится! И вообще, он хочет, чтоб у него было так же, как у папы и отца. Чтобы любовь, взаимопонимание и дружная семья. Судьба дала ему такой шанс, а он… — Тааак… всё, тише, тише! — Заметив что к омеге подступает очередной ком ещё не всех выплаканных слёз, она взяла его за руку и быстро повела за собой. ~ Тэ и Солар сидели на четвёртом этаже в одном из пустующих в данный момент клубов. Пока омега рассказывал свою историю, девушка заваривала чай. К моменту окончания повествования — оба сидели рядышком за столом и хлебали горячий напиток осторожными глотками, посматривая друг на друга и не пророняя и слова. Тэхён выплакал всё, что уже мог — это и правда помогло, он таким сто лет не занимался и забыл, что слёзы тоже могут обладать терапевтическим эффектом. Он их побаивался, потому что тогда, после изнасилования он не мог их контролировать и любое слезотечение у него заканчивалось истерикой с последующими паническими атаками. Но, оказывается, всё уже было в прошлом — и сейчас того же самого травмирующего опыта не случилось. Он не впал в неконтролируемую трясучку, не лез на стены не зная куда себя деть и панических атак у него тоже не наблюдалось. И Тэ это сильно удивило! Как так? А он думал — теперь только так и будет, только дай себе волю. А может… в нём уже много чего изменилось с тех самых пор — всё-таки много времени прошло, а он всё живёт прошлыми страхами и выученными негативными уроками? Он ведь и не пробовал с тех пор плакать по-настоящему… слишком боялся последствий. В нём постоянно перевешивал страх снова ощутить те самые болезненные эмоции. А может… он уже и интимной близости на самом деле не боится так сильно, как раньше? Мысль занятная… но на её обдумывание сейчас нет времени и желания. — Может, я всё-таки дурачок? — Спокойно произносит Тэ, поднимая уставший взгляд на Бэбэ. — Нет, дорогой. Ты просто сильно сглупил. — Я сказал ему такие плохие вещи, но я правда так не считаю, веришь? — Подруга согласно покачала головой. — А он не поверит! Ни за что не поверит… — Да почему ты так думаешь? Он умный человек и рассудительный. К тому же любит тебя. — Выдала Солар так спокойно, даже глазом не моргнув, и отхлебнула чай. — С чего ты это взяла? — Вытянул лицо омега. Что за шутки такие вообще. Таким вообще-то нельзя шутить. — Ну только слепой это не увидит. — По-доброму усмехнулась Бэбэ, от своих слов, на удивление, не отказывается. А глаза Тэхёна уже вовсю бегают по сторонам, ища за что бы зацепиться и не выдать внезапно накатившее волнение… ему срочно нужна опора действительности. Воспринимать такую действительность, пусть и с подачи подруги, слишком невероятно. Тэ не верится. Но с другой стороны — они истинные, а Гук всегда был настроен по отношению к нему решительно (кажется, теперь он может посмотреть на это со стороны). Широкие жесты и всё такое… и только такой пень, как Тэхён, мог усмотреть в этом одно банальное желание переспать. Глупо-то как… стыдно невероятно. А ведь он не глупый… вроде. «Но неужели это правда? Да ну нееее…» — Значит я ещё и слепец? Почему я такой, а? Скажи мне? — Все мы слепцы, когда дело касается лично нас. Своё не видишь на расстоянии, а вблизи важное размывается… — Подруга задумчиво вытянула губы трубочкой. — Ну теперь-то он точно разлюбит. — Нервно и горько усмехается омега, пытаясь напустить на себя спокойствие и некое безразличие. Ну разлюбит и ладно… Ни фига не ладно! К горлу снова подступает что-то твёрдое, застревает. — Думаешь того кого любишь, так просто забываешь? — Посмотрела в ответ так серьёзно, будто сейчас не про Чонгука говорит, а про себя. Тэхён напрягся «а что там у них собственно самих происходит?» Самое время сменить тему! — А что у вас с Хосоком? Я не хочу верить в слухи… — Сдвигает брови омега. — Ты о какой части слухов? — Склонила на бок голову девушка. — Вы это… — Тэ осторожно поднял взгляд на Бэбэ. — …у вас это было? — Ты про секс? — Отставила чашку подруга и добавила твёрдо и безапелляционно. — Да, мы переспали. Тэхён от неожиданности сделал фонтан чаем, забрызгивая пол стола. Нет, он вроде и был готов к такому заявлению, но… чёрт возьми, всё-таки не готов. — И не раз. — Спокойно добавила Бэбэ, а Тэхён окончательно закашлялся, подавившись воздухом. Солар дождалась, когда друг придёт в себя и всё это время спокойно сидела напротив. — Как так? Боже… он тебя что… принудил? — Вытаращил глаза омега, пока к нему не пришло осознание «несколько раз?» — Нет, Тэхёни. Он меня не принуждал. Я сама этого захотела. — Склонив голову, так же бесстрастно продолжила Солар. Она была так спокойна, что омеге даже завидно стало. — Но… вы же… враждуете… вроде. — Хо никогда со мной особо и не враждовал. Он всё больше защищался и убегал. Это я его кошмарила. — Тэ похлопал глазками. Вот так просто призналась? Ну да, вроде подруга к Хосоку и правда всегда была чересчур придирчива и несправедлива. Они с Чимином даже уже начали и замечания ей по этому поводу делать. Но, всё-таки не сильно лезли в их «отношения», считая, что скорее всего они просто не знают всех скрытых мотивов подруги. Они с Чими думали, что наверное тому была какая-то разумная причина, и может парень сам её когда-то спровоцировал… хотя это всё равно не отменяло излишней по отношению к нему грубости от Бэбэ. Они просто доверяли подруге. А оно вон как оказывается! Хосок тут вообще не при чём — он даже жертва. Вот поэтому наверное, Солар и не берётся судить его, Тэхёна… потому что сама долгое время занималась буллингом несчастного парня. Даже жалко его теперь стало. И всё же… почему Хо? — Он уже давно мне нравится (именно в такой формулировке). — Дополняет всё так же спокойно, от чего у Тэхёна падает челюсть. «В смысле нравится? И она вот так преспокойно теперь в этом признаётся?» Типо… да, я била тебя ссаными тряпками, но это только потому что ты мне очень нравился? Шаблоны Тэ, кажется, опять трещат по швам. Как говорится, а можно и мне так же? Заверните только покрасивше. — Давно? — Всё что и мог выдавить из себя омега. — Он мне почти сразу как только я поступила приглянулся. — Цокнула девушка. — Но он же весь из себя такой президент студсовета, вокруг него свиты вьётся видимо-невидимо, и девушек… такой важный, занятой… Хо на меня и внимания не обращал. Куда уж мне против этих расфуфыренных, но глупых куриц! Я бесилась от этого. Он бы и дальше не замечал, но потом подвернулся случай, когда он хотел привлечь всех с занятия, где была и я, к какому-то своему очередному заданию. Вот тогда меня и осенило. Я решила стать занозой в его заднице, пойти от противного. И это сработало. — Вау… — Выдохнул от этого потока повествования Тэхён. — Кстати, ты перекрасилась. — Он только сейчас заметил новый образ подруги. — Тебе идёт! Классно выглядишь. — Спасибо. — Хмыкнула Бэбэ. — Вот решила окончательно поменять свою жизнь. Перекраситься, юбочку покороче надеть, с Хо, опять же таки, телами подружиться. — Бэбэ! — Вытаращил глаза омега. Эта откровенность подруги сбивала его с толку — «в неё что, бес похоти вселился?» В его голову пока не укладывалось, как вот так можно просто захотеть и спокойно переспать… как за хлебушком сходить. Или… может это он совсем дикий человек и ему уже пора как-то немного расширять границы своего мировоззрения? Родители у него конечно не пуритане ни разу, они никогда ему ничего такого не прививали и не высказывали своё «фи» насчёт секса в незарегистрированных отношениях. Да и с ним они на эту тему старались говорить всегда деликатно, успокаивающе (правда Тэ сам этого не любил, его брала оторопь), но вот как-то в его представлении всё же секс должен быть именно после женитьбы. Да, он знает что в этом плане он остался в прошлом веке, но видимо ему нужны какие-то гарантии от альфы в этом плане — мол если любишь, то потерпишь. — Ну а что? Я же сказала, он мне давно нравится! Я не с левым чуваком сексом занялась, а с тем, кто вызывает во мне чувства. Вообще-то это нормально, Тэхёни. — Правда? — Неверяще переспросил омега, с такой верой и интересом в глазах, словно подруга с ним сейчас делится каким-то тайным священным писанием, которое скрывали от всего человечества за семью печатями (ну, теперь Бэбэ можно верить, у неё же уже был этот самый секс). — Конечно! — Девушка усмехнулась и, подсев поближе к другу, обняла того за талию. — По хорошему спать и надо только с тем, кто тебе нравится. В идеале — кого любишь, конечно, но не всем везёт её, эту любовь, встретить. Тэхён сидел и думал над словами подруги… Солар даже будто изменилась… точнее не она сама, а аура вокруг неё. Словно она ещё больше повзрослела… — А что насчёт… Хосока? Он же не ради кресла президентства с тобой… это… сексом занялся? — Сначала я тоже так подумала, потому что и логика в этом вроде как была… Хоть и кривая немного. — Бэбэ хмыкнула своим мыслям. — Я вроде как сама к этому его подтолкнула, сказав что если окажусь в его постели голой, то сама сложу свои полномочия и не стану выдвигаться на пост. — Лицо Тэ снова вытянулось, отражая немое «серьёзно? ну ты даёшь!» — А потом, когда я услышала этот аудиофайл… — Лицо девушки исказилось. — И ещё этот слух о том, что это Хосок его разместил, якобы как доказательство… у меня вспышки в голове всё затуманили, я думала — ну сейчас я этого рыжего таракана прихлопну! Как есть с потрохами размажу по его президентскому креслу. Побежала к нему в кабинет на разборки. А он уже подготовился к встрече! — Это как? — Тэ слушал как заворожённый. — Провёл экстренное расследование. — Усмехнулась девушка, уже совершенно беззлобно. — Так спешил, трусишка. Боялся, что я его на месте прикончу. И я бы прикончила. Не при всех правда… — О да, Солар стала так великодушна, что хоть падай. — Видел бы ты, какой он на себя напустил серьёзный вид, когда я зашла — будто он какой-то следователь из прокуратуры! Так смешно вспоминать. — А самой как-то не очень и смешно на самом деле. У всего есть обратная сторона луны. ~флешбэк~ Хосок и правда поспешил со своим расследованием. Конечно, зная характер Со — он хотел ещё жить. Очень хотел! Поэтому подключил на это дело все свои ресурсы. А когда понял, что провошкается так до вечера, а его голова полетит с плеч явно раньше — позвонил с утра Намджуну. Благо тот не спал и сразу ответил. Как говорится: хочешь жить, умей вертеться! И он завертелся, как угорелый. Нам вычислил ему распространителей почти сразу. В современном мире «высоких технологий и низкой цифровой бдительности» сделать это проще простого. Если знаешь как. Намджун знает. И Хосок знает, что Намджун знает. Уравнение уровня первый класс начальной школы. Когда в кабинет ворвалась пыхтящая фурия по имени Солар, у него уже всё было готово. И сам он подготовился, морально в том числе. Выдавать свою слабость и страх при Бэбэ — сейчас было бы убийственно, поэтому сразу взял жёстко-официальный тон. — А, Солар! Наконец-то! — Ни капли страха и сомнений в голосе, словно только её и ждал… и явно хотел поведать что-то важное. Девушка тяжело дышала, осматривая обстановку и людей вокруг исподлобья — будто сканировала помещение как какой-то киборг-убийца. ≫>идёт сравнение лиц по базе данных, изучение обстановки на предмет фальши и подвоха≪< Все вокруг замерли в ожидании вердикта, боясь пошевелиться (шевелились, разве что, только волосы на попе президента, но и их было не разглядеть, так как на ней сейчас сидели очень ровно) — Бэбэ была какая-то особо устрашающая, хоть не проронила ещё и слова. — Распространители ложной информации уже выявлены. Они в актовом зале. Ждали только тебя. — Хосок старался не отступать от своего образа, однако одинокая капелька пота медленно потекла по его виску. По Солар было видно, как она, замерев на месте, обрабатывала полученную информацию. Поднимать шум, как решила девушка, она всегда успеет… «а дело, похоже, приобретает новый оборот. И если за распространением всей этой грязной информации и правда стоит не Хо, а у него, судя по всему, для этого есть доказательства» — то она не должна сейчас на него нападать, подрывать авторитет и тем более принижать его статус при посторонних. «Лучше сначала выслушать, а потом сделать выводы». Внезапно взгляд Бэбэ поменялся, прямо как слоты в игровом автомате — «черепа» сменились на «звёздочки». — Тогда не будем заставлять их долго ждать. — Девушка улыбнулась Хосоку такой улыбкой, что у парня от неë мурашки по коже побежали. В сочетании с золотыми волосами Солар, что сделали её лицо теперь совсем кукольным, эта улыбка казалась больше похожей на какую-то нарисованную улыбку маньяка, который вот-вот настигнет свою жертву. И если уж Бэбэ и кукла, то определённо только — невеста Чакки. ~ Инквизиторы довольно быстро достигли место казни, и там их и вправду уже ждали — как на заклании, выстроившиеся в ряд студенты. Те, кто решили поиграть с самой судьбой и Чон Хосоком во всемогущих вершителей безнаказанных деяний. Четверо омег, двое альф и шесть бет (все, кто были в том злополучном чате). Все стояли на невысокой сцене, поделённые на две группы центральной кафедрой. Президент студсовета поднялся по ступенькам и, окидывая провинившихся агнцев взглядом из серии «ну всё, ждите наказания» (что боятся почти все в институте), прошёл в центр для зачитки приговора. Он опёрся спиной о кафедру, демонстрируя непринуждённый вид и довольно-таки статную, подтянутую фигуру. Одетый во всё чёрное (что очень ему шло, как отметила про себя Солар): обтягивающий свитер с завышенной горловиной, широкие брюки-бананы из какого-то плотного материала и портупея в спортивном стиле. «Облик прям под стать военному трибуналу» у Бэбэ даже мурашки пошли от этого сурового вида, «папочка умеет наказывать и быть строгим». Солар и остальные спутники сели напротив «эшафота», заняв первый ряд, словно они какие-то почётные зрители. В принципе так и было… точнее почётный гость тут был только один, остальные — просто зрители, этакий фон. Ведь весь этот спектакль предназначался лишь для одной пары глаз и именно от их вердикта в итоге и зависело — жить ли председателю сего собрания, или умереть в расцвете лет. Бэбэ обвела взглядом опущенные лица студентов, отметив среди предателей пару своих людей, теперь уже бывших конечно же. Так же там присутствовали трое из рядов самого Чона, остальные, так сказать — «свободная оппозиция». Девушка вбуравила взгляд в Хо, откровенно рассматривая того с ног до головы — Хосок же старался на неё не смотреть, якобы он поглощён повесткой дня и весь такой занятой, хоть и отметил про себя, что привычная плиссированная юбка Солар заметно укоротилась, оголив острые коленки. И вот картина маслом, в духе «тайной вечери»* — Хосок вскидывает руку, которой он, правда, совсем не собирается раздавать сегодня хлеб и вино — в его ладони появляется какой-то листок бумаги (он же приговор), парень кидает короткий взгляд на Бэбэ и начинает свою речь поставленным голосом, от которого девушку слегка ведёт. ___________________ *«Та́йная ве́черя» — монументальная роспись работы Леонардо да Винчи, изображает последний пасхальный ужин Иисуса Христа с 12-ю учениками-апостолами, состоявшийся в Иерусалиме накануне его ареста римлянами. — Вы все знаете, что клевета это плохо. — В зале тишина. — Но это не просто плохо, все присутствующие должны чётко осознавать, что за ложные обвинения по законодательству нашей страны положено вполне соответствующее наказание. — Студенты оживляются, некоторые из ряда на сцене переглядываются, слышится робкое перешёптывание и вздохи. — Для приведения в действие всей этой машины правосудия достаточно простого заявления от пострадавшей стороны. И не важно, буду ли заявителем я или это будет Солар. Достаточно кого-то одного! И что будет дальше? — На эшафоте более активно переглядываются. — А дальше на вас заведут дело. А потом начнутся разбирательства, с соответствующим занесением сего факта в личные дела. Как понимаете, из института вы будете исключены. Тут начинается гвалт и шум — сообщение президента студсовета повергают обвинённых в полнейший шок, который создаёт моментальный отрезвляющий эффект. Никто и не думал, что простое желание разделить «парочку», лишить их силы объединения, повернётся к ним самим такой внезапной стороной. — Молчать! — Резко вскрикивает со своего места Солар, от чего все внезапно вздрагивают и затыкаются. Хосок хлопает глазами на Бэбэ. — Продолжай. — Улыбается смотрящему напротив неё парню. — Эм… да. Так вот, в доказательство у меня есть ID всех участвовавших в распространении ложных слухов, переписка так же задокументирована. Как понимаете, все нужные факты собраны — их более чем достаточно для выдвижения обвинения в суд. Что же вас ожидает. Согласно статье 307 УК Республики Корея: лицо, которое обнародует порочащие другое лицо факты, подлежит наказанию в виде каторжных работ или лишения свободы на срок более двух лет или штрафа не более пяти миллионов вон. На этом моменте кто-то не выдерживает и начинает плакать. — Что касается того, кто выложил аудиофайл. Его здесь, как видите нет. Но на него уже написано заявление… и это уже другая статья, более серьёзная! — Снова пауза, которая даëт возможность ещё более ощутимо проникнуться серьëзностью ситуации. — Это очень прискорбно, но я правда не понимаю… — Тут Хосок протяжно вздыхает, опуская руку с листком. — Чего вы хотели добиться всем этим? Какое-то время висит звонкая тишина, разбавляемая всхлипами омег. Чон даёт ещё какое-то время на обмозгование, уже теряя терпение. Через пару минут один альфа всё же решается и подаёт голос. — Прости… мы тупанули! Правда! Мы… мы просто не хотели чтобы вы с Солар были вместе. Это признание словно взрывает два мозга. Бэбэ поднимает вытянувшееся лицо и встречается с не меньшим недоумением на лице Чона. — Чегооо? — Не веря своим ушам, тянет Хо. — Что за бред? — Это так. — Выступает уже какой-то омега. — Мы боялись. — Чего вы боялись? — Не понимающим голосом произносит Хосок. — Боялись, что если вы будете вместе, то объедините свои силы и задушите всех в институте окончательно! — Не выдержав давления, вполне искренне вскрикнул омега. — Вы же два ходячих армагедона с турбодвигателями в одном месте. Каждый из вас — сущее наказание! Солар, например, может выжимать из окружающих все соки и вообще похожа злющую, мелкую собачонку, возомнившую себя большим псом-цербером. А ты Хосок, умеешь запрягать всех во все мыслимые и немыслимые проекты, от которых уже никому нет никакого продыха! Где шухер — там ты, где нет шухера — ты его сам создашь! От вас столько головной боли, что даже задница трещит по шву. Парнишку прорвало, однако судя по кивающим головам остальных провинившихся, они считали совершенно так же. — Удивительное единодушие! Кто-то ещё считает так же? — Хосок перевёл взгляд на своих помощников, что сидели на первом ряду. Кто-то виновато опустил голову, чтобы не дай бог не встретиться взглядом с президентом, кто-то отрицательно закачал головой, натянуто при этом улыбаясь. Солар сидела поражённая. «Хотели разлучить…» — Так, ладно! — Вскрикнул Хосок и все тут же замолкли. — Тем не менее, ложное обвинение остаëтся ложным обвинением, вы должны это понимать. Это не игры и не шутки. Даже если брать во внимание все ваши дебильные мотивы, моя личная жизнь — на то и личная, что она не касается ни одного из вас! Поэтому не вам решать быть мне с кем-то в отношениях или нет (тут Солар обострила взгляд), расставаться мне или нет — это право принадлежит только мне. Это не касается никого из вас! Понятно? — Все утвердительно замотали головами, а Бэбэ задумалась: «и меня не касается? То есть я, получается, тут вообще ни причём и ничего не решаю?» ~ — И как это понимать Чон Хосок? — Парень был резко прижат к двери в своём кабинете, как только они вошли, чтобы поговорить без свидетелей. Солар цепко схватила опешившего президента за ремешки портупеи и, почти потянув того на себя, вгрызлась острым взглядом в карие глаза напротив. — Что такое? Чем ты опять не довольна? — Храбрее, чем сам того ожидал, произнёс Хосок, однако при этом на всякий случай не вырывался и не нарывался. Понять, что опять не понравилось этой белокурой фурии, он уже был просто не в силах. Чон доказал свою невиновность, наказал обидчиков… правда не так, как планировалось изначально — в итоге он всё-таки смягчился, принимая во внимание глупые мотивы «преступников» (может всё же он чувствовал где-то внутри, что порой и правда слишком усердствовал и таким образом мог кого-то довести до белого каления) и в качестве наказания назначил провинившимся немного иные каторжные работы, чем те, что предусматривал УК Республики Корея. Сменил наказанием в своём стиле… Заключалось оно в том, что «отбывающие приговор» должны будут в течении года выполнять порученную им миссию в институте (на добровольно-принудительных началах). Каждый будет приставлен к нескольким студентам из чёрного списка «отстающих, прогульщиков, хулиганов и…» — огласите весь список пожалуйста — в общем тех, кто близок к отчислению, и на каждом из провинившихся будет лежать личная ответственность по повышению их уровня знаний, поведения и общего самосознания. Так же над каждым «счастливчиком» будет закреплëн персональный преподаватель, чтоб никто и думать не смел, что всё пойдёт на самотек. Всё будет отслеживаться, фиксироваться и докладываться лично ему — Хосоку. К тому же каждый преподаватель будет сам решать сколько и каких поручений давать своим подопечным (чтобы им жизнь мёдом не казалась). Казалось бы что тут такого — легко отделались, но! это будет масштабное задание протяжённостью в год и несёт оно совершенно чёткую цель, направленную на перевоспитание: отнимает овер дофига свободного времени и лишает плюшек весёлой студенческой жизни. — Чем? — Дышит Солар. — А то ты не понимаешь?! — Да блять, не понимаю! — Не выдерживает Хосок и накрывает руки девушки, вырывая их из захвата. Он уже реально устал от этого вечного давления. Проделав такую большую работу в столь малые сроки он рассчитывал как минимум на спокойное завершение дня (про благодарность и речи нет), а не на очередные претензии с ничего. Бэбэ, внезапно отпрянув, продолжила гневно дышать — она всё ещё на эмоциях, хоть ответный выпад Хо её немного охладил. Однако девушка решила всё же немного сбавить обороты. — Что значит: это право принадлежит только мне — расставаться или же быть в отношениях? Ты считаешь, что решаешь только ты? — А что не так? — Разводит руки в стороны. — Мы даже не в отношениях, вообще-то. Поэтому тут и решать нечего. — Вот как… — Взгляд Бэбэ моментально сделался тяжелым. — Солар, подожди. Я не это хотел сказать. Хотя и это конечно тоже. Ну ты же всё понимаешь, это был просто такой оборот речи… — Значит мы не в отношениях… — Девушка сощурила глаза, как бы задумываясь и сканируя парня напротив нечитаемым взглядом. — Значит переспать для тебя — это как в туалет сходить? Отлил, смыл и считай что ничего не было? И утром тоже значит ничего не было… Видимо мне показалось… — Неприятные выводы делали Солар очень больно — на душе неприятно скребло, от этого хотелось делать больнее в ответ. — А я не такая, Чон Хосок! Для меня это что-то да значит! Надеюсь ты помнишь, что ты лишил меня девственности? — Бэбэ… погоди… я помню конечно же! Господи… — Хо начал медленно отходить, пятясь назад. — Но если бы я знал об этом изначально… — То что? Не трахнул бы меня? — Ну что за слова в самом деле… — Я слышала этот проклятый аудиофайл, Хосоки. И как ты меня называл сучкой… и шлёпал… и прочее-прочее. И делал всё с удовольствием. — Хосок громко сглотнул, медленно отходя к стене. Он чувствовал себя будто в ловушке и всё что хотел сейчас — это побыстрее убежать, вырваться из этого удушающего чувства неких обязательств, что навязывают его несчастной совести. А ведь он совестливый человек. — Говорил, что такую как я только и трахать… Интересно какую такую? — Со, ну это же было в момент страсти! Ты же понимаешь, что это просто игра такая… — Спина Хосока столкнулась со стеной, отступать больше некуда. — Значит ты играешь со мной? — Бэбэ всё ближе. — Нееет! Даже в мыслях не было! Я же совсем о другом, просто… ты меня так странно заводишь… до такой степени, что хочется тебя отшлёпать, наказать… — Вот как? — Прости, если нанёс тебе моральную травму. Я… не смог сдержаться. Я… сам в шоке, если хочешь. — Да, ты нанёс мне моральную травму, Чон Хосок, поэтому бери ответственность. — Ручки девушки снова хватают за портупею. — Бери! — Хорошо-хорошо, я возьм… Бэбэ резко дёргает Чона на себя и тому ничего не остаётся как подчиниться и, с бешено колотящимся сердцем, обхватить маленькую бестию за затылок, чтобы та не повалилась на пол вниз, и впиться в раскрытые губы. «Кажется снова всё идёт по пизде…» ~конец флешбэка~ — Но скорее всего у нас ничего не выйдет. — Вроде спокойно заявляет Солар после своего долгого повествования. Спокойно ли? Тэ оборачивается к подруге, а у неё там… ВЗГЛЯД. Такой, который поймёт только тот, у кого самого на душе крушение надежд. Бэбэ вроде смотрит обычно, но Тэхён видит в них то самое состояние, когда держишь лицо до последнего. Когда за твой спиной полыхает твоё настоящее и рушатся мосты в будущее, а ты держишь свой маленький щит, который уже ни от чего по сути не спасёт. Секунда — и он тоже вспыхнет как спичка. И всё, что увидят окружающие в эту последнюю секунду, когда ты развеешься по ветру как пепел — всё то же твоё привычное лицо. Солар без сомнения сильная, но они с Чимином знают подругу и немного с другой стороны. С той, где на тебе семья, потому что твои родители ни за что не отвечают. Этакие не повзрослевшие взрослые — вроде внешне обычные люди, половозрелые, семью вон создали, детишек нарожали. Но… внутри это всё те же инфантильные подростки, которые не хотят брать на себя ни за что ответственность. За них это делает Солар. Номинально главные — родители, а фактически — Бэбэ. Предки у неё вообще красавчики — постоянно ездят по заграницам, отдыхают в своё удовольствие, или когда не в очередном заслуженном отпуске — работают на всяких работах. Ну как работают? Они их меняют как перчатки, нигде долго не задерживаются, потому что… не могут. Не получается. Несчастные люди с кучей причин — сама жизнь вставляет им палки в колёса: то коллектив не тот, то условия работы не подходящие, то ещё какая байда. Причин сотни — уклад один и тот же: никакого постоянства для семьи. Постоянны только родители в своём непостоянстве. И все вроде даже привыкли, потому что у них есть непоколебимый столп в виде несгибаемой Солар. На Бэбэ двое младших детей. Средняя сестра учится в школе, а младший братишка ещё ходит в садик. Везде надо успеть, всем помочь — тут некогда рассусоливать и наматывать сопли на кулак, тут уже ответственность иного порядка — не только за себя! Из-за того, что родители безалаберные, остальные члены семьи не должны страдать — братик и сестричка должны получать свою порцию заботы и любви, а так же ощущать, что за ними стоит кто-то ответственный как некая гарантия устойчивости жизни, тот кто будет ставить детям рамки, поможет с трудностями и чему-то научит — одним словом авторитет. Таким человеком и стала Солар. Как она однажды сказала сама себе — «кто, если не я?» И потянула свою лямку. Втянулась, подстроилась… одним словом, взяла ответственность на себя. Вот почему Бэбэ такая, какая она есть, а не эти ваши железные леди… — Почему ты так говоришь? — Кажется теперь время Тэхёну меняться ролями и давать нужную порцию утешения. Что вообще редко с Солар. Случай, можно сказать эксклюзивный. Омега укладывает голову девушки на своё плечо и гладит по спине. — Я это вижу. — Усмехается грустно, говорить в тёплую спину даже как-то легче. — Я сама виновата. Пережала… — Что ты такое говоришь. — Отстраняется Тэ и смотрит в глаза. — Да ну! Он же тоже этого хотел, значит… — Ничего это не значит. Он меня боится. И секс со мной — это больше было нужно мне, понимаешь? Этого уже не искоренишь, я переборщила с давлением… поэтому он не будет со мной. Я его ни в чём не виню, потому что… сама его довела до такого состояния. Надо было вовремя остановиться, а я не смогла почувствовать этот момент… Слишком привыкла всё держать в своих руках и под контролем. Но Хосок не вещь, а чувства не возникают из-под палки, Тэхёни. — Опустила взгляд. — Если он будет со мной из-за страха, то мне этого не надо. Это не то, к чему я стремилась. — Бэбэ… — Тэхён хотел просто обнять подругу. Они оба эмоционально поистрепались, им обоим сейчас слишком нужна поддержка и тепло рук. Чего-то такого простого и понятного, человеческого. Девушка подалась вперёд и обняла омегу. — Мы определённо пьём не то. — Всхлипнула носом подруга и Тэ сжал её ещё сильнее. Он не видел Солар слабой никогда! Поэтому чувствовал, что сейчас ей поддержка нужна даже больше, чем ему самому. Он сам и его забота очень нужны подруге. А когда становишься нужным — свои проблемы начинают немного меркнуть. — Кажется в чай нужно плеснуть коньячок. — Но где ж его взять? — Просто в проброс. Просто к слову… — Тут есть. — Странно улыбнулась сама себе и встала. Лицо Тэ вытянулось. Они что, и правда сейчас будут тут вдвоём хлестать чай с коньяком? Вот они конченые… но он не против! ~ Выпили по две чашки каждый. Вперемешку с горячим чайком коньячок пошёл очень даже хорошо — мягко по горлу и весьма забористо по мозгам — а торкало даже лучше, нежели пилось бы просто так. Как сказала Солар (а она пить умеет, что весьма удивило Тэ, он правда не знал такой её особенности) — один градус другой за собой хорошо тянет* (омега это запомнил, зачем правда не понял). ________________________________ *тут имеется ввиду градус спиртной и градус температурный, в сочетании с горячим алкоголь быстрее всасывается в кровь и сильнее ударяет в голову Душа расширилась и распахнулась. У них прямо какая-то маленькая вечеринка потерянных душ получилась. Фоном врубили музыку на смартфоне — и понеслааась. Когда мозги расслаблены — так хорошо отойти от проблем и просто подурачиться. В такие моменты кажется, что всё отпустило и скоро всё непременно будет хорошо. Во всяком случае очень хочется в это верить. А у самих в глазах «мы просрали свой шанс» — и такое единение, что даже вслух говорить ничего не надо. Просто смотреть в глаза грустно-грустно и при этом смеяться и нелепо танцевать. Как говориться, кто куда, а мы в загул. Гуляем, девочки. ~ — А ты знаешь, Чонгук засадил ту паскуду. — Словно сам с собой разговаривает Тэ, а Бэбэ просто обернулась на голос, не совсем понимая о чём мямлит омега. Оба тела устало рушатся на стулья, алкоголь бьёт по вискам, ноги как ватные. Но танцевать всё равно хочется больше. — Ту суку, которая меня изнасиловала и чуть не лишила жизни. — Даже будто навеселе тянет Тэхён, уголок губ нервно взмывает вверх и падает вниз, как подкошенный. Омега снова тянется к чашке, подливая в неё пахнущую дубовой бочкой, фруктами и полевыми цветами жидкость. — О! — Замирает Солар. Мозг хоть и заторможен, но что-то в него ещё проникает. — Вот как-то так. — Поджимает губы, несколько секунд о чём-то думает и прикладывается к золотому коктейлю, именуемому в народе «Кончай»*. ________________________ *Коньяк + Чай = Кончай — Охуеть и не выхуеть. — Задумчиво, но от того не менее ошеломлённо заключает подруга и перехватывает чаёк из рук омеги. Некоторое время сидят молча. На телефоне начинается новый трек SHE — Winona Oak: она совсем не ангел, живущий на холмах… поёт певица. «И я не ангел»… вздыхает Тэхён и ощущает на своей руке ладонь Бэбэ. — Прорвёмся! — Улыбается девушка, приглашая на медляк. — Мы все совершаем ошибки, так ведь? Будем учиться? — Попробуем. — Пьяно улыбается Тэ. — Твой альфа крутой. Теперь я ещё больше его уважаю. — Обнимает покрепче за плечи омегу и сама держится за него, чтобы не упасть. — Он больше не мой… — Поджимает губы Тэхён и кладёт подбородок на плечо Бэбэ, крепче сжимая талию девушки, ищет так нужного тепла. Так жаль… всем так отчаянно жаль… ~ В пол-шестого вечера дверь в клуб внезапно открылась и уже почти протрезвевшие, но немного заторможенные друзья, повернулись на звук. Из дверного проёма на них смотрели два встревоженных глаза. Принадлежали они Хосоку. Всё будто замерло. Никто ведь не знает, где они — здание института большущее, поди найди! А Хо нашёл… Значит очень старался. А зачем спрашивается? И чего у него глаза такие, будто хочет что-то сказать, но не знает как. Первой забеспокоилась Солар. Смотря как медленно входит парень, окидывает взором их внешний вид, стол, на котором покоились чашки, чайник и бутылка наполовину полного коньяка и проходит мимо, ничего не говоря. Потом опрокидывает бутыль и делает жадный глоток янтарной жидкости. А вот это уже совсем нехорошо. — Хо… — Осторожно подходит Бэбэ, едва касаясь плеча рыжеволосого. — Что-то случилось? Парень опускается на стул, переводит дыхание — видимо бегал по коридорам и кабинетам в их поисках. — У вас почему телефоны отключены? — И смотрит таким странным взглядом на Бэбэ, хотя и так уже понял почему. Вопрос, скорее уже, принял риторическую форму. — Ну, мы тут… — Отчего-то забуксовал Тэ, будто почувствовав фантомную вину непонятно за что. Они же ничего такого не сделали собственно. Им просто нужно было посидеть наедине, чтобы никто их не беспокоил — у всех бывают такие моменты в жизни. Омега смотрит на Хосока (а тот смотрит на Солар)… и чувствует себя как-то даже немного лишним. Он бы даже сейчас по-тихому удалился, чтобы эти двое поговорили, или… что им там вдвоём теперь нужно поделать в свете произошедшего? Но тут Чон резко поворачивает голову к нему и произносит следующую фразу. — Намджун в больнице с пулевым ранением. — И мир будто осыпается… прямо под ногами. Трезвеют мгновенно. *** ______________________________ Лунная соната — Людвиг ван Бетховен ______________________________ У Чимина всё как во сне. Вокруг мелькают люди в белых халатах, чего-то суетятся, переговариваются, совершают непонятные манипуляции, а он стоит посреди всего этого хаоса, смазанного разноцветным ускоренным пятном, перекрашивающим мир вокруг в галлюциногенные краски, и мысленно отсчитывает до ста. 35, 36, 37… Чимин уверен, что если он досчитает до нужной цифры — всё вокруг исчезнет, будто этого и не было. Развеется страшный морок и он снова очутится в тёплых руках Намджуна. Что он там ему не успел дорассказать? Какую-то смешную историю про то, как ходят в туалет альпинисты? Чимину однозначно нужно это знать, просто кровь из носу! 44, 45, 46… А потому он уверен, что скоро всё вернётся в изначальную точку. Он обнимет альфу покрепче и рассмеётся над его очередной оригинальной шуткой. Намджун очень интересно рассказывает, у него нетривиальные ходы в повествовании и оригинальные выводы, что он так любит делать в конце. И Пак хотел бы слушать его бесконечно! 51, 52, 53… Объятья Нама самые крепкие и надёжные — они как лучший оберег от всех его страхов, самый главный из которых — страх одиночества, его губы самые лучшие — они открывают в нём самые закрытые страницы его души, раскрывают его внутреннюю сущность, а Сам Намджун самый любимый и важный — и он так поздно это понял, так мало успел побыть с ним именно в этом всепоглощающем состоянии… именно в том, когда кажется, что не идёшь по земле, а паришь над ней! Ни с чем не сравнимое ощущение, которое он впервые познал со своим альфой, и которое он теперь никогда не забудет. 67, 68, 69… Он молит богов, чтобы они дали ему ещё одну возможность, в которой он смог бы прикоснуться к ямочкам на щеках альфы, дотронуться его носа своим, обвести пальцами каждую вену на его руках, зарыться в жесткие волосы и вдохнуть этот камфорный запах полыни так идеально сочетающийся с амбровым ладаном — ведь он не сможет жить без этого сочетания, что течёт по его собственным кровотокам. 75, 76, 77… Он бы отдал всего себя без остатка, разрешил внутреннему зверю альфы делать с ним всё, что тот захочет — без всякого сомнения отдал бы себя в жертву Намджуну, как какому-то божеству, перед которым он трепещет и возносит все его качества — и как альфы и как человека. Он был бы ему спутником, другом и любовником… Чимин готов быть любым, лишь бы судьба выдала ещё один шанс! 82, 83, 84… Всё происходящее — это пьянящий, страшный сон! И он во что бы то ни стало должен из него выбраться: разлепить тяжёлые веки, разорвать руками упругую оболочку, созданную злым Морфеем, вдохнуть полной грудью и ожить под взглядом чёрных глаз. Напиться из них горкой сладости нового дня, обещающего счастья, покоя и умиротворения. Эта чёрная, тягучая смола любимых глаз, она проникает в Чимина через лёгкие, облепляет всего изнутри, лишая воли, жизни, желания быть… Наполняет вязкой субстанцией, создавая непроглядную тьму, черноту ночи — бездонную Марианскую впадину. Чимин падает внутри себя. 98, 99, 100! Сон не обрывается. Постылая реальность не желает отступать! Намджуна перекладывают на носилки. Он на них лежит как обелиск, а белое покрывало, что покоится сверху, как надгробье, вытесанное из мрамора, по центру которого уже будто положен в дань памяти кровавый цветок. На голову Чимина капля за каплей капает кровавой действительностью. Он не чувствует ни рук ни ног, но послушно следует за носилками, боясь отстать и потерять бледного, как полотно, альфу из виду. Далее он оказывается в карете скорой помощи, а где-то в ногах друга — сидит Чонгук. Что он там делает и как вообще оказался рядом — последнее, что сейчас заботит омегу. Он ничего не понимает, и вообще не может связывать факты. Чон смотрит на него встревоженно, что-то говорит… кажется о том, что оказался здесь случайно, как раз приехал к ним в гости, а тут такое… Чимин ничего не отвечает, на вопросы врачей из бригады реанимации тоже не реагирует — за него это делает Чонгук. ~ В больнице суета, совершенно свойственная этому времени дня, особенно с учётом обстановки в стране — повышенный переполох и текучка. Всё мелькает, мелькает, мелькает, картинки прыгают, сливаясь голосами, вещающими на своём профессиональном языке. Чимин не вдаётся в подробности — у него не получается, с ним словно что-то произошло, в его организм будто что-то вкололи. На самом деле так и есть, ему успели вколоть дозу успокоительного, когда по пути в больницу у омеги случилось что-то вроде приступа, но он даже не заметил этого. Всё под свой контроль взял Чонгук. Он то мелькал перед Чимином, проверяя его состояние, то пропадал куда-то надолго с врачами. В одно из мгновений он даже садился на кортки перед омегой и говорил о том, что сейчас Намджуну делают срочную операцию и от неё зависит, переживёт ли альфа эту ночь. До Пака так и не доходит о чём речь, он просто лупит глазами и в неверии мотает головой — немой рыбой бросается на пустынный берег, где ему точно не выжить, лишённому воздуха с ароматом полыни. У него срок — в одну эту ночь, в эту бесконечную ночь — и если умрёт Намджун, следом иссохнет и он. Тихо и бесследно. ~ 18:14 В больницу приехали Хосок, Солар и Тэхён. Чимин их не особо заметил. Он сидит возле дверей операционной недвижимой куклой, не плачет. Ни капли с момента приезда врачей не проронил. И именно такое заледеневшее состояние больше всего пугает друзей. Они его обнимают, гладят по голове, что-то говорят, а толку… всё равно что изъясняться с мешком песка. Солар теряется, закусывая губу, нервно ходит по коридору, ищет глазами хоть кого-то, с кем можно поговорить, потому что тошно внутри — видеть такого пустого друга, их маленького сломленного Чими, невыносимо. Она натыкается на посеревшего лицом Хосока и подходит к нему, укладываясь головой на плечо. Тот в ответ обнимает её за спину и продолжает смотреть куда-то мимо. В воздухе веет чем-то нечитаемым, но таким, от чего кровь стынет в жилах. Когда смерть ходит рядом — всё и все меняются разом. Чёрная тень бродит неслышной поступью рядом, заглядывает в померкшие лица и гладит опущенные плечи, вызывая тем самым озноб и думы о вечном. Пулевое ранение в живот… Просто не верится! ~ Тэхён уходит по коридору в поисках Чонгука. Когда Хо сказал, что он где-то здесь — омегу от этих слов как в холодную воду окунули. Его не удержать на месте — Тэ разрывается меж двух бед: с одной — лучший друг, что не видит ничего вокруг, сидит себе как окаменевший, пуская в его сердце отравленные стрелы. Он ничем сейчас не может ему помочь, не может достучаться и от это ещё больнее! В разы острее от того, что так напоминает его самого в период после изнасилования — к нему так же никто не мог поначалу пробиться через тот невидимый кокон, который не поддавался даже ему самому. Он понимает, что сейчас происходит внутри Чимина, как его там внутри полосует кроваво… И от этого ещё больнее — всё, что им остаётся, так это только стоять и смотреть на это самоуничтожение (особенно если случится непоправимое, о чём сейчас думать вообще противопоказано). Они не в силах что-либо сделать — это закрытый купол, под которым происходят адские вещи, без какого-либо доступа внутрь. Тэхён подкожно вспоминает ту самую боль, что была у него самого, и от этих воспоминаний становится невыносимо! Хочется сбежать, укрыться, забыться! Другая его беда — Чонгук! Ведь у того сейчас умирает лучший друг! И хоть Тэ самого рвёт на части внутри, он ощущает на расстоянии его метущуюся душу — Гук испытывает сейчас то же что и он сам, если не хуже. Его альфа страдает! Тэхён должен его поддержать — он хочет этого сейчас больше всего на свете! Всё наслоилось в его душе, всех степеней боли — его, Чимина, Чонгука, Намджуна, друзей — сейчас даже не разобрать, где чьё. Это как единый страшный ком из переплетённых судеб — пульсирующий, сковывающий волю, не дающий разлепиться и отойти в сторону. Одно тянет за другое. Тэ идёт быстрым шагом, ищет альфу и за очередным поворотом пропажа всё-таки находится. Чонгук весь взмыленный, ему явно не до сантиментов: волосы его немного взъерошены, переодет в свободные штаны и футболку, на плечах джинсовая потёртая куртка. Он разговаривает с кем-то из персонала, а когда замечает боковым зрением движение в конце коридора, внезапно поворачивает голову в его сторону и хмурит брови. Альфа делает врачу неопределённый жест и, резко развернувшись на пятках, следует к нему. У Тэхёна сердце в тот же миг обрывается и падает прямо под ноги. — Давно здесь? — Первое что спрашивает альфа. Его голос усталый и немного осевший — видимо много говорил (или даже кричал). Тэ кротко кивает, что «нет, не долго», боится и слова лишнего молвить. От Гука такая мощная аура исходит, что сбивает его с толку. Омега думал, что сейчас они увидят друг друга и сразу обнимутся без всяких лишних слов, но реальность такова, что теперь они вроде как… не вместе?.. и хоть Тэхён и желает поддержать Гука, тот будто в этом даже не нуждается. Но может ему так просто кажется? Омега опускает взгляд, прочитать альфу он не в силах. Чонгук ни смотря ни на что, всё такой же уверенный в себе, будто держащий всё под контролем (ему бы так)… или просто делает вид, держится, старается внешне сохранять спокойствие? У Тэ бегают глаза, он не знает как себя вести. И снова в носу тот самый зуд, что был в подсобке. Сейчас накатит и он вновь разревётся. Только не это! Не много ли слёз для одного дня? Так стыдно за себя, обидно за всё что сделал не так, неловко от своих нелепых действий и слов… Похоже что альфа не нуждается в его помощи и поддержке. Хоть стой, хоть падай, хоть реви — а обратно в это утро не воротишься, слов не вернёшь… Что будет со всеми ними, если Намджуна не станет? Что будет с Чими? Думать об этом не хочется… Тэ уже знает, как друг относится к своему жениху — он признался ему, что Ким ему очень нравится… а завтра у них должна была быть свадьба. Господи, какой кошмар! У его друга только забрезжил свет на счастливое будущее, как вдруг злодейка-судьба решила всё отнять? Разве это справедливо? Разве это нормально? Но Чимин не плачет совсем, его будто выключили, обесточили! А потому за него это делает Тэхён — ненавистные слёзы всё-таки прорывают внутреннюю оборону омеги и взрывают глаза солёным феерверком. Только не показывать! Тэ быстро разворачивается, чтобы убежать, но сильные руки хватают его поперёк талии, пригвождая спиной к вздымающейся мощной груди. — Хватит бегать. — Раздаётся низкий голос сверху, а ему в ответ всхлипы. Тэхён сегодня как бездонная бочка. Тэ хочет вырваться (и прижаться одновременно), но обруч рук не даёт ему этого сделать — альфа сильнее прижимает омегу к себе, не говоря ни слова. Они просто стоят так рядом какое-то время, как пригвождённые — боятся нарушить это странное, но такое нужное единение. Ни далёкие и ни близкие — просто обмениваются исходящим друг от друга теплом в этой вылизанной чистоте больничного коридора. Чонгук чувствует, как потряхивает омегу, как того внутри просто переполняет съедающими мыслями и эмоциями — душа альфы от этого тоже не на месте. Он бы так хотел ему помочь, принять на себя этот эмоциональный удар, стать подушкой безопасности. У них общее крушение на скорости света и кто, если не он смягчит боль его ангела. Но если он сейчас продолжит, то может выдать себя с потрохами, так как его эмоции слишком не совпадают с произошедшей трагедией, и это расхождение никак не объяснишь — Тэ его мигом раскусит. Все потрясены, но только не он! Поэтому не сейчас… К тому же ему надо бежать, дел слишком невпроворот — всё должно идти по установленному Намджуном плану, в котором (пока друг лежит на операционном столе), он — временный дирижёр их маленького оркестра. — Иди к Чимину, ему нужна поддержка. Я здесь, не волнуйся… со мной всё в порядке. Тэ закусывает губу и, почувствовав ослабевшую хватку рук, коротко кивает, убегая по коридору. Он не оборачивается, не смотрит на Чонгука, боится увидеть его взгляд — вдруг он абсолютно равнодушный? Тогда ведь он не выдержит окончательно и уже не сможет быть опорой Чимину, поскольку у самого почва из-под ног уйдёт. ~ 19:22 Чимин и не думает плакать. Ему кажется, что этого нельзя делать ни в коем случае! Ведь по кому он будет это делать? По живому человеку, что борется сейчас там в операционной со смертью! А по живым людям точно не плачут! Если он будет плакать, он обязательно накликает чёрную тень, и уж тогда она навсегда закроет глаза его любимого альфы. Он держится за эту мысль как за спасительную соломинку. Он всё придумал, рассчитал — он обманет и собственный сон и саму судьбу! Ему просто не надо плакать и всё. Идея тянет за собой, как красная шёлковая лента, обвивает всё существо омеги — душит своем мнимым спасением, ласкает горло, сдавливая дыхательные пути. Пака снова накрывает, Солар громко зовёт помощь — прибегает медперсонал и снова что-то вкалывает омеге. Буквально через пятнадцать минут приезжают родители Намджуна и начинается новая волна суеты. Лан кидается к Чимину, пытается ему что-то говорить, обнимает, а потом понимает что с ним что-то не так. Его взор обращается к друзьям омеги и те всё поясняют. Папа приходит в ужас, вместе с мужем они уходят куда-то по коридору, видимо разговаривать с врачами и выяснять ситуацию. Кого меньше всего ждут во всей этой ситуации, так это папарацци, но они не дремлют: из-за угла появляется камера объектива и, не медля и секунды, разъярённый Хосок идёт разбираться с не имеющим совести грязным репортёришкой. Через разные промежутки времени то и дело снова появляются охотники за сенсациями — у них нет ни чувства такта, ни понятия личного пространства. Солар сама, как будущий журналист, возмущена происходящим беспределом особенно яростно, ощущая внутри себя что-то вроде вины за «коллег» по цеху. Она на пару с Хо принимается отгонять всех этих надоедливых мух, охочих до грязного белья. Время ускоряется: люди, люди, разговоры, причитания, выяснения, разбирательства, опять люди, какой-то человек из полиции, что пытается допросить Чимина и с успехом проваливает свою миссию, белые халаты и разные руки, то и дело тянущиеся к омеге с разными целями — всё как разноцветный приход после тяжёлого наркотика. Похоже скоро будет ломка. Но пока она не случилась, Чимин упорно не плачет — он немного отмер, придумав себе спасительную задачу: залез в телефон и читает про ранения в живот. Но всё так же не замечает никого вокруг. Страницы только и мелькают под шустрыми пальчиками омеги: симптомы, возможные исходы, случаи из жизни, чем может грозить для здоровья, последствия. Он погрузился в мир букв, где люди (те кто выжил сам, или кто-то из близких) делятся своими ситуациями и пишут о реабилитации. Паку это всё важно знать, ведь Намджун выкарабкается — он уверен! А раз так, то ему обязательно нужно знать к чему готовиться, он должен понимать — как и чем сможет помочь своему альфе. Чимин уже готов перестроить свою жизнь под Нама в случае не самого лучшего исхода. Он готов ко всему: ухаживать за альфой днём и ночью, отставив учёбу в сторону, кормить его с ложечки, научиться делать уколы, выносить судно, приспособиться его мыть и делать вместе все необходимые для полноценной жизни процессы. Всё что угодно, лишь бы его любимый ЖИЛ! И был рядом с ним… ~ 23:12 По настоятельной рекомендации Чонгука, друзья покидают больницу, обещая вернуться к Чими утром. Альфа даёт Хосоку ключи от своего автомобиля и тот развозит их по домам. 1:23 Отцу Намджуна внезапно делается плохо с сердцем и его срочно кладут в кардиологическое отделение в вип-палату. Лан сам не свой — он мечется меж трёх огней и не знает куда деваться от разрывающей его паники. Папа, что был самым счастливым человеком каких-то шесть часов назад: готовился к свадьбе любимого сына, строил планы и принимал гостей, теперь словно постарел в одночасье на несколько лет. 2:47 К близким выходит выжатый как лимон хирург и сообщает печальную новость о смерти альфы от внутреннего кровотечения в брюшной полости. Эту ночь Намджун не переживает.