Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

Чимин был решительно настроен уехать обратно в город, и как можно скорее! Потому что «какого чёрта? Откуда взялся этот проклятый соулмейт?» Он его не звал, появляться не просил и вообще… как кто-то смеет менять его метку! Тем более присваивать паука Намджуна! «А этот паук и правда очень сильно похож на тот, что был у Нама. Если бы только не бабочка между лап…» «Бред!» На обратном пути с реки к поместью чеканящий мелкие, но очень быстрые шажки Пак, наткнулся на Чипа и Дейла. Ну как наткнулся — пролетел мимо них. А ведь они снова спешили ему на помощь… со всех ног! Этому свидетельствовало и то, что альфа был как есть в махровом халате, сланцах и с мокрыми волосами. Похоже Тэ дернул того прямо из душа. Притормозившая парочка даже не сразу поняла, почему Пак уже не истерит (ведь Тэхён описал Чонгуку чуть ли не картину апокалипсиса) и вообще прошёл мимо них с таким серьëзным и решительным видом, словно торопился на собрание какого-то профсоюза, где ему предстояло важное выступление, полное беспощадного порицания и уничтожения врагов. Кстати о парочке спасателей стоит отметить отдельным пунктом. Тэ, можно сказать, практически вломился в ванную к альфе, когда тот спокойно отмокал в пенной неге. Зная, что омеги отлучились минимум на час, Гук решил расслабиться на всю катушку. Как говорится, почему бы и нет? Он тут пашет, панимаишь, на два фронта, тратит свои нервы налево и направо, мозги вечно напрягает, чтобы никому ничего лишнего не сболтнуть… ещё и этот маленький дьяволенок вечно его в холостую возбуждает… И вот чего только добивается этим? Хочет нарваться в итоге? Так он запросто нарвëтся! Чонгук и так уже… даже не на грани, а за гранью! Поэтому имеет право! Сбросив сексуальный балласт несколькими чёткими движениями руки, альфа решил на законных основаниях (раз уж отпустило), в кои то веки не принимать наспех душ, а поваляться в ванной, вот прям с ароматным маслом и пеной — покайфовать от души. Он даже размякнуть успел: ноги из пены вывалил на бортик, в руки взял бокал красного сухого вина — и всё это под расслабляющую музыку. Кайф! Для полного счастья только Тэши рядом не хватало — голенького, в водичке и между его разведенных ног! Пока альфа представлял эту картину со всеми вытекающими из неë фантазиями — не успел оглянуться, как снова неслабо возбудился. Однако в этот раз снять напряжение не успел — в незапертую дверь (а Гук не закрывает ванную, привычка у него такая) влетел взмыленный, запыхавшийся Тэхён — причина его томных грёз. Перевозбужденный Чонгук в первые секунды это сбитое дыхание омеги даже умудрился наложить на свою разыгравшуюся фантазию (в которой Тэ вот так же тяжело дышит от его пальцев внутри себя), однако когда омега затараторил как из пулемёта, настрой моментально улетучился, уступив место действительности. Из неё Чонгуку, для начала — нифига не было понятно, о чём там частит омега, а для конца — почему его ангел такой испуганный? Неужели и правда змейка в реку заплыла и перепугала омег до смерти? Выяснилось, что дело не в змеях, а в пауке. «Чтоб его все черти взяли!» И пока Тэ, заламывая пальцы и брови пояснял ситуацию (которая полный зашквар и ахтунг), Гук, так и не покидая пенное царство, прикончил вино (ибо заколебался! и вообще…), а когда омега закончил повествование, полное эмоций и соплей, внезапно встал. Да, мать твою — просто встал. Как есть нагим! Под охреневший вид застывшего Тэхёна, чья челюсть прогремела о кафель ванной, кажется, на весь дом. Выпучившиеся глаза омеги тут же скосились в одну точку на теле альфы, да так обратно по местам и не разошлись. Чонгук бы в другой раз извлёк из этой ситуации огромный профит, но сейчас был не тот момент, чтобы расшаркиваться на какие-либо профиты и думать о приличиях (да какие к хренам уже приличия, когда там омега его друга руки на себя накладывает), а потому, наспех обтеревшись полотенцем, он втиснулся в боксеры, весело при этом матерясь (вот лучше слова и не подобрать — это как в капроновый чулок мокрой рукой протискиваться, да и не совсем спавшее возбуждение, прямо скажем, не способствует мягкому скольжению внутрь портков). Нахлобучив сверху махровый халат, Чонгук утянул за собой Тэ, словно неживую марионетку, за руку. Пока бежали к реке, Тэхён по дороге продолжал рефлексировать: картинка бодрого достоинства Гука никак не хотела стираться с сетчатки его девственных глаз. Чонгук конечно заприметил это состояние — Тэ бежал хоть и шустро, не отставая, но при этом, кажется, ни разу не моргнул. Однако времени на разбирательства не было, ведь по словам самого же омеги, «Чимин там на себе кожу сдирает!» А это не шутки (да и не видно было по состоянию Тэхёна, что он шутил). Они этот момент ещё потом проговорят и переварят, а пока — нужно спасти рядового Райена. А рядовой, как штыковой — чешет себе по пыльной дорожке, лицо кирпичом и явно настроен не с жизнью кончать, как вещал о том перепуганный Тэ. Поэтому когда Чимин нагло промчался мимо спасательной миссии и даже не вздумал притормозить для оказания ему своевременной помощи — Чип и Дейл от сего даже на несколько секунд впали в прострацию. Чонгук посмотрел на Тэхёна, Тэхён посмотрел на Чонгука, повращав глазными яблоками в явном недоумении. А далее парочка резко развернулась на сто восемьдесят градусов и с призывами остановиться, нагнала стремительно удаляющегося омегу. *** — Чими, ну прошу тебя, ну зачем тебе уезжать? — Тэ наблюдал за тем, как друг поспешно сгребал все свои вещи, скинутые из шкафа на кровать, в спортивную сумку. Причина такой спешки, в общем-то была ясна — Чимин решил бежать от превратности злодейки-судьбы, неожиданно «сжалившейся» над несчастным омегой и ниспославшей ему замену недавно похороненному альфе. — Зачем? — «Он ещё спрашивает?» Пак резко вскинул голову и обратил на Кима суровый взгляд, словно тот был в сговоре с этой самой судьбой. Чимин был распалён негодованием, по его мнению Тэ его вообще не понял, он переметнулся на чуждую ему сторону. Это как же надо не знать его, как человека? Они же дружат с самого детства! И после всего сказанного он будет ему сейчас что-то там говорить, просить остаться? «Он не имеет на это права!» Буквально каких-то полчаса назад Тэхён сам же рьяно отстаивал его право на счастье с новым мужчиной — не спросясь, не удосужившись узнать его мнения… обрадовался этой глупой возможности как какой-то ребёнок! Хотя видел его отрицательную реакцию. А ещё просил, чтобы друг хотя бы не отвергал такую возможность… Возможность быть счастливым. Смешно! Просто смешно! Оставаться после этого здесь… «Ну нееет!» — А затем, что я больше не намерен ввязываться ни в какие отношения! И никакие альфы мне не нужны! — Зло зашипел на обескураженного Тэхёна Пак, смотря влажными глазами, из которых вот-вот брызнет обидой и отчаянием. — Чимиии… — Затянул Ким. Он чувствовал дистанцию, которую выставил между ними друг и от этого был сильно напуган и растерян. Чимин всё-таки и правда очень упрямый, всегда такой был, а ещё принципиальный — как вобьëт себе что в голову, считай всё. Со смертью Намджуна все эти качества в омеге только усилились и укрепились. — Ну послушай. Ну куда ты пойдёшь? Куда? Не к себе же домой? Чонгук сказал, что твоего отца положили в психушку, а мать спешно продаёт дом. — Чимин сменил взгляд на удивленный. «Вот значит как!» А он, как всегда, где-то в конце списка узнающих. «Оберегают меня значит» горько хмыкнул Пак, от чего Тэхён весь сжался, нервно перебирая пальцами край блузы. «Может не надо было говорить?» Ким уже ни в чём не уверен. — У Солар сейчас тоже места нет, у неё Хосок-хëн прописался. — Осторожно продолжил Тэ. — А тут всё-таки я с тобой, тут нам хорошо. Наши жеребята и щеночки тоже тут… Как они без нас? — Заскулил Тэхён, решив давить на жалость к братьям меньшим. Ведь Чимин любит животных, к тому же он уже взял на себя ответственность по уходу. — Ничего, и без меня справитесь. — Дрогнул голос Пака. — Мне… мне слишком тяжело находиться здесь, зная… — Чимин осëкся, на секунду прикрыв глаза и шумно задышав. — Зная, что где-то рядом… — Я обещаю тебе, что больше не буду упоминать этого соулмейта. — Тэ подошёл поближе, робко протягивая руки к немного застопорившемуся в задумчивости другу. — Если тебе всего этого не нужно, значит так тому и быть. Я уважаю твоë решение. Чимин недоверчиво посмотрел на Тэхёна, шмыгнув носом и опустив взгляд на вещи в сумке. Он стоял некоторое время в задумчивости и нерешительности, кусая нижнюю губу. А правильно ли он поступает, не слишком ли это поспешное решение? В конце концов и правда, куда ему идти? Разве что только… — Я поеду на квартиру… Там… цветы надо полить. — Немного неуверенно произнёс Чимин, вспоминая прекрасные живые лампы, к которым надо прикасаться, чтобы поддерживать с ними связь и заряжать энергией. Намджун рассказывал о них когда-то, что это система, основанная на доверии, недвусмысленно намекая в повествовании о том, что для роста и жизни всего на свете нужна забота. Что без неё жизнь замирает. А он не понял тогда… всей глубины сказанного альфой. Спорил о мнимой свободе, которая нужна всем на свете, а оказалось всё в точности, как говорил Нам: свобода, как и неволя — понятия относительные и пролегают не снаружи, а внутри. Система, основанная на доверии. Однажды он доверился… и теперь увядает от отсутствия заботы и внимая погибшего элемента их замкнутой системы. Намджун зажёг в нём внутренний свет, теперь он погас и уже никто, никакой соулмейт не разожжёт его вновь! Вот и вся свобода… которая ему теперь и нафиг не нужна без его любимого. Нет, ехать сейчас на квартиру — тоже такое себе решение. Это только разбередит его душу ещё сильнее… ведь там столько всего, что напоминает ему о пережитом с Намом: и тревожного и ранящего и прекрасного. Там, на их почти что ставшей общей квартире… было столько всего впервый раз! Первая течка, первый поцелуй, первое принятие метки, первый секс, первое понимание чувств… Это будет слишком для него, он не выдержит, не справится… — Я попрошу Гука полить их. А мы съездим туда, обязательно съездим, но только нопозже. Ладно? — Тэ уже был совсем рядом, почти приобнял друга, чувствуя как тот практически сдался и готов согласиться на его слова. Неожиданно Пак развернулся к омеге лицом и вцепился в Тэхёна мертвой хваткой, заревев в плечо. — Мне плохо, Тэ! Мне так плохо! Я держусь не понятно за что, склеиваю себя по кускам какими-то непонятными невидимыми нитями, я ищу мотивы, пытаюсь жить, но всё ускользает будто… Я… понимаешь, я люблю его! Люблю так, будто он всё ещё жив! Мне всюду мерещится его запах, везде, куда бы я ни шёл! Всюду преследует полынь с ладаном. Мне порой кажется, что вот-вот… сейчас… и Нам покажется из-за какого-нибудь дерева или поворота… Он всюду! Всюду, Тэ! — Тэхён был абсолютно поражён этому признанию. Он и не знал, что другу настолько невыносимо. Тот надрыв, с которым говорил сейчас Чимин — это слишком тяжело… даже просто слушать! А каково же проходить через всё это ежеминутно? — А ещё я вижу один и тот же кошмар о том, как я теряю моего альфу, моего паука, и ничем не могу ему помочь. Он гибнет каждую ночь, заставляя меня спастись самому! — Из Чимина лилось проливным дождём и блуза Тэ от плеча до груди была уже полностью мокрой от слёз. — Он спасает меня, а сам погибает, и я ничего не могу с этим сделать, Тэ! Я такой слабый… — Боже, Чими… Ты не слабый! Вовсе нет, ты самый сильный омега, каких я когда-либо встречал! — Тэ взял лицо Чимина и начал его целовать. — Почему ты не говорил обо всём этом? Запахи, сны… Боже! Ты мучаешься так сильно, а мы и на половину не ведаем о твоих страданиях! — Из глаз Кима полились слёзы. — Понимаешь, я не хочу больше влюбляться! Не хочу! Я выжат, я не выдерживаю, я боюсь! Зачем вообще этот соулмейт появился? Что это за насмешка судьбы? Ей мало издеваться надо мной, а? — Пак посмотрел в глаза друга, словно ища там ответов. — Я не знаю, Чими… Как он вообще только здесь оказался? — Пожал плечами Тэхён. — И правда как? — Внезапно задумался Пак. — Первый раз, когда у меня проявилась метка, он был в институте, теперь — здесь… Как эти два места вообще связаны? Как этот человек мог быть и там и тут? Если это совпадение, то как оно возможно? Меня кто-то преследует? — Вообще да, это странно… — Тэ почесал подбородок. — Ещё и эти запахи… А твоя метка на шее? С ней что-то странное происходит? — Она душит меня и реагирует на этот фантомный запах. Думаешь почему я пошёл к гостевому домику? Что-то само повело меня туда, потянуло… и чем ближе я туда шёл, тем ярче был запах! — А вдруг… — Тэхён внезапно громко охнул и прикрыл рот ладошками. Весь его вид был такой, будто его осенило. — Что? — Насторожился Чимин. — Нет, это бред… — Говори! — Серьёзно произнёс Пак и нахмурился. — Сейчас важно всё! Или я разберусь с этим бредом или точно лишусь рассудка! — Хорошо, хорошо. — Зачастил Тэ и перешёл на заговорщицкий шёпот. — А вдруг в том домике… как раз и находится твой соулмейт? А? — Чимин от такого предположения даже отпрянул, состроив мученически-неверящее личико. — Нет, ну а что! Сам же сказал, что тебя тянуло туда невыносимо! А ты ведь даже дороги не знал, но шёл точнёхонько к нему. А после этого случая то как раз… — Тэхён снова перешёл на шёпот, переглянувшись по сторонам в духе каких-то дурацких шпионских фильмов. — …после этого как раз и проявилась окончательно твоя метка. Чимин округлил глаза. По идее теория не такая уж и идиотская! Всё даже как-то слишком пугающе сходится… — Ты думаешь… — Пак отрицательно закрутил головой. — Но Чонгук же сказал, что это заброшенный домик. — Может и заброшеный. А может уже и нет! Вдруг этот кто-то там поселился без спроса? — Тэ сощурил глаза, а потом внезапно вскрикнул, за что тут же получил тычок от Чимина. — Прекрати так пугать! У меня уже сердце не выдерживает. — Хорошо, хорошо. Прости. — Тэхён снова зашептал. — Если этот кто-то туда поселился незаконно… то может быть он сталкер? Может он давно уже понял, что вы соулмейты, но не давал о себе знать! Ведь ты же собирался жениться, поэтому он был в тени. А теперь… — А теперь ему все пути открыты. — Поражённо закончил за друга Чимин и омеги с испугом посмотрели друг на друга, покрепче обнявшись. — Чими, мне это всё не нравится! Это точно какой-то сталкер… или маньяк! Я уверен, сто процентов даю! Нормальный человек скрываться не будет! — Согласен, что это всё чересчур. Но что нам делать? Может… Сходить туда на разведку и всё проверить? — С ума сошёл? А вдруг это опасный тип? Пусть он и твой соулмейт, но кто знает что у него за душой. Блииин, а ты ещё один хотел туда пиликать! — Испуганно заверещал Тэхён. — Не, я тебя никуда не пущу! Не надо нам никаких соулмейтов, да? — Ага. — Удовлетворённо закивал Чимин, ощущая единение с другом, наконец-то тот его понял и теперь полностью на его стороне. — Но… если там кто-то есть и он там скрывается, с этим всё равно надо разобраться. А то кто его знает, чего он там сидит, какие планы высиживает? — И что ты предлагаешь? — Давай всё Гуки расскажем! — Восторженно объявил Тэ, радуясь своей гениальности. — Он всё решит! Ты знаешь, как он разобрался с этим ублюдком, что меня изнасиловал? Засадил его ещё на двадцать лет! Вот пусть сгниёт там теперь, паскуда такая! Гуки всё может! — Гордо выпятил грудь Тэхён. — Поэтому думаю, это будет лучшим решением. — Омега взял ладошки Чимина в свои и радостно запрыгал. — Возьмёт себе в подмогу альф с конюшни и выкурит из гостевого домика любого, кто бы там не скрывался. — Думаю… — Чимин немного потянул мысль, а затем согласно закивал головой. — Думаю ты прав, так и надо сделать. *** Час от часу не легче. Стоило только погрузиться в свои «грандиозные планы», с тяжёлым сердцем подавив внутри безотчётную чёрную тоску по крохе, как тут же завалился Чонгук, взъерошенный, словно дворовый кот и с горящими глазами. — Тебя что, Нуар под зад пнул? — Оторвал взгляд от монитора Намджун, смеривая друга оценивающим взглядом. — Что-то случилось? — А вот и случилось! — Восстанавливая дыхание, присел на стул Гук. — Чимин твой случился. Ох блять, кармическая сила, долго я так не выдержу! — Не тяни кота за яйца, говори уже. — Сурово свёл брови Нам. — Даже блять не знаю с чего и начать! — Торжественно развёл руки Чонгук, правда не вызвав этим в друге и грамма ответной реакции. — У меня уже крыша едет. Ей богу, я твоего омегу уже боюсь, как огня! Смеяться будешь, но я даже с утра стал просматривать гороскопы, пытаясь хоть так определить, будет сегодня день спокойным или нет… что мне там грёбаные звёзды сулят. Намджун изогнул бровь и прикрыл крышку ноутбука. А кто не боится? Он сам дрожит при одной только мысли о зверьке и его вынимающих душу серых глазах, полных осуждения и боли. Они ему снятся каждую ночь — и каждый раз взгляд у его омеги абсолютно разный: то молящий о помощи, то осуждающий за совершённое, то презирающий за причинённую боль. Но какой бы он ни был — бесспорно только одно, Чими — его совесть, что гложет альфу с каждым днём всё сильнее. Каждое утро Намджун просыпается в поту и словно разобранный на части. Этот гостевой дом стал ему настоящей тюрьмой, из которой, как в насмешку, он может смотреть на свою свободу в бинокль и кусать локти от невозможности приблизится и вдохнуть уже наконец-то полной грудью любимый запах лаванды. — Давай покороче. — Прерывает поток страхов Чонгука Нам. — Короче? Окей! Короче, ты съезжаешь! — Пожимает плечами Гук и вымученно улыбается. — А вот теперь поподробнее. — Хмурится в ответ Ким. — Наши омеги сговорились. — Вздыхает Чон. — Ну, понятное дело, мой-то поддакивает твоему… А твоему чудятся всякие призраки, якобы живущие в гостевом доме. Не знаешь таких случаем? — Гук хмыкнул. — В общем меня делегировали сюда выяснить, кто здесь такой интересный скрывается от общественности. Брови Нама приподнялись в удивлении. Поворот очень неожиданный и интересный. — Значит зверёк всё-таки что-то почувствовал… — Уголком губ улыбнулся Ким. — Рано или поздно это бы произошло, я с самого начала об этом говорил. Чими слишком въедивый и упрямый, плюс наша связь растёт… — Растёт? — Перебил Чонгук, закатывая глаза. — Походу она уже выросла дальше некуда! Покажи-ка свою метку! — Что, не насмотрелся? Или сфоткать хочешь на память? — Да грёбаный йод! — Зарычал Гук. — Да, сфоткаю вот и дрочить на неё буду! — Так и знал, что у тебя всё-таки имеются перверсии. — Хмыкнул Нам. — Да пошёл ты! Ни одно из моих так называемых извращений не нарушает законы Южной Кореи! Меньше завидовать надо, тогда и перверсии на каждом углу мерещиться не будут. — Запыхтел Гук. — И вообще я к тому спросил, что у Чимина, между прочим, метка дополнилась! И знаешь кто там рядом с его бабочкой нарисовался? — Намджун мгновенно напрягся. В последний раз, когда он смотрел на свою метку, между лап паука была распрывчатая клякса неопределённого контура. И то, что у крохи тоже изменилась метка, намекало на то, что… «Да не может быть!» — Чёртов паук! — Хохотнул Чонгук. — Обвил несчастного мотылька своими загребущими лапами так, будто кокон хочет вокруг него сплести! Сцапал бабочку и рад. Намджун был поражён, это просто немыслимо! Вот откуда в снах зверька фигурирует паук — он же самой судьбой ему прописан. «Подсознание не обманешь». Некоторое время альфа так и сидел под прицелом лукавого взгляда Чонгука, погруженный в свои мысли, пока аура вокруг не стала меняться. В воздухе закружили полынные ноты, отдавая доминацию ладану. Нам сощурил на друга глаза, оставаясь при этом внешне спокойным. — А с хрена ли ты так подробно описываешь метку Чими, будто сам её видел? Лицо Гука в ту же секунду вытянулось. — Да ты блять рехнулся что-ли? — Опешил от такой предъявы Гук. — Мне Тэша описал! Понимаешь? Омега мой, которого я люблю между прочим! Прочисть мозги, Отелло! Нам последний раз сверкнул глазами на друга и виновато отвернулся. Напряжение моментально спало. — Показывай давай свою метку, ревнивец, сравнивать будем. А то наши омеги уже коллективно решили, что у Чимина соулмейт-сталкер объявился, который его преследует. — Намджун выкатился из-за стола, подъезжая к зеркалу. Чонгук наблюдал за другом с нескрываемым любопытством. — А мы то знаем, кто тут главный сталкер нашего Пак Чимина, так ведь? Подняв футболку, Нам тут же оцепенел, поражённо всматриваясь в отражение, что чётко транслировало бабочку между лап паука. — Вот сука! — Вскочил Чонгук, заорав то ли восторженно, то ли охреневши. — Ебать-копать, вы ещё и соулмейты теперь! Это же… это же пиздец всему! Точнее и не скажешь! Пиздец… он самый, родимый. Теперь их с Чими притяжение друг к другу будет ещё сильнее. Долго скрываться от тыковки с таким раскладом просто невозможно — сама судьба красными нитями будет вести его к нему. Любыми путями, всевозможными дорогами! Намджун сто лет ничему не удивлялся, но его зверёк в очередной раз смог это сделать. И будто услышав его мысли, в нос ударил концентрированный аромат лаванды, так внезапно, что это было похоже на удар феромоновой кувалдой по голове. — Чонгуки! — Эхом раздался крик Тэхёна. Было очевидно, что омега находился совсем рядом с домом. Гук даже подпрыгнул от неожиданности. — Гуки! С тобой всё в порядке? — Голос Тэ был встревоженный. Чон в панике заметался по дому. — Твою душу мать! Что он здесь делает? — Не только он, с ним Чими. — Добавил Нам так спокойно, будто всё происходящее абсолютная фигня. — Какого хера! — Испугано зашептал Гук, начиная рвать на себе волосы. — Поздравляю, друг мой, ты привёл хвост. — Изогнул бровь Намджун. — Да бляяять! Тэшааа, ну какого лешего! Я же ему сказал дома сидеть! — Очевидно что он беспокоится за своего любимого альфу. — Усмехнулся Ким, спокойно смотря, как хаотично мечется Гук. — А с хера ты то такой спокойный? — Вспетушился на Нама Чонгук, но продолжение мысли потонуло в новом крике омеги. — Чонгукии! Ты жив? — Ещё более тревожно прокричал Тэ. — Мы тут с Чими, и если ты сейчас ничего не ответишь, мы войдем в дом! У меня с собой пистолет! — Чего, блять? Какой пистолет? Где он его взял? — Запаниковал Чонгук. — Блефует. — Заключил Нам. — Выйди уже к нему, а то он тут сейчас начнёт спасательную спецоперацию. — Как же вы мне все… дороги! — Гук всё продолжал материться, правда одними губами, но разные слова уже так и рвались наружу. ~ — Блять, Тэша! Какого хера? — Зарычал Чонгук, стремительно вылетев из домика в направлении омег. Те стояли около тропинки и жались друг к дружке, словно два воробушка. — Гуки! — Вскрикнул Тэ и побежал на встречу альфе, но тот его тут же осадил, не давая себя обнять. Почувствовав, что альфа зол, он притормозил, заморгав глазами. — Ты почему здесь, а? Я что тебе сказал? — Чонгук возвышался над омегой, попятившимся обратно к мнущемуся на месте Чимину. Волна подавления, что шла от альфы, не давала Тэ нормально мыслить и немного пугала. — Гуки… — Уже более осторожно прошептал Тэхён, всё его существо сжалось от энергетики Чонгука. Но тот был слишком распалён, и вообще перенервничал, поэтому не сразу сообразил, что перегибает палку. Глаза омег были напуганы, а сам альфа в полумраке вечера выглядел довольно устрашающе — волосы его были взъерошены, глаза сверкали, желваки ходили ходуном, а чёрная одежда придавала фигуре дополнительного роста и воинственности. — Мы… просто беспокоились… — А я по твоему не беспокоился, когда просил вас остаться? — Снова зарычал Гук, наступая на уже сжавшуюся фигурку Тэ. — Время видел? Я тебя спрашиваю? — Я… я… — Тэхён еле заметно шмыгнул носиком. — А почему ты тогда один пошёл? — Какая тебе разница? Раз пошёл один, значит так было надо! А вы что, в героев решили поиграть? Я говорил или нет, что здесь змеи водятся? А если бы вы с пути сбились? Мне что, всю ночь вас с собаками опять искать? Вы чего такие трудные, а? Губы Тэ задрожали. Что есть сил подавив накатывающие слёзы, омега выпятил подбородок и резко развернулся в сторону Чимина. — Чими, пойдём. — Тэ схватил Пака за руку и потянул того обратно в лес под опешивший взгляд замолчавшего альфы. — Тэша! — Внезапно опомнился Чонгук, осознав наконец, что всё это время он тупо орал как потерпевший. — Тешенька! Альфа сорвался с места, метнувшись к омегам, и схватил Тэ под локоть, развернув того к себе и с силой вжав в свою грудь. Омега тут же забарахтался, сопротивляясь объятий и выставляя барьер из рук. Чимин же отошёл в сторону, стараясь не мешаться и не впутываться в любовные разборки. Он всё тревожно всматривался в свет маленького окошка, что создавал неровный прямоугольник на траве перед домом. — Иди к чёрту, идиота кусок! — Завизжал Тэ, но ни один из своих приёмов применять против альфы даже не подумал, хотя спокойно мог уже приложить того как следует. — Чего орёшь на меня? Кто тебе позволил? В жизни больше не подумаю помогать тебе! Чонгук уже сто раз пожалел, что так сильно вспылил. Да, он нехило так перенервничал, поэтому и не совладал с собой… к тому же там, в каких-то нескольких метрах от них был Намджун, что накладывало свой отпечаток — всё это подорвало его нервы, зарядив альфу как пушку на неконтролируемый поток слов. Результат не заставил себя долго ждать — его прорвало. Сейчас же он очень сожалел — ругая себя всякими словами и пытаясь судорожно восстановить между ним и его омегой мир и понимание. Чонгук одновременно блокировал руки Тэ и гладил того по спине, успокаивающе укачивал в руках и пытался дотянуться до ускользающих губ. Тэхён на самом деле уже и сам прекрасно чувствовал по ферромонам Чонгука, что тот дико сожалеет, но всё равно был немного обижен. Правда на объятья стал поддаваться всё больше, а сопротивляться — всё слабее, позволив в итоге альфе расцеловать своё лицо и шею. — Прости меня, Тэшенька. Прости дурака! Я вспылил! Но я и правда очень испугался за вас, что если бы что-то произошло? — Да что бы произошло? Мы шли след в след! — Пробурчал Тэхён, в очередной раз подставляя губы под нежный чмок. — Почему вы вообще пошли за мной? — Вздохнул альфа. — Ты тоже меня пойми: вы попросили меня о помощи, я согласился, пошёл проверить этот дом как можно быстрее. А вы мне, получается, не доверяете? Ммм? — Поднял бровь Гук, смотря в медовые глаза. — Доверяем. — Опустив взгляд, пробурчал Тэ и снова посмотрел на альфу. — Ты пошёл один… а уже начало темнеть. Я испугался за тебя. Решил, что если что, приду на подмогу и наваляю там любому, кто бы в этом доме ни скрывался! — А что за пистолет? — Да нет никакого пистолета, это я так… для этого сталкера сказал, чтобы он испугался и не делал если что глупостей. — Гордо продемонстрировал свою смекалку Тэхён. — Ох, и почему только ты у меня такой боевой и безрассудный? — Расплылся в улыбке Гук. На самом деле ему было жутко приятно от такой искренней заботы и беспокойства. Обняв от накативших чувств Тэ посильнее, он уже даже начал в лужицу растекаться, как вдруг внутри прострелило «а где Чимин?» Покрутив головой, альфа обнаружил пропажу рядом с домиком. Пак, поднявшись на цыпочки, зацепился пальчиками за выступ у окна и пытался подтянуться повыше, чтобы взглянуть внутрь дома. — Чимин! — Внезапно окрикнул Чонгук и Пак от такой неожиданности тут же отцепил руки, повалившись вниз и приземляясь попой на землю. — Айщщщ. — Зашипел омега, потирая пятую точку. ~ — Гук… идиот… — Выругался в тот же момент Намджун, ощущая боль Чимина как свою. ~ — Ох, Чими! — Тут же вырвался из объятий альфы Тэхён и побежал к другу. — Ну что ты так орёшь? — Повернулся омега к Гуку с осуждающим взглядом. — Всё орёшь и орёшь, у Чими скоро сердце не выдержит от твоих криков! Итак уже перепугал мою булочку. — Прости, Чимин. — Почесал затылок Гук и подошёл к омегам. — Так кто там живёт? — Поднимая Пака, спросил Тэ. На Чонгука обратились две пары глаз. — Оказалось, тут бездомный поселился. — Махнул рукой альфа. Омеги переглянулись. «Мой соулмейт бездомный?» — Бездомный? — Удивился Тэхён. — А сколько ему лет? — Ну, думаю что-то около пятидесяти. — Пожал плечами Гук. Омеги снова переглянулись. «Мой соулмейт пятидесятилетний бездомный?» — Пфффф… — Протяжно выдохнул Тэ, не зная, что на это сказать. Он просто пожал плечами, смотря на Чимина. Вид друга был задумчивый и немного разобраный. — У него нет метки. — Внезапно добавил Гук и оба омеги снова посмотрели на него. — Я проверил. Так что он никому никаким соулмейтом быть не может. Я разрешил ему тут пожить, жалко всё-таки человека… — Это точно? — Подал тоненький голосок Чимин. Это так странно всё… почему же его тогда так сюда тянуло? Да и сейчас так непреодолимо тянет внутрь, что он еле сдерживается уже. А запах? Он и сейчас настолько силён, что голову обручем давит. — Точнее и быть не может. — Махнул рукой Гук, но тут же осёкся, увидев недоверчивые глаза Пака. — Ну вы мне что, не верите? Какой смысл мне врать? — Развёл в стороны руки Чонгук. — Чими, слышишь? Там нет никаких соулмейтов. — Подтвердил слова альфы Тэ, будто из его губ те же самые слова звучат для Пака более доходчиво. Чимин всё ещё тревожно всматривался в яркий квадрат окна, словно в приоткрытый ящик Пандоры, из которого вырывается загадочный свет, полный тайны. Он не мог оторвать взгляд, словно был загипнотизирован. Прошло несколько минут в этой тишине и ожидании, когда это уже стало беспокоить Тэхёна и напрягать Гука. — Мы можем туда зайти? — Шёпотом произнёс Чимин, всё так же смотря на окно. Там словно был огромный магнит, который его никак не отпускал. На голову снова начало опускаться зелёное марево, и Паку казалось, что вокруг таинственно зашептались сосны, а южный ветер закружил вокруг него некой воронкой, утягивая куда-то за пределы сознания. — Не думаю, что это хорошая идея. — С беспокойством в голосе произнёс Чонгук. — Этот бездомный чем-то болен… может простудное, а может что похуже. Кто его знает, что он там подцепил, жизнь то у таких людей, сами понимаете, не сахар… — Чими, давай не будем туда заходить. Я не хочу, чтобы бы мы заразились! — Подойдя к другу и приобняв его, прошептал Тэ. Ему не нравилась эта зацикленность Чимина и он уже хотел побыстрее уйти из этого места. — Я не понимаю… — Вдруг закачался Пак. Его ноги внезапно ослабли, а голову сдавило так сильно, что показалось будто вот-вот у него глаза из орбит повылазят. — Не понимаю… — Чими! — Внезапно вскрикнул Тэхён. — У тебя кровь носом идёт! — Вот блять! — Только и успел ругнуться Гук, подхватывая теряющего сознание Чимина. ~ — Зверёк… Чими… — Шептал Намджун, валяясь на полу рядом с перевёрнутой инвалидной коляской и утирая рукой чёрную струйку крови, текущую из носа. Ему не хватило каких-то пол-метра, чтобы доползти до двери, как он вслед за омегой погрузился в темноту. *** — Послушай, может хватит меня держать в своей люксовой берлоге? Похищение людей в наше время не приветствуется, знаешь ли. За это и срок можно получить. — Изящно натыкая шпажкой дольку персика и элегантно укладывая её в приоткрытый ротик, произнёс Джинни. Волосы его были уложены аккуратными волнами, на голове сияла диадема, а на тело был накинут шёлковый халат в пол, вышитый золотыми и ультрамариновыми нитями и усыпанный кристаллами сваровски. Альфа смотрел на него заворожено, не отрывая от процесса поглощения фруктов своих змеиных глаз. Он смотрел так, будто никогда в жизни не видел ничего более интересного. И это было правдой. Новой правдой Сон Хвана, богатейшего и влиятельнейшего властителя, чеболя и единственного владельца целой империи, оставшейся в его руках после смерти отца и дяди. — Наивный мальчик. Срок получают только те, кто под законом ходит, а не те, кто его вершит. — Произносит Хван, а Джин на эту фразу строит кислую рожицу. — Мои родители. Как насчёт них? Думаешь им понравится такое отношение к их любимому сыночку? Я ведь их наипрекраснейший цветочек, зайка и вообще… — Стреляет взглядом Ким, от которого Сон чуть ли не погибает на месте. О да, Джинни и правда цветочек, зайка, куколка, его любимая райская птичка… эпитетов не счесть! Он каждый день осыпает эту красоту лучшими брендовыми шмотками от ведущих дизайнеров мира, сапфирами и бриллиантами, коллекционными украшениями и сувенирами. Омега все это принимает, не отказываясь — немного лениво, с грацией достойной персидских принцесс, но увы, в ответ ни шага на встречу — даже прикоснуться не даёт! Холодный как лёд… нет — как огромный бриллиант, самый дорогой в коллекции и безумно красивый. Кажется, Хван даже его любит… Правда альфа не знает, что это такое, но от Джинни у него всё внутри сводит и в узлы скручивает, он повязан — этот омега его истинный и Сон признаёт, что из этой связи ему не выбраться. Так, что это тогда, как не любовь? — Им ничего не останется, как принять наши отношения. Я просто скажу, что мы вместе и всё. — Резюмирует альфа. — Думаешь они поверят? Ты всех вокруг за идиотов то не держи. — Игриво тянет Джинни и снова протягивает пальчики, усыпанные перстнями, к фруктам, попутно любуясь своим отражением в зеркале. — Думаешь, есть повод не поверить? Я самая лучшая партия в этой, да и не только в этой, стране. — Щурит змеиные глаза Хван, правда это не производит на омегу и грамма впечатления. Тот лишь лениво пожимает плечами и, ухмыляясь, эротично вкладывает в свой влажный от брызнувшего сока ротик, очередную сладкую дольку. И сам такой же сладкий! Приторно сладкий, до дёргающегося глаза и с ванильным ароматом — самым любимым у альфы, ещё с младенчества, когда папа пёк ванильные кексики. — Пффф… индюк напыщенный. — Прожевав кусочек и медленно облизнув пухлые губки, манерно произнёс Джинни. — Считаешь себя лучшим? — Считаю. — Уверенно и даже немного зло, подтвердил Сон, ещё сильнее сужая глаза. — Да у меня такие альфы были, ты и в подмётки им не… — Омега не успевает договорить, как оказывается придавленным щекой к зеркалу. Серебряная вазочка, что стояла на краю трюмо, упала, а следом за ней по полу посыпались и фрукты. — Повтори что сказал! — Прижался сзади к омеге Хван, заводя его руку за спину и вжимая в поверхность зеркала ещё сильнее. — Руку убери. — Скривился Джинни, выдыхая горячим воздухом на стекло. — Сказал, что думаю. — Шлюшка! Дрянь! — Зашипел Сон, чуть ли не трясясь от злости и собственной слабости перед омегой одновременно. — Ох, взыграло то как! Правда глаза колет? Боишься даже представить, что кто-то может быть лучше тебя? — Ехидно улыбнулся Сокджин и поднял взгляд вверх, смотря как глаза альфы наливаются кровью. Задел. Очень сильно задел. «Ну и хорошо, может выведу его из себя и он меня прогонит?» — Птичка, ты не в те игры играешь, если намекаешь на мою мужскую несостоятельность. — Хван посильнее прижался к омеге, заведя одну руку ему под живот и впечатывая в себя мягкую попку, обтянутую шёлком. — Думаешь, если я с тобой нежничаю и всё ещё не разложил, значит я хуже всех твоих прежних ёбарей? — Губы альфы победно растянулись, ощущая ложбинку между ягодиц, в которую он так удачно упёрся. Джин не сопротивлялся, просто смотря в отражение. — Поосторожнее с язычком, а то он от мозолей болеть будет. — От каких ещё мозолей? — Немного непонимающе спросил омега. — От трудовых. Когда тебе им придётся денно и нощно трудится на моём члене. — Ухмыльнулся Хван и потёрся выступающим пахом между аппетитных половинок. По шёлку скользилось так легко, что он даже не заметил как завис на этом процессе. — Ну ты и сексииист! Бесишься, что не даю? — Бровка Джинни поднялась вверх. Смотря прямо в зелёные глаза, омега сам сделал несколько плавных движений попкой, от чего Сон аж замер в предвкушении и непонимании одновременно. — И не дам! Понятно выражаюсь? — Хмыкнул омега и скривил личико так, будто ему неприятно. — Думаешь оскорбил меня сейчас? Это ты не меня оскорбляешь, а себя. Получается… что твой истинный шлюшка и дрянь, у которого была куча ебырей. Боже, какой позор… — Трагически, но при этом очень наигранно, затянул Джин и хитро посмотрел на Хвана. — Заткнись, а не то… — Побагровел альфа, мигом отстранившись от омеги. — Не то что? Силой возьмёшь меня? Давай, давай возьми! — Джин развернулся к Сону и упёрся руками о трюмо. — Только ты же знаешь, что если будет больно и неприятно мне, то тебе это вернётся двукратно. — Перетерплю, лишь бы тебя перевоспитать. — Снова зашипел альфа и приблизился. — Меня не перевоспитаешь, учитель. Я уже такой, какой есть. — Хмыкнул Джин и игриво провёл пальчиком по груди Хвана, поддевая ноготком верхнюю пуговичку, от чего та расстегнулась, немного приоткрывая грудь альфы. Омега еле заметно на это облизнулся, проведя розовым язычком по пересохшей нижней губе и, снова вбуравил свои глаза в альфу. — Я свободолюбивый, неотразимый, прекраснейший из всех земных созданий. Знаешь почему альфы так любят меня и толпами вьются? — Почему? — Сглотнув вязкую слюну и немного поперхнувшись, произнёс Сон. — Потому что я лучший! — Пальчики легко скользнули под ворот рубашки альфы и слегка огладили его смуглую кожу, вызвав у чеболя табун мурашек. — А ещё… потому что я тоже люблю их. — Какая же ты всё-таки шлюха… — Дёрнул плечом Хван, высвобождаясь от пут Джинни, что буквально околдовал его собой и своими прикосновениями. — Перестань так меня называть, пряня. — Надул губки омега. — Я понимаю, тебе обидно… Ты самый богатый и вероятно могущественный альфа в Корее, а тут такой облом. Истинный тебя не принимает. — Жалостливо развёл руками Джин, показывая размер облома. — Но почему? Неужели наша связь тебя ко мне не притягивает? — Отчаявшись уже понять омегу, спросил Сон. — Хм… дай подумать. — Сокджин сделал вид, что серьёзно задумался. — Ну да, ты очень богат, влиятелен, высок, и внешность у тебя выдающаяся. Наверное и тем, что между ног сможешь удивить. Боже… — Омега довольно растянул губы. — Ты сейчас так унижаешься передо мной, что мне даже жалко тебя… — Жалко? Меня? — Не веряще выпучил глаза альфа. — Тты… ты ебанулся? — Ну а что, из жалости я тоже могу дать. — Наивно посмотрел на Хвана Джин и пожал плечами. «Издевается…» — Ах ты… — Зашипел Сон, сжимая и разжимая кулаки, он даже уже и не знал что предпринять в такой ситуации. Джинни просто несносен! «Сука, почему я так бессилен перед ним?» — Знаешь что мне нравится в жизни? — Более серьёзно произнёс Сокджин и Хван застыл, смотря на омегу в ожидании того, что тот ещё ему скажет такого потрясающего? — То, что несмотря на всю грязь и несвободы, что в ней присутствуют, так же есть такой интересный момент… Момент абсолютной свободы. Стоит только захотеть, принять и увидеть эту возможность. — Змеиные глаза вбуравились в омегу, Сон слушал внимательно. — Понятное дело, что нас воспитывают так, что мы теряем эту веру и все вокруг только и убеждают нас в обратном. Почему? Потому что и сами так воспитаны, сами носители этих скреп внутри себя. Это замкнутый цикл, практика приемственности. — Джин улыбнулся одним уголком губ и сняв диадему, небрежно швырнул её на кровать. — Не ожидал от меня таких мыслей? — Ухмыльнулся он на застывшего альфу и снова продолжил. — Например у тебя есть куча денег, власти и прочего и ты можешь купить и взять всё, что ты пожелаешь. Тело моё тоже, кстати можешь. — Хитро улыбнулся омега и, подойдя к окаменевшему Хвану, взяв его руку, провёл ею по своей шее. — А я вот возьму, и не захочу отдать тебе свою душу и свою любовь. Ведь именно это ты так желаешь? Тебе ведь не надо того же, что может взять другой? Такой же человек с деньгами и властью. У тебя уже и так всё есть, правда? — Джинни отпустил руку чеболя и сам провёл длинными пальчиками по скуле альфы, наслаждаясь прикосновениями. — И ты ничего не сможешь сделать, чтобы завладеть тем, что у меня внутри. НИЧЕГО! Омега обошёл всё так же стоящего каменным изваянием Хвана сзади и, прислонившись к его широкой спине, просунул руки вперёд, обхватив торс альфы. Джин начал сладострастно и мучительно-медленно тереться щекой о его спину, балдея от запаха имбиря и смешивая их ароматы, что так идеально сочетались между собой. Сон же стоял с закрытыми глазами и впитывал каждое прикосновение и жест Джинни, моля, чтобы это продлилось как можно дольше. — Даже если будешь обладать всеми деньгами и властью мира — мои чувства к тебе, они тебе не подвластны, ты не можешь до них дотянуться и присвоить. — Неожиданно омега оторвался от тела альфы, на что тот издал вздох разочарования, и снова подошёл к зеркалу. — Круто, правда? — Подкрасил блеском губки омега и обворожительно улыбнулся. — А знаешь кто меня этому научил? Кто подсказал такую простую, но крутую вещь? — Кто? — Прокашлялся Хван. Он всё ещё чувствовал на себе отпечатки рук омеги. — Намджун. — Намджун? — Удивлённо переспросил чеболь. — Угу. Мой друг. Он чертовски умён! Гений, как мы его зовём в своём кругу. — Улыбнулся Джинни, довольный производимым эффектом. Однако вид странно похмуревшего альфы омеге не понравился. — Что? — Ты же сидишь тут без связи с внешним миром и не знаешь… — Что я не знаю? — Джин тоже нахмурился. — Я сразу не сказал тебе, поберечь хотел… — Опустил взгляд Хван. — От чего? Что-то с Намом? — Джин подлетел к альфе и с силой схватил его за руку. — В общем… да. — Растерянно произнёс Сон и потёр переносицу. — Что с ним? Он болен? Ему плохо? Его родителям? Чимини? Что случилось? — Расширив глаза, затряс альфу Джин. — Он погиб… — Убитым голосом произнёс Сон, замечая как бледнеет Джинни. — Ччто? — Не веря в услышанное, переспросил омега, чувствуя как слабеет. — Умер. Пулевое ранение. — С тревогой в голосе произнёс альфа. — Насколько мне известно, было сильное внутреннее кровотечение, которое так и не смогли остановить. Омега покосился, оседая на не слушающихся ногах, однако чеболь его тут же подхватил под руки, не дав упасть на пол. Подведя ошарашенного омегу к койке, он усадил его на край и сев рядом, стал гладить по плечам и спине. От блистательного принца Джинни словно не осталось и следа, будто в один миг с него осыпалась вся золотая скорлупа, упав под ноги и обнажив ранимое, беззащитное нутро, что было доселе спрятано от его глаз. Омега неверяще завертел головой, а потом неожиданно впился руками в воротник альфы, начав его трясти. — Нет! Нет, нет, НЕТ! — Запричитал Джин так потрясённо и надтреснуто, что Хвану показалось, что в этот миг и на его сердце тоже образовались трещины. Железная броня в груди дала брешь. — Этого не может быть! Ты мне врёшь! — Две недели назад были похороны. — Пытаясь успокоить, обхватил Джина Сон. — Он похоронен на частном кладбище. Об этом до сих пор говорят в новостях… — Сволочь! — Стал извиваться словно уж омега. — Какая же ты сволочь! Ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ! — Джинни, успокойся. — Хван некоторое время удерживал Джинни, но тот начал брыкаться только хлеще, а потом и вовсе неудачно и довольно сильно стукнул лбом в плечо альфы. Тому хоть бы что, а из глаз омеги посыпались звёзды вместе со слезами от боли. — Ну вот что ты творишь? Теперь у тебя на лбу красное пятно. — Цокнул Сон, на миг вызвав ступор Джина. — Гадина такая! Почему не сказал мне? — Снова стал дергаться омега в руках чеболя, словно в приступе эпилепсии. Устав от этих препирательств, Хван просто взял и повалил омегу на кровать, обхватив того руками и ногами и нависая сверху. Но и тогда Джин продолжил брыкаться и прыскать в него ядом, пытаясь при этом выпутаться из крепких объятий. Поняв через некоторое время, что сопротивление бесполезно, омега наконец сдался и затих, смотря в зелёные глаза наклонившего к нему альфы. — Как ты мог? — С горьким упрёком в голосе произнёс Джин. — Как. Ты. Мог? — Я не мог по другому, скорее уж так! — С болью ответил Сон. — Я нервы твои поберечь хотел! — Омега на это только скептически фыркнул. — Да, да, да, я не хотел тебя отпускать, это тоже! Потому что ты ломанулся бы от меня сломя голову! И тебя бы тут же со всех сторон обложили бы альфы! — На лице Хвана задёргались желваки. — Что за бредовая идея вообще — создавать клуб поклонников? На гарем смахивает, тебе не кажется? — Ядовито проговорил Сон, чувствуя как сильно уязвлено его эго. — Не кажется! Это и есть мой гарем! — Джин неожиданно хитро сощурился и засмеялся, снова вызывая оторопь у альфы. Неожиданно лицо чеболя перекосило, словно от боли и презрения одновременно, и он в одно мгновение сделал резкий выпад, словно хищник, впиваясь в губы Джина больнючим поцелуем. Омега приглушённо застонал в губы альфы, ощущая привкус крови на языке. Он некоторое время сопротивлялся, от чего укушенной губе делалось только больнее, а потом неожиданно расслабил сжатую челюсть, приоткрыв свой ротик, чтобы альфа уже беспрепятственно проник внутрь и не доставлял неприятных ощущений. Какое-то время происходила борьба языков и в итоге Джин окончательно сдался, ощущая как его накрывает имбирным дурманом, подавляя всё сопротивление и волю. Хван наслаждался долгожданной победой и властью над омегой, тем не менее не выпуская его из крепких объятий и не давая даже дёрнуться. Джин ему отвечал, вторя движениям языка и томно постанывая в поцелуй — и это сейчас для Хвана было главным. Несмотря на все «но» и «если». Его золотая пташка трепетала в его руках! — Всю жизнь меня в золотой клетке продержишь? — С обидой в голосе произнёс Джин, когда их губы наконец-то разлепились. Альфа тяжело дышал, жадно смотря на проделанную им работу. Губы омеги распухли и раскраснелись, а на нижней губе проявилась небольшая гематома. — Буду. БУДУ! — Зло прорычал альфа. — Потому что ты мой! И это непреложный факт, который ты должен понять! — Я хочу сходить на могилу Намджуна. — Спокойно произнёс на это Джин, блуждая взглядом по лицу Хвана. У альфы сильная линия челюсти и прямой нос с высокой спинкой. Разрез его зелёных глаз напоминает змеиный — такой же коварный и таинственный, а волосы коротко стрижены и цвета воронова крыла. Такой альфа точно никогда не пройдёт незамеченным. Как отметил про себя в первую их встречу Джин — выдающаяся внешность. В меру аристократичная и мускулиная. Нельзя не признать — притягивает взгляд. — Нет! Ни за что! — Категорично отрезал Сон, сверкнув глазами. — Никуда ты не пойдёшь. — Я хочу. Сходить. На могилу. Намджуна! — С ещё большим напором, делая паузы для лучшего понимания, повторил Джин, зло смотря в змеиные глаза. — Пока ты не примешь меня, моя птичка, пока не скажешь, что принимаешь нашу связь — никуда отсюда не выйдёшь! — Буравя омегу взглядом, также настойчиво повторил Хван. — Прикую золотыми наручниками, усыпанными бриллиантами, но не выпущу! Джин лежал какое-то время под альфой, раздумывая над его словами, не мигая и смотря в упор, а Сон, пользуясь моментом, бесстыдно любовался чертами лица омеги. — Купи меня. — Внезапно улыбнулся Джинни, от чего Сон наоборот моментально потух внутри. — Купи! Это будет лучшее решение для тебя. Давай заключим договор и я буду твоим. Хочешь? Ты ведь хочешь этого, я знаю. — Ласково, словно кошка, замурлыкал Джин. — Хочешь, ведь! Это же проще всего. Ты же привык к сделкам. Я буду твоей лучшей сделкой, контрактом. Я буду принадлежать тебе! Ты сможешь трахать меня каждую ночь, в любых позах, каких только захочешь. Я даже рожу тебе детишек, если понадобится. Глаза Хвана округлились. Слышать от Джина столь прагматичные и жестокие с точки зрения его омежьей натуры вещи было дико! И хоть он сам был человеком до мозга костей расчетливым и привык всё мерить на чашах весов, кладя с одной стороны людей, товары и услуги, а с другой — золотые монеты, тем не менее то, что предлагал сейчас омега… в отношении себя, как какой то вещи! Это было немыслимо! Джин был прав, говоря, что ему не нужно просто тело омеги, всего этого у него и так было завались (а потому так быстро наскучило) — ему нужна его любовь, душа… а её, и правда, не купить. Этим Джин попал в самую суть, в десяточку… а теперь… Что он такое несёт? Предлагает себя купить? Он так говорит от того, что иным способом ему не выбраться из золотой клетки? Джинни этим самым ему как бы транслирует: извини, но большего я тебе дать не могу. Мою душу, мою любовь — нет! Могу предложить только коммерчески-выгодную банальщину… Внезапно Сону сделалось душно, будто ворот сдавил горло. Он отпустил руки от омеги и вцепился в рубашку, начав судорожно расстёгивать пуговицы, чтобы ослабить хватку воротника. Лицо Хвана перекосило в приступе боли и Джин, что уже начал выбираться из-под альфы, заметил, что тому будто нехорошо. — Что с тобой? — Осторожно взглянув на немного посиневшее лицо Хвана, спросил омега. Ответа не последовало, альфа повалился на бок и стал раздирать себе горло, задыхаясь от нехватки воздуха. Джин кинулся сверху, начав помогать расстёгивать рубашку, но очевидно это не помогало. Омегой завладела паника. — Хван, перестань! Что с тобой? Не пугай меня! — Джин похлопал альфу по щекам, снова ноль реакции. — Ты прикалываешься что ли? Жалость хочешь вызвать? Это не смешно! Никаких приколов, когда выяснилось у охраны, что у альфы приступ астмы. Который, правда, не случался уже сто лет, а потому… нужных лекарств в доме банально не оказалось. Вот тогда у Джина и началась настоящая паника. Пока кто-то из людей всё-таки поехал в ближайшую аптеку (а с учётом того, что они за городом, то даже при оптимистичном раскладе, за время, пока человек просто доберётся до города — Сон уже несколько раз откинет копыта), омега обхватил в объятья Хвана, судорожно вспоминая всё, что он знает об анатомии и оказании первой помощи. Альфа синел на глазах. Дрожащими руками Джин запрокинул голову Хвана и, сделав глубокий вдох, раскрыл рот альфы и с силой вдохнул в него воздух. Расстегнув до конца рубашку, омега прислушался к сердечному ритму, но так ничего и не поняв, решил начать делать непрямой массаж сердца. Джин действовал на инстинктах, не понимая, верно ли он вообще воспроизводит когда-то увиденную по телеку первую медицинскую помощь, но не останавливаясь чередовал искусственное дыхание и массаж. Минут через пять таких манипуляций омега заметил, что дыхание Хвана выровнялось, а кожа на лице порозовела. — Господи, как же ты меня напугал! Дурак проклятый! Не делай так больше, понял? — Посмотрел на чуть приоткрывшего глаза альфу Джин и, не выдержав перенапряжения, заревел. Теперь можно. Опасность миновала. — Я буду с тобой, только не надо больше так! Я очень боюсь смерти… И вообще не переношу, когда кто-то умирает! Понятно тебе? — Омега легонько ударил альфу кулачком в грудь. — Понятно… — Разлепив пересохшие губы, прохрипел Хван и чуть улыбнулся. — Что ты там сказал про то, что будешь со мной? — Ты чуть копыта не отбросил, а всё о своём, идиот! — Сквозь слёзы, взвизгнул Джинни и уткнулся носиком в ароматно пахнущую грудь альфы. — Но всё же… — Что у тебя за астма такая странная? Почему она началась так внезапно? — Это психосоматическое. — Уголок губ Сона дрогнул. — У меня уже десять лет не было приступов, потому что я запретил себе переживать о чём-либо. Эти приступы, они бывают только из-за сильного стресса, переживания. — Так значит… это из-за моих слов? Хван глубоко вздохнул. Как всё-таки приятно дышать, жить, и когда рядом с тобой твой прекрасный спаситель. Джинни, его золотая птичка, вытащила его с того света, дала возможность наслаждаться его присутствием дальше! Что может быть ценнее. — У меня нет никакой астмы! — Неожиданно серьёзно произнёс альфа. — Ни для кого её нет, об этой моей слабости никто не знает. — Пауза. — И не должен узнать! — Ох, ох, ох! — Выпятил губки Джин, украдкой посмотрев на Хвана. — Вы только посмотрите на этого мистера само совершенство. — Омега протянул руку и, нащупав диадему, вновь нахлобучил её на голову. — Кто бы мог подумать, что у тебя такая слабость ко мне. Значит… ты зависим от меня, и моё отношение к тебе напрямую влияет на твоё состояние… Как интересно! — Омега задумчиво и очень коварно улыбнулся. — Не смей шутить и играть с этим! — Змеиные глаза альфы блеснули недобрым огнём. — Не смотри так, не испугаешь. — Джинни провёл язычком по распухшим губам и впился коготками в обнажённую грудь альфы, от чего тот вздрогнул. — Я люблю играть, поэтому я буду играть с тобой, пряня. — Неожиданно омега провёл влажным языком по ложбинке между грудными мышцами и нахально улыбнулся в лицо немного опешившего альфы. — Не забывайся, птичка. — Закатив глаза от удовольствия, выдохнул Хван, накрывая затылок Джина широкой ладонью. Тот же продолжал рисовать свои влажные дорожки, медленно подбираясь кончиком языка к одному из сосков альфы. Но остановился буквально в сантиметре от цели, застыв с пошло высунутым язычком и уставив свои карие глаза на подрагивающие веки напротив. — Почему остановился? — Проморгался Сон и тоже посмотрел в ответ на омегу. — Я буду с тобой. — Ухмыльнулся Джин. — Добровольно. — У тебя прямо семь пятниц на неделе. — Хмыкнул Хван. — Это ведь всё не просто так? — Ха! Проще не бывает — мне жаль тебя… — Джин не дал возмущению альфе вновь рулить ситуацией, с напором надавив ладошкой на его пах и продолжив речь. — Когда ты чуть не умер, я почувствовал нашу связь ещё сильнее и отчётливее… ощутил, как что-то важное вот-вот порвётся внутри меня и утянет следом… Мне сделалось очень страшно. — Джин был чрезвычайно серьёзен, чем вызвал настороженность Сона. Но как же быстро меняется ветер настроений внутри Джинни — подуло в другом направлении и вот уже птичка парит в другую сторону. — У меня аллергия на смерть. — Хохотнул омега и, деловито похлопав по паху альфы, поудобнее устроился на его груди. — Поэтому я буду с тобой. Но мне нужна свобода передвижений, свобода действий. Иначе мои прекрасные пёрышки пожухнут. Хван нахмурился. Перспектива выпускать его бриллиант в мир — тоже такая себе идея. То, сколько вьётся альф вокруг его Джинни — это же просто не умещается ни в одни рамки! Вызывает дичайший стресс. Но он что-нибудь обязательно придумает, разгонит всех к чёртовой матери. А пока… он и правда не может больше держать свою ванильку взаперти. Тот идёт ему навстречу, он тоже должен — другого пути, похоже, нет. Вообще Сон не привык договариваться на чужих условиях, учитывать их как равные своим, но… с Джинни, увы, по-другому никак. — Хорошо. — Вздыхает Хван, наблюдая как коварно улыбается в ответ прильнувший на его груди Джинни. — Но ты мой! Запомни эту аксиому! Будешь пока везде возле меня. Посмотрю на твоё поведение, и вообще… — И вообще ты деспот. — Смеётся омега и усаживается верхом на бёдра альфы, смотря сверху вниз кокетливо и надменно одновременно. Прежний принц Персии снова на троне. Неприступен, как и всегда! Но теперь всё же чуточку ближе. — И трусишка. — Кто бы мог подумать, что старый недуг сослужит мне такую службу. — Хмыкает довольный Сон и накрывает ягодицы омеги, вальяжно сжимая их в ладонях и неотрывно смотря в глаза напротив. — Старый недуг лучше новых двух. — Джин снимает диадему и надевает её на Хвана, будто коронуя. — Завтра я еду на могилу друга. — Хорошо, птичка. Только прежде давай полетаем. — Куда же? — Хитро сощуривает глазки омега. — В страну удовольствия. — Пальцы альфы сильнее сжимают половинки попки через шёлковую ткань. — Слышал о такой? — Слыхал. Даже быть там доводилось. — Проводит по губам Джин, дразня. — И не раз. Неожиданно омега, поддерживаемый руками альфы, делает кульбит вниз и оказывается вновь прижатым увесистым телом к матрасу. Хван будто принимает своё дикое перевоплощение, от него исходит жар тела и страсти, заражая собой обмякшего омегу, что уже выгибается ему навстречу дугой. — Думаю так далеко ты никогда не долетал. — Ухмыляется Сон и прикусывает сладкое ушко, отводя руки омеги вверх, к изголовью кровати. — Тогда удиви меня.