Бабочка в лапах паука / омегаверс /ЗАКОНЧЕНО/

________________ Violence — Tristam ________________ Потерять любимого человека — это страшно, но еще страшнее так никогда его и не встретить. *** — Возьми же трубку. — Нервно стучит ногой по ножке стола Солар, тыча при этом палочками в тарелку с токпокки. — Ну же, Хосечка! Не берёт. В который раз? В сотый? Тысячный? Девушка сбилась со счёта. На том конце Хосок вздрагивает — каждый раз, как в первый. Он кидается к телефону, смотрит на входящий, облизывает пересохшие губы, но на зелёную кнопку не нажимает. На красную, впрочем, тоже. Делает вид, что его не существует, что он затерялся во времени. Одним словом, не реагирует. Абонент не доступен… Сцена в театре была последней каплей. — Бэбэ, а где капитан Хо? — Вбегает на кухню Ен, сестричка Солар. В её руках какая-то бумага и палочки, она трясёт ими и подпрыгивает на одной ножке. — Он обещал, что мы сделаем воздушного змея! — Капитан Хо ушёл в дальнее плавание, юнга. — Еле сдерживаясь, произносит Солар. — У него… командировка. — Яяясно… — Грустно тянет Ен, явно расстроенная таким положением дел и перестаёт прыгать. — А надолго у него эта… командировка? — Не знаю, милая. — Поджимает она губы и протягивает руки, чтобы приласкать внезапно поникшую сестру. Хотя, на самом деле, чтобы самой погреться возле Ен, напитаться чужой энергетикой и, если вдруг потекут слёзы, не показывать их сестре. Но девочка будто чувствует настрой Бэбэ и, отложив бумагу на стол, сама начинает гладить старшую сестру по голове. — Не плакай, он приплывёт обратно и мы все вместе дочитаем тот комикс про супер-женщину. Солар рассеяно поворачивает голову в сторону Ен и её вдруг прорывает. Она и понять не успела, как Хосоки так быстро и плотно вплёлся в их повседневную семейную жизнь. Он сам по себе неприхотливый, везде и во всём ей помогает и слушается. Хосок возится с её младшим братом и сестрой, отводит Бо в садик, даёт детям лекарства, когда те болеют, помогает на кухне с готовкой, доверяет часть дел в студсовете, поручая лишь те, которые ей больше всего по душе и забирая на себя те, что посложнее. Он сделал её своей правой рукой в институте, и как все и предсказывали — они вместе являют собой чистую ядерную энергию удвоенной силы. Их называют сохоупами и дрожат от одного их упоминания. У них всё схвачено в плане руководства и даже часть людей Хосока перешли под её начало, чтобы девушке было проще со всем справляться. Отец с матерью тоже приняли парня благодушно — хотя на самом деле они только и рады что у дочери появился ухажёр, да ещё и такой деятельный и помогающий по хозяйству, ведь в этом их благо — минус домашних забот с их плеч. Да, даже если бы Чон и не был таким, каким он является — они бы не смели сказать что-то против своей дочери — ведь на ней дом и заботы, она тут как домоправительница со всеми полагающимися регалиями и властью. Супер-женщина из комиксов… А она допекла своего Хосечку… В антракт они раньше всех вышли в холл и уединились в одной из рекреаций. Бэбэ потребовала объяснений — от одной мысли об измене её просто мутило. Но Хосок настаивал на своей безумной версии. Тогда Солар ещё раз влепила ему пощёчину, заявив что если он не скажет правду, она устроит ему такую «весёлую жизнь», что тому мало не покажется. Хо уже был на грани и пошёл на последний из всех возможных шаг, принося остатки своей гордости на алтарь самолюбия Бэбэ — он позвонил другу по видеосвязи. Пока он набирал Нама, Солар продолжала удивляться, не понимая с чего больше — то ли с глупости, то ли с наглости парня — она была абсолютно уверена в том, что Хосок продолжает блефовать, выгораживая какую-то богатенькую пассию. Но когда она увидела на дисплее смартфона лицо Намджуна… её чуть не вынесло. Намджун, который был ещё в Лау, но ожидал Юнги, готовясь на выход, был весьма удивлён увидеть кроме Хосока ещё и Солар. Однако ни один мускул на его лице, как обычно не дёрнулся. И тогда Бэбэ снова взвилась. Она уже не особо и помнит почему — у неё в последнее время не лады с нервами и, соответственно, сдерживаться себя ей тоже очень сложно. Девушка просто начала орать и колотить за Чимина уже Хосока (он то ближе, а до Намджуна не дотянуться). Ещё её распирало от того, что Хо её не посвятил, не доверился. А она бы поняла, она бы помогла! Солар уже не понимает, почему её так штормит от всего. Может она не любит Хосока, а просто им одержима? Помешана им, как чем-то, что являлось для неё долгое время недоступным, запретным? Она уже с трудом себя узнаёт и сама от себя устала. И тем не менее, когда выяснилось, что Хо ей и правда не изменял — это стало самой важной новостью для девушки в тот момент — и даже идея о воскрешении Нама её так не взволновала и не взбудоражила. Чон же не выдержал всей этой сцены и, развернувшись, просто ушёл из театра. Даже слова не сказал и досиживать не стал, хотя очень хотел посмотреть выступление Чимина. Солар, конечно, понеслась за ним — она всё ещё была на эмоциях. Не отпустили они её и когда Хосок спешно собирал свои вещи, так же не говоря ни слова. От того покладистого Хосоки, к которому привыкла Бэбэ будто и следа не осталось. Даже когда парень садился в такси, она так до конца и не могла поверить, что он уходит. «Он сейчас покатается, покажет свой протест и вернётся». Она ждала до часа ночи, но Хо не вернулся. Это могло быть всё шуткой, попыткой её таким образом усмирить, указать на то, что она перешла грань допустимого — так утешала себя Солар. Но было ли оно таковым? «Хосок меня просто наказывает, он не всерьёз. По-настоящему он не мог от меня уйти!» Да, пусть её любовь немного больна, но она ведь любит! И никто кроме неё его так уже не полюбит — Солар в этом уверена. Да она и не даст. — Конечно приплывёт. — Грустно улыбается сестре Бэбэ. — Покушай со мной. А то я что-то столько наготовила… — Ты стала больше кушать. — Улыбнулась в ответ Ен. — Так и есть. — Задумчиво тянет девушка. — А куда уплыл капитан Хо? На Северный полюс? — Уточняет неугомонная сестра. — Думаю да, там где он находится, точно холодно и никого нет. — Начинает представлять себя на месте Хосока Солар. И вот она уже сидит в лодке, одна, окружённая бескрайним морем, вокруг кромешная тьма и и только шум волн разбавляет печальную картину. Окружающая её вода похожа на ледяной кисель и её вместе с лодкой качает на этих волнах — вверх-вниз, вверх-вниз… Так холодно и одиноко, совсем одна… вверх-вниз, вверх-вниз… — Бэбэ, что с тобой? — Пугается посеревшего лица сестры Ен. К горлу Солар вдруг подкатывает комок, она чувствует внезапную тошноту и слабость, обхватывает рот рукой, старается сдержать порывы, но… качка в голове не утихает и Бэбэ галопом несётся в уборную, чтобы вывернуть желудок содержимым от ужина. Кажется, вторая порция токпокки была лишней… *** ______________________ Cold Shoulder — 8 Graves ______________________ С момента, как Чимин приехал в Лау, они с Намджуном пообщались всего-ничего, а у омеги ощущение, будто у них уже был целый марафон по выяснению отношений. Удивительно, но даже кратковременные пикировки с этим альфой настолько энергозатратны, что Пак чувствует, будто он пробежал целую милю. Омега побыстрее скидывает обувь и ложится на кровать, ощущая как его сердце просто-таки рвётся наружу, а голова настолько тяжела, что её срочно требуется положить на горизонтальную поверхность. Пак лежит и его грудь тяжело вздымается — вверх-вниз, вверх-вниз. Он разбит, и колени, находящиеся в аналогичном состоянии, тут совсем ни при чём. Обмен любезностями, обмен взглядами, обмен прикосновениями — и это только начало их встречи. Какая прелесть! У Чимина от всего этого кружит голову, он не понимает как ему взаимодействовать с Намом дальше — внутри полный сумбур. И так возможно только с ним, с Ким Намджуном — этот альфа возводит в нём все чувства на недосягаемые для понимания уровни. Омега не моргая смотрит в одну точку, на него накатывает усталость, словно снежный ком. Почему он вообще должен выдерживать весь этот сарказм, воздействие их связью и утягивающие на дно взгляды? А ведь он и забыл, как этот альфа умеет смотреть — будто в самую душу. Намджун виноват, он оставил его — и какие бы логичные, возможно даже благородные, у него на это ни были объяснения — факт причинённой боли всё равно остаётся. В остатке всё это время только она у Чимина и была — чистейшая, кристализованная, концентрированная. Все эти полтора месяца, похожие на полтора года — у него не было ничего — ни намёков, ни объяснений, ни подсказок, у него была только она — боль и чёрная тоска. С которыми и оставил его Намджун один на один. Да, возможно цель оправдывает средства, и возможно альфа ему поведает об этой великой цели, но порой сами средства меняют настолько сильно, что цель становится не нужна. Кто он такой, чтобы ставить ему условия, как Намджун смеет быть всё тем же человеком, тогда как он, Чимин, понёс такой внутренний ущерб? Тогда как он сам так изменился! Нам не имеет права ничего от него требовать и омега даже не уверен, хочет ли он сейчас вообще слышать от альфы какие-нибудь объяснения и оправдания. Он не знает. А всё потому, что он их боится! Боится, что объяснений альфы будет недостаточно, или они его не убедят, не удовлетворят и в итоге… не залатают оставленные дыры от прошивших его пуль. Намджуна пуля задела только один раз — тем вечером, и её из него извлекли, его же они решетили насквозь день за днём. Он весь издырявлен, в нём полным-полно свинца, который тянет его вниз — ему самому помощи требуется не меньше, чем альфе. Но помогать должен он! Искать в себе силы и средства — тоже он, убеждать себя что то, ради чего он это делает — важнее его внутренних терзаний, грызущих и подтачивающих его нутро — снова он. Он, он, он! Хоть тресни! Он должен быть сильным? Он и так уже достаточно сильный. Чимин это уже понял. Не был бы таковым, не выдержал бы всего того что с ним произошло. Когда не видишь впереди ничего — одну только темноту — трудно убедить себя хоть в каких-то целях. А он убедил, потому что внутри него были ростки любви, и когда они пробились на свет и расцвели — омега собрал себя по частям. Он сильный, потому что не смотря ни на что, продолжает любить. Его любовь как океан, у неё нет берегов — эти чувства уже топят омегу с головой, без остатка! Единственный выход из всего этого — излить переливающиеся через край чувства на объект своей любви. И он бы сделал это — только лишь завидев альфу, но проблема в том, что для Чимина Намджун намеренно выбрал свою лже-смерть — она не случилась по независимым от него причинам, из-за которых он был вынужден так поступить. Нет, он сделал выбор — и за себя и за него Поэтому Чимин не может перешагнуть через себя и, как следствие, сейчас тонет в омуте нерастраченных чувств — захлёбывается, задыхается их переизбытком. Его эмоции горячими потоками обжигают его же лёгкие, превращают собственную неполноценную, нерастраченную на чувства жизнь в ад. Чимин на распутье — он даже хочет сбежать из этого дома — места, где всё пропитано запахом альфы, где для него нет и сантиметра личного пространства. Всё здесь заполнено Намджуном: его вещами, аурой, запахом — и концентрация всего этого просто невероятна. Омега буквально везде видит тень альфы, а самая длинная из них, исходящая от самого Нама — пронзает его насквозь. Возможно это трусливо — желать испариться, но для Пака здесь всего слишком — особенно собственных чувств к этому альфе. Он хоть и бодрится и старается не показывать Наму как его штормит, но у него есть подозрение, что он для него весь как на ладони, тем более с их истинностью. И всё же, не смотря на всё это, Чимин понимает, что убежать невозможно. Не потому что его будут удерживать… скорее уж не будут — Намджун не такой человек. Он просто сам не может оставить альфу в такой сложный период его жизни, смалодушничать. Равно как омега хочет сбежать — он хочет и остаться. Равно как он хочет, чтобы Нам его не трогал — настолько же желает, чтобы тот обнял его и поцеловал. И если уж раскрывать все карты, то стоит упомянуть ещё кое о чём важном: как только Намджун взял Чимина на руки, у омеги начались необъяснимые процессы внизу живота — словно что-то тёплое разлилось внутри по брюшной стенке и немного отдалось тянущими ощущениями. Предвестником течки это быть точно не могло — Пак помнил, что их у него теперь уже никогда не будет… поэтому никаких рациональных объяснений такой странности у омеги не нашлось. А ещё его метка на шее — она вдруг нестерпимо зачесалась… и, что интересно, до сих пор зудит: до такой степени, что возникает желание, чтобы к ней поскорее прикоснулся тот, кто её поставил. По ощущениям — это как-будто ты попал в самый жаркий день в году: тебе нестерпимо плохо от жажды и вдруг ты натыкаешься на ручей, хочешь из него испить, но сам же себе начинаешь запрещать, бьёшь по рукам и уговариваешь себя этого не делать, потому что источник отравлен самой опасной и неизлечимой болезнью, если ты выпьешь хоть глоток, то ты потеряешь себя. И хотя в своей голове ты уже делаешь глоток за глотком — долго и жадно, в реальности у тебя только одно ощущение — тебе плохо и твоя тяга только растёт. И уже даже недавняя опасность отравиться отходит на второй план и не так тревожит — важнее другое — сделать хотя бы один глоток. Чимин чувствует, что пока ещё эта жажда внутри него довольно терпима, но как скоро она станет неконтролируемой? Неизвестно… Пак понимает, что это всё — неизбежная реакция на близкий контакт с Намом. И от того становится невозможным предугадать, как его организм будет реагировать дальше — всё ухудшится или же каким-то чудом постепенно сойдёт на нет? По идее ему бы надо бежать подальше, чтобы лишить этот источник дополнительной подпитки, чтобы он уже окончательно пересох и не мучил его своим существованием. Но это кажется чудовищным, Чимин так не может. Но и рисковать своим состоянием в разгар танцевального сезона он тоже не имеет право, а потому… Потому, не смотря ни на что — раз он ничего не может поделать и как-то повлиять на ситуацию, Пак обязан собраться и быть хотя бы более… спокойным и рассудительным. Во всяком случае он должен попытаться. Да, он не может воздействовать на процессы в своём организме — это никому не под силу, но зато может не вступать с Намом в палемику, может не провоцировать альфу и быть более гибким. Может ведь? Ради своих же нервов не усугублять обстановку. Он же может попробовать отложить свои обиды и установить временное перемирие? Хотя бы постараться не реагировать на всё так бурно в присутствии Намджуна. Хотя… кому он это говорит? Он же знает, что это почти невыполнимая задача… Но есть у него и выполнимая, даже несколько: для начала купить лекарства и мази по списку, потом — разложить все свои вещи, да и видео он тоже не посмотрел… Хотя где ему это делать, если у него даже телефона нет? Его, кстати, тоже надо приобрести. Время ближе к обеду, а дел невпроворот! Чимин спрыгивает с кровати и морщится от боли в коленях. Черт, и хорошо же он ими приложился. Омега осматривает ободранную кожу и уже думает над тем, где здесь аптечка, как вдруг в дверь входит Намджун с какими-то коробочками в руках. Он всё в том же халате — видимо, демон даже не думает поберечь психику несчастной жертвы — всё чего хочет, так это добить беднягу. Омега старается не смотреть на рельефную грудь альфы — весь вид Нама слишком кричит о переизбытке мышц и тестостерона. «Это просто домашне-эротический терроризм да и только» — думает Чимин, а ведь раньше он и слов-то таких не знал. Омега переключается на то, что находится в руках альфы. — Что это? — С удивлением смотрит на предметы в руках Намджуна Чимин. — Присядь. — Просит Нам и у омеги от этого низкого, грудного голоса внезапно подгибаются коленки. Лучше послушаться и правда сесть, а то ещё вдруг упадёт, или того хуже — выдаст своё волнение. Чимин отмечает, что когда альфа говорит вот таким бархатным голосом, ему почему-то невольно хочется подчиняться — даже без всякого воздействия. — Для начала… — Намджун откашливается и протягивает омеге картонную коробку розового цвета. — Вот возьми. Это тебе. — Мне? — С удивлением смотрит на протянутую руку Пак. Он мешкает, не зная как реагировать на происходящее. Несколько минут назад они устраивали словесную перепалку, а теперь этот альфа так странно себя ведёт, что-то дарит — Чимин просто теряется. Однако любопытство берёт верх и он хватает коробку, быстро открывая крышку. Внутри омега обнаруживает что-то из мягкой пастельно-розовой ткани — развернув изделие Пак с изумлением обнаруживает милейший домашний комплект. Это бриджи и кроп топ с отделкой шёлковыми лентами по краям и прелестными бантиками на животе и горловине. Ткань настолько приятная на ощупь, что в неё так и хочется зарыться лицом. На миг Чимин теряет дар речи и связь с реальностью, его глазки зажигаются и он робко улыбается, смотря на вещи, вызывая тем самым ответную улыбку у Намджуна. — Какая нежнятина. — Щурит глаза омега, прикасаясь щекой к бархатистой ткани, и у альфы от этого вида в душе расходятся океаны, прокладывая прямую дорогу к его сердцу. Его кроха настолько милый, что у него дыхание спирает. — Нравится? — С надеждой в голосе спрашивает Нам и видит, как Чимин положительно качает головой. — Я очень рад! — Наконец выдыхает альфа. — Я долго выбирал на сайте… — Ты? — У Чимина чуть челюсть от удивления не падает. Он как-то не представляет Намджуна, зависающего на сайтах с омежьей одеждой. Но всё же если представить — это напряжённое лицо, выпяченую каменную челюсть и вселенскую растерянность в глазах… Омега прыскает в кулачок. — Что? — Поднимает бровь Нам. — Не думал, что смогу подобрать что-то стоящее? — Улыбается в ответ ямочками на щеках, заставляет омегу задержать взгляд на своём лице. Нам даже не надеялся на такую реакцию, и если дело именно в его улыбке, то альфа готов хоть сутками напролёт расплываться в присутствии крохи — пусть только смотрит в ответ вот так как сейчас, своими сияющими глазками. — Я ещё тапочки в виде котят заказал, но их пока не доставили. Удивлению Чимина нет предела. «И зачем он такой милый? Это так странно! Наверняка он хочет этим меня умаслить, сгладить острые углы или вообще подмазаться». Что-ж, для отходчивого Чимина много и не надо — для него дополнительная ласка на вес золота, он в семье в очереди за ней всегда последним был. — Прям с ушками и глазками? — Чуть не хлопает в ладоши омега, уже представляя себе эту красоту на своих ногах. Примерно такая же реакция у Намджуна, только внутри, не на показ. Он угадал: зверёк — любитель всего мимимишного. — Да, а ещё с носиком и усиками. — Улыбается альфа, радуясь такой детской непосредственности и счастью омеги. Его крохе много не надо, но Нам всё равно готов весь мир к его ногам положить, чтобы показать насколько сильны его чувства. Его никто не убедит в том, что стоит вовремя остановиться, ведь они не видят в Чимине того, что видит он. Смысл! Этот омега — хранитель огромной тайны, о которой даже не подозревает, он — крестраж для его души. На миг Чимин забывает себя, и вообще забывается — в порыве радости он срывается с места, желая обнять альфу, поблагодарить за эти подарки, которые будет с удовольствием носить как и всё, что дарил ему Нам, но тут же падает обратно, шипя от боли. Лицо альфы моментально меняется. — Не двигайся. — Намджун припечатывает Пака обратно к койке. Омега чувствует на своём бедре ладонь, которой альфа его придерживает, не давая подняться с места снова. — Я помогу. И вроде ничего такого, но место прикосновения… оно будто взрывается огнём. Омега опускает взгляд вниз, уверенный, что на месте прикосновения увидит обугленную ткань, а под ладонью — ожог. — Что ты делаешь? — Сглатывает Чимин. — Хочу позаботиться о тебе. — Не убирает взгляд от омеги Намджун, наблюдает за реакцией. Он видит, как слегка потряхивает омегу и убирает с его бедра руку, устраиваясь на полу у свисающих с края постели ног. — И наверстать упущенное. — Не стоит… — Слегка отворачивает голову Пак. — Не гони меня. Прошу. — У Чимина внутри от этого тона, такого простого и просящего всё аж кровью обливается и в груди щемит. — Я знаю, что должен заслужить твоё доверие, всё объяснить и я… пытаюсь найти к тебе подход. Это не просто, учитывая что ты чувствуешь. — А что я чувствую? — Снова поворачивается омега. — Обиду, злость, смятение… Это малая часть. — Чимин фыркает. — Ты ни в чем не виноват, зверёк, это полностью моя ответственность и я её с себя не снимаю. Но я вижу, что ты сейчас задет и всё воспринимаешь в штыки, поэтому если я сейчас начну говорить как всё было, ты услышишь правду по-своему. — Да что ты. — Бурчит под нос Пак, старается, как и обещал себе, не реагировать излишне бурно. — Я знаю, что если я начну что-то от тебя требовать или давить своим пониманием, видением проблемы, которая ещё до конца не решена, то это сделает только хуже… — Да ты просто прирождённый дипломат. — Тихонечко хмыкает омега, ему тоже не хочется усугублять ситуацию, поэтому он старается сдерживаться. — Это не важно. Я просто не хочу задействовать в отношении тебя никаких специальных приёмов, ни вербальных, ни лингвистических. Хотя мог бы даже использовать нашу связь и подавление. — Нам слышит, как тихонько цокает омега. — Но я не буду, потому что не хочу. Для меня важнее твоё личное решение и принятие. Всё чего я прошу — перемирие. И дать возможность позаботиться о тебе, навести мосты и потихоньку всё рассказать. Чимин не двигается, слушает, внимает. Он, в принципе согласен с Намджуном, да только уж больно гладко тот стелет. Ведь и сам знает, что спокойно у них не бывает, порой даже по независящим от них причинам. — Я не могу ничего обещать. Но мне и самому не нужна нервотрёпка… Слишком много сейчас забот, как ты понимаешь. — Кривит губы Пак. — Понимаю. — Берёт вторую коробку альфа и когда он её открывает, Чимин видит, что это аптечка. — Позволишь? Намджун смотрит вопросительно, чёрных глаз с омеги не сводит, ждёт. Он сидит в ногах Чимина и, пожалуй, впервые находится в такой просящей позиции — морально он снизу, намеренно голову склоняет. От этого Паку так странно по ощущениям: то что этот сильнейший из всех человек, высоченный альфа стоит перед ним на коленях и что-то просит… удивительные дела в этом мире делаются. Не дожидаясь устного ответа, но явно разглядев сомнения во взгляде омеги, альфа ловким движением подхватывает правую ножку Чимина и ставит её к себе на бедро. Он немного отодвигает край шорт вверх, чтобы те не мешали — Пак замирает. Он не двигается, его словно парализовало от происходящего. Вот оно — то, чего он так боялся! Пальцы Намджуна слегка задевают его кожу — уж непонятно, нарочно или нет, скользнув под ткань — у омеги от этого прикосновения нога моментально мурашками покрывается. Нам это тут же замечает и еле заметно дёргает уголком губ. Он продолжает внимательно смотреть на рану, с дотошностью доктора её осматривает и в итоге наконец-то выносит вердикт. — Будет большой синяк. У тебя очень чувствительная кожа, тыковка. Чимин не отвечает. Он не знает ни что говорить, ни что делать. У него внутри будто континенты сталкиваются, у него там глобальное потепление, а сверху проливные дожди прямо по раскалённой земле хлещут и, достигая её, всё нутро влажной дымкой окутывают. Омега даже чувствует, как одна капелька стекает вниз, вдоль по позвоночнику. Намджун смачивает ватный диск перекисью водорода, осторожно касается ранки и тут же хватает за лодыжку дернувшуюся ножку. Чимин шипит от резкой боли, а альфа, смотря на омегу снизу вверх, дует на место ранения. Пак же случайно кидает взгляд на эту картину и, встретившись взглядом с Намом, чувствует как напрягается его живот, а в груди словно комок встаёт, от чего воздух ни туда, ни сюда пробиться не может. Это секундное замешательство ловит альфа, в его глазах что-то вспыхивает и Чимин, не выдержав взгляда, свой моментально уводит. Он закусывает губу и не видит, как уголок губ альфы поднимается ещё выше. Он бы этого точно не вынес. Далее альфа достаёт мазь и, выдавив небольшое количество прохладной жидкости на палец, начинает аккуратно втирать её в место ушиба. Долго, убийственно долго… Последним штрихом — накладывает тканевый пластырь телесного цвета на колено. Тоже проделывает и с другой ногой — дотошно, и как кажется Чимину, излишне затягивая с процессом. Когда Намджун заканчивает с процедурой, Паку кажется, что он весь взмок от напряжения. Это ж надо, так заставить волноваться обычным наклеиванием пластырей! Но если бы омега только знал, что будет следовать дальше, он бы так не говорил. Альфа не убирает с себя ножку, а внезапно проскальзывает пальцами под гольф. Чимин охает, резко поворачивает голову и смотрит с округлившимися от шока глазами на то, как Нам стягивает тот с его ноги. — Что ты… — Испачкались в траве. — Поясняет альфа как само собой разумеющееся и, не отводя взгляд, продолжает проворно скатывать гольф вниз, от икр к самой лодыжке. — Надо бы постирать… Да кому оно сейчас надо?.. Когда испачканный чулок открывает пальчики на ногах и падает на пол — оба замирают. Почему-то это незамысловатое действие выглядит сейчас так откровенно… чересчур откровенно! Ощущение, словно Намджун не ножку сейчас оголил, а полностью раздел омегу! У Пака мурашки по всему телу, и ноги не исключение — они как улики на месте преступления, так предательски показывают сейчас его реакцию. — Перестань… — Шепчет омега, не выдерживает и густо краснеет, закрывая глаза. Лучше ничего не видеть. Но им приходится снова резко распахнуться, потому что Намджун не только не перестаёт, более того — он берёт его ножку и та, удерживаемая рукой альфы, вдруг резко взлетает вверх, приземляясь прямиком на плечо Нама, будто она его ручная птица и там ей самое место. У Чимина на это просто отпадает челюсть — он не верит своим глазам. Омега так и сидит, пребывая в шоковом состоянии — с задранной ногой и открытым ртом. А Демон, устроившись поближе, уже медленно водит ладонями вдоль икроножных мышц, оглаживает по всей длине — выверено и одновременно нежно. А затем делает и вовсе немыслимое — прикасается к коже губами и начинает покрывать её едва касаемыми поцелуями. От колена и всё ниже, ниже… не сводя взгляда. Чимин задыхается, его шея зудит уже просто нестерпимо, до такой степени, что хочется всё отпустить. От этой умопомрачительной пытки он даже забывает своё имя: омега ёрзает на кровати, до хруста в пальцах впивается в покрывало и уплывает внутри себя куда-то далеко-далеко. Чимину чудится, будто у него не кровь, а мыльный раствор — он пузырится и заполняет всё внутреннее пространство своей полынно-лавандовой пеной, грозясь пойти наружу. Его голову накрыло жидким туманом, ему невероятно жарко, а внизу живота вообще будто печку включили. Вероятно, он уже летит прямиком в ад… Пак в этом не уверен, ему просто страшно. И если это так, то почему одновременно с этим ему и так… сумасшедше приятно? Видимо дорога в ад самая соблазнительная раз он, ступая по ней, обжигает ступни и даже не сворачивает в сторону. Губы Намджуна опаляют нежную кожу щиколотки, альфа входит в раж и, сам того не замечая, уже обводит языком вокруг косточек на тонкой лодыжке — он их даже легонько покусывает, сходя от происходящего с ума — всё потому что он желает уже съесть эти розовые пяточки и маленькие пальчики на ногах. В своей прелести они не уступают тем, что на ручках зверька — все до единого сладкие, словно сахарные. Его персональный фетиш. И всё выглядит так, будто никто не отдаёт себе отчёт в том, что происходит. А то, что происходит — это явно неправильно! В данных обстоятельствах, в данное время — этого просто не может происходить! Так нельзя! Настоящий Чимин бы точно не позволил. И вот альфа уже цепляет пальцами второй гольф, чтобы стянуть и его, но тут омега внезапно приходит в себя — страх потерять над собой контроль окончательно, выводит Пака из анабиоза и он инстинктивно толкает Намджуна пяткой в плечо. Чимин, словно маленький ослик, лягает альфу — резко и со всей силы, а Нам, увлёкшийся процессом, даже не успевает на это среагировать и тут же валится назад. Как есть вместе с гольфом, который альфа непроизвольно утягивает за собой, по инерции снимая его с ноги омеги и рушась на спину уже вместе с чулочным изделием. Чимин сначала пугается случившегося — всё произошло так быстро, а потом, видя смешно лежащего на полу Намджуна с белым гольфом поперёк лица, прыскает в ладошки и начинает смеяться. Кажется, вместо того, чтобы лечить альфу он уже по установившейся традиции его калечит. Намджун отпыхивается, медленно убирает с лица гольф и тоже начинает смеяться. — У тебя видимо миссия такая, меня прикончить. — Весело констатирует альфа, приподнимаясь на локтях. — Прости, я не специально. Она сама дёрнулась. — Продолжает смеяться Пак. — Ты и правда сильный. — Улыбается Намджун и, встав на корточки, внезапно подползает к Чимину и кладёт свою голову ему на колени, от чего омега аж вздрагивает. — Не мудрено, ты так отчаянно танцевал фламенко, что я думал, как бы ты не навредил своим прелестным ножкам. В них столько мышц и грации! Пак внезапно зависает, он не знает что говорить — его словно пчела в язык укусила. И что тут скажешь, когда Нам лежит на его коленях, и даже щекой о них трётся, словно верный пёс, а он сидит как статуя и не знает, что ему делать. Рука Чимина неожиданно дёргается вперёд, да так и повисает над альфой, не решаясь опуститься вниз и погладить его по волосам. — Намджун… — Ставит руку на кровать Пак. — Что? — Всё так же тычась в колени омеги, бормочет альфа и кладёт руки по бокам от его бёдер. — Я это… твою трость там принёс. — Вдыхает поглубже Чимин и смотрит в потолок. — Трость? — Замирает Намджун. — А разве она не в гримёрке была? Когда ты успел? — Ну… мне Джексон передал. — Без всякой задней мысли отвечает Пак. — Джексон? — Омега чувствует, как каменеет альфа. — Что за Джексон? — Делает вид, что не знает Нам. — Это коллега по работе и мой напарник. — Стараясь звучать как можно беззаботнее, произносит Чимин. — Напарник… — Ну да… Нас в пару поставили. — Для чего? — Ну, так положено. Для танцев конечно же. — Немного несмело усмехается Чимин. — Ты разве не знаешь о таком? — И куда этот Джексон принёс тебе трость? Наверное… в твою комнату? — Голос Намджуна звучит всё ещё обманчиво спокойно, он приподнимается чуть выше, укладывая голову ближе к животу омеги и вызывая в ней чувствительные сокращения. — Ты не поверишь! — Нервно смеётся Пак и звонко ойкает, чувствуя, как напряжённые руки Нама внезапно впиваются в его бёдра, а лицо медленно поворачивается вверх, являя ему чёрные как ночь глаза. — Почему же, охотно поверю. — Спокойно произносит альфа, ощущая как ладошки Чимина легли поверх его рук, пытаясь стащить их с себя. — Там такой забавный случай вышел. В общем он выломал дверь… Случайно! Но ты не волнуйся, он её уже починил. — Я не волнуюсь. Волноваться должен не я, зверёк. Продолжай. — Борьба рук на бёдрах омеги тоже продолжилась. — Что-то мне подсказывает, что ты всё не так понял. А ведь всё именно не так! — Торжественно заключил Пак. — А как? — Нам наконец-то отцепил руки. Но, как оказалось, лишь с тем, чтобы переместить их на талию омеги. Альфа слегка приподнялся и уже смотрел на Чимина снизу вверх, дыша ему в область живота. — Он просто вернул трость. — Омега начал отпыхиваться от хлынувшего снизу жара. — Принёс её тебе. — Обманчиво спокойно произнёс Намджун. — Да-да! Всё именно так и было. Принёс. — Надул щёчки Чимин и внезапно полетел назад на койку, оказываясь полностью под альфой. — Ты что делаешь? — Да вот, хочу тебя на детекторе лжи проверить. — Щурит чёрные глаза Нам и косится на шею. — НЕТ! — Резко выпаливает Чимин, понимая, что речь идёт о метке. Альфа уже так делал, когда они играли: касался её губами и чувствовал, правду он говорит или нет. И да, Чимин до сих пор наивно верит в правдивость этого умения. У омеги от одной только мысли о том, что губы Нама сейчас коснутся там — уже нестерпимый жар, а шея зудит настолько сильно, будто метка чувствует близость и ноет, скребясь изнутри, словно мартовская кошка. Чимин уже весь дрожит, его спина вспрела и кажется, что от внутричерепного давления сейчас все заколки в стороны разлетятся, словно болты в закипающем чане. — Почему же нет? — Тяжело дышит над самым лицом омеги Намджун. — Тогда у нас неплохо получилось и ты даже выиграл. — Точно! — Обрадовался Чимин внезапно подвернувшейся удаче. — Я выиграл! Выиграл у тебя! У меня есть одно желание! — Хорошо. — Прохрипел низким голосом Нам, выглядя так, словно ещё чуть-чуть и он сорвётся. — И каково же оно? Нельзя допускать срывов. Пак должен соврать о своём настоящем желании, как бы омеге не хотелось ощутить эти губы на своей шее, он должен терпеть и не падать перед альфой только лишь из-за факта его «явления народу». Это было бы слишком! Да, он готов признать, что чертовски счастлив, что Намджун жив, он даже счастлив страдать, терпеть и выносить тяготы внутренних мук — потому что главное во всём этом то, что альфа ЖИВ! И это уже не будет такой болью, какой она была, когда Нам УМЕР! А значит он всё снесёт и вытерпит. Он уже прошёл через свой ад и выжил. Однако Чимин и правда не готов смириться с тем, что подвергся тогда по милости альфы такой ужасной пытке. Пока он выкарабкивался с того света — он потерял часть себя и стал кем-то немного другим. Пак не знает — лучшей версией себя или нет, возможно он просто ещё не привык, но… пока он не может перебороть себя же и принять Намджуна. Возможно альфа прав, им надо успокоиться и тогда информация, которой начнёт с ним делиться Нам и правда будет поступать в более правильном виде, не искажаясь его сегодняшним мироощущением. А мироощущение его таково: Намджун его оставил наедине со смертью и одиночеством, предал его доверие. И да, близость с этим альфой — рвёт его на части, потому что как бы он не сопротивлялся, себя он обмануть не может — его тело слишком сильно реагирует на их связь. — Я желаю, чтобы ты слез с меня и прекратил распускать руки. — На одном дыхании выпалил Чимин. — Это уже два желания. — Осклабился Нам, на что омега поджал губы. — Хватит дышать на меня, хватит лапать меня и хватит наседать! Ты же обещал не давить! — Не выдержав, стал возмущаться Чимин. Он попытался отодвинуть от себя руки альфы, что расположились по обе стороны от его лица, но те были словно вбитые в землю сваи. — Слышишь? — Уже более робко добавил он, замирая. — Ну же… — Почти шёпотом. — Ты обещал, Намджун… Нам сканировал его лицо, находясь в каких-то пятнадцати сантиметрах от его собственного, и словно уже был не в этом мире. Тяжёлое, раскалённое дыхание альфы опаляло раскрасневшуюся кожу омеги — Намджун громко дышал широко раздувающимися ноздрями, будто адский цербер, чьей туго натянутой цепи хватило ровно до того, чтобы склониться над лицом омеги — его будто кто-то удерживал и не давал склониться ниже. Чимин даже оцепенел от такого неподконтрольного ему Нама, чувствуя поднявшуюся внутри альфы огромную волну, которая если сейчас обрушится вниз, то просто затопит всё вокруг, а его самого погребёт под своей невероятной тяжестью. Омегу прошибло насквозь этой мощной энергией исходящей от альфы, а его абсолютно чёрный уволакивающий внутрь себя взгляд вонзался в каждый миллиметр лица и шеи, вызывая собой пощипывание на коже Чимина, как от тысячи иголок. Пак уже подумал, что всё, ещё одно мгновение и сейчас Намджун сорвётся, впившись в свою же метку как какой-то изголодавшийся зверь, дорвавшийся до желанной плоти, но он его снова удивил. Нам резко подскочил на ноги, быстрым движением подхватил с пола аптечку и чуть ли не пулей вылетел из комнаты, даже не сказав при этом ни слова. Чимин же так и остался лежать, не понимая, что опять только что произошло. Уже второй раз за день Намджун оставил его со странным чувством внутри. В первый раз он говорил о том, что не имеет к нему никаких притязаний, а во второй — обрушил на него многотонную плиту желания. — У него что, раздвоение личности? Мой мозг скоро взорвётся. — Схватился за голову Пак. Он в полном раздрае, потому что и сам — с полным раздвоением внутри. И ему совершенно не обязательно знать, что Намджун умчался как ошпаренный именно ради его же целостности. Чимин поднимается с кровати и, с трудом переставляя всё ещё дрожащие ноги, добирается до ванны. Он смотрит на себя в зеркало, горько усмехается своему отражению и включает прохладную воду с тем чтобы освежиться и унять уже наконец-то это раздражение кожи. Вода всё смоет, вода всё растворит. ~ Забежав в свою комнату, альфа на ходу стягивает с себя халат и боксеры, отправляясь прямиком в душ. Он срочно должен привести себя в норму, потому что превращаться в какое-то дикое животное — это не та дорога, которая приведёт его к зверьку. И хоть он и почувствовал ответную реакцию от омеги — это сейчас ничего не значит. Чимин ясно и чётко попросил его на него не давить! Если он сейчас притронется к своему крохе, то этот тонкий лёд завоевания доверия, по которому он идёт, просто-напросто треснет, и уже тогда холодная вода отчуждения окончательно утянет альфу на самое дно. Поэтому Нам заменяет её на холодную воду из душа. И вот он стоит под ледяными струями воды и, облокотившись руками о стену, до посинения терпит эту морозную пытку, покрываясь мурашками и стуча зубами, но всё-таки сгоняя с себя нахлынувшее возбуждение. Всё оказалось сложнее, чем он думал. Всё просто пиздецки плохо! Кажется ему стоит заняться йогой или какими-нибудь медитативными практиками (или и тем и другим), иначе такими темпами он будет постоянно здесь торчать и в итоге отморозит себе достоинство. Которое, к слову, так и не желает уменьшаться, даже несмотря на успокоившийся разум. — Чёртова физиология. — Рычит Нам. Он со злостью бьёт кулаком по плитке и обхватывает член разбитой в кровь рукой. Вода всё смоет, вода всё растворит. *** Приведя кожу и нервы в относительный порядок, Чимин, наконец, занялся раскладыванием одежды в шкаф. Закончил с этим он довольно быстро, ведь много вещей он с собой не брал, не видя в этом необходимости — этот дом всего лишь временное пристанище. Впрочем, комната в общежитии — тоже… Пока у него нет своего жилья, но омега надеется, что когда-нибудь оно будет, он заработает… И хотя для него это, вроде как, не должно быть проблемой, ведь он самый богатый омега в мире: пользуйся и не сомневайся — так сказало бы ему общество, но для Пака этот псевдо-титул богача ничего не значит, он его даже не воспринимает по отношению к себе. Чимин не собирается пользоваться чужими деньгами на своём счету — они не его, их заработал Намджун своим трудом. Омега не знает с какой целью альфа вообще оформил отчисления с приложения на него, но это и неважно — он к ним и пальцем не прикоснётся. Далее Пак спускается во двор и находит Бублика, резвящимся на лужайке. Щенок абсолютно счастлив полученной свободе после долгих дней взаперти и ожидании хозяина — он не жалея сил треплет садовый шланг и тявкает на него так отчаянно, будто борется как минимум с удавом, причём не на жизнь, а на смерть. Чимин смеётся с такого милого поведения и, подманив щенка угощением, уносит его наверх в спальню. Стоит Чимину разложить подстилку и миски Бублика и приступить к кормлению, как в ворота дома начинают тарабанить с такой силой, что Пак даже рассыпает сухой корм. Пока он собирает с пола еду, отпихивая неугомонного щенка, чтобы тот ему не мешал, Намджун уже успевает открыть нежданному гостю дверь. — ЧИМИ! — Раздаётся снизу радостный крик Тэхёна. Пак, удивлённый таким скорым визитом друга, мгновенно бежит тому навстречу. — Я вырвался от этого гамадрила! Я смог! — Радостно потрясая наручником, свисающим с левой руки, вопит Тэхён. — Чимини! У меня получилось! — Что получилось? — Ошарашеный как видом Тэ, так и его словами, Пак бегом спускается по ступенькам навстречу другу. Намджун, уже одетый в шорты и рубашку, стоит в сторонке и с интересом рассматривает внешний вид омеги. На Тэхёне шёлковая пижама синего цвета с принтом звёзд, которая явно ему велика, на голове воронье гнездо, в ушах длинные сияющие серьги, а на ногах… да ничего на них нет! Довершает лук браслет в виде свисающего наручника. — Ты откуда? — Округляет глаза Чимин. — Если ты сбежал из-за решётки, то хочу отметить, что у них сменился дизайн тюремной робы. — Поднимает бровь Намджун. Тэ на это только кривит лицо. Смерив альфу не совсем дружественным взглядом, он тут же меняет выражение на сияющее и обращает лицо к Чимину. — Видел бы ты глаза таксиста, он думал я от маньяка сбежал. — Заливается омега. — Я сказал, что так и есть. Потому что так и есть. — Тэхён снова поворачивается к Наму и кривит губы. — Твой друг — писька тараканья! — Так его ещё никто не называл. — Покерфейс альфы не меняется. — Это забавно, но и немного обидно, особенно с учётом того, что у тараканов и писек то как таковых нет. Вместо этого у них… — Айщ! — Вскрикивает Тэхён, брезгливо морща лицо на пару с Чимином. — Не продолжай пожалуйста, ради всех святых! Я не хочу знать, что там у его сородичей вместо писюнов! — Как хочешь… твоё право. — Пожимает плечами Намджун. — Просто не знал, что тебе не хватает его размера, вроде у Гука всё нормально с… — Всё, заткнись! — Морщится Тэ. — Хватит о письках разговаривать. Мне это неинтересно. — Нам на это только слегка приподнимает брови, но омега по всей ауре альфы чувствует, что тот очень сильно сомневается в его последних словах. Однако ему плевать, он не намерен тут этому чурбану что-то доказывать, он вообще-то к другу пришёл. — Ты лучше это… иди расплатись с таксистом. Он там, кстати, ждёт. — Переводит тему Тэхён. — Пошли наверх, расскажешь что случилось. — Просит Пак уже явно раздражённого и одновременно пребывающего в каком-то чересчур возбуждённом состоянии, друга. — Давай только что-нибудь заточить прихватим. Я не успел позавтракать, притворялся спящим. — Улыбается квадратной улыбкой Тэ. ~ — Итак! — Поднимая куриную ножку, с энтузиазмом приступает к рассказу Ким. — Я сбежал от Чонгука. Он думал, что прикует меня к кровати и я никуда не денусь. Но как бы не так! Я уделал этого напыщенного павлина. Потому что я профи! — Усмехается Тэхён и яростно вгрызается в курицу. Некоторое время Чимин смотрит как друг с аппетитом уплетает еду, что с горкой навалена на подносе и молча пытается переварить услышанное. В отличие от Тэ, у Пака данный процесс выходит плохо. — Куда тебе столько? — Смотрит опешившими глазами Чимин и подаёт другу салфетки. — У меня растущий организм! — Поясняет Тэхён. Впрочем это его коронная фраза в подобного рода ситуациях. — Я не пойму, что в тебе так усиленно растёт столько лет? — Подавляет смех Пак. — Обаяние? — Улыбается блестящими от соуса губами друг. — Определённо. — Усмехается в кулачок Чимин. — Однако давай вернёмся к рассказу. Я не понял ничего из того, что ты сказал. — Короче, дело было так: вчера вечером, как только мы от тебя уехали я сказал этому Санчо Панса недоделанному, что раз он так верен своему Дон Кихоту, то я тоже буду верен тебе. Заявил, что с этого момента никаких отношений и секса и что я съезжаю от него к родителям. — Ничего себе. Жёстко ты! А зачем ты так сказал-то? — Недоумевал Пак. — Ну как? Ты же мучился без Нама, а я твой лучший друг, и значит я тоже должен как ты! — Мучиться? — Всё ещё не понимал Чимин. — Зачем? — Я хочу, чтобы тебе не было так больно от последствий произошедшего, и чтобы ты видел, что я тоже могу так же — быть вдали от истинного. Что я полностью за тебя! Чтобы тебе было приятно, что я тебя поддерживаю. — Тэхёни, у тебя ума как у хлебушка. — По доброму произнёс Пак и с улыбкой покачал головой. — Сам ты булка! — Кинул он в друга пирожком, но тот умудрился его поймать. — Я знаю, что ты за меня, перчинка. — Подался он к Тэ и приобнял его. — Спасибо тебе. Но это уже слишком. — Ничего не слишком. — Запыхтел Ким. — В общем, после этого у Гука что-то коротнуло в его больном мозгу и он меня скрутил. — Не удивлён, после такого-то заявления. — Хмыкнул Чимин. — И приволок меня в номер какой-то гостиницы на окраине города. А уже там приковал к койке. Представляешь? Совсем головой поехал, психопат! И это мой истинный! — Странно, но неужели никто из персонала ничего не предпринял, не вызвал полицию? Ты ведь наверняка сопротивлялся. — Не сомневайся, Чимини, орал таким благим матом, что у них там на ресепшене все цветы завяли! — Облизал жирные пальцы Тэхён и схватил пирожок с подноса. — Только вот в чём засада… это оказалась одна из гостиниц их долбанного семейства Чон. Поэтому никто ничего не вызвал. Как говорится, против барина ни один холоп бочку катить не станет. — Мда… — Цокнул Чимин. — Ну вот что за люди! У них там убивать будут, а им и дела нет… Стоп, а откуда у Чонгука взялись наручники. — Откуда? Да этот козлина — чёртов садо-мазо извращенец! Похоже номер, в который он меня приволок, его личный… для собственных нужд. Там были его вещи. — Тэхён вдруг с силой сжал кулачки. — Знаю я его нужды кобелиные: он туда, небось, омег таскал! И могу только представить в какие игры они там играли — судя по арсеналу игрушек. — В смысле? Каких игрушек? — Не понял Пак и Тэ на это демонстративно потряс наручником. — Ааааа… — Понимающе закивал головой омега, а потом вдруг опять вылупил глаза. — То есть, ты думаешь… он из этих? — Которых? — Ну… — Начал краснеть Чимин… Которые плётками бьют и всё такое. — БДСМ. — Поясняет Тэ и смеётся на испугавшегося друга. — Не уверен, но не удивлюсь, что да. — И снова смеётся на охнувшего Чимина. — Он тебе ничего такого ведь не делал? — Участливо поинтересовался омега. — Ну как сказать… — Задумался Тэ. — Он бил тебя? — Прикрыл ладошками рот Чимин. — Это называется не бить, а шлёпать по попке. — Хитро сощурил глаза Тэхён на моментально задумавшегося над его словами друга. — Ты такой забавный, булочка. — Заулыбался Тэ, смотря на искренне переживающего за него друга. Чимин похож на милого розовощёкого пупсика и до сих пор почему-то так наивен в интимных вопросах, что с трудом верится, что у него самого был секс. — Вот что я тебе скажу друг, ты прости что страху тут на тебя навёл, это я просто шучу так… дурацко. А на самом деле в этом ничего плохого нет, главное чтобы двоим нравилось. — А что, когда тебя приковывают наручниками и хлестают плёткой, может нравится? — С удивлением уставился на друга Пак. — Ну… кому-то нравится. И вообще, не стоит кого-то судить за их предпочтения. У альф с этим обычно всё проще, особенно если они с опытом. — Отмахивается Тэхён, желая уже свернуть тему, но видя зажёгшийся огонёк в глазах друга, вздыхает и продолжает. — Ну, короче, если альфа с опытом, он уже много чего пробовал, знает и умеет… И у него уже есть сложившиеся предпочтения в сексе. — Интересно. Продолжай. — Усаживается поудобнее Чимин и тоже начинает жевать пирожок. — И тебе ничего не остаётся, как эти предпочтения принимать. Потому что он уже любит вот так и эдак. — Эдак? — Хмурится Пак. — Ты про позы? — И это тоже! Короче, он уже точно знает, что хочет и как ему больше нравится. — Заключает Тэхён. — А если у тебя опыта нет, то получается… ты даже не узнаешь, что тебе может понравится больше? — Ну… постепенно ты тоже узнаешь… главное, чтобы альфа думал не только о своём удовольствии. — А как это понять? — Ну… он будет стараться делать тебе приятно в постели, будет экспериментировать, чтобы узнать, как нравится именно тебе и следить за твоими положительными реакциями… — Подожди, я запишу… — Вскакивает Чимин и начинает метаться в поисках бумаги и ручки. — С ума сошёл? — Ржёт на это Тэ. — Запоминай и всё, тут ничего сложного нет. — Хорошо. — Так и не найдя ничего подходящего, Чимин снова садится. — А ещё. — Ну… ещё альфа будет стремиться к тому, чтобы первым кончил омега… — Ладно, всё хватит, я понял. — Нервно надкусывает пирожок Чимин и прячет глаза. — Короче, всё равно решающим в этом деле остаётся альфа, ведь он будет задавать свои правила. — Делает вывод Чимин, не замечая как Тэ тихонько прыскает в кулак: Пак всё ещё продолжает заменять слово «секс» на «это дело». — У кого опыта ноль, тому и кляп в рот. — Подытоживает Тэхён. — Чего? — Снова округляет глаза Чимин и давится пирожком. — Да я не про себя. — Нервно смеётся Тэхён. — Это просто выражение такое. — И чьё оно? — С сомнением спрашивает Пак. — Моё. Только что придумал. — Омеги некоторое время смотрят друг на друга, а потом заливаются смехом. — Ладно Тэхёни, я понял, это ваше личное дело. — Вдруг огорошивает Чимин и тут же добавляет. — А как ты сбежал то? — Оооо! Это очень интересно. — Подпрыгивает Тэ и усаживается на кровать. — Проснулся я значит ближе к обеду… — А чего так поздно? — Прерывает друга Пак. — Да, поздно уснули. — Отмахивается Ким и замирает, понимая, что кажется проболтался. Пак и бровью не повёл. — Мы это, всю ночь разговаривали. Да! Так вот, я проснулся, смотрю, а мой уже встал, по телефону треплется. Ну я решил глаза не открывать и притвориться спящим. Я знаешь как умею, никто не отличит! А когда он вышел из номера, я взломал наручник и… — Ты умеешь взламывать наручники? — Поразился Чимин. — Не знал, что у тебя имеется такой талант! — Ну я не все замки умею вскрывать… только определённые… Это меня альфы к клубе тхэквондо научили. Ну не суть! Короче, я застёжкой от серёжки его вскрыл. Мне повезло, там был как раз такой замок, который я умею взламывать. Потом напялил по-быстрому пижаму. — Тут Чимин улыбнулся, друг снова спалился. — Чуток выждал, а потом ломанулся в дверь. Она оказалась не закрыта. Но там был охранник. — Омо! — Охнул Пак. — Но мне было некогда рассусоливать, я его просто с вертухи вырубил и всё. Дальше по-тихому, чтобы никто не видел, выбрался из этого гадкого места. Потом такси поймал, а дальше к тебе! — Широко улыбнулся Тэхён. — Круто да? — Ээээ… да ты просто Джеки Чан. — Вот такой я крутой. — Выпячивает грудь Тэхён. — Ну а ты как? Держишься? Этот истукан тебя не обижает? — Всё нормально. — Старается выглядеть уверенно Чимин. — Мы установили временное перемирие… вроде как. — Фух, хорошо! — Выдыхает Тэ. — А то я так переживал, что ты не справишься с эмоциями и вообще… Но вроде ты ничего так… Кстати, заколочки очень классные. — Омега приглядывается. — Вау, они в виде конфеток и леденцов! Какая милота! Тэхён подаётся вперёд к другу и начинает рассматривать вещицы вблизи, не скупясь на восторженные эпитеты. — Слушай, а в виде шашлыков бывают? — Лыбится Тэ и обнимает друга, целуя в щёки. — Не знаю. — Смеётся в ответ Чимин. Тэхён такой забавный, когда дело касается еды. Некоторое время Пак с удовольствием нежится в объятиях друга, даже не думая отстраняться. Омега никогда не получал так нужной ему ласки у себя дома — одни только унижения, а потому ему немного стыдно признаться в том, что он насколько сильно от этого зависим… Наверное поэтому, когда его обнимает или просто дотрагивается Нам, ему настолько трудно сопротивляться… Чимин уверен, что дело тут не только в их связи, но и в том числе из-за этой его детской обделённости. Даже когда он показывает Намджуну обратное, сопротивляется — на самом деле он вовсе не против. На самом деле омега очень любит обниматься и чувствовать тепло чужого тела, он никогда не откажется от лишней возможности поласкаться. Было бы с кем. А тех, с кем он может это проделать — по пальцам пересчитать. — А где Бублик? — Вдруг прерывает идиллию Тэхён. — Только что был здесь… — Вертит головой Пак. — Кажется убежал. Ему тут такое раздолье, не то что в комнатке общежития. Видел бы ты, как он потешно играл с садовым шлангом. Жаль у меня телефона нет, а то бы я снял. — Купим. — Твёрдо кивает Тэхён. — А ты знаешь, что идея подарить тебе щенка… оказывается принадлежала Намджуну. — Как? — Отстраняется удивлённый омега. — Вот так. Это была его просьба. Чонгук рассказал. — Тэ делает паузу, пока Чимин перерабатывает первую новость, а затем продолжает. — А знаешь что ещё я у него выведал?! — Что? — Старается выглядеть не заинтересовано Пак, хотя у самого блестят глаза. — Твоё устройство в театр… — Как? — Впадает в ещё больший шок Чимин и руки его безвольно падают вниз. — Не может быть… — Я и сам сперва не поверил, но какой смысл Чонгуку врать? — Может хочет выставить друга в лучшем свете. Делает из него благородного рыцаря… — Скептично заключает Чимин. — А ты, я смотрю, даже шанса ему давать не хочешь. — Хмыкает Тэ. — Зато вы все очень хотите. — Отодвигается от друга Пак, но Тэхён ловит его за руку и снова подтаскивает к себе. — Ну не лезь в бутылку, булочка. Ты же знаешь, я всегда на твоей стороне. Просто хочу, чтобы ты не страдал, не мучился от чувств. — Складывает брови домиком Тэ, зная что если сейчас Чимину что-то не понравится, то он просто превратится в упрямого ослика. — О каких таких чувствах ты говоришь? — Дует губы Пак и нахохливается. — Всё, что я чувствую, так это только изжогу! Брови Тэхёна взлетают вверх, он сидит и некоторое время не знает что сказать. — Вот как… А я думал ты его любишь… — Почему-то грустно тянет он. — Терпеть не могу! — Почему-то заводится ещё больше Чимин. Бесит быть таким очевидным, бесит быть ведомым, бесит что эта связь не даёт ему даже свободно вздохнуть и бесит, что он хочет того, что ему неподвластно. — Не думал, что у тебя к нему настолько сильные чувства. — Внимательно смотрит на Пака Тэ и побыстрее обнимает его, видя как у друга уже мелко трясется нижняя губа. — Ну всё-всё, ну не плачь, булочка, прошу. Я твои слёзы и страдания уже с трудом переношу, мне каждый раз кажется, что у тебя снова произойдёт срыв или ты уйдёшь в себя. Мне тогда так страшно было, а ты ведь знаешь, что я мало чего боюсь. Не держи чувства в себе, мне ты можешь полностью довериться. — Тэхёнииии… — Тянет Чимин и утыкается в плечо друга мокрым носом. — Да, мой сладенький? Скажи своей перчинке всё, что тебя мучает. — Тэхёниии… я так люблю его… так сильно люблююю… Сил моих больше нет! Что мне делать? — Плечи Чимина сотрясаются и он сильнее жмётся к другу. — Но пока я не могу принять его не смотря на все мои чувства, во мне будто барьер, который меня же сдавливает изнутри. Мне так плохо. Я будто под давлением нахожусь. Это ненормально… — Так, Чими, не паникуй! Всё, что ты сейчас говоришь и чувствуешь, это всё нормально! Честное слово! Ты и не должен вот так сходу принимать его с распростёртыми объятиями. Кто тебе вообще такое сказал? Да черт дери, ты только вчера узнал, что он жив! Какого фига? Он что, уже что-то требует от тебя? — Пак отрицательно качает головой. — Хорошо, но если этот истукан будет давить на тебя, шли его подальше! Ты не обязан никого принимать и прощать, пока не почувствуешь этого желания сам! Пока твоя душа сама не освободится и не откроется — не делай этого просто из-за долга или чего то такого! — Тэ промакивает щеки омеги салфеткой. — Делай это только для себя и будь немного эгоистом, тебе это полезно хоть иногда для разнообразия, а то ты привык всё отдавать и стараться для других. Уж я тебя знаю, как ты порой бываешь самоотвержен. Столько лет ты терпел издевательства семьи и был в унизительной роли прислуги. Я ненавижу за это твоих родителей, и ещё больше за то, что они так долго ломали твою психику! А теперь ты страдаешь из-за своей же чрезмерной ответственности и правильности! Поэтому, пусть всё идёт так, как идёт и неважно сколько времени тебе понадобится на адаптацию. Это твоё время! А Намджун должен подождать, или это будет значить, что он не ценит тебя. И вот что я ещё скажу: если он решит что-то требовать или давить на тебя, зови меня и Солар, мы ему мигом мозги вправим, не посмотрим что он какой-то там гений и вообще… пугает одним только своим взглядом. Бррр… — Тэхён преувеличенно задрожал и обнял себя за плечи. — И почему именно тебе, абсолютно милому и безобидному существу, достался в противоположность настолько пугающий истинный? Вот уж и впрямь иногда задумаешься, а что же там судьба такое курит… — Тэхёни, ты тоже меня иногда пугаешь. — Серьёзно смотрит на друга Чимин. — Чем же? — Смешно вытягивает лицо Тэ. — Обычно ты шебутной и несерьёзный, но это очень обманчиво, потому что ты сам перенёс огромное испытание и за твоей простотой и лёгкостью скрывается целый мир. Ты очень глубокий человек. А пугаешь ты тем, что когда от тебя не ждёшь чего-то глубокомысленного, ты в один миг окунаешь в свою бездну. — Чимин крепко обнимает Тэ. — Спасибо тебе, я приму к сведению все твои советы. Мне правда стало легче, я будто освободился после твоих слов от каких-то цепей. У меня, кажется, действительно есть некоторые установки внутри, но после того что ты сказал… я вижу, что не должен никому ничего доказывать и давать наседать со своими требованиями и желаниями. — Правильно! Умница! — Чмокает Тэхён Чимина в щёку. Друзья ещё долго обнимаются и обмениваются теплом, Тэ рассказывает о том, что поездка на конюшню тоже была заранее запланирована альфами, а значит и свою смерть Намджун планировал изначально и притом очень тщательно. Даже выстрел был инсценирован настолько профессионально, что никто ни о чём не догадался. Пак внимательно слушает друга и никак не комментирует его рассуждения и выводы, просто вбирает в себя информацию и мотает всё на ус. Посиделки длятся ровно до того момента, пока снизу не раздаётся крик на весь дом. — ТЭША! — Голос Гука не предвещает ничего хорошего. — Вот чёрт! — Испуганно подскакивает Тэхён с кровати и начинает метаться по спальне. — Чими, спаси меня, спрячь куда-нибудь! — Да брось ты так суетиться, ну что он тебе сделает? — Махает рукой Пак. — Ты не понимаешь! — Внезапно омега ныряет под койку и оттуда доносится приглушённый голос. — Не выдавай меня, умоляю. — Ну хорошо… — Тэша, я знаю что ты здесь! — Звучит уже совсем рядом голос Гука. — Выходи по-хорошему, малыш и обещаю, наказание будет в рамках разумного. Сидеть конечно не сможешь, но ходить — есть шанс. У Чимина на эту угрозу падает челюсть и расширяются глаза, именно в таком виде его и застаёт вошедший Чон. За его спиной возвышается тень Намджуна. — Привет, Чимин. — Как ни в чём не бывало здоровается Чонгук. — Э-э-э, привет. — Растерянно улыбается Пак. — Ну и где он? — Щурил глаза Гук и косится на поднос с едой. — Не знаю. — Пищит Чимин. — Он уже давно ушёл. — Мне так не кажется. — Усмехается альфа и подходит ближе к койке. — Почему? — Непонимающе хлопает глазами омега. — Свежие улики. — Кивает на недоеденную еду альфа. — Это я кушал. — Врёт Пак и видит, как усмехается в кулак Намджун. — Ты ни в жизнь столько не съешь. И я прекрасно знаю пристрастия в еде этой маленькой бестии. Мясо, мучное, соусы, ни капли полезной еды! Попка моего ангела, конечно, самая прекрасная на свете, но с таким набором калорий она скоро станет на пару размеров больше. — Чонгук немного задумывается и хитро щурит глаза. Глаза же Чимина, наоборот, испуганы и предательски бегают по сторонам. — Хотя она уже, кажется, стала немного больше… — Неправда! — Вскрикивает из-под койки Тэхён и начинает истошно визжать, когда альфа с громким «попался» вдруг хватает его за лодыжку. — Ты зачем нехорошее слово на стене написал? — Тащит на себя сопротивляющегося омегу Чонгук. Чимин было хочет подскочить к альфе и каким-либо образом защитить молящего его об этом друга, как вдруг его со спины за талию обхватывает Намджун и, притянув к себе, мягко шепчет в ухо, чтобы он не мешал любовным играм двух сумасшедших и что всё будет хорошо, завершая всё коротким поцелуем в висок. Чимин альфе верит и тут же успокаивается — в крепких руках Нама так надёжно и тепло, что он лучше использует эту возможность (как и альфа), чтобы вот так бепалевно побыть в тесном контакте. К тому же успокаивающая аура Намджуна воздействует и на него. Они так и стоят, смотря как Чонгук выуживает своего сопротивляющегося омегу, как тот кричит в ответ разнообразные ругательства, а потом делает какой-то приём ногами и, временно обезвредив Гука, подтягивает штаны и выбегает из комнаты. Чимин охает от произошедшего, оборачивается назад и с тревогой смотрит на Нама. — Ничего, заслужил. — Поясняет Намджун и слегка ухмыляется, непроизвольно поглаживая живот омеги. — Он же не… — Да что ему будет. Вон смотри. — Кивает на друга альфа и Пак видит, как Чонгук подскакивает и, рыча, срывается следом. Далее начинается дурдом под названием догонялки на выживание. По ходу разбиваются какие-то вазы и горшки с цветами, омега ловко уворачивается от альфы и даже съезжает от чуть не поймавшего его Чонгука вниз по перилам. Тэ смеётся и не забывает удабривать всё происходящее ругательствами в своём стиле. Чимин с Намджуном следуют по пятам за друзьями: и если Пак всё ещё переживает, то Кима всё происходящее, наоборот, только веселит. По ходу забега выясняются ещё некоторые подробности: Тэ не только что-то написал на стене номера, он ещё засорил унитаз туалетной бумагой, вырубил охранника и двинул в челюсть администратору, попытавшемуся его остановить. Чимин в шоке, Нам ржёт, представляя рожу Чонгука, когда тот всё это обнаружил. Ему нужны подробности, альфа даже планирует пригласить друга вечерком на бутылочку-другую пивка. Когда весёлые старты перемещаются в гостиную, Тэ чувствует, что уже устал. С него постоянно сползают пижамные штаны и он чуть не падает на очередном повороте, но не отступает. Они так и кружат вокруг дивана: Гук периодически делает выпады, а Тэхён уклоняется и, смеясь, показывает язык. — Скажи, что ты передумал съезжать и я всё забуду! Даже наказывать не буду! — Сверкает бешеным взглядом Чонгук и смотрит на громко дышащего Тэхёна. — Меня наказывать не надо, меня уже жизнь наказала. Мой истинный — озабоченный псих! — Смеётся в ответ омега. — Ах ты мелкий… — Кто? Котёнок? — Тэ делает внезапное эгьё. — Ага, котёнок-негодник. И поступаешь так же! — Это как это? — Нагадил и тут же в кусты. — Скалится альфа, на что омега хватает со стола какую-то чашу с декоративными камушками и осыпает ими Чонгука. — Так фначит? — Рычит Чон, выплёвывая камушек, попавший в рот. — Скажи спасибо, что я на кровать тебе там не нассал, если уж я такой котик-негодник. — Ехидно смеётся Тэ, но тут же визжит, когда альфа цепляется за край его пижамы. Омега дёргается в сторону в попытке смыться, но рука Гука крепко держит его за штаны и Тэхёну ничего не остаётся, как повалится на пол, теряя при этом нижнюю часть комплекта. Под которой, к слову, ничего не оказывается. У Чонгука округляются глаза и срабатывает мгновенная реакция — он прыгает сверху на омегу и закрывает пятую точку Тэхёна своим телом. Чимин от увиденного охает, делает шаг назад и плюхается на сидящего в кресле Намджуна. Пугается хватающих его рук, визжит и начинает барахтаться, но когда альфа прижимает его к себе, утыкая мордашку в плечо, немного успокаивается, сообразив на кого он приземлился. — Отвернифь. — Приглушённо бубнит Пак в ткань его рубашки и пытается выкрутиться из объятий. — Не фмотри. Чимин не понимает, почему Нам закрывает обзор именно ему, тогда как отвернуться должен вообще-то он сам. В этот момент с пола раздаются отборные ругательства и Намджун прикрывает омеге уши. — ТАК! — Неожиданно вскрикивает он, причём таким грозным тоном, от которого все вдруг замирают, а Пак и вовсе вздрагивает, оглушённый звуком, идущим из груди альфы. — Заканчивайте уже этот концерт и закрывайте кулисы. Нам смотрит на учинённый вокруг погром, который, скорее всего, убирать придётся ему, а затем переводит взгляд на барахтающегося на полу друга, который пытается натянуть на своего омегу штаны, причём так, чтобы не открылся неприличный вид. — Что у вас происходит? Вы сексом что ли перезанимались? — Спрашивает Нам более спокойно и наконец-то выпускает из рук уже задыхающегося Чимина. — Отлипни уже от меня! — Чуть не плача, ругается Тэхён. — Всю задницу облапал. Омега толкает альфу и подбегает к Паку, получая спасительные объятья. Гук только закатывает на это глаза. — Я скажу, что происходит. — Жалуется Чонгук. — Ничего хорошего! А всё потому, что кое-кто решил стать героем-мучеником и пойти по стопам своего друга. Кое-кто нафантазировал, что лучше мучиться вдали от своего альфы. — Показывает рукой на Тэхёна Гук как на какой-то внеземной экспонат. — Объясни ему, Чимин, что в этом нет никаго смысла. -Тэхёни! — Делает вид, что первый раз об этом слышит омега. — Это правда? — Да! — С вызовом смотрит на Гука Тэ. — Но тебе не нужно повторять мой путь. Мы разные и жизненные ситуации у нас тоже разные. — Мягко говорит Пак, гладя друга по голове, а Намджун сидит и внимательно слушает. — Ты же любишь Чонгука! Вот и будь с ним, мне ничего доказывать не надо. Тэ с таким раскладом не согласен — он уже, вроде как, настроился на жертвы ради идеи. — Почему это разные? Очень даже похожие, ты же Намджуна тоже любишь. — Сбалтывает лишнего Тэ и тут же замолкает, видя как пугается и бледнеет друг. — Разве нет? — Поспешно добавляет. Нам весь застывает, превращаясь в монолит. — С чего ты так решил? Я никогда ни о чём подобном не говорил. — Бегая глазами по сторонам, тараторит Пак, а Намджун и вовсе весь напрягается. — Ну, я подумал… — Начинает мямлить Тэхён, не зная уже как лучше обернуть это дело. — Не надо думать то, чего нет! Никого я не люблю! Намджуна тем более! — С преувеличенным вызовом в голосе заявляет насмерть перепуганный Чимин. Он старается выглядеть уверенно, однако весь его запал вмиг угасает, когда Нам резко встаёт с кресла и, абсолютно ничего не говоря, жёстко чеканящим шагом уходит на кухню. За альфой остаётся тяжёлый шлейф, а на душе Чимина — неприятный осадок. Повисает неловкая пауза. Пак поджимает губы и весь мигом сдувается — ему не по себе и гадко от сказанного. А сказал он вовсе не то, что хотел… омега просто перепугался, растерялся и вообще… На краткий миг он зацепил почерневший взгляд альфы и, кажется, заметил в нём промелькнувшее разочарование. «Ну почему я такой идиот? Что со мной не так? Теперь Нам будет думать, что у меня и правда к нему ничего нет…» Омеге так больно, обидно, что в груди и горле нестерпимо жжётся, но он понимает что заслужил это, а потому не сопротивляется обуревающим его чувствам. — Чими, прости. Я такой дурачок, когда злюсь. — Переживает Тэхён за свою болтливость и тут же переводит грозный взгляд на альфу. — Это меня вот этот довёл своим психопатизмом. — А чего сразу я? Я просто защищаю своё! — Вскрикивает Чонгук. — Потому что не вижу смысла в этой бессмысленной игре. Я тебя люблю, ты меня тоже, так что… — Да с чего ты это взял? — снова заводится Тэ, чувствуя, как плохо другу по его вине. Чимин чуть не плача косится на закрытую дверь кухни и рвёт вместе с этим сердечко Тэ. — То есть? — Охреневает Гук. — А то и есть! Пристегнул меня наручниками, идиот! Это такая у тебя садо-мазо любовь? Может ещё свяжешь меня и мешок на голову наденешь? — Надо будет, надену! — Уже бесится Чонгук от неправильного настроя омеги. — Да перестаньте вы! — Взрывается Чимин и Тэ, видя первые капли в уголках глаз друга, тут же обнимает его по-новой. — Перестаньте говорить другу другу гадости, вы же любите друг друга. — Серьёзно заявляет Пак и Чонгук нервно зачёсывает на это волосы. — Никогда не смейте сравнивать нас, понятно? — Чими, прости. Я просто хотел… хотел показать, что ради тебя всё выдержу. Всё стерплю! Даже разлуку с этим идиотом несчастным. — Тоже начинает плакать Тэхён и, обняв Чимина, садится на диван. — Малыш… — Тянет руки к омеге Гук, желая приласкать расстроенного омегу. — Иди к своему Намджуну и стройте дальше свои великие планы. А мы, малыши, без вас посидим. — Обиженно бурчит Тэхён. — Ну сладенький, ну прошу. Ну я же сто раз тебе говорил, ну не мог я по другому! — Уже бьёт себя в грудь альфа. — Ну неужели ты не понимаешь? Разве ты бы не так же поступил, если бы тебя Чимин попросил? — Не переводи стрелки. — Рявкает Тэ. — Тэхёниии… — Тянет Чимин. — Ну перестаньте. — Ладно-ладно, булочка моя, только не переживай, я всё равно люблю этого придурка. — Он сердито смотрит на альфу и видит как тот уже еле сдерживает улыбку на его последнюю фразу. — Свали, кому говорю. — Рычит он на него и Гук, радостно посылая воздушный поцелуй, скрывается за дверью кухни. — Не переживай, булочка, всё образуется… — Ничего не образуется, Тэхёни, я его сильно обидел и… ещё сильнее всё запутал. — Всхлипывает Пак на плече друга. — Распутаете, Намджун же такой умный. — Пытается подбодрить друга Тэ. — Думаю, что когда дело касается чувств, ум не работает… — Совсем грустнеет омега, думая как бы загладить свою вину. *** — Значит играешь на два фронта! — Держит за горло Йонга Хван и, не обращая внимания на подбежавшего к нему Джина, сильнее сжимает ладонь, вдавливая пальцы в гортань, наслаждаясь хрипами парнишки. — Ты знал на что идёшь, поэтому не должен удивляться последствиям. — Перестань мучить мальчика! — Встревает омега и повисает на руке Сона. — Ты же задушишь его. — Птичка, лети обратно на диванчик, не мешай. — Холодным тоном произносит чеболь и кивает своему помощнику, стоящему возле стола с папкой в руке. — Я н-не уди-в-ля-юсь. — По слогам шепчет Йонг. — Я знал, поэтому и подбросил улики. Рука Хвана на миг прекращает сжимать горло, альфа пару секунд обдумывает сказанное и снова сжимает ладонь. — С какой целью? — Щурит он свои змеиные глаза. — Говори и я удостою тебя чести, задушу лично сам. — Пряняяя! — Тянет Джин, нервно переминающийся возле стола. Он хочет вырваться из хватки долговязого беты, но на удивление помощник Сона оказывается сильнее, чем ожидал омега. — Птичка, помолчи. — Мягко обращается к Джину чеболь и тут же меняет голос на ледяной тон, переводя взгляд на програмиста. — НУ? — Кхх… я… — Откашливается Йонг, почувствовав временную свободу от рук. — Я и правда играю на два фронта. Внезапная боль в животе от удара, скручивает парня и он валится под ноги чеболя. — Какого хуя я не поручаю тебя своим людям, а вызываю к себе в кабинет? Да ещё и сам пачкаю о тебя руки? — Хван переводит наполненный упрёком взгляд на омегу. — Джинни, ты меня портишь. Это была инициатива Джина, чтобы альфа не отдавал Йонга своим цепным псам, а для начала поговорил с ним сам. Он в который раз поддался на уговоры омеги, приправленные сладко-тягучими поцелуями и сейчас об этом жалеет. Во-первых, он теряет лицо перед своим помощником, отступая от своих же правил и показывая, что на него может влиять его же омега, а во-вторых… всё то же самое что и во-первых. — Я когда-то увидел в тебе талант, пригласил к себе, дал всё что требуется для твоего будущего… И теперь мне так неприятно осознавать, что тот, в кого я верил и кто обладает умом чуть большим чем у большинства, может так откровенно лажать! Это неприятнее всего. — Спокойно ходит вокруг корячащегося на полу Йонга. — А держаться неправильной стороны, Йонг, это полная лажа! Мне вот даже стало интересно кто тот, на кого ты сделал свои ставки? Если ты меня удивишь, то так и быть, я буду благороден и ты умрёшь быстро и без мучений. Знаешь, я просто не хочу разочаровываться в тебе окончательно. — Я скажу. — Хрипит Йонг. — Вы правы. — Конечно я прав! — Театрально разводит руками Хван и, подойдя к помощнику, отодвигает его от Джина. Сам хватает омегу за талию и, прижав к себе, целует в шею, увитую зелёными камнями. — Вы правы по поводу правильной стороны. Но только она не ваша. — Болезненно улыбается бета. Сон дёргается в сторону, но омега впивается в него мёртвой хваткой, не отпуская от себя и поглаживая сильные руки альфы. — Пряня, не заводись. — Шепчет Джин, проводя носиком по уху Хвана. — Тогда пусть назовёт хоть одну причину, почему я не должен этого делать. — Устрашающе произносит чеболь в лицо омеги и легонько берёт за горло уже его. Сон слегка нажимает на кадык Джина, щурит глаза, пытается найти в поведении омеги подвох: почему у того столько внимания к этому програмисту, почему вообще происходит вся эта возня. Джин смыкает веки, томно сглатывает, чувствуя приятную боль и медленно облизывает верхнюю губу. Теперь уже сглатывает Хван, потому что эти пухлые губы так порочны и прекрасны, а Джинни — он просто идёт вразрез всему: нормам, поведению, представлениям о себе же, что мгновенно вызывает дикое желание. Так было с самого начала — как только он его увидел, то понял, что правильно с этой птичкой точно не будет. — С тобой мы потом поговорим. — Приблизившись к губам Джина, пропихивает ему в рот слова, вместе с языком, Сон. Помощник в углу не шевелится, Йонг же немного теряется от развернувшейся картины. Он отводит глаза и пялится в пол. Чёрт, господин так пожирает этого омегу, что он не удивится, если тот разложит его прямо сейчас и при них же. Но ничего подобного не происходит — Хван лишь хлопает Джина по попке и движением головы показывает ему на диван. — У меня повысилось настроение. Можешь сказать ещё пару слов в завершении нашей беседы. — Скалится чеболь и подходит к бете, надавливая ботинком ему на грудь. — Я вычислил того, кого вы так долго искали. — Еле выдавливает из себя Йонг. Хван замирает, а потом и вовсе снимает с програмиста ногу. Он внимательно смотрит тому в лицо, будто сканерами злаз вычисляя, врёт бета или нет. Убеждается, что нет. — Кто он? — Уже давит грозным тоном альфа. — Тот, кого вы так упорно ищите. — Отдышавшись, спокойно улыбается Йонг, кажется он заинтересовал господина. — Продолжай. — Он сам привёл меня к себе. Вычислить его и правда невозможно. — Смелеет парень, видя, как напрягается господин Хван, чей интерес явно подскочил за одну секунду до небывалых высот. — И без моего участия вы его и дальше никогда не вычислите. Возникает длительная тишина. — Браво! Ты смог меня удивить. — Хлопает в ладоши Сон. — И потому заслужил право ещё немного пожить. — Ядовито улыбается альфа, а Йонг хмурится. — Вы не поняли… — Нет, это ты не понял. — Снова давит на грудь парня чеболь. — Ставить мне условия равно смерти. Ты устроишь мне встречу с этим человеком, если нет, то зачем тогда ты вообще нужен? А так… если ты ещё сильнее меня удивишь, то может быть, я вообще передумаю тебя убивать. Ведь не зря этот человек-невидимка вышел именно на тебя. Значит в тебе что-то есть и он это разглядел. — Делает паузу и склоняется над лицом, внимательно рассматривая. — Что скажешь? Наверняка же твой новый хозяин желает встречи? — Желает. — Шепчет програмист, снова задыхаясь от нехватки воздуха. — Какой отличный день. — Радостно хлопает в ладоши Хван и подходит к Джину, он оглаживает омегу по скулам и зорко смотрит в его глаза, пытаясь уловить то, что кажется упускает, кажется весь последний месяц. — Вот видишь, птичка, зря ты так за него беспокоился. Твой друг знает того, кто дергает за все верёвочки. — Он не мой друг. — Вдруг бледнеет Джин. — А чей? — Приближает змеиные глаза Хван и больно кусает омегу в нижнюю губу. — Не усложняй всем жизнь, Джинни. Если я узнаю, что ты в сговоре, то… — Убьёшь меня? — Слизывает кровь с опухшей губы омега. — О, нет, что ты! Тебя я никогда не убью. Ты же моя диковинка, райская птичка. Но из золотой клетки ты уже не вылетишь никогда, ты будешь жить в ней до конца своих дней. Ты будешь есть из золота и вдыхать бриллиантовую пыль, но не увидишь никого, кроме меня. — Альфа снова грубо целует, а омега ему отвечает. — И ты, в отличии от этого перебежчика, совсееем не сирота. Но можешь им стать. Джин дёргается от сказанного, но альфа не даёт ему и слова вставить, проталкивая в рот омеги язык и жестом руки показывая помощнику, чтобы он убирался из кабинета и прихватил с собой Йонга.