Вместе пока им по пути

      Слезы грешника — несмотря на печальную и даже несправедливую историю возникновения этой святыни, воровка не могла отрицать, что в этом месте атмосферно и даже красиво. Особенно ночью. Днем просто не может быть так же таинственно и свободно! На ясном, практически бархатном небе россыпью были разбросаны звезды, за которыми лениво присматривала растущая луна. Ее белесый свет, достигая земли, словно придавал всему, чего касался, загадочности и значительности, большей глубины, чем было на самом деле. Черные, скованные цепями колонны, все больше казались исполинами, молчаливыми стражами древней святыни и суровыми наблюдателями, которые сделав выводы, никогда не произнесут их. Над белой водой, впитавшей лунный свет, поднималась легкая мерцающая дымка, словно кто-то рассыпал над поверхностью озера бриллиантовую пыль. Невероятное зрелище! Никто, в здравом уме, очутившись здесь, и не подумал бы, что это святыня принадлежит суровому Владыке правосудия. И все же, Именно Тир был здесь хозяином.       — Интересно, его слезы тоже здесь есть?       — Ты это, о ком? — поинтересовался Велиод, продолжая расслабленно перебирать струны. Он не удостоил сестру даже взгляда, настолько его поглотила атмосфера этого места. Будучи натурой тонко чувствующей, он улавливал печаль и меланхолию, пропитавшую все вокруг. Осознание собственных грехов и ошибок поистине трагично и, если верить легендам почти всегда ведет к саморазрушению.       — О Тире. Он ведь тоже грешник.       — Не богохульствуй! — недовольно проворчал эльф.       — Грех и преступление — разные вещи, — безразлично пожала плечами воровка. — Грешат все. Это совершенно нормально. Вопрос в другом. Раскаивался ли сам Тир когда-нибудь или он настолько суров, что это не для него?       — Этого не знает никто, кроме Тира, — ответил паладин. Для таких как он сомнения не допустимы, ведь они верный путь к тому, чтобы стать клятвопреступником.       — Угу… И вряд ли я спрошу об этом при встрече, — вздохнула воровка. Ее взгляд застыл на фигуре Ландера. И снова сердце екнуло. Все же, это тело совершенно!       Паладин, не обращая внимания на тихий разговор за спиной, неторопливо вошел в воду. Она была прохладной, но не настолько, чтобы сразу окоченеть. Медленно, шаг за шагом, он двигался вперед, пока вода не оказалась ему по пояс. Теперь во всем теле начало ощущаться холодное покалывание. Сущий пустяк в сравнении с тем, что приходится терпеть от кровопийцы. Ландер прикрыл глаза, начиная мысленно возносить молитву. Давно заученные слова сами появлялись в голове. Он так часто произносил эту молитву, что уже не вникал в смысл каждого слова и в саму суть сказанного. Сначала он выучил именно слова и лишь потом узнал их значение. Но сейчас значение вновь ускользало от него, словно форма намного важнее. Чего он хотел? Лишь одного — вновь ощутить связь с Тиром, схватиться за кончик тоненькой ниточки, что приведет их к цели. Но достоин ли он? Будучи Карающей рукой Тира, сделал ли он все, что должен? В этом озере он должен вспомнить о своих грехах.       — Что это? — встрепенулась Нулара, бездумно дергаясь вперед.       — Нет! — эльф преградил дорогу. — Он должен пройти через это сам. Тебе нельзя к нему.       Вокруг паладина, на белой мерцающей воде, расходились кроваво-красные круги. Это выглядело по-настоящему жутко. Кровавые потоки растекались по поверхности озера, создавая причудливые узоры, в которых можно было уловить образы чудовищ.       — Но он ранен! — воровка нервно закусила нижнюю губу. Страшно представить, сколько крови ее паладин уже потерял. Если это не остановить, он и погибнуть может, а вместе с ним и она.       — Он в порядке, — терпеливо заверил эльф.       — Но там…       — Это не кровь.       — Но…       — И даже не думай туда свой кинжал совать, — закатил глаза паладин. И как только эта девчонка стала воровкой?! У нее же все на лице написано?! Или это все лишь из-за того, что дело касалось Ландера?       — Я и не собралась, — соврала Нулара, продолжая с тревогой смотреть на Ландера. — Все ведь будет в порядке?       — Это зависит от него. Нам остается только ждать.       — Никто не должен быть один, — проворчала девушка.       — Возможно. Но если войдешь в воду, увидишь свои грехи, а не его. Ты ничем не сможешь помочь, лишь пройдешь через то, через что не хочешь.       Девушка, всем своим видом демонстрируя недовольство, уселась на место. Святыня все еще была прекрасной, хотя и приобрела жутковатые черты, пробирающие до дрожи. Так, что, ей теперь сидеть и ждать? До чего же скучно! Неужели во время ее испытания, остальным пришлось так же маяться? Воровка, поежившись, подтянула колени к груди и уронила на них голову. Придется ждать, и этот факт безумно раздражал.       — Возвращайся поскорее, — пробормотала девушка. Кажется, она уже скучает по этой груде мышц и железа.       Тело Ландера оставалось в воде, окруженное мерцанием сверкающей дымки. Она постепенно поднималась выше, обволакивая паладина, отчего он сам все больше казался созданием не из этого мира, а кем-то возвышенным и чистым. Лишь кровавые пятна портили картину, и с каждой минутой их становилось все больше. Прекрасное белое озеро неумолимо превращалось в алое. Такое случается и с холодной луной, чей свет столетиями впитывали воды святыни. Сознание же паладина находилось далеко от этого места, там, откуда могло и не вернуться. ***       Ландер шел по бесконечному коридору храма, а мимо него на гобеленах проносились целые истории — сказания о подвигах Тира, о его великих деяниях и жертвах. Он знал эти истории наизусть, мог бы с легкостью рассказать любую из них. Гулкий звук шагов паладина разносился далеко вперед, так что не оставалось никакой надежды остаться незамеченным. Но ему и нет необходимости скрываться. Это место его дом. Вот только на душе было как-то тоскливо. Он никогда не позволял себе сомневаться в братьях и сестрах, но своими глазами видел, как Тейрастра предала орден и своего бога. А ведь она одна из пяти великих жрецов. Что, если она не одна такая? Размышления об этом причиняли боль. Все ли он сделал для того, чтобы сохранить честь имени Тира и очистить орден? Сейчас, вновь оказавшись в храме, он снова и снова задавался этими вопросами, но ответа не находилось. Как и всегда, ему казалось, что все, что он сделал, недостаточно. Быть паладином — тяжелая ноша, но не все это понимают.       — Может, она и права, — мрачно пробормотал Ландер. — Мне не нужно думать. Так намного проще.       Стоило вспомнить о несносной воровке, как сразу же стало легче. Пусть сейчас Нулары и нет рядом, но паладин ощущал ее влияние. Она прочно засела у него в голове. Ее едкие замечания, проявление заботы, безумные идеи и редкие проявления мудрости — все это стало настолько привычным и естественным для паладина, что он уже не представлял жизни без воровки. Наверняка, сейчас сидит на берегу источника и ворчит, а может, дразнит брата и хорошо, если не дойдет до драки. На губах Ландера появилась легкая, едва уловимая улыбка. Нужно поторопиться и вернуться, пока его напарница не натворила дел. Да уж, взвалил он на себя еще одну заботу. И что самое странное, паладин ни разу об этом не пожалел.       Коридор внезапно перестал казаться бесконечным. Теперь Ландер видел цель, к которой так долго приближался, но никак не мог дойти. Неприметная дверь, обитая кованым железом, совершенно не вписывалась в интерьер храма. Она появилась, словно по мановению волшебной палочки, и моментально приковала к себе взор. С каждым новым шагом паладина, дверь немного менялась, хотя возможно Ландер просто смог рассмотреть ее лучше. На металлических частях двери виднелись старые руны. Они слегка поблескивали, но силы в них практически не осталось. Жаль только что, будучи паладином, Ландер не очень хорошо разбирался в рунах. Ему стоило больше учиться, но Карающей руке Тира это без надобности. Так он думал. А вот теперь все чаще выяснялось, что его знания и возможности ограничены. Ему нужно больше знать, понимать, уметь, Ландеру уже было недостаточно оставаться только Карающей рукой. Достигнув двери, паладин уловил едва заметный запах свежей древесины. Только сейчас паладин осознал, что именно его смутило. Большинство дверей в храме были сделаны из каменных плит, и лишь несколько из особых пород древесины. Почему? Причина была, но Ландера она никогда не интересовала. Он просто делал то, что должен, не задавая лишних вопросов, как и многие другие паладины. Все эти мелочи, которые он замечал сейчас, раньше были для него незначительны. Он даже не обращал на них внимание! В тот момент, когда Ландер коснулся рукой в латной перчатке дверной ручки, почти исчерпавшие свою силу, руны вспыхнули ярким светом, послышался легкий шуршащий шепот, пробирающий до костей. Все это длилось всего лишь секунду, а затем все стихло. Дверь оказалась не заперта и с легкостью подалась вперед, приглашая паладина войти. Ландер машинально шагнул вперед, даже на миг не задержавшись и не осмотревшись. Храм — его дом, здесь нечего опасаться. Так было и будет всегда. Задержись он всего на секунду, то увидел бы, как свечение рун из ярко белого переросло в угрожающе-красное. Но он никогда не обладал особой наблюдательностью, предпочитая всегда идти вперед и не оглядываться.       Стоило переступить порог, как дверь за его спиной с грохотом захлопнулась и растворилась. Он больше не в храме. Сердце болезненно кольнуло от неприятных воспоминаний, которые Ландер загнал настолько глубоко, что они уже не всплывали в его памяти, не проявлялись даже в ночных кошмарах. Но, если забыть о чем-то, это не значит, что оно исчезнет вовсе. Паладин видел самого себя. Еще совсем мальчишку, не посвященного и не обученного, еще не ставшего Карающей рукой Тира. Маленький дикий волчонок, с опаской смотрящий на каждого, кто оказался рядом. Его глаза были полны обиды, злобы и ярости, которые мальчишка готов был обрушить на любого. Ландер мог лишь наблюдать, хотя всем сердцем желал утешить самого себя, попросить набраться терпения и не делать ничего такого, о чем потом пожалеет. Грехи — они есть у каждого. Уже в раннем детстве стало ясно, что он отличался от других. В нем была заточена сила, которую семья не могла ни объяснить, ни обуздать. А все, что не понятно, внушает страх. Ландер всегда ощущал себя лишним в семье, чувствовал холод и отчуждение, практически отвращение к себе и не понимал причин. Стоило сбежать, но он был слишком мал, чтобы понимать это. Ландер помнил этот день. День, когда его попытались продать. Семья знала, что его принесут в жертву, знала, что восьмилетнего мальчишку заставят пройти через череду пыток, но их страх перед ним оказался сильнее. От него намеревались избавиться любой ценой. А в этом случае семья еще и деньги получит. Разве не идеально? Для всех, но не для него. Он почти забыл этот день, но сейчас мог увидеть все своими собственными глазами. Его грех. Один из многих… Ландеру оставалось лишь наблюдать, за тем, как он голыми руками рвет на части культистов и своих родителей. Одного за другим, без жалости и сомнений. Его не трогали ни вопли ужаса, ни мольбы о пощаде. Он убивал, выплескивая всю ярость, что скопилась в его душе, всю боль. В этот самый миг он смог увидеть то, о чем говорила Нулара. Его взгляд остекленел. Создавалось ощущение, что душа покинула тело и им что-то завладело. Это было глубоко внутри него. Было всегда. Ландер дернулся вперед, но его тело оцепенело. Он мог лишь наблюдать, но не остановить самого себя. Что было, то было, этого уже не изменить! С головы до ног он был весь в чужой крови и внутренностях, и даже когда крики стихли, он продолжал бить. Снова и снова, словно обезумив. Дикий волчонок вкусил крови, и им завладело нечто могущественное и жестокое. Это был уже не он!       Мальчишка, застыв, медленно повернул голову в сторону паладина, его синие глаза были полностью черными, не осталось ни капли иного цвета. Он словно видел того, кто наблюдал за ним сквозь пелену времен. Бледные, практически белые губы беззвучно шевелились, словно он пытался что-то сказать, но Ландер ничего не мог разобрать. Перед ним уже был не волчонок, а демон, в которого тот превратился. Самое ужасное то, что он ни о чем не жалел, ни о культистах, ни о родителях. Они заслужили смерть. Возможно не такую, но заслужили! Даже сейчас он думал так же. Кривая ухмылка исказила губы мальчишки. В тот миг, когда он слизал кровь со своей почерневшей руки, в его глазах отразилось истинное блаженство, и он захохотал: заливисто и громко, словно все происходящее было невероятно веселым. Безумие полностью поглотило его. Ландер протянул руку вперед, но так и не смог сдвинутся с места. Он все еще был вынужден наблюдать, ведь история не окончена. Ничего уже не изменить, он должен все увидеть своими глазами. И снова на душе стало серо и тоскливо, хотелось выть, кричать, но звук застрял в глотке.       — Мы опоздали!!!       — Это не так. Мы как раз вовремя. Он готов к ритуалу. Так что поторопитесь! Времени все меньше.       Ландер вздрогнул. Он узнал голос магистра Коира Марака. Именно этот паладин нашел его и привел в храм, именно он следил за обучением карающей руки Тира. Его наставник. Тот, кого Ландер уважал, как отца.       Паладины ринулись к мальчишке, больше похожему на порождение бездны, но Ландер не собирался терпеливо ждать своей участи. Он никому не доверял, ни от кого ничего не ждал, в его душе росла жажда убийства. Все это было в прошлом, но паладин и сейчас ощущал этот первозданный зов. Даже закованные в броню паладины, оказались не способны остановить его. Сейчас Ландер видел, что они сдерживались, словно боясь повредить обезумевшему мальчишке. Его же самого ничто не могло остановить. Его сила возрастала, как и чернота, разраставшаяся по телу. Все изменилось в тот момент, когда яркая сфера света окружила и обездвижила его. Он шипел, рычал, дергался, но все тщетно. Он словно горел заживо, но был не в силах вырваться их этого ада. Его скрутили и прижали к земле, так сильно, что затрещали ребра. Мальчишка неистово верещал, но что толку? Магистр меч для удара. Раздался оглушительный свист, за которым последовала ослепляющая вспышка, и рука ребенка оказалась отсечена. Конечность продолжала дергаться и шевелиться, а маленький Ландер затих, провалившись в небытие среди разорванных останков.       — Мы успели? — мрачно поинтересовался один из паладинов, брезгливо озираясь по сторонам.        — Да. Он не успел завладеть им, — магистр оставался невозмутимым, словно ничего не произошло. — Забирайте его. Нам нужно завершить начатое, пока Он не повторил попытку. Мы не можем упустить это тело. Только не сейчас.       — Он убил, — неуверенно произнес другой паладин, пытающийся остановить кровотечение мальчишки.       — Мы все убивали.       — Это другое, — сомнения все еще сквозили в голосе паладина, но он выполнял то, что ему велели.       — Да, другое. Он просто защищался.       — Но…       — Работорговля в этой стране запрещена. Как впрочем, и жертвоприношения. Он все сделал правильно, сам того не понимая, — голос магистра приобрел железные безжалостные нотки. Он давал понять, что разговор окончен.       Он поступил правильно? Ландер сомневался в этом, но былого не воротишь и даже, если бы это было возможно, он поступил так же. Сейчас его волновал совершенно другой вопрос. Действительно ли его братья успели, или то, что пыталось завладеть им все еще внутри? Может, поэтому он не чувствует Тира, даже сейчас?       Его прошлого увели, но настоящий так и остался стоять среди трупов, созерцая то, что натворил. А ведь он был совсем еще ребенком. Всегда можно сказать, что это все сделал не он, что он одержим, но будет ли это правдой? Он хотел их смерти, хотел причинить им как можно больше боли и страданий. Он позволил завладеть собой, хотя мог сопротивляться и просто ждать спасения. Это его грех. Ландер с безразличием смотрел на оторванные головы своих родителей. Скоро их поглотит огонь, так что не останется и следа. Он это не видел, но знал, что так и было. Тогда ему было очень больно, но сейчас он не испытывал ничего. Не осталось даже ненависти и обиды, которые долгое время отравляли его разум. Это было его грехом, но давние события совершенно не трогали его. Это неправильно. Совершенный грех, должен жгучей болью отзываться в душе, заставить задуматься и переосмыслить собственную жизнь. Но ничего этого не было! Тревогу пробуждало иное, совершенно не имеющее никакого логического смысла.       — Что бы она сказала, если бы увидела?       Эта мысль пугала, в отличие от того, что он произошло пару минут назад. Меньше всего, ему хотелось видеть в глазах Нулары отвращение или страх, осуждение. Ее семья совершенно иная, в ней все крайне странные личности, но они как-то уживаются, любят друг друга. Для него подобное чуждо. Все усложнилось. И что теперь? Внутри все сжималось и переворачивалось, но это не делало его ближе к Тиру. Лишь рука начала ныть, словно вспомнив о давней боли.       Никто не должен быть один — Эта фраза совершенно внезапно всплыла в голове Ландера. Она прозвучала громко и ясно, став укором всем его сомнениям и размышлениям. На душе разливалось приятное тепло, от осознания того факты, что их связь с Нуларой никуда не делась. Он, действительно, слишком много думает. Однажды ему удалось забыть о прошлом и избавиться от ночных кошмаров, и сейчас им нет нужды возвращаться. У всех есть грехи, но это не повод для сожалений. Именно прошлое сделало его Карающей рукой Тира. И пусть изначально это не было его выбором, сейчас он готов был идти этим путем до конца. Правосудие должно свершиться вне зависимости от обстоятельств — такова воля Тира.       — Это все не то, что я ищу.       Осознание и принятие своих грехов важно для дальнейшего пути паладина, лишь это позволит подняться на новую ступень, но Ландер пришел вовсе не за силой. Ему необходимо найти зацепку, тоненькую ниточку, что приведет его к Тиру. Владыка правосудия должен вспомнить о своей сути и вернуться, пока мир не погряз в беззаконии, в верные паладины не сбились с пути. Нужно сосредоточиться. Паладин опустил взгляд на свою руку. Эта рука принадлежит не ему, а Тиру, и именно он приводит в исполнение приговор. Но, он настолько с ней свыкся, что уже позабыл об этом факте. Возможно, это и есть та самая ниточка, в которой он нуждался и ему напомнили об этом.       — Даже перед лицом собственного преступления, ты не склоняешь голову и не раскаиваешься. Где твое смирение? Неужели думаешь, что Карающей руке Тира дозволено больше, чем остальным? В тот день ты не служил правосудию. Ты убивал. Ты наслаждался этим.       Едкий и колючий голос кружился вокруг паладина. Его источник оставался незримым, Ландер даже не ощущал чьего-то присутствия, и все же голос продолжал звучать, змеей заползая в его разум и душу.       — Я здесь не для этого, — паладин с безразличием смотрел на оторванные головы родителей. Удивительно, что он до сих пор помнит их лица. Все это было так давно…       — Разве это имеет значение? — не унимался ехидный голос. — Все это твоих рук дело. И не только это. Ты и сам знаешь, что творил и вовсе не правосудие тебя вела. Можно сделать вид, что ничего этого не было. Но в глубине души, ты знаешь, что не сможешь бесконечно оправдываться тем, что всего лишь орудие.       — Я и не собирался.       Паладин вздрогнул. Он стоял по колено в крови, а вокруг него росли горы трупов. Сколько же их? И не сосчитать. Исполняя приговор, он никогда не задумывался о справедливости, сражаясь с врагами — не думал, что двигало ими. Сейчас все они предстали перед ними. Но вновь в душе ничего не шелохнулось. Он исполнял свой долг и продолжит идти этим путем. Какая-то часть паладина понимала, что его восприятие ситуации неверно, но он ничего не мог с собой поделать.       — Ты ищешь встречи с ним, но достоин ли ты этого? Ты, не принесший ни одной жертвы. Ты, уверенный в своей правоте и ни о чем не сожалеющий.       — Достоин или нет, но я встречусь с Тиром! — в этот самый момент Ландер отчетливо осознал, что раньше бы никогда не ответил так. Нулара, действительно, на него плохо влияет. Но, эта мысль не пугала, не заставляла задуматься, а вызывала улыбку.       — Она воровка, но ты защищаешь ее. Она преступала закон и сделает это вновь, но ты даже не думаешь остановить ее. Ты предал волю Тира! Его убеждения! Обвинения звучали подобно раскатам грома, но Ландер уже не слушал. Плевать! Достоин или нет, но он предстанет перед Тиром и будь, что будет. Это то, чего он жаждет! А если постоянно сомневаться, то он так и будет топтаться на месте. Грехи есть у каждого, но они не должны становиться неподвижным грузом, который раздавит тебя!       — Не желающий слышать — не услышит, не желающий видеть — не увидит, не желающий понимать — не поймет! Но, правосудие настигнет каждого! Такова воля Тира!       — Я в курсе.       Густая кровь вокруг Ландера пришла в движение, закружилась, множеством водоворотов, угрожающе забурлила. Тела его семьи и культистов исчезли, вместо них из кровавого болота один за другим поднимались паладины. Алые потоки стекали по сверкающим серебром доспехам, оставляя их кристально чистыми. Они были воплощением неумолимой кары, которая настигнет каждого. Благородные, сильные, беспристрастные! Его братья по оружию превратились в злейших врагов, готовых сражаться до изнеможения, ведь в их глазах грешник, не проливший слезы, был приговоренным преступником. Их глаза горели праведным пламенем, а лица полны решимости. Не стоит ждать от них пощады или сочувствия! Что ж, такое испытание ему по душе!!! Паладин чувствовал, как трепет охватил его тело, как все внутри задрожало от нетерпения. Может, он ничего и не почувствовал, увидев, как растерзал, словно зверь, стольких людей, но это не значит, ему не нужно выпустить пар, освободиться от скопившегося раздражения. В руке Ландера засиял магический меч. Он пробьет себе дорогу дальше, и Тиру придется самому прийти за ним и исполнить приговор. Паладин с завидной легкостью ринулся вперед. Тяжелый доспех сковывал движения, не позволял набрать скорость, но даже так Ландер был быстрее других паладинов. Эта сила всегда была в нем. Ничего не изменилось. Лязг металла приятно ласкал слух, яркие искры от ударов магического оружия разлетались во все стороны. Удар за ударом, паладин чувствовал, как все становится на свои места. Это было необъяснимо чувство эйфории и уверенности, возникшее там, где не должно было появляться. Сражение для него целая жизнь, лишь в нем он мог ощутить себя свободным. Но сражаться с собратьями по оружию не так-то просто, особенно, когда их намного больше. Тут одной скорости уже не хватит. Вся мощь ордена паладинов Тира обрушилась на Ландера, в попытке сломить.