***
Кухня пропахла кофе. Волшебный запах разносился по всей квартире, пробуждая её жителей. Жизнь ещё не началась — многие спали, надеясь ухватить хоть маленький кусочек сна. — Что это значит — не идём? —ошарашено переспросил Женя у Даши, моющей тарелки. Лёша тоже не понял верную подругу и так сказать «мозговой центр» команды. Именно она подбирала места, собрала команду для их проделок. И такое заявление немного выбило Женю и Лёшу из колеи. — То и значит — не идём. — Она обернулась, злобно сверкая глазами, так что все даже отшатнулись. — На той точке странные типы. Я боюсь, что они следят за этим местом, в ожидании, когда мы придём. — Но… — Женя прислонился спиной к холодной стене. — Но мы же готовились к этому. Мы не можем так взять всё и бросить! Лёша наконец решил подать признаки того, что кто-то, кроме них двоих всё-же присутствовал на кухне этим утром. Он глянул сначала на Дашу, потом — на Женю. Собрался с мыслями и произнёс: — Если ты хочешь этого, то иди. Но команду не втягивай. Нужно уметь отступать и обходить препятствия, а не идти, нестись, сломя голову, вперед. Женя долго смотрел в глаза Лёшке, ни разу не моргнув, они простояли так пару минут, но потом Женя не выдержал и вздохнул: — Ладно, остаюсь. Лёша победоносно улыбнулся и вернулся к своему кофе, изредка косясь на Женю и довольно улыбаясь. Мильковский сел на шаткий стул и отпил из кружки кофе, довольно зажмурившись. Это утро было таким хорошим, несмотря на небольшой конфликт. Замерев на пару мгновений, Лёша отставил кружку и прилёг на стол, положил на руки голову и закрыл глаза. Ему жутко хотелось спать, но ложиться снова — не лучшая идея. Днём можно заняться чем-то более интересным, чем сон, хотя то же самое можно сказать и о ночи. Лёша почувствовал осторожное прикосновение пальцев к своей голове и приоткрыл глаза. Это был Женя. Он, задумавшись, гладил голову Лёши и смотрел в одну точку, задумавшись о чём-то. Лёша не стал препятствовать Жене и закрыл глаза. — Бля-я-ять… — раздался жуткий грохот, а вместе с ним и крик Ромы. Женя резко отнял руку от головы Лёши и обернулся в сторону друга. Лёша привстал со стола, всё же решив допить свой кофе и посмотрел в сторону виновника шумопредставления. Тот сидел на полу и злобно смотрел в сторону тумбочки, на которую напоролся. Рядом с ним валялись какие-то коробочки, которые он случайно снёс. — Что, сверху совсем не видно? — спросил, веселясь, Женя. — А вам снизу не жарко? — огрызнулся Рома. Лёша улыбнулся. Это утро вошло в обычную колею. Он отпил из кружки тёмный, уже чуть подостывший, кофе, наслаждаясь моментом. Ему не хотелось, чтобы это утро кончалось.***
— Чем занимаешься? — в комнату неожиданно завалился Женя, постучавшись. Лёша отложил палочки и пэд и пожал плечами: — Да так, упражнялся. Ты что-то хотел? Женя неловко улыбнулся и почесал затылок: — Я как бы собираюсь погулять, хочу позвать тебя с собой. Ты не против? Лёша, особо не раздумывая, согласился. Как-то не хотелось сидеть в одиночестве, сегодня ведь было очень опасно выходить на очередную точку, чтобы играть музыку. Он накинул кожанку и потащился за Женей, бодро шагающим навстречу чему-то. Щёлкнул дверной замок и они вышли из их временного убежища. Мимо проносились кирпичные стены и мусор на улицах — всё, что так не нравилось ему в этом районе. Ребята приближались всё ближе к окраине города, где не было таких бдительных полицейских. Некоторое время они шагали молча, рассматривая город. Временами их глаза натыкались на обшарпанные стены, с свежими покрашенными участками. Где-то были различные надписи: нецензурные, любовные, прощальные записки — а кое-где кровь на асфальте — пятна от ушедшей жизни. Увидев очередное, Женя вздрогнул и отвернулся. Лёша часто замечал за ним такую реакцию, но не понимал, почему. Может, Женька просто боялся вида крови — он не знал. Леша шмыгнул за Женей в какой-то грязный проулок и оказался во дворе-колодце, где все окна так или иначе смотрели друг на друга. Он помнил такие дворы в Питере, но в Москве их было совсем немного. Лёша почувствовал светлый призрак печали, немного омраченный застарелой болью. Женя завозился с чем-то в рюкзаке и достал оттуда пару баллончиков с краской и две защитные маски. Одну из них он протянул Лёше. — Вандализмом заниматься будем? — Лёша принял маску и натянул её на себя. — Я хочу написать название нашей группы и пару строк из какой-нибудь песни. — Женя весело улыбнулся, натягивая маску. — Поможешь? Лёша только весело кивнул и улыбнулся. Эта идея ему запала в душу. Лёша взял один из баллончиков и, тряхнув им пару раз, пшикнул на стену. — Так, что мне делать? — он повернулся к Жене, внимательно слушая. — Короче, — и Женя начал рассказывать идею, пришедшую ему в голову буквально по дороге к этому месту. Они закончили граффити и полюбовались завершённой работой. Сделали пару фотографий на фоне стены и, собрав вещи, свалили. Этот день был прекрасен, как и их маленькое приключение.***
— Хватай их! — кричали из-за спины. Лёгкие разрывались и дышать было практически невозможно. Ноги подкашивались и Лёше так хотелось упасть на землю и отдохнуть, но тёплая Женькина рука, крепко сжимающая его запястье, тащила барабанщика вперёд, не позволяя ему упасть. Лёша задыхался, падал, но всё бежал вслед за Женей, чувствуя, что скоро ноги отвалятся. Ему всё ещё казалось, что в руках находятся барабанные палочки, хотя одна из них полетела в полицейского, показавшегося в толпе, а другую он ткнул в глаз чуть не схватившему его блюстителю закона. Их чуть не накрыли, когда ребята играли на одной из самых людных улиц города. Было страшно. Все бросились врассыпную, бросив инструменты, их даже чуть не схватили, но удалось вывернуться в последний момент. Печально конечно, что любимая гитара Жени будет лежать на каком-то складе и пылиться в ожидании хозяина рядом с барабанами Лёши, но выхода другого нет. Хочешь жить — умей побегать. Лёша шмыгнул вслед за Женей в сторону какого-то проулка. Впереди — высокая кирпичная стена. А по бокам были только изрисованные неприличными надписями стены домов. Сзади, где-то в начале улицы, уже слышался стук ног по асфальту. — Сука… — выдохнул Лёша, понимая что всё — это тупик, а бежать дальше некуда, но побежал вслед за Женей поближе к стене. Тот рассматривал её долю секунды, прищурившись. Посмотрел на её верх, а затем на лице друга расплылась улыбка. — Если ты о меня обопрёшься, сможешь запрыгнуть, а потом затащить и меня? — спросил Женя, поворачиваясь к Лёшке. Тот замер на пару мгновений и рассеянно кивнул, не веря своим ушам. Женя, чёрт возьми, решил рискнуть своей свободой ради него. Рискнул, возможно, подозревая, что тот оставит его на съедение этим волкам. Забравшись на стену, Лёша протянул Женьке руку и втащил его за собой. Они спрыгнули, больно ударившись ногами об твердый асфальт, и побежали дальше, сбивая ноги и уже теряя возможность дышать. Они бежали, не оглядываясь. В боку уже кололо, но они не останавливались. Пару раз они резко меняли направление, желая запутать возможных преследователей, но топота ног за спиной слышно уже не было, и, казалось, можно уже расслабиться. И только полностью уверенные в том, что они оторвались от погони, Лёша и Женя остановились в тёмном закутке, падая на четвереньки и пытаясь отдышаться. Лёша без сил опустился на грязный асфальт, ощущая спиной ещё не ушедшее тепло от нагретого полотна солнцем. Он глубоко дышал, закрыв глаза, слышал грохот сердца в своей грудной клетке. ТУК. ТУК. Тук… Он слушал своё сердцебиение до тех пор, пока оно не стало тише. Затем открыл глаза и медленно перевел взгляд на раскрасневшегося от бега Женю. — Ты в норме? — поинтересовался он у Мильковского. — В относительной, — ответил Женя, вытирая пот со лба рукавом клетчатой рубашки. — Ты жив вообще? Леша показал палец вверх и снова упал на землю. Ему плевать, что она грязная. Хотелось только отдохнуть, или просто прилечь, так, лет на пятьсот, успокоив свои мышцы и кости, требующие отдыха. Они отдыхали пару минут, а затем поплелись в сторону к подпольному бару, где им с ребятами часто приходилось встречаться после подобных забегов. — Эй, парни, покурить не найдётся? — раздался сзади женский голос. Ребята обернулись и увидели девушку, рядом с которой стояло несколько парней довольно внушительных форм. — Сука… — еле слышно выдохнул Женя, понимая, что эти люди пришли по их душу. — Пиздец… — поддержал Лёша, готовясь ко всему. — Ну так что, добровольно пойдём, или как? — один из громил улыбнулся, и в горле Лёши и Жени встал ком. — Думаю, добровольно. — Женя переглянулся с Лёшей и поднял руки, показывая, что он безоружен. Вечер резко стал холодным. Воздух обжигал льдом. В груди Лёши всё сжималось от страха и волнения — что же будет дальше. Но страх мешал мыслить, стирая всё. Лёша оглянулся, ища пути к отступлению, но оказалось, что они окружены — и сзади, и спереди стояли люди. Лёша почувствовал страх: охотники за головами. Те, кто зарабатывает на том, кто сдаёт других за деньги. Дверь какой-то маршрутки с затонированными окнами приглашающе открылась. Их подтолкнули к ней, и ребята залезли вовнутрь, разместившись рядом. Маршрутка была старой и потрепанной жизнью. Крыша разрисована какими-то рисунками маркером, а на окнах висели какие-то картинки, только разглядеть их было невозможно — свет не мог выцепить их очертания. — Итак, парни, сейчас вам наденут повязки и только попробуйте сделать глупость — пожалеете, — девушка весело улыбалась, будто не угрожала двум беззащитным музыкантам, а рассказывала друзьям какие-то истории из жизни. Мир вокруг Лёши погрузился во тьму. Он в страхе накрыл Женину ладонь своей, ища поддержку. Женя перевернул руку, пальцами сплетаясь с Лёшиными пальцами. Им казалось, что спокойствие начало накатывать на них, чувствуя близость друг друга. Они качнулись — машина двинулась в путь. Неизвестно, сколько они ехали. Иногда машину заносило на крутых поворотах — и то Женя падал на Лёшу, то Лёша на Женю. В эти моменты они старались оставаться ближе как можно дольше, но затем им с сожалением приходилось отстраняться. Когда они приехали, в память врезалось куча ступенек, длинный коридор и шумный лифт. В голове был бардак: страх, волнение, интерес — всё смешалось. — А теперь подождите тут, — их оставили в какой-то комнате и сняли с глаз повязки и закрыли за собой дверь на замок. Лёша тут же выглянул в окно, но встретился взглядом с решётками. Парень поджал губы и заметил, что, скорее всего, они находятся на пятом этаже: достаточно высоко от земли. Сбежать отсюда оказалось невозможным. — Ты хоть что-нибудь понимаешь? — Лёша, развалившись на удобной кровати, смотрел в потолок, хотя он был уверен, что должен был лежать совсем в другом месте, в той же тюрьме или изоляторе временного содержания, как пример. — Нет… Их привели в уютную комнату с двумя кроватями, застеленными только что выстиранным бельем, всё ещё пахнущим порошком. Стены были светлыми, с еле заметным и почти неразличимым рисунком. Сквозь узкую щель меж задёрнутых штор пробивалось закатное солнце. В комнате пахло книгами, стоящими на небольшом стеллаже и чем-то сладким. На стенах висели какие-то фотографии в чистых рамках, на полу — телесный пушистый ковёр. Всё выглядело так, как будто они путешествовали и их поселили в какую-то комнату в уютном придорожном отеле. Вот только доставка в этот отель была несколько… необычная. — Хочу есть… — подумав, сказал Женя. — А я хочу в душ… — после забега Лёша чувствовал себя очень грязным, он ведь успел и на земле после этого полежать. — Так сходи. — Женя перелистнул страницу какой-то книги, взятой с полки, думая своём. — Там вроде дверь была, может за ней ванная комната? Лёша встал и прошёл к двери, располагающейся в коридоре. Ноги отказывались работать, болели. Всё же не шутка пробежать длиннющий марафон по бегу с препятствиями. Он открыл белую дверь, и за ней оказалось какое-то помещение. Лёша нашёл выключатель и свет в той комнате загорелся. Как Женя и предполагал, здесь была ванная. На сушилках висело два комплекта полотенец, а около двери стояла корзина для грязного белья. На сверкающей раковине лежало упакованное твёрдое лавандовое мыло и две новые мочалки. — Кажется мы здесь надолго… — пробормотал Лёша, залезая в ванную и задёргивая штору. Вода, на удивление, оказалась тёплой. Струи приятно били по телу, стекали по волосам. Лёша помассировал немного саднящее плечо, которым ударился обо что-то во время бега, шею. Он намылил мочалку и массирующими движениями стал оттирать с тела пот и грязь. Он подставил лицо под плотный поток капель воды, представив, что стоит посреди улицы под тёплым дождём. Откинул волосы мокрые волосы назад и с облегчением выдохнул. После салочек с полицейскими было тяжело и неприятно, но душ смыл все эти ощущения, как и усталость, поселившуюся в него после этого. В коридоре хлопнул дверь и раздались чьи-то голоса. Лёша попытался к ним прислушаться, но ничего не мог различить. Может, за ними пришли? Снова раздался дверной хлопок. — Лёш! Прикинь, нам одежду новую принесли! — раздался крик Жени со стороны двери. — Я тут на крышку унтитаза кину, выберешь себе что-нибудь, я после тебя в душ схожу и тоже переоденусь. «Вещи?» — подумал Лёша. — «Ну точно на какой-то полный пансион попали, неужели ещё накормить попытаются?». Сначала он не хотел переодеваться в предоставленную одежду, чисто из вредности, но потом всё же понял, что он не хочет снова одеваться в пропахшую потом рубашку и толстовку. Так что, выйдя из ванны и хорошенько вытеревшись, он переоделся в майку с глубоким вырезом и взял толстовку, на пояс повязал красную клетчатую рубашку. Парень растрепал влажные волосы и посмотрел в сторону запотевшего зеркала. Кажется, он перестал выглядеть так, будто никогда не отдыхал. Пожевал губу и вышел, кинув старые вещи в корзину для белья. Женя валялся на кровати, листая какую-то книгу. Он зевал, устало потирая глаза. Сон навалился на него, стараясь утащить в своё царство. Он оторвался от чтения и обратил внимание на вошедшего друга. — Бля, Лёх, охуенные у тебя ключицы. — Женя рассматривал Лёшу во все глаза. Тот только закатил глаза, вспоминая все комплименты, которыми его осыпал Женя, и ответил, садясь на кровать: — Я не гей, Жень. Шансов у тебя нет, — и он усмехнулся, добавив какую-то шутку про себя и тут же её забыв. Женя никак не отреагировал на его слова. Он устало потянулся и потёр лицо руками. Встал, отложив книгу. — Ну, я пошёл. Лёша кивнул и подошёл к стеллажу, решив почитать что-нибудь. Он взял книгу с тёмным корешком и, сев на кровать, погрузился в её содержание. Глаза его закрывались и он хотел спать. Голова медленно склонялась к подушке, и Лёша не заметил, как уснул.***
— Эй, соня, просыпайся. — Женя растолкал Лёшу. — Завтрак принесли, прикинь. — А ты уверен, — Лёша широко зевнул, прикрыв рот рукой. — Что он не отравлен? — Да похуй уже, нам всё равно не сбежать. Дверь ведь закрыта, а на окнах — решётки. Лёша вздохнул и прислушался к своим ощущениям. Желудок молил о еде, а то, что им принесли, так приятно пахло, что голод усиливался в несколько раз.***
— Вроде живы, — сказал Лёша, откладывая тарелку. — Ага. — Женя, доевший свою порцию раньше Лёши, во всю рылся в ящиках и искал что-то. Может, карту, которая провела бы их на волю или что-то другое. Лёша, по крайней мере, не знал, что именно. Но Женя так и не нашёл ничего интересного. Вздохнув, он сел на кровать и грустно произнёс: — Скучно. — Мне тоже. — Лёше как-то надоело читать и он отложил книгу и поудобнее сел в кровати и, от нечего делать, стал рассматривать комнату. Затем упал на кровать и уставился в потолок. Затем покусал губу и предложил: — Давай будем обмениваться несколькими, допустим, четырьмя фактами и угадывать, какой из них — ложь. Женя задумался и нахмурил брови, затем внимательно посмотрел на Лёшу и согласился. — Я начну. — Лёша поудобнее сел. — У меня были только одни отношения, я люблю оливки и маслины, я умею играть на баяне, я некоторое время употреблял наркотики. — Блять… — Женя страдальчески воззрился на Лёшу. — Это слишком сложно… Бочкарёв только по-садистски рассмеялся, не сводя глаз с Жени, бормочущего что-то себе под нос. Тот загибал пальцы, будто высчитывая вероятность того или иного события. После не таких долгих метаний, он, наконец, произнёс: — То, что ты умеешь играть на баяне — ложь. Лёша весело рассмеялся: — А вот и не угадал. Женя облизнул губы: — Тогда то, что ты употреблял наркотики? Лёша кивнул, поправил сползшую с плеча майку и поджал губы, вспоминая что-то. Затем он перевёл взгляд на Женю и погладил подбородок, на котором уже ощущалась щетина. Он зевнул, чувствуя, что всё ещё хочет спать. — Теперь моя очередь. — Женя задумался, рассматривая потолок. — Хм… Я сбежал из дома в шестнадцать, я встречался с парнем, меня два раза ловили за то, что я играл на музыкальных инструментах разные песни, этот город — мой родной. Лёша прищурился. Интуиция подсказывала ему, что последний факт — ложь. — Ты прав. — Ответил Женя, грустно улыбаясь. — Я приехал сюда, спустя несколько лет, как создал группу, и сбежал из дома. Я не хочу говорить о причинах, пока что. Лёша кивнул и почесал затылок, задумавшись о чём-то. Женя встречался с парнем… Лёша пытался понять, что думает по этому поводу, но в то же время отогнать мысли о полученной информации. — Как думаешь, с ребятами всё в порядке? — спросил он у Жени спустя некоторое время. Тот прижал колени к груди и уставился в одну точку. Он выглядел странно, печально и что-то странное было в его взгляде. Следы старой боли, старых ран, так и не излечившихся со временем. Лёша не торопил Женю с ответом, понимая, что в его мыслях сейчас мешанина из неизвестного Бочкарёву прошлого и настоящего. Что Женя сейчас вспоминал то, о чём, скорее всего, мало кто знает. — Я хочу, чтобы всё было именно так, — вздохнул он. — Мне жаль, что ты попал в такую ситуацию вместе со мной, если бы только я попал сюда, то было бы гораздо лучше. Лёша хотел возмутиться и даже набрал в лёгкие воздуха, чтобы вынести на Женю гневную тираду, но промолчал. И задумался. «Женя — наш лидер. И по-любому последнее, что он хочет делать — это рисковать командой. Он думает, что лучше пострадает он, чем кто-то другой…» — Знаешь, Жень. — Лёша пересел на Женину кровать и улыбнулся. — Приходя в команду я понимал все риски, и, думаю, другие ребята тоже понимали и всё равно были готовы участвовать во всём этом. Если бы понадобилось, мы бы рискнули всем ради тебя. Женя смотрел на Лёшу пару мгновений, а потом притянул к себе и обнял: — Спасибо. Лёша ненадолго впал в ступор, но потом обнял Женю в ответ и улыбнулся. Давно его так не обнимали… В дверь постучали и раздался скрежет замка — за ними, кажется, пришли. — Оставайтесь на своих местах, сейчас вам завяжут глаза. Не дёргайтесь. — Раздался голос с порога их места заключения. Ребята отодвинулись друг от друга и замерли в ожидании. Снова накрыли глаза тёмные повязки. И снова этот страх, что с ними что-то случится. Они шли по коридору, ведомые только крепкими руками сопровождающих их людей. Жене было очень некомфортно быть в такой ситуации и не видеть, куда идёшь. В мыслях так некстати возникли картины прошлого, всё ещё не померкшие в его памяти. Они врезались так глубоко, что забыть их было невозможно. Их привели в очередную комнату и сняли повязки с глаз. Обычная комната: пара стульев, стол, ноутбук, подключенный к какому-то странному устройству. Шторы были задёрнуты. — Привет. — Сказал человек, выходящий из какой-то двери. Голос его был Жене очень знаком. — Давно не виделись, Жень. Мильковский покачнулся и выдохнул. Кулаки сжались сами по себе. Женя сглотнул ком и всё ещё не верил своим глазам. Перед ним стоял тот, кого Женя совсем не ожидал увидеть. Женя провел рукой по волосам и закрыл глаза. — И тебе привет, Влад. Давно. — Женя наконец обрёл дар речи. — Ты его знаешь? — Лёша удивлённо посмотрел на Женю. Мильковский, поджав губы, кивнул. На неё вздулась жилка. — Он раньше играл в группе. — Женя рассматривал Влада во все глаза и тот отвечал ему тем же. — Ушёл вместе с предыдущим барабанщиком. Лёша с удивлением рассматривал бывшего участника группы, задумавшись о том, что, кажется, мир не так уж и огромен, чтобы снова свести их с одним из бывших членов группы. Лёша закусил губу, раздумывая о том, что бы было с группой, если бы ушедшие ребята не ушли бы… Это всё, к сожалению или к счастью, уже никогда не узнать. — Так зачем мы здесь? — Женя сел на один из стульев и скрестил руки на груди. Влад осмотрел их с головы на ног, улыбнулся, ощущая, что, кажется, сейчас вершится судьба группы. — Организация, на которую я сейчас работаю, предлагает вашей группе присоединиться к нам.