Вера в мир

      Пальцы Лёши сжимали упругие ягодицы. Он оставлял дорожку поцелуев на нежной шее и чувствовал, как остренькие ноготки царапали его спину. Он целовал её губы, проводил языком по ровным зубам и улыбался. Она толкнула его на спину и Лёша упал на мягкие подушки, в которых так и хотелось утонуть. Он ощущал её ловкий язычок, ласкающий его сосок, тихо застонал. Её волосы приятно щекотали тело, словно мягкие пёрышки.       Несколько мгновений — и уже он нависал над ней, разглядывая её карие глаза. Целовал, проскакивая языком между её распахнутых губ. Он дёрнулся, почувствовав щетину, открыл глаза, и всматриваясь в её лицо и вместо девушки увидел Женю.       Лёша проснулся и долго смотрел в одну точку перед собой, стараясь понять причину того, почему ему приснился этот сон. Слишком странно, необычно. И ему уже как-то не хотелось разбираться с этим сном.       Он чувствовал усталость, несмотря на то, что он, вроде бы, проспал всю ночь. Было так приятно лежать в кровати и ни о чём не думать. Слушать тихие голоса за дверью. Он прикрыл глаза и растворился в тепле, даруемым одеялом. Было так хорошо, так спокойно. Не хотелось вылезать из постели в беспокойное утро, полное бесполезных занятий.       Но он стянул с себя одеяло и медленно скатился с кровати. Затем встал с пола и потянулся, зевнув. Он думал о том, что, возможно, скоро этот ад закончится: они либо проиграют, либо наконец обретут свободу. С тоской он вспомнил своего преподавателя, схваченного властями. Это было одной из причин переезда сюда — ведь нужно было спасаться. Так ему говорили. И он это делал.       Лёша посмотрел на настенные часы: уже был почти полдень, а он спал, как сурок. Проклиная отсутствие сна в положенное для этого время, он стал собирать свою одежду по комнате: то найдёт комок джинс под кроватью, то майку на стуле, укрывающую пэд.       Натянув на себя майку и штаны, он вышел из комнаты. Снова зевнул и — на кухню, где, задумавшись, сидел только Дима. Он мешал чай ложкой и наблюдал за небольшим водоворотом, образовавшимся в ней. Дима медленно перевёл взгляд на Лёшу.        — Доброе утро, — он снова стал гипнотизировать чай, будто пытаясь понять всю сущность жизни с его помощью.        — И тебе, Дим, — Лёша взял с полки пакетик с молотыми зёрнами и поставил турку на огонь. Он подождал, пока дно немного прогреется, высыпал зёрен, — Как спалось?        — Да я не спал, — Дима отпил наконец чай из кружки, дождавшись, когда водоворот растворится в воде, — Книгу читал.        — И какую же? — Лёша налил нужное количество воды в турку и повернулся к басисту.        — Биография одного музыканта, — Он показал книгу в потрёпанном переплёте и снова положил её на стол, — Правда на английском, пришлось со словарём сидеть. Не всё понимал.       Лёша удивленно молчит. Достать такую книгу — это огромная удача и трудно было представить, где басист её откопал.        Лёша налил свежесваренный кофе в кружку и сел напротив Димы.        — Как думаешь, если согласимся на то, чтобы принять участие, все ли дойдут до конца? — Дима отставил чай и пристально посмотрел на Лёшу.        Бочкарёв опешил от такого вопроса, но, подумав ответил:        — Я не знаю… Я только надеюсь на то, что всё скоро прекратиться. Но как это скоро наступит — неизвестно.        Они посидели в тишине некоторое время.        — Знаешь, если умирать, то с боем, — Лёша смотрел в одну точку и думал только о том, что случилось с Тошиком. Он не знал подробностей как таковых и поэтому не делал поспешных выводов. Он не знал, почему предыдущий барабанщик покинул группу. И если честно, ему было как-то всё равно, — Так что я не уйду из группы.        — Я и не сомневался, — раздался сзади Женькин голос, — Лёш, сделай мне кофе, молю тебя! А я тебе дам… шоколадку.        — Хорошо, — Лёша улыбнулся и встал, отпив кофе.

***

      В свете солнца комната казалась оранжевой. Здесь почти никого не было — многие разбрелись по домам и своим комнатам после собрания. на котором стало известно, что никто не собирался уходить. Это было несколько неожиданно. Женя лежал на диване под мягким пледом и думал. Много думал. Он думал о Владе, Тошике. Вспоминал, как они собрались вместе и решили создать группу. Было неожиданно странно чувствовать, как теплота вперемешку с болью разливалась по венам от этих воспоминаний. Он вспоминал Тошу, их первый поцелуй и их бессонные ночи над какой-нибудь песней. Жене было тяжело ощущать тот холод, который сковывал сердце при одной только мысли о том, что Тоши больше нет. И ведь его поступок, как казалось Жене, был совсем не в характере барабанщика.       Мильковский закрыл глаза, возвращаясь всё дальше в прошлое, когда не было группы. И снова открыл. Он не хотел вспоминать тех дней, не принёсших ему ничего, кроме боли и страданий. Те дни казались самой чёрной полосой в его жизни и от этого на её фоне даже самые неприятные моменты казались «серыми». Он смотрел на потолок с маленькими трещинками и чувствовал, как его клонит в сон. Он зевнул и не нашёл сил встать: было так тепло и хорошо, что казалось уже не найти более удобного положения. «Полежу ещё пять минут и пойду,» — подумал Женя, прикрыв на пару минут глаза.        Когда Женя открыл глаза, уже стемнело, поэтому он поплотнее завернулся в плед и пошел в свою комнату. Было ужасно темно и поэтому шёл почти наощупь. Кое-как добрался до кровати и уснул, чувствуя какой-то подвох. Но он был таким усталым, что даже не обратил на это внимание.        — Женя блять! — раздался над ухом голос Лёши и Женя открыл глаза. — Какого хуя ты делаешь в моей постели?!       Женя огляделся и понял, что это не его комната. Это была комната Лёши.        — Блять… Я, кажется, перепутал…        — Я тебе перепутаю нахуй. — пробормотал барабанщик.        — Прости-прости-прости! — Женя по-щенячьи состроил глазки. — Я просто двери перепутал…        — Ладно, поверю, так уж и быть. — Лёша натянул футболку и потянулся, разминая уставшие мышцы. — Слушай, что ты думаешь насчёт того, чтобы нарисовать что-нибудь на какой-то из стен?        — Снова? Тебе, кажется, очень понравилось. — Женя весело улыбнулся и слез с кровати. — Думаю, можно было бы и попробовать. Давай через часик?       Лёша кивнул и посмотрел вслед удаляющемуся Женьке. Затем перевёл взгляд на стол, на котором лежал удобный рюкзак, набитый вещами. Плотно сжал губы и вздохнул, прикрывая глаза. Крепко сжал пальцы в кулак, расслабился. Он проверил, всё ли на месте в рюкзаке, затем достал из-за стола пистолет и сунул его в кобуру, натянул толстовку, чтобы скрыть его. Он посмотрел на часы и отправился на кухню за кофе, перед этим написав что-то в телефоне. Он чувствовал усталость, хоть и встал совсем недавно. С чего бы это?        — Ну что, пойдём? — спросил Женя, тащивший на спине рюкзак.       Лёша кивнул и поставил свою кружку в раковину. Окинул взглядом помещение и вышел вслед за Женей. Они снова отправились искать приключения на свою пятую точку, но разве они могли бы без этого?       Они не успели дойти до места, где хотели нарисовать граффити. Сзади раздался оклик:        — Молодые люди, остановитесь.       Лёша обернулся и посмотрел в сторону голоса. И внутренне похолодел. Это был мужчина в форме. На поясе — пистолет. На руке — белая повязка. Выругался про себя и только надеялся на то, что пронесет.        — Снимите капюшоны. По-хорошему. — приказной тон и поглаживание рукояти пистолета кричали, что лучше послушаться.       Лёша первым стянул капюшон и потянулся к поясу, но его остановили.        — Руки так, чтобы я видел. Какие люди! — присвистнул он. — А мы вас давненько ищем!       Он потянулся рукой к рации, пристально наблюдая за музыкантами, и Лёша, лихорадочно размышлявший, что делать, посмотрел куда-то поверх плеча полицейского и еле видно замотал головой, пошевелил пальмами и шикнул. И полицейский повёлся, обернулся, совершил непростительную ошибку. Лёша выхватил пистолет, убрал предохранитель и передернул затвор. Полицейский уже успел повернуться, поняв, что его одурачили. Он потянулся за пистолетом, но Лёша, без раздумий, выстрелил в него и крикнул:        — Бежим!       Справившись с отдачей, он побежал вслед за Женькой, скрывшемся в одном из проулков. Они бежали, несколько раз меняя направление и наконец остановились под мостом, тяжело дыша. Успокоившись, Женя шокировано спросил:        — И давно он у тебя?        — Ага. — Лёша выдохнул, падая на грязный асфальт. — На чёрном рынке достал.        — Ясно… Ты его хоть не убил? — спросил Женька. Но он втайне даже не жалел того человека. Ему было все равно, жив или мертв он, ведь он наверняка убил бы их при малейшем сопротивлении.        — Нет. — Лёша встал с земли и зевнул. — Ранил только.       Они молчали некоторое время.        — Нам… нам надо возвращаться.       Лёша расстроенно кивнул, поправил капюшон на голове и пошёл вслед за Женей.        — Слушай, мне кажется, или он сказал, что давно нас ищет? Он, походу, знает наши лица и, возможно, наши портреты уже есть у государства? — Лёша догнал Женю и взял его темп.       Женя промолчал, что-то обдумывая, перевёл взгляд на Лёшу и ответил:        — Ты прав. Дело в том… Дело в том, что в нашей команде была крыса. Она сливала информацию, так что её пришлось устранить.       Лёша удивлённо глянул на Женю. Крыса? Устранить? За время своего пребывания Лёша только о нескольких ушедших из команды людей, и ему было тяжело представить, что кто-то среди них был крысой. Было неприятно, что кто-то из тех, кому он более-менее доверял, был тот, кто мог предать команду…        — Получается, он знал не только наши с тобой лица, но и лица других?       Женя помотал головой:        — Прости, но пока я не хочу об этом говорить. Не сегодня.       Лёша кивнул, и дальнейший их путь прошёл в молчании.