***
В ванной комнате горел слабый свет. Вода стекала из крана тонкой, еле живой струйкой, и стоит только хоть на миллиметр сдвинуть ручку крана вниз — струйка превратится в капли, рождаемые краном каждую секунду. Рыдания, превращающиеся в некое подобие воя — будто чья-то душа разрывалась на мелкие кусочки. Стоны затихли — девушка, плачущая в маленькой ванной комнате, закусила нежную кожу между большим и указательным пальцами, стараясь унять себя. Чувствуя, что это не помогает, она встала и на трясущихся ногах подошла к раковине и оперлась на неё — старая керамика угрожающе скрипнула. Выкрутив холодную воду на полную, она подставила ладони под толстую струю и наклонилась, утопая своё лицо в ледяной воде, набранной в ладони. Розовые волосы намокли и прилипли к лицу. Снова плеск воды, пальцы чуть не сводило от холода. Алина плеснула холодной водой себе в лицо в последний раз и вывернула ручку крана, убавляя воду. Подняла голову и капли воды стали стекать по подбородку. Тушь размазалась, тени — растёрлись по всему лицу, а глаза покраснели от слёз. В последний раз она плакала настолько долго и сильно, когда казнили Соню, Кокоса и Хмурого — её друзей и по совместительству товарищей по группе. Алина до сих пор винила себя в их смерти, в том, что уехала на пару дней к семье, а после вернулась в пустой подвал, где не было ни инструментов, ни ребят — только следы крови на полу и мебели, пробоины и сколы от пуль. А через пару дней, на Дворцовой площади, их расстреляли. Алина помнила как кровь стекала изо рта избитой Сони, как выглядели обезображенными пальцы ребят, лишённые ногтей. Она виновата, что не была рядом. Она виновата, что переживала смерть Сони тяжелей, чем смерти Юры и Серёжи. Она во всём виновата. Алина скривилась: воспоминания о потерях прошлого слились с настоящим, где Лёша медленно приближается к смерти. Лёша… любовь к нему всё ещё осталась в её сердце — и, казалось, что всё что между ними происходило — прошлая жизнь. Та глупая ревность, возникшая в её сердце и идиотское доверие к подруге-сплетнице, влюблённой в Лёшу. Алина не могла понять, как могла поверить её словам, что Лёша изменил Алине с какой-то девушкой, а после — изменить самой, переспав с каким-то парнем, имени которого она уже не помнила, украсть Лёшины деньги, которые он собирал на побег из страны для них двоих, чтоб и потратить их на алкоголь. Она идиотка. Никчёмная предательница. Она знала — Лёша её ненавидит всей душой, но всё же терпит рядом с собой. И его отношение к ней… Она заслужила всего его презрения. Но было обидно. До слёз. Она ведь… всё ещё любила его. Новость о смерти Лёши пошатнула её. Убила. Алина помнила Женьку, уходящего от Лёши, насколько он был разбитым, и теперь она не знала, что с ним и немного боялась, что он сломается, как когда-то сломалась она. И, упав на продавленную кровать, она подумала, что лучше бы умерла тогда вместе со своей группой — может, Лёша бы сейчас был рядом с Женей в стенах организации.***
В небольшом кабинете Володи собралось не так много человек — только те, кому можно было доверять, и то — не все, а только самые важные, приближенные. Женя не знал, как попал в их число. Он сидел на продавленном диване и листал бумаги, не видя перед собой ни строчки. Разговоры не стихали — споры в небольших группках вспыхивали со скоростью сухого поля. Женя пытался отгородиться от шума и разобраться в себе, но не получалось. Он поднял голову, разминая затёкшую шею и заметил бледную Алину, молчавшую всё это время и только слушавшую остальных. Кто-то время от времени пытался ее растормошить, но терпел поражение, встретившись со стеной силы её игнора. Алина перебирала что-то в пальцах и никого не слышала. — Смотрите, послезавтра в два пустим клипы. Одновременно с этим будем раскидывать листовки, только осторожно, — Володя повторял план действий и общался с ответственными за те или иные дела, — Так, что там по оружию? Отлично! И снова шум, шум, шум. Бесящие разговоры. Он хотел уйти из этого места поскорее и укрыться от взглядов, которые кидали на него время от времени знакомые. Глянул на Володю и подумал рассказать об Андрее и его предложении. Про Лёшу за всё это время не сказали не слова. Женя обвел взглядом помещение и вздохнул: он не мог думать ни о чём кроме Лёши. — Так, теперь по поводу захваченных, — Володя протёр глаза, — С ними тяжелее, их места заключения держат в секрете. Он похрустел костяшками пальцев. Повисла тишина — всё внимание было обращено только к нему. — Каждый штаб разбирается со своими заключенными. Наши — Лёша, возможно — Влад, — Володя перечислил ещё несколько имен и посмотрел на остальных, — Нам нужно найти их. И, желательно, до начала беспорядков, иначе их могут убить, а пока они только пленные, которые могут помочь ценной информацией. Теперь попрошу всех выйти, у вас уже есть поручения. Постепенно кабинет стали покидать. Женя задержался в дверях и посмотрел на Володю, задумчиво кусая губу. Сердце пропустило пару ударов. Володя заметил, что остался только Женя. — Ты что-то хотел? — он сел на шаткий стул. — Нет, — Женя крепче сжал ручку двери, — Ничего.***
На улице сгустилась прохладная ночь — пришёл август, ночи стали холоднее и темнее. Женя наблюдал за звездами — свидетелями прошлого. Женя улыбнулся: в памяти возникла картинка, как на крыше дома они наблюдали за звездами. Он помнил мгновения, когда хотелось коснуться Лёшиной руки, сжать крепко-крепко, и оставить это в секрете, чтобы о нём знали только немые свидетели: подмигивающие звёзды и таинственно улыбающаяся луна. Женя буквально ощутил под пальцами уверенную руку, украшенную переплетением вен. Женя пожалел, что не взял с собой сигарет — хотелось курить, и неизвестно, через сколько ему удастся впустить в лёгкие никотин. — Охуеть, не зассал, — раздался голос со спины. Женя дёрнулся и развернулся — он не слышал, как Андрей подошёл. Андрей махнул рукой — звал за собой. Кроссовки скользили по влажной траве, Женя несколько раз чуть не встретился с землёй, но смог удержать равновесие. Сердце грохотало в груди от страха — вдруг, его вели не к Лёше, а куда-то в другое место? Женя отогнал эту мысль — уже было поздно отказываться. Он молча шёл вслед за высокой фигурой, ведущей его через старый заброшенный парк. Показались ворота, возле них — два мотоцикла. Воздух пах приближающимся дождём — в последние дни они были всё чаще. Андрей развернулся и кинул Жене ключи — тот поймал их, но тут же чуть не выронил — брелок кольнул пальцы. — Поедешь за мной, — он сел за один из мотоциклов и вставил ключ в замок зажигания. Женя сел на второй мотоцикл и надел на себя шлем, висящий на ручке. Он давно не ездил на мотоцикле — после аварии, в которой он чудом не пострадал, садиться за руль было страшно. Вставил ключ зажигания и подумал о том, что, наверно, совершает самый глупый поступок в своей жизни. Дорога петляла — Андрей постоянно делал крюки, будто боясь, что Женя ведёт кого-то за собой. Город не спал: проезжали машины, по тротуару шли люди, поздно возвращающиеся с работы. Огни фонарей пролетали мимо кометами. Андрей сбросил скорость и выехал на тротуар — Женя последовал его примеру. — Дальше ты пойдёшь без меня, — он посмотрел на Женю, — Сам понимаешь… Женя не понимал, но кивнул. Андрей рассказал, куда нужно идти, и Женя старательно запоминал всё. — А куда ты денешь мотоцикл? — Женя кивнул в сторону транспорта. — Ты будешь так болтать или всё же пойдёшь? Женя поджал губы. Действительно, каждая секунда на счету. — Счастливо оставаться. Он развернулся и пошёл по тротуару. Он надеялся, что полиции поблизости нет. Повернул налево — зашёл в чей-то двор. На детской площадке сидело несколько человек, кто-то качался на скрипучих качелях, кто-то сидел на лавочке и курил. Никто не обратил внимания на Женю, чему он обрадовался. Где-то сзади проехала машина. Женя прошёл мимо площадки к домам напротив. Он юркнул в переулок между ними, где была навалена куча мусора. Женя скривился, от запаха, стоящего там. Справа были накиданы доски — Женя их отодвинул и увидел металлическую дверь со сбитым замком — тайный ход. Совсем рядом с этим местом был участок, куда свозили недовольных порядком, и там содержали Лёшу. Женя открыл её, скривился от громкого скрипа, и увидел перед собой тьму. Он достал из рюкзака фонарик — старый, перемотанный кое-где скотчем. Он вдавил кнопку и свет выцепил зелёные стены, пыль, лежащую комьями на полу, грязь. На потолке висели лампы, а некоторые — лежали, разбитые, осколками пластика оставались лежать на полу, оставив после себя только тонкие шнурки проводов. Женя вздрогнул, услышав шум и тут же направил струю света в сторону звука — на стену отбросилась тень крысы. Женя вздохнул с облегчением. Оставив фонарь в правой руке, левой он полез за пистолетом. Коридор не кончался, но, наконец, показался поворот — всего несколько шагов и перед ним покажется дверь. Увидев дверь, Женя выключил фонарик, достал ключ, который ему перед уходом отдал Андрей — скважина заскрипела и Женя толкнул дверь. Он вздрогнул и отошёл на пару шагов, поднимая пистолет. С той стороны на него смотрело трое человек в бронированных костюмах. Он заметил в их руках пистолеты, и попятился в сторону поворота. — Стоять, Мильковский, — из-за спин показался Маус, — Мы тебя давно ждём.