Вера в мир

      Женя задохнулся от удивления, разглядывая перед собой Мауса, который с превосходством смотрел на него. В глазах не было ничего, намекающего на радость от встречи или связь через общее воспоминания — один холод. Надежда на то, что там, глубоко внутри есть что-то, связывающее их — исчезала с каждой секундой. Было неприятно осознавать, что подозрения были верными — Маус их предал, ещё тогда, когда был жив Тошик и даже не думал уходить из группы. Но… почему? Жене было тяжело это понять, учитывая, что у Мауса ничего не осталось, ради чего можно было бы сражаться: ни родных, ни любимой — ту отправили в трудовой лагерь вместе с семьей и там она умерла. Может, причина была именно в этом — в разочаровании, в том, что он не знал, за что зацепиться, чтобы бороться, и он только принял поражение? Женя не мог ответить на этот вопрос. Женя сделал шаг назад, но сзади раздавались шаги: окружили. Женя поджал губы — доверять Андрею было опрометчиво, впрочем, он подозревал это — всё не могло быть так чисто. Он понимал риски и всё же пошёл на них.       — А теперь положи пистолет на пол, — сказал один из людей форме, — Медленно.       Женя поднял руки, и, чувствуя. Как каждое его движение внимательно отслеживается, опустился на корточки и положил пистолет. Раздался тихий стук. Кулаки Жени чесались врезать Маусу — желательно, вытерев с его лица ухмылку и выбив ему пару-тройку зубов. Женя так же медленно встал и поднял руки на уровне груди, показывая, что в них ничего нет.       — Умница, Женя, — Маус вышел вперёд, — А теперь положи рюкзак и подойди ко мне.       Женя раздраженно сжал кулаки, но скинул на пол потёртую сумку — та упала с тихим шелестом. В голове лихорадочно рисовались планы отступления — податься назад, или вырваться из рук, когда его будут вести — он в ловушке. Пистолеты следили за каждым его движением, Женя был уверен — одно его движение — и в голову прилетит свинец.       — Пошли, — он отступил, а вместе с ним — другие.       Женя сделал шаг — тело казалось деревянным и не желало двигаться.       — Ну и?       Он поднялся по ступенькам буквально чувствуя направленное на него оружие. В голове стучала кровь: страх овладел его телом. Впереди него пошло трое человек — сзади пятеро, а рядом — Маус.       «Сука» — выругался Женя, от досады сжимая пальцы. Сбежать казалось невозможным Женя огляделся по сторонам: на стенах висели какие-то документы, портреты. Женя на мгновение замялся рядом со стеной, увешанной фотографиями на фоне флага в бронзовой раме — но его только толкнули вперед:       — Пошевеливайся.       Множество ступеней, облепленных сверкающей белой плиткой — и Женя ступил на красный ковёр, заглушающий стук каблуков ботинок Мауса. Женя краем глаза рассматривал его, сосредоточенного, нахмуренного. Маус практически не изменился за эти годы — всё те же то зеленые, то голубые глаза, длинные волосы — странно, как его не заставили их отрезать. Лицо было знакомо до малейшей черточки — всё как и в прошлом. Всё рождалось из него.       Дверь одного из кабинетов была открыта — Женю завели именно туда, грубо подтолкнув.        — Можете идти, — обратился Маус к полицейским, стоящим у двери, — Я с ним справлюсь.       Когда все вышли из кабинета, Женя поднял полный ненависти взгляд:        — Где Лёша? Влад?        — С какой стати я должен тебе говорить? — Маус опёрся на стену, чуть не задев календарь, и скрестил руки на груди, — Не я тут пленный.       Женя сдержался. Он прилагал кучу сил, лишь бы не накинуться на Мауса с кулаками. Укусил изнутри щёку до крови и представил, что он совершенно один в пустой чёрной комнате, что никто его не тревожит. Но это мало помогало, когда перед глазами всё ещё виден Маус. Женя отвёл взгляд от него: слишком больно было смотреть на старого приятеля, понимая, что тот предал всё что было с ними.       Женя глянул на резную деревянную дверь — как раз в тот момент, когда она резко распахнулась и в кабинет втолкнули двух измотанных парней, узаваемых с первых секунд. Женя выдохнул: они живы. Женя бросился к Лёше и упал на коленки. Ковёр смягчил падение. Слёзы брызнули из глаз: то были не слёзы от боли, а от облегчения. Лёша жив. Это главное. Не важно, что на голове было воронье гнездо, не важно, что они сидели на полу посреди кабинета. Главное — Лёша — Жив.       Женя прижался губами к Лёшиному лбу и в очередной раз притянул к себе Лёшу. который безвольной тряпкой пытался понять, почему Женя рядом.        — Ж-женя? — выдохнул он, резко отстраняясь.       Кажется, он наконец пришёл в себя.Во впавших глазах зажёгся странный яростный огонёк — таким Лёшу Женя видел редко. Он на удивление крепко сжал Женины руки:        — Ты идиот?       Побледневшие губы скривились от досады. И Голова Лёши упала на Женино плечо: сил уже не было. Женя краем глаза увидел, как поднимают Влада и крепче сжал Лёшу, не желая отпускать.Сердце болезненно сжалось лишь от одной мысли о том, что Лёшу заберут.        — Жень…       Слабый, отчаянный шёпот заставил Женю сильней прижать Лёшу к себе. Отпускать его не хотелось. Он не мог. Женя закрыл глаза, сглотнул ком подступающих слёз.       Лёша рядом. Он жив.       Женя не слышал ни голосов, ни шагов: мир в одно мгновение сконцентрировался в Лёше. Он больше не хотел ни о чём думать и реагировать — мечтал остаться в этом моменте навсегда — рядом с Лёшей.       Женя почувствовал, как Лёша сжимает Женину кофту, как его рука дрожала — Женя ловил каждое его действие.        — Ж-жень.       В этот момент в памяти Жени всплыло появление Лёши в этом богато обставленном кабинете. В голове возникло его лицо. Синяки. Женя отстранился от Лёши и пристально вгляделся в него. Побитая губа, ссадина на щеке.       Жене резко захотелось познакомить кого-то, поставившего этот синяк, со своим кулаком. Раз тысячу, может, больше. Но сердце Лёши билось совсем рядом — остальное теряло значение на этом фоне.       Пара чьих-то неразборчивых фраз — Женя думал только о Лёше, чтобы услышать их. Чьи-то руки схватили его плечи. Женя не хотел отпускать. Только одна мысль о том, что придется отпустить Лёшу заставляла бесконечно страдать.       Щелкнул предохранитель.        — Расцепились. Оба, — чей-то незнакомый голос раздался прямо над Жениным ухом, — Иначе так и подохните.       Лёша замер в Жениных объятиях. Женя категорически не хотел отпускать своего Лёшу. Отпустить Лёшу? Лучше сдохнуть. Но мысль о том, что Лёшу убьют, заставила мягко отстраниться от Лёши, всё льнущего к нему.        — Лёшенька, пожалуйста, отпусти меня.       Но Лёша не отпускал, с отчаянием обнимая Женю. Дверь скрипнула и Женя поднял голову. Удивлённо вскрикнув, он попытался вскочить на ноги, отползти, хоть что угодно, но вес исхудавшего Лёши задержал его на месте. Сердце забилось от отчаяния и страха. Старые шрамы заныли, а в памяти ожили воспоминания, постоянно загоняемые в угол. Краем глаза Женя заметил как Влад, рука которого была кое-как перебинтована, пытался вырваться их крепких рук Мауса и ещё какого-то парня — его Женя не знал.       В кабинет зашёл человек, которого Женя надеялся никогда не встретить.        — Здравствуй, сынок, — с презрением выдал хозяин кабинета.       Женя забыл как дышать: воздух урывками входил в лёгкие, но выдыхать Женя забыл. В голове появилась паника.        — Здравствуй, — Женя вдохнул, и буквально выплюнул, — Отец.