Крылатая Свобода

Эрна с самого детства была девкой упертой, прямолинейной и уверенной в себе. Ее жизнь не была радужной мечтой с милыми пони — жизнь была суровой реальностью. В отличие от Врени и Дирка, которые были сиротами и достаточно долгое время жили в Венецероссе в лавке механических часов, у Эрны были родители. Но просто назвать этих двух человек, которые должны были быть самыми близкими людьми, родителями Хилтруд не могла. Просто язык не поворачивался. У девчушки было тяжелое детство — с шести лет она начала сталкиваться с семейными проблемами, наблюдая, как отец приходит домой пьяный, а мать развлекается с новым ухажером. Она не понимала, что происходит — отец и мать должны были любить друг друга, но они напротив — друг друга терпеть не могли. Семья начала разрушаться, распадаться, и с самого ранннего возраста Эрна была предоставлена сама себе. Уже став чуть старше, начав понимать, что значит любовь, Эрна постоянно задавалась вопросом: почему мать и отец не разойдутся, не порвут друг с другом отношения, если у них каждый разговор кончается ссорой? Ведь как можно жить с человеком, которого ты не любишь... Когда девчонке было пятнадцать, она об этом прямо спросила мать, на что получила ответ: «Возможно, мы сильно привязались друг к другу, что не можем разойтись. И вообще, не суй свой нос в чужое дело.» После этого разговора Эрна погрузилась в раздумья. Она смотрела, как родители ссорятся между собой, и пыталась разглядеть в их поведении хоть немного любви, которая, по идее, должна была быть между ними. Но она ничего не увидела. Любви между ними не было. И Хилтруд в этом еще сильнее убедилась, когда отец впервые поднял на свою жену, на мать его ребенка, руку, в сердцах отвесив ей звонкую пощечину. Это был переломный момент, момент, когда Амелия — мать Эрны — собрала свои вещи, прихватила с собой дочь, не желая оставлять ее в доме мужа, и уехала к своей матери, подальше от Дитмара — своего мужа. Эрна не могла похвастаться тем, что ей уделяли много внимания с того момента, но и жаловаться права не имела. Вскоре умерла бабушка — мать Амелии, оставив за собой достаточно просторный домик в окрестностях Троста, где и жила Эрна со своей матерью. Она вспоминала отца, думала о том, почему он тогда так сильно обидел свою жену, за что он это сделал, ведь то была обычная ссора. Хилтруд с подозрением смотрела на Адольфа — нового возлюбленного своей матери, пытаясь понять, чем же он ей приглянулся. Но Эрна увидела между матерью и ее новым ухажером то, чего не видела между родителями — в их взгляде можно было увидеть любовь. Возможно, Амелия была счастлива. Но Эрна, ее единственная дочь — нет. Поэтому она и поступила спустя два года в Кадетское Училище, встретившись там с одной очень гордой язвительной рыжей бестией, с которой случайно столкнулась на заднем дворе кадетки. Тогда обе девушки упали на землю, но рыжая отправилась прямо в лужу, окончательно испачкав новые солдатские брюки. — Смотри, куда прешь! — огрызнулась тогда рыжая, осматривая себя, сидящую посряди лужи, и недовольно морщась. — П-прости, — выдавила ей в ответ Эрна, подскакивая с земли и мигом протягивая девушке руку. Подозрительно покосившись на ее протянутую ладонь, рыжая все же  ухватилась за нее и встала на ноги, недовольно бурча себе под нос проклятия. — Штанам кирдык, — с сарказмом сказала девушка, а потом посмотрела Эрне прямо в глаза, заставив Хилтруд так и замереть на месте. Блондинка была поражена яркостью и красотой голубых глаз этой недовольной рыжей бестии. — Че уставилась, как баран на новые ворота? — Н-не, — оклемалась Эрна, часто заморгав, а потом решила представиться: — Я Эрна. Эрна Хилтруд. Пробежавшись своим пронзительным взглядом по ней, рыжая, хмыкнув, сказала: — А я Врени. Гретхен. Если тебе это о чем-то говорит. — и повернулась в сторону подбегающего к ним высокого блондина. — А вот и Дирк! Эрна и сама не поняла, как сдружилась с этими двумя ребятами. Врени, которая в их первую встречу блеснула своим далеко не ангельским характером, показалась блондинке очень интересной личностью. Но реально дружеские их отношения начались тогда, когда Сента — та самая зеленоглазая эффектная, но до безобразия наглая девица — начала на Эрну наезжать по поводу того, что Хилтруд — отброс общества. В тот момент между ними буквально подобно вихрю появилась Врени, которая закрыла Эрну своей спиной, встав напротив Сигилд, готовясь ей выцарапать глаза. — Пасть свою прикрой, болонка, — прошипела тогда Гретхен, сжимая кулаки. — Смотри, как бы за свое тявканье ты в челюсть не получила. — А что? — с вызовом вопросила Сента, сложив руки на груди. — Сама отброс — таких же, как и ты защищаешь? — Смотри: ночь, нож, печень — никто не вечен, — прямым текстом пригрозила Врени, достав из кармана складной нож. Кадеты, столпившиеся вокруг, удивленно заахали, ожидая продолжения. Вот только его не последовало. — Сигилд, Гретхен, вы какого черта тут устроили?! — внезапно рявкнул Шадис, появившийся среди рекрутов. После долгого выговора тренер отправил провинившихся девушек выполнять тяжелые упражнения, а Эрна решила извиниться за это. Это ведь из-за нее Врени по шапке досталось. — Мир вокруг тебя не крутится, — вдруг огрызнулась Гретхен, когда блондинка подошла к ней, тем самым ошарашив Хилтруд, вогнав ее в ступор. — А эту змею давно надо было поставить на место. Врени Эрну привлекала. Своим странным поведением и характером: она вроде бы делала добрые дела, но в то же время создавала такой вид, словно она это делала исключительно для себя, изображая самовлюбленную эгоистку. Но Хилтруд прекрасно поняла, что внутри эта рыжая наглая девчонка — хороший, добрый человек. Амелии Дирк с Врени не понравились сразу. — Мало того, что ты в кадетку пошла, так эти двое оборванцев тебя в могилу сведут! — недовольно сказала тогда мать своей дочери, косо смотря на Врени с Дирком, которые в это время весело друг с другом общались. — Ты же помнишь, что ты должна поступить в Военную Полицию? — Помню... — пролепетала Эрна, а потом неуверенно сказала: — Вот только я пойду в Разведку... Этим заявлением она ошарашила мать. Амелия, находясь в полном шоке, сказала тогда, что добром это не кончится, презрительно обозвала тогда подошедших к ним Врени и Дирка ищущими на задницу приключений самоубийцами, что они за собой еще и ее дочь потащили. — Хватит бояться о своем чаде, мамаша, — язвительно прошипела тогда Врени, испепеляя женщину своим взглядом. — Ей уже как восемнадцатый годик пошел, она уже и сама решает, что ей делать. А вот насчет ищущих приключений самоубийц вы сказали правильно — Эрна тоже решила стать такой, и это ее выбор. И вы не в праве за нее решать! Этим разговором все и закончилось. Амелия больше не приходила в кадетку повидаться с дочерью, словно совсем о ней забыла. И если сначала Эрне было не по себе, то потом она привыкла не задумываться об этом. Пусть мать жива своей жизнью с Адольфом, а Эрна будет жить своей жизнью — в Разведке. Вот только мать оказалась права... Эрна погибла. *  *  *  *  * Тонкие холодные пальцы перебирали лепестки белых цветов, которые одиноким букетиком выделялись среди достаточно большой горы приносимых на кладбище букетов. Это было прямо как пять лет назад — когда погибла Эвелин, когда Врени точно так же сидела на их с отцом могиле, перебирая пальцами цветы и смотря на каменные надгробия. Вот только теперь вместо надгробия перед ней возвышался большой мемориал, на котором были высечены имена погибших. Настало долгожданное воскресенье, и Врени со спокойной душой отбыла на кладбище, уехав из замка в полном одиночестве, не желая, чтобы ее кто-либо сопровождал. В воскресное утро Ханджи с подозрением следила за Леви, когда он пару раз пересекся с Гретхен, наблюдая за его действиями, желая убедиться в том, что капитан отпустит разведчицу наконец на кладбище. Издалека — в другом конце коридора — рыжая мельком увидела Эрвина, но поздороваться не успела — он явно куда-то целенаправленно шел и стремительно завернул за угол, пропадая из виду. «Простите, что так поздно приехала», — с горечью подумала Врени, смотря на два расположенных друг под другом имени. «Эрна Хидтруд» и «Дирк Иво», чья память теперь будет высечена на этом большом камне, погибли на вылазке. В душе была какая-то ужасающая, доводящая до дрожи пустота. Она сводила с ума, заставляя едва ли не выть от безысходности. Врени скучала. Сильно скучала по разговорам ни о чем с друзьями, скучала по звонкому смеху Эрны и веселым шуткам Дирка, скучала по их объятиям, по их голосу. Ею завладела сильная тоска, желание вернуть все обратно, вот только ничего уже не вернуть. Теперь от Эрны и Дирка остались лишь их имена на мемориале. Они были высечены рядом с именами Руди, Вилли и еще парой мальчишек из сто пятого кадетского выпуска, которые в тот страшный день попали в пасть титанам. По Руди — этому черноволосому миловидному пареньку — Врени тоже скучала. За это время они успели хорошо сблизиться, а рассказы мальчишки о выдуманных мирах просто восхищали рыжую. Она могла слушать его звонкую болтовню часами. Вот только теперь от него осталось только имя. — Наконец пришла на могилу той, кого лично обрекла на гибель? — вдруг услышала Врени за своей спиной и обернулась, встречаясь взглядом с желтыми, почти карими глазами подошедшей к ней женщины. Глаза, золотистые волосы, среди которых появились седые пряди, знакомые черты лица... Это была Амелия — мать погибшей Эрны. Женщина, которой Врени полтора года назад нагрубила насчет ее дочери. — А я не ожидала вас здесь увидеть, — устало фыркнула Гретхен, но всем телом напряглась. Ей эта встреча не нравилась. — А вот я тебя увидеть ожидала еще в прошлое воскресенье. Думала: когда же ты наконец соизволишь сходить на могилу моей дочери, которую ты угробила, — ее губы растянулись в противной, язвительной ухмылке, а потом Амелия выплюнула: — Убийца. Дрянная девчонка. Если бы не ты, моя дочь сейчас бы была в Военной Полиции и была бы жива. Эти слова на удивление больно кольнули Врени. Слова, которые она слышать не хотела, эхом ударили в ее голове. Она поняла, что Амелия — мать, которая беспокоилась за свою дочь — была права. Если бы не Врени, Эрна — хотя бы Эрна — была бы жива. Стало обидно еще и из-за того, что Врени не могла сходить на могилу друзей раньше. А все из-за капитана. Гретхен опустила глаза, пытаясь ответить что-нибудь Амелии. Вот только ничего не приходило в голову. Что ответить? Врени не знает, как можно сейчас постоять за себя, потому что понимает, что Амелия кругом права — это из-за нее Эрна умерла, это Врени подбила Хилтруд на то, чтобы она поступила в Разведку. От осознания этого рыжая с трудом сдержала горестный всхлип, а глаза в один миг повлажнели, налились слезами, делая изображения того, что видит девушка, размытыми, нечеткими. Врени не знает, что ответить... Она виновата во всем. — Она не виновата, — внезапно, как гром среди ясного неба раздался звонкий, полный решимости знакомый женский голос, заставивший и Врени, и Амелию разом повернуть головы в сторону говорящей. Глаза Гретхен расширились, а брови поднялись, выражая удивление, когда рыжая увидела подходящую к ним высокую стройную фигуру Сенты, которая, эффектно растрепав свои пшеничные волосы, поправила воротник своей кофты и остановилась в метре от Амелии, уперев руки в бока. Была ли Врени удивлена? Еще как. Человек, который постоянно с ней спорил, который постоянно ее злил, раздражал и заставлял сдерживать в себе потоки ярости, вдруг решил заступиться за нее. Это не то что удивило — это шокировало Врени, которая до сих пор сидела на корточках перед мемориалом. Амелия, видимо, была удивлена не меньше девушки, поэтому поспешила с подозрением прищурить глаза и оглядеть уверенную в себе Сигилд с ног до головы. — Милочка, а вас не учили не совать нос не в свое дело? — возмущенно прошипела женщина, буквально испепеляя взглядом блондинку, которая на это заявление лишь изогнула идеальной формы бровь, нагло фыркнув. — А кто сказал, что это не мое дело? — задала встречный вопрос Сента, а Врени увидела огонек хитринки и азарта, блеснувший в ее зеленых глазах. Рыжая поразилась спокойствию и уверенности, которые звучали в голосе блондинки вперемешку с наглостью и язвительностью. А тем временем Сигилд, не чувствуя ни капли смущения, сложила руки на груди, продолжая с вызовом смотреть Амелии в глаза, а ее персиковые изящные губы растянулись в наглой самодовольной усмешке. — Вы, мадама, тут ни с того ни с сего катите бочку на мою, можно сказать, коллегу по отряду, с которой я имею честь учиться и проживать в одном Кадетском Училище два года и один месяц в Разведотряде. И теперь меня интересует повод такого скотского обращения к ней с вашей стороны. У Гретхен от удивления приоткрылся рот. Она была поражена блондинкой еще больше. И все равно она не могла понять причину такого поведения Сигилд. Амелия была возмущена, что можно было понять по поджатым губам и ненавистному, горящему взгляду, которым женщина смерила Сенту, а потом и Врени. — Скотское обращение? Боже правый, не смеши меня! Эта девчонка не достойна даже этого! — зашипела сквозь плотно сжатые зубы Амелия. — Если бы не она, моя дочь была бы жива! — Попрошу заткнуть ваш поганый рот, — внезапно взвилась на вид совершенно спокойная Сента, а Гретхен заметила, как белеют костяшки ее сжатых в кулак пальцев. — Ваша дочь сама выбрала путь разведчика и ее никто не заставлял, а поэтому она, — блондинка кивнула в сторону сидящеей на корточках Врени, — не виновата ни в ее смерти, ни в чем-либо еще. А если посмотреть с другой стороны, то это вы виноваты в том, что Эрна пошла в кадетку, разве не так? Это заявление еще больше вогнало рыжую в ступор. Она не могла понять, откуда Сигилд знает о прошлом Эрны. Она что, слышала, когда Хилтруд об этом говорила? Тем нее менее, этими словами блондинка пуще прежнего удивила Амелию, которая непонимающе уставилась на нее, пытаясь понять, откуда эта наглая девка знает о прошлом ее дочери. — Да как ты смеешь... — хотела уже сказать женщина, но Сигилд ее перебила: — А как вы смеете винить в смерти дочери ее подругу, которая рвалась к ней на помощь даже с разбитым затылком и сотрясением мозга? — и этим вопросом поставила обраглевшую мать в тупик. «Что? — подумала Врени, нахмурившись, пронзая своим взглядом заступившуюся за нее блондинку. — Откуда она знает об этом?» Гретхен не говорила ей о том, что она пыталась спасти друзей на той вылазке. Она сказала это только Ханджи и Жану... Неужели, Кирштайн разболтал? Прошипев что-то о том, что разговор еще не окончен, Амелия, смерив Сенту и Врени уничтожающим взглядом, развернулась и покинула кладбище, оставив двух девушек наедине друг с другом и со своими мыслями. Воцарилась странная, неудобная тишина. Тишина, которую Врени отчего-то боялась разрушить, продолжая пялиться во все глаза на своего давнего врага. Вот только враг ли теперь Сента? Сложный вопрос... — З-зачем? — вмиг охрипшим голосом спросила наконец рыжая, наблюдая за тем, как блондинка соизволила и повернула голову в ее сторону и недовольно скривилась. — Не для тебя, даже не мечтай, — фыркнула Сигилд, передернув плечами. — Надоело слушать это кудахтанье заботливой мамаши. Орет на все кладбище. «Она никогда не сознается», — мысленно хмыкнула Гретхен, прекрасно понимая, что Сента бы не стала так встревать в разговор, не имея на то веских оснований. Рыжая поняла, что на самом деле блондинка заступилась за нее отнюдь не из-за громкого «кудахтанья». — А... что ты тут делаешь? — решила все же спросить Врени, сомневаясь в том, что эта язва пришла на могилу Эрны и Дирка. — У меня все соседки по комнате сгинули на вылазке на тот свет, о чем, вообще, речь?! — всплеснула руками Сигилд, блеща своим сарказмом во все стороны. Только сейчас до рыжей дошло, что Сента жила в комнате с девушками из сто пятого выпуска кадетов, а все сто пятые выпускники полегли на поле боя. Значит, она сюда пришла из-за них. — Ясно... — отрешенно проговорила Врени, возвращая себе маску спокойствия. — Спасибо... Смерив рыжую своим пронзительным, цепким взглядом, Сента вдруг поменяла свой тон голоса на более спокойный и, можно сказать, доброжелательный... дружеский, наверное. — Не бери в голову, — отмахнулась блондинка, поправив капюшон своей кофты. — И запомни: таких отшивать надо налево и направо. С этими словами Сигилд развернулась и отправилась на выход с кладбища, оставив Врени наедине с мемориалом и высеченными именами своих друзей. *  *  *  *  * Что может быть лучше чашки ароматного чая, который приятно обжигает губы? Только беседа с товарищем за такой вот чашки чая. Да, Врени уже может с уверенностью назвать Ханджи своим приятелем, может, даже подругой, хоть и не до конца верится в то, что она смогла сблизиться с майором Разведотряда. Это как-то... странно? Необычно? Непривычно? Наверное, да, но Гретхен старается мириться с чувством непривычности, прекрасно понимая, что Ханджи — та еще любительница почесать языком и совершенно обычный человек, способный на дружбу и теплоту. Вспоминая капитана Леви, рыжая постоянно хмыкает, представляя, насколько же Зое отличается от этого угрюмого индюка. — Так, интересно мне, куда я задевала отчеты... — бормотала Ханджи, перебирая груды неровно лежащих бумаг на заваленном вещами столе, пока Врени с вялым интересом наблюдала за ней, держа чашку с чаем в руках. Гретхен давно поняла, что майор не была отпетой чистоплюйкой, как Леви, что было видно по бардаку в ее кабинете и разбросанным вещам, но рыжую вполне устраивала такая обстановка, ведь и сама она по своей природе придерживалась мнения «гений господствует над хаосом». Тем временем Зое продолжала что-то тихо бухтеть себе под нос: — Я же их вчера сюда положила... Эрвин меня прибьет, если они потерялись. — А какие отчеты? — поинтересовалась Врени, поставив чашку на стол, где, на удивление, нашлось маленькое свободное местечко. — Да о поставке корма для лошадей, — на автомате выдала женщина, продолжая копаться в документах. — Вообще, этим должна была заниматься не я, а Леви, но у него и так завал, сидит, как крот в норе, в своей до блеска чистой комнате и часами в документы смотрит. А ему еще и построения проводить, за разведчиками смотреть, обязанности распределять, поэтому Эрвин и дал мне часть его бумаг. Вот только, чую я, скоро мне влетит по шапке, потому что документов нет! — она всплеснула руками, оглядывая комнату, пробегаясь глазами по полкам своего шкафа. — Я же их положила вчера вечером на стол, а теперь они, как всегда, магическим образом исчезли! — А ты не про эти отчеты, случаем, говоришь? — неуверенно, сомневаясь, спросила Врени, подцепив пальцами скрепленные скрепкой листы бумаги, пробегаясь по тексту глазами. — Тут тоже «о корме»... Ничего не говоря, Ханджи выхватила у нее из рук документы, тут же впиваясь в буквы глазами. — Что бы я без тебя делала! — воскликнула Зое через секунд пятнадцать осмысления того, что она все же нашла эти потерявшиеся отчеты. — От смерти спасла! Схватив перо, окунув его наконечник в чернильницу, ученая быстро поставила свою роспись на документах, а потом вдруг подняла голову, уставившись на Гретхен и начав прожигать ее глазами. Врени слегка непонимающе нахмурилась, постукивая пальцами по чашке. — Слу-ушай, — вдруг заговорила Ханджи, — а ты была когда-нибудь в Стохессе? Этот вопрос вогнал рыжую в ступор, и она, пару раз похлопав густыми ресницами, уставилась на майора, как баран на новые ворота. Была ли она в Стохессе?.. Врени насмешливо фыркнула, не понимая, к чему был этот вопрос. Естественно, она в Стохессе не была, она даже не была вообще за стеной Сина, не говоря уже о том, чтобы гулять по городу, где живут одни лишь богатые шишки. Сироте-оборванке, коей она являлась, туда путь был закрыт. — Странный вопрос, — хмыкнула Гретхен, а Зое красноречиво выгнула бровь, намекая на продолжение фразы. — Естественно, я не была там! Странный вопрос такой оборванке, как я. — Ой, вот не надо мне тут, — протянула Ханджи, махнув рукой, а потом перешла к самой своей идее: — Короче, есть такое предложение, — она уперлась руками в стол, глядя на рыжую. — Я послезавтра еду в Стохесс буквально на полтора-два часа, мне там надо будет организовать съезд профессоров. Не желаешь прокатиться туда со мной, пока я по своим делам уйду, ты прогуляешься по городу. Тебе полезно, а то что ж — не была ты в Стохессе. А там надо хотя бы один раз побывать! Эта идея показалась Врени совсем нереальной. — Зачем мне это? — с подозрением прищурившись, прямо спросила она ученую. — Надо для твоего культурного развития, — легко ответила Ханджи, а потом сложила руки на груди. — Я тебя не принуждаю, но говорю: это просто отличный шанс просто посмотреть город. Ты поедешь со мной, а потом таким же образом приедешь обратно сюда, опять же, вместе со мной. Тебе не о чем беспокоиться, но запомни: такой шанс может повторно выпасть нескоро. Гретхен задумалась. В принципе, зачем ей сдался этот проклятый Стохесс? Она что, собирается там жить? Да как бы не так... А с другой стороны — ей реально хотелось посмотреть на этот город. Плюнув на все, Врени махнула рукой, выдавая: — Уговорила, поеду. Ханджи сразу же широко улыбнулась, потому что еще давно знала, что рыжая согласится, а потом вдруг ошарашила разведчицу одной не слишком приятной новостью: — А, да, кстати, чуть не забыла: с нами туда Леви едет, — и начала собирать в одну стопку все лежащие на столе документы, намереваясь хоть капельку прибраться на своем рабочем месте. А вот Врени так и застыла, ошарашенно распахнув глаза. Так. А вот на это она не подписывалась. — В смысле? — решила удостовериться Гретхен, желая узнать, не послышалось ли ей это. — С нами едет в Стохесс Леви. — А, нет, не послышалось. — Почему? Зачем? Что ему там делать? — тут же начала спрашивать с явным неудовольствием рыжая, пытаясь понять причину поездки вместе с ними капитана. На этот ряд вопросов Зое лишь подняла голову, посмотрев на напряженную девушку, а потом сказала: — Ему надо занести верхушке кое-какие бумаги, это быстро, а потом он тебе составит компанию на прогулке, зато ты не потеряешься: он Стохесс чуть ли не наизусть знает, — словно не замечая того, что Врени порядком смутилась и еще больше напряглась. — Погоди-погоди, — замотала Гретхен головой, пытаясь остановить бурный поток слов ученой. — То есть, ты хочешь сказать, что я должна буду ходить по Стохессу вместе с капитаном? Наедине?! Словно не видя никакой проблемы, Ханджи беспечно пожала плечами. — Ну да, — выдала она совершенно спокойно, а потом махнула рукой. — Он тебя не сожрет, хотя вполне может, наверное. Но не боись, я ему скажу, чтобы он тебя не трогал. — Для тебя это так просто! — психанула Врени, взмахнув руками. — Я не хочу рядом с ним быть! — Возражения не принимаются, ты уже согласилась, — щелкнула пальцами майор, а потом упёрла руки в бока. — Отпираться бесполезно. Поняв, что спорить с Ханджи реально бесполезно, Врени просто смирилась со своей участью. Во всей этой абсурдной ситуации есть и положительные моменты: Гретхен сможет осмотреть Стохесс, а еще она сможет сбежать с уборки, ссылаясь на то, что она уедет вместе с майором и капитаном. *  *  *  *  * — Да я тебе сейчас хребет сломаю, — шикнула Врени, пытаясь скинуть с себя придавившего ее к земле Жана, который на это заявление лишь гаденько усмехнулся и, ехидно сузив глаза, фыркнул: — В таком положении не получится, — и еще сильнее надавил коленом девушке на живот, заставляя ее извиваться и изворачиваться еще сильнее и еще отчаяннее. Очередной вторник начался у Врени с того, что она перепутала краны в душе и вместо того, чтобы постоять под теплыми струями, случайно врубила холодную воду. Было неприятно. И обидно. А после этого ее еще и Жан побеждает. Что тоже неприятно и тоже обидно. Вообще вся жизнь состоит из неприятностей и обиды, что, опять же, неприятно и обидно. Кирштайн уловил подходящий момент, сделал девушке ловкую подсечку и опрокинул ее, нависнув сверху, прижал ее к земле, теперь радуясь своему лидирующему положению и не давая своей рыжей сопернице возможности выкрутиться. Он так крепко вцепился в ее плечо и руки, придавливая их к земле, что у Гретхен не было почти ни единого шанса выбраться. На этот раз она попалась в ловушку. — Я дышать не могу! — выдавила рыжая, когда парень вновь надавил ей коленом на живот, и забилась под ним, ища спасения и пытаясь выбраться из-под его достаточно  тяжелой туши. — Не боись, не удушу, — хмыкнул Жан, но хватку чуть ослабил. Этого хватило Врени поджать к себе ноги и от души лягнуть Кирштайна в грудь и живот, заставляя его с болезненным шипением отпустить ее руки и, потеряв равновесие, свалиться на землю, уставившись в небо. — Да так нечестно! — возмущенно шикнул он, пока девушка жадно глотала воздух полной грудью, не чувствуя преграды в виде его тяжелой навалившейся на нее туши. — Все честно, — слабо засмеялась Гретхен, а потом потерла запястья, которые до этого сжимал парень. — Ну ты и вцепился. — Ты лягаешься не хуже кобылы, — выдал Жан, приподнимаясь на локтях, на что уже сидящая Врени только развела руками. — Могу и в зубы вмазать, — не удержалась она от смешка, а потом вытянула ноги, устало вздыхая. — Что-то я устала... Но ее прервал громкий оклик капитана, который стоял возле двери в замок и пристально наблюдал за тренировкой: — Гретхен, Кирштайн, вы что за лежбище тут устроили? Резко, испуганно повернувшись в его сторону и встретившись с ним глазами, Врени тихо ойкнула, а потом поднялась с земли, тут же отряхивая свои серые брюки от пыли и камешков. Следом за ней на ноги поднялся и Жан, который тоже отряхнул штаны, а потом демонстративно хрустнул пальцами, потянувшись и разминая мышцы. — В четверг в это же время! — наигранно-вызывающе выпалила Врени, ткнув пальцем Кирштайну в грудь, вызвав его смешок и насмешливый взгляд. — И я тебе уши надеру. — Посмотрим, — хмыкнул парень, а потом они оба развернулись в разные стороны и отправились искать себе нового напарника. Сложивший руки на груди Леви, который прислонился спиной к каменной стене замка, лишь устало вздохнул, смотря, как Врени петляет между тренируюшихся солдат, выискивая себе напарника. Смерть друзей не сломила ее, хоть и заставила надеть на себя маску спокойствия. Но Аккерман в который раз видит, как эта маска спокойствия слетает, когда девушка находится рядом с Жаном. Кирштайн как-то особо на нее действует, заставляет вести себя рядом с ним как обычный человек, позволяет ей расслабиться рядом с собой и побыть обычной, может, немного эмоциональной девчушкой. Подул ветерок, растрепавший черные волосы капитана, а сам капитан, услышав скрип открывающейся тяжелой входной двери, повернул голову в сторону открытого прохода, откуда на улицу выглянула Ханджи. — А я как раз тебя искала, — сказала она, а потом подошла к Аккерману, вставая рядом с ним и тоже начиная наблюдать за тренировкой солдат. Косо посмотрев на капитана и приметив его взгляд, она проследила, на кого же он смотрит, и с удивлением обнаружила мишенью его глаз Врени, которая сейчас встала в боевую стойку напротив Саши. Слегка недоуменно подняв брови, Зое потом, вдруг себе что-то надумав, гаденько, ехидно улыбнулась, хитро прищурившись, а потом пихнула Леви в бок. — Это куда ж мы так пялимся? — гаденько протянула она, наблюдая, как Аккерман, проморгавшись и поняв, о чем она, поспешно прикрывает глаза и поворачивает голову в ее сторону, вновь смотря на нее. — О чем ты? — состроил легкое непонимание Леви. Ему не понравился тот ехидный, осозной блеск в карих глазах ученой, которая продолжала хитренько улыбаться. — Сотри лыбу с лица и объясни нормально. — Смотрите на боевую подготовку Гретхен? — услышав это, капитан посмотрел на ученую, как на сумашедшую. Ни один мускул на его лице не дрогнул. — Сдалась она мне, — фыркнул он наконец, раздраженно передернув плечом, а потом вновь перевел свой взгляд на поле тренирующихся солдат, вот только на этот раз выбрав мишенью своего взгляда Эрена, который сейчас делал подсечку Конни. — Слишком много чести. — А Эрену не много чести? — не отстала Ханджи, прекрасно заметив, что теперь Аккерман специально смотрит в противоположную от Врени сторону. Этот вопрос заставил Леви сжать ткань рукавов своей рубашки, а потом медленно, шумно выдохнуть, пытаясь успокоиться и не раздражаться. — Он — титан, а она, — он посмотрел на Гретхен, которая сейчас отскочила от кулака Браус, — никто. Естественно, Эрену чести больше, чем ей. Закатив глаза, поняв, что против его железной логики не попрешь, Ханджи перешла к делу: — У нас завтра все в силе? — спросила она, а Леви, даже не смотря на нее, произнес: — Ты насчет Стохесса? — и, получив в ответ кивок от ученой, прикрыл глаза. — Да, все в силе, мне надо бумаги передать. — Значит, ты не будешь против составить Врени компанию в прогулке по городу, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Зое, на несколько долгих секунд вогнав Леви в ступор. — Чего? — изогнул он бровь. — Не понял, а она тут каким образом приплелась? Ханджи, видимо, предвидела этот вопрос, поэтому поспешила ответить: — Она едет с нами, по городу погуляет, пока я по своим делам уйду. А ты вместе с ней, чтоб она не потерялась. — Я ей в няньки не нанимался, — тут же ощетинился Аккерман, не желая ехать вместе с той рыжей девкой. — Зачем ей туда вообще ехать? — Я разрешила, — тут же выдала Зое, а потом озорно, весело подмигнула капитану. Вот только ему было совсем не весело. — Давай-давай, тебе все равно меня ждать придется, ты это время с пользой проведешь, девчонке экскурсию устроишь. — Я ей не нянька! — опять напомнил брюнет, стараясь не зашипеть от негодования. — И не желаю с ней таскаться. Ханджи на это только усмехнулась, вспомнив такую же негативную реакцию Врени на известие о том, что ходить по Стохессу она будет не одна. Но и на этот выпад со стороны капитана у ученой нашелся ответ: — Эрвин уже все одобрил, благословил и отпустил, — этими словами она разрушила все надежды Леви оставить Гретхен в Штабе. Поняв, что Смит его подставил, Аккерман лишь сдержанно кивнул. *  *  *  *  * — Ты это специально? — прозвучал первый вопрос, когда Леви оказался перед столом командира, недовольный, как ёж. Эрвин лишь оторвал свой взгляд от документов и спокойно посмотрел на недовольного капитана. — О чем ты? — только и спросил блондин, а потом взял в руку кружку и отпил немного чая, желая смочить горло. — Специально разрешил Гретхен завтра ехать с нами, прекрасно зная, что таскаться и следить за ней буду я? — в лоб задал прямой вопрос Аккерман, испепеляя своим взглядом командира. Услышав это, Эрвин лишь тихо, едва заметно хмыкнул, и постарался не улыбнуться. Тепеть ему понятно, зачем брюнет к нему пришел. На очередную промывку мозгов. — А что тебя не устраивает? — делая вид, что не понимает причину недовольства своего подчиненного, спросил Смит, слегка пожав широкими плечами, тем самым, видимо, выводя Леви еще больше из своего привычного спокойствия. — Зачем ты это сделал? — не желал отступать брюнет, имея желание добиться ответов на свои вопросы. — Сам же знал, что я ее на дух не переношу, но, тем не менее, все равно дал добро на то, чтобы она выносила мне мозг завтра в Стохессе. Видя такой бурный поток негодования со стороны всегда безэмоционального капитана, Смит еле заметно приподнял уголок губ. Его эта ситуация только забавляла. — Я это сделал, чтобы дать тебе возможность побыть с этой девушкой и переосмыслить на нее свои взгляды, — ответил командир, вспоминая реакцию Леви, когда в поле зрения попадалась Гретхен. — Не нравится мне все это, как ты волком на нее смотришь, хотя она и повода не давала так реагировать. А поэтому завтра ты и понаблюдаешь за ней. Все только для вашего же блага. Аккерман сжал руки в кулаки, ногти впились в ладони. Ему захотелось этому хитрожопому товарищу понятно объяснить, что не надо для него в этом плане стараться. — Мне и так нормально живется, — процедил брюнет. — А ей нет, — только и сказал Смит, ставя точку в этом разговоре. Продолжение следует... Coldplay — Paradise