Крылатая Свобода

Все вокруг словно замерло, застыло. Врени ничего не слышала, кроме стука своего сердца, которое учащенно, истошно билось о ребра, как у подстреленной птицы. Во рту пересохло, словно девушка долго мучалась жаждой. — Это шрам?.. — вдруг как гром среди ясного неба раздался у уха голос Аккермана. Гретхен словно окаменела. Вздрогнула от неожиданности, почувствовав прохладные кончики пальцев у себя за правым ухом. — Или... Как она могла так просто спалиться?.. Кошмар. Ужас. Горло словно сдавила в своих цепких тонких пальцах Тревога. Она была к девушке слишком близко, так близко, что разведчица чувствовала холод, исходивший от ее призрачного тела. Леви замер, неверяще пялясь на непонятный след у Врени за ухом. Его серые глаза пораженно слегка распахнулись, когда он понял, на что похож этот след. — Клеймо?.. — выдохнул он, а Гретхен почувствовала его теплое дыхание на своем ухе. Реально, клеймо. Такой ожог остается после пометки нагретым металлом. Иногда капитан видел ерунду такого типа у животных — рваный ожог, шрам с определенным изображением, эдакая метка хозяев. Хозяев... Откуда у Врени клеймо? Кто поставил на ней свою метку? Кому она в таком случае принадлежит? Или... Это клеймо связано с ее нечеловеческими способностями?.. Врени молчала. Молчала, сто раз уже казнив себя за невнимательность и оплошность. Смотрела в одну точку, напряженно разглядывая пол. Нервно сжимала раненые руки. — Гретхен? — как-то непонятно обратился к ней Леви, положив свою ладонь ей на плечо. — Что это? Откуда? Она бы ответила. Сказала, что не знает, что это было поставлено еще в ее младенчестве. Ведь это правда... Но вопрос, который затем озвучил Аккерман, совершенно выбил ее из колеи. — Это связано с крыльями? Врени дернулась, словно от удара током, ошалело, загнанно посмотрев на капитана. Он не ожидал такой реакции, а когда разведчица вдруг резко отодвинулась от него, его рука дрогнула. Он не мог понять, что с ней. Смешно, но Гретхен тоже совсем не понимала, что с ней творится. Она не скажет ему. Да, черт возьми, клеймо и крылья связаны, но она совсем не представляет, каким образом! Она не перенесет того позора, если расскажет этому человеку все. Никому не расскажет. Не сможет говорить о том, что даже не знает своего детства, не знает свою точную дату рождения, она даже не знает, кто ее настоящие родители. Этих людей она никогда не видела, о них ей никто не рассказывал, она даже не может представить своих настоящих отца и мать! Если об этом узнает кто-нибудь, это будет позор на века. Не знать своих настоящих родителей... — Врени? — на этот раз по имени позвал ее Леви, может, желая как-то разрядить обстановку или успокоить ее. Но звук его голоса подействовал совсем иначе: Гретхен отодвинулась еще дальше, а в голубых глазах мелькнул самый настоящий ужас. Ее горло сильнее сдавила Тревога, оставляя на чувствительной шее ужасные царапины от длинных ногтей. Аккерман напрягся, не понимая, что происходит. Он очень редко чувствовал себя так, но сейчас он был словно потерян. Не понимал, что делать. В глазах сидящей напротив разведчицы он к своему же удивлению обнаружил панику, настоящий страх, но почему? Почему? Что за изменения опять с этой девкой? Ему нужно узнать. Это клеймо связано с крыльями, ему нужно узнать, как именно. — Как они связаны? — задал он вопрос, который послужил точкой невозврата. Врени, окончательно потерявшись, растерявшись, была готова расплакаться от бессилия и отчаяния. Не смея больше чувствовать на себе тяжелый взгляд серых глаз, она сорвалась с места, подскакивая с кровати, а потом стремительным, быстрым шагом отправилась в душ. Закрылась в маленьком помещении, прислоняясь спиной к двери, бессильно сползла вниз, сжавшись в комок. Почему нельзя время повернуть чуть-чуть назад? Почему нельзя исправить последствия проклятой невнимательности? Врени обняла себя за плечи, наплевав на раненое, перебинтованное правое плечо, стараясь сдержать дрожь в теле. Тревога не отступала от нее ни на шаг, ни на секунду, всегда была рядом. Глаза повлажнели, налились неожиданными слезами, очертания предметов смазались. Так. Не плакать. Не реветь. Пришлось дать себе пару пощечин, чтобы привести в чувства. А дрожь в теле не прекращалась. Чертово клеймо. Чертова тайна. Чертова жизнь, если ее нужно проживать, как кролик в полном волков лесу. Почему эти способности достались ей? Все, что она хотела — быть обычным человеком, просто сохранить в себе детское воображение и мысли, гнаться за свободой, как ребенок. А что в итоге? Она и сама не знает, кто она на самом деле, откуда у нее нечеловеческие способности, вынуждена жить так, чтобы скрыть это от противников. Человек ли она? Она и сама не знает. Надо собраться. С мыслями, с духом. Леви не отстанет, нет, никогда. Он не оставит ее в покое. Ее тайна раскрыта, и теперь все, кому она известна, не отцепятся от нее. Потребуют рассказа о своей тайной жизни, объяснения, откуда же это проклятое клеймо у нее за ухом. Она не расскажет. Ничего не расскажет. Это тяжело, морально тяжело признаться в том, что толком не знаешь свою историю. Не знаешь настоящих родителей, точную дату рождения, причину появления клейма. Ужасно. Страшно. Обидно. Горько... «Ты сильная, ты справишься», — твердила Гретхен сама себе, смотря на себя в зеркало. Все те же царапины, все те же ссадины. Все та же чертова метка за ухом. Зеркало — немного мутное, слегка треснувшее, старое — давало увидеть жалкую рыжую потерянную девчонку. Прямо как пять лет назад, когда ей пришлось сбежать из Горнзона... Все повторяется. Вновь и вновь. Это слишком выматывает. Вдохнув полную грудь воздуха, собравшись с мыслями, Врени вышла из помещения, надеясь побыстрее улизнуть от капитана. Но ее надежды не сбылись, и Леви стоял прямо в коридоре, прислонившись плечом к стене. Ждал ее, не сводя своего прожигающего взгляда с двери в ванную комнату. И когда в открывшемся проходе показалась девушка, даже затаил дыхание. Черт, да почему ей так не везет? Врени сжала руки в кулаки, ногти впились в пострадавшие ладони. Она смотрела на брюнета, столкнувшись с ним взглядом, а потом, придав себе уверенности, что все будет хорошо, решила просто пройти мимо, словно ничего не случилось. Не случилось же... Почти. Но улизнуть Аккерман ей не дал. Загородил собой проход, встав прямо посреди коридора, вытянув руку прямо перед девушкой, не давая ей идти дальше. — Сначала скажи, — каким-то мрачноватым голосом произнес он, не отводя от разведчицы глаз. — Что сказать? — Про клеймо. Врени поджала губы, упрямо молча. Она не расскажет. Ни за что. Не хочет опуститься в чужих глазах ниже плинтуса. — Пропустите, — настороженно проговорила она, делая шаг вперед. — Говори. Терпение у капитана кончилось, уступая место эмоциям. Резко ухватив девушку одной рукой за оба запястья, другой он прижал ее к стене, нависая над ней, словно коршун над своей жертвой. Она была зажата между стеной и его крепким телом, которое при всех своих усилиях не сдвинешь с места, пораженно уставилась в его глаза цвета грозового неба, словно ожидая объяснения его действий. — Говори, — опять повторил Леви сильнее сжимая сильной рукой ее запястья, совершенно забыв о том, что совсем недавно обрабатывал на них глубокие порезы. — Как они связаны? В голубых глазах Гретхен мелькнула решимость. Совершенно не обращая внимание на боль в запястьях, она слегка подалась вперед так, что между их лицами была буквально пара сантиметров, после чего упрямо прошипела: — Не скажу. — Даже под угрозой? — был ей неожиданный вопрос, на что она только едва заметно фыркнула. — А что вы можете сделать? Пытать будете? Убьете? Да пожалуйста, мне, в принципе, терять нечего! — она была даже не против своей скорой кончины. Достало жить так. Слишком плохо, слишком больно и невыносимо. — Вы можете меня убить, сами же говорили, так сделайте это! Избавьте всех от проблем! Постепенно разгораясь яростью, остро ощущая свою никчемность, девушка даже не сопротивлялась. Умолять о смерти? О да, она может. Но смерть, оказывается, еще надо заслужить... — Почему ничего не делаете? — с отчаянием спросила разведчица срывающимся голосом. А вот Леви заметил слезы в ее глазах. Даже растерялся на мгновение. — Почему молчите? Вы же ненавидите меня, я приношу вам одни проблемы, так избавьтесь же от меня в таком случае! Его рука сильнее сжала ее запястья. Аккерман, слушая ее сумбурную речь полного отчаяния, решил попробовать другой способ вытянуть из нее информацию. — В таком случае, — вдруг прервал он девушку, как-то угрожающе зашептав, едва шевеля губами, — раз тебе все равно на смерть, на тебя подействует это? И после этих слов ухватился свободной рукой за ее подбородок, надавливая ребром ладони на ее шею, прижимая к стене, вдруг припав к ее губам. Это было... слишком неожиданно, внезапно. Чего уж говорить, если Гретхен совсем не была готова к такому повороту. Капитан прижался к ней всем телом, не давая вырваться, в это самое время удерживая ее голову за подбородок. С каким-то упоением словно пробовал ее губы на вкус, в то время как сама рыжая словно окаменела, пораженно уставившись в его закрытые глаза. Что происходит?.. Черт возьми, что это? Как? Почему?.. «Беги!» — испуганно взвизгнули тараканы, судорожно, истерично нажимая на красную кнопку тревоги. Стало страшно. Лучше бы он ее убил. Объяснить его поведение девушка не могла, как и ответить ему, в принципе, тоже. Пытаясь вырвать свои запястья из его крепкой хватки, она бессмысленно старалась отстраниться, как-то выкрутиться, отвернуться. Но Леви не только не отпустил ее руки, но еще и сильнее сжал пальцами ее подбородок, перерезав все попытки к отступлению. Целовал вначале как-то осторожно, не делая ничего больше. Просто прижался губами к ее губам. — Скажи, — хрипло настоял на своем капитан, слегка отстранившись. Тяжело дыша ей в губы, приоткрыл глаза, столкнувшись взглядом с опешевшим, загнанным взглядом Гретхен. — Скажи, как бы не пришлось продолжить вытягивать из тебя правду. — Н-нет, — едва слышно ответила ему девушка и опять дернулась, пытаясь отвернуться в сторону. Но сильные пальцы, сжавшие подбородок, не дали ей этого сделать, лишь надавили на щеки, заставляя болезненно зашипеть. — Пустите! Вы пугаете! Вы не в себе! Хватит... — Тогда скажи, — не отступал Аккерман, держась на расстоянии нескольких миллиметров от ее губ, ожидая ее ответа. — Ты ведь не хочешь потерять... Что именно потерять — он не договорил, неопределенно закончив фразу. Оставил ее додумывать, что именно он хотел сказать. Но до Гретхен и без этого дошло, о чем он говорил. Она пораженно уставилась на него, судорожно вдохнув воздух, а потом, подгоняемая страхом, начала вырываться с новой силой. — Отпустите! — испуганно вскрикнула она, чувствуя, как подкашиваются колени. Но стальная хватка его рук не давала сдвинутьмя ни на сантиметр. — Не скажешь, значит... — странно на секунду прикрыв глаза, произнес капитан, а потом вновь прижался к ее губам, заглушив ее вскрик. Ему нужно знать. Нужно узнать про клеймо. Как это сделать? Только запугав. Стать ее близким другом все равно не получится — не подпустит, значит, нужно действовать иначе. Врени сдаваться не собиралась, протестующе замычала, пытаясь что-то сказать, но ее губы были ловко захвачены в плен, не давая произнести ни слова. Леви словно упивался ей, наслаждался ее... беззащитностью? Слабостью? Сжимая ее подбородок, он не давал ей вывернуться, хоть она так отчаянно и пыталась это сделать. Страх захватил ее, словно подливал масла в огонь, подгонял, заставляя делать все новые и новые рывки на свободу. Но капитан успешно пересекал все ее попытки вырваться. Воздух в легкий закончился, и девушка смогла вдохнуть полной грудью только тогда, когда на секунду отстранился Аккерман. Легкие разрывались словно после долгого бега, губы пылали, а капитан был настолько близко, что его дыхание то ли согревало, то ли наоборот охлаждало их чувствительную обветренную кожу. Ее губы дрожали, как, в принципе, и сама Гретхен, которая с неверием, ужасом и злобой сейчас смотрела на Леви, который не мог держать себя в руках. Или же это просто был его тупой план вытянуть из нее информацию. Интересная логика — по его мнению, у нее жизнь не так важна, как девичья честь. Значит, под угрозой смерти она молчит, а под угрозой изнасилования — будет говорить? Сейчас прям. Должна же быть возможность вырваться. Должна... ...или нет?.. Он вновь поцеловал ее. На этот раз настойчиво, не так, как до этого, когда он, оказывается, просто-напросто прижался к ней губами. Теперь он, пальцами надавив ей на щеки, заставил ее приоткрыть рот. Прошелся кончиком языка по натертым, пострадавшим уголкам губ, которые совсем недавно сам же и обрабатывал ненавистным девушке спиртом. И его действия еще сильнее напугали разведчицу. Куда деваться? Куда бежать? Леви словно забылся, просто словно издеваясь над ней, сминая ее губы в настойчивом, требовательном поцелуе. И требовал он явно не ее ответа на его действия, а ее объяснений. Но она молчала, отчаянно вырываясь, храня свою тайну. В конце концов она, дрожа всем телом, вдруг прекратила попытки увернуться. Она бы укусила его за губу, но его пальцы, давящие на щеки, не давали этого сделать — пытаясь сомкнуть челюсти, она лишь царапала зубами внутреннюю сторону щек. И вот после этого Аккерман с каким-то облегченным выдохом как-то более трепетно и чувствительно накрыл ее губы своими, ожидая, что в конце концов она расколется. Запястья в его крепкой хватке обмякли, не делая попыткок вырваться из его цепкой руки, задрожали, позволяя ему слегка ослабить ладонь, чтобы лишний раз не давить на ее царапины. И он сделал оплошность. Не нужно было ослаблять хватку. Именно этого девушка и ждала. Все произошло за какую-то жалкую долю секунды. Резко выкрутив свои пострадавшие запястья из его руки, Гретхен, собрав все свои жалкие силы в кулак, зарядила этим самым кулаком капитану по скуле, отпихивая его в сторону. Не ожидавший удара Леви проморгал этот момент, не увернулся от ее кулака, который прилетел ему острыми костяшками по лицу, заставляя на шаг отойти от разведчицы. Этим она и воспользовалась, сразу же стартанув подальше от этого проклятого места. Куда она могла в этом доме пойти, чтобы не видеть этого человека? Однозначно — на чердак, ибо других вариантов даже не было. Со скоростью кометы залетев по ступенькам наверх, Врени, даже не пытаясь выровнять дыхание, оказалась под самой треугольной крышей базы. На улице пошел дождь, барабаня крупными каплями по поверхности черепицы, по мутному стеклу маленького круглого окна, создавая сбивчивую, аритмичную дробь. Было довольно прохладно, но девушка совсем не обратила внимание на это. Ее и без того било крупной дрожью, тело просто отказывалось слушаться. Слишком много произошло за этот день. За обычный чертов день жизнь умудрилась разбиться и приобрести незнакомое течение. Было страшно. Не из-за того, что в этом же доме находится чуть ли не насильник, а из-за незнания, что будет дальше. Врени ощущала себя потерянным щенком на улицах большого города. Что будет дальше? Если сейчас ее жизнь стала худшей, что будет потом? Обняв себя за плечи, девушка прошла к маленькому окну, тут же опускаясь на пыльный пол. Удивительно, но цепкие ручки чистоплюя Аккермана не добрались до подкрышного помещения базы, а все потому, что сюда он никогда не заходил. Здесь иногда засиживались Вин с Велари и Врени, а еще чуть ли не круглыми сутками торчал Такер, который, кстати, сейчас сиротливо сидел на маленьком козырьке у окна с другой стороны, ожидая, когда его впустят в помещение. И Врени впустила его, открыв окошко. Дыхание сбивчивое, рваное, тяжелое. Гретхен дышала открытым ртом, вбирая в себя прохладный чердачный воздух, пытаясь успокоиться. На глаза вдруг выступили непрошенные слезы, размывая очертания предметов, и девушка тут же принялась тереть руками глаза в попытках избежать рыданий. А рыдать хотелось. Хотелось забиться в угол, как маленькой девочке, и разреветься. Но тем не менее, она не позволила ни единой слезинке покатиться по щеке. Губы до сих пор горели, пылали от тех поцелуев. Заторможенно, дрожащими пальцами Врени прикоснулась ко рту, тяжело дыша. Эти ощущения были такими непривычными, незнакомыми. Это странное тепло чужих губ на своих, чужое дыхание, воздух, которым дышишь в унисон с другим человеком. Она еще никогда ни с кем не целовалась. И как же интересно получилось, что мечты о крышесносном первом поцелуе разбились о жестокую реальность, где первый поцелуй был без обоюдного согласия. Кажется, вся жизнь состоит из обидных разочарований... Что сейчас делать? Как относиться теперь к капитану? Как долго оставаться на базе? Как избежать расспросов о клейме? Вопросов было тысячи, от них кружила голова, звенело в ушах. От безысходности Гретхен просто притянула колени к груди, пряча в ладонях свое лицо и сгинаясь чуть ли не пополам. — За что мне такая жизнь? — мучительно простонала рыжая, борясь с желанием броситься с крыши пятиэтажного дома. Такер лишь распушился, суша черные перья, непонимающе наклонил голову, смотря на хозяйку. Врени тоскливо посмотрела на него, закусив губу. Как же ей тоже хочется быть простой птицей... Вскоре она уснула, сжавшись в комок. Усталость одолела ее, вынуждая прислониться плечом к стене, пребывая в беспокойном сне. На чердаке было прохладно, а она — в майке, побитая, с ссадинами и ранами, опустошенная, напуганная. Потерянная... Тихо ступая, словно осторожный кот, на чердак вдруг вошел капитан. Цепким взглядом осмотрев помещение, заприметил сидящую у окна Врени, не сразу заметив, что она спит. Еле слышно подошел к ней, возвышаясь над ее хрупким дрожащим телом подобно скале. Такер тихо, хрипло каркнул, сидя в темном углу подоконника, что Леви сначала его даже и не заметил. От шума Гретхен слегка поморщилась, а потом еще сильнее наклонила голову, словно пыталась спрятать лицо. Но она спала. А Аккерман, посмотрев на ворона, лишь прижал указательный палец к губам, призывая того заткнуться. А когда капитан ушел, Врени была укрыта теплым пледом, который он захватил с собой, когда поднимался на чердак. У него были смешанные чувства — с одной стороны он злится на девушку за то, что та до сих пор ничего не сказала про клеймо, а с другой — сожаление, что поступил в какой-то степени опрометчиво, напугал ее. Как можно было выяснить про клеймо? На нее не повлияют ни пытки, ни угроза смерти, следовало попробовать и припугнуть лишением чести. Только припугнуть. На самом деле ничего с ней делать Леви и не собирался. Только напугать, заставить говорить. Но, надо признать, когда он ее поцеловал, у него словно отключился разум. И вот теперь его беспокоит вопрос... А смог бы он остановиться, если бы она не сбежала? *  *  *  *  * Все происходило, словно во сне. Все то более менее хорошее, что происходило в жизни, рухнуло, как карточный домик. Больше абсолютно никаких разговоров с капитаном, Врени даже пересекалась с ним от силы разок в день. А на улицу почти не выходила, потому что совершенно не хотелось. А еще она втайне боялась наткнуться на кого-нибудь, как в тот злополучный день в лесу. Вин с Велари на время перестали появляться на базе из-за сильной занятости — у их дяди было много работы, поэтому возможности приходить к девушке у них пока не было. Вернулись обычные, скучные дни абсолютного безделья. Делать было нечего, а ходить одной к охотникам Врени абсолютно не хотела, поэтому торчала в доме, не вылезая на улицу. Решив максимально урезать общение с Аккерманом, она очень часто засыпала на чердаке, боясь спать с капитаном в одной комнате. Вдруг к нему опять придет идея сделать что-нибудь безумное? Сам Леви тоже не спешил идти просить прощения или стараться показать, что его бояться не стоит. Врени, ожидавшая от него хоть малейших извинений, потом обозвала себя дурой за такие ожидания. Он не извинится, он даже не чувствует вины за собой. А показывать, что его не стоит бояться, он, естественно, не будет, так как сам столько времени внушал девушке, что его как раз надо бояться. Спустя пару дней после произошедшего на базу наведался Бернд собственной персоной. Врени тогда сидела в комнате на кровати, играя новую мелодию на гитаре, а Леви был на улице, поэтому и столкнулся с охотником нос к носу. Это случилось прямо перед окном в комнату, и благодаря своему нечеловеческому слуху рыжая могла услышать их разговор. — Я по делу пришел, — проговорил Бернд, на что капитан лишь хмыкнул. — Я уже понял. Бернд бы не пришел один, если бы пришел не по делу. — Эти двое, что торчали в лесу и напали на синьку... — Говори по имени, — вдруг перебил его Аккерман, раздраженно вздохнув. Врени это отчетливо слышала. — Ладно. Эти двое совсем не работорговцы, как мы ранее думали. Это наемные разбойники. — Имена? — Об именах ничего не известно. У них просто клички. Меченый и Трехпалый — естественно, из-за их внешности. У одного родимое пятно на переносице, у другого нет двух пальцев. Раньше просто работали в обычной шайке бандитов, делали набеги на рынки, карманные воришки и все в этом духе. Побывали не только в маленьких городишках, добрались аж до Троста. — И? — А потом начали работать на какого-то состоятельного человека. Вот им и досталось задание почему-то схватить Врени. Больше ничего не известно. Гретхен вздохнула. Ну вот кому она понадобилась? Полиции? Какой-нибудь влиятельной шишке для развлечений? Она даже не догадывалась, что те двое незнакомцев со странными кличками как раз и разрушили ее привычную жизнь. Пять лет назад, совершив набег на рынок в Тросте, они и убили Роберта — приемного отца Гретхен, пустив жизнь рыжей девчонки на самотек. Но она об этом не знала, успешно пропустив мимо ушей прошлое разбойников. Перекинувшись еще парой слов, Бернд с Леви разошлись, и в этот момент Врени поняла, что пора бы сваливать. Взяв гитару, она соскочила с кровати, выходя из комнаты, чтобы подняться на чердак и не попасться капитану на глаза. Но как раз тогда, когда она поднималась по лестнице, входная дверь распахнулась, впуская в дом Аккермана. — Убегаешь? — его вопрос нагнал девушку в тот момент, когда она уже хотела скрыться на чердаке. Она остановилась, сжав крепче гриф гитары. — Пытаюсь предотвратить недоразумение, — с каким-то ядом в голосе ответила ему Врени, на этом закончив разговор, скрывшись от серых глаз. Леви лишь вздохнул, пройдя в комнату. Говорить с ней — гиблое дело, абсолютный провал. Как можно узнать о клейме? Придется дожидаться момента возвращения в Штаб и привлекать к этому делу Эрвина. Уж он-то однозначно сможет вытянуть из этой крылатой упертой дурехи все, что нужно. Сколько еще тайн хранит в себе это ходячее недоразумение? Сколько еще о ней нужно узнать? Что делать, чтобы избежать проблем? — В твоих глазах печаль, презренье и боль, что сидят внутри, — вдруг донесся до него голос девушки с чердака. Песня под струнную мелодию. — Тебе не просто жаль, владею тобой, ненависть и стыд. Не отступай при виде стен... если ты упал, ты сможешь встать с колен. Не отступай, когда демоны не спят... и кружатся над тобой, когда кажется, что ты проиграешь этот бой. Это та самая песня, слова и мелодию к которой она придумывала столько времени? — Всегда есть причина взмыть, словно пуля из свинца, разрезая небеса... Всегда иди до конца! Врени тоже была в раздумьях. Она понимала, что одним существованием приносит всем кучу проблем. Тот, кто за ней охотится, уже в открытую это показал. Она подставляет всю Разведку. Если Верхушка найдет ее, Разведкорпус могут распустить, спихнув все это на измену, если она продолжит числиться в рядах солдат. Она подставляет разведчиков, друзей, начальство... Эрвина и офицеров могут приговорить к казни из-за того, что они скрывали ее. Как все сложно. Хотелось волком завыть от бессилия. Что она может сделать? Пойти против Полиции? Против Верхушки? Начать восстание? Смешно. Ничего она сделать не может. Таким образом однажды ей и пришла заманчивая мысль о побеге. Продолжение следует... Disturbed — A reason to fight — cover by RADIO TAPOK